Владимир КОЛЫШКИН

НА БЕРЕГУ

  

  

  

Крабам XXXII века посвящается

  

  

  

   Стою это я на диком пляже, теплый камень валуна подпираю спиной. Солнце уже нырнуло в воду. Фонари зажглись на набережной. Там светло, играет музыка и ходят люди. Я глотаю слюнки. Они сытно поужинали и теперь вышли погулять перед сном. Только я один торчу здесь, жрать охота, сил нет. В районе порта разноцветные огни города пляшут на волнах, а здесь почти темно. Только яркие звезды создают голубоватый полумрак. Маслянистые волны медленно накатывают на берег, достигают положенного предела и с шипением, стуча камушками, отползают. Но вот я слышу хруст камешков совсем иного рода. Кто-то идет по пляжу. Я настораживаюсь, но прятаться и не помышляю, потому что уверен в себе. Человек идет в мою сторону. Хрусть, хрусть, хрусть - приближаются шаги. Я расслабляюсь, принимаю беззаботный вид отдыхающего. Этот тип был в бермудах ниже коленок и в гавайской цветной распашонке. Рубашка расстегнута, пузо голое, волосатое. Меня аж спазм продрал. В руках он нес два хот-дога. От одного откусывал на ходу, другой держал на очереди. Он жует так аппетитно, что у меня скулы сводит судорогой. Я длинно и жидко сплюнул. Как ни странно, этот шлепок на плоские камни человек услышал. Остановился, повертел головой, пошарил глазами. И вот увидел меня, стоящего у обломка скалы.

   - Привет! - беззаботно сказал он и приблизился. - Отдыхаем.

   Это был не вопрос, а утверждение. А если и вопрос, то так называемый риторический. У меня от волнения голос сел, кое-как я ему отвечаю: ага, отдыхаю. Значит, отдыхающий, говорит он. Нет, отвечаю, я местный. А-а-а! догадывается он, значит, ты здесь живешь. Ну не то чтобы прямо здесь, отзываюсь, не на пляже, но поблизости... Он откусывает здоровенный кусок от своего хот-дога. Я голодно щелкаю челюстями. Ты, небось, не ужинал, говорит он с полным ртом. Мне и отвечать нет нужды, до того у меня голодный вид, аж глаза выкатило. На вот, держи, говорит он и протягивает мне свой запасной хот-дог. Спасибо, говорю, но я дохлых собак не ем. Ей же, наверное, неделя, как она подохла. А я люблю все свежее. Ах, ты привереда, смеётся он, и откусывает от второго хот-дога, потому что покончил с первым. Меня вообще замучила слюна, но я терплю. Ты, наверное, из тех, любителей, кто глотает устрицы живьем? - догадывается он. Точно, отвечаю я, берешь их, суешь в рот, а они пищат. Только раковины вскрывать не люблю, обломаешься весь, пока вскроешь дюжину-другую. А я не люблю устриц, морщится он, дрянь, у меня от них изжога. Он проглатывает кусок, не прожевав как следует. От этого у него даже выступают слезы. Жуй, говорю хорошенько, а то подавишься, дохлым будешь. Он что-то хотел ответить, но тут опять раздалось: хрум-хрум-хрум. Да так, знаете ли, деликатно, нежно. Я сразу врубился, что идет представительница женского пола. Мой собеседник быстро дожёвывает свою собаку, вытирает руки о волосатое пузо, цыкает зубом и весь расплывается в улыбке. Голоногая девушка в бикини, загорелая так, что почти была не видна во мраке вечера, шла по пляжу. Вполне понятно, что она из любительниц ночных купаний. Мисс, говорит мой сотрапезник, уж не купаться ли вы собрались? Так знайте, запрет еще не снят. Ночью здесь не разрешено купаться. И днем тоже. Я знаю, отвечает мисс, выставляя соблазнительное бедро. Разве уж и прогуляться нельзя? Мы плотоядно облизнулись и глаза на нее выперли. Как я люблю этаких... мягкотелых, шепчет мой сосед, пуская пузыри на её округлости. Я тоже обожаю мягкотелых, хриплю я. А давайте втроем прогуляемся, предлагает волосатое пузо, так безопаснее. А сам на меня глянул в том смысле, чтобы я свалил подальше. Но девушка больше симпатизирует мне. Еще бы - я крепкий, могучий, красивый... Пузан понял это и присмирел. Теперь уже он волочится за нами по пляжу. А куда мы идем, спрашивает она, и глаза её тревожно мерцают в ночи. Ей страшно и одновременно интересно. Страшно интересно. Эх, молодежь... Очаровательные у вас глаза, говорю я, чтобы отвлечь её от подозрений. Она улыбается в ответ, у вас тоже ничего, только почему они у вас такие выпученные... простите, я хотела сказать - выпуклые. У вас, наверное, базедова болезнь? И начинает мне рассказывать про свою кузину, у которой в точности такая же болезнь. Нет, отвечаю, я не больной, просто у меня такая природа. Как интересно, умиляется девушка, и словно ненароком касается меня голым своим плечом. Пузана медузой жалит жгучая обида, что его не замечают. Он подает голос: эка невидаль, я тоже могу глаза пучить, вот глядите. И он выпучивает глаза так, что они чуть не выскакивают из орбит. Девушка хрустально хохочет и причаливает к пузану. Тогда я оборачиваюсь к ним и говорю, это еще что, а вы вот так умеете? И выдвинул трубочки с глазами на длину локтя. Девушка завизжала от ужаса и бросилась бежать в сторону набережной. А пузан с открытым ртом застывает в трансе, заворожено глядя на мою трансформацию. А это, честно вам скажу, очень жуткое зрелище с точки зрения мягкотелых. И пока он не очухался, я хватаю его большой клешней, а маленькой отрываю от него куски мяса и заталкиваю себе в рот. Он заходится криком, но когда я с хрустом оторвал ему голову, умолк. Клянусь Нептуном, ничего вкуснее мягкотелых я не вкушал. А главное с раковиной не надо возиться. Ну, ладно, заморил червячка, пора сматывать удочки. Боком, боком, по-крабьи, перебирая восьмью суставчатыми ногами, волоку добычу в океан. Руки и ноги пузана безвольно висят, чертя по песку полосы безнадежности. В воде сразу становится легче тащить. Вот мы погружаемся в теплые волны. Я напоследок оглядываю берег, выставив глаза из-под воды, как перископы. Никого. И девушка убежала. Ну и пусть. Я больше одного за раз не съедаю. Да, я краб, и тем горжусь. Я самодовольно поскреб себя клешней о панцирь. Особенно я горжусь тем, что я не простой краб. И дело даже не в том, что я огромного размера, да еще и разумный - научился грамоте по брошенным на берегу газетам и книгам... А в том, что я краб-оборотень. Шутка природы. А может, её венец? От меня пойдет могучее потомство. Мы захватим океаны и моря, а потом - сушу. Крабы 32-го века, я приветствую вас! Однако, сначала надо пожрать. Я делаю глубокий вдох, поднапрягшись, волоку мягкотелого в светящуюся глубину.

  

  

  

  

  

  

   =====================================

   В. КОЛЫШКИН. "На берегу",

   рассказ.

  

   =====================================