Пикса проснулась от воробьиного гомона за окном и сразу узнала голос Пера. Но даже это не огорчило ее. И вообще, ничто на свете не могло теперь ее огорчить. Потому что Пикса была не одна.
Уже второе утро она просыпалась с радостной мыслью о том. Что она больше не одна, что у нее есть замечательный, добрый и ласковый друг - у нее есть Мопся. И от этой мысли ей сразу становилось весело и спокойно. Ведь когда у тебя кто-то есть, с ним уже ничего не страшно. Даже если и вправду какие-то чудища нагрянули в долину.
Ох!
Пикса вскочила с кровати и подбежала к окну. Как она могла забыть! Вчера по долине ходили такие страшные новости. Правда, новости эти принес завирала Пер, но не мог же он абсолютно все выдумать.
Пикса распахнула окно и увидела Мопсю. Олень сидел под яблоней и грустно смотрел на стаю воробьев, скакавшую по деревьям и голосившую на все лады. Впереди всех, просто круглый от распиравшей его важности, восседал Пер
- Это была колоссальная картина, достойная кисти художника, - говорил он Мопсе, - пылающие, словно факелы возмездия, огромные глаза и враги, обращенные в бегство! Я видел это, и я этого не забуду! Он был неподражаем! Я сделал все, что мог, чтобы помочь ему, и я горд! Я выполнил свой долг!
- О чем это вы, господин Пер? - удивленно спросила Пикса.
Олень тут же встал и подошел к окну. Взмахнув пару раз длинными ресницами он нежно прошептал: "Доброе утро, Пиксочка".
- Доброе утро, дружочек, - улыбнулась ему Пикса.
Пер покинул свою горластую компанию и важно расселся на подоконнике перед новой аудиторией.
- Это действительно доброе утро, соседка, - начал он проникновенным голосом, ибо, о чудо! Чудо! Вчерашние мерзкие твари, посягнувшие на покой нашей долины, обращены в бегство и покинули наш прекрасный край. Слава дядюшке Укконену! - завопил воробей и тут же осип.
Пикса в изумлении всплеснула лапами.
- Неужели он прогнал их!
И глаза ее, вспыхнувшие мечтательным огнем, обратились к самому таинственному дому долины.
- О, да, - хрипло продолжал Пер, - он это сделал. С моей скромной помощью, но моя роль так ничтожна... И все же, все же. Ведь он принял мое обличье, обличье гигантского воробья с огненными глазами. Я позировал ему - ночью, в глуши, среди врагов! И я могу гордиться.
- Да, да, конечно, - невнятно пробормотала Пикса, - мы все должны гордится, что живем рядом с таким существом.
Она отошла от окна и несколько раз взволнованно прошлась по комнате.
- Но неужели про его подвиг никто не знает! - воскликнула она, повернувшись к Перу и протягивая лапы.
- Да что вы, соседка! - От обиды воробей даже обрел голос. - Что это вы такое говорите, никто не знает. Да вы просто не представляете, какой праздник готовится по этому поводу. Да в нашей лавке уже готовят угощение на всех и абсолютно бесплатно! Все достают свои самые лучшие наряды , а древесные феи собираются украсить все деревья в долине. Лично я собираюсь петь в праздничном концерте.
- Замечательно! - от восторга Пикса даже немного потанцевала по комнате. - Ах, Мопся, но надо же и нам что-то сделать. А, знаю, знаю! Я напишу ему поздравительную речь, и ее торжественно зачитают на празднике.
- Неплохая идея, - солидно кивнул Пер.
- Ну конечно, - грустно вздохнул Мопся и отошел от окна.
Вот уже второй день он только тем и занимался, что выслушивал восторженные рассказы о дядюшке Укконене. Он уже знал, что дядюшка Укконен - бывалый моряк, замечательный рассказчик и певец. А вот теперь, ко всему прочему, он был и спасителем всей долины. Ах, бедный Мопся, у него-то не было таких достоинств. И все его попытки поговорить с Пиксой о ней - Пиксе - и о нем - Мопсе - кончались неудачей. Очень это было грустно и неприятно.
Мопся ушел на травяную лужайку и разлегся среди колокольчиков. Здесь, в прозрачной тени от яблони он начал сочинять стихи для Пиксы. "Уж этого-то, - думал олень, - уж этого-то дядюшка Укконен наверняка не додумается сделать".
А Пикса уселась за стол с пером в лапах. Но как трудно оказалось сосредоточиться. В голове у нее вертелось сразу столько торжественных фраз, что она просто не знала, с какой начать. И к тому же молодым зеленым веточкам, выросшим на ножках ее стола, вдруг очень захотелось пощекотать ее пятки.
Не надо удивляться. В доме у Пиксы всегда что-нибудь росло. Такой уж у нее был характер. Самый лучший в долине садик окружал ее дом, а вся мебель в доме так и норовила расцвести. А однажды ночью он так и поступил, так что утром соседям пришлось вырубать Пиксу из постели.
Пикса сидела за столом, отгоняла ногами вредные веточки и думала. За этим серьезным занятием она даже не заметила, как скрипнула дверь и в комнату вошла кошка дядюшки Укконена.
Марта постояла немного на пороге, а потом робко кашлянула. Пикса подняла голову.
- Ах, Марта! - радостно воскликнула она, и тут же увидела печально обвисшие усы кошки, - Что-то случилось, деточка? Что-то с твоим хозяином?
- Он уплыл, - тихо и грустно ответила Марта.
- Как уплыл! - всполошилась Пикса.
Проведя кошку в дом и усадив на кровать, она сама села рядом и взволнованно сжала лапы Марты.
- Что ты говоришь, деточка? А праздник?! Разве он не прогнал чудовищ из нашей долины?
- Прогнать-то прогнал, - вздохнула Марта, а теперь вот и сам поплыл следом за ними. И с ним еще малявка и эльф, а меня не взяли. А эта противная девчонка тоже сбежала, и я не знаю, где ее искать.
Марта жалобно всхлипнула.
- Ну, так надо плыть за ним! - воскликнула Пикса, и сама испугалась того, что сказала.
Глаза кошки дядюшки Укконена вспыхнули, словно она только и ждала, чтобы кто-нибудь предложил ей это.
- Я и сама думал, - прошептала она, - но одной так страшно, а с тобой я ничего не испугаюсь.
Пикса растерялась. Конечно, хорошо мечтать о дальних дорогах и великих открытиях в уютном домике у реки, а вот когда надо встать и идти... Да еще так сразу... Пикса была большой домоседкой и никуда не уходила из долины дальше излучины реки. И вдруг... Ах, как ей стало страшно. Ведь вокруг будет лес, горы, или вода. Одна вода. Пикса не умела плавать. "Но зато, может быть, я увижу его!" И эта мысль решила все. И, кроме того, Марта на нее надеялась. Ах, как это важно, чтобы кто-то на тебя надеялся. Когда знаешь, как ждут твоей помощи друзья, иногда совершаешь такое, о чем побоялся бы думать, если бы был один.
Пикса кинулась собирать вещи. От волнения она так спешила, что совсем не соображала, что укладывает в чемодан. Праздничные платья и домашнее тапочки, кофейник и вечная ручка, новые босоножки и лыжные крепления - все вперемешку заполнило довольно объемистое нутро чемодана.
- Пикса, Пикса, - пыталась остановить ее Марта, - ну, зачем столько вещей, зачем ты берешь пижаму?
- Но ведь мы идем не на один день. Надо будет спать.
- В пижаме под елкой, - грустно улыбнулась кошка дядюшки Укконена, - лучше возьми спортивные штаны. И зачем ты берешь такой большой чемодан? Нам его не унести.
- Действительно, - растерялась Пикса, этот чемодан мне никогда не приходилось таскать, но он очень тяжелый. А что же делать?
- У меня есть рюкзак, - ответила Марта, - возьмем еду и немного теплой одежды. Вот только...
- Что?
- А куда мы пойдем?
Пикса с Мартой опять сели рядышком на кровать и взялись за лапы.
- А дядюшка Укконен куда пошел? - спросила Пикса.
- Он не пошел, он уплыл, - вздохнула Марта, - Уплыл на своем плоту, и больше плота у него нет. А куда он уплыл, я не знаю.
И тут Пикса торжественно прошептала.
- Чайки!
Они изумленно посмотрели друг другу в глаз и радостно обнялись.
- Ну конечно! - воскликнула Марта, - Они ведь увидят, куда поплывет плот. А мы у них узнаем. Главное, это добраться до моря. А теперь ты собери самые нужные вещи, а я пойду за рюкзаком.
Когда Марта вернулась, стопочка вещей, которые Пикса собиралась взять в дорогу, значительно уменьшилась. Они быстро запихали их в рюкзак, сунули туда еще старое шерстяное одеяло и немного продуктов, и совсем уже собрались идти, как вдруг в окно заглянула грустная, красивая мордочка Мопси.
- Пиксочка, - нежно позвал он и, расплывшись в улыбке, медленно напевно продекламировал:
О, Пикса, милая моя,
Цветешь, как роза ты в саду,
Как ждет березка соловья,
Так встреч с тобой давно я жду.
- Ах, как мило, - пробормотала Пикса, беспомощно оглядываясь на Марту.
- Да, очень мило, - подтвердила кошка дядюшки Укконена, а теперь, Мопся, извини, нам надо идти.
- Вы на прогулку, - взмахнул ресницами Мопся. - Я пойду с вами.
- Не стоит, дружочек, потерянно качнула головой Пикса, - мы, может, не скоро вернемся.
- Ты меня прогоняешь, - всепонимающе кивнул олень, - ну, что ж, я понимаю, я ведь не он, куда мне...
Мопся печально повел головой в сторону дома дядюшки Укконена.
- Да нет, что ты, - поспешила утешить его Пикса.
- А если нет... - тут взгляд оленя упал на рюкзак, - я понесу ваши вещи! Ведь они, наверное, тяжелые.
- Ну, что ж, - вздохнула Марта, - от тебя не отделаешься. Пойдем, только не плачь потом.
- О, добрые, прекрасные, милые! - радостно воскликнул Мопся, - О, как я вам благодарен. Пиксочка, с тобой, хоть на край света!
Пикса с Мартой вышли из домика. Мопся подцепил на себя рюкзак, и все втроем они поспешно зашагали вдоль реки к холмам.
На краю долины у ракитового куста их остановил Пер.
- Уважаемые соседи, - воробья просто распирало от собственной важности, - В такой ответственный день, когда все заняты подготовкой к празднику, вы уходите из долины?
- А мы... идем за цветами для праздника, - нашлась Марта, - тут, недалеко, в лес на холмы.
- Ага, - покивал воробей, - Это очень хорошо. Не задерживайтесь там.
Некоторое время он еще провожал рассеянным взглядом три фигурки, удалявшиеся в сторону Лесных холмов, а потом переключился на налетевших воробьев - всем надо было все объяснить, всем раздать задания, столько мороки...
- А эти куда ушли? - спросил Пера один молодой воробей.
- Ах, эти? - рассеянно сказал Пер, еще раз бросив взгляд на троих зверей с рюкзаком, уже почти незаметных на фоне холма, - Этих я послал в лес за цветами, надеюсь, они не опоздают...