Приветствую тебя, дорогой мой читатель! Повесть, которую я хочу предложить тебе есть своеобразная фантазия-фарс(??!!) на тему загадочного убийства известнейшего человека перестроечной России. Это одна из художественных(?!), подчёркиваю, не более того - художественных(?!), а не официальных, юридических, версияубийства великого русского поэта, композитора и певца Игоря Владимировича Талькова. Я думаю, ты помнишь такого, на заре девяностых он был настолько популярен, что даже примадонна Пугачёва исходилась злобной завистью и слюной при одном его упоминании. Возможно, моя книга покажется предвзятой и маловероятной, но да я и не ставлю цель раскрыть это преступление, пролить на него свет, я повторяю - я всего лишь фантазирую. И пусть это не лучшая тема для сочинительства в современной России, но свобода для личности, свобода её мысли и, наконец, свобода её творчества для меня превыше всего!
В первой части моей книги, которая называется "Anamnesis vitae" (латин.) - "История жизни", я описываю жизнь и причины, которые привели моих героев в общую для них палату психиатрического отделения, где разворачиваются действия второй части "Anamnesis morbi" (латин.) - "История болезни". В этой части ты, читатель, и узнаешь версию убийства Игоря Талькова из уст одного пациента. Повторяю, не следует воспринимать моё произведение, как юридическую версию(?!) Это всего лишь плод моей многоликой, пёстрой фантазии. Читай и я, надеюсь, что ты не пожалеешь! И на последок - помни, что философские суждения и особенно политические мнения персонажей, не только могут не совпадать с мнением автора, но и за частую, противоречить ему.
А для того, чтобы читать было легче и не столь обременительно, я решил разбить книгу на главы и выставлять их по одной в порядке очереди. Так в своё время разбили на главы по дням недели для Джорджа Буша-мл. Библию, ведь, он та-а-акой занятой человек был!
Содержание:
Пролог.
Часть I. Anamnesis vitae.
Глава первая. "Только не бросайте меня в терновый кустарник!"
Глава вторая. Фигляр, позёр и горлопан.
Глава третья. "Мочить!"
Глава четвёртая. "Подмойся!"
Глава пятая. "Как вспомню - сразу возбуждаюсь!"
Часть II. Anamnesis morbi.
Глава первая. Путин из димедрола.
Глава вторая. Тайна рождения Жириновского.
Глава третья. "Мы - политические!"
Глава четвёртая. Три великих чистых учения.
Глава пятая. "Тальков на эту роль хорошо подходит!"
Глава шестая. Путина хороший!
Глава последняя. Убийство великого русского патриота, или "панама" для президента.
Эпилог.
Часть I.Anamnesisvitae.
Глава первая. "Только не бросайте меня в терновый кустарник!"
20 марта 2007год.
Макаров размашисто шёл по тротуару, со всей своей большевистской прямотой наступая в многочисленные лужи, оставленные чёрными, плотными тучами и обдавая сонных пешеходов ударным дождём брызг, отчего те моментально просыпались и обдавали Макарова уже отборным матом. Один мужик, спитого вида, даже попытался было замахнуться на парня, но только взглянул в глаза и сник. Какая-то там таилась скрытая мартовская угроза для всех и каждого. Такая бывает, когда истощённый зимней спячкой молодой организм, обезвитамининный, озлобленный серыми буднями, наконец, чувствует приближение летнего света, тепла и готов взорваться.
Макарова звали Игорь. Он был двадцатилетним парнем. Вполне симпатичным, стройным, высоким, голубоглазым, почти модельным. Даже ориентация... в смысле сексуальная, была у него, что ни на есть, бисексуальная. А это, надо Вам сказать очень не маловажный факт по нынешним временам. Но вот ориентация политическая его, конечно, подкачала - был Макаров красным. Симпатизировал большевикам. Вот именно, даже не коммунистам, а самым отчаянным радикальным элементам на левом фланге политической палитры. Вместе со своим близким другом Максимом, который был на столько близким, что Игорь знал каждую родинку на его могучем, накаченном в упорных трудах на всевозможных тренажёрах, теле, давно вступили в Коммунистическую партию РФ, чем были очень горды.
Кроме всего прочего, Макаров работал в местной, малотиражной, но крайне агрессивной газете под названием "Глас народа". Газета эта принадлежала не то какому-то обиженному местной властью бизнесмену, не то заместителю директора рынка, мечтающему об истинной демократии для своего небольшого городка.
Светлые волосы до плеч вольно развевались на мартовском ветру, ещё не тёплом, но уже не таком ледяном. Весна в этом году лихо наступала на права зимы, что давало не малый повод правозащитникам-экологам и "гринписовцам" в очередной раз пособачиться на тему пресловутого глобального потепления. Макаров смело смотрел вдаль. Ветер дул ему в лицо. Ветер перемен.
О чём же он думал сейчас, в этот рассветный момент?! Вчера его отшила подруга. Катька из соседнего подъезда. Девчонка, смазливая такая, а строит из себя бог весть что! Но хорошенькая. Ну, и пусть! Этим недоразумением Игорь не забивал себе голову. Мало ли девок на свете?! Тем более у него был верный преданный друг. Максим. Ничуть не хуже любой девчонки. А в постели даже лучше! Ещё у Игоря было большое несчастье - от рака лёгких, спровоцированным безбожным курением крепкого табака в течение последних семидесяти лет, умирал любимый дедушка. Человек, который с детства приучал и приручал маленького Игорька к справедливости, братству, равенству. И вот теперь он уходил. Скоропостижно в свои девяносто четыре года. Уходил тяжело, громко, осознанно. Есть люди, которые стараются уйти из жизни тихонько, чтоб никого не мучить, не доставлять лишних хлопот своей преждевременной кончиной. Игорёшин дедуля был не из таких. Он уходил величаво, как царская особа, в момент ухода которой у всех на устах таится только один вопрос - а что же будет со всеми нами??? Он упивался своим уходом, делал из него предсмертный культ, как фараонистые вожди древнего Египта. Но и это не так уж сильно заботило Игоря. В конце концов, дед приучил его быть стойким и всегда ставить общественное впереди всех дел. Вот и сегодня, когда Макаров собирался уходить по важному партийному заданию, а дед отчаянно скулил и упрашивал его побыть с ним, больным человеком, почитать ему сказки про мальчиша-Кибальчиша и про буржуинов (маразм не в радость), Игорь оставался неумолим.
В горкоме, куда он явился по распоряжению первого секретаря Махачкалинского, дело сорвалось, как всегда. Сорвалось по причине, что сам первый секретарь нализался с утра "беленькой" с помощником депутата Государственной Думы товарищем Саплуновским. Да так, что начал учение Маркса с учением Фрейда путать, а Ленина - с Лужковым. Хватал комсомолок за груди и фривольно распевал о широте родной страны, о количестве лесов, полей и рек, которые буржуи проклятые собираются вот-вот прихватить. В конце концов, получил по роже от строптивой грудастой пионерихи и засопел, задремав под яркоалым знаменем. Пустил слюни и зачавкал во сне. Впрочем, помощник повёл себя ещё прилежней, заснув под полированным, дубовым столом заседаний местного бюро и опорожнив мочевой пузырь в дорогие штаны от итальянских пидорокутюр.
Узрев эту картину, вне себя от злобы, Игорь решил направиться в редакцию, чтобы не тратить время за зря. Главного редактора Льва Лёвшина не было - вот уже третью неделю он ходил на заседания суда. Это было типичное мелкое дельце. Главный редактор, не стесняясь в выражениях, в своей статье оскорбил местного предпринимателя и депутата городского Совета, известную всем политическую проститутку, сравнив размеры лица и филейной части оного. Оному это не понравилось, и он подал исковое заявление в местный суд, продажный, как жрицы любви, с твёрдым намерением компенсировать себе моральный ущерб.
Зато в редакции находились журналист Алик Безменков и секретарь Люда Романова. Алик был типичным представителем современной политической молодёжи. Перебывал почти во всех партиях, общественных объединениях и движениях от ДПНИ до Либертарианской партии. Но нигде не задерживался более чем на квартал, такая у него была кипучая натура. Алик вечно был не согласен с руководством местных отделений. Несогласия эти, правда, носили чисто финансовый оттенок, но Безменков представлял это как гонения за взгляды. В настоящее время: вот уже более пяти месяцев, то есть с момента её создания, он состоял в "Справедливой России". Это был, пожалуй, рекорд со стороны демтоварища Безменкова. А фишка заключалась в том, что он успел присесть на хлебное место в правлении отделения и это как-то его успокаивало и поднимало. Другой была девушка Люда. Девушке было почти тридцать шесть. Про таких говорят - вечная невеста. Люде в жизни действительно не повезло. Она была "серединчатой" и по красоте и по уму-разуму. Была не настолько красивой, чтобы стать моделью, но и не на столько страшилой, чтобы выйти спокойно за муж; ум её томился где-то между Софьей Ковалевской и Фросей Бурлаковой - она не могла ни поразить парней излишками ума, ни предстать полной дурочкой. Оставалось одно - идти на панель, но воспитание подвело, как всегда. А посему девушка Люда устроилась секретарём и тихо работала. Днём на компьютере, ночью тоже. Денег получала мало, ела пищу исключительно дешёвую, но калорийную и жирную, прибавляя стабильно по пять килограммов в год. Звание "матушка полтонны" было обеспечено ей под конец жизненного пути.
-Привет, ребята, - с порога чревовещал Игорь.
Ребята разом повернулись, но ответного приветствия не последовало. Ни Безменков, ни Романова не любили своего коллегу: Алик за излишнюю прямоту и смелость, а, скорее всего за талант, а Люда за то, что два с половиной года назад Макаров в порыве творческой горячки назвал её жирной коровой. За глаза все в небольшом коллективе называли её кто коровой, кто кабанихой, кто квашней, а кто и тумбочкой на тонких ножках, но в глаза это решился сделать только Игорь, о чём впоследствии не раз жалел. Люда была девушкой злопамятной, мстительной. Постоянно сучила на Игоря в районное управление ФСБ. Анонимно, конечно.
-Что нового, где Лёвшин? - продолжал, как ни в чем, ни бывало Игорь.
-В манде на верхней полке, - съязвил Алик, - Лёва на даче.
-Редиску сеет? - не поняв иронии, пошутил Макаров.
-Говорят тебе на даче! На даче показаний у следователя, - расхохотался, упоенный и довольный своей скабрезной шутихой Безменков.
-Зря смеёшься, Аличек, - обрезала зло Алика секретарь, - даже если на этот раз Лёву посадят, тебе место главного не светит, тут желающих много. И потом, как Борис Петрович скажет...
-А ты Лёве передачки носить будешь, может он на тебе женится, когда выйдет, когда его чичолина на пол шестого висеть будет..., - продолжал резвиться Алик.
-Заткнись, урод!
Когда-то, на какой-то далёкой вечеринке, когда в газете ещё не работали ни Макаров, ни Безменков, Лёвшин перепил до такого положения вещей, что прилюдно пообещал жениться на Романовой. Потом он ещё что-то обещал, потом водка с пивом начали делить жилплощадь в его желудке, потом Лёва пугал головастиков в сортире, но сказанного не воротишь, слово не воробей - вылетит, не поймаешь. А Люда стала ждать, ах, какая дурочка!
-...и ни какая виагра не поможет!
-Дурак! Кстати, Игорь, - смягчаясь, обратилась Люда, - к тебе мент приходил в штатском, вчера вечером, всё расспрашивал, где ты бываешь, чем живёшь.
-Тебе тоже пора на дачу, - обрушился на коллег новым взрывом хохота Алик, - на дачу показаний.
-Да заткнись ты, дефективный, - нервно перебил Игорь, - это по поводу чего?
-Не знаю, он не говорил, а я не спрашивала. Так думаю, по поводу той статьи недавней про мэра. Ты там лиху дал, надо быть скромнее, не залупаться, - выразительно посоветовала Игорю Люда, засовывая в рот огромную булочку с сыром.
Парни с сочувствием посмотрели на это малоприятное зрелище и отвернулись, Игорь подумал о предстоящей разборке с властью, а Алик о предстоящей борьбе за власть. В редакции за место главного. "Его должны когда-то посадить, раз в стране нет демократии, значит, он должен сесть", - думал Безменков о Лёвшине. "У нас в стране демократия, худая, конечно, дикая, но всё же демократия, значит, я не должен сесть", - думал Макаров о себе. О чём думала секретарь Романова неизвестно, только откуда ни возьмись на свет появилась вторая булочка, уже с повидлом и так же хищно исчезла в пасти секретаря.
-А что ты ему обо мне рассказала? - вдруг забеспокоился Игорь, эти беспокойства были не напрасны.
-Да так, всякую ерунду, - засовывая булочку с творогом и запивая кокой из двухлитровой бутылки, отмахнулась Людочка.
Действительно, ничего существенного следователю Мермису она рассказать не смогла, по причине, что ничего и не знала. Однако она успела заметить, что Макаров враг демократии, ненавидит власть, пересказала все проступки своего обидчика, сочинённые на ходу и выразила надежду, что он, наконец, получит по заслугам. Что касается следака, то это был известный в городе проходимец, выделявшийся даже среди своих собратьев. С виду и в обращении просто душка, но такое творил. Каждый, кто подпадал под чуткое, зоркое око Фемиды, знал, что договориться с Мермисом - всё равно, что родиться евреем или армянином: всё равно судью посадят! Он мог повернуть следствие даже в самом проигрышном деле в нужную сторону. Совсем недавно, например, в центре города на Марксистской площади двое армян, без повода, просто с пьяни, на виду у более чем трёх десятков человек, зарезали молодого парня. Если честно говорить, потому как я, друзья, не хочу прослыть фашиствующим элементом, повод всё-таки был. Причёска парня армянам не понравилась. Видите ли, у них в Армении такие не носят, видите ли, это признак немужественности. Ну, погорячились, конечно, самую малость, зарезали, чтоб не базлал на весь свет, какие, мол, нехорошие люди эти черножопые. В общем, правильно поступили. Так вот! И свидетелей много оказалось, да на поверку вышло, что гордые сыны Кавказа ни в чем, ни виноваты, и действовали исключительно по инструкции. Чьей инструкции, неизвестно, но факт на лицо. Или на жопу? Чёрт его знает.
Что касается статьи Игоря, то она, действительно, содержала несколько интересных фактов из области расхищения градоначальником средств казённого бюджета. Именно: на покупку всего лишь самой малости - БМВ, цвета экваториальной осени, двухэтажного загородного домика (имеется в виду за городом Парижем), окрашенного в яркие летние тона, две пары чёрных летних ботинок. Вот ботинки вконец разволновали чуткое сердце журналиста. "Неужели даже на ботинки у мэра не хватило собственных средств, так мы скоро дойдём, что и презервативы мэру будем покупать на деньги из городского бюджета..." - кричал он с передовицы "Гласа народа". Докричался. Кроме мэра новенькие машины появились ещё у главы городского комитета здравоохранения, заместителя мэра по привлечению инвестиций, заместителя мэра по ЖКХ, ещё какого-то там заместителя, неизвестно чего. Все они себе построили небольшие коттеджи, только глава горкомздрава позволил себе такую роскошь, как бассейн. Разоблачая отцов города, Макаров и не подозревал, на какую жилу он нарвался. Однако это сразу поняли отцы... и начали действовать, согласно регламенту "Единой России". Мермис был пущен по следу.
-А что именно? - решил основательно допросить Люду Игорь.
-Ну, что ты участвовал в заговоре против Кеннеди, съесть эту булочку с маком или нет, вот в чём вопрос.
-Да, я понимаю, вам смешно. Господи! Людмила, посмотри на себя в зеркало, брось эту булку в мусор, в крайнем случае, можешь слизать с неё мак, - небезосновательно озлобился нечуткости коллег Макаров.
-Хамло, - обиделась девушка Люда, но булочку не бросила.
-Так, значит, Лёву ждать долго, пожалуй, я пойду к Максимке, - сказал Игорь, скорее себе самому и вышел вон.
-Педик несчастный! - пробубнила Людмила, запихивая маковую булочку в свою ненасытную утробу.
-Почему несчастный, скорее, наоборот, даже счастливый!
Удаляясь быстрым шагом от редакции, Макаров достал свой сотовый телефон. Обычно на ночь он отключал его, чтобы друзья не будили, и он мог сладко выспаться, а утром первым делом включал вновь. В этот раз он забыл включить его с утра и сейчас набирал номер друга.
-Алле, - послышалось развязно с того конца, - да!
-Макс, привет, я звоню тебе с приветом, рассказать, что, короче, здорово, дружище.
Голос на том конце, грубый и хриплый, стал приветливым и любезным, - привет, друг, ты где?
-Я из редакции иду. К тебе, конечно, примешь?
-Нет, не приму.
-Это ещё, почему?!
-Да мы здесь, в штабе у Конкратова. Тебе домой звонили - не отвечаешь, сотовый тоже молчит, что у тебя там стряслось?
-А чаво это? Вы все там?
-Все, тебя ждём. Придёшь?
-Ждите и я буду...
Друга Игоря звали Максим Сталас. Ему было двадцать три года. Накаченный безмозглый брюнет - первое, что можно было подумать при виде Максима. А между тем, это была довольно тонкая романтическая натура. Максим долго уже не работал. А конкретно, как окончил школу. А точнее, с девятого класса. Таким образом, его затяжной отпуск составлял немногим более восьми лет. Правда, изредка он подрабатывал на случайных приработках, но больше харчевался у родителей. Сталас был идейным тунеядцем. Ещё не успев окончить и девяти классов среднеобразовательной школы, молодой человек задумался над социальным неравенством и произволом властей в бывшей стране Советов. Неоднократно участвовал во всевозможных акциях протеста, стычках с органами правопорядка, в общем и целом весело проводил время. Вступив сразу в несколько лево- и праворадикальных организаций, Максим толком никогда не знал программы ни одной из них и чем конкретно они занимаются, но твёрдо был убеждён в том, что все они борются за справедливость. В его глазах, чем агрессивнее была организация, и чем большее количество её членов отбывало малые и большие сроки в местах заключений, тем патриотичнее она была. Национал-большевистская партия Эдуарда Лимонова была любимейшей. Именно здесь можно было раскрыть душу среди таких же идейных бездельников, не боясь порицания со стороны. А товарищ Конкратов был как раз командиром местного отделения. Сам товарищ Конкратов не садился, за него это делали другие. Но он был прекрасным вдохновителем на отсидки. Конкратов был другом Игоря и Максима, с которым они проводили всё оставшееся от политической борьбы время в качалках и спортзалах.
Игорь и Макс были знакомы вот уже два года. Мятежный дух двух представителей радикально-патриотического фронта свела мобильная система четырёх восьмёрок, как это не позорно, причём не лучшая часть этой системы, как Вы уже догадались. Но, видимо, это было проведение свыше. Игорь и Максим стали прекрасной парой идейных борцов-любовников, органично дополняющих друг друга. Их отношения заслуживают отдельной главы, но я буду, краток - они просто любили друг друга.
В тот момент им хотелось легальности, признания и они упрочили свой союз вступлением в КПРФ, политическую организацию, которая, как им казалось, обручила их.
Сегодня на квартире Конкратова намечалось чрезвычайное совещание. Повода не было, всё заключалось в чрезвычайном желании Конкратова выпить с товарищами, со всеми сразу.
Игорь потратил на дорогу чуть более получаса. Ещё только подходя к дому, он уже почуял неладное. Вроде бы всё было спокойно, но что-то явно было не так. Какая-то удивительная идиллия наблюдалась. На всякого рода неприятности у Макарова был прямо таки нюх. Внутреннее чутьё спасало его шкуру не раз. Он набрал номер квартиры на домофоне, постоянно оглядываясь. Но всё было чисто. Дверь без лишних расспросов открыли. Игорь поднялся на третий этаж, входная дверь так же была открыта. Зашёл. В прихожей, рядом с дверью в сортир, стоял ящик пива "Балтика3" и несколько бутылок дешевой водки.
-А-а, товарищ Макаров прибыл на пункт назначения, наконец-то, - затянул уже порядком пьяненький Конкратов, протягивая руки, чтобы обнять вновь пришедшего, - приветствую брат по разуму. Так, короче, раздевайся и "шнеля" догонять остальных. Тебе две бутылки пивка, молчи, и стакан водки залпом. И смотри, не филонь! - пригрозил Слава (так звали Конкратова), - накажу!
-Славик, извини, но у меня нет настроения.
-Отставить эти пораженческие разговорчики, иди ребята ждут, - в приказном порядке Конкратов отправил Игоря пить.
После того, как Игорь перездоровался со всеми, а кое с кем и поцеловался, и это были не только девчонки, и даже не только Максим, собравшиеся продолжили "собрание".
Первым взял слово Славик.
-Товарищи, ну, вот теперь, когда мы все здесь собрались, а на это у нас сегодня есть значительный повод... Да, внести повод.
-Есть, внести повод, - отозвался Александр, чрезвычайно радикальный активист НБП.
-Да повод почти вылакали, говорил же не начинать без команды, - посетовал другой активист.
-Как так вылакали? - возмутился Конкратов, - там, в прихожей ещё целый ящик стоит.
-Стоит-то он стоит, да только бутылки в нём пустые, - Александр внёс ящик и поставил на стол. Да, бутылки, действительно, были пустые.
-Чтобы вы без меня делали, - с укором повращал головой Слава, - на балконе ещё тара имеется, Макс, тащи сюда восстановительную жидкость, будем дозаправляться!
Максим внёс ящик "Старого мельника" и нацболы хищно слетелись на халявную выпивку. Здесь надо отметить, что всего в квартире присутствовало пятнадцать человек - три девчонки, остальные - парни, из которых только трое парней были натуралами, а остальные... остальным было всё равно. Завязалась непринуждённая беседа, содержание которой пересказывать не имеет смысла. Однако, через время, равное часу, в дверь позвонили.
-Кто это ещё, вашу мать?! - промямлил хозяин квартиры и нехотя пошёл открывать дверь.
-Какого дьявола...?! - только и успел выкрикнуть Слава, как сильные и организованные действия сотрудников РУБОПа пригвоздили его к полу. В ту же минуту в квартиру вбежали дюжие молодцы и начали валять, далеко не на чистом полу квартиры гостей. Действия сопровождались многочисленными побоями, включая по отношению к слабому полу. О ненормативной лексике я умалчиваю.
Из колонок магнитофона тем временем, заполняя информационное пространство до барабанных перепонок, неслось:
-...Вперёд, волкодавы, вперёд, за Россию, за русский народ!...
-Это вы что ль волкодавы? - обратился к уже поверженным ребятам мусор, - вы не волкодавы, вы - плесень ебучая, волкодавы - это мы!!
На что последовал ответ:
-Вы тоже не волкодавы, вы - враги народа!
На что последовал удар ногой в челюсть.
-Лежать, гниды, всех порешу, в натуре, - орал какой-то бойкий мусорок, рассыпая удары о головы несчастных. Двое других, как бы случайно локализовавшихся около пиршественного стола, уже налили по полстакана недопитой ребятами водки и прицеливались опрокинуть и закусить.
-Совсем, что ль ухуели? - прикрикнул на них, видимо, старший по званию.
-Майор, век воли не видать, сплошная рабочая вредность, один стресс, хоть расслабиться маленько, - оправдывались те. Майор только рукой махнул.
Мент, задержавший одну из девчонок, запустил ей уже руку в трусики и даже было решился оттащить в сортир, но тут майор дал отбой и велел собирать задержанных и запихивать их в машины уже припаркованные у дома.
Выводили ребят, как угонщиков самолёта, зверски закручивая руки и выламывая их назад. Каждого, запихивая в машину, непременно задевали головой о её вверх, как бы случайно.
Соседка Марья Ивановна, наблюдавшая эту картину заметила, - что ж вы делаете, душегубы, зачем ребятишек так мучаете?! На что получила законный ответ, - заткнись, старая, а то фистинг глубокий сделаем прикладом! Старая не поняла, что такое фистинг, но от греха подальше спорить с властью не стала.
Вдруг, Макаров, которому ершистое зелье вскружило и затуманило мозги, поднял руку, показывая, что желает взять слово доброй воли. Майор велел отпустить его. Игорь тихонько, боясь провокации, поднялся на ноги, слегка отряхнулся от пыли и обратился к майору:
-Товарищ, майор, я готов сотрудничать с вами, я всё скажу, всё!
-С-сучара, Иуда..., - вымолвил Конкратов и получил порцию прикладом в правую бровь.
-Не делай этого, - выкрикнул Максим, - не стоит! - и тоже получил по губам.
-Я готов рассказать всё, абсолютно всё, но у меня одна просьба, совсем малюсенькая - делайте со мной, что хотите, бейте, насилуйте, только не делайте одну вещь - не бросайте меня в терновый кустарник!
Минутная пауза, майор расслабился, даже улыбнулся, а потом со всего размаху врезал кулаком по лицу Игоря. Тот упал навзничь. Кровь хлынула и потекла стремительными ручейками. Но образовать лужу ей не дали, Макарова грубо схватили за грудки и швырнули в машину. Сталас озверел, думал раскидать обидчиков, да только рёбра ему пересчитали.
Борцов отвезли в городское управление внутренних дел, что бы допросить, с пристрастием. Тут и там, из полуоткрытых дверей слышались стоны и крики допрашиваемых и грубые выкрики тех, кто осуществлял допросы. Шлепки и стуки, видимо, голов об стол, слышались регулярно и ритмично. Макарова отвели на допрос к самому Мермису. В небольшом кабинетике пахло кровью и дымом, который беспощадно вился под самым потолком. Окна были плотно закрыты, не смотря на удушающую атмосферу. Это можно было понять - под окном располагался оживлённый тротуар, и пешеходы десятками ежеминутно пересекали этот неблагопристойный участок тяжёлых работ. Нельзя было допустить, чтобы крики и вопли возмутителей общественного порядка будоражили обывателей этого самого порядка. За столом, испачканном в крови, сидел маленький, лысоватый, плюгавого вида человечек. Маленькие свиные глазки, ехидно всматривались в окружающую среду, а быстрые, длинные паучьи пальцы нетерпеливо выстукивали собачий вальс на поверхности стола. Человечек был одет в мятый пиджак. Он указал рукой, чтоб Игорь присел за стол, а сам достал пачку сигарет неизвестной марки, взял себе одну, предложил одну Игорю, и убрал обратно в ответ на отказ.
-Здоровье бережёте, похвально, Игорь Александрович. Только здоровье - явление комплексное, комбинированное, а вот вы власти хамите, какое уж тут здоровье будет, а?
-Значит, за статью, - Игорь взглянул в упор в глаза следователю, - и стоило ли весь этот маскарад устраивать?! Достаточно было вызвать на допрос, я б явился, посидели, поговорили, как нормальные люди.
-А мы и сейчас поговорим, - улыбнулся Мермис, - я даже не представился, полагаю, вы меня уже знаете?
-Да, вас каждая собака в городе знает, - утвердительно, без сомнений, кивнул Игорь и почесал за ухом.
-Это радует. Нет, вы знаете, я человек вообще-то не тщеславный, но всё-таки.
-Да, чего стесняться, Адольф Генрихович, в конце концов, всё по Фрейду, - расслабился Макаров и полулёг на стуле. Это тот час заметил Мермис и начал действовать.
-Я вижу, вы расположены к душевной беседе, - снова улыбнулся он, - меня это, как, можно сказать, человека доброй души, не терпящего никакого насилия над личностью, обнадёживает.
В дверь на мгновение заглянула какая-то армянская рожа в полковничьих погонах, подмигнула Мермису, тот подмигнул в ответ, и рожа исчезла так же быстро.
-Погосян? - с некоторым беспокойством спросил Игорь.
-От вашего всевидящего ока просто ничего ускользнуть не может, просто какой-то "Властелин колец", - хищно заулыбался следователь, - ну-с, приступим.
Итак, Игорь Александрович, вы проходите по..., ну, вы сами, наверное, догадываетесь. Знаете, я не буду здесь резину тянуть, я вообще такими делами не занимаюсь. Политическими. Это так, в виде исключения, по дружбе, по простоте душевной...
-Повышение зарабатываете? - бесцеремонно перебил Макаров и ухмыльнулся.
-Ну, зачем вы так, - деланно обиделся Адольф Генрихович, - я к вам со всей душой, распахнул, как рубаху на теле, а вы... Да и напрасно это - не я, так другие допросят. - И уже почти шепотом добавил, - не стесняясь в способах допроса.
-А как же вы, а где душевный порыв?
-Ну, так давайте поможем, друг другу, - сценически протянул руку Макарову следователь, - я всегда за это.
-Что вы предлагаете? - разговор моментально принял деловой характер.
-Слава Богу, власть у нас демократичная, КПСС давно не у дел, давайте пойдём на мировую. Вы напишите опровержение своей мерзкой статейке и пообещаете впредь не заниматься подобными вещами, - Мермис деловито жестикулировал указательным пальцем правой руки, но на Игоря это не производило ровным счётом никакого эффекта, - ну, и мы тоже беспокоить вас более не станем. Лады?! - Адольф совсем уж гадко улыбнулся. Может, улыбнись он иначе, Игорь бы ещё подумал, но такая отвратительная улыбочка на лице этого смрадного гада только распалило сердце юного героя и заставило его биться сильнее, кровь, пульсирующая в висках призывала к борьбе.
-Я повторяю - лады?? - нетерпеливо елозил на своём стульчике следак, видимо, геморрой не давал ему покоя.
-Да пошли вы... на хуй! - выговорил последние два слова чётко и отрывисто Игорь. Напрасно. Сердце Генриховича наполнилось злобой, лютой ненавистью. Он ещё думал поломать комедию, но бросил это дело и вызвал конвой.
-Посидишь в СИЗО, лох дранный. Значит так, ребята, к уголовничкам его, пусть на лыжах прокатится, щенок блохастый! - следователь сделал жест римского центуриона в сторону двери. Напрасно Игорь пытался сопротивляться, указуя на законодательство, что его бросают в следственный изолятор, даже толком не предъявив обвинения, следователь его уже не слышал.
-Адольф Генрихович, следующего подавать? - мусор с ужасно дебильной рожей впялился в лицо Мермиса.
-Подавать - будешь жене в кровать, а ко мне введи!
Макарова потащили в смежный блок отделения в камеру СИЗО. Человек, категорически отрицающий Бога, обратил свою мольбу к нему. И только к нему. И было зачем. В камере, куда его забросила злая воля, находилось шесть человек - все отъявленные подонки и негодяи: убийцы, насильники, грабители. Нары рассчитаны только на шесть человек. Это был сигнал обитателям. И какой! Тот, что давно не чистил зубы, наверное, со времён похорон дорогого Леонида Ильича, сразу вскочил со шконки и нахально стал приближаться.
-Свежее мясо подкинули, - растяжно, развязно загнусавил он, - ты кто, новенький?!
Макаров молчал, ступор нашёл на него. Игорь не был трусливым человеком. Никогда! Но он не был и придурком. Он прекрасно понимал, что сопротивление только усилит аппетит к его филейной части, а она была, прямо ничего на вкус и вид. Поэтому он и молчал, мысленно вырабатывая дальнейшую, максимально безопасную тактику.
-Что молчишь, сука? - не вытерпел молодой, расписной урка с верху, в одном месте у него уже свербило.
Макаров судорожно силился, но не находил, что ответить. Он не привык общаться с ассоциально-деклассированными элементами.
С верхних нар стал спускаться пахан камеры:
- Готовься, петух, будем тебя опускать, - кратко и содержательно предупредил он Игоря, облизываясь. Сразу было видно, что это человек дела.
Радостные урки стали подтягиваться к жертве с естественным сексуальным желанием для этих мест. Макаров приготовился к самой, может быть значимой схватке в своей жизни - за свою задницу. Он понимал, что силы слишком уж не равны, но сдаться сразу на милость насильникам не собирался.
-Глянь-ка, Топалыч, а у этого пидорка жопа прямо бабья, - подбадривал один зэк другого.
-Сэйчас засадым, по самыэ памидоры! - отвечал выходец из солнечной Грузии, повязанный на насилье малолеток.
-Чего вы там топчетесь, шестёрки? Тащите его сюда, я его анал щас порву на части! - прикрикнул злобно на сокамерников пахан, снимая штаны и доставая свой двадцатипятисантиметровый чудовищный, прямо таки звериный орган.
Уркаганы обложили Игоря, как волка хорошо натасканные на зверя псы или, вернее будет сказать, как бесы Хому Брута. Ещё минута и Игорь стал бы жертвой сексуального насилья. Никогда бы он уже не смог гордо посмотреть в глаза людям, заявить во всеуслышанье, что он революционер, борец за права трудящихся, а до конца жизни называл бы себя жертвой сексуального террора, но... На этот раз судьба была благосклонна к своему сыну. Дверь со скрипом отворилась.
-Макаров, на выход, ошибка вышла, - сказал ментяра и буквально вытащил из лап алчущих сокамерников парня.
-Начальник, хули кайф ломаешь?! Ну, будь человеком, задержись хоть на пол часа, сочтёмся, - заскулил тот, который первым заметил о женственности задней части Игоря.
-Сейчас к вам другого брошу, - отмахнулся мент, - ещё лучше, вы пока фанзы готовьте, за удовольствие надо платить! - прочитал мораль мусор и с шумом захлопнул дверь.
Конвоир привёл одичавшего от ужаса Макарова в кабинет, где его несколько минут назад допрашивал Мермис. На этот раз в кабинете, кроме следователя находился сам. Сам - всемогущий, великий и ужасный, как волшебник Изумрудного города Гудвин - начальник городского управления внутренних дел Армен Левонович Погосян. Человек средних лет, за внешностью не определишь. Типичный сын несчастной многострадальной Армении. Беженец со времён нагорно-карабахского конфликта. Наверное, с чемоданом золота и серебра бежал с воюющего Кавказа. Иначе, как объяснить такое стремительное продвижение по служебной лестнице - быстрее только рак развивается и то, самой скоротечной формы. Серьёзный товарищ, начальник районного УФСБ Квасцикин пожиже будет супротив Погосяна. Во! Где у него город! В кулаке. Всё контролирует: и предпринимателей, и торговцев наркотиками, и порнопритоны, есть в городе один притон с малолетками, тоже под ним. Всех под себя подмял, все службы: и налоговую, и даже СЭС. Ни один урка не предпримет ничего, пока не посоветуется с "Дядей", так его в городе неофициально кличут.
-Товарищ Макаров, - оскалился улыбкой сына Арарата Армен и заговорил с резким акцентом, от которого уши вяли, - прахади, дорогой. Мы тута, вот, с товарищем Мермисом посоветовались, решили, что никакой вы не преступник. Тах, просто больной человек, савсэм больной. Лечиться надо, да?! Разве можно сажать больного человека?! Не поймут нас, не поймёт общественность. Так, что вы вместе со своим бешенным жоном, как его там, Дольф? - имелось в виду Адольф, Погосян обратился к Мермису, который до этого момента молчал.
-Да, с жоном Сталасом, отправляйтесь в дурка, там вам и место, психи припадочные!! - Погосян поднялся и вышел гордо вон.
-Это ваше решение или его? - быстро спросил Игорь, почти машинально.
-Вам, какое дело, в любом случае вам повезло больше, чем остальным, хотя они-то как раз ни в чём не виноваты! - нравоучительно пояснил Мермис.
-А вы им помогите, распахните душу, как рубашку...
Следователь только ухмыльнулся, он-то знал истинное положение дел. Сразу после того, как Макарова вывели в камеру, в кабинет тут же заскочил проходивший мимо Погосян, а следом и его первый заместитель Удолькин Михаил Дмитриевич, человек интеллектуального склада ума, прагматик и в целом политизированная личность. Он выполнял роль эдакого пресс-секретаря при ГУВД. Зайдя в кабинет, Погосян, довольный, развалился на стуле, поинтересовавшись, как продвигается расправа над возмутителем спокойствия Макаровым. На что следователь ответил, что следствие на некоторое время пришло в тупик, и он сейчас как раз пытается дать ему второе дыхание (следствию) посредством вспомогательных средств в виде обитателей камеры N 21.
-Идиоты! - вскричал Удолькин, - вы ведь знаете, вот вы, - он обратился к вальяжному начальнику, - Армен Левонович, лично зачитывали директиву, ведь существует неофициальное постановление "Единой России" - всех политических опускать! И зэки об этом прекрасно знают, им за то льготы и скидки полагаются! Да, ведь они сейчас парня раком поставят, выебут и страпоном добавят!
Мермис и Погосян только улыбнулись, каждый в свой ус, а следователь добавил, - так, Михал Дмитрич, пусть "добавят", того ж и требуется! Следственный эксперимент проводим, - он дико заржал.
-Вот наказанье, - возмущался недальновидностью коллег Михал Дмитрич, - вы что забыли?! Через пять дней в город приезжает с ревизией, этот... как его чёрт, собаку, эта лягушка по правам человека? Ну, который в партии "яблочника"? Обсерьмен?!
-Кто это ещё?
-Вашу мать, Лукин! Вспомнил. Представляете, какой шум подымится, если до него дойдёт слух, что накануне его приезда политического оппозиционера козлом сделали? Скандал! А он вам нужен?!
-Вах, вах, - загудел начальник, - дело говоришь, дело! А чего ж с ним делать, с этим козлом?
-Чего делать? А что с ними, этими психами припадочными делали раньше, в старые добрые советские времена? Лечить его надо!