В эту ночь в доме дядюшки Укконена так и не легли спать. Да разве и могло быть иначе?
Разве можно спокойно отвернуться, когда рядом с тобой кто-то несчастен? Даже если ты ничем не можешь ему помочь, иногда и простые слова утешения приносят облегчение, помогая справиться с горем.
Эльф плакал, размазывая слезы, и беспрестанно повторял:
- Уплыли, увезли...
Отчаянию его, казалось, не будет предела.
Малявки беспомощно молчали. Они понимали, что храбрец, не дрогнувший в плену у врагов, не растерявшийся в темном лесу на чужбине, не станет реветь по пустякам. Они чувствовали, что горе его глубоко, и мучались от собственного бессилия.
Дядюшка Укконен и его кошка тоже растерялись, не зная, что делать. Все вдруг поняли, что с изгнанием страшных пришельцев эта история, кажется, не закончилась.
Наконец Майкл не выдержал:
- Ты это... уж совсем... что случилось то? - неуверенно пробормотал он, похлопав эльфа по плечу, - Может, водички тебе налить?
Зу-малявка уже стояла рядом и держала в руках наперсток с водой. Ольдэк немного успокоился. "Ты очень добра", - сказал он, принимая наперсток из рук Майкловой сестрицы, та смущено зарделась. "Телячьи нежности...", - пробурчал себе под нос Майкл-Шотландец, и поспешил отойти.
- Простите меня, - сказал эльф, обращаясь уже ко всем, - я причиняю вам столько хлопот...
- Пустяки, малыш, - ответил ему дядюшка Укконен, - просто ты устал и поволновался. Но я думаю, тебе надо все рассказать нам, и, может, мы все вместе сможем придумать, как тебе помочь.
Ольдэк задумался. С сомнением и тревогой переводил он взгляд то на малявок, то на Марту, то на дядюшку Укконена. А они во все глаза глядели на него и ждали ответа. И все они - и храбрые малявки, и добрая кошка, и таинственный "ночной страх" - вдруг показались ему такими родными и близкими. Ведь они сделали для него все, что могли, и готовы были сделать еще больше, хоть он ни о чем их не просил. И эльф понял, что может доверить им свою тайну.
- Да, вы правы, - сказал Ольдэк, - я все расскажу вам. Так будет лучше.
Он уселся поудобнее, несколько секунд помолчал, собираясь с мыслями, и начал свой рассказ.
Рассказа эльфа Ольдэка.
Мой род - древний род эльфов-мореходов. С незапамятных времен мои предки селились вдоль западных границ Светрэна, на морском побережье.
Я помню море столько же, сколько помню себя. Оно всегда было рядом со мной: огромное и ласковое, как спина большого и удивительного зверя. Каждое утро я встречался с ним, и каждое утро оно было новым, иным, непохожим на вчерашнее. То оно просыпалось в золотой дымке тумана, и неба нельзя было отличить от воды, они сливались у самого горизонта в одно золотое облако, пронизанное розовыми лучами солнца. А в другие дни оно было гладким, как зеркало, и прозрачным, как берилл. Оно с легким шелестом накатывало на берег зеленоватые волны, и сквозь них видно было дно - белый волнистый песок, камни и раковины. А иногда оно просыпалось хмурым и серым, по нему мчались мелкие белые барашки, и оно сердито рокотало, швыряя на берег волну за волной. В такие дни нам всем бывало грустно.
Дом, где я жил, стоял прямо над скалистым обрывом. Днем и ночью слышал я, как бьется о камни вода, вдыхал запахи моря, выбегал на утесы и ликовал, когда соленые брызги осыпали мое лицо, а ветер трепал волосы. Мне было так хорошо в те дни. Мне казалось, так будет всегда.
Море... Разве есть на свете хоть одно существо, которое не любит моря? Мы - эльфы-мореходы, не можем жить без него. Наши корабли каждое утро покидали свои родные гавани. Иные из них возвращались в тот же вечер, иные уходили в плавание надолго. Но как бы далеко не уплывал эльфийский корабль от своих берегов, ему неизменно сопутствовала удача. Но об этом разговор будет особый.
Я знаю (тут Ольдэк улыбнулся), гномы считают наш народ эльфов неженками и бездельниками. Да и не только гномы, многие так думают. Но это не правда. Среди нас есть и искусные мастера-корабелы, и прекрасные оружейники, и опытные мореходы, и отважные рыболовы. Наши корабли легки, и ребенок мог бы управлять ими. Мы умеем читать звездную карту неба и понимаем песни ветра. О, этот ветер дальних странствий! Самый прекрасный из тех, что наполняли когда-либо паруса кораблей. Без конца я мог слушать, как свистит он в вантах, играя с флагштоком на мачте. Неужели те дни прошли?
Мой народ хранит много древних тайн, ведь мы - эльфы - самые древние жители Светрэна. О, мы бы не прятали и не скрывали ни от кого своих секретов, но нам случалось сталкиваться с такими существами, которые все наши искусства обращали во зло. Мы научились быть недоверчивыми. Мы тщательно берегли наш драгоценный талисман - голубую раковину Лямбис. Берегли от чужих глаз и жадных рук. Эта раковина приносила нашим кораблям удачу. Древнее предание гласит: пока голубая раковина Лямбис хранится у эльфов-мореходов, их корабли не будут знать страха перед бурями, врагами и морскими чудовищами.
Этот священный талисман в незапамятные времена добыл вождь племени приморских эльфов Лорден Отважный. С той поры до нас дошли только легенды и сказания, но я хочу рассказать их вам.
Земель прибрежных с давних лет
За гранью Синих гор,
Храним от лиходейских бед,
Раскинулся простор.
Когда Ротаунг - Сердце тьмы -
Сокроет в мрак закат,
И на замершие холмы
Опустит жадный взгляд,
Над сонмом сумрачных земель,
Над бездной тихих вод
Взойдет прекрасная Лиэль
На темный небосвод,
Сверкнув в заоблачной дали,
Как добрый свет в ночи,
Она к окраинам земли
Пошлет свои лучи.
А свет лучей - волшебный дар -
Летит, как звон струны,
И ей на встречу Минн Эхтар
Восстанет из волны.
Лучей Лиэль волшебный свет
Зажжет глаза ему,
И вспыхнут Руна и Оскельд,
Но не развеют тьму.
Прозрев, восстанет из волны
Стазвездный Минн Эхтар,
Копьем в Ротаунг - в Сердце тьмы
Он нанесет удар.
И, озарив собою мир,
Добра не утая,
Зажжется в Сердце тьмы Эгиль -
Конец его копья.
И так ведется с древних пор -
Под властью дивных чар,
Чтоб осветить морской простор
Восходит Минн Эхтар.
С тех дней, как спас от троллей злых
Эльфийский вождь Лорден
Риммэну - дочь царей морских,
Захваченную в плен,
Морской царицы жив завет,
И светлый Дар морской
Оберегает много лет
Прибрежных стран покой.
Пока эльфийскою рукой
Храним волшебный Дар,
Развеять мрак над их землей
Сумеет Минн Эхтар.
Прекрасный край благословен,
Прибрежных стран простор,
Он назван эльфами Светрен -
Цветок средь Синих гор.
Пока эльф говорил о море и пересказывал легенду о царице Риммэне и Лордэне Отважном, его лицо просветлело, глаза засияли, как звезды. Видно, эта легенда очень ему нравилась, и, рассказывая ее, он ненадолго забыл о своем горе. Ольдэк глядел в огонь камина и улыбался мечтательной доброй улыбкой. Но потом взгляд его вновь стал печальным. Он тяжело вздохнул и продолжил свой рассказ.
Но надо сказать вам и о троллях. Вы видели их - черных и отвратительных. (Тут голос эльфа дрогнул) Тролли есть разные. Эти - самые страшные из всех, каких мне приходилось встречать. Тролли вообще страшны, особенно с виду, но есть среди них и очень добродушные ребята. Эти же... Это - вислоухие пещерные тролли - таргиты. Они злобны, жестоки и безжалостны. Они - порождение черных подземных пещер. Они плохо переносят дневной свет, и днем спят или прячутся, а по ночам творят свои черные дела. Они не знают чувства сострадания или милосердия. Им знакомо только одно желание - они хотят быть сильнее всех остальных народов. У себя, в подземных пещерах, таргиты - полновластные хозяева, но они хотят властвовать и над остальными существами.
Таргиты - наши давние враги. Немало отважных воинов погибло в битвах с жестокими троллями. Нам всегда было трудно воевать с ними. Таргиты любят тьму, они всегда нападают в безлунные ночи, пользуясь нашей слабостью. Мы - эльфы - не умеем видеть в темноте. И все же мы стойко сражались с врагами, защищая себя и те народы, что жили по соседству с нами. Они не могли с нами справиться.
И тогда тролли стали действовать по-другому. Они пытались поссорить нас с нашими соседями - гномами и горными троллями. Но и это им не удалось, зато удалось другое. Таргиты соблазнили нескольких гномов своими подземными богатствами, и те проводили наших врагов по гномьим подземным переходам ходами в самое сердце Светрэна - нашего горного края.
Серые тучи неслись той ночью по небу. Серые и черные тучи.
Они закрыли и звезды и луну, они черным мраком окутали нашу землю.
Всё, всё в ту ночь было против нас! Даже наше море! Страшный ураган налетел на горные берега Светрэна. Гигантские волны с грохотом обрушивались на утесы, и земля содрогалась от этих ударов. Наш дом стонал, как живой, под ударами ветра, а иногда вода заливала окна. Мне впервые пришлось увидеть такую бурю. Впервые море показалось мне гневным и страшным. Сейчас я думаю, может оно знало о надвигающейся беде, может оно хотело предупредить нас, но тогда... Сквозь грохот волн и вой ветра наши часовые не услышали и без того легкой поступи врагов. Словно тени, словно могильные призраки, прокрались таргиты, ведомые гномами-предателями, и напали на нас.
Сколько эльфов погибло в ту ночь! Таргиты убивали всех, молодых и старых, воинов и женщин, вооруженных и безоружных. Они не знали жалости. Словно ураган, прошли они по нашей земле. Мало кому удалось спастись, и горькую скорбь и чашу справедливого гнева будут нести они в своих сердцах всегда!
Тревога пришла в наш дом с вечера. Бесновалась буря, дрожали стекла в витражах, дрожала мебель, казалось, наш дом стал вдруг палубой корабля. Яркие молнии озаряли комнаты, было холодно, и даже огонь в камине на давал тепла. Я не спал. Отец зашел ко мне в комнату, он был в доспехах и с оружием. Он сказал мне: "Буря очень сильна, и у меня на сердце тревога. Такого урагана не было со времен Лордена Отважного. Я выйду и посмотрю, что творится снаружи. Помни, ты - мой сын, ты тоже принадлежишь семье хранителей, и должен позаботится о нашем священном талисмане. И еще, с тобой остается сестра". Его слова прозвучали, как последнее напутствие, и от этих слов мне стало больно и страшно. Он словно прощался со мной, словно знал, что уже никогда не вернется!
Я проводил его до дверей и остался ждать в большой комнате у камина. Вскоре туда пришла моя сестра. Мы сидели, смотрели друг на друга и ни о чем не могли говорить. Волнение сковывало наши языки. Иногда мы поднимали глаза и смотрели на наш священный талисман, на голубую раковину Лямбис. Уже много лет она хранилась в нашем доме. Из поколения в поколение передавалось в нашей семье почетное звание хранителя, дарованное моему прадеду Эрриту Стрелку Лорденом Отважным. Ни один, ни один из хранителей за все эти годы не опорочил своего звания, и вот я...
Он опустил голову и опять заплакал, шепча сквозь слезы: "Я не достоин..." Остальные терпеливо ждали, когда он сможет продолжать.
Гроза была ужасна (вновь заговорил Ольдэк). Одна молния ударила в скалу почти рядом с нашим домом. Моя сестра вскрикнула от страха и бросилась на колени перед раковиной, протягивая к ней руки. "О Минн Эхтар, - закричала она, - О, светлое созвездие Копьеносца, именем морской царицы Риммэны, ее священным Даром заклинаю тебя! Выйди из-за туч! Освети нашу землю! Разгони мрак над Светрэном! И пусть каждый воин найдет дорогу к своему дому!" Я и сам вскочил на ноги, в яркой вспышке молнии мне померещилась лохматая тень, скользнувшая за окном. Но следующая молния, еще ярче, чем предыдущая, ослепила мои глаза. А когда я вновь смог видеть, моя Лендиль, моя сестренка была мертва! Она лежала на полу, вытянувшись, как камышинка, и ее руки были еще теплы, но ее прекрасные глаза уже ничего не видели, а ее прекрасные золотистые волосы разметались по полу, как лепестки сломанного и растоптанного цветка. Черная стрела пронзила сердце моей сестренки.
Я бросился к ней. Я звал ее по имени. Я прижал ее к себе, и пытался согреть ее холодеющие пальцы своим дыханием. Все напрасно. Лендиль умерла...
Тут Зу-малявка не выдержала и тихо заревела. Майкл ткнул ее кулаком в спину. Марта отвернулась, смахивая слезинки. Ольдэк молчал очень долго, но больше не плакал. Наконец он собрался с силами и стал рассказывать дальше.
В отчаянии стоял я над мертвой сестрой и не слышал, как отворилась входная дверь. Опомнился я лишь тогда, когда веревки захлестнули мои руки. Я рванулся вперед, но было поздно. Шестеро мерзких троллей ворвались в наш дом. Шесть гнусных, отвратительных страшилищ. Они связали меня, а их предводитель схватил священный талисман эльфов и громко захохотал. Раковина в его черных лапах потускнела, исчез ее прекрасный блеск, но тролль не заметил этого. Он бросил раковину в свою сумку и, повернувшись ко мне, воскликнул: "Ну, теперь-то ваш светленький народец покорится мне, Батазону Мудрому, великому вождю пещерных троллей!" Он был такой толстый и грубый, и, наверное, он очень хотел, чтобы я валялся у него в ногах и молил о пощаде. Я молчал, и он взъярился. Он грозил мне страшными пытками, и всячески оскорблял мой народ. Не могу повторить всего того, что пришлось мне выслушать в ту ночь. Мое сердце бешено стучало от переполнявшего его гнева, мутная пелена застилала глаза. Я все сносил молча, но он наступил своей грязной лапой на грудь моей сестре, и я не выдержал. Я бросился на него, я готов был зубами вцепиться в его горло. Меня схватили два других тролля. А он... Подлый трус... Его лицо сделалось белее мела, даже под черной щетиной это было видно.
"Бросьте его в море со скалы", - прошипел он, подпрыгивая от бешенства.
Те двое выволокли меня на берег и столкнули вниз. Кипящая вспененная бездна рванулась мне навстречу, Я бы мог выплыть, но руки мои были связаны, и надеяться мне было не на что.
Вдруг что-то словно подхватило меня сверху, и бешеная бурлящая поверхность моря начала стремительно удаляться. Это был альбатрос. Альбатросы - наши верные друзья. Эти мужественные и гордые птицы не боятся никакой бури. Они часто провожали в море наши корабли.
Таргиты на берегу взвыли от ярости. Они прекрасно видели в темноте и, конечно, поняли, что я не погиб. Я слышал их пронзительные злобные вопли, но ничего не видел. Альбатрос нес меня куда-то через бушующую стихию, веревки впились в мое тело, и от боли я потерял сознание.
Очнулся я в лесу. Светило солнце, пели птицы. Все было так тихо и мирно, что прошедшая ночь казалась страшным сном. Но я знал, что она была, я знал, что враги захватили наш талисман. И я должен был его вернуть, и отомстить за отца и за сестру.
Я встал. Руки мои были свободны, а вокруг валялось множество цветов, и я понял, что меня освободили древесные феи. Я ничем не мог отблагодарить их, разве только сказать "спасибо".
Альбатрос ждал меня. я взобрался к нему на спину, и мы полетели к морю. Множество птиц кружилось над морской гладью, никто с земли не смог бы нас узнать. Но подлетать близко к берегу было опасно. Мы кружили в синей вышине, и со спины альбатроса я видел свой дом, дома других эльфов, замок нашего вождя. Везде сновали ловкие черные таргиты. Я не видел ни одного эльфа, я не знал, удалось ли пастись кому-либо из моих соплеменников.
Целый день парил альбатрос над морем. Я видел, как отряды вооруженных таргитов шастали по всей округе, но я не знал, что они ищут меня и тех немногих, кто спасся. Только вечером альбатрос смог незаметно подлететь к замку, и я услышал, о чем говорят тролли. Они отчаянно боялись, что выжившим эльфам удастся пробраться к своим восточным сородичам и привести подмогу, тогда таргитам пришел бы конец.
О, почему я тогда так и не поступил? Почему я тут же не помчался на альбатросе к нашим соседям - тем эльфам, которые живут у слияния четырех рек в Синих горах. Они бы помогли нам. Но я страшно устал. Я не спал прошедшую ночь и день пролетал на альбатросе, я решил, что тронусь в путь на следующее утро, а ночь проведу у гномов.
Не сердись на меня, Майкл, когда в лесу ты спросил, не гном ли я - во мне все вскипело. Гномы предали нас, не все, но в тот вечер я, сам того не зная, постучал в дом предателя. Неудачи преследовали меня. Ночью, сонный я был связан и доставлен к Батазону, предводителю таргитов. Он страшно обрадовался. Ведь наша раковина - наш прекрасный талисман - не подчинялась захватчикам. Их огромные неуклюжие лодки переворачивались, а мерзкие таргиты ужасно боялись соленой воды. Однако, чтобы захватывать чужие земли, им нужен был флот. Они думали, что мы знаем какую-то тайну, какое-нибудь заклинание, которое заставляет раковину служить нам. Этой тайны не было. Просто Риммэна подарила талисман именно нам - приморским эльфам, и он не мог служить злу. Тролли не понимали этого.
Батазон приказал запутать меня в сеть и бросить в лодку. Сам он вместе с пятью своими приспешниками тоже влез в эту лодку. Он сказал так: "Если этот паршивый эльф не захочет сдохнуть, он скажет нам заклинание, иначе он утонет первым". Лодка отчалила. Удивительно, но она не переворачивалась. Тролли расхрабрились и отважились выйти далеко в море. Они уже воображали себя знаменитыми мореходами и совсем не думали следить за погодой. А между тем собирались тучи, налетел ветер. Таргиты опомнились только тогда, когда лодка перестала им подчиняться. Напрасно налегали они на весла, лодка стала игрушкой волн и ветра. Два дня мотал нас шторм, но на третий день ветер утих, а вдали показалась земля. К ней и направились перепуганные тролли. Обо мне они совсем забыли. К счастью, у них в лодке была пресная вода. Я лежал рядом с ведерком, и когда лодку кренило, вода проливалась прямо на меня. Иначе я бы, наверное, умер от жажды.
Лодка достигла земли. Но это был не наш скалистый Светрэн. Земля была покрыта густыми лесами, узкие длинные проливы уходили вглубь каменистых берегов. Множество голых маленьких островков попадалось нам по дороге. Наконец тролли нашли то, что искали - устье речки с пресной водой. Они поднялись вверх по течению и остановились у подножия поросшего лесом холма.
Тут они вспомнили обо мне. Они знали, что я умею находить дорогу в море по звездам. Они хотели, чтобы я отвел их лодку назад, к Светрэну. Я молчал. И тогда они решили меня пытать. Но таргиты слишком устали, ясный день был для них непривычен, и они захотели подождать темноты.
Остальное вы знаете. Вы спасли меня, когда я уже ни на что не надеялся и готовился встретить смерть. Я не знаю, как мне отблагодарить вас, и смогу ли я когда-нибудь это сделать.
Я должен идти. Таргиты уплыли, и раковина осталась у них. Я должен найти ее, чтобы оправдаться перед своим народом. Без нее я не могу вернуться.
Ольдэк закончил свой рассказ и решительно поднялся.
- Я должен идти, - повторил он, глядя на своих слушателей, - я благодарен вам всем, за то, что вы спасли меня от троллей, позволили отдохнуть в этом чудесном доме, и выслушали мою историю. А теперь мне пора отправляться в путь, может, таргиты уплыли еще не очень далеко, и я смогу быстро найти их след.
Эльф так решительно прощался, готовый шагнуть в неведомую ночную тьму, что Зу-малявка в конец растерялась. Неужели это то самое хрупкое существо, которое просило не бросать его в лесу и безутешно плакало, сидя на столе. Она так жалела его тогда, а теперь ей было страшно за него. Наверное, такие же чувства испытывали остальные.
- Я пойду с тобой, - сказал Майкл-Шотландец голосом, не терпящим возражений.
- Нет, - качнул головой Ольдэк, - Это слишком опасно.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что я струшу! - возмутился Майкл.
- О, нет, конечно! - воскликнул эльф, - Но ты и так уже сделал для меня слишком много, и потом, кто я для вас?
- Ты - наш друг, - тихо ответил дядюшка Укконен, - и мы тебя не оставим. Тем более, что, если уж на то пошло, это я виноват, что таргиты уплыли из реки и увезли с собой ваш талисман. Так что я тоже отправлюсь с тобой.
- Как, и ты! - радостно закричал Майкл, - вот это здорово! Сам дядюшка Укконен вновь выйдет в море!
- Кто? - изумился Ольдэк, - Ты дядюшка Укконен? Не может быть!
- Может, - гордо сказал Майкл, это сам дядюшка Укконен. Уж мне-то можешь поверить.
Глаза эльфа засветились искренним восхищением.
- Ну, довольно, довольно, - проворчал явно польщенный дядюшка Укконен, - Вот что, малыши. Отправляйтесь-ка к старой запруде. Там вы найдете плот, на котором я путешествовал в годы моей юности. Осмотрите его и приведите в порядок. Марта. Помоги им и собери еду в дорогу. Мы отчалим этой же ночью. Не люблю я шумных проводов.
С этими словами дядюшка Укконен плавно выплыл из комнаты. Уже за дверями он негромко пробормотал: