Я думала, больно - это когда тебе, тогда еще восьмилетней пигалице с ободранными коленками, приносят давно обещанного щенка. Ты даешь ему имя, даже умудряешься нацарапать его на жестяной миске, с упорством отстаиваешь право на его место в кровати (мамочка, ну хотя бы в ногах!), с радостью и гордостью думаешь, как завтра расскажешь о нем одноклассницам. А потом это незамысловатое и такое простое счастье рушится аллергически покрасневшими глазами и распухшим носом той, которую ты в тот момент возненавидела всей душой. Глотая слезы, стояла и смотрела, как этот черный лохматый комок, которого, оказывается, ты уже успела полюбить, заворачивают в куртку и уносят прочь. "Айрин, детка, у мамы началась аллергия, ты ведь можешь понять?" Естественно, нет. Что может понять убитый горем восьмилетний ребенок?
Я думала больно, это когда мимо тебя в первый раз пролетает и врезается в стену бутылка с высоким горлышком, и ты почти успеваешь увернуться, вот только несколько осколков все же царапают кожу на виске. Расширившимися от непонимания глазами ты смотришь на человека, который еще вчера обещал взять тебя в зоопарк, а сегодня - ведет себя странно, настолько странно, что тебе даже немного страшно. Не понимаешь, почему по щеке стекает что-то теплое, почему плачет мама, тебе просто впервые в жизни хочется, хоть ты всегда и боялась темноты, нырнуть под кровать, завернуться с головой в одеяло, а еще зажать уши руками, и тогда совершенно точно всё станет как прежде - ты ведь не будешь слышать звона разбившегося стекла, маминого плача и громкого: "Ну что уставилась?! Не видишь, мне плохо?!"
Я думала больно, это когда тебя на прощание отводят в сторону, тихо садятся перед тобой на корточки, неловко обнимают и шепчут: "Прости. Там, куда я иду... уже есть... дочь". Она правда думала, что я буду способна ее понять - как и тогда, с этим несчастным щенком? Или просто таким вот образом просила прощения у самой себя?
А еще я думала, что больно - это когда твоя жизнь в одночасье переворачивается с ног на голову. Дрожа от холода, ты сидишь на заднем дворе захудалой гостиницы, пытаешься наладить связь с местным котом и всеми силами пытаешься понять, как тебе дальше жить, да и стоит ли жить вообще. А потом тот, которого тебе в тот момент хочется видеть меньше всего на свете, вдруг начинает лезть в душу, и, кажется, даже пытается вывернуть ее наизнанку. Ему это удается, и ты ревешь - ревешь так, как кажется, не плакала даже после особо тяжких запоев отчима.
Ни черта это не больно.
Оказывается, настоящая боль - это когда ты, еще окончательно не сообразив, что произошло, долго, очень долго смотришь на расплывающийся под дождем газетный листок. Когда кидаешься к месту, где даже через косые холодные струи еще можно различить затухающее сияние портала. И когда, поняв, что он закрылся окончательно, и никакая сила больше не способна перенести тебя назад, падаешь на колени, изо всех сил бьешь сжатыми кулаками по холодному бетону, и орешь - громко, до хрипоты, до сорванного голоса, а потом, когда вырывающийся из груди кашель лишает последних остатков сил, падаешь на землю и мечтаешь только об одном: сдохнуть прямо здесь и сейчас.
Потому что теперь кончено всё. Действительно, всё.
***
Вставать не было никакого желания. Ну и что, что тело давно замерзло на холодной земле, а сверху продолжают хлестать ледяные струи. По сравнению с болью, которая тупым и холодным камнем засела в груди, физический дискомфорт казался мелким и незначительным.
Не помню, что заставило меня встать и медленно побрести навстречу городу, от которого, я, оказывается, уже успела отвыкнуть. Наверное, едва переставляющая ноги навстречу шумной толпе школьница в насквозь промокшей, потрепанной и совсем не подходящей для этого места одежде смотрелась более чем странно. Вот только тогда я просто брела вперед в каком-то странном забытьи и пришла в себя, только поняв, что стою на пороге собственного дома.
Замок тихо щелкнул, когда я пробормотала несколько слов и почти ввалилась в темную, пропахшую пылью и затхлостью квартиру.
Здесь что, больше никто не живет?
А, впрочем, плевать.
Руки двигались как на автомате, когда я стягивала мокрую, грязную и порванную одежду, расческа пару раз выпадала из никак не желающих согреваться пальцев, а свет всегда казавшейся тусклой электрической лампочки теперь резал глаза, заставляя сожалеть о том, что в доме нет ни единственной свечки.
И только упав на знакомую до последней складки одеяла низкую деревянную кровать, я позволила себе разреветься.
***
То, что наступило утро, я поняла по постепенно светлеющему в дальней стене проему окна.
Глаз сомкнуть так и не удалось. Ночь прошла в отчаянных попытках не сдохнуть прямо сейчас, а главное - не думать.
Не думать не получалось.
Друзья оказались в беде. В беде такой, какая к нам ещё не приходила. Что там выдержать атаку Орилейнда и при этом остаться в живых? Вот оказаться в лапах говорящего с мертвыми и его свиты...
Мне просто страшно думать, чем это может закончиться.
И вместо того, чтобы встретить опасность лицом к лицу, что сделали эти двое?
Просто вышвырнули меня, как надоедливого, путающегося под ногами котенка. Не принимая в расчет ни мои способности, ни моё желание, а точнее нежелание оставлять друзей в смертельной опасности, спасая свою драгоценную шкуру Наследницы.
Подставиться самим, чтобы спасти глупую и ни на что не годную Айрин - как это благородно.
Ну а то, что портал сработал не как надо, выкинув меня в место, откуда все и началось...
Он должен был перенести меня в Орилейнд! К Лигии, остальным членам Сопротивления, дальнейшему обучению - всему тому, что еще на шаг приблизило бы к уничтожению ненавистного Ордена. А что остается теперь?
Забыть обо всем, как ни в чем ни бывало пойти в школу, а на пустую парту позади себя смотреть равнодушно, старательно отгоняя мысли о том, что пустует она по моей вине?
Не получится.
К тому же...
Черт возьми, Нао. Что мне тут делать без тебя?
Я всхлипнула, уткнувшись лицом в согнутые колени.
Понятия не имею, почему портал открылся в Японии, но откуда-то совершенно точно знаю, что такого больше не повторится. А моя магия...
Умение отвлекать внимание, затягивать царапины, поджигать мелкие предметы и ставить слабенький щит не вернут в Эмедрилл.
Я больше никогда...
Слёз не было. Наверное, все остались на подушке, уткнувшись в которую, я проревела большую часть ночи. Теперь внутри царила только холодная и сосущая пустота. Хотя нет, боль там тоже осталась. Она поднималась из центра живота, заполняла лёгкие, мешая дышать, царапала и без того сорванное криком горло, и, оседая новым потоком сухих рыданий, вгрызалась в мозг, отравляя измученное последними днями сознание.
Что я там обещала однокласснику? Будешь таскать мою сумку?
Захотелось расхохотаться в голос, а потом добрести до ванной, где, как я отчетливо помнила, отчим хранит лезвия для бритвы, чтобы одним движением покончить с этим раз и навсегда.
Будешь таскать мою... сумку.
Стоп.
Сумку.
Святые Хранители...
С кровати я сорвалась не столь быстро, как хотелось бы - запутавшись в одеяле, потеряла равновесие и рухнула на пол, но считать очередные синяки и шишки не было времени, потому что...
Сумка.
Черт возьми, сумка!
Да, вот она. Грязная, мокрая, как и вся моя одежда, однако куда больше её внешнего вида меня интересовало то, что внутри. Потому что, если я не ошиблась...
Трясущиеся пальцы рванули нехитрую застежку, и я, боясь верить глазам, извлекла на свет одну... две... четыре книги.
Ивар... Ты что-то подозревал, когда вешал её на моё на плечо?
Скорее всего, нет. Просто догадывался, что однажды настанет момент, когда его не окажется рядом, и хотел оставить то, на что я смогла бы опереться.
Книги, купленные мальчишкой в день бегства из Креона.
Я уже знала, что найду на их страницах, но все равно с каким-то благоговением открыла уже довольно потрёпанный фолиант и заглянула почти в самый конец.
"Прежде, чем открывать портал, удостоверьтесь..."
Я улыбнулась. Лезвия пока отменяются.
И плевать, что для того, чтобы открыть проход в Экресс, мне наверняка придется проштудировать все четыре книги, потому что пока я ничего не понимаю в символах и знаках, складывающихся в формулы, плевать, что поиски друзей там тоже займут немалое время...
Я вернусь.
И первым делом как следует врежу Ивару и однокласснику, а дальше...
А дальше посмотрим.
***
К изучению теории я приступила тут же: положила книгу на колени, оперлась спиной о дверной косяк и, мрачнея с каждой секундой, попыталась вникнуть в написанное. Смутные подозрения относительно тщетности понять тонкости создания портала подтвердились с лихвой - бесполезно даже браться за заклинания последней ступени, не освоив всех предшествующих.
Я со вздохом отложила в сторону столь нужную мне книгу и принялась разглядывать оставшиеся три, выстраивая их в порядке возрастания сложности. Спустя уже две минуты пришлось признать: мальчишка отнюдь не был идиотом и подобрал книги в соответствии с моим уровнем подготовки. То есть, если в первой книге я еще могла разобрать хоть что-то, то дальше начинался самый настоящий кошмар.
Пришлось перебираться в комнату, смахивать со стола тонкий слой пыли, и, достав чистую тетрадь, погружаться в изучение первого десятка отобранных заклинаний. Я настолько увлеклась, что на громкий звук, раздавшийся из желудка, не обратила никакого внимания, и только когда он повторился, вспомнила, что в последний раз ела, кажется, еще в пещере, предшествующей лагерю добытчиков.
Одновременно с голодом пришёл и другой насущный вопрос - где отчим? Я нахожусь дома уже со... вчерашнего вечера, а его смена не длится больше семи-восьми часов. К тому же повсюду пыль, а в холодильнике, могу поставить на кон свои способности Наследницы, не найдётся ни капли съестного. Конечно, он не то чтобы утруждал себя уборкой, но не до такой же степени!
Что произошло за те несколько недель, что меня не было?
Инспекция холодильника подтвердила - на полке сиротливо примостился пакет давно прокисшего кефира, а в самом углу обнаружился кусок каменно-засохшего сыра.
Значит, он и в самом деле тут не живет.
Рассеянно опустившись на стул, я попыталась привести мысли в порядок. Хочу я этого или нет, но дома придётся провести какое-то время, а значит, в первую очередь следует отправиться в магазин. При этом хорошо бы выяснить где отчим, и что вообще здесь творилось после того, как мы с Нао оказались по ту сторону портала.
Деньги обнаружились в ящике стола (странно, что отчим до них не добрался), поэтому вывернув наизнанку содержимое шкафа, я раздобыла почти никогда не надеваемые джинсы и рубашку, на всякий случай водрузила на голову кепку с длинным козырьком, и, стараясь не хлопать дверью, выскочила на улицу.
Наверное, стоило поблагодарить приёмных родителей, что при покупке жилья они когда-то выбрали достаточно тихий и отдалённый район. Потому что окажись я сразу в центре города...
Даже в этом тихом месте какофония звуков почти полностью парализовала меня: мимо со страшной скоростью проносились машины, перемигивались огни светофоров, где-то играла музыка, стайка школьниц, возбуждённо переговариваясь, скрылась в дверях кафе-караоке, и я с трудом заставила себя двинуться вперёд, впрочем, не забыв отметить тот факт, что вчерашний дождь сошёл на нет.
Наверняка на языке девчонки из супермаркета на соседней улице вертелся ни один вопрос, когда тридцать упаковок сухой лапши, пятнадцать банок энергетиков, и дюжина свечей перекочевали в пакет. Однако пожав плечами, она равнодушно назвала сумму, так же равнодушно отсчитала сдачу и, стоило мне отойти от кассы, переключилась на следующего покупателя.
Вопрос с питанием был решен, и я на какое-то время задержалась в сквере неподалёку, задумчиво опустившись на лавочку. Как узнать что-то про отчима? Заглянуть к соседке? Но она наверняка в курсе того, что я пропала пару недель назад и завалит ненужными вопросами. Впрочем, милейшая старушка, проживающая в компании двух котов, и так скоро поймет, что в соседней квартире снова кто-то живет - даже спуск воды в унитазе способен привлечь внимание...
Я вздохнула, подняла глаза наверх и чуть ли не впервые в жизни ощутила, как земля уходит из-под ног - прямо на меня смотрело лицо одноклассника.
Понадобилась целая вечность, чтобы осознать, что Нао, которого я успела узнать, никогда так открыто не улыбался, да, к тому же, его руки не могли сжимать руль велосипеда. Ещё несколько секунд ушло на то, чтобы понять, это - фотография, поперек которой проходит крупная надпись: "РАЗЫСКИВАЕТСЯ".
Конечно, пропавшего школьника просто не могут не объявить в розыск. Взгляд наконец-то оторвался от лица одноклассника и вскользь пробежался по строчкам:
"Акира Нао, 17 лет, 182 см, волосы и глаза тёмные... Ушёл в школу и не вернулся... велосипед обнаружили у школьного крыльца... всех видевших просят немедленно связаться с полицией, родителями или же классным руководителем... крупное вознаграждение..."
До меня не сразу дошло, что уже минут десять я тупо смотрю на объявление не разбирая текста.
Родители Нао, должно быть, сходят с ума. Не сомневаюсь, меня тоже ищут: если не отчим, то из школы точно должны были заявить в полицию, вот только нигде не видно объявлений с моей фотографией и обещаниями вознаграждения...
Что вообще они должны были почувствовать, обнаружив рядом со школой брошенный велосипед, тем более что рядом пролегает проезжая часть? Наверняка в первую очередь обзвонили больницы и морги, и не найдя сына там...
Нао, ты никогда не рассказывал о семье. Короткое упоминание о сестре не считается. Тебе было настолько тяжело? Или я просто не спрашивала?
Эгоистка.
Наверное, не пройди вчера дождь - мне бы и вовсе не удалось снять листок с фонарного столба, но у сырой бумаги есть свои преимущества. Слегка порвав самый край, я ещё раз воровато оглянулась, сунула объявление поверх пакетов с лапшой и медленно побрела в сторону дома.
Нужно сказать родителям одноклассника, что их сын в порядке. Ну, по крайней мере, был, когда я видела его в последний раз. Маттиас и Сопротивление просто обязаны справиться с приспешниками Логмэдра и перенести друзей в безопасное место.
Но как сообщить об этом, не вызывая лишних вопросов?
"Здравствуйте, я Айрин. Да-да, та самая, которая пропала с вашим сыном. Вы не переживайте, с Нао всё в порядке, просто он пока не может с вами связаться. С ним точно всё хорошо, по крайней мере вчера, когда я с ним целовалась..."
Идиотка!
- Айрин!
Я позволила себе слишком много - больше чем на несколько секунд ушла в себя, поэтому совершенно забыла о конспирации, и сейчас растерянно стояла и смотрела на соседку, которая изваянием застыла на пороге собственной квартиры. Естественно, козырёк, скрывающий пол-лица, никак не помешал ей опознать ту, что жила по соседству несколько лет, особенно если рука её уже лежала на дверной ручке.
- Жива!
- Жива, - тупо подтвердила я, не зная, что ещё сказать, - здравствуйте.
- Но как... где... полиция...
Решение пришло почти моментально - хотела я того или нет, но прошедшая пара недель научила быстро реагировать в самых непредвиденных ситуациях. Одной произнесённой шёпотом фразы оказалось достаточно, чтобы лицо женщины, в квартире которой я частенько отсиживалась во время особо буйных приступов отчима, утратило всякие признаки волнения и беспокойства и облачилось в маску чуть отстранённого равнодушия.
- В школе. По обмену. В Швеции. Разве отец не рассказал?
- Да... - в тёмных глазах мелькнул совсем слабый оттенок растерянности, - что-то припоминаю... Ты и тот мальчик...
- Уехали вместе, - подтвердила я, изо всех сил удерживая концентрацию. Ивар как-то забыл упомянуть, что отвлекать внимание можно не только от собственной персоны, но и от кучи неудобных вопросов, нужно только чуть-чуть изменить формулу...
- Да, конечно, - женщина приложила пальцы к вискам, заставив меня обеспокоиться её состоянием, - точно. В школу.
- Ну да, - на всякий случай я почти полностью ослабила заклинание, - и только сегодня вернулась. А вы не знаете, где... отец?
- Так ведь он... - собеседница потёрла лоб, - в этой... клинике.
- Заболел?!
Нет, я вовсе не испугалась, годы подобной жизни с ним как-то не приучили меня к этому, но одно знала точно - при более чем неправильном образе жизни отчим отличался отменным здоровьем.
- Деточка, - в голосе соседки послышалась горечь, - ты лучше всех осведомлена о его болезни. Удивительно, что спустя столько лет он решил что-то исправить.
- Понятно, - тупо откликнулась я, не зная, как реагировать на подобные новости.
- Я прилягу, - она ловко задвинула ногой в квартиру высунувшегося на лестничную клетку кота, - с возвращением, Айрин.
Надеюсь, я ничего с ней не сделала? Идея отвлечь внимание возникла спонтанно, и кто знает, не снимет ли милейшая соседка через пять минут трубку, чтобы набрать две единицы и ноль?
Стараясь не помять сырую бумагу, я осторожно вытащила из пакета сложенную листовку.
- Ты советовал решать проблемы по мере их поступления, - пробормотала я, не отрывая глаз от фото, - мне так и поступить?
Наверное, глупо разговаривать с фотографией. Но все собеседники остались там. И я пока даже примерно не представляю, как их найти.
***
Значит, отчим решил лечиться от алкоголизма...
Я задумчиво выводила круги в оставшемся после лапши курином бульоне. Пальцы удобно обхватывали чуть шершавое дерево, но ещё несколько минут назад палочки так и норовили выскользнуть из рук, и пришлось потрудиться, прежде чем выловить хотя бы кусочек мяса. Наверное, стоило сразу пойти и взять ложку, но телом овладело странное упрямство во что бы то ни стало вспомнить, как едят нормальные люди.
Меня не было чуть больше пары недель. Но электрический свет режет глаза, палочки едва не перестали казаться продолжением руки, а город пугает мешаниной цветов, звуков и запахов. Почему я отвыкла так быстро? Неужели потому, что настоящий дом - там?
Хотя о чём это я. Дома у меня никогда не было.
Это место перестало им быть одновременно с первой разбившейся о стену бутылкой, а Экресс...
Наверное, он просто не успел им стать. Да и не должен был.
И без того невесёлые мысли вернулись к отчиму.
Почему он - сам - отправился в клинику?
Что произошло после моего исчезновения? Привыкший сваливать все беды на меня, в этот раз он решил обвинить бутылку?
В любом случае, я не буду это выяснять.
Использованные палочки полетели в мусорное ведро, бульон отправился в раковину, а миска в посудомоечную машину.
У меня много дел.
Когда за окном начали сгущаться сумерки, я смахнула со стола стопку ненужных теперь тетрадей и учебников, разместив на освободившемся пятачке несколько свечей. Кинув хмурый взгляд на совершенно просохший листок, вздохнула, перевернула страницу и продолжила изучение пяти основных принципов преобразования магической силы.
***
Минуты переходили в часы, часы в дни, дни в недели, а недели - в первый месяц моего вынужденного "заточения" в родной квартире.
Наверное, будь рядом Маттиас или Ивар, всё получалось бы не в пример лучше. А так обучение шло из рук вон плохо. Изученное в Экрессе сейчас казалось примитивом, как если бы я, только-только изучив умножение и деление, сразу перешла к дифференциальным уравнениям.
Возможно, я была к себе чересчур строга, к тому же почти все заклинания строились на взаимодействии с артаном, и для того, чтобы освоить их без камня, требовалось время, но у меня-то его не было!
Предметы взрывались, сами собой перемещались по комнате, однажды даже пришлось распахивать настежь окно, потому что при попытке получения воды из воздуха я почти до нуля снизила концентрацию кислорода. Огонь мог вспыхнуть в самых неожиданных местах, поэтому в пределах досягаемости теперь всегда стояло ведро с водой. Пару раз слуха касались незнакомые голоса, правда исчезали куда быстрее, прежде чем я успевала сообразить, откуда они доносятся.
В общем, самостоятельное обучение больше всего напоминало стихийное бедствие, вот только последствия приходилось ликвидировать исключительно самой.
На самом дне сумки Ивара помимо книг оказалась россыпь тускло мерцающих камней - весь "улов", доставшийся нам в лагере добытчиков. Не зная, для чего могут пригодиться целых три аэрта, я засунула артан в самую глубину стенного шкафа до момента, когда (если!) мне удастся вернуться.
Пытаясь сделать это как можно скорее, я могла не спать несколько суток подряд, запивая усталость энергетиками, зачастую забывала поесть, а от болей в животе, возникающих после подобной "диеты", оказалось, избавляться не так уж и сложно. Нужно только закрыть глаза и попытаться представить собственный желудок, ну а дальше на память приходили первые уроки Ивара.
Соседка, вопреки опасениям, вопросов не задавала, сообщать в полицию об объявившейся "пропаже" тоже не спешила, и, кажется, даже не замечала, как я, вдохновившись первыми успехами на этом поприще, начала осторожно применять к ней те или иные способы воздействия на сознание, тем более что по непонятной причине этот раздел магии, хоть и представлялся достаточно сложным, пока давался чуть ли не проще всего. Отчима тоже не было, и это к лучшему, потому что я совершенно не имела понятия, как себя вести, покажись он вдруг в дверном проёме.
Мне давно не было так одиноко. Порождённый чередой неудач страх прочно пустил корни в самое сердце, осознание собственной никчёмности давило сильнее чем когда бы то ни было, и первые две недели я, даже основательно вымотавшись, подолгу лежала без сна и проклинала слёзы, которые никак не желали прекращаться. Боязнь навсегда остаться в Японии оказывалась сильнее сна, поэтому я, так и не сомкнув глаз, вставала, открывала очередную банку энергетика, откидывала со лба отросшую чёлку и, вытирая слезящиеся от недосыпа глаза, погружалась в пропахшие пылью и ещё почему-то дымом страницы.
В какой-то момент слёзы прекратились, я просто поняла, что больше не способна плакать, но вот страх всё испортить никуда не делся. Ночные бдения вошли в привычку, привычка - в закономерность, а вскоре я и вовсе начала пользоваться будильником, не давая себе больше четырех часов сна.
Я не могла и не хотела оставаться в Японии.
Вот только для того, чтобы вернуться, предстояло изучить ещё целых три тома...
***
- Давай... ну давай же... - почти благоговейно прошептала я, не сводя глаз с большой мыши, которая, как ни пыталась, не могла шевельнуться, чтобы дотянуться до аппетитно пахнущего сыра, - получилось!
Концентрация тут же сошла на нет, и освободившаяся мышь метнулась в дальний угол клетки, предварительно прихватив с собой кусок пармезана.
Не знаю, когда у меня начало получаться. Может быть, когда я окончательно перестала реветь по ночам. А может, когда в первый раз смотрела на полученную магией воду, наконец-то начиная верить в себя. Хотя, думаю, всё было ещё проще - упорные и изматывающие тренировки начали приносить плоды.
Так или иначе, на исходе шестой недели пребывания в Японии я дошла до середины второй книги и приступила к обработке заклинания, которого, находясь в Экрессе, боялась чуть ли не сильнее всего. Однако полное обездвиживание только казалось страшным и необратимым, а на деле оказалось ничем иным, как самым обычным внушением, которое, в свою очередь, проистекало из хорошо знакомого отвлечения внимания.
Отрабатывать новый приём на соседке я побоялась, поэтому пришлось приобретать спешно уминающего в данный момент сыр "ассистента". Чувствовала ли я свою вину перед ни в чем не повинным животным?
Нет.
Во-первых, я не делала Саре (ну надо же её как-то называть!) ничего плохого, а во-вторых, кажется, большая часть жалости ушла вместе со слезами, пролитыми в подушку. Не знаю, что во мне изменилось. Просто однажды, совершенно случайно взглянув в зеркало, поняла, что не узнаю себя. Да и, немногие, думаю, смогли бы сейчас найти во мне теперешней черты той импульсивной, вспыльчивой, не слишком умной, но, так или иначе, доброй и жалостливой девчонки.
День семнадцатилетия был отмечен разве что лишней зажжённой свечой да чуть большей порцией корма для Сары. Куда сильнее собственного дня рождения меня интересовало никак не дающееся на тот момент заклинание мгновенного пламени, по сравнению с которым огонёк, который я демонстрировала Ивару в гостинице Креона, казался бы пламенем зажигалки по сравнению с горящим костром.
Я вздохнула, подкинула в клетку сушёных зёрен и задумалась, неотрывно глядя на листовку, с которой не расставалась вот уже полтора месяца. Присутствие Нао - пусть даже такое - странным образом успокаивало, правда сейчас, что случалось всё чаще, вниманием завладела вовсе не фотография, а цифры телефона родителей одноклассника.
Узнать адрес по номеру не составило особого труда, я даже выписала его на оборотной стороне объявления, план проработан до мелочей, вот только решимости заявиться в дом того, по кому я с каждым днём скучала всё сильнее, не прибавлялось ни на грош. Но с момента нашего исчезновения прошло почти два месяца, и, как удалось выяснить у всё той же соседки, родители одноклассника, разочаровавшись в полиции, вот-вот были готовы передать документы в частные сыскные агентства.
И всё равно для того, чтобы окончательно решиться, мне потребовалось ещё два дня. Потускневшие от недоедания волосы были тщательно расчёсаны и забраны в хвост, синяки под глазами замаскированы наспех купленной косметикой, ремень на болтающихся джинсах затянут до минимума, и, наверное, в другое время я бы сочла ситуацию даже забавной - уж слишком всё это напоминало пресловутое знакомство с родителями, однако сейчас в глазах отражалось лишь выражение обречённой решимости, которая, впрочем, стоило мне казаться перед нужным домом, начала стремительно сдавать позиции.
"Чёрт, Айрин! Давай!"
Голос одноклассника раздался в голове настолько отчётливо, что я вздрогнула от неожиданности, и торопливо, пока не успела передумать, нажала на кнопку звонка.
- Мама! - громкий детский голос не могла заглушить даже внушительная дверь, - звонят!
- Сакура, не смей открывать сама!
Как же нужно отчаяться, чтобы бояться подпустить восьмилетнюю дочь к двери?
Меня затрясло, желание бежать отсюда куда глаза глядят, оказывается, никуда не исчезло, вот только ноги словно приросли к полу, когда замок щёлкнул и ещё достаточно молодая, но бесконечно усталая женщина в шоке уставилась на меня.
- Ай... рин?
Конечно же, она не могла не видеть фотографии той, с которой исчез её сын! Хотя бы школьной. Мне только сейчас пришло в голову - а что вообще предположили родители одноклассника, когда стало ясно, что Нао пропал вместе с девчонкой? Краска предсказуемо бросилась к лицу, я торопливо переступила порог дома, и, призвав на помощь Будду, Хранителей и все свои способностями, выпалила:
- Нао просил передать, что...
А дальше пошло чистой воды внушение. Причем я не зря тренировалась столько времени - ни мать одноклассника, ни появившийся чуть позже отец, ни крохотная, так похожая на Нао девчушка не задали ни единого вопроса. Хватило пяти минут, чтобы развернуться и уйти, зная, что эти люди теперь даже гордятся учёбой сына в Швеции и прекрасно понимают, что нагрузка там такая, что позвонить, или написать времени нет совсем. Да, конечно, они заберут заявление из полиции - наверное, просто какая-то ошибка, что оно оказалось на столе следователя. Нет, что ты, Айрин, вопросов задавать не будут - собирающийся на пенсию старичок свято уверен, что непослушный подросток попросту загулял с очередной подружкой, так что давно спустил это дело на тормозах.
Надеюсь, Нао не прибьёт меня за самодеятельность.
Ноги сами завели в тот самый парк, где состоялся памятный разговор с одноклассником. Тогда я чуть не назвала его психом, до последнего отказывалась верить, что люди могут растворяться в воздухе, и всеми силами старалась отделаться от навязанной компании как можно быстрее. Как всё повернулось бы, слушай я его хоть чуть-чуть внимательнее?
Наверное, уже неважно.
Примостившись под деревом, может и не под тем самым, я откинулась спиной на ствол, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Прохладный ветерок приятно обдувал всё ещё пылающее после встречи с родителями одноклассника лицо, где-то раздавались детские голоса, и, кажется, я даже задремала, потому что поспать сегодня удалось не больше пары часов.
Да, я точно заснула, потому что этого никак не могло быть наяву - в груди слабым-слабым трепыханием возник отклик чужой магии. Нет, он не пытался тянуться ближе, просто ровно и спокойно присутствовал на недоступном обычному человеку уровне ощущений, и я заставила себя открыть глаза, понимая, что трава парка совсем не подходящее место для сна.
В горле пересохло, а сердце заколотилось быстро-быстро, когда я поняла, что тепло никуда не исчезло. Я застыла каменным изваянием, боясь шевельнуться, боясь даже дышать, потому что это могло означать только одно - либо я окончательно сошла с ума, либо где-то рядом находится маг.
Если на время отбросить первый вариант (к нему я вернуться всегда успею), то...
Кто это?
Медленно, боясь спугнуть воцарившееся в душе тепло, я поднялась на ноги и попыталась понять, откуда оно доносится. Что-то подобное я чувствовала, когда тянулась к дракону в подвалах Логмэдра, когда искала в ливень магию Маттиаса. Вот только этот огонёк был таким слабым, что оставалось только гадать, кому он мог принадлежать - даже у тринадцатилетнего мальчишки потенциал был во много раз сильнее.
Собственная магия сама повела меня навстречу чужому теплу, я, посекундно оглядываясь, обогнула несколько деревьев, почти пробежала мимо неработающего в вечернее время фонтана и замерла, как вкопанная, когда поняла, кого вижу перед собой.
"Тебя там заждались".
Тело действовало быстрее разума - не прошло и секунды, как я оказалась под надёжной защитой ближайшего дерева, и, изо всех сил вжимаясь лопатками и затылком в шершавую кору, попыталась унять бешеное сердцебиение.
Это он.
Тот самый тип, чьими стараниями мы с Нао оказались в Мёртвом лесу.
Но...
Почему он всё ещё здесь?! Почему не вернулся следом за нами?! Что ему делать в Японии?!
Ни на один вопрос ответа не было.
Соблюдая величайшую осторожность, я выглянула из своего укрытия. Так и есть. Я не ошиблась.
Внешне ничем не выделяется из толпы обывателей - сидит себе на лавочке и читает газету, ни дать ни взять примерный родитель, чьё чадо сейчас беззаботно резвится в пятнадцати метрах, вот только в моей памяти это лицо вряд ли когда-нибудь подёрнется дымкой забвения.
Нужно успокоиться. Только тогда я смогу хотя бы попытаться понять, что происходит.
Он может меня чувствовать?
Вряд ли. Иначе я бы сейчас здесь не стояла.
А если... если...
Мысль возникла настолько неожиданно, что в первую секунду я даже растерялась - как такой простой и логичный вариант не пришёл в голову раньше?
У него закончился артан.
Ну конечно!
Для чего еще настолько могущественному магу до сих пор торчать в Японии? Тем более что Наследницы там давно нет!
Орден никак не мог рассчитывать, что малолетняя (ну ладно, по их меркам не такая уж и малолетняя, но всё-таки вполне беспомощная девчонка!) окажется в компании парня, да к тому же способного заехать ногой в живот полноценному магу, а потом самовольно скрыться у него из-под носа вместе с Наследницей. На открытие портала требуется немало сил - как собственных магических, так и камня. И если своя магия восстанавливается спустя какое-то время, то растраченный артан превращается в кусок булыжника, способный разве что на растопку печи.
Вот почему его магия ощущается так слабо. Она уже одним Хранителям сколько ведомо не взаимодействует с артаном.
Если быть точной - почти два месяца.
Всех ситуаций, а особенно настолько диких, не может просчитать даже хвалёный Орден. Понятия не имею, почему за этим типом никто не явился, или как меня нашли. Но на горизонте забрезжила вполне реальная возможность это выяснить.
Нужно всё обдумать. И в первую очередь выяснить, где живёт этот тип. В самом деле, не под мостом же на улице!
А ещё, кажется, я нашла ещё один способ вернуться.
Только нельзя спешить и действовать необдуманно.
Иначе в очередной раз всё испорчу.
А Ивара и одноклассника уже давно нет рядом, чтобы исправлять мои ошибки.