Кондрашкин Александр Николаевич : другие произведения.

Когда горит Рим

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это моя первая проба пера в прозе. Издал небольшим тиражом. И хотелось бы понять - стоит ли продолжать дальше или завязывать...

   Той стране, в которой я родился...
   Той стране, которую я любил всем сердцем...
   Той стране, которой больше нет, я посвящаю эту книгу.
  
  
  
   ПРОЛОГ.
  
  
   - А я думаю, что больших войн уже не будет, - старик потихоньку вытаскивал сеть из воды, - слышишь, Маркус?
   - Почему? - отозвался Маркус.
   Он повернул голову в сторону берега и, не спеша, греб короткими веслами. Волны бились о ветхие борта лодки, рассыпаясь стеклянными брызгами. Утро было тихим и ясным. Легкий ветер дул с моря в сторону берега.
   - Да потому что все земли уже поделены! Зачем воевать, если каждый отхватил по приличному куску? И каждый за свой кусок держаться должен. А начнешь войну - и твое отнимут.
   - Вот тут твоя ошибка, старик! - Маркус повернул к собеседнику голову и усмехнулся. - Из-за чего, по-твоему, начинаются войны?
   Пара грязно-белых чаек делали по несколько ленивых взмахов крыльями и кружили над лодкой, косясь на трепыхающуюся и поблескивающую серебряной чешуей рыбу.
   - Ну... Если тебе чего-то не хватает, то может и пойдешь войной на соседа, - старик вытряхивал рыбу из сети на дно лодки. - Ну, а если у тебя все есть, чего же воевать?
   - Вот в том-то все и дело. Главное чувство, которое движет человеком - жадность. Жадность и зависть... Ты же не только рыбак, но и охотник и хорошо знаешь повадки лесных зверей. Вот как, по-твоему?.. Медведь, например... Допустим - есть у медведя своя часть леса, с которой он кормится. Пойдет он, как думаешь, на другого медведя, если своей еды полно?
   - Нет, конечно...
   - Вот! А человек пойдет. Соберет друзей, убьет соседа, ограбит его семью. И наберет еды, к примеру, что и за всю жизнь не съесть. И пойдет грабить следующего соседа... Вот этим человек от животных и отличается. Жадность и зависть правят миром!
   Старик покачал непокрытой головой.
   - Маркус! Но ведь неправильно это! Ну, я, допустим, дряхлый уже совсем, мне не до войны. Но вот ты - крепкий еще, есть ли у тебя желание пограбить? Ты у нас прожил всю зиму, и не замечал я за тобой какой-то кровожадности.
   - Ну, к счастью, все люди разные, а иначе давно бы уже друг другу глотки перегрызли...
   Сосны шумели высокими пушистыми кронами. Волны лениво облизывали пустынный берег зеленоватыми языками. На отмели колыхались длинные склизкие водоросли. Лодка мягко ткнулась в берег, заползла носом на песок. Маркус выпрыгнул и подтянул лодку подальше, чтобы волны не утащили ее обратно в море. Старик укладывал бьющуюся рыбу в мешок, сматывал снасти. Чайки продолжали кружить, пронзительно крича и требуя своей части добычи. Старик вынул из мешка пару рыбин и бросил их на песок недалеко от лодки. Птицы тут же опустились на землю и принялись завтракать, разрывая добычу мощными клювами. Маркус дошел до кромки леса, отвязал от дерева коня и вернулся с ним к лодке. Солнце уже поднялось над морем, но утро оставалось по-прежнему прохладным. Из леса тянуло сыростью. По прибрежным ложбинам стелился сизый туман. Маркус погрузил мешок и снасти на спину коню и помог выбраться старику из лодки.
   - Мало рыбы сегодня, - посетовал старик, когда они пошли по лесной тропинке, ведя в поводу коня.
   - Ты бы поменьше ее птицам раздавал...
   - Что ты, Маркус! - старик махнул на него рукой. - Разве можно жалеть? В старину говорили, что в птицах живут души ушедших предков... А вдруг это братья мои?.. Или мать с отцом?.. Глядишь, и меня кто подкормит. Потом...
   Маркус саркастически усмехнулся.
   - Брось, старик! Кто сейчас в это верит? Сейчас религия другая...
   - У кого другая, у кого прежняя... А рыбы и впрямь в этом году маловато...
   - Да не тужи! За лето наловишь, насолишь столько, что на всю зиму хватит. Или поторговать хотел?
   - Какая уж тут торговля, - вздохнул старик. - Семью бы прокормить... А ты никак уже в дорогу собираешься?
   - Да пора бы уже. И так всю зиму у вас провел. Надо двигать дальше.
   Старик с сожалением покачал головой.
   - Не торопился бы. Хоть мне подмога... С дочкой разве так ловко управишься?
   - Да брось! Дочка у тебя молодая, шустрая. С ней не пропадешь. Да и старуха твоя еще крепкая.
   - Да, дочка у меня молодец! - старик заулыбался. - Жаль - глухонемая, зато какая плотная!
   Он искоса хитро посмотрел на собеседника. Тот вел коня рядом, казалось, о чем-то глубоко задумавшись.
   - А может - женился бы ты на ней? А, Маркус?
   - Женился?! - Маркус расхохотался. - Ты уж прости, старик, какой уж мне жениться в мои сорок пять лет?
   - А раньше-то ты был женат?
   - Раньше-то... Да как тебе сказать...
   - Ну ладно. Не хочешь - не говори... А то бы так и жили вчетвером. Зимой-то все как складно было...
   Старик вздохнул.
   Ветер гулял в кронах. Птицы порхали с ветки на ветку.
   - Пичуги весне радуются, - старик поднял голову. - Скоро совсем тепло будет... Слушай, Маркус! Ты в стольких странах побывал... Есть ли где страна лучше моей Далмации?
   - Везде свои красоты... И люди везде разные. Только вот жизнь примерно одинаковая.
   - Ну, главное, чтоб было, зачем жить! - старик остановился на минуту, вытряхивая из сандалий набившуюся хвою. - А человек живет, пока есть ради чего. Я вот ради жены и дочки пока и ползаю. А ты вот землю топчешь, топчешь... То ли ищешь чего, то ли бежишь от кого. А надо ведь рано или поздно на земле-то осесть.
   - Осяду, когда-нибудь, - Маркус придержал коня и принюхался. - Чуешь, старик, дымом откуда-то тянет...
   - Наверно, костер кто-нибудь жжет. Может, завтрак готовят, а может, погреться решили. Утро-то, какое прохладное...
   Они двинулись дальше. Солнце поднялось выше, пронзая острыми лучами ветви сосен и бросая блики на лица путников.
   - В Рим теперь двинешься? - не унимался старик.
   - Вряд ли. Что мне делать в Риме?
   - Но раньше ты же служил в Риме. Даже при самом императоре служил.
   - Так это раньше, - грустно улыбнулся Маркус. - Теперь я не нужен Риму...
   Резкий порыв ветра принес клубы серого дыма и тут же разметал их по сторонам.
   - Откуда тянет? - спросил старик.
   - Не пойму пока... Ветер все время меняется, - на лице Маркуса отразилась тревога. Кажется, он уже начал о чем-то догадываться, но до поры скрывал это от старика, словно ища подтверждения своим мыслям. - Прибавь-ка шагу, старик!
   Лес немного поредел. Дорога шла в гору, и перед путниками раскинулся большой вытянутый холм с пологими склонами, заросшими кустарником.
   Они довольно бодро поднялись на вершину холма. Внизу, в расчищенной от леса долине, полыхал огонь. Горели хижина и сарай. Дым то закрывал постройки от взора, то под порывами ветра расходился в стороны. Маркус бегом начал спускаться с холма. Даже старик, задыхаясь, припустил так, что почти не отставал. Добежали и остановились...
   На вытоптанной земле, перед горящим домом, разбросав руки в стороны, лежали два женских трупа в разорванной одежде, а возле них две отсеченные головы. Кровь уже впиталась в землю и около шей убитых на почве темнели два пятна. Резкие порывы ветра срывали с трупов последние клочки одежды. С шумом рухнул сарай, засыпая все вокруг яркими искрами. Старик из последних сил доплелся до тел и с безумными глазами рухнул на колени. Он силился, что-то сказать, но из горла шел только хрип. Маркус привязал коня к невысокому забору и с видом опытного следопыта внимательно осматривал землю возле трупов.
   - Так.. - сказал он. - Пришли втроем... Пришли пешком... Забрали коня.
   Он взял за руку мертвую девушку.
   - Теплая еще... Далеко не уйдут.
   Маркус раскидал траву у забора, вынул из тайника короткий меч и повесил его себе за спину. Подошел к коню, сбросил мешок с рыбой и снасти на землю и вскочил животному на спину, сжав его бока ногами.
   - Держись, старик, - бросил он через плечо и двинулся в сторону опушки, вглядываясь в примятую траву...
   Солнце уже клонилось к закату, когда Маркус вернулся обратно. Старик по-прежнему сидел на земле около тел. Длинные седые волосы, осыпанные пеплом, развевались на холодном ветру. Маркус слез с коня и бросил на землю плащ с завернутым в него грузом. Из плаща выкатились три головы с запекшейся на шее кровью.
   - Готы1, - сказал Маркус, оправляя ремень на короткой тунике.
   Одна голова докатилась до старика. Он поднял ее, держа на вытянутых руках, посмотрел в мертвые глаза.
   - Зачем же ты это сделал, парень? Разве ж помешали тебе чем моя старуха да глухая дочка? - спросил старик и погладил голову гота по грязным спутанным волосам. Гот смотрел на него пустым затуманенным взором. Рот застыл в оскале. Старик отложил голову в сторону, задумался.
   - Прости, Маркус... - сказал он.
   Затем поднял длинный широкий нож для чистки рыбы и вонзил его себе в грудь. Когда Маркус добежал до него, старик уже бился в агонии. Воин покачал головой, вздохнул и закрыл старику глаза...
   ...К утру постройки только тихо тлели, поблескивая искорками. Маркус посмотрел на три аккуратных холмика, стряхнул с одежды землю, поднял меч и вскочил на коня.
   - Похоже, я опять понадобился Риму! - горько усмехнулся он, хлестнул коня и скрылся в лесу.
  
  
   ГЛАВА 1.
  
  
   - Нет, ты видела, каков наглец! - Корнелия расчесывала свои длинные черные волосы деревянным гребнем. - Фаустина!.. Эй! Ты спишь опять, что ли?!
   Пожилая служанка вздрогнула и открыла глаза. Она поправила сползший на лицо платок и зевнула. Потом села поровнее в повозке на длинных мягких тюках.
   - Нет, не сплю госпожа! Так, что вы говорили?
   - Я говорила, - язвительно отозвалась девушка, сидевшая рядом. - Я уже много чего говорила, но, оказывается, я разговаривала сама с собой!..
   Она понизила голос и наклонилась к служанке.
   - Ты видела, как он вчера хватал меня руками?
   - Да что вы, госпожа?!
   - Да! Вчера, когда мы остановились на ночлег на постоялом дворе...
   - Ну?
   - Ну! Я стала слезать с повозки и плащ зацепился за гвоздь... И я застряла! А он, конечно, сразу прибежал и начал меня отцеплять. И пока отцеплял, всю обхватал меня своими ручищами! Мне кажется, что и гвоздь-то он вбил специально...
   - А что вы хотите, госпожа! Мужик! А мужику только дай повод. Вот у меня лет двадцать назад был случай...
   Возница, высокий молодой парень лет девятнадцати от роду, только покачал головой. Он бы и рад был не прислушиваться, но уставшая пара лошадей еле плелась по разбитой недавними дождями дороге, а до ближайшей стоянки было еще очень далеко. Четырехколесная повозка поминутно подпрыгивала на ухабах и пассажирки пару раз даже стукнулись лбами, начиная слишком усердно шептаться. Вдобавок небо посерело, и заморосил мелкий дождик.
   - Гай, ты бы тент натянул, а то и сами вымокнем и поклажу намочим, - Фаустина накинула капюшон от плаща на голову поверх платка.
   Девушка недовольно взглянула на тучи, затянувшие небо, и провела по лицу рукой, стирая мелкие капельки. Потом тряхнула ладонью, сбрасывая влагу, и также набросила капюшон на голову.
   Повозка остановилась, и Гай начал растягивать над ней тент на длинных прутьях. Служанка суетилась, накрывая широким полотном уже немного подмокшие тюки. Корнелия соскочила на землю и, бросив недовольный взгляд на парня, отошла по делам в кусты.
   - Опять ее бешеная блоха с утра укусила?
   - Гай, ну ты же знаешь, - служанка, несмотря на возраст, довольно ловко спрыгнула на землю и помогла ему закрепить тент. - Она же вся в мать! Если с утра заведется, то до вечера так и будет спину грызть... Идет!
   Корнелия вернулась к повозке и встряхнула плащ. Гай протянул ей руку, предлагая помощь, но девушка скривила губы и полезла в повозку сама.
   Дождь полил еще сильнее, и путники поспешили укрыться под тентом.
   - Долго еще нам ехать? - спросила Корнелия, когда экипаж снова тронулся в путь.
   Гай глянул на затянутое тучами небо, пытаясь точно определить положение солнца.
   - Ну часа три еще точно протрясемся до Салоны... Если не застрянем по дороге.
   Корнелия что-то проворчала и поплотнее закуталась в плащ.
   Грязь комьями прилипала к колесам и с плеском падала в лужи. Лошади пошли медленнее, увязая в рыхлой влажной земле. Гай принял правее, и повозка покатилась по траве. Здесь было посуше, но многочисленные кочки поминутно грозили перевернуть экипаж.
   - Он нас угробит! Слышишь, Фаустина!.. Ты опять спишь?.. Гай, почему нельзя ехать по дороге, а не по этим ухабам?
   - Завязнем... Корнелия, а ты готова толкать повозку, если кони встанут? - Гай все-таки старался выбирать путь поровнее.
   - Ну, уж нет! Если застрянем - на меня можете не рассчитывать! Я в эту грязь не полезу!
   - Тогда придется здесь заночевать... Ты любишь ночевать в лесу?
   Корнелия закусила губу и до поры примолкла.
   Впереди рядом с дорогой показалась военная застава. Это были несколько бревенчатых домиков из потемневших от времени стволов, с прорубленными окнами, затянутыми бычьими пузырями. Высокий деревянный частокол окружал постройки, а над ним возвышалась крытая площадка с часовым. Кроме часового больше никого не было видно, непогода загнала всех обитателей под крыши. Перед воротами земля была сильно изрыта копытами лошадей.
   Гай кое-как довел повозку до ворот и остановил. Часовой свесился через перила, осмотрел путешественников и нехотя крикнул кому-то невидимому за забором. Минут через пять тессерарий2 в сопровождении двух легионеров вышел из ворот. Подойдя к путникам, он заглянул в повозку и осмотрел поклажу и пассажиров.
   - Куда едем?
   - В Салону хотелось бы сегодня добраться, - Гай соскочил на землю, - если дорога не раскиснет окончательно.
   - А что везете?
   - Образцы тканей возили в Скодру, - Гай взял переговоры на себя. - Шерсть, лен...
   - А, торговцы!
   - Мы не торговцы! - вспыхнула Корнелия. - Мой отец - префект Аквилеи!
   На лице офицера отразилось недоумение.
   - Но, госпожа, патриции не торгуют...
   - Кто вам сказал, офицер, что мы торгуем? Вам же объяснили, что возили образцы. Отец собирается налаживать связи со Скодрой...
   - И использует дочь в качестве торгового агента?..
   - А вот это, вообще, не ваше дело!.. У вас еще есть вопросы, офицер? Или мы должны теперь до утра здесь мокнуть?
   - Хорошо... Проезжайте.
   Легионеры отошли под навес над воротами, но уходить не спешили. Солдаты вполголоса переговаривались между собой, беззастенчиво разглядывая девушку.
   - Лошади устали, - сказал Гай. - Может, покормим их и, заодно, сами передохнем и перекусим?
   - Здесь?! На глазах у бесстыжей солдатни?! Ну, уж, уволь!.. Фаустина, ты проснешься когда-нибудь?!.
   - Да, да... Госпожа, я уже давно не сплю. Что - уже Салона?
   Повозка двинулась дальше, скрипя всеми четырьмя колесами.
   - Странная миссия для дочери префекта, - пожал плечами тессерарий и сплюнул на землю.
   Только спустя четыре часа колеса застучали о мощеную городскую улицу и, почуяв скорый отдых, взбодрились и лошади, и путники. И дождь сразу прекратился.
   - Как всегда вовремя... - проворчал Гай.
   - На приличную гостиницу здесь рассчитывать не приходится, - сказала Корнелия, придирчиво оглядываясь по сторонам. - В ту, где мы останавливались прошлый раз, - я больше ни ногой! Как вспомню ту оргию, которую устроили постояльцы... Одной головной болью не отделаешься!
   - А что, и мы можем погулять, развеемся немного после такого длинного пути, - предложила Фаустина. - Тем более у меня и сна ни в одном глазу...
   - Еще бы! Дрыхла всю дорогу!
   - Что вы, госпожа! Я и глаз не сомкнула...
   Уже сгущались сумерки, когда повозка остановилась у двухэтажного здания из белого камня, по-видимому, совмещавшего функции таверны и гостиницы, перед которым на камнях сидели несколько нищих калек. Рядом располагалась конюшня и еще какие-то пристройки. Все это было окружено невысоким деревянным заборчиком.
   - Вряд ли мы найдем в этом городе, что-то более приличное, - сказал Гай. - А здесь вполне можно переночевать.
   - Похуже постоялый двор даже трудно представить, - скривилась Корнелия. - Наверняка здесь крысы кусают за ноги по ночам постояльцев.
   - Можем, конечно, еще покататься по городу... - отозвался Гай. - Можем даже ездить до утра. Если госпожа никуда не торопится...
   - Хватит! - прервала его Корнелия и, вздохнув, стала выбираться из повозки.
   Гай подал ей руку, но девушка проигнорировала этот знак внимания и прошла в дом в сопровождении служанки. Гай усмехнулся и начал распрягать лошадей.
   В таверне горели масляные светильники, дававшие довольно тусклый свет. Немного посветлее было у очага, вокруг которого сидели несколько завсегдатаев. Это были мужчины, явно не патрицианского вида и рода занятий. Любопытные взгляды пристально изучали путников. Маленький полный человечек в давно не стираном фартуке вышел навстречу гостям.
   - Вечер добрый, господа! Желаете отужинать или отдохнуть после долгой дороги?
   - И то, и другое, - отозвалась Корнелия и указала на стол, на котором было поменьше выцветших жирных пятен, стоящий в дальнем конце комнаты. - Подайте ужин нам туда.
   - И лошадей не забудь накормить, хозяин! - Гай тоже вошел в таверну.
   - Не волнуйтесь, господа! И лошадки будут довольны, и вы, надеюсь... И все за весьма скромную плату.
   Он махнул рукой помощнику.
   - Хватит сидеть! Ты видишь - у нас высокие гости. Займись лошадьми!
   От компании у очага отделилась фигура и проследовала во двор.
   Путники уселись за столом. Корнелия со служанкой - с одной стороны, а Гай - напротив. Хозяин поставил на стол маленький чадящий светильник и принес ужин. Копченый тунец, яйца, пшеничные лепешки, овощи и большой кувшин с вином - все это выглядело достаточно аппетитно, особенно после долгого и трудного пути.
   - Двести денариев3 за ужин и комнату, - сказал хозяин, когда посетители утолили голод.
   - Две комнаты! - с вызовом отозвалась Корнелия.
   - Две? - удивился хозяин. - Разве ваш супруг будет спать отдельно?.. А, понял! Комната для служанки!
   Гай вытер губы рукой, чтобы скрыть невольную улыбку.
   - Где ты видишь супруга?! - глаза девушки метали молнии. - Или в ваших краях у всех дам мужья за возниц?!
   - Ой, госпожа, простите старого дурака! Куда же мои глаза только смотрели... Тогда триста денариев за ваши две комнаты и ужин.
   - И проследите, чтобы белье было чистое и комнаты запирались!
   - О чем речь, госпожа! Все будет в лучшем виде, не сомневайтесь...
   Гай сидел с непроницаемым лицом. Он так напрягался, что было заметно, как юноша с трудом сдерживает улыбку. Он кусал губы, а в глазах плясали веселые огоньки.
   - Смешно?! - после ухода хозяина гнев Корнелии обрушился на Гая. - Тебе платят за то, чтобы ты возил меня куда надо, а не за то чтобы ты потешался надо мной! Не забывай кто - ты, а кто - я! Я думаю, что это твоя последняя поездка с нами, правда, Фаустина? В следующий раз возьмем того, кто может вести себя поскромнее.
   Гай из кувшина наполнил глиняные чашки сотрапезников.
   - Нет, ты посмотри! Его, как будто, даже не касается, что я говорю! Он, наверно, забыл, что его отец простой ремесленник...
   - Но Гай хорошо знает эти места и ловко управляется с лошадьми, - Фаустина явно была на стороне молодого человека. - Не гневайтесь на него, госпожа. Он не виноват в том, что здесь наговорил старый дурак...
   Молодая рабыня подошла к столу и стала собирать грязную посуду. Это была гречанка с крупными чертами лица, но достаточно привлекательная, и Гай невольно засмотрелся на нее. Корнелия заметила этот взгляд. Фаустина в предвкушении скандала прикрыла глаза.
   - Как смеешь, ты!.. - задохнулась от возмущения Корнелия и хлопнула ладонью по столу. - Ты не видишь, что мы еще не закончили ужин?!
   Компания у очага обернулась, и девушка немного сбавила тон.
   - О! Простите, госпожа! - гречанка согнулась в низком поклоне и рассыпала посуду по полу.
   Она наклонилась и стала собирать миски и остатки еды. Гай посмотрел на Корнелию с упреком.
   - Ты сегодня просто в ударе! - сказал он.
   Девушка гневно взглянула на него, но промолчала. Фаустина макала лепешку в кружку с вином и быстро откусывала небольшие кусочки.
   - Фаустина, ты, пожалуй, опять напьешься... - сказала ей Корнелия.
   - Ммм? - служанка подняла на нее заблестевшие глаза.
   - Я говорю, ты опять напьешься, как в Скодре!
   - Ну что вы, госпожа! Чем тут напиваться-то?!
   - Так уже четвертая кружка!
   - Разве? - Фаустина похлопала осоловелыми глазами. - А я думаю, чего так в голове зашумело?.. Да, ничего... Я же с хлебушком.
   - С хлебушком, - проворчала девушка. - А потом Гаю опять тащить тебя до кровати...
   - Ой, насмешили, госпожа! Тащить! Да я сейчас хоть в пляс! Кстати...
   - Нет! - воскликнула Корнелия. - Только твоих плясок нам не хватало! Завтра рано вставать.
   - И то, правда! Пойду, пожалуй, спать, - потянулся Гай.
   - Подожди! - Корнелия явно не спешила закончить этот чудный вечер.
   - Разве я на сегодня выполнил не все указания госпожи? - Легкий намек на язвительность сквозил в голосе молодого человека. - Или выслушал не все упреки? Что ж, я готов и дальше их слушать. Но хочу напомнить, что дорога завтра предстоит дальняя и надо бы отдохнуть.
   Корнелия вздохнула.
   - Сколько нам еще ехать до Аквилеи, Гай? - спросила она, не глядя на юношу.
   Тот задумался.
   - Думаю, дней пять-шесть... Если не будем надолго задерживаться на отдых.
   - Я утречком сбегаю на рынок, - вступила в разговор Фаустина. - Куплю вяленого мяса. А то у нас припасы заканчиваются.
   - Только долго там не торгуйся, Фаустина, - Корнелия поежилась. - А то здесь не очень уютно... Надо бы выехать пораньше.
   - Конечно, госпожа! Я бегом - туда и обратно! Чего нам сидеть в этом клоповнике?.. Ладно, пойду, посмотрю, какие нам постели приготовили.
   Она встала и, покачиваясь, вышла из-за стола.
   - Эх, Фаустина! - покачала головой девушка. - Все-таки напилась!
   - Кто, госпожа? - возмутилась служанка. - Кто напился-то? Я ж только пригубила!
   - Пригубила... То-то тебя качает из стороны в сторону!
   - Так это у них в клоповнике пол неровный!
   Служанка ушла.
   Корнелия и Гай посидели еще немного. Никто не хотел начинать новый разговор, поэтому они молча допили вино и поднялись в свои комнаты.
   ...Ясное утро обещало хорошую погоду и поэтому путешественники торопились. После легкого завтрака Фаустина ушла на рынок, Гай отправился в конюшню чистить лошадей, а Корнелия томилась в одиночестве за вчерашним столом, расчесывая и заплетая волосы. В таверне было пусто и прохладно. Появился хозяин, разжег очаг, поинтересовался: "Не угодно ли чего, госпоже?". Корнелия только отрицательно покачала головой. Вернулся Гай подсел к ней за стол.
   - Гай, разве рынок здесь далеко?
   - Нет. В четырех кварталах. Мы вчера проезжали мимо него.
   - Пора бы ей вернуться...
   Подошла рабыня-гречанка с большим кувшином.
   - Не изволите ли вина, госпожа? - спросила она, с опаской поглядывая на Корнелию.
   - Лучше воды. Нам далеко ехать...
   - Одну секунду, - гречанка вернулась с другим кувшином и поставила его на стол вместе с кружками.
   - Надеюсь, с ней ничего не случилось... - задумчиво сказала Корнелия, наливая воду. От ее вчерашнего плохого настроения не осталось и следа. Казалось, что она уже сама жалела о том, как себя вела...
   - Хочешь, я схожу за ней? - предложил юноша.
   - Нет, Гай, подождем... Мне бы не хотелось оставаться здесь одной.
   Прошел час. И еще один... Уже хозяин заведения с удивлением смотрел на гостей.
   - Господа не желают снять комнаты еще на одну ночь? Или, может быть, господа уже проголодались? Подать обед?
   Корнелия покачала головой.
   - Гай, пойдем вместе, поищем ее! - девушка была явно встревожена.
   Но едва они поднялись со своих мест, как дверь распахнулась и в таверну ворвалась растрепанная Фаустина. За собой по полу она волокла изрядно запыленный мешок, видимо, уже не в силах нести его.
   - Фаустина! - воскликнула Корнелия. - Фаустина, где ты была?! Ты знаешь, который час?!
   - К-конечно, моя г-госпожа! - отвечала служанка, коверкая слова. - Я знаю, который час! Эт-то час великой радости, моя госпожа! Вы д-даже не представляете, какой неземной рад-дости!
   Гай закусил губу. Корнелия нахмурилась.
   - Ты пьяная, Фаустина? - она взяла служанку за плечи и смотрела на маленькую женщину сверху вниз.
   - П-пьяная? Что вы, госпожа! Я выпила чуть-чуть за встречу... Потом за радость... Ещ-ще за радость... И... Да... Я - пьяная госпожа... Вернее... Госпожа, я пьяная...
   Ошеломленная Корнелия усадила ее на лавку.
   - Но что случилось, Фаустина?
   Гай подал служанке стакан воды.
   - С-спасибо, - Фаустина выпила и икнула.
   - Мы ведь ждем тебя все утро! - Корнелия села рядом со служанкой. - Мы давно должны были уехать... Как же ты могла так напиться? И с кем?
   - В-о-о-от! - Фаустина подняла вверх указательный палец. - С кем?! Вы не поверите!
   - Неужели с императором? - спросил Гай.
   - Да ну тебя, Гай, с твоими шуточками... Госпожа! Я встретила брата!
   - Брата?
   - Ну да! Помните, я вам рассказывала?
   - Да, ты говорила... Он легионер?
   - Теперь уже бывший... Двадцать лет! Он отслужил свои двадцать лет. Теперь все - получил деньги и купил участок земли недалеко от этого жалкого городишки... Земля, говорит, золото! Сторговался со знакомым. Ну, вот... Я как на рынке его увидела, сразу обмерла. Ведь сколько лет не виделись! А он за семенами приехал... Ну, не могли мы не отметить! Простите, госпожа...
   Фаустина посмотрела на Корнелию пьяными глазами. Та вздохнула и укоризненно покачала головой.
   - В общем, - служанка опустила глаза, - ухожу я, госпожа...
   - Куда уходишь?..
   - Расчет мне нужен... Не буду больше служить у вас, уж простите.
   - Да ты что, Фаустина! Ты не можешь...
   - Могу, госпожа. Я ведь вольная, не рабыня. Столько лет отслужила! Я ведь с пеленок тебя еще нянчила...
   - Я знаю... Но куда же ты уйдешь? Разве плохо тебе у нас было? - Корнелия отказывалась верить своим ушам. За свои семнадцать лет она так привыкла к служанке, что не представляла себе жизни без нее.
   - Было неплохо... Не обижали. Но брат зовет. Он ведь у меня бобыль бобылем! За двадцать лет службы не семьи, не детей... А тут хоть и клочок земли, но свой! А я ему с хозяйством помогу, все ж брат-то родной!.. Он ждет меня на рынке, госпожа... А я вот приковыляла, еды вам принесла в дорогу. Ну и попрощаться хотела...
   - А как же я без тебя? - Корнелия все-таки заплакала, хоть и сдерживалась изо всех сил.
   - Госпожа моя! Ты ведь уже девочка большая, тебя же замуж скоро выдадут... И кому я нужна-то буду?! - плакали уже обе.
   Гай почувствовал, что он при этой сцене, вроде как, лишний, взял мешок с продуктами и пошел во двор запрягать лошадей. Потом сел на большой камень и стал ждать. "Эдак, мы сегодня вообще никуда не уедем", - подумал он. Однако вскоре в дверях показались обе его спутницы. Фаустина уже заметно протрезвела, видимо, со слезами вышел алкоголь. В руках у нее позвякивал мешочек с монетами - награда от Корнелии за многолетнюю службу, как понял Гай. Дамы еще раз обнялись у повозки. Потом, бывшая уже, служанка попрощалась с Гаем, и повозка покатилась дальше на запад, оставив Фаустину одну у таверны...
   Погода стояла на загляденье. После вчерашнего дождя за утро дорога заметно подсохла, и Гай гнал лошадей немного быстрее обычного, стараясь хоть немного наверстать упущенное время. Корнелия завернулась в плащ и уныло молчала, тяжело переживая утрату служанки. Ничто ее не радовало. Ни яркое солнце, ни птичье щебетание, ни весенние цветы среди молодой травы. Во время короткой остановки, сделанной, чтобы дать хоть какой-то отдых лошадям, Гай перекусил, а девушка от еды отказалась и обошлась одной водой.
   После обеда двинулись дальше.
   - Слушай, Корнелия, - вдруг сказал Гай. - Давно хотел тебя спросить...
   - Что ты хочешь? - девушка даже не подняла головы.
   - Я одного понять не могу. Твой отец - префект Аквилеи, можно сказать - первый человек в городе и, насколько я знаю, человек очень богатый... Наместник императора... Неужели тебе самой нравится таскаться с этими торговыми поручениями по всей империи?
   - А это - не твоего ума дело... - раздался из-под тента приглушенный голос.
   - Вот и поговорили, - пробормотал Гай и погнал повозку дальше.
   Погода радовала. Весна полноценной хозяйкой уже полностью вступила в свои права, и ждать возвращения холодов, вроде бы, не приходилось. Хотя Гай по опыту уже знал, какие сюрпризы может преподнести погода в этих краях. "Подойдет холодный воздух с севера, - думал он. - Перевалит через Альпы и ринется вниз, в долины... Померзнут опять все виноградники, как в позапрошлом году..."
   Иногда навстречу попадались другие повозки. Торговцы, пользуясь хорошей погодой, торопились побыстрее доставить свои товары в города. Пару раз мимо них проезжали небольшие группы всадников, которых Гай встречал настороженным взглядом. Отряд легионеров остановился на обед на круглой лужайке. На костре они жарили, судя по всему, подстреленного по дороге оленя. Несколько воинов помахали Гаю рукой, вроде как, приглашая путников разделить с ними трапезу. Гай обернулся к Корнелии, но по ее мрачному взгляду понял, что она не настроена сейчас с кем-либо общаться. И он погнал лошадей дальше.
   Теперь дорога пролегала по узкой долине между невысокими горами, поросшими соснами и пихтами. Гай с беспокойством поглядывал по сторонам, чувствуя себя не так уверенно, как на открытом пространстве. Места здесь были довольно дикие, безлюдные. Временами случались нападения даже на крупные торговые караваны. "Что уж говорить о маленькой повозке, - думал юноша. - Зажмут спереди и сзади, и все... Пиши пропало. Что я один, хоть и с мечом, смогу сделать? А проще снять меня метко выпущенной стрелой из-за какого-нибудь дерева... А что будет с Корнелией?.. Страшно даже представить... Но, может быть, в нашей слабости, как раз, наша сила? Посмотрят - одинокая маленькая повозка. Что с нас взять? Подумают, что и грабить-то особо нечего... Может, пронесет..."
   Он оглянулся на Корнелию. Девушка, казалось, впала в апатию ко всему происходящему и задремала.
   "Переживает из-за Фаустины, - подумал Гай. - Ладно, отойдет понемножку... Конечно, за столько лет привыкла. Да, я и сам привык к ней. Сколько уж втроем исколесили... Ладно - что случилось, то - случилось! Надо смотреть вперед и жить дальше... А дальше у нас - неблизкий путь. Главное - до темноты добраться до какой-нибудь деревни. Не в лесу же ночевать..."
   Выехали сегодня намного позже обычного, поэтому день пролетел как-то быстро и незаметно. Едва начало темнеть, Гай остановил лошадей в крошечной деревушке из пяти деревянных одноэтажных домиков. Выбрав тот, который выглядел поновее и поаккуратнее других, Корнелия сама отправилась на переговоры насчет ночлега. Хозяин, мускулистый бородатый кузнец, встретил ее поначалу не слишком дружелюбно. Но после того, как девушка потрясла перед ним увесистым кошельком, стал сговорчивее и нашел для Корнелии уголок со скамьей. У кузнеца оказалась большая семья. Кроме жены в доме было еще пятеро детишек разного возраста. Помещение не отличалось особой чистотой, Корнелия поморщила нос, но переночевать согласилась. Гай лег спать в повозке, к тому же, в дом его никто и не приглашал. "И не очень-то хотелось, - подумал Гай. - Ночи уже довольно теплые, воздух свежий, а образцы тканей не хуже матраса и одеял, уж не обессудь, Корнелия!"
   Ночь выдалась ясная, звездная, и Гай долго не мог уснуть, глядя на небо. Из дома временами доносилось хныканье самого младшего из детей кузнеца, и Гай подозревал, что девушка тоже еще не спит. "Не выспится - опять завтра будет злая, как черт! - подумал он. - Что-то с ней в последнее время происходит. Раньше она такой не была. А тут еще Фаустина бросила... А ночь- то не жаркая, подмораживает... То-то звезды так и сверкают. Красотища! Жаль, Корнелия не видит. Ей бы понравилось. В детстве мы как-то с ней смотрели на звезды... И даже все созвездия нашли..."
   Юноша забился поглубже между тюков и вскоре уснул.
   Утром отдохнувшие лошади бодро покатили повозку дальше на северо-запад.
   Путники завтракали прямо на ходу, жуя вяленое мясо и запивая водой.
   - Как спалось, Корнелия? - спросил Гай.
   - Бывало и получше... - девушка принюхивалась к своей тунике и шарила по ней пальцами. - Жена у этого кузнеца - неряха страшная! Могла бы хоть раз в году в доме убираться!
   Гай глянул через плечо и улыбнулся.
   - Небось, блохи набежали? Зато с ними дорога веселей...
   - Вот ты и смотри за дорогой! - огрызнулась девушка, прощупывая пальцами каждую складку. Ей уже казалось, что по ней действительно кто-то ползает, и она начинала чесаться то там, то здесь...
   Не обнаружив в тунике и плаще насекомых, Корнелия немного повеселела. Перекусить остановились у небольшой речушки, которую пересекала дорога. Здесь было совсем мелко, вода едва доходила до половины колеса, когда Гай переправлял повозку на другой берег. На дне поблескивали разноцветные гладкие камушки, обточенные быстрым течением. Мелькали стайки мелких рыбешек.
   Погода благоприятствовала аппетиту, и даже Корнелия поела плотнее обычного.
   - Слушай, Гай, - сказала девушка, когда голод уступил место приятному ощущению сытости. - Ты как хочешь, а мне надо помыться... Я после этой ночевки чувствую себя, как бездомная дворняга. Того и гляди по мне и вправду блохи запрыгают.
   - Вода-то холодновата, - предостерег молодой человек. - Смотри - заболеешь!
   - Ничего со мной не случится! - Корнелия была настроена решительно. - Только отвернись!
   Гай сел спиной к реке, посасывая во рту травинку. Девушка достала из повозки чистую одежду и разложила на берегу у него за спиной. Затем разделась и, слегка повизгивая, вошла в холодную воду.
   Гай услышал за спиной плеск.
   - Может помочь чего? - спросил он через плечо.
   - Я тебе сейчас помогу, поросенок! - пригрозила ему Корнелия посиневшими губами.
   Спустя десять минут она уже была на берегу, одетая во все чистое, и энергично полоскала в реке тунику, в которой спала в деревне.
   - Ладно, поехали, - сказала она, залезая в повозку и развешивая мокрое белье на бортах. Зубы ее стучали от холода.
   - Ты бы хоть плащ накинула, - сказал Гай, погоняя лошадей. - А то точно сляжешь.
   - Заботливый... - проворчала девушка, но в плащ все-таки завернулась.
   - А помнишь, - вдруг спросил молодой человек. - В детстве... Мы же часто играли вместе. И Фаустина приносила тебе лепешки, которыми ты всегда делилась с нами... Ты тогда не стыдилась общаться со мной, а, Корнелия?
   Девушка помолчала немного.
   - Я и сейчас не стыжусь, Гай... К чему это ты?
   - Ты сильно изменилась за последнее время. Что-то произошло?
   Корнелия не ответила.
   Навстречу попалась большая группа всадников. По их одежде сложно было догадаться о роде занятий, которым они занимались. Гай на всякий случай положил меч себе под ноги и прикрыл соломой. Но все обошлось.
   Пару раз дорогу перебегали зайцы. "Жаль лука нет и стрел, - подумал Гай. - Можно было бы и поохотится. Все - свежее мясо..."
   - Гай, а помнишь, - спросила Корнелия. - Лет пять назад ты мне письмо на куске пергамента нацарапал с признанием в любви и без подписи. Мне Фаустина его тогда передала и клялась, что нашла у забора... Я неделю тогда мучилась, все гадала, кто написал, пока ты не сознался, что вы с мальчишками надо мной так подшутили.
   - Да, помню... Ты злая тогда была очень и палкой меня по спине огрела.
   - А кто научил тебя грамоте? Ты же в школу, вроде, не ходил...
   - Грек.
   - Какой грек?
   - У нас в семье раньше были два раба... Вот один из них, старый грек и научил меня и читать, и писать... Он вообще был очень образованный.
   - Как же он в рабство-то попал тогда?
   - Говорил - за долги... У меня и отец грамотный, только ему некогда было со мной заниматься. Он же гончар, работает с утра до вечера... А сам, когда мальчишкой был, в школу ходил, там и выучился... У нас же раньше в Аквилее школа была.
   - Да? Я не знала...
   - И не только в Аквилее. Говорят, по всей империи школы были. И для крестьян, и для ремесленников, и даже для рабов из семей, что побогаче. Знаешь, грамотные рабы - они же и стоят дороже... А потом позакрывали большинство.
   - Почему?
   - Ну не знаю, как в других городах, а в Аквилее, как только появилась христианская община и храм, так они сразу эту школу к рукам прибрали... Теперь у них там конюшня... Так что мне еще повезло с греком.
   - Значит, ты тоже планируешь по отцовским стопам?
   - А куда мне еще? Гончар - профессия хорошая, нужная...
   - Да ты и с лошадьми ловко управляешься. Вон мы с тобой сколько накатали!
   - Да, с лошадьми это я люблю. Спасибо, отец твой платит неплохо, для семьи хороший прибыток... Но, видно, в последний раз...
   - А чего так? В последний? Девушка тебя не отпускает?
   - Да, нет... Ты ж сама сказала, что найдешь другого возницу.
   Корнелия улыбнулась.
   - Ну ладно, сказала! Подумаешь, ляпнула сгоряча... А я думала - девушка... А девушка-то у тебя есть, Гай?
   - Ну... Это...
   - Понятно... Ну а, вообще, есть у тебя на примете какая-нибудь красотка, которая бы очень нравилась?.. Ой, Гай, а что это у тебя уши-то как покраснели?
   Корнелия рассмеялась. Гай надулся и начал нахлестывать лошадей. Пыль заклубилась по дороге.
   - Все равно скоро отъездимся... - вдруг сказал молодой человек.
   - Почему?
   - Отец тебя замуж выдаст... Тебе уже семнадцать. А у нас с двенадцати замуж выдают.
   Корнелия помрачнела.
   - Не надо, Гай, - попросила она.
   - А чего не надо-то? - завелся Гай. - Чем тебе плохо? Найдут тебе жениха побогаче. Со своим поместьем... А может тоже префекта какого... Станут на вас сотни слуг и рабов работать. И не нужно тебе будет с тканями этими по империи болтаться. Станешь жить на всем готовом! Будут тебя слуги в паланкине носить, кормить, одевать... Чем же плохо?!
   - Да, ничем! - девушка тоже разозлилась. - Да, Гай, я разоденусь в шелка, обвешаюсь драгоценностями и золотом... Нам с мужем, кстати, хороший возница понадобится!.. Пойдешь к нам возницей за хорошее жалованье?
   - Не пойду! - Гай сплюнул. - Ни за какие деньги не пойду!
   Дальше ехали молча. Каждый в своих мрачных мыслях... Новый разговор никому заводить не хотелось.
   Давно миновал полдень. Дорога была пустынна. Встречные повозки не попадались и Гай начал подумывать о ночлеге. "Где-то здесь вроде должна быть деревенька, - думал он, - хорошо бы добраться до нее до темноты". Дорога пошла вверх на невысокий холм, прямо над которым висело солнце и светило Гаю в глаза. Он оглянулся и посмотрел на девушку. Та крепко спала. "Красивая... Очень красивая, - подумал Гай. - Но уж очень вредная... Из патрициев, куда уж нам до них... Только странно - красивая, богатая, но уж больно несчастная. Раньше, вроде, была повеселее... Боже мой! А это что такое?!"
   Повозка выкатилась на вершину холма, и Гай увидел далеко впереди столбы дыма. Он резко взял в сторону и развернул лошадей. От такого поворота повозка едва не перевернулась. Корнелия сразу проснулась и ухватилась рукой за борт.
   - Гай, ты сошел с ума?
   Но молодой человек уже направил лошадей обратно и, уведя повозку с вершины холма, остановил ее и спрыгнул на землю.
   - Что случилось?
   Гай крадучись возвращался на высоту, прячась за кустами. Он только махнул рукой, приглашая девушку, присоединится к нему. Она тоже слезла с повозки и догнала спутника.
   - Смотри! - Гай махнул рукой вперед.
   - Что там? Пожар? - спросила Корнелия, глядя на горящие дома. - Почему ты остановился. Может быть, надо спуститься и помочь людям?
   - Боюсь, что с помощью мы немного опоздали, - Гай показал на длинную толстую ветвь дуба, стоящего на краю деревни. На этой ветви висел десяток трупов.
   - Господи, - прошептала Корнелия, - кто это сделал?
   - Судя по привязанным к изгороди лошадям, те, кто это сделал, где-то неподалеку...
   - Гай, бежим отсюда! - девушка не на шутку испугалась и схватила спутника за руку.
   - Боюсь, что далеко мы не убежим... Наши лошади устали и погони они долго не вынесут.
   - Что же делать?
   - Пошли...
   Он взял девушку за руку и, так же крадучись, вместе с ней добрался до повозки.
   - Ветер с нашей стороны, иначе мы бы давно почувствовали дым от пожарища, - сказал Гай. - Поэтому на всякий случай старайся не шуметь.
   - Да я и не собиралась, - она уже говорила шепотом и даже оперлась о его руку, когда он помог ей забраться в повозку.
   Гай повел лошадей назад вниз по склону холма. Солнце теперь светило в спину.
   - Видимо, придется заночевать в лесу...
   - В лесу?! - вскрикнула она.
   - Тише... Есть другие предложения?
   - Нет... Но в лесу...
   - Можно, конечно, попросить ночлега у любителей развешивать людей на деревьях...
   - Нет-нет! В лесу так в лесу...
   Они спустились с холма и, проехав немного, Гай повернул повозку в лес. Деревья росли довольно густо, поэтому, отъехав от кромки леса шагов на сто, молодой человек спрыгнул на землю и начал выпрягать лошадей.
   - Дальше пойдем пешком, - сказал он. - Иначе застрянем с этой повозкой...
   Гай навьючил на лошадей мешок с едой, посуду и несколько полотен, повесил за спину короткий меч и замаскировал повозку ветками.
   - Чтобы с дороги ненароком не заметили, - пояснил юноша и повел лошадей дальше в лес. Буквально из-под ног выскочил заяц, и лошади испуганно шарахнулись в сторону. Гай едва удержал их и, успокоив, повел дальше в глубь леса. Девушка осторожно следовала за ним. Юноша нашел длинную широкую ложбину с журчащим ручьем и сгрузил рядом с ним поклажу.
   - Отличное место, - сказал он. - Здесь можно разжечь костер, который будет не заметен с дороги... И вода под боком.
   Девушка, казалось, опять впала во вчерашнюю апатию и молча сидела на поваленном дереве. Солнце стремительно клонилось к закату. В лесу заметно потемнело. Поэтому Гай торопился. Он привязал лошадей, предоставив им возможность щипать уже довольно густую молодую траву. Набрал сухих ветвей, чтобы костер поменьше дымил, и с помощью кремня разжег огонь. После этого соорудил небольшой шалаш и набросал еловых лап, накрыв их сукном. В лесу совсем стемнело. Гай достал из мешка вяленое мясо и положил рядом с костром.
   - А вот и привет от Фаустины, - сказал он, извлекая флягу с вином. - Выпьем?
   - Я что-то не хочу... - девушка говорила еле слышно.
   - Тогда вот мясо... Поешь, - Гай протянул ей кусок, но она покачала головой.
   Гай заметил странный блеск в глазах девушки. Лицо ее пылало. Она куталась в плащ, но не переставала дрожать. Он подошел к ней и положил рук ей на лоб. Корнелия даже не пыталась отстраниться...
   - Только лихорадки нам сейчас недоставало...- пробормотал Гай. - Вот тебе твое купание...
   Он вынул несколько горящих сучьев из костра.
   - Корнелия, я ненадолго отойду, поищу кое-какие травки и смастерю тебе лекарство.
   - Нет, Гай, не уходи, пожалуйста, - ее голос был совсем слабым.
   - Не бойся, я буду рядом, можешь следить за моим факелом...
   И он начал подниматься по склону, светя в разные стороны и периодически срывая траву. Корнелия, прислушиваясь к каждому шороху, следила за ним. Она вспомнила трупы, висящие на дереве, и ее передернуло. Наконец, Гай вернулся и начал полоскать пучок трав в ручье.
   - Гай, разве ты - лекарь?
   - Нет, я не лекарь, но мать, к счастью, пока была жива научила меня, как лечить такую хворь... И некоторые другие...А мне надо тебя поставить на ноги. Нам с тобой еще ехать и ехать... Завтра я схожу разведаю, что в деревне и покинули ли ее эти грабители. А то, как бы не пришлось еще искать другую дорогу...
   Он вскипятил воду в чашке из обожженной глины и положил туда собранную траву. Выждав несколько минут, разлил отвар в две другие чашки и долил в каждую до краев вина из фляги. Затем выбрал из захваченных в лес тряпок толстый плащ из овечьей шерсти и расстелил на земле.
   - Я должен растереть тебе спину вот этим отваром, - Гай показал на чашку. - Так что снимай тунику и ложись на этот плащ, на живот.
   - Даже не думай!..
   - Послушай, Корнелия! Мне бы очень хотелось привезти тебя домой живой и здоровой. Ты меня знаешь уже не один год и, мне кажется, что у тебя должны быть основания мне доверять. Наверно, я бы не стал возиться с каким-то отваром, если бы собирался тебя здесь... Ну... Я думаю, ты поняла... Поэтому, я очень надеюсь, что ты проявишь благоразумие, пока отвар не остыл и не потерял своих целебных свойств.
   Он смотрел ей в глаза.
   - Хорошо, - сказала Корнелия после секундного раздумья. - Только отвернись.
   Гай отвернулся. Девушка сбросила плащ, сняла тунику и повязку с груди. Туникой обернулась ниже талии и легла на живот, согнув руки в локтях.
   - Я готова, - сказала она и содрогнулась от озноба.
   Гай полил на руки отвар из одной чашки и начал втирать ей в спину. Порцию за порцией. Корнелия сразу согрелась. Ее спина раскраснелась под его руками. Девушка расслабилась и закрыла глаза.
   - Ты волшебник, Гай...
   - Утром проверим, - усмехнулся он.
   Когда жидкость в первой чашке закончилась, Гай аккуратно укрыл спину девушки куском ткани, завернул Корнелию в толстый плащ и перевернул на спину. Она смотрела ему в глаза.
   - Теперь ты мне доверяешь? - спросил он. - Тогда еще один маленький подвиг...
   Гай придерживал левой рукой голову девушки, а в правой держал вторую чашку, наполненную до краев горячим отваром, смешанным с вином.
   - Как хочешь, но ты должна это выпить... Мы убьем твою лихорадку на корню. И снаружи, и изнутри.
   Она кивнула и выпила все, чувствуя, как живительное тепло разливается по всем клеточкам ее тела. Гай поднял девушку, отнес в шалаш и уложил на мягкие еловые лапы, покрытые сукном.
   - Спи, к утру хворь должна уйти. Я буду рядом.
   Ночь была темная. Низкие облака плыли по небу, закрывая луну. В лесу со всех сторон раздавались шорохи, то ли от ветра, то ли от лесных обитателей...
   Юноша укрыл лошадей полотном. Животные косились на костер. В их глазах горели отблески пламени. Гай наломал от пушистой елки побольше лапнику и приготовил себе лежанку рядом с шалашом. Подбросил веток в костер. Прислушался.
   "В лесу никогда не бывает совсем тихо, - подумал он. - Но если нас не успели заметить те люди из деревни, то, надеюсь, сможем спокойно переночевать... Кто же это был? Выжил ли кто-нибудь из крестьян?.. Ладно, завтра разузнаем..."
   - Гай! - позвала Корнелия.
   - Что?
   - Гай, мне страшно!
   Гай заполз в шалаш и лег рядом с девушкой. Меч положил рядом под рукой.
   - Спи... Я рядом. Ничего не бойся.
   - Гай!
   - Что?
   - Прости меня, Гай... И спасибо тебе...
   - Да ладно, спи.
   Но сам он еще долго не мог заснуть, прислушиваясь к спокойному дыханию спящей рядом девушки...
  
  
   ГЛАВА 2.
  
   Гонорий поднялся в большой мраморной ванне во весь рост. Вода струилась по его заросшей седыми волосками груди, по отвисшему животу и капала обратно в ванну. Двое слуг бережно взяли императора под локти и помогли спуститься на пол. Две рабыни быстро обтерли полотнами его нагое тело и пол под ногами. Третья обернула ему бедра повязкой, а слуги помогли облачиться в белую тунику с золотой вышивкой. Поочередно приподнимая ноги, Гонорий позволил обуть себя в мягкие сандалии. Рослый раб примерился набросить ему на плечи тогу, но Гонорий только отмахнулся.
   - Да ну ее... Жарко.
   Он прошествовал в смежную комнату, украшенную позолоченными светильниками, мраморными скульптурами и расписным потолком. Здесь уже был накрыт стол, вокруг которого располагались длинные скамьи, покрытые расшитыми полотнами и многочисленными подушками. У стола стоял высокий чернокожий абиссинец, по-видимому, являвшийся личным телохранителем императора.
   Улегшись на скамье, Гонорий только пригубил вина и закусил виноградом. Было действительно жарковато, и на его морщинистом красном лбу выступили бисеринки пота.
   - Доминус4! - вошедший камердинер низко поклонился. - Епископ Рима просит принять его.
   - Просит - примем... Зови!
   Камердинер с поклоном удалился, и дежурившие у дверей преторианцы впустили в комнату низенького полного мужчину в пурпурной тоге. На голове посетителя сверкала лысина в обрамлении белых кудрявых волос.
   - Весь Рим приветствует своего императора! - епископ поклонился и засеменил короткими ножками к столу.
   - Здравствуй, Кезон! - Гонорий указал вошедшему на свободную скамью. - Приляг, отобедай со мной.
   - Благодарю вас, августейший! Не голоден я. Только с трапезы... Жарко как у вас... Как доехали?
   Епископ не стал ложиться, а присел на краешек скамьи.
   - Неплохо, неплохо... Хочешь принять ванну?
   - Благодарю. К вечеру собираюсь в термы... Как дела в Равенне?
   - В Равенне скучно... Я вот думаю - не перенести ли столицу опять в Рим?
   - Прекрасная мысль! Действительно, Рим - сердце империи! Душа империи!.. Уж, если ваш августейший брат, византийский император, называет Константинополь новым Римом, то истинный-то Рим - вот он! За окном!
   - Абсолютно верно, Кезон! Пусть сенат катится ко всем чертям в Равенну, а мы будем править империей отсюда, из Рима, как в старые добрые времена!
   - Мой император называет времена республики добрыми?..
   Гонорий поморщился.
   - Я не о том... Ладно, расскажи лучше, как обстоят здесь дела. Я думаю, ты времени зря не терял. Как с христианской общиной?
   - Растет! И стремительно растет! А наши миссионеры работают денно и нощно. Я даже слышал, что и некоторые варварские племена присоединяются к нам. Более того! Ходят слухи, что сам Аларих подумывает о том, чтобы принять христианство.
   - Аларих? Вождь готов?
   - Вождь или король... Кто их разберет...
   Раб-абиссинец подлил императору в кубок вина.
   - Прости, Кезон, - Гонорий чуть приподнялся на ложе. - Сразу не предложил... Вина не желаешь? Да?.. Кубок гостю!
   Молоденькая смуглая рабыня принесла кубок, наполнила его вином и подала епископу. Позолоченный ошейник и серебряные браслеты на запястьях выдавали ее принадлежность к императорскому дому.
   - Подожди, не уходи! - остановил, собиравшуюся уйти девушку Гонорий. - Подойди!
   Рабыня подошла и поклонилась.
   - Новенькая? - Гонорий ощупал через тоненькую тунику ее бедра и ягодицы. - Точно новенькая. Припоминаю, мой византийский брат прислал в подарок партию рабов...
   Девушка стояла не шевелясь.
   - Зайдешь вечером, - отпустил рабыню император. - Так на чем мы остановились?.. Значит, говоришь, община растет, а дела твои процветают?
   - Ну до процветания еще, конечно, далеко, хотя дела идут неплохо... И главное - народ видит, кто способствует распространению веры и славит своего любимого императора.
   Гонорий поставил кубок на стол. Абиссинец подошел с кувшином, намереваясь подлить вина, но император жестом остановил его. Раб вернулся на место и замер в позе ожидания.
   - Славит? Это хорошо...
   - Хотя есть, конечно, и проблемы, августейший... - Кезон развел руки.
   - Проблемы?
   - Да. Ну во-первых еще довольно сильно язычество... Вот если бы провести пару показательных казней...
   - Нет, Кезон... Слишком много еще в империи тех, кто верит в прежних богов. Вспомни историю. Еще буквально сто лет назад христиане сами были вне закона.
   - Жаль, конечно, - посетовал епископ. - Ничто так быстро не обращает в веру, как показательные казни... Ну хотя бы разрушить еще несколько языческих храмов. Например, храм Афродиты в Медиолане5.
   - Хорошо... Я распоряжусь. Но все это было "во-первых". А что же, во-вторых?
   - А во-вторых, доминус, нужно еще больше строить христианских храмов... В общем, нужны еще деньги...
   Гонорий усмехнулся.
   - Я бы удивился, если бы ты, дружок, не попросил денег, - тихонько пробормотал он.
   - Что изволит говорить, августейший? - не расслышал епископ.
   - Я говорю, Кезон, что если бы ты продал пару своих шикарных перстней - уже на один храм точно хватило бы... Ну-ну, не обижайся! - рассмеялся император, заметив, как собеседник надулся и сжал пухлые пальчики, усыпанные драгоценными камнями, в кулачки. - Дам тебе денег! Но я надеюсь, что поддержка церкви у меня будет полная?
   - Полная и всеобъемлющая! - заверил епископ. - Не сомневайтесь, доминус! Чем больше народу придет в храмы, тем громче будут звучать благословения в адрес императора!
   - Гм... Не переусердствуй только, Кезон. Не забывай все-таки, что народ должен идти в храм не по принуждению, а по доброй воле. Иначе реакция может быть противоположная.
   - Все верно, Доминус! Однако позволю себе слегка возразить. Ведь народ - что стадо. И иногда его просто необходимо подталкивать к верному пути.
   В дверях показался камердинер и сделал знак императору.
   - Что случилось? - спросил Гонорий и жестом подозвал камердинера к себе. Тот наклонился и что-то прошептал императору на ухо.
   - Что?.. Ты уверен?! - Гонорий выглядел изумленным.
   Камердинер кивнул.
   - Не может быть... Столько лет... - задумчиво пробормотал Гонорий. И рассеянно посмотрел на Кезона.
   Епископ почувствовал, что его присутствие здесь лишнее.
   - Августейший отпустит меня? - поинтересовался он.
   - Да, Кезон... Насчет денег я распоряжусь. Загляни завтра.
   Епископ встал, поставил кубок, поклонился и ушел.
   - Зовите! - распорядился Гонорий и покачал головой. - Неужели, это действительно, правда?..
   В дверях появился новый посетитель.
   - Господи! Я не верю своим глазам! - воскликнул император. - Неужели ты и вправду вернулся с того света?!. Входи, Маркус, входи, дай я посмотрю на тебя!.. Узнаю, узнаю! Поседел... Поправился немного... На том свете хорошо кормят?.. Садись, садись, не стой столбом!
   Маркус присел на скамью.
   - Я не слишком разочарую императора, если скажу, что на том свете я еще не был, - с грустной улыбкой сказал он.
   - Но тебя же сожгли вместе с поместьем лет двадцать назад!
   - Семнадцать... Августейший, простите, но в ваших словах только половина правды... Поместье сожгли, а меня - нет.
   Император с любопытством продолжал рассматривать неожиданного посетителя.
   - Но где же тогда ты пропадал все эти годы? Семнадцать лет...
   - Побродил по миру... Вы же помните, император, эту историю? У моих недругов были слишком длинные руки, поэтому я и решил сразу не воскресать.
   - А почему же ты тогда не обратился за помощью ко мне? Возможно, я смог бы тебя защитить...
   Маркус покачал головой.
   - Это было дело личное, можно сказать семейное... Тем более сердце мое было разбито, - он невесело усмехнулся. - И я решил поискать счастья в чужих краях...
   - Нашел?
   - Увы...
   - Маркус, а ведь ты был начальником моей личной охраны. Ты был командиром преторианской гвардии... Подожди, получается, что ты дезертировал... Сколько лет ты отслужил?
   - Семь лет легионером и пять преторианцем...
   - А преторианцы служат шестнадцать... Ну да ладно. У меня давно другой командир. А ты служил мне верой и правдой, и у меня нет к тебе претензий... А ведь ты был лучшим, Маркус! Каким ты был бойцом! Хотя, почему был?! Я вижу ты и сейчас достаточно крепок...
   Гонорий приподнялся на своем ложе, протянул руку и похлопал гостя по плечу.
   - Маркус, до чего я рад тебя видеть!.. Вина воину!.. Выпьем с тобой. Ты не голоден? Нет? Ну, расскажи, расскажи, где побывал?
   - Побывал? В Египте, Понте, Фракии... Но это слишком долго рассказывать, чтобы отнимать драгоценное время у императора.
   - Семнадцать лет... - Гонорий задумчиво покачал головой. - Но подожди! Маркус, насколько я понимаю, твои недруги... Вернее недруг по-прежнему жив, а ты вернулся... Значит, есть какая-то причина?
   - Да, император. Мне сорок пять, я уже не настолько годен для путешествий, а вот послужить Риму, мне кажется, я еще смогу... Да и умереть хотелось бы на родине...
   - Ну, насчет умереть, я думаю, ты зря торопишься... А вот послужить... Что ты имеешь в виду?
   - На границах империи очень неспокойно. Насколько я знаю, франки, алеманны, маркоманы6, не говоря уже о готах, значительно активизировались... И мне кажется, что империи угрожает серьезная опасность...
   Император расхохотался.
   - Маркус, Маркус... И ты веришь этим сплетням?! Империя сильна, как никогда! Наши гарнизоны на границах в состоянии дать отпор любому врагу. А готы... Ты знаешь, что восемь лет назад мы заключили мир с их вождем Аларихом. И теперь он сам охраняет наши границы... Конечно, не за просто так! Я плачу ему очень и очень неплохие деньги... А зачем же, скажи, резать дойную корову?
   - О том и речь, - пробормотал Маркус, не слишком убежденный доводами собеседника. - Любую дойную корову в конце-концов режут на мясо...
   - Стареешь, стареешь, Маркус!.. Становишься слишком мнительным. А ты знаешь, что до тебя я беседовал с епископом Рима и он сообщил мне, что Аларих собирается даже принять христианство! А ты говоришь - опасность!
   - Епископ?.. Да, я заметил, что и здесь, и в Византии христианская церковь сильно укрепила свои позиции за последние годы.
   - Разве это плохо? Она несет народам Слово Божье!
   - Хорошо или плохо - не мне судить... Но вижу, что богатеет церковь просто на глазах. Неужели владеть сотнями сальтов7 земли, иметь тысячи рабов - необходимо, чтобы нести Слово Божье?
   - Маркус, Маркус! Ты богохульствуешь!.. Не забудь, что церковь помогает и в управлении империей! Вспомни, какие разные народы живут внутри ее границ. И только единая вера способна их сплотить!.. Впрочем, мы немного отвлеклись от темы... Варвары... Варвары всегда жили и будут жить на границах империи. И временами особо горячие головы из племен проникали на наши земли и занимались грабежами. По возможности легионы отпугивают их, но закрыть всю границу невозможно... Да у нас и в империи своих грабителей и воров хватает. Но нельзя же из-за них сразу бросаться в панику!
   Маркус молчал.
   - Эх, старина! Ты всегда был упрямцем! Вижу, что мои слова тебя не убедили... Ладно, хочешь встретиться с моим военным советником? С ним и обсудишь положение дел. Он похож на тебя и тоже любит нагнетать обстановку.
   - Советник? Кто сейчас военный советник?
   - Да ты должен его помнить! Бывший вояка - легат Тиберий, командующий Италийским легионом. Ты же служил с ним какое-то время. И воевал под его началом... Теперь он - мой советник по военным делам.
   - Конечно, помню...
   - Вот и славно!.. Сенатор Тиберий в Риме? - спросил Гонорий у стражи. Один из преторианцев вышел и, вскоре вернувшись, утвердительно кивнул.
   - Возьмешь паланкин8? - спросил император Маркуса.
   - Благодарю, доминус... Прогуляюсь пешком.
   - Проводите! - распорядился Гонорий и, когда Маркус поклонился и вышел, повернулся к рабу-абиссинцу. - Везувий, приведи мне ту... Смугленькую.
   На улице уже стемнело. Потертые временем и ногами римлян камни мостовой глухо стучали под сапогами двух преторианцев, которые по поручению императора, вооружившись факелами, провожали Маркуса к дому сенатора. На улицах не было ни души, если не считать пары патрулей, попавшихся им навстречу. Тиберий жил недалеко от императорского дворца и Маркус даже пожалел, что путешествие по ночному Риму закончилось так быстро. Сколько лет он не совершал таких прогулок... И если бы не сопровождавшие его воины, он наверняка остановился бы на мосту через Тибр. Постоял бы, предаваясь воспоминаниям. Сколько связывало его с этим городом. В нем он родился, в нем прошло его детство, из него он уходил со своим легионом на север... И сюда же он вернулся, отмеченный военачальниками после нескольких битв. Вернулся, чтобы войти в состав личной охраны императора, а затем и возглавить ее. В этот город он всегда с удовольствием возвращался. Тем более теперь, после стольких лет разлуки, ему хотелось побыть одному, побродить по этим улицам...
   Двухэтажный дом Тиберия, освещенный факелами и обнесенный каменным забором, белел в темноте. Во дворе росли платаны с раскидистыми кронами и пирамидальные кипарисы, да так густо, что почти скрывали вход в дом и лестницу, ведущую на второй этаж. После короткого доклада привратнику, бывшего командира императорской гвардии проводили наверх по скрипучей деревянной лестнице в небольшую комнатку.
   Сенатор что-то писал, аккуратно выдавливая буквы на вощеной дощечке.
   - Здравствуй, Тиберий, - сказал Маркус, оглядываясь по сторонам.
   После императорского дворца комната поражала скромностью. Впрочем, сенатор и раньше отличался своей неприхотливостью. Светильники давали скудное освещение, поэтому старик низко наклонялся над дощечкой, вглядываясь в буквы. Его длинная седая борода колыхалась по столу из стороны в сторону.
   - Здравствуй, Маркус. Я уже слышал, что ты объявился в Риме... - сказал сенатор, не оборачиваясь. - Присядь пока. Я сейчас закончу...
   Гость сел на деревянный стул в центре комнаты.
   - Ну вот и все... Еще раз здравствуй, Маркус, - сказал старик, откладывая дощечку и поворачиваясь лицом к гостю. - Знаешь, почему я не удивлен тем, что вижу тебя живым?
   В глазах сенатора играли лукавые искорки, но улыбку скрывала борода.
   - Знаю, Тиберий... Это ты послал своего человека, чтобы предупредить меня о покушении. Поэтому прими мою искреннюю благодарность.
   Гость склонил голову.
   - Ладно, принимаю... - улыбнулся старик. - Маркус, ты не голоден? Нет? Но, подожди... Если ты не попробуешь моего белого вина, я буду жалеть о том, что спасал тебя!
   Сенатор позвал слугу и через минуту тот принес поднос с большим кувшином, кубки, сушеный виноград и жареные колбаски.
   - И все же, Тиберий, - сказал Маркус, когда кубки опустели и были вновь наполнены. - В том, чтобы меня спасать, тоже был определенный риск... Не боялся ли ты навлечь на себя гнев сильных мира сего? Может быть - вызвать неприязнь самого императора?.. Скажи, какой тебе был прок от моего спасения?
   - Я не скажу тебе ни слова, пока ты не ответишь - как тебе мое вино?
   - О! Прости... После визита к императору никак не приведу мысли в порядок... Тебе - правду? Бесподобное! Просто бесподобное! Это же виноград с Неаполитанских плантаций?
   - В точку! Я вижу, за время твоего отсутствия ты не забыл этот вкус... Сколько тебя не было в империи? Семнадцать лет... Серьезный срок! Да, сколько воды утекло в мутных водах Тибра... Ты спрашиваешь - зачем мне понадобилось спасать тебя? Ты истинный римлянин, Маркус! Ты не можешь поверить, что один человек может просто, бескорыстно спасти другого?.. Ладно, без шуток! Во-первых, Маркус, я хорошо знал твоего отца и во многом, благодаря его помощи в свое время, я достиг таких вершин и получил место в сенате... Ты не против, если я прилягу?
   Старик расположился на скамье на подушках, подперев голову рукой.
   - Приляг, Маркус и ты на своей скамье.
   - Благодарю.
   - Ну, как хочешь... Во-вторых, Маркус, я хорошо знал тебя. Ты был действительно лучшим и, возможно, таковым и остаешься. Попасть уже в двадцать три года в императорскую гвардию, а в двадцать пять стать командиром преторианцев... Ты отважно сражался в стычках с варварами. В общем, ты мог бы очень далеко пойти, если бы не та история.
   Старик привстал и подлил масла в светильник.
   - Вот так получше... А то темновато стало, чадит... Так вот!.. И, наконец, в-третьих... А в-третьих, Маркус, я хорошо знал Теренция. И знал, чего от него можно ожидать. Какими путями он пришел к власти, сколько крови на его руках и какой поддержкой нынешнего императора он пользовался. Какие уж долги были у Гонория перед ним - сам бог ведает. Но, то, что Теренцию позволялось практически все - это не для кого не секрет. Одних только его долгов, проигранных в кости и погашенных императором, хватило бы, наверно, на новый Колизей... Да еще семья, могущественнейшая семья, стоявшая за плечами Теренция, толкала его к вершинам власти. А вот то, что Луцилла должна выйти за него замуж, было решено их семьями еще задолго до твоего краткосрочного романа с ней...
   - Я знаю это, Тиберий... Она сама говорила мне об этом.
   - Тем лучше! Значит, мне не придется сыпать соль на твои душевные раны.
   - Все раны давным-давно зарубцевались...
   - Не печалься, Маркус, все было решено за вас. И еще до твоей мнимой смерти Луцилла добровольно дала согласие на брак с Теренцием.
   - И это знаю... Иначе я бы не покинул империю.
   - И совершенно напрасно... Семьи все равно не оставили бы тебя в живых. А согласия Луциллы, по большому счету, и не требовалось.
   - Но тогда у меня хотя бы был повод остаться...
   - Ее семья получала приличные земли на юге, - продолжал старик. - А Теренций получал префектуру и хорошие деньги... И его даже не останавливало, что Луцилла была беременна...
   - Беременна?! - Маркус даже привстал. Старик рассмеялся.
   - Ну, хоть чем-то я тебя удивил!.. Вполне допускаю, что ты мог об этом и не знать. По вполне понятным причинам семьи старались об этом не распространяться. На третьем месяце беременности она вышла замуж и родила уже после твоего исчезновения...
   - А ребенок?
   - Вот чего не знаю, того не знаю. Справок не наводил, да и не нужно мне это было... Брак с Луциллой семьями был, видимо, запланирован давно, а тут ее беременность и ты еще под ногами путался... Сам понимаешь, что Теренций точил на тебя зуб и я не сомневался, что он попытается от тебя избавиться. Не в его характере прощать даже мелкие обиды. Да и с Гонорием он вместе обделывал какие-то делишки и тот вряд ли стал бы ему мешать. У меня были свои люди в окружении Теренция, через них я и узнал, что тебя планируют сжечь вместе с твоим поместьем. Ну, дальше ты знаешь... Я послал к тебе своего человека и ты благополучно исчез на семнадцать лет, хотя я, честно говоря, сомневался, что когда-нибудь снова тебя увижу.
   - Тиберий, я знал тебя с детства с самой лучшей стороны... И мой отец отзывался о тебе тоже всегда лестно. Поэтому не поверить твоему человеку я не мог и, действительно, ты спас меня... - Маркус на мгновение задумался. - Но я часто сомневался в том, правильно ли то, что я покинул империю... Сомневаюсь и теперь...
   - Я думаю, что это было единственно верное решение. А вот если бы ты остался - это был бы однозначно опрометчивый поступок. Вряд ли ты смог бы справиться с Теренцием... Я говорю, конечно, не о честном поединке. В этом тебе не было равных. Но этот пес, тем более при поддержке императора, давно сжил бы тебя со света... Яд, кинжал в спину... Он никогда не брезговал никакими средствами... Но опрометчивый поступок ты все же совершил - ты вернулся. Теренций жив, и, не сомневаюсь, что он скоро узнает о том, что жив и ты... Возможно, от того же императора. Так что я хотел бы знать, что за веские причины привели тебя в Рим? Или, может быть, тебе стоит опять исчезнуть?
   Маркус покачал головой.
   - Нет, сенатор. За эти годы я достаточно набегался по чужим краям... Если уж и придется умереть, то лучше это сделать на родной земле.
   - С годами приходит мудрость... Но человек должен все же знать: ради чего он живет и ради чего умирает.
   Маркус печально усмехнулся.
   - Совсем недавно я это уже слышал... Не устал ли ты, Тиберий?
   - Обижаешь, Маркус! Неужели я выгляжу уж настолько дряхлым?.. Давай-ка мы выпьем с тобой еще вина! Это молодых от вина клонит в сон, а меня оно только бодрит. Пусть слуги спят, Маркус, я думаю, мы справимся и без них.
   Маркус встал и налил в кубки вина.
   - Давненько я ни с кем не полуночничал... - усмехнулся старик и поднял кубок. - За Рим!
   - За Рим! - поддержал его гость.
   - Так, что привело тебя сначала к императору, а потом ко мне? - продолжал сенатор, когда кубки опустели.
   - Пожалуй, мы сегодня напьемся... Ты слышал, Тиберий, что творят готы на границах империи?
   - Нет, Маркус! Я же здесь только пьянствую и копчу потолок! - съязвил старик и покачал головой. - Или ты думаешь, что должность военного советника для меня просто почетная обязанность? Я, кстати, возможно последний из старой гвардии, кто еще держится так высоко.
   - Прости, Тиберий! Это все твое вино, от которого путаются мысли и заплетается язык.
   Старик рассмеялся.
   - Да ладно тебе, Маркус! Не прикидывайся маленькой девочкой, объевшейся перебродившим виноградом!.. Ты же знаешь старинный способ вести переговоры, предварительно напоив собеседника... Ну, ладно, ладно, шучу!.. Что там у тебя с готами, выкладывай.
   - Так сложилось, что в начале зимы по дороге из Византии я потерял коня и сильно обморозился, пробираясь по лесам. В Далмации меня приютила семья из трех человек. Весьма немолодая пара и дочка - глухонемая девушка. Жили они особняком. Прямо посреди леса - дом, хлев, огород. Хозяйство небольшое, но себя вполне обеспечивали. Старик еще и рыбалкой промышлял понемногу... Подлечили меня, поставили на ноги. Люди добрые, бескорыстные. В общем, до весны я у них остался. Помогал по хозяйству, рыбачил со стариком... Уже весной вернулись мы со стариком с рыбалки и обнаружили сожженный дом и два трупа с отрезанными головами. Я прошел по следу, застал трех готов на стоянке и прикончил их. А напоследок, отрезал им головы и принес старику.
   - Маркус, ты стал таким кровожадным?.. Или ты думал, что старика это утешит?
   - Ни то, ни другое, конечно... Но разозлился я тогда сильно... В общем, старик-то жил только ради семьи, поэтому сразу покончил с собой. А я отправился в Рим, по дороге собирая кое-какую информацию...
   - И что насобирал?
   - В целом, немного, конечно... Но общий смысл таков - в этом году варвары активны и наглы, как никогда.
   Тиберий встал, достал с полки большой лист пергамента и развернул на столе. Рядом поставил светильник.
   - Маркус, это карта империи... Покажи место твоей встречи с готами.
   Маркус показал. Сенатор положил на эту точку монетку в один сестерций.
   - А теперь смотри, - он начал выкладывать монетки по одной вдоль северных границ империи. - Вот места, где появлялись варвары за последние пять-шесть месяцев по докладам, которые приходят из провинций... На что это похоже, на твой взгляд?
   Маркус внимательно изучил карту.
   - Разведка?
   - Вот-вот! И я о том же! - прищурился сенатор. - Они рыщут вдоль всей границы, собирая информацию о расположении наших легионов, постов, путей снабжения, деревнях и попутно грабят и жгут, создавая видимость традиционных набегов. Но определенная система за всем этим явно просматривается.
   - Похоже на то...
   - Похоже?! Готовится вторжение, равного которому по масштабам империя еще не испытывала! А если учесть то влияние, какое сейчас имеет Аларих на соседние племена, за всеми этими приготовлениями явно стоит он.
   - Чем можем ответить мы?
   - Ничем...
   - Ничем?! - Маркус пребывал в явном недоумении. - Империя под угрозой уничтожения и...
   - И нам остается только ждать.
   - Ждать, пока придут враги и нас уничтожат? Тиберий, ты же военный советник...
   Старик устало вздохнул и покачал головой.
   - Я старый шут и маразматик! Вот роль, которую я успешно играю последние годы... Если я беспокою императора по вопросам нашей обороноспособности, то это вызывает только смех. Гонорий считает, что если он платит деньги готам, то они будут вечно охранять его покой и сон. Он не хочет понимать, что на эти деньги он вооружает вражескую армию...
   - Но, Тиберий, кроме императора есть еще сенат!..
   Сенатор расхохотался.
   - Сенат? Маркус, ну рассмешил!.. Слушай, тебя сколько лет не было в империи? Семнадцать или сто? В сенате давно уже не осталось людей, способных перечить императору хоть в чем-то... Я удивляюсь, почему я до сих пор в сенате, и до сих пор жив! Может, из-за возраста меня уже никто не воспринимает серьезно? Нынешний сенат - это сборище ни к чему не способных дармоедов, основная и единственная цель которых - набить себе карман потуже.
   - Я и не подозревал, что все так плохо, - Маркус покачал головой.
   - Плохо?! Империя сгнила изнутри!.. Наши предки веками строили нынешнюю империю. Десятилетиями укрепляли ее... Ты же знаешь, какую грозную силу представляли мы при Марке Аврелии! Какого расцвета достигли наука и искусство при Диоклетиане! Тысячи школ во всех провинциях. Мы учили даже рабов... Сейчас большинство школ либо разрушены, либо переданы храмам... Императору не нужны образованные подданные, стадом управлять намного проще. Наука и искусство в упадке. Зато на каждом шагу нам проповедуют и объясняют, кому и куда мы должны нести деньги... Средств на ремонт дорог и акведуков нет, зато дворцы нашей знати ломятся от золота и серебра... Количество легионов сокращено, зато мы содержим варваров... Что еще? В городах даже колодцы не чистят, каждый год эпидемии уносят тысячи жизней. Зато оставшихся способных лекарей христианские священники объявляют колдунами и призывают уничтожать! А болезни и эпидемии объявляют просто Божьей карой...
   Гость подавленно молчал.
   - Эх, может напрасно ты вернулся, Маркус? - покачал головой Тиберий.
   - Нет, не напрасно... Я - римлянин. Это - мой город и город моих предков, и я должен быть здесь.
   - Если бы в империи каждый делал, что должен, мы бы до такого не докатились...
   - Пусть каждый и отвечает за себя.
   - Маркус, что может один воин, пусть и такой, как ты?
   - Тиберий, давай тогда вдвоем с тобой махнем на все и уедем в Византию! - Маркус повысил голос. - А через пару лет вернемся, посмотрим, что осталось от Рима и от империи...
   - Ладно, ладно не заводись!..
   Они помолчали.
   - Будет ли рад император твоей помощи, Маркус? - сказал старик.
   - Плевать я хотел на императора!.. Я вернулся не ради него, а ради Рима. А ты уж, Тиберий, будь добр, придумай, где от меня будет толк.
   - Я бы хотел, чтобы ты остался в городе...
   - Нет, Тиберий, заниматься придворными интригами я не привык, поэтому, думаю, что был бы более полезен в полевой армии.
   - В полевой?.. - сенатор задумался на минуту. - Что ж... Рядом с Сирмием стоит восьмой легион под командованием легата Аппия...
   - Аппий?.. Не припоминаю такого легата... Из новых? Где он воевал?
   - Ха, Маркус, ты иногда бываешь, смешон, как ребенок!.. Мы дожили до тех прекрасных времен, когда легатами становятся не по мере продвижения по службе за победы и подвиги. Теперь все гораздо проще! Легатов назначает сам император. И, в основном, это отпрыски богатых семей империи. Как раз Аппий - двоюродный племянник самого императора. Парню всего двадцать три года, а он уже легат! Не правда ли - прекрасное начало карьеры?!
   Маркус недоуменно поднял брови.
   - Двадцать три года?.. Легат?..
   - Империя превратилась в сказочную страну, Маркус!.. Учти, что легион стоит практически на границе с землями вестготов. И меня мучает вопрос - долго ли он продержится при вторжении хитрого и опытного противника?
   Маркус покачал головой.
   - Что же, черт возьми, случилось с империей, Тиберий?! Как могущественную державу превратили в посмешище?..
   - Маркус, скажу честно, если начнется война, то первый удар Аларих нанесет, скорее всего, именно в этом направлении. Здесь собраны его основные силы. Поэтому мне хотелось бы, чтобы рядом с Аппием был опытный человек. Чтобы просто не принести легион в жертву тщеславию молодого племянника императора... Участок опасный... Впрочем, есть и другие варианты...
   - Нет, нет, Тиберий! Меня не пугает опасность. Я готов выехать завтра же.
   - Договорились. Завтра я напишу сопроводительное письмо, чтобы там тебя встретили полюбезнее... Стоит ли ставить в известность императора?.. Мне кажется, что нет. Иначе Теренций в самое ближайшее время будет знать, где тебя искать. Впрочем, я и сам, своей властью военного советника могу направить тебя туда. А если у императора возникнут вопросы, я смогу объяснить свое решение. Да, вот еще что... В письме я не буду указывать пункт назначения. Это даст тебе свободу маневра, да и мне, в случае чего, позволит держать твое местоположение в секрете. Будем считать, что ты по моему поручению отправляешься инспектировать наши северные гарнизоны. Согласен?
   - Хорошо...
   - Но будь готов к тому, Маркус, что твои знания и опыт могут не понадобиться Аппию... Он слишком верит в свой талант полководца.
   Тиберий многозначительно посмотрел Маркусу в глаза.
   - Я готов ко всему, сенатор... Согласен послужить и простым солдатом, если от этого будет польза.
   За окном стояла глубокая ночь.
   - Маркус! А не остаться ли тебе у меня на ночь, - старик встал и наполнил кубки. - Мы с тобой допьем это славное вино, вспомним славные былые времена!.. А, Маркус?.. А то меня в последнее время все чаще донимает бессонница, а собеседников на каждую ночь не хватает.
   Сенатор рассмеялся.
   - Согласен, раз ночь все рано пропала, - улыбнулся Маркус, принимая кубок.
   - Тиберий... А ты давно видел Луциллу?
   - Ты бы хотел с ней встретиться?
   Маркус задумался.
   - Наверно, нет...
   - Ну и правильно. Извини, если задену твои чувства... Ты знаешь, после того, как пришло известие о твоей гибели, она не выглядела слишком расстроенной. Я видел ее тогда в Равенне. Либо она умело скрывала печаль, либо твоя смерть после замужества с Теренцием ее уже не волновала, - Тиберий сделал большой глоток из кубка. - Мне лично больше показалось второе... Хотя разве поймешь, что у этих женщин на уме?.. Маркус, ты же долго пробыл на востоке. Как тебе тамошние женщины? Сильно отличаются от римлянок?
   - На ощупь, вроде, такие же... Так что Луцилла?
   - Да... Три-четыре года назад она с Теренцием приезжала в Рим... Ну, что сказать? Годы никого не красят, Маркус! На личико она все так же, довольно миловидна, а в талии уж больно расползлась... После первой беременности у нее вроде была еще одна... А роды для женщины, сам знаешь.
   - Располнела?
   - Мягко говоря... А ведь вы были отличной парой! Вы встречались с ней почти год...
   - И почти все время проводили в Риме... - Маркус допил вино и поставил кубок на стол. - Нет, Тиберий, больше не надо, иначе я свалюсь прямо здесь под стол... У нас с ней была своя комната в термах. А еще мы с ней лазили в катакомбы... Ты же знаешь, под Римом целый лабиринт. Я еще мальчишкой нашел несколько потайных ходов... И, как-то мы с Луциллой, прямо от терм под городской стеной прошли за пределы Рима. Вымазались, как черти... Она смеялась... Мы украли коня и доехали до моря, и там уже отмывались...Да, были времена...
   За окном послышались гулкие шаги. На потолке замерцали отблески света. Патруль с факелами обходил улицы Рима.
   - Тиберий, я бы хотел выяснить, что с первым ребенком Луциллы...
   - Я тебя прекрасно понимаю... Я попробую навести справки, только не вздумай сам соваться в Аквилею. Хотя... Маркус, не сочти мои слова жестокими, но ты сам веришь в то, что в течение семнадцати лет Теренций растил твоего ребенка, как своего?
   Маркус вздохнул.
   - Я давно не верю ни во что, Тиберий... А уж после этого разговора с тобой... И понимаю, что шансы на то, что мой ребенок жив, ничтожно малы. Но вдруг?
   - Я сделаю все, что смогу, обещаю... Давай-ка все-таки выпьем еще по кубку! И вспомним те времена, когда империя была еще сильна, а враги трепетали при виде римских когорт!..
   Отблески пламени от светильников плясали на каменной стене, на лезвии короткого железного меча, висевшего на скобах.
   - Нравится? - спросил Тиберий, заметив, что взгляд собеседника остановился на мече. - Подай-ка мне его.
   Маркус встал и, аккуратно сняв меч со стены, подал его старику. Тот взял за белую костяную рукоять и поднял меч вертикально.
   - Какой красавец!.. Не правда ли, Маркус?
   - Да... Гладиус9 хорош.
   - Это мой меч... Маркус, сколько стран мы с ним повидали, в скольких сражениях поучаствовали!...
   Старик протянул оружие собеседнику.
   - Возьми, Маркус... Почувствуй, как он ладно лежит в руке.
   Маркус сжал пальцы на рукояти.
   - Да, Тиберий. Меч действительно прекрасный.
   - Мне он больше не пригодится. Стар я уже стал, чтобы рубиться на мечах. Пусть он послужит тебе, Маркус... Ни к чему хранить такое оружие в доме. В доме он заржавеет. Это меч, сынок. А меч должен питаться кровью. Иначе он превратится в никому не нужный кусок железа. Пусть питается кровью твоих врагов. Пусть послужит тебе и Риму.
   - Благодарю, Тиберий.
   ...........................................................................................................................
   ...Ветер гнал низкие облака над Римом и те послушно плыли в сторону Средиземного моря, чтобы, достигнув берегов Африки, бесследно растаять над великой пустыней.
   ...Одинокий путник взобрался на высокий холм. Ветер на мгновение бросил надоевшие облака и начал трепать полы длинного черного плаща. Но путник, не обращая внимания на проказника, смотрел на темнеющие внизу постройки. Потом повернулся и, опираясь на деревянный посох, начал спускаться вниз...
  
  
   ГЛАВА 3.
  
   - Мама, у меня в каше камень! - мальчик лет семи ковырял ложкой в тарелке. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на мать.
   Луцилла перебирала драгоценности в большой шкатулке, стоящей у нее на коленях. Она сидела в глубоком кресле, которое размещалось на небольшом возвышении в глубине длинного зала и издали казалось, что женщина восседает на троне. Складки ярко-красной шелковой столы10, надетой поверх белоснежной туники, были призваны скрадывать недостатки ее изрядно располневшей в последнее время фигуры. Но когда Луцилла опускала свое миловидное лицо, второй подбородок образовывал хорошо заметную складку на шее. Темные волосы были тщательно завиты и уложены. Взгляд серых глаз задумчиво блуждал в глубинах шкатулки.
   - Мама, ты меня совсем не слушаешь! - мальчик был тоже довольно упитанным, что еще больше увеличивало его сходство с матерью.
   - Ну что? Что опять не так? - Луцилла оторвалась от шкатулки.
   Она посмотрела на сына, но мысли ее, похоже, блуждали где-то далеко...
   - Я не буду это есть! - мальчик нахмурил лоб. - Здесь камни!
   - Рем, ты опять выдумываешь!
   - Выдумываю?! Посмотри сама!
   Рем вскочил с кресла и, топая полными ногами в маленьких аккуратных кожаных сандалиях, подбежал к матери. Та отложила шкатулку и взяла в руки тарелку и ложку.
   - Каша, как каша, - она зачерпнула ложку, - вечно ты чем-то недоволен! О.. Что это?..
   В ложке вместе с молоком лежали два маленьких гладких камешка. Луцилла зачерпнула еще раз и еще... Камешков было много. Они перекатывались по дну тарелки, сталкиваясь и разбегаясь в стороны...
   - Что, убедилась?! - истерично сказал Рем, возмущенный тем, что мать ему не поверила, и потребовал: - Ешь сама такую кашу!
   Служанка, убиравшаяся в зале, подошла и посмотрела на тарелку.
   - Что случилось, госпожа?
   - "Что случилось?" - передразнил ее мальчик. - Я чуть зуб себе не сломал, дура!
   - Подожди, Рем... - прервала его Луцилла. - Юлия, немедленно найди начальника стражи, пусть выяснит, кто сегодня готовил завтрак.
   - Хорошо, госпожа, - служанка удалилась.
   Рем сел на складной стульчик рядом с матерью и отвернулся, показывая, что он обижен до глубины души.
   - Рем, я сотни раз тебе говорила, что ты не должен обзывать взрослых людей! - наставительно произнесла Луцилла. - Даже слуг!
   Мальчик не реагировал. Он отвернулся от матери и скорчил гримасу, демонстрирую свое отношение к ее словам.
   - Рем, ты слышишь меня?
   - А рабов можно? - он повернулся и хитро посмотрел на мать.
   - Никого нельзя... - Луцилла снова о чем-то глубоко задумалась.
   - А если бы я наелся камней и умер?.. Ты опять не слушаешь меня?
   Он начал с силой топать ногой по полу.
   Спустя десять минут в дальнем конце зала показалась молодая рабыня в сопровождении двух дюжих стражников, которые держали ее за запястья. За ними вошел начальник стражи.
   "Какой неожиданный сюрприз! - подумала Луцилла. - Это же Клеопатра, любимица моего благоверного! Вот и отличный повод расправиться с этой маленькой шлюшкой... Наверняка, мой муженек расстроится..."
   - Донат! - обратилась она к начальнику стражи, когда вошедшие приблизились. - Я так понимаю, что завтрак сегодня готовила Клеопатра?
   Донат был среднего роста, с хорошо заметным брюшком и постоянно бегающими маленькими свиными глазками. У него постоянно потели ладони, и он вытирал их о тунику, которая на животе поменяла цвет с белого на серый.
   - Да, госпожа. Сегодня ее очередь...
   Бледная рабыня испуганно смотрела на Луциллу, явно не понимая, что произошло, но, чувствуя, что случилось нечто достаточно серьезное...
   - Клеопатра! - в голосе Луциллы зазвенел металл. - Каким образом в завтрак моего сына попала целая куча камней?!
   Девушка изумленно посмотрела на нее.
   - Камней?!. Госпожа... Я не понимаю... Я варила кашу, как обычно... Никаких камней не было...
   - Ты знаешь, что мой сын мог подавиться и умереть?! Или сломать себе зубы!
   Рем тоже решил поучаствовать в разговоре.
   - Мама, мне кажется, что я успел проглотить несколько камней...
   Он обхватил двумя руками живот и сморщил лицо, показывая, как ужасно страдает.
   Клеопатра отчаянно завертела головой. Слезы отчаяния показались у нее на глазах.
   - Госпожа! Но я не бросала туда камни!..
   - Конечно! Они сами туда прилетели!.. На прошлой неделе разбилась греческая ваза - ты опять была не причем!
   - Это была моя любимая ваза! - опять встрял Рем. - А эта чертова дура...
   - Госпожа! - зарыдала рабыня. - Я не трогала никакую вазу... Я не сыпала никаких камней... Сегодня я готовила Рему завтрак, как обычно... Я сама перебирала крупу...
   Внезапно ее осенила догадка. Она посмотрела на начальника стражи.
   - Донат!.. Это мог сделать Донат!
   - Что еще?! - удивилась Луцилла. - Причем здесь начальник стражи?
   - Донат постоянно домогается меня... - задыхаясь от волнения, начала девушка.
   - Что ты выдумываешь, сучка! - сквозь зубы процедил начальник стражи. - Думай сначала, прежде чем такое ляпнуть! Домогается... Я примерный семьянин. Об этом все знают.
   "А вот это ты зря сказал, придурок, - подумала Луцилла. - Все действительно знают, как ты постоянно распускаешь руки с молодыми рабынями".
   - Подожди, Донат! - прервала она начальника стражи. - Это интересно... Продолжай, Клеопатра!
   - Я всегда отказывала ему... Он сказал, что если я не стану благоразумной, то очень сильно пожалею... Он и сегодня с утра заходил на кухню, вертелся возле плиты...
   Луцилла вопросительно посмотрела на Доната. Тот явно занервничал и начал вытирать ладони об тунику.
   - Конечно, госпожа! - сказал он. - Я каждый день захожу на кухню. Это моя обязанность - следить за тем, как рабы готовят пищу. А все остальное эта девчонка выдумала.
   - Я клянусь... - голос Клеопатры прерывался. - Я клянусь всеми богами!..
   "Ладно, пора заканчивать комедию... - Луцилла сверлила глазами девушку. - Она и вправду хороша. Чертовски хороша! Стройненькая... Теренций таких любит. Когда-то я тоже была такой... А эта девчонка... Была бы поуродливей, может я и простила бы ее..."
   - Повесьте ее! - приказала она.
   Стражники повалили рабыню на пол и начали связывать ей руки за спиной.
   - Нет!.. - кричала Клеопатра. - Я ничего не делала!.. Госпожа!.. Донат, скажи...
   "Похоже, девчонка не врет, - подумала Луцилла и посмотрела на Доната. - Старого кобеля потянуло на свежачок... Вздернуть бы и его за компанию. Все равно от него никакого толку ни на службе, ни в постели... Ну, всему свое время!"
   Стражники поволокли упирающуюся Клеопатру во двор. Начальник стражи поспешил за ними. Луцилла погладила сына по голове.
   - Пойдем, посмотрим, Рем...
   Мальчик уже забыл про больной живот и вприпрыжку поскакал за матерью, предвкушая интересное зрелище.
   Они вышли на широкий балкон, с которого открывался вид на внутренний двор, обнесенный высоким забором со сторожевыми башенками по углам. Многочисленная прислуга сновала взад и вперед. Двое рабов таскали воду из колодца. Еще двое около конюшни мыли и чистили великолепных лошадей, которые свидетельствовали о достатке хозяина дома. Несколько человек разгружали большую телегу, перенося мешки с мукой в массивное каменное строение, служившее складом. Рядом располагалась также немалых размеров кухня, из трубы, на крыше которой, обильно валил дым. Возле кухни в ряд выстроились несколько пузатых бочонков, видимо с вином. Здесь же на мощном столе полуобнаженный раб, играя мускулами, рубил на куски коровью ногу. Вдоль стены росли несколько развесистых дубов. Под ними коротали время стражники и прислуга, свободная от работы. Прямо за воротами начинались городские постройки, над которыми заметно выделялся купол храма. Вдалеке виднелись мачты стоящих в гавани судов.
   Все остановились и бросили свои дела, когда из дверей господского дома показались двое стражников, волокущих упирающуюся и кричащую девушку. Они потащили ее в дальний конец двора, где недалеко от ворот были вкопаны в землю две деревянные стойки, соединенные сверху перекладиной. У самой виселицы их опередил начальник стражи, несущий в руках смотанную веревку.
   Луцилла с сыном оперлись о перила балкона. Мальчик прикусил язык и с неподдельным интересом наблюдал за происходящим.
   Рабыню поставили между стойками. Донат перекинул конец веревки через перекладину. Один из стражников быстро смастерил петлю и надел ее на шею девушке. Клеопатра пронзительно кричала, мешая мольбы о пощаде в адрес Луциллы с проклятиями, предназначенными начальнику стражи. Один из стражников подошел к Донату и они, отойдя на несколько шагов назад, натянули веревку. Девушка приподнялась на цыпочки. Руки ее были связаны за спиной, петля давила шею, затрудняя дыхание, и рабыня приподняла голову, обратив полные ужаса глаза на балкон. Туда же, на Луциллу смотрел и Донат, ожидая команды.
   Луцилла кивнула головой. Начальник стражи с помощником натянули веревку, и тело девушки затрепыхалось в петле.
   - Мама, а Клеопатре больно? - деловито поинтересовался Рем.
   - Ну... В общем - да, конечно... Но это просто рабыня... Тебе жаль ее?
   - Конечно, нет! - мальчик даже возмутился, что его могли заподозрить в жалости к рабыне.
   Донат закрепил свободный конец веревки. Тело девушки билось в агонии. Сандалии соскочили с ее стройных ножек. Из-под короткой туники на пыльную землю полилась моча.
   - Фу... - скривился Рем. - Мама, мне кажется лучше их сжигать...
   Зрители молча наблюдали за этим актом быстрого правосудия. Ни звука не раздавалось из небольшой толпы полуобнаженных людей, сбившихся в кучу перед виселицей. Лишь изредка кто-то один из них оборачивался и бросал взгляд на балкон, где стояла Луцилла с сыном. Но также безучастно эти глаза возвращались к телу висящей в петле девушки.
   Внезапно послышался топот копыт, и в ворота въехала большая группа вооруженных всадников. Впереди всех на вороном коне выделялся всадник, одетый в длинный красный плащ.
   - Папа приехал! - обрадовался мальчик.
   Рабы во дворе при появлении хозяина снова приступили к своим обязанностям. Толпа перед виселицей быстро превратилась в отдельные фигуры, разбредающиеся по всему двору. Префект заметил висящее в петле неподвижное тело Клеопатры. Луцилла с балкона внимательно следила за реакцией супруга. Но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он спрыгнул с коня, передал поводья подбежавшей прислуге и направился в дом.
   - Пойдем, встретим отца, - сказала Луцилла и вместе с сыном покинула балкон.
   Префект вошел в дом и бросил дорожный плащ на руки служанке.
   - Юлия, ванну! - сказал он. - И побыстрее! А потом обед...
   - Папа, папа! - выбежал ему навстречу Рем. - Мы казнили Клеопатру!
   - Да, сынок, я видел, - префект наклонился и поднял мальчика на руки. - Что она натворила?
   - Она насыпала мне камней в кашу! И я чуть не сломал себе зуб!.. - Рем обхватил отца за шею. - Пап, она так смешно дрыгалась, когда ее повесили...
   Префект перевел взгляд своих темно-карих глаз на жену. Рядом с его почти двухметровой фигурой она казалась совсем маленькой.
   - Что случилось, Луцилла?
   - В завтраке у Рема действительно обнаружилась куча камней... Завтрак готовила Клеопатра, и я решила больше не церемониться с дерзкой девчонкой...
   Лицо Луциллы было совершенно серьезным, но во взгляде сквозила усмешка. Префект заметил это.
   - Ты смеешься, Луцилла?
   - Нет! Скорблю вместе с тобой, Теренций! - и она отвернулась.
   Обед накрыли в небольшой, но роскошной трапезной комнате. На стенах висели старинные гобелены. Потолок был украшен росписью. В окнах, задрапированных длинными занавесями, были не традиционные бычьи пузыри, а дорогие стекла. На длинном столе стояли блюда с рыбой, улитками, вареной свининой и телятиной, сухофруктами. Для свежих фруктов еще был не сезон. Довершали картину два больших кувшина, наполненных белым и красным вином, смешанным с медом. Две рабыни, одетые в легкие желтые туники без рукавов, прислуживали за столом.
   Теренций ел много и не спеша. Луцилла только пригубила вина из бокала и закусила сушеными персиками. Приставать к мужу с вопросами она не торопилась и ждала, пока он наестся и сам все расскажет. Рем безудержно болтал, ел сушеный виноград и, когда родители не видели, швырял в рабынь виноградными косточками. Но, в конце-концов, был замечен за этим развлечением, получил от матери увесистый подзатыльник, заныл и обиженный, убежал.
   Наконец, префект насытился и откинулся в кресле с бокалом вина в руке.
   - Что нового в Риме? - спросила Луцилла.
   - В Риме?.. - переспросил Теренций и отхлебнул вина. - В Риме, дорогая, все отлично! Да-да! Я, наконец, подыскал подходящую партию для Корнелии.
   - Серьезно? - Луцилла подняла брови. - И кто же он?
   - Сенатор Юстин. В сенате от него толку мало, но зато, какие он имеет земли около Брундизия и на Сардинии!
   - Юстин, Юстин... - задумалась Луцилла. - Это не тот Юстин, который похоронил жену в прошлом году? Еще поговаривали, что он ее отравил?
   - Он самый. А жена у него была такая стерва, что туда ей и дорога...
   - Ему уже лет шестьдесят.
   - Шестьдесят два года... Зато человек достойный. Наследственный патриций, а не какой-нибудь выскочка из разбогатевших ростовщиков или торговцев. Наследников нет. Зато в активе - неплохие земли, тысячи три рабов, серебряные рудники, виноградники, тысячи голов скота... Да, что я тебе рассказываю?.. И возраст в данном случае тоже нам на руку. В случае чего, все его владения перейдут Корнелии, а если и у них наследников не будет... В общем, император, я думаю, посодействует и мы сможем в разы увеличить наши доходы.
   - Да... Партия неплохая, - согласилась супруга.
   - Я тоже так думаю... - Теренций допил вино и поставил бокал на стол. - Хуже то, что старый черт еще в разуме и запросил за Корнелией солидное приданое. Но я думаю, игра стоит свеч. Главное - не тянуть.
   - Действительно, ей уже семнадцать...
   - Я не о том... Она могла бы в девках просидеть и до сорока, пока я не подыскал бы ей подходящего супруга.
   - Боишься - жених загнется? - усмехнулась Луцилла.
   - Нет, император поведал мне, что появился человек, который может стать помехой нашим планам... Но, я думаю, что смогу найти на него управу...
   - И кто же этот таинственный незнакомец?
   - Маркус...
   - Маркус?! - изумленная Луцилла подалась вперед всем телом.
   - Да... Оказывается, он жив... Кто-то помог ему сбежать. Где-то я недосмотрел...
   - Где же он был все эти годы? Маркус... - Луцилла, казалось, никак не могла придти в себя.
   - Меня это не волнует... - Теренций задумался. - Если он узнает, что Корнелия его дочь, то может спутать нам все карты... И все из-за того, что у кого-то была слишком бурная молодость!
   Он с неприязнью посмотрел на жену. Та промолчала.
   - А если он узнает об этом, - продолжал размышлять Теренций, - То может начать искать ее здесь, в Аквилее...Поэтому необходимо принять кое-какие меры... Во-первых, надо усилить охрану, предупредить надежных людей... Во-вторых, держать ее подальше отсюда... Она, кстати, еще не приехала?
   - Нет, пока не объявлялась...
   - А в-третьих, не тянуть со свадьбой... Сенатор Юстин отбыл по своим делам на Сардинию. Мы с ним сговорились, что недели через три-четыре Корнелия прибудет к нему в Рим, тогда и начнем подготовку к свадьбе...
   - А ты не боишься, что Маркус обратится за помощью к императору? После того, что сделали с его поместьем и хотели сделать с ним самим... Он вправе рассчитывать на месть или компенсацию...
   - Неужели ты думаешь, что покушение на Маркуса прошло без ведома императора? Или, что Гонорий остался внакладе от нашей с тобой свадьбы? Стал бы он тогда при первой же возможности уведомлять меня о том, что Маркус вернулся?
   Луцилла промолчала.
   - Если Маркус не дурак, - продолжал Теренций. - Если он все-таки засветился в Риме, то на его месте я бы забился в какой-нибудь укромный уголок и не портил никому жизнь, а дожил бы спокойно, сколько ему там осталось...
   - И ты дашь ему спокойно дожить? - Луцилла с недоверием подняла глаза на мужа.
   - Конечно, нет! - сенатор рассмеялся. - Указания уже даны. Мои люди разыщут его...
   - И?
   - И... Я что-то не пойму... Уж не жалеешь ли ты своего бывшего любовника? Тебя так волнует его судьба?
   - Меня волнует - зачем он все-таки вернулся...
   - Ну, это мы узнаем в ближайшее время... Ладно, хватит о Маркусе... Как здесь идут дела? Что с торговлей?
   - Наши торговые караваны с тканями и вином отправлены в Аквитанию, Галлию, Рецию... Прибыло судно из Константинополя. Похоже, с шелком проблем не будет.
   - Да, на шелке мы сможем хорошо заработать... Я планирую купить земли во Фракии в ближайшее время. На границах империи неспокойно и если начнется война, мы сможем укрыться в Константинополе.
   - А как к этому отнесется император? Ты ведь префект Аквилеи и твоя первейшая задача - оборона вверенного тебе города.
   - Поверь, Луцилла, - улыбнулся Теренций. - Гонорию я намного нужнее живой, чем мертвый. Любая война рано или поздно заканчивается... А процент с моих торговых сделок - это то, что после войны будет императору очень кстати...
   - Корнелия приехала! - сообщил вбежавший Рем и потянулся на стол за сладостями.
   Префект переглянулся с женой.
   - Не говори ей пока ничего про Юстина... - сказал Теренций вполголоса. - И тем более про Маркуса.
   - Само собой! - кивнула Луцилла.
   - Она там рыдает около Клеопатры, - поведал Рем с набитым ртом. - Фу, как не противно тискать покойника! Дура!
   - Рем! Не забывай, что она твоя сестра! - Луцилла повысила голос.
   Мальчик скорчил презрительную гримасу.
   За дверью раздались быстрые шаги.
   - За что вы убили маленькую Клеопатру?! - заплаканная Корнелия вбежала в трапезную. - Что она вам сделала?
   - Корнелия! - Луцилла нахмурила брови. - Прекрати истерику! Ты даже не поздоровалась и не умылась с дороги! Изволь вести себя, как подобает благовоспитанной дочери!
   - Клеопатра... - Корнелия никак не могла успокоиться. - Она всегда была такой милой, такой приветливой... Как она пела и танцевала!..
   У нее за спиной Рем корчил рожи, изображая повешенную. Он выкатил глаза, повернул голову набок и высунул язык. Корнелия заметила это.
   - Маленькая бездушная тварь! - она схватила брата за плечи. Туника на нем затрещала по швам и разорвалась. Корнелия с силой толкнула его. Рем упал навзничь, треснулся головой об пол и завопил.
   - Корнелия! - префект поднялся во весь рост, - Что ты себе позволяешь?!. Рем! Твои слезы позорят тебя! Иди, умойся и не забывай, что ты мужчина и наследник нашего славного рода!
   Мальчик вышел за дверь.
   - Сядь! - жестко сказал Теренций и указал Корнелии на стул.
   Девушка села и опустила голову, вытирая слезы. Префект посмотрел на жену, встал из-за стола и подошел к Корнелии.
   - Ты ведешь себя, как распущенная деревенская девчонка! - Теренций прохаживался перед ней взад и вперед. - Ты посмела осудить своих родителей за их действия?! Ты позволяешь себе бить брата? Ты прилюдно перед всеми рабами во дворе рыдаешь над казненной рабыней?.. И позволю себе заметить, справедливо казненной... Какой пример ты подаешь нашим слугам? Или ты хочешь толкнуть их на бунт?!. Ты совсем свихнулась в своих поездках?.. Отец доверяет тебе, позволяет заключать тебе торговые сделки... Ты сама зарабатываешь себе деньги на приданое, которое пригодится, когда мы подыщем достойного мужа... Я пол-империи объездил, чтобы подыскать тебе подходящего супруга, чтобы ты жила в достатке и роскоши... А вместо дочерней благодарности ты закатываешь нам истерики?
   Корнелия молчала, глядя в пол и размазывая слезы по щекам.
   - Кстати, - сменил тему префект. - Как там дела в Скодре?
   Девушка протянула ему деревянные вощеные дощечки.
   - Ну что ж, цены вполне приемлемые... - сказал Теренций, вглядываясь в записи. - На шерсть маловаты...Тамошние купцы заелись совсем... Но в целом - неплохо.
   Он передал дощечки жене. Луцилла одобрительно закивала головой.
   - Можно готовить торговый караван, - префект задумался. - На следующей неделе отправь в Скодру партию льна, а шерсть пока придержи... Подождем.
   Теренций снова повернулся к девушке.
   - Корнелия, завтра же отправляйся в Сисцию, попробуй сговориться по шерсти с местными купцами... Но имей в виду, что вся поездка должна занять не больше десяти дней... Когда вернешься, у меня будет к тебе небольшое поручение в Риме...
   Он выразительно посмотрел на жену. Та кивнула и пожала плечами.
   - Хорошо, - сказала Корнелия, не поднимая головы. - Я могу идти?
   - Корнелия, будь благоразумной! - префект укоризненно смотрел на девушку. - Все делается для твоего же блага!.. Возницей возьмешь этого... Как его... Гая?
   Корнелия молча кивнула и поднялась.
   - Скажешь ему, чтобы зашел за шерстью...- продолжал Теренций. - Деньги на дорогу дам тебе утром. Фаустина пусть на кухне возьмет провизию...
   - Фаустины нет... - сказала Корнелия.
   - Как нет? Куда она делась?
   - Взяла расчет...
   - Что значит взяла расчет? - Теренций побагровел. - Кто позволил?!
   - Она же не рабыня, она свободная...
   Теренций приподнял обеими руками свободный стул и с грохотом поставил его обратно на пол. Корнелия вздрогнула.
   - В этой стране любого свободного человека можно сделать рабом! - бушевал префект. - Почему ты позволила ей уйти?! Почему не привезла сюда за расчетом? Это еще одна твоя глупость, Корнелия! Я бы здесь ей устроил такой расчет, что ее спина осталась бы без кожи!
   - Она столько лет честно служила нашей семье...
   - И что?! Здесь только я один решаю, кому и сколько служить! И ты, наверняка, снабдила ее деньгами за верную службу?! Молчишь?! Куда она отправилась?
   - Я не знаю... - Корнелия покачала головой, сжавшись на стуле.
   - Я думаю, ты врешь! Ты - просто глупая, мерзкая девчонка!
   Неожиданно со двора послышался дикий визг, крики и брань.
   - Что там происходит? - прислушался Теренций.
   Через пару минут служанка ввела в комнату зареванного Рема, который размазывал по лицу слезы и кровь из разодранной щеки.
   - Что случилось, Юлия? - недоуменно спросил префект.
   - Рем смастерил виселицу и пытался повесить кошку...
  
  
  
   ГЛАВА 4.
  
   Ветер колышет вершины высоких сосен. В лесу прохладно и сыро. Олень настороженно поднимает голову, нюхает воздух и, почуяв опасность, быстро исчезает в чащобе. Серны и зайцы мелькают между деревьями, прячутся в густом кустарнике. Сойки яростно кричат, мечутся, дополняя всеобщую панику. Они чувствуют приближение человека, вторгшегося в их владения. Проходит совсем немного времени, и их крик заглушает не менее яростный скрип колес. Через лес по наезженной дороге идет большой караван. Десятки тяжело нагруженных повозок погоняют возницы, торопясь прибыть в пункт назначения до темноты. Тяжеловозы взрывают мощными копытам суглинок. Рядом лошади полегче и пограциознее. Они не везут груз, на них всадники, почти до бровей закутанные в длинные плащи. Должно быть это охрана, потому что временами из-под плащей показываются лезвия длинных остро заточенных мечей. Ни на всадниках, ни на повозках нет опознавательных знаков. Откуда они, из какой державы, куда держат путь, что везут - все скрыто под серыми полотнами. Никаких разговоров. Только скрип колес да щелканье кнутов. Вот и все звуки от длинного каравана... Хотя иногда - наедет колесо на кочку, тяжело перевалится с боку на бок повозка и звякнет металлом поклажа...
   ... Аларих встал с высокого кресла покрытого потемневшей медвежьей шкурой и подошел к пятерым посланникам. Король готов еще довольно молод, ему около сорока. Высокий, худощавый, с черными вьющимися волосами, высоким лбом и короткой темной бородкой. По его лицу и манерам хорошо заметно, что он привык повелевать и делает это с особым изяществом и удовольствием.
   - Леонард, принеси монеты...
   В просторном зале, стены которого были увешены гобеленами, щитами с родовыми гербами и факелами, а своды закруглялись к потолку, что делало его похожим на собор, голос верховного предводителя готов звучал громко и гулко.
   Стоило Алариху повысить голос, как стены послушно повторяли его приказы многократным эхом. Но голос он повышал нечасто, да в этом и не было особой необходимости. Мало кто из его подданных осмеливался в открытую перечить своему повелителю.
   Пятеро воинов, а их лица, покрытые шрамами, не оставляли сомнений в их профессии, внимали своему королю.
   Леонард, молодой помощник, отмеченный доверием вождя за многократные проявления доблести и преданности, как в военное, так и в мирное время, подал пять римских монет по одному денарию. В каждой монете посередине было пробито отверстие, как раз в том месте, где красовалась голова римского императора. Длинные черные шнуры, продетые в отверстия, позволяли повесить монеты на шею, что и поспешили сделать воины, спрятав денарии под одеждой.
   - Эти монеты - пароль для тех, кому вы несете мое послание, - пояснил Аларих. - Теперь смотрите сюда и запоминайте...
   Он развернул пергамент, на котором стояла лишь одна дата. Король подошел к каждому воину, поднося пергамент ближе к их лицу.
   - Запоминайте! - эхо заметалось по залу. - Ошибки быть не может!.. Все обязаны выступить в один день!.. Поэтому послание должно быть доставлено быстро и по назначению. Особо придется поторопиться тем, кто едет на север к франкам и алеманнам... Леонард!
   Леонард снял со стены факел и, взяв у Аллариха пергамент, спалил его в огне.
   - Теперь назовите мне, к кому каждый из вас отправляется, - приказал король.
   - Франки...
   - Алеманны...
   - Маркоманы...
   - Квады...
   - Гепиды...
   Аларих удовлетворенно кивнул.
   - Каждый из вас, не задерживаясь ни на минуту, берет двух коней и скачет к правителям названных народов. Все! Отправляйтесь!
   Посланники с поклоном удалились. Аларих повернулся к помощнику.
   - Все, Леонард, - улыбнулся король. - Возврата нет! Наше время пришло.
   - Господин не отправится сегодня на вечернюю прогулку? - удивился помощник, заметив, что Аларих снова забирается в кресло.
   - Пока нет, Леонард... Я жду сегодня еще кое-кого...
   - Как вам будет угодно, - поклонился помощник.
   Аларих подозвал слугу и велел тому накрыть стол.
   - Я думаю, самое время перекусить... - сказал он Леонарду. - Там мы скрасим скучное ожидание...
   В зале замелькали многочисленные слуги, приносящие на стол подносы с разнообразными яствами. Зелени на столе короля было мало. В основном, блюда из мяса и рыбы.
   Стол разместили рядом с креслом короля. Он подал знак, и Леонард на стуле расположился рядом с ним.
   - Скоро нам представится возможность блеснуть своими полководческими талантами, - сказал Аларих, когда они утолили голод.
   - Значит, вы решились, господин? - спросил Леонард.
   - Да... Самое время. Рим созрел. Дальше ждать бессмысленно. Надо действовать, пока мы сильны, пока решительны наши союзники, пока слаб противник.
   - Да, господин. Гонорий не слишком похож на настоящего правителя империи. Вот если императором станете вы...
   Аларих расхохотался. Стены вторили ему громким эхом.
   - Леонард... Я - римский император?! Зачем?.. Римская империя для нас сейчас - это золото и серебро. Это огромные богатства! С такими богатствами мы поставим на колени всю Европу. Мы заключили мир с Римом восемь лет назад... Мы заставили его платить нам дань. Правда, Гонорий, похоже, уверен, что мы теперь союзники и наши воины охраняют его покой с севера. Он исправно присылает нам деньги и теперь благодаря ему, мы гораздо сильнее, чем восемь лет назад... Эх, если бы и другие наши соседи были такими покладистыми...
   - Значит - война неизбежна?
   - Леонард, она не просто неизбежна. Она нужна нам. Мы должны закончить начатое ранее... Мы должны не просто победить в этой войне - мы должны стать еще сильнее!. За нашей спиной гунны, бастарны... Они колеблются. Они не уверены, стоит ли вступать в союз с нами или попробовать нас уничтожить... Если мы поставим на колени империю, то с нами будут считаться все! Давно не было такого благоприятного момента... Прошлый раз мы дошли до Медиолана. Тебя еще не было с нами, ты был совсем мальчишкой. Но теперь, Леонард, ты увидишь, что такое настоящая война... Мы могли взять Медиолан и, может быть, еще пару городов, но не больше. Кончались силы, кончались средства, воины устали... И я вынудил Гонория заключить мирный договор. Договор, который позволил нам за последние годы собрать новую армию, еще более мощную, чем тогда. Деньги Гонория помогли нам создать мощный союз северных племен. Те племена, которые не захотели подчиниться, мы заставили силой... Да, что я тебе рассказываю? Ты и сам помнишь недавнюю войну с гепидами. Теперь они самые преданные наши союзники!
   Аларих улыбнулся.
   - Так вот, Леонард. Гонорий сам роет могилу, если не себе, то империи... Деньги, которые он регулярно присылает, позволят нам нанести империи такой удар, который она не переживет... Благодаря нашим лазутчикам, я прекрасно осведомлен о том, что римские легионы, стоящие на границе, недополучают средств, провизии. Боевой дух в них подорван, и вряд ли они смогут оказать серьезное сопротивление... Зато к нам деньги из Рима поступают без задержек. И, чтобы сокрушить империю, их уже вполне достаточно. А вот, чтобы пройти огнем и мечом по всей Европе, маловато. Но ждать больше нельзя! Мы сами возьмем недостающие средства у Рима. И Рим будет рад, что так дешево отделался...
   Вошел слуга.
   - К вам прибыл посол, господин!
   - Откуда? - спросил Аларих.
   - Он отказался назвать страну, господин. Он сказал: "С востока".
   - Зови! - вождь повернулся к Леонарду. - Наконец-то! Вот тот, кого я ждал сегодня.
   - С востока?.. - удивился помощник.
   - Да... Так условлено. Его правитель хочет сохранить себя в тайне. Он не хочет в открытую идти против Рима. Но очень хочет нам помочь! - Аларих усмехнулся. - Конечно, не задаром!.. Но вот уже и посол... Расскажу тебе позже.
   Посол, закутанный в длинный серый плащ, вошел в зал и низко поклонился.
   - Мой повелитель приветствуют могущественного короля готов Алариха и шлет ему послание... - начал он.
   - Входи, входи, друг мой! - прервал посла Аларих. - Слуга моего друга не должен стоять на ногах после долгой и утомительной дороги... Возьми же стул и раздели с нами трапезу!
   Удивленный посол помедлил секунду. Обернувшись, он все же решился сбросить плащ и приблизился к столу.
   - Мой повелитель шлет вам это послание, господин, - посол еще раз поклонился и передал в руки Алариху письмо и длинный предмет, завернутый в толстую ткань. - И этот меч... В знак вечной дружбы...
   - И любви! - рассмеялся вождь. - Садись, садись!.. Отведай вот эту оленью ногу... Она бесподобна!
   Он взял у гостя письмо и сверток. Посол, в конце-концов, отважился, сел за стол и жадно принялся за еду.
   - Что ж... Начнем с письма... - задумчиво сказал Аларих. - А потом доберемся и до других подарков.
   Он быстро пробежал глазами по листу пергамента.
   - Твой повелитель пишет об оружии и доспехах.
   - Да, господин, - с набитым ртом отвечал посол. - Большой караван прибыл со мной. Мы добирались почти месяц... Лесами, по отрогам Карпат...
   - Да, вы проделали большой путь... Как поживает твой господин?
   Посол вскочил.
   - О, мой господин пребывает в здравии, - он поклонился. - И желает здравствовать и вам...
   - Садись, садись, - рассмеялся Аларих. - Как торговля?
   - На востоке торговля очень прибыльна, хоть и опасна. На караваны часто нападают сарацины... А вот на западе с торговлей плохо... Поэтому мой господин с надеждой ждет новостей с запада.
   - И не зря! Я думаю, что в скором времени твой господин будет очень доволен. Мы чтим наш союз и, не сомневаюсь, что все договоренности будут соблюдены... Выпей вина, посол!
   Леонард подал гостю большой кубок с вином. Тот осушил его до дна и встал из-за стола.
   - Благодарю вас, господин, за угощение. Я жду дальнейших ваших указаний. Караван еще не разгружен...
   - Не спеши, друг мой! - прервал его Аларих. - Тебе спешить абсолютно некуда... Давай-ка посмотрим, что за подарок прислал мне твой повелитель.
   Он развернул сверток и достал меч.
   - О, какая красота!
   Меч был длинным, с широкой рукоятью, украшенной драгоценными камнями. Аларих встал, взял меч двумя руками, поднял его над головой и несколько раз наклонил в стороны.
   - Прекрасно, прекрасно... Достаточно легкий, удобный... - сказал он. - Но хорошо ли он заточен?
   - В этом не сомневайтесь, господин! - ответил посол. - Хоть сейчас можно рубить недругов.
   - Да?... - переспросил вождь и, подняв меч повыше над головой, резко опустил его вниз, разрубив голову посла, как кочан капусты на две половины. - Действительно... Заточен не плохо...
   Ошеломленный Леонард вскочил из-за стола, глядя на скорчившееся на полу тело посла, из которого толчками выплескивалась кровь.
   - Господин, вы убили посла!..
   - Не пугайся, Леонард, - улыбнулся Аларих. - Я не сошел с ума... Вот, почитай-ка это письмо.
   Вождь передал помощнику пергамент, доставленный послом. Леонард развернул письмо, прочел.
   "Мой высокочтимый друг!
   Я горжусь тем, что судьба послала мне такого сильного и мудрого союзника. Зная о том, что ты готовишься к войне на юге, я, ни на минуту не забывая о наших договоренностях, шлю тебе самые искренние пожелания победы и свою посильную помощь. В караване, который я отправляю, ты найдешь полное обмундирование для десяти тысяч солдат. Тебе предстоит дальний поход, поэтому и сам караван послужит для формирования обоза. Хорошие повозки, сильные лошади - то, что надо для перевозки припасов и воинов. Меч, который передаст тебе мой посол, пусть послужит грозным оружием в твоих руках для недругов. Знай же, великий, что я свято чту все договоренности и впредь приложу максимум усилий, чтобы в дальнейшем наша дружба только крепла.
   Мне бы не хотелось, чтобы наши общие враги прознали о той помощи, которую я тебе оказываю, и не попытались разрушить столь славный союз. Посему, прошу тебя сохранить в тайне мой подарок. Цель каравана известна только послу, который должен передать тебе это послание. Воинам из сопровождения приказано выполнять все его указания. Но у людей есть глаза и уши. Поэтому, я надеюсь, что ты, мой славный друг, найдешь способ помешать им вернуться на родину.
   Пусть боги благословят твой поход и даруют тебе великую победу!"
   - Как видишь, - сказал Аларих. - Я только выполняю просьбу моего друга.
   Он бросил меч на пол. Подоспевшие слуги подобрали меч и унесли вместе с телом. Кровь с каменных плит быстро отмыли...
   - Ваш друг, господин, оставил письмо без подписи, - заметил Леонард.
   - Мой друг хочет сохранить себя в тайне... - Аларих поджег письмо от огня факела и швырнул горящий пергамент на каменный пол. - Немного позже я назову тебе его имя.
   Вождь подозвал к себе слугу.
   - Людей, прибывших с караваном, соберите в отдельном помещении на ужин. Никто из них не должен выйти оттуда живым.
   Слуга кивнул.
   - Их много... - продолжал Аларих. - Не будем превращать наши покои в скотобойню, поэтому, я думаю, яд в вине будет идеальным вариантом... И приготовьте мне и Леонарду лошадей... Все-таки стоит прогуляться...
   ... Полчаса спустя вождь в сопровождении немногочисленной охраны выехал из города. Некогда мощные стены, окружавшие старинную столицу Дакии Сармизегетузу, были сильно разрушены. Вождь готов использовал город только как временную ставку, благодаря его близкому расположению к границам Римской Империи. Поблизости был разбит большой военный лагерь. Многочисленные палатки, костры, снующие в разных направлениях воины, скачущие всадники - все это напоминало громадный человеческий муравейник. Подтягивающиеся со всех сторон обозы, способствовали тому, что этот муравейник с каждым днем разрастался все больше и больше. Ему уже не хватало открытого пространства, и стук топоров, раздававшийся со стороны леса, говорил о том, что лагерь продолжает расти.
   Выехав за пределы лагеря, Аларих приказал охране держаться на дистанции позади себя. Рядом с ним на гнедом жеребце остался только верный помощник.
   - Письмо прислал Аркадий, император Византии, - сказал Аларих. - Ты ведь это хотел узнать, Леонард?
   - Аркадий?.. Странно, я-то предполагал, что Рим и Константинополь союзники... - отозвался помощник.
   - Конечно, союзники! - рассмеялся Аларих. - Даже не сомневайся!.. Однако плох тот союзник, который не мечтает усилиться за счет соседа.
   - Но какой смысл Аркадию помогать нам? Что выиграет Византия от поражения Рима в войне?
   - Очень многое, Леонард... Любая война - это деньги, это прибыль, которую стремятся получить воюющие стороны. И какими бы благими предлогами они не прикрывались, поверь мне, освобождение народов, патриотизм... Все это, в конечном итоге, остается просто словами, предназначенными, чтобы скрыть от простого народа истинную цель войны!.. Деньги, деньги и еще раз деньги!
   - Византия не бедна...
   - И станет еще богаче!.. Вспомни, Леонард! Когда Рим создавал свою империю, захватывал соседние земли, он не забывал и про моря. А моря - это торговые пути, для которых, к тому же, не надо строить дорог. И императоры Рима всегда это ясно осознавали. Поэтому вместе с мощной армией они построили и не менее мощный флот. Тысячи кораблей позволили им создать империю не только на суше, но и на просторах всего Средиземноморья... Много лет никто не мог соперничать с Римом в морской торговле... Потом Великая империя распалась на две большие части - западную и восточную. Но при дележе флота, почти все корабли достались западной империи, то есть нынешнему Риму. А Византия оказалась в положении бедного родственника... Я не случайно задал вопрос послу про торговлю. Ты же все слышал сам, Леонард. На востоке Константинополь худо-бедно торгует... А вот на западе... На западе Рим прибрал всю морскую торговлю к своим рукам. И пока западная империя все еще достаточно сильна, надеяться Византии на улучшение ситуации не приходится. Аркадий очень рассчитывает на нас. Сам он, конечно, не пойдет на обострение отношений с Римом, а вот ослабить империю нашими руками - для него вариант...
   - И он шлет помощь...
   - Конечно! И чем сильнее мы будем, тем больше помощи мы будем получать от Византии. Тем более, если нам удастся нанести Риму сокрушительный удар, Византия, вообще, заключит нас в свои объятия!
   Навстречу попался большой отряд пехотинцев, несших длинные копья и круглые щиты. На головах воинов красовались остроконечные шлемы. За отрядом следовали несколько груженых подвод. Охрана вождя предусмотрительно приблизилась и заняла место рядом с ним. Но солдаты узнали Алариха и почтительно освободили ему дорогу.
   - Откуда отряд? - спросил вождь у командира пехотинцев.
   - Из Напоки, господин, - поклонился тот.
   Аларих со спутниками добрался до кромки леса. Четверо охранников проследовали вперед, остальные немного отстали. В лесу было сумрачно и прохладно. От земли тянуло сыростью. Густой кустарник по обеим сторонам дороги сильно ограничивал обзор, поэтому воины, ехавшие впереди, часто останавливались и внимательно вглядывались в заросли, а пару раз даже съезжали с дороги и осматривали подлесок. После чего возвращались обратно, обильно облепленные паутиной и обсыпанные хвоей. Поэтому отряд двигался не спеша, с частыми остановками. Но Аларих никуда не торопился. Сейчас он наслаждался возможностью спокойной прогулки, понимая, что скоро таких поездок он уже не сможет себе позволить. Ему нравилось это время суток в любое время года. Летом в эти вечерние часы становилось не слишком жарко, а зимой, выезжая в лес, можно было укрыться от сильного ветра, который на открытых равнинах позволял себе разгуляться вволю.
   - Но к чему такая скрытность, господин? - продолжил разговор Леонард, когда они углубились далеко в лес. - Убийство посла...
   - Аркадий очень осторожен... Он не может быть абсолютно уверен, что наша кампания завершится успешно, а зачем ему портить отношения с Римом, если тот вдруг победит?.. Аркадий хитер и коварен. Если Рим добьется победы, то я не сомневаюсь в том, что Византия сразу же нанесет нам удар в спину и не упустит возможности расширить свои владения за счет наших земель.
   - Союзник не слишком надежный...
   - Ты думаешь наши северные соседи надежнее? - Аларих бросил удивленный взгляд на собеседника.- Франки, алеманны... Осмелились бы они когда-нибудь в одиночку напасть на империю? Однозначно - нет. Но слабость Рима и надежда на богатую добычу заставляет капать слюну у них изо рта. Главная задача была в том, чтобы заставить их объединить усилия и направить их войска по определенному маршруту. Только так можно было разделить силы римлян и не позволить их легионам помочь друг другу... Солдат у империи много, но уж слишком большие границы приходится им охранять... Это мы обсудили с вождями северных племен еще в начале зимы. А теперь еще и назначили дату общего наступления.
   Тянуть нельзя, псы могут сцепиться между собой... А нам надо направить всю свору на римлян!...
   Отряд выехал на большую поляну. Вечернее солнце светило еще достаточно ярко и сверкало на многочисленных инструментах людей, работающих здесь. Стараясь закончить работу до темноты, вовсю старались плотники, изготавливая части для катапульт и осадных башен. Их подгоняли несколько бригадиров, чаще криками, реже палками, прохаживаясь по спинам тех, кто решил дать себе небольшую передышку. Аларих немного задержался, наблюдая за тем, как идет работа. На противоположном конце поляны лесорубы валили сосны и пихты. Здесь же их очищали от сучьев, распиливали и доставляли плотникам. Стук топоров разлетался по всей округе, распугивая лесных зверей и птиц. Вдоль дороги горели костры, на которых несколько полуголых людей готовили ужин для работников. Десяток больших палаток свидетельствовали о том, что лесорубы не станут возвращаться в лагерь с наступлением ночи, чтобы с утра продолжить работу.
   - Начинает темнеть, - Аларих посмотрел на солнце и крикнул охране. - Возвращаемся!
   Отряд двинулся обратно к городу.
   - Господин, а дележ добычи между племенами предусмотрен? - поинтересовался Леонард.
   - Основная добыча - это города по пути наступления, - Аларих потрепал гриву коню. - Франки и алеманны вряд ли продвинуться дальше Галлии. А когда подтянутся римские легионы из Испании и Аквитании, нашим союзникам, вообще, придется обороняться или уходить обратно... Главное, чтобы оттянули на себя силы империи. Если все пойдет, как надо, мы к этому времени должны стать хозяевами на Апеннинах. И в этом нам должны помочь маркоманы... На квадов я не очень рассчитываю, армия у них слабовата, да и полководец неважный. Скорее всего - пограбят и уберутся восвояси... А вообще, Леонард, рассчитывать надо, главным образом, на себя!
   Аларих послал коня шенкелями в галоп, и отряд поскакал в сторону Сармизегетузы.
  
  
   ГЛАВА 5.
  
   Заходящее солнце просвечивало сквозь колышущиеся ветви деревьев и бросало причудливые тени на полуразрушенные стены Аквилеи, густо облепленные зеленым мхом. На невысоких каменных башнях расхаживали часовые, вглядываясь в густые заросли ельника и изредка перекрикиваясь между собой. Над стенами виднелись покатые крыши домов и колокольня аквилейской базилики. Эта колокольня, пожалуй, была самым высоким местом в городе. Там тоже располагался часовой, но его задачей было следить, не показались ли где в черте города клубы дыма. Вот тогда он начинал тревожно трубить в рог, и подвода с большой деревянной бочкой сразу отправлялась к месту пожара.
   Сама базилика сложенная из серого камня, с черепичной крышей и узкими окнами, больше походила на крепость, чем на место посещения добрых христиан. На площади перед ней велась бойкая торговля, но в этот час торговцы потихоньку сворачивали товары и народ, не спеша, расходился по домам.
   Вторым по величине зданием в городе был особняк префекта с многочисленными пристройками. Но каменная стена, почти не уступающая по высоте стене, окружающей город, и имеющая гораздо менее плачевное состояние, скрывала от посторонних глаз все, что происходило в самом особняке. У ворот, ведущих во владения префекта, стояли два грозных воина с длинными копьями в руках, одним своим видом отпугивающие любопытных. Из ворот вышла молодая девушка, одетая в белоснежную тунику и плащ, и быстро пошла в направлении порта.
   В порту, несмотря на вечерний час, было довольно многолюдно. Здесь загружали и разгружали товары с кораблей, бойко велась торговля в местных лавчонках, шатались подвыпившие моряки, то и дело затевающие драки между собой. В портовых тавернах шумел народ, расслабляясь после трудового дня. Самое жуткое пойло, которое только способно вызвать достаточное опьянение, продавалось в этих заведениях. Но и цены на него были вполне приемлемыми, поэтому к вечеру сюда подтягивалось наиболее бедное население города. Молодой ремесленник, опершись рукой о стену здания, отчаянно блевал на землю. Рядом с ним справляли нужду на эту же стену двое его друзей, хохочущих над неопытным товарищем. Какие-то проходимцы сновали от таверны к таверне, то ли интересуясь контрабандными товарами, то ли выбирая жертву попьянее, чтобы обобрать. Прямо у причалов на длинных скамьях сидели женщины, внешний вид которых не давал повода сомневаться в их профессии. Они активно обсуждали последние сплетни, поджидая подходящего клиента и задирая проходящих мимо моряков.
   В акватории порта тоже было тесно. Многочисленные торговые либурны, триремы, квадриремы11 покачивались на волнах так близко друг от друга, что можно было легко перепрыгнуть с одного судна на другое. Особняком держались две военные триремы, с обитыми медью таранами на носах и с несколькими часовыми, с тоской взиравшими на берег, где их товарищи предавались пьяному разгулу.
   Но девушка спешила не в порт, а в небольшую хижину, расположенную поблизости и обнесенную деревянным забором. Хижина стояла почти на самом берегу, и за ней начиналась широкая полоса песчаного пляжа с засохшими водорослями, принесенными сюда недавним штормом. Девушка вошла через калитку во двор и заметила мужчину, который руками месил глину в старом корыте. Рядом в костре сильно дымили сырые поленья.
   - Здравствуй, Урван! - поздоровалась девушка.
   Мужчина обернулся и в знак приветствия поднял вверх руку, измазанную глиной.
   - Здравствуй, Корнелия! Давненько тебя не видел... Ты к нам совсем перестала заходить, не то что в детстве... Какая ты стала красавица!
   Девушка смутилась и, уже собравшись задать вопрос, закрыла рот и покраснела.
   - Ты к Гаю, наверное?.. - догадался Урван и громко позвал. - Гай!.. Как приехал сегодня, помогал мне лепить посуду... Потом сказал, что пойдет вздремнет немного. Спит, видимо... Да ты проходи в дом! Сама его разбуди, коли понадобился.
   Корнелия вошла в хижину, в которой было всего три комнатки. В одной из них на кровати спал Гай. Было довольно темно. Через окно, затянутое бычьим пузырем, свет почти не проникал. Большую часть помещения занимали высокие деревянные шкафы с полками, сплошь заставленными глиняной посудой. По центру стол, два стула и широкая скамья с тюфяком, набитым соломой, на котором спал юноша, подложив руку под голову.
   - Гай! - негромко позвала девушка.
   Молодой человек спал крепко. Корнелия сбросила плащ на стул, села рядом с ним на скамью и положила ему руку на плечо, собираясь все-таки разбудить... И вдруг замерла... Она вдруг вспомнила ту ночь в лесу, когда он выхаживал ее от лихорадки.
   - Гай! - шепотом сказала девушка и наклонилась к его лицу, словно стараясь поближе рассмотреть его черты... И в тот же момент, как будто почувствовав ее дыхание, Гай открыл глаза.
   - Корнелия!.. Ты...
   Девушка резко отшатнулась, но в темноте не было видно, как краска залила ее лицо. Молодой человек сел на кровати рядом с ней.
   - Корнелия, что-то случилось?
   Она взволнованно дышала.
   - Я... Я хотела узнать... Гай, отец посылает меня в Сисцию. Ты сможешь поехать со мной?
   - Ты хочешь, чтобы именно я поехал с тобой?
   - Да, Гай... Именно ты.
   - Хорошо, Корнелия. Я готов поехать с тобой хоть завтра...
   - Ты угадал... Отец хочет, чтобы мы завтра же отправились в путь.
   Гай пожал плечами.
   - Удивительный все-таки человек твой отец!.. Дочь только что вернулась из дальней поездки, а уже завтра он опять отправляет тебя...
   - Гай, не надо, пожалуйста...
   - Извини... Подожди минутку.
   Гай вышел и принес со двора горящую щепку и зажег маленький масляный светильник.
   - Вот так намного светлее, - сказал он. - Теперь я хотя бы вижу тебя... Корнелия! Что с тобой? Чем ты так расстроена?
   На глазах у девушки выступили слезы.
   - Гай, они повесили Клеопатру...
   - Маленькую танцовщицу?
   - Да... - Корнелия опустила голову. Слезы капали на тунику. Гай обнял ее рукой за плечи.
   - Но за что?
   - Говорят, что она насыпала камней в завтрак Рему... Но мне показалось, что это был просто повод с ней расправиться...
   - Не понимаю, чем могла не угодить Клеопатра... Насыпала камней? Зачем? Бред какой-то... Ты сама в это веришь?
   - Я не знаю чему верить... В детстве я на многие вещи не обращала внимание. И Фаустина была рядом...Мне кажется, она всегда старалась меня оградить от подобных вещей. Я росла, почти ничего не зная и не видя в доме отца. Играла на заднем дворе. Ты же бывал там, Гай. Помнишь, какие чудесные цветы росли на клумбах? Помнишь скамейку под старым дубом? - она подняла голову и повернулась к Гаю. - Потом все изменилось... Я подросла и стала замечать все, что происходит в доме. Мне кажется, с той поры изменилось и отношение ко мне... Ты знаешь, я порой сама чувствую себя какой-то рабыней, служанкой... Но никак не родной дочерью. Я не могу понять, почему так происходит. Временами мне кажется, что от меня просто хотят избавиться...
   Девушка опустила глаза и покачала головой. Затем снова посмотрела Гаю в лицо.
   - Что мне делать?
   - Корнелия! Одно твое слово - и я увезу тебя отсюда! - он махнул свободной рукой. - Здесь, в порту, стоят десятки кораблей. У меня достаточно денег, чтобы оплатить проезд за нас обоих. Мы можем уплыть куда угодно - в Испанию, Византию, Египет... Я буду заботиться о тебе. Я буду работать, Корнелия, кем угодно. Я могу гончаром, плотником, конюхом...Только скажи, и мы с уедем тобой!
   Девушка снова покачала головой.
   - Не знаю, Гай...Прости, но я так не могу... Это для меня значило бы совершить предательство по отношению к семье...
   - Ну, тогда предавай саму себя! Это правильнее? Честнее?.. Ты думаешь, я не понимаю? Конечно, как бы там ни было, ты все-таки дочь префекта! А я... Я всего лишь сын гончара... Действительно, предложил такую чушь! Уехать со мной! Конечно, Корнелия, я сказал глупость. Уж я-то тебе явно не чета...
   Девушка резко встала.
   - Гай, я думала ты - друг мне! - ее слезы сразу высохли, а глаза метали молнии. - Я думала, что могу довериться тебе! А тебе, видимо, доставляет удовольствие упрекать меня в моем происхождении!.. Господи, где моя Фаустина? Единственный человек, с которым я могла быть сама собой... И зачем я только стала изливать тебе душу, жаловаться?! Дура! А ведь я шла к человеку, которого знаю с детства и который, как мне казалось, сможет хотя бы понять меня! А тебе... Тебе нравится только постоянно упрекать меня...
   Ярость иссякла. День выдался богатым на эмоции. У девушки просто не осталось душевных сил...
   - Корнелия, я - дурак...
   - Еще какой! - она снова присела на кровать.
   - Прости меня... Если ты не можешь со мной уехать, я не в праве упрекать тебя... Если тебе нужен друг, я буду другом! Нужен слуга - я буду самым преданным слугой! И я не буду просить многого за службу... Мне надо хотя бы видеть тебя, быть с тобою рядом...
   - Гай!..
   Послышались шаги. Девушка вскочила с кровати. Вошел Урван.
   - О! Корнелия, ты все-таки разбудила этого соню? - Урван рассмеялся.
   - Отец, - сказал Гай. - Мы с Корнелией завтра отправляемся в Сисцию.
   - В Сисцию? Ты, конечно, неплохо зарабатываешь в своих поездках, но мне хотелось бы почаще видеть тебя дома. А так, что получается? Только приехал и на следующий день опять уезжаешь... Корнелия, как тебя только отпускают родители в такие частые путешествия?
   Девушка вздохнула.
   - Я, пожалуй, пойду, - она улыбнулась. - Надо хоть выспаться перед поездкой...
   - На улице совсем стемнело. Я провожу тебя, - сказал Гай и накинул плащ...
   Они миновали портовые постройки. Легкий ветер дул с моря, принося с собой вечернюю прохладу.
   - Гай, ты знаешь, я очень скучаю по Фаустине, - сказала Корнелия. - Но мне кажется, что она сделала правильный выбор, оставшись с братом.
   - Возможно, но без тебя ей, наверно, тоже тяжело...
   - Господи!.. Неужели я никогда больше не увижу мою маленькую служанку?! - Корнелия сокрушенно покачала головой.
   Гай промолчал.
   Они шли по окраине Аквилеи. На здешних улочках не горели факелы, и Гай поддерживал девушку под руку, внимательно вглядываясь в дорогу, чтобы не попасть в какую-нибудь рытвину.
   - Как темно... - прошептала Корнелия.
   - Ничего! - ответил Гай. - Не бойся... До дома префекта недалеко.
   - А тебе, ведь, еще возвращаться обратно... Одному...
   - Я не боюсь, - улыбнулся Гай.
   - Я с тобой тоже ничего не боюсь! - улыбнулась в ответ девушка. - Даже в лесу...
   Впереди показались огни факелов, горевших на стенах особняка префекта.
   - Ты такой смелый, Гай! - сказала Корнелия. - Ты, вообще, ничего не боишься?
   - Только одной вещи...
   - Какой, Гай?
   Юноша не отвечал. Они остановились. Гай смотрел куда-то в сторону.
   - Гай!.. - прошептала девушка. - Гай!... Пожалуйста... Пожалуйста, скажи чего ты боишься?...
   Он посмотрел на нее. Глаза девушки блестели в темноте.
   - Я боюсь... - сказал он. - Я боюсь, что мне, как Фаустине придется когда-нибудь расстаться с тобой...
   Корнелия встала на носочки, положила юноше руки на плечи и поцеловала его в щеку.
   - Гай, пожалуйста... Ты такой...
   - Ладно, пойдем...
   Он вздохнул, взял ее за руку, и они пошли дальше...
   ...По длинному коридору в доме префекта энергично вышагивал один из личных телохранителей Теренция, мощный и рослый мужчина. За ним семенил на коротких кривых ножках начальник стражи Донат. Хорошо откормленное брюшко давало о себе знать. Вдобавок, начальника стражи мучила одышка. Навстречу им попалась служанка Юлия, несшая фрукты и вино в покои супруги префекта.
   - Сервий, - молил начальник стражи. - Не беги так!.. Ты же видишь, я задыхаюсь... Сервий, ты не знаешь, зачем я понадобился префекту?.. Я уже собирался лечь спать... Сервий! Ну не беги!
   Телохранитель молчал. Наконец, они добрались до покоев префекта.
   - Начальник стражи прибыл, господин! - доложил Сервий и впустил Доната в комнату.
   Префект расположился в большом кресле на мягких подушках и, похоже, пребывал в благодушном настроении. В комнате горел очаг из обожженной глины, потрескивали дрова. Пахло жареным мясом, специями, луком. Префект явно только что закончил ужин. На столе еще стояла посуда, кувшины с вином.
   - О! Входи, входи, Донат! - приветствовал Теренций вспотевшего вояку.
   - Вечер добрый, господин! - начальник стражи смахнул пот со лба и восстанавливал дыхание. - Так торопился к вам, что малость задохнулся...
   Сесть Теренций ему не предложил. "Дурной знак, - подумал Донат. - А может, ничего..."
   - Посты проверил, Донат? - спросил префект.
   - Конечно, господин! - начальник стражи, казалось, был оскорблен нелепостью вопроса. - Лично обошел, проверил наличие часовых, состояние оружия...
   - Ты - молодец, Донат! - префект улыбался.
   - Это честь для меня, служить вам, господин, - начальник стражи поклонился.
   "Что же не предложит присесть, старый черт, - подумал он. - Раз уж я такой молодец... И вина мог бы налить..."
   - Похвально, похвально... А как тут шли дела, пока я был в отъезде? Как с городскими укреплениями?
   - Восточную стену частично восстановили... - отчитался Донат. - И одну башню подлатали, что около рынка. А на остальные денег не хватило... Уж, простите...
   "Еще бы их хватило, - подумал Теренций. - Если почти все деньги, которые выделил сенат на оборону города, мы славно прокутили в Риме... Зато, какую пирушку закатили в термах... Ну, ничего... Пройдет время - еще выделят".
   Сервий остался стоять около входной двери. Донат оглянулся на него. Телохранитель ответил только мрачным холодным взглядом.
   - Лазутчики в окрестностях не появлялись? - спросил Теренций.
   - Нет, господин... Лично отправлял патрули. Прочесали все окрестные леса, но, вроде бы, пока все тихо. Да и вряд ли варвары посмеют забраться так далеко от границы вглубь империи.
   - Отлично, Донат! - похвалил префект. - Только не теряй бдительности... Хотя, мне кажется, что на тебя можно положиться.
   Начальник стражи самодовольно улыбнулся и снова поклонился.
   - Ты очень бдительный... - продолжал Теренций. - Я бы даже сказал, что ты сверхбдительный!
   Что-то в интонациях префекта Донату не понравилось.
   - Ты представляешь, Сервий, - обратился Теренций к телохранителю. - Ведь Донат сегодня обнаружил злодейку, покушавшуюся, ну если не на жизнь, то на зубы моего сына...
   Телохранитель стоял молча с непроницаемым лицом.
   - Эта девчонка, Клеопатра, которая сейчас висит во дворе... - продолжал префект. - Ведь столько лет скрывала свою подлую личину... И как ловко скрывала! Нам ни разу не удалось уличить ее ни в чем предосудительном... Казалась такой милой и простодушной. Не дерзила. Приходила всегда по первому зову... А тут - на тебе! Камней в кашу насыпала! И как только догадалась? А может, подговорил кто, а Донат?
   - Н-не знаю...
   - А может и не она? - повысил голос Теренций. - Может, оклеветали девчонку?.. Хотя, кто же теперь проверит-то, правда Донат?! Девчонка мертва, и все довольны... А с кого-то, как с гуся вода...
   Начальник стражи подавленно молчал, не зная, какого ожидать продолжения. Взгляд его бессмысленно блуждал по каменному полу.
   - Хорошо хоть Донат проявил бдительность, - глаза префекта буравили начальника стражи. - И притащил Клеопатру на суд к Луцилле. Молодец!.. Только кто сегодня ночью придет ублажать префекта после утомительной дороги? А? Правильно! Обвинили девчонку, повесили, а мне на ночь приведите старую негритянку, что моет лошадей в конюшне! Так, Донат?!
   Начальник стражи опустил голову.
   - А еще я слышал, - Теренций все больше распалялся. - Что ты у нас очень любвеобильный стал, что домогался Клеопатры, хотя ведь знал, что она спит с твоим господином!
   - Нет! - Донат выпучил глаза и замотал головой. - Что вы, господин! Это гнусная клевета...
   - Клевета?! - Теренций уперся руками и привстал в кресле. - В последнюю ночь перед моим отъездом она пришла ко мне вся в синяках, заплаканная... Сказала, что встретила тебя в коридоре... Это клевета?!
   Донат опустил голову еще ниже и втянул короткую шею в плечи.
   - Ладно... - вдруг сказал префект. - Все равно ты верный слуга, правда, Донат?
   Тот часто закивал, глядя на Теренция преданными глазами.
   - А верного слугу надо награждать... - продолжил префект и задумался.- Как же мне наградить тебя?.. О, какие у тебя потрепанные сандалии! А, посмотри, какие замечательные сапоги у Сервия!
   На телохранителе действительно были тяжелые сапоги из воловьей кожи.
   - Хочешь такие, Донат? - спросил Теренций. - Сервий, покажи...
   Воин встал перед начальником стражи, возвышаясь над ним, как гора. Донат с опаской смотрел на ноги телохранителя.
   - Только сможешь ли ты носить такие сапоги? - усмехнулся префект. - Уж больно у тебя ноги кривоваты... Ну-ка, расставь их пошире!
   Донат повиновался, обреченно чувствуя какой-то подвох.
   - Еще, еще пошире! - смеялся Теренций. - Хочу посмотреть, как ты держишь равновесие на таких ногах.
   Наконец, стойка Доната удовлетворила префекта.
   - Теперь можно и награждать... Как же ты меня сегодня огорчил своей бдительностью, - с сарказмом произнес Теренций и кивнул телохранителю.- Ну-ка, Сервий, покажи Донату, как ты умеешь награждать таких распутников.
   Тот с размаху ударил начальника стражи ногой в пах. Лицо Доната побагровело, он согнулся и с шумом выдохнул воздух.
   - Это, чтобы думал впредь, как трогать моих девочек!.. - в голосе префекта звенела сталь. - Шире ноги!!!
   Начальник стражи повиновался, и новый удар снова согнул его пополам. Он попытался прикрыться руками, но Сервий резким движением отбросил его руки в стороны.
   - Это чтобы не врал своему господину!
   Еще удар... Донат не смел свести ноги. Колени его дрожали от напряжения, по искаженному от боли лицу струился пот.
   - А скажи-ка, Донат, - злобная усмешка появилась на лице префекта. - Кто же все-таки насыпал камней в завтрак?
   - Н-не знаю...
   Еще удар.
   - Кто?!
   - Н-не...
   Удар.
   Донат упал на колени.
   - Простите, господин... - он готов был целовать эти сапоги. Он согласен был на казнь, лишь бы эта пытка прекратилась.
   - Кто?!
   - Я... Простите... - Донат рыдал и полз к Теренцию.
   - А вазу кто разбил?
   - Т-тоже я... Она отказала мне... Хотел проучить девчонку... Не думал, что повесят... Помилуйте!.. - он обнял ногу Теренция и поцеловал ее.
   - Встань! - префект с каменным лицом отпихнул его.
   Начальник стражи с трудом поднялся на ноги.
   - Что же мне с тобой делать, пакостник?
   Донат в страхе ждал продолжения, чувствуя на затылке взгляд Сервия и понимая, что тот в один момент может свернуть ему шею...
   - Ладно, Донат... Считай, что это было последнее предупреждение. Впредь ты будешь служить еще преданней!..
   - Да, господин!.. - слезы то ли от боли, то ли от радости потекли по лицу Доната.
   - Пошел вон!
   - Да, господин... Спасибо, господин...
   Начальник стражи с трудом шел к дверям. Теренций кивнул Сервию. Телохранитель еще раз от души приложился ногой... Донат рухнул и взвыл. Ползком он добрался до двери и вывалился в коридор. Там он сел на пол, привалившись спиной к стене, и закрыл глаза. Мимо него прошел Сервий, но Донат даже не шелохнулся. Холодный каменный пол потихоньку привел его в чувство. Он с трудом поднялся, опираясь руками о стену, широко расставил ноги и поковылял по коридору, проклиная телохранителя. Повернул за угол и нос к носу столкнулся с Юлией.
   - Что с тобой, Донат? - усмехнулась служанка. - Ты сам не свой. Опять взялся за свои ночные похождения?
   - Пошла прочь! - прошипел он сквозь зубы. - Отойди!..
   - А ты не гони меня! Я здесь не просто так стою, я тебя жду.
   - Зачем? - Донат даже разговаривал с трудом.
   - Госпожа велела привести тебя к ней, как только ты вернешься от префекта.
   - Что ей надо? - начальник стражи мученически закрыл глаза.
   - Ну, это уж ты сам у нее спроси! - улыбнулась Юлия.
   Донат плюнул и, держась за стену, добрался до нужной двери. Он постучал и, получив разрешение войти, с трудом переступил порог.
   В комнате Луциллы царил полумрак. Светильники горели только вокруг ее широкой кровати. Пахло благовониями. Рядом с кроватью на столе стояло огромное блюдо с сушеными фруктами и кувшин вина. Сама хозяйка возлежала на кровати, на многочисленных подушках, повернувшись лицом к двери. Ее заметно располневшее обнаженное тело было покрыто шелковой полупрозрачной тканью. В руке Луцилла держала бокал и, судя по ее блестевшим глазам, далеко не первый.
   - Донат! - ее голос немного отдавал хрипотцой. - Мой супруг сегодня в глубоком трауре!..
   Она откинула голову и рассмеялась.
   - Теренций скорбит! А я не собираюсь сегодня ночью скучать одна! Последний раз ты сильно меня разочаровал, и сегодня я решила дать тебе шанс реабилитироваться! И я надеюсь... - Луцилла нахмурила брови. - Я очень надеюсь, что ты этим шансом воспользуешься и сумеешь доставить мне удовольствие!.. Иди же сюда, чертов развратник, порадуй свою госпожу! Иначе, я прикажу тебя утром повесить рядом с твоей подружкой!..
   Донат шумно вздохнул и, тихонько подвывая, заковылял к кровати...
  
  
   ГЛАВА 6.
  
   Вечнозеленые пинии с широкими раскидистыми кронами, высоко приподнятыми над длинными стройными стволами, бросали тени на площадь перед императорским дворцом. По длине теней было видно, что час еще ранний и до полуденной жары еще далеко. Лето бесцеремонно вступало в свои права, дни становились все длиннее и длиннее, а солнце все жарче и жарче.
   Несмотря на ранний час на площади было довольно многолюдно. В первую очередь, обращал на себя внимание отряд преторианцев, прибывший вместе с центурионом12 для смены в императорский дворец. Воины бодро промаршировали через площадь, поднялись по ступеням широкой каменной лестницы и рассредоточились по своим постам, следуя указаниям командира. Время римской знати еще не пришло, поэтому основную массу горожан, пересекавших площадь в разных направлениях, составляли торговцы и ремесленники, спешащие по своим делам. Солнце играло на гривах бронзовых коней, запряженных в колесницы и вознесенных на крышу дворца.
   - Идиллия... - сказал император, оглядев площадь, и повернулся к собеседнику.
   Опершись рукой на каменные перила, Гонорий стоял на высоком парапете, затененном белыми мраморными колоннами, поэтому был практически не заметен со стороны площади. Его собеседник, мужчина лет тридцати пяти, был одет в запыленный дорожный плащ, чем разительно контрастировал с императором, задрапированном в белоснежную тогу. Неподалеку маячил темнокожий абиссинец.
   - Ларгий, я не сомневаюсь в том, что причины будить меня так рано у тебя достаточно веские, но отказываться от завтрака... - Гонорий укоризненно покачал головой.
   - Августейший, я проскакал всю ночь напролет, - красные воспаленные глаза Ларгия в полной мере подтверждали сказанное. - И мне бы не хотелось терять ни минуты... Я готов отправиться обратно в Виндобону после того, как получу ваши указания.
   - Стряслось что-то серьезное? - император нахмурился.
   - Доминус, еще не стряслось, но может... Новые налоги вызвали серьезное недовольство крестьян в префектуре. Некоторые люди уже ушли в леса и стали разбойничать на дорогах. Было совершено несколько нападений на сборщиков налогов...
   - Что ж, похоже на обычный бунт... Мне, кажется, что это не повод для того, чтобы префект оставлял свой город и лично мчался в Рим, - Гонорий с упреком посмотрел на собеседника. - Ларгий, ты отдаешь себе отчет в том, что за время твоего отсутствия ситуация в Виндобоне могла усугубиться?
   - Да, августейший, прекрасно осознаю. Я поручил своим помощникам до моего возвращения не обострять обстановку. Но мне кажется, что это не просто бунт...
   - А что же?
   - Налоги, похоже, только повод. Через лазутчиков удалось установить, что недовольство населения разжигают наши соседи, варвары... Виндобона почти на самой границе.
   - Квады?.. - Гонорий нахмурился. - Мерзавцы... Похоже на них...
   - Легионы стоят южнее города. Если выдвинуть их в мятежные районы, это может вызвать негативную реакцию со стороны населения всей префектуры. Бунтовщиков могут поддержать соседние города... Вы же знаете, доминус, что народ у нас давно выражает свое недовольство политикой империи.
   - А это уже вопрос к тебе, Ларгий! - император сверкнул глазами. - Это ты отвечаешь за спокойствие в своей префектуре!
   - Все верно, доминус. Но уж больно неспокойно на границе в последнее время...
   - И ты о том же!.. - задумался император. - Пожалуй, это действительно, хорошо, что ты приехал сам. Вопрос надо решать, не откладывая...
   Он задумчиво посмотрел на площадь перед собой. Несколько матрон в разноцветных длинных паллах13 жарко обсуждали последние сплетни. Позабытые ими малолетние сыновья в некотором отдалении, явно что-то не поделив, усердно колошматили друг друга кулачками. Один мальчик стоял неподвижно, прижав ладонь к лицу. Из-под ладони на тунику капала кровь...
   - Идиллия... - мрачно сказал император и обернулся к префекту. - Ларгий, у тебя есть верные люди, способные возглавить мятежные деревни?
   - Найду, - уверенно ответил префект.
   - Хорошо... - продолжал император. - Тебе придется организовать нападение варваров.
   Ларгий удивленно поднял брови.
   - Не удивляйся! Ты инсценируешь нападение квадов. Переоденешь своих людей, спалишь две-три деревни... Пусть перебьют побольше жителей. Чем более жестоким будет нападение, тем лучше... Но не убивайте всех, оставьте свидетелей, которые разнесут весть о нападении по соседним деревням. И сам поработай в этом направлении.
   Ларгий понимающе кивнул.
   - Поактивнее! - император взмахнул рукой. - Пусть твои люди под видом крестьян быстро разнесут слухи о жестоком нападении квадов по всей префектуре... А лучше и по соседним. Когда будешь уверен, что народ подготовлен, вводи легионы. Пускай наших солдат встречают, как спасителей. После этого обвини старост мятежных деревень в пособничестве варварам и расправься с ними по своему усмотрению, а на их место назначь преданных людей... Не медли!
   Гонорий обернулся к абиссинцу, стоявшему, скрестив на груди руки.
   - Везувий, подойди!.. Передай страже - пусть Ларгию дадут колесницу с лошадьми из моей конюшни... И пошлют с ним десяток моих людей.
   Абиссинец кивнул и удалился.
   - Ты сможешь так хоть немного выспаться, Ларгий... Пусть твоя охрана останется отдохнуть. Они нагонят тебя позже. Мои люди доставят тебя в Виндобону!.. Что ж, отправляйся! Жду от тебя хороших вестей.
   - Благодарю вас, августейший, - поклонился префект. - Я сделаю все, что в моих силах.
   И он ушел.
   - Везувий, - сказал император вернувшемуся рабу. - Распорядись, пусть мне накроют завтрак прямо здесь.
   - Слушаюсь, господин, - голос абиссинца звучал низко и глухо и, действительно, напоминал клокотание вулкана. - Здесь епископ Кезон. Он просит аудиенции.
   - Отлично! Пусть поставят два кресла. Будем любоваться красотами Рима.
   Час спустя император откинулся в кресле и сыто рыгнул.
   - Кезон, что-то ты сегодня мало ешь... - констатировал он, глядя, как епископ вяло ковыряет пальцами рыбу.
   - Что-то аппетита нет, - пожаловался Кезон. - Правда, я завтракал час назад...
   - Что нового слышно в Риме?
   - Рим славит августейшего императора...
   - Это понятно... Как обстоят дела в общине?
   - Община крепнет и растет. Но проблем хватает...
   - Кругом проблемы... - вздохнул Гонорий и помрачнел, вспомнив визит Ларгия. - Варвары опять чудят на границах... У тебя-то какие проблемы?
   - Доминус, в церковных амбарах скопилось много продовольствия. До следующего урожая мы вряд ли все съедим... Как августейший смотрит на то, что мы займемся торговлей?
   - Церковь займется торговлей... - задумался Гонорий. - Хм. В прежние времена такого не было... А, впрочем, почему бы нет?! И для казны дополнительные поступления...
   Епископ замялся.
   - Августейший, а если церкви сделать послабление и не обкладывать нашу торговлю пошлиной? - сказал он.
   Император поднял брови.
   - Все-таки мы так способствуем укреплению веры... - продолжал епископ. - Особенно веры в императора... Может быть, в виде исключения мы не будем платить налог в казну? Но регулярно станем перечислять некую сумму лично вам, доминус? Или тем лицам, которых вы укажете... А на местах церковь будет оказывать посильную денежную помощь префектам.
   Гонорий встал и немного прошелся, чтобы размяться. Подошел к перилам и посмотрел на площадь.
   - Кезон! Я вижу, кто-то собирает на площади подаяние... Похоже, кто-то из вашей братии.
   Епископ встал рядом с императором.
   - Да, августейший, - сказал он. - Некоторые монахи действительно занимаются сбором средств для храмов.
   - Ох, Кезон, Кезон... - покачал головой Гонорий. - Мне кажется, что скоро ты станешь богаче римского императора!
   - Что вы, доминус! Если сердобольные горожане положат в кружку монаху несколько сестерциев... Разве это доход?
   - Ладно... А над твоим предложение по поводу налогов надо подумать.
   - Августейший! Пожалуйста, подумайте! Ведь эти деньги будут поступать к вам, минуя алчный сенат, который так и норовит растащить их...
   - Занятная мысль... Смотри-ка, кто идет!
   По ступеням дворца тяжело поднимался военный советник Тиберий. Порывы ветра развевали его длинную седую бороду. Через каждые пятнадцать-двадцать ступеней он останавливался передохнуть, устремляя взгляд на верх лестницы.
   - Как раз к обеду поднимется... - сказал император, махнул рукой преторианцам, чтобы те не задерживали советника, и обернулся к рабу. - Везувий, принеси еще кресло и приборы.
   Наконец, Тиберий добрался до вершины и поклоном приветствовал Гонория. Тот жестом предложил гостю сесть, и советник устало опустился в кресло.
   - Позавтракаешь с нами, Тиберий? - спросил император.
   - Благодарю, доминус, не голоден, - ответил советник, тяжело дыша. - Вот от лишнего глотка воздуха я бы не отказался...
   - Воздухом пока не торгую... - рассмеялся император. - Это к Кезону!
   И заметив, что епископ обиженно надулся, дружески похлопал его по плечу.
   - Августейший, я вижу, вы в хорошем расположении духа, - заметил советник.
   - Да, Тиберий, хотя мне все утро пытаются его испортить.
   - Неужели епископ пришел с дурными вестями? - Тиберий изобразил удивление. - Вот уж у кого, мне казалось, проблем вообще не должно быть.
   - Ну, Тиберий! Не глумись над святым отцом! Будь добрым христианином!
   - Добрым? А разве бывают злые христиане, августейший? Я думал, само понятие "христианин" подразумевает...
   - Тиберий пожаловал сегодня утром, чтобы опять поразить нас своей софистикой, - съязвил епископ.
   - Нет, Кезон! - отозвался советник. - Проблем хватает и без софистики!.. Кстати, в Галлии голод из-за прошлогоднего неурожая. А в церковных амбарах, я слышал, гниет зерно... Может быть есть смысл отправить в Галлию несколько караванов с мукой или зерном?
   - Нет, Тиберий! - отрезал епископ. - Неурожай в Галлии - это божья кара за грехи... За попытку бунта трехлетней давности. За нечестивые помыслы! А можем ли мы перечить божьей воле?!
   - Вот вам и "добрый христианин"... - вздохнул советник.
   - Везувий! - Гонорий попытался предотвратить назревающую ссору. - Налей-ка нам всем вина!
   Абиссинец наполнил кубки, и на некоторое время за столом воцарилась тишина. Советник только пригубил и поставил свой кубок с выгравированными сценами из Пунических войн на стол.
   - Тиберий, а куда так неожиданно исчез Маркус? - Гонорий держал кубок в руке и перстни на его пальцах ослепительно сверкали на солнце.
   - Он просил задействовать его для защиты империи, поэтому я отправил его с поручением...
   - С поручением? - император удивленно поднял брови.
   - Да, августейший... Я, как военный советник поручил ему проинспектировать состояние дел в войсках и боевую готовность легионов к возможному нападению.
   - И куда же ты его отправил?
   - Он должен проинспектировать наши северные легионы... Доминус имеет какое-то дело к нему? Простите, я не знал...
   - Нет, советник... Дел у меня к Маркусу нет... Во всяком случае пока. Просто неожиданно вспомнил о его чудесном воскрешении.
   Раб подлил Гонорию и Кезону вина в кубки. Тиберий от услуг Везувия отказался.
   - Тиберий, ты ведь пришел по какому-то делу, - император отхлебнул вина.
   - Да, доминус... - советник на мгновение задумался. - Мне бы хотелось получить кое-какие разъяснения.
   - Я слушаю тебя, Тиберий.
   - Месяц назад в сенате обсуждалось повышение налога за проживание плебеев на территории Рима.
   - Да, припоминаю... - Гонорий вознес глаза к небу. - Был такой налог... И насколько я помню, он получил полное одобрение и поддержку в сенате. Но это же абсолютно логично. Если плебеи не хотят селиться за городской чертой... Если они предпочитают жить под защитой городских стен и римской стражи, то обязаны за это платить. Так мы сможем сделать Рим городом, в котором живут достойные люди. Зачем нам плодить здесь сплошную бедноту? Поэтому нет ничего удивительного, что сенат принял этот закон большинством голосов.
   - Так и есть... Указ о данном налоге был одобрен большинством голосов и, спустя два дня, герольды на всех площадях вещали об этом на улицах города. Но буквально вчера ситуация резко изменилась... Населению сообщалось, что прямым указом императора повышение данного налога было отменено...
   - Тоже верно, - кивнул Гонорий. - Кстати, Тиберий, я думал, что именно ты будешь этим особенно доволен. Ведь это ты так активно выступал против увеличения налога.
   - Я доволен... Мне непонятно одно. Ведь указ был внесен на обсуждение вами, доминус?
   - Мной.
   - А затем, после принятия его сенатом, вами же и отменен... Неужели весь смысл только в том, чтобы народ на улицах кричал: "Да здравствует император!" и поносил сенат?
   Гонорий молчал и рассматривал узоры на своем кубке.
   - Лично я вижу в этом лишь одну цель, - продолжал советник, - залить народу глаза патокой и, пока население Рима восхваляет императора, принять другой, не менее грабительский закон...
   - Это какой же? - Гонорий бросил недобрый взгляд на собеседника.
   - На вчерашнем собрании сената был утвержден, внесенный вами, доминус, указ об обложении налогом всех повозок, въезжающих в город после захода солнца. Сегодня с утра я уже слышал, как герольды на улицах кричат во все горло о новом налоге.
   - И что в нем грабительского, как ты выразился? - император излучал явную неприязнь.
   - Как известно, движение любых повозок в Риме днем запрещено...
   - И сделано это в интересах горожан! - перебил Гонорий.
   - Несомненно... Всем торговцам приходится доставлять свои товары ночью в лавки, пекарни, мастерские и другие заведения. Введение такого налога однозначно вызовет повышение цен на все производимые в городе товары... В том числе, доминус, и на продукты питания. Это сильно ударит по кошелькам плебса... Впрочем, если этот указ будет отменен через неделю, то я готов взять свои слова обратно...
   - Нет, Тиберий, не будет! - жестко сказал император.
   Епископ сидел, как на иголках.
   - Жаль! Очень жаль, доминус! - Тиберий повысил голос. - Раньше, помнится, сенат хотя бы не забывал об интересах плебеев! А сейчас... Впрочем, что можно требовать с сената, если люди избираются туда, не исходя из их прежних заслуг, а по степени родства или дружбы с императором!
   Гонорий вскочил на ноги и швырнул кубок на стол. Остатки вина выплеснулись на белую скатерть. Раб-абиссинец приблизился к столу, готовый выполнить любой приказ императора. Епископ нервно теребил в руках край тоги, ожидая развязки. Но Гонорий уже взял себя в руки. Он повернулся лицом к площади и, не глядя на советника, спросил:
   - У тебя еще есть вопросы, Тиберий?
   - Вопросов больше нет, доминус. Есть маленькая новость... Год назад, согласно вашему указу, с жителей Рима стали брать налог за пользование водой. Деньги, насколько мне известно, планировалось тратить на ремонт акведука... Так вот, с тех пор водопровод ни разу не ремонтировался. Третьего дня в районе садов Помпея смыло пол-улицы. Жители своими силами и подручными средствами залатали прорыв... Теперь у меня все. До свидания, августейший! До свидания, святой отец!
   Тиберий с достоинством поклонился и начал спускаться по лестнице. Император не попрощался с советником. Епископ испуганно покосился на Гонория и решил тоже промолчать. Спустившись на площадь, Тиберий покачал головой и сказал:
   - Не вовремя ты вернулся, Маркус... Ох, не вовремя!..
   И зашагал прочь от дворца.
   Солнце поднялось высоко и стало припекать, поэтому император с епископом поспешили переместиться в прохладу помещений дворца, в небольшую роскошную комнату, где уже был накрыт маленький десертный столик. Расположившись в глубоких креслах, собеседники некоторое время молчали. Гонорий приводил в порядок мысли, а Кезон не осмеливался начать разговор, опасаясь навлечь на себя гнев императора.
   - Старый пень скоро доведет меня до белого каления...- пожаловался император.
   - Почему бы не избавиться от него, доминус? - предложил епископ. - Сенат мутить будет некому...
   - Не все так просто, Кезон... - император поигрывал в руке большим бокалом. - Еще живы многие из тех, кто помнит прежние заслуги Тиберия в войнах против варваров. Поэтому так просто убрать старого маразматика нельзя. Нужен хороший повод, чтобы ни у кого не возникло никаких вопросов. Ты же знаешь, что процесс идет в нужном направлении. Я хорошо подчистил сенат...Теперь большинство сенаторов - это верные мне люди. Ничего, Кезон, скоро и время Тиберия придет. На границах неспокойно. Любой крупный прорыв варваров можно будет списать на военного советника.
   - Отличная мысль, августейший! - воодушевился епископ. - А на его место я бы посоветовал одного моего знакомого...
   - А на его место, - перебил Гонорий, - встанет один из моих двоюродных племянников.
   - Ваш выбор всегда верен, доминус... - разочарованно вздохнул епископ. - Правильно! Надо омолаживать сенат. А от таких старых маразматиков следует избавляться!
   - Хотел в будущем месяце протолкнуть еще один налог... - задумался император. - Впрочем, не будем торопить события... Месяц - большой срок. Все еще может измениться. Например, кто-нибудь может умереть... Хотя о чем я?... Я же говорю с наместником Бога на земле, и его могут разгневать мои слова, правда Кезон?
   Епископ сложил ладони лодочкой и возвел очи к небу.
   - Смерть во благо империи не может быть злом... - сказал он. - Я бы даже мог назвать это богоугодным делом.
   - Вот как! - усмехнулся император. - Значит, я могу рассчитывать на то, что ты отпустишь мои грехи, святой отец?
   - О, августейший! Разве можно назвать грехами те разумные компромиссы, на которые вам приходится идти ради благополучия и величия империи! Только самые близкие и преданные ваши подданные в состоянии оценить ту беспримерную борьбу, ведомую вами с ее явными и скрытыми врагами!
   И Кезон почтительно склонил голову перед императором...
   ... Тиберий не спеша миновал Форум и двигался по длинной аллее, засаженной липами и дубами. Здесь еще было не так многолюдно, как становилось к вечеру, когда жара немного спадала. "Хоть бы ветерок подул", - подумал советник и распахнул тогу, не решаясь сбросить ее совсем и остаться в одной тунике. Он остановился, чтобы немного передохнуть. Мальчишки катили по улице большую незапечатанную бочку, в которой сидел один из них и отчаянно вопил, то ли от страха, то ли от удовольствия. Тиберий усмехнулся в седую бороду и отправился дальше, шаркая сандалиями по булыжной мостовой. На мосту Цестия он снова остановился для отдыха и оперся на каменные перила, глядя на мутные зеленоватые воды Тибра. Над рекой дул ветер и приносил немного прохлады. Правда, когда его порывы стихали, от воды исходило достаточно заметное зловоние. Римляне сюда сливали все отходы. Но коренного жителя города этот запах вряд ли мог смутить. Поэтому советник спокойно отдыхал, чуть свесившись над водой. И не заметил, как сзади быстро подошел человек. Сквозь одежду Тиберий почувствовал касание острого предмета и понял, что это лезвие кинжала.
   - Молчи и слушай старик... - негромко сказал незнакомец. - И не вздумай обернуться.
   - И не собираюсь... - спокойно сказал советник. - Вид, который открывается с этого моста гораздо больше радует взгляд...
   - Заткнись, если хочешь жить...
   - Если бы ты хотел меня убить, то убил бы сразу, - усмехнулся Тиберий. - А раз не убил, значит, хочешь поговорить. А если я заткнусь, то какой же разговор?..
   - Будешь отвечать на мои вопросы, - пояснил незнакомец. - А твой старческий треп мне совершенно не интересен.
   - Вопросы?! - советник повысил голос. - Посмотрим, будут ли достойны твои вопросы моих ответов! И пока я жив, не забывай, что я сенатор и разговаривать со мной надо с должным уважением, пусть не к сану, так к возрасту... А если у тебя на это не хватает ума, то посоветуй своему хозяину, чтобы в следующий раз прислал кого посмышленей...
   - Ты так уверен, что будет следующий раз? - злобно прошипел собеседник.
   - Я уверен только в том, что беседа с таким невеждой не доставляет мне никакого удовольствия... Что тебе надо?
   - Где Маркус?
   - Маркус? - Тиберий сделал удивленное лицо. - А кто такой Маркус?
   - Не прикидывайся дураком! - человек наклонился к самому уху советника и принял более непринужденную позу, встав почти рядом с Тиберием и спрятав кинжал у того под одеждой. По мосту шли две женщины и несли большие глиняные кувшины. Со стороны могло показаться, что беседуют два приятеля, причем один дружески обнимает другого. Сенатор смотрел вниз с моста. Под мостом на неширокой отмели шныряли крысы.
   - Повторяю свой вопрос - "Где Маркус?" - снова спросил незнакомец, когда женщины покинули мост и удалились на достаточное расстояние.
   - Так, какой из Маркусов тебя интересует? - спросил Тиберий. - Я знал одного Маркуса, который был конюхом, другого - лодочника, третьего...
   - Маркус - бывший командир преторианцев императора...
   - Ах, этот?! - удивился советник. - Знаю, знаю. Он уехал...
   "Похоже, мерзавца хорошо проинструктировали, кого искать, - подумал Тиберий. - Но кто же его хозяин? У меня два варианта..."
   - Ты издеваешься надо мной? - вскипел незнакомец. - Куда уехал?!. Ты дождешься старик, что мне придется выпустить тебе кишки!
   И тихонько кольнул острием кинжала советника. Тиберий вздрогнул.
   - Чуть пониже, пожалуйста... - попросил он. - Там так чешется... Последнее время, видимо, стало модно выпускать кишки. Вот и Маркус мне сказал - поеду, говорит, выпущу кишки одному старому другу!
   - Кому?
   - Я буквально час назад императору подробно рассказал, куда и зачем поехал бывший преторианец...
   Незнакомец задумался.
   "Ну вот, - подумал Тиберий. - Теперь ты начал немного шевелить мозгами. Интересно, какие тебе удастся сделать выводы из полученной информации? Боюсь, что никаких... Слишком туговат умишком. А вот мне твоя задумчивость подсказывает, что ты, друг мой, похоже, вхож к императору, только не успел его еще навестить..."
   - Императору? И что ты ему рассказал, старик? - спросил незнакомец.
   - Что Маркус поехал в Аквилею, выпускать кишки тамошнему префекту Теренцию... А разве не он тебя прислал? - он повернул голову и посмотрел на собеседника. Лицо того было достаточно непримечательным, если не считать, что у незнакомца не хватало левого глаза, а на месте правого уха красовался неопределенной формы обрубок.
   "Красавец! - подумал сенатор. - Вот кого было бы легко найти..."
   - Я говорил тебе - не оборачиваться!..
   - Слушай, друг, - сказал Тиберий. - Маркус уехал недели две назад, и я думаю, что кишки твоего хозяина уже высохли... Так что может тебе пора искать нового? Я не слишком богат, но сердце у меня на редкость доброе. К тому же, к одноглазым и одноухим я всегда питал странную симпатию. Так что, если понадобятся денежки...
   - Смотри, старик! - с угрозой прошипел незнакомец. - Если обманул - я найду тебя!
   И стремительно зашагал прочь.
   - Как все мельчает, - усмехнулся Тиберий. - Даже шпиона нормального не могут подослать... Прислали какого-то недоумка... Эх, Теренций, Теренций, любишь ты окружать себя идиотами...
  
  
   ГЛАВА 7.
  
   Красно-бурая пыль клубилась над дорогой. Ветер дул в спину, и его резкие порывы постоянно пытались замести и лошадь, и всадника пылью. Поэтому Маркус старался двигаться быстрее, пуская коня рысью и, лишь изредка, в больших низинах переходил на шаг. Маленькие перелески, попадающиеся по дороге, он преодолевал галопом, помня предостережения Тиберия о возможной засаде. Для ночлега Маркус предпочитал маленькие деревушки, отвергая города. Слишком уж велик в них был риск нарваться на какого-нибудь старого знакомого. Дорога была достаточно оживленна, на ней часто попадались торговые караваны, направляющиеся из центральных провинций Италии в Далмацию или Византию в обход Адриатического моря. При встречах с караванами или всадниками, двигающимися обычно небольшими группами, Маркус прикрывал лицо платком либо плащом, в зависимости от погоды. Впрочем, после Аквилеи торговцы и путешественники встречались все реже и реже. Саму Аквилею, как настаивал Тиберий, Маркус миновал, обогнув город по дуге, вне крепостных стен. Хотя, чувствовал, что хочет, очень хочет увидеть Луциллу. Прежней симпатии к ней он давно уже не испытывал, но вот желание узнать, что сталось с ее ребенком... Его ребенком... Желание и одновременно боязнь, что новости могут оказаться неутешительными.
   "Ладно, - думал Маркус, - потом обязательно найду время, чтобы узнать о судьбе ребенка... Я много лет провел, скитаясь бесцельно, но теперь у меня есть цели, и первая из них - это выполнить поручение человека, который мне доверяет, и которому могу доверять я. И подвести его я просто не имею права".
   Уезжая из Рима, он не мог не навестить свой прежний дом, расположенный около терм Диоклетиана. После исчезновения Маркуса дом быстро нашел новых хозяев. Та же участь постигла и его небольшое поместье к востоку от Рима.
   Маркус постоял в тени развесистого дуба напротив дома, понаблюдал за незнакомыми людьми, которые в нем теперь жили. Без обиды, но с чувством горечи оттого, что в империи не осталось даже клочка земли, который он мог бы назвать своим. Впрочем, Тиберий обещал, что поможет ему вернуть прежние владения.
   "Маркус, - сказал ему советник, - я предполагал, что ты можешь вернуться в империю... Правда, я надеялся, что времена для этого будут более благоприятными, чем нынешние. Но - судьбу не выбирают. Твой отец был мне хорошим другом и мне больно видеть, что его сын, столько лет верно служивший Риму, остался с пустыми руками... И, поверь, я приложу все силы, чтобы ты смог вернуть, если не все, то хотя бы большую часть, хотя бы этот дом, который всегда принадлежал твоей семье. Император не будет чинить препятствий, в этом я уверен. Но сейчас все мои помыслы связаны с тем, как спасти империю от надвигающейся беды... Варвары не пойдут воевать зимой. Если мы сможем спокойно пережить это лето, то уже осенью, я думаю, мы вернем твой дом, а может и поместье".
   В тени дуба Маркус простоял целый час. Он вспоминал отца, его лицо с большим шрамом от галльской стрелы, пробившей ему щеку и выбившей половину зубов. Отец учил его военному ремеслу, нападению и защите, владению мечом, боевым топором, дротиком и луком. Его лицо всегда такое суровое, озаряла немного кривая от шрама улыбка, когда после занятий они сидели на лавке под деревом во дворе. Мать Маркус не помнил, она умерла, когда ему не было и четырех лет. Тогда эпидемия унесла очень много жизней, но мальчика и его отца болезнь миновала. Еще был пес... Здоровенный лохматый пес, который всегда сопровождал маленького Маркуса и его друзей в прогулках по городу. С этим псом не страшно было лезть в катакомбы, и он с друзьями облазил их все, изредка натыкаясь в подземелье на человеческие кости. Чьи это были кости никто толком не знал, но рассказывали всякие легенды о подземных пожирателях... Было жутковато, но от этого становилось еще интереснее... Потом пес заболел, начал волочить задние лапы и больше не мог ходить. Маркус носил ему воду и еду, сидел рядом и гладил по пушистому загривку. Когда пес умер, они с отцом отнесли его за городскую стену и похоронили. Отец сказал, что воины не плачут, даже когда теряют самых лучших друзей во время битвы. И Маркус крепился... Он терпел весь день, а вечером, не выдержав, убежал под один из мостов Тибра и там, в одиночестве, дал волю чувствам. Уже потом, повзрослев, теряя друзей в схватках с варварами, он научился оплакивать их молча и без слез...
   Когда Маркусу исполнилось семнадцать, не стало и отца. Поговаривали разное, но отец "сгорел" буквально за три дня. Тиберий как-то намекнул, что отца, возможно, отравили, но проверить это не удалось. К этому времени Маркус уже поступил на военную службу в легион и принял первое боевое крещение в северных отрогах Альп в битве с варварами. Служба давалась ему легко, из большинства стычек он выходил практически невредимым, за что не переставал мысленно благодарить отца. Дослужившись до звания центуриона, начав командовать когортой, Маркус неожиданно получил приглашение поступить в личную охрану императора, к чему, видимо, приложил руку Тиберий.
   И еще он вспомнил, что в детстве, когда друзья его мечтали о боевых подвигах, громких победах, он сам почему-то больше думал о своей будущей семье, многочисленных детях, которых он будет, так же, как его отец, учить управляться с оружием... Но вот так вышло, что битв и подвигов в его жизни было с лихвой, а вот с семьей как-то не сложилось. И тогда Маркус горько усмехнулся, глядя, как по двору его бывшего дома бегает гурьба чужих ребятишек...
   Кроме сопроводительного письма Тиберий снабдил его в дорогу внушительных размеров мешочком с деньгами и целой кучей полезных советов.
   "Никогда не забывай, Маркус, - сказал советник, - что с той же секунды, когда ты появился на глазах у императора, на тебя началась охота. Гонорий не будет защищать тебя, несмотря на все твои прошлые заслуги, не такой он человек... К сожалению... А недруг твой силен и опасен. Он ничего не забывает и ничего не прощает. Поэтому будь бдителен, если хочешь когда-нибудь вернуться в свой дом. И если разразится война, помни, что можешь получить удар не только спереди, но и сзади. А когда вернешься, мы с тобой вместе попробуем что-нибудь придумать, как обезопасить тебя..."
   После Аквилеи, останавливаясь в деревнях, чтобы поесть или переночевать, Маркус понемногу расспрашивал крестьян о том, не появлялись ли в их краях варвары. Но здесь пока все было спокойно. Вот ближе к северным границам империи готы и маркоманы периодически приходили поразбойничать, хотя и небольшим числом.
   Ветер понемногу стих и Маркус пустил коня шагом, чтобы не переутомлять его без лишней необходимости. Весна заканчивалась, лето стремительно наступало, и луга благоухали пышным многоцветьем. Над цветами порхали бабочки, стремительно мелькали стрекозы и жужжали пчелы и шмели. Дорога была пустынна, и неторопливый ход коня снова погрузил всадника в размышления.
   "Что дальше? - думал Маркус. - Будет война или не будет?.. Что потом?.. Поступить опять на службу к императору? Нужен ли Гонорию мой опыт? Империя больше заинтересована в молодых бойцах, а мое время уходит... Да и что я могу еще делать кроме как воевать? В Киренаике, Финикие, Египте я только и занимался тем, что воевал. В Египте даже предлагали остаться командовать гарнизоном... Нет, все же служить наемником на чужой земле это не по мне. Хотя бы умирать надо на своей родине. Служить императору?.. Тиберий поможет, конечно, но и Тиберий не вечен. А с его взглядами и прямотой... Видно, авторитет старого вояки еще силен, если он до сих пор в сенате и до сих пор жив. Но позволит ли мне Теренций спокойно служить?.. Это вряд ли... Завести, в конце концов, семью... И получить удар кинжалом в темном переулке или яд в кубке... А может поселиться в какой-нибудь отдаленной деревушке, жениться на селянке поопытнее и разводить коз?"
   Маркус невесело усмехнулся и взмахнул рукой, отгоняя назойливых слепней.
   "Нет! Хватит скрываться... Столько лет провести в бегах и снова прятаться? Я - римлянин и мое место в Риме. Пусть даже это поможет моим недругам расправиться со мной, но прятаться я больше не намерен. Пусть даже вместе со мной угаснет мой род... Стоп... Вот род пока хоронить не будем. Я не могу подвести Тиберия и до осени, как и обещал ему пробуду в восьмом легионе, а потом... Уж, не обессудь, Тиберий! Я все-таки заявлюсь в Аквилею и постараюсь разузнать, что сталось с моим ребенком. Может быть еще рано хоронить мой род... А это еще, что такое?!"
   Далеко впереди практически поперек дороги стояла перекошенная повозка, с двумя впряженными лошадьми, рядом с которой молодой человек орудовал с длинной дубиной в руках, зачем-то подсовывая ее под экипаж. На траве около повозки валялись несколько массивных тюков, и стояла стройная темноволосая девушка.
   Маркус рысью подъехал поближе. Молодой человек бросил дубину и вынул из повозки меч. Маркус поднял вверх руку, показывая, что не собирается нападать. Только теперь он заметил, что девушка опирается на большое тяжелое колесо. Видимо, на неровной дороге повозка наехала на кочку и крепежи не выдержали. Теперь парень пытался с помощью рычага поднять телегу, предварительно разгрузив ее, но безуспешно.
   - Помощь нужна? - крикнул Маркус.
   - От помощи я бы не отказался, - сказал молодой человек. - Чертова колымага!.. Никак не подниму...
   Маркус спрыгнул с коня.
   - Давай мне рычаг, - сказал он, - а сам попробуй надеть колесо на ось. Девушка, боюсь, может не справиться.
   - Повозка тяжелая... Может вдвоем? - засомневался парень.
   - Если у меня не выйдет, тогда вдвоем попробуем...
   И Маркус изо всех сил надавил мощным плечом на рычаг. Повозка приподнялась на нужную высоту, и молодой человек поставил злополучное колесо на место.
   - Уф, - сказал он, закрепляя колесо на оси и приматывая его толстыми кожаными ремнями. - С меня семь потов сошло... А ты силен, дружище!
   - Маркус... Меня зовут Маркус.
   - Я - Гай, а это - Корнелия.
   - Спасибо, Маркус, - улыбнулась девушка. - Мы уж думали, что придется заночевать здесь, в поле.
   - Не самое лучшее место для ночлега, - улыбнулся в ответ Маркус. - Даже при наличии защитника.
   - Это точно! - подтвердил Гай, закончив возиться с колесом и загружая тюки в повозку. - Кстати, Корнелия, пока мы тут возились, по-моему, наступило время обеда...
   - Тем более после такой работы надо восстановить силы, - согласилась девушка. - Маркус, надеюсь, ты не откажешься пообедать с нами?
   - С удовольствием, - Маркус привязал повод коня к повозке.
   Корнелия расстелила сукно на траве и быстро разложила на нем мясо, хлеб и распечатала кувшин с вином. Маркус невольно залюбовался девушкой. Даже здесь, в поле, среди примятой травы ее движения были почти грациозны. Чуть выше среднего роста, стройная, в белоснежной тунике, спускавшейся немного ниже колен, она словно была олицетворением молодости и красоты. Вполне созревшая фигура должна была, несомненно, привлекать к себе взоры мужчин. Красивое лицо с мягкими чертами было не похоже на традиционные лица римлянок с острыми, порой грубыми чертами.
   - Путешествуете? - поинтересовался Маркус, немного утолив голод.
   - Нет, - девушка покачала головой, старательно пережевывая кусок мяса. Затем отхлебнула из глиняной кружки. - Везем ткани в Сисцию.
   - Торгуете тканями?
   - Нет, это образцы. Наше дело - договориться с тамошними торговцами о ценах, а торговать поедут уже другие...
   - А, понятно. Значит вы торговые агенты... Ну и как, выгодно сейчас продавать ткани?.. В Византии, я слышал, делают хорошие деньги на шелке, который привозят с востока.
   - Не знаю насколько выгодно...
   - Как это? - удивился Маркус. - Заключаете торговые сделки, а доход не получаете?
   - Отец отправляет караваны и доход считает он... С Византией он торгует по морю.
   - Отец?.. И отец использует дочь в качестве торгового агента? Я-то поначалу подумал, что вы на пару работаете...
   Маркус покачал головой. "А девушка-то явно не из плебса, - сделал он вывод, глядя на Корнелию. - Туника не дешевая, да и манеры не крестьянские. Паренек-то попроще..."
   - Да мне и самой нравится путешествовать... - девушка немного смутилась, и Маркус заметил это. - Все интереснее, чем сидеть дома в четырех стенах... Тем более - со мной Гай! Мы с ним уже столько городов объехали! Не знаю, как бы я без него справлялась.
   - Супруг? - улыбнулся Маркус.
   - Гай мой друг! - девушка с признательностью посмотрела на молодого человека. Маркусу показалось, что в этом взгляде была не только признательность.
   - Еще не замужем? - поинтересовался он.
   - Пока нет... - Корнелия неожиданно помрачнела.
   Видя, что эта тема неприятна девушке, Маркус попытался сменить ее.
   - Сегодня до Сисции, наверно, уже не доедете.
   - Сегодня и не рассчитывали... - Корнелия покачала головой. - А тут еще это колесо... Да нам не привыкать. Нам бы только до жилья какого-нибудь добраться. Мы даже в лесу как-то ночевали.
   - Не страшно в лесу-то?
   - С Гаем - нет, - девушка посмотрела на парня, который уже поел и счищал грязь с лошадей. - Он у меня и защитник, и лекарь...
   - Ну, здесь деревень полно, так что в лесу ночевать не обязательно... А откуда едете?
   - Из Аквилеи, - Корнелия взяла кувшин и подлила Маркусу вина.
   - Из Аквилеи? Давно не был в вашем городе.
   - Ты разве не оттуда едешь?
   Маркус усмехнулся.
   - Нет, в сам город не заезжал...- сказал он. - Там префектом по-прежнему Теренций?
   - Да... - девушка опустила глаза. - Это мой отец.
   - Отец?! - Маркус едва не подавился куском хлеба.
   - Да, а что? - Корнелия удивленно смотрела на собеседника. - Тебя удивляет, что дочь префекта занимается торговлей?
   Маркус словно онемел. Он во все глаза смотрел на девушку. Та немного смутилась, и Маркус взял себя в руки, чувствуя, что неловкая пауза затягивается.
   - Нет, нет... Просто, когда-то давно я знал Теренция, но... Уже много лет его не видел... С тех пор, как он женился на Луцилле...
   - Да, Луцилла - моя мать...
   - Корнелия... - Маркус с трудом скрывал волнение. Он словно боялся развеять последние сомнения. - Корнелия, сколько тебе лет?
   - Семнадцать... Маркус, тебе нехорошо?!
   Маркус действительно сильно побледнел и чувствовал, как по лбу стекают капельки пота. Гай оставил лошадей и подошел к нему.
   - Что с тобой? Проблемы со здоровьем?
   - Нет, нет... - Маркус махнул рукой. - Все нормально... Жаркий день, длинная дорога...
   - А тут мы еще со своей телегой, - посочувствовал Гай. - Ты в порядке, дружище? Я, конечно, не лекарь, но при случае...
   - Нет, спасибо, - Маркус справился с волнением и улыбнулся. - Я в полном порядке, Гай!
   "Господи, - воин смотрел Корнелии в лицо, - вот теперь действительно я вижу знакомые черты... А ведь она похожа на Луциллу... Очень похожа! Как я мог не заметить сразу?"
   - Маркус... - девушка тоже смотрела ему в глаза. - У меня такое чувство, что твое лицо мне знакомо... Мы не встречались раньше?
   - Нет, Корнелия... - Маркус смущенно отвел глаза. - Меня очень долго не было в империи. Я много лет странствовал по другим странам...
   - Как долго?
   - Семнадцать лет...
   Он поднял голову, и их глаза встретились.
   - Странно... - задумчиво начала девушка. - Мне казалось...
   - Надо ехать! - прервал ее Маркус и поднялся. - Иначе вы не доберетесь до жилья засветло. А ночевать в лесах сейчас очень опасно.
   Девушка быстро собрала остатки еды и залезла в повозку.
   - Корнелия, дальше ты поведешь лошадей? - улыбнулся ей Гай.
   Маркус вопросительно посмотрел на девушку. Та покраснела.
   - Гай учил меня управлять повозкой... - пояснила она. - И у меня получалось, правда, Гай? Но потом я проглядела ту злополучную рытвину... И мы остались без колеса.
   Маркус рассмеялся. Девушка вздохнула.
   - Так что дальше я пока не поведу, пожалуй... - она устроилась поудобнее в повозке.
   Гай взял в руки вожжи, и экипаж, поскрипывая, тронулся с места. Маркус вскочил на своего коня и ехал рядом с повозкой. Погода стояла хорошая, тент был убран, и ничто не мешало вести беседу.
   - А ты куда отправляешься, Маркус? - спросила Корнелия. - Если, конечно, не секрет...
   Маркус на мгновение замялся, вспомнил предостережение Тиберия, но обманывать девушку ему не хотелось. "Прости меня, сенатор, - подумал он. - Но врать ей я не могу. И спасибо тебе, Тиберий. Кто же знал, что на этой дороге я встречу... Господи, я сам не могу в это поверить... Спустя столько лет, вот так просто..."
   - Я еду в Сирмий... Так что, до Сисции вполне могу вас проводить, если вы не против... Хотя времена сейчас беспокойные и не каждому попутчику стоит доверять.
   - Ну, на грабителя ты не похож, - рассмеялся Гай. - То, как ты ловко поднял эту колымагу, убеждает меня в том, что при желании давно мог бы с нами расправиться...
   - Мы раньше всегда путешествовали втроем, - вспомнила Корнелия.
   - А кто был третьим? - спросил Маркус.
   - Моя служанка - Фаустина.
   "Фаустина! - подумал Маркус. - Припоминаю! Это та служанка, которая в свое время передавала от меня послания Луцилле. Вот с кем бы я с удовольствием поболтал".
   - А что случилось с Фаустиной? - спросил он. - Или префект нашел для нее другую работу7
   - Фаустина встретила брата, - вздохнула Корнелия, - бывшего легионера... У него свой клочок земли в Далмации. И Фаустина осталась помогать ему по хозяйству... Что ж, я могу ее понять.
   - Тебе очень не хватает ее, Корнелия? - Маркус заметил, что девушка расстроилась.
   - Очень... Знаешь, я так привыкла к ней, ведь она нянчила меня с самого раннего детства... Я только потом поняла, что не всегда была справедлива к ней, порой вообще грубила...
   - Это обычное дело, - сказал Маркус. - Отношения господ и слуг...
   - Ты считаешь это правильным? - девушка пристально посмотрела на собеседника. - Разве христианское учение не говорит, что Бог создал человека по своему образу и подобию? Разве перед Богом мы не равны все? Слуги и господа?..
   - Перед Богом?.. - усмехнулся Маркус. - Перед Богом все равны, конечно... А вот друг перед другом... Разве все христианские священники относятся к остальным людям, как к равным? Разве они готовы поделиться с нищим последним куском хлеба?.. А твой отец... Корнелия, как он относится к слугам и рабам? Всегда ли он милосерден к ним? А мать?
   Девушка помрачнела. Маркус заметил это.
   - Извини, Корнелия... - сказал он. - Я не хотел тебя обидеть... Конечно, с моей стороны несправедливо говорить тебе такие вещи о твоих родителях...
   - Я не обиделась, Маркус... Просто вспомнила одну неприятную историю...
   Повозка въехала в лес. Маркус прекратил разговор и внимательно осматривался по сторонам. Но все было спокойно, только птицы перепархивали с ветки на ветку. На обочине валялась мертвая лошадь с торчащей из шеи стрелой. Мерзкий запах гнили разносился по округе. Корнелия только глянула и сразу в ужасе отвела глаза, и прикрыла рот ладонью.
   - Не задерживайтесь. Я догоню, - сказал Маркус Гаю и спрыгнул на землю. Повозка покатилась дальше, а Маркус внимательно осмотрелся по сторонам и пригляделся к следам на земле. Ведя лошадь в поводу, он углубился в чащу и вскоре обнаружил труп мужчины с отрубленной головой.
   "Знакомый почерк, - подумал Маркус. - О! Да они пытали его!. Нога обгорела... А вот и кострище. Интересно, что они пытались у него выведать... И как только угораздило этого бедолагу путешествовать здесь в одиночку... Черт! А проклятый Теренций додумался отправить Корнелию в эти края! И в качестве охраны послал с ней одного неопытного юношу..."
   Он вернулся на дорогу и, сев на лошадь, догнал повозку.
   - Что там произошло, Маркус? - спросил Гай, оглядываясь.
   - Там в лесу труп человека... Или я сильно ошибаюсь, или здесь не слишком давно промышляли готы.
   - Готы?! - вскрикнула Корнелия. - Несколько недель назад мы с Гаем наткнулись на них... Они сожгли деревню и убили жителей. Мы едва успели спрятаться в лесу.
   - Значит, они появились уже и здесь... - Маркус задумался. - А ведь до границ империи отсюда довольно приличное расстояние. Неужели они настолько осмелели, что позволяют себе забираться так далеко?.. Нехороший знак, очень нехороший. Мне кажется, что куча сукна не стоит жизни двух молодых людей.
   - Ты думаешь ситуация настолько опасна? - Гай взглянул на Маркуса.
   - Возможно, что даже опаснее, чем мне кажется... Корнелия! Гай! Послушайте! Вы не хотите вернуться назад, в Аквилею? Боюсь, что ситуация обостряется с каждым днем. В последнее время все активнее ходят слухи, что варвары готовят вторжение.
   - Вторжение... - девушка с сомнением покачала головой. - Но отец ничего не говорил, ни о каком вторжении. Может быть, он ничего не знает? Ведь он префект большого города и до него наверняка дошли бы такие слухи.
   Гай остановил повозку и посмотрел на Корнелию.
   - Но ведь и раньше... - неуверенно сказала она. - Раньше они тоже периодически нападали на селения... Отец сказал...
   - Твой отец, как мне кажется, слишком сильно рискует тобой! - резко сказал Маркус.
   Девушка угрюмо молчала, опустив голову.
   - Корнелия, прости... - смягчившись, начал Маркус. - Я не слишком силен в политике, но люди поумнее меня говорят, что варвары активно готовятся к войне. Напасть они могут в любой момент и, когда их орды вторгнуться в империю, вы уже можете не успеть вернуться.
   - Но что скажет отец, если мы не отвезем ткани в Сисцию...
   - Я не думаю, - сказал Маркус, глядя в землю, - что какие-то торговые дела для него важнее дочери...
   "Маркус, Маркус... - подумал он. - Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Но разве в моей власти заставить их повернуть назад?.. Черт, и мне придется их оставить после Сисции..."
   Корнелия посмотрела на Гая. Тот пожал плечами.
   - Маркус... - нерешительно начала она. - Они ведь приходят и уходят. Иногда готы сами, иногда их соседи доходят даже до Аквилеи... Но это не значит, что мы должны запереться в городе и не показывать носа оттуда...
   - Все верно... Но я говорю о том, что если начнется масштабная война...
   - Если начнется такая война, мы можем не спастись и в Аквилее... - девушка повернулась к Гаю. - Сколько нам осталось до Сисции?
   - День пути, - ответил молодой человек.
   - То есть мы потеряем от силы два дня, - Корнелия задумалась. - Маркус, мы больше чем на день в Сисции не задержимся... Может быть стоит рискнуть?
   - Решать тебе, - Маркус вздохнул. - К сожалению, на обратном пути в Аквилею я не смогу вас проводить... Я поеду дальше в Сирмий.
   - Да мы и не можем требовать, чтобы ты провожал нас... Мы возим ткани уже три года, и пока все обходилось. Даст Бог и в этот раз... Гай, а ты как думаешь?
   - Я бы предпочел, чтобы ты была в безопасном месте, - ответил молодой человек. - Но в данной ситуации, мне кажется, можно рискнуть. Мы почти у цели.
   - Хорошо, - сдался Маркус. - Тогда не будем терять времени. Едем!
   К вечеру они нашли подходящую деревушку и остановились в ней на ночлег. Маркус настоял, чтобы они с Гаем дежурили ночью по очереди, опасаясь пропустить неожиданное нападение. Гай саркастически улыбнулся, но согласился. Маркусу показалось, что попутчики считают, будто он немного помешался на готах, но разубеждать их не стал.
   "Пусть лучше думают, что я свихнулся, - решил он, - главное, чтобы не теряли бдительности".
   Маркус дежурил первым. Он расположился в кустах около повозки, и в наступивших сумерках его почти не было заметно.
   Уже почти стемнело, когда раздался стук копыт на дороге и в деревню въехали два всадника. Они остановились, огляделись по сторонам, видимо, тоже намереваясь здесь заночевать, и направились к соседнему дому. Навстречу им вышел крестьянин, с которым незнакомцы быстро сторговались о постое. Маркус внимательно наблюдал за ними из-за полуразвалившегося забора. Разговора слышно не было, но по характерным жестам Маркус догадался, что гости интересуются, не остановился ли еще кто в деревне. Его догадку подтвердил крестьянин, который рукой указал на дом, где расположились на ночлег Гай и Корнелия. Маркус укрылся за деревом и обнажил меч, когда увидел, что незнакомцы, крадучись, приблизились. Они аккуратно заглянули в окна и тщательно осмотрели повозку, после чего некоторое время совещались вполголоса. Затем удалились в свой дом. Маркус убрал меч.
   "Либо это простая осторожность, - подумал он, - либо эти люди кого-то выслеживают. Уж не меня ли? Как бы мне не стать опасным попутчиком для Корнелии... Хотя, если это люди Теренция, то они вполне могли ее узнать, если, конечно, разглядели в такой темноте".
   Ночь выдалась ясная, лунная, и Маркус провел ее, сидя на бревне в тени большого дерева. Ложиться он не осмелился, чтобы невзначай не задремать. Но все было тихо. Луна светила ярко, заливая серебристым светом окрестности. Дом был хорошо освещен, и Маркус не сомневался, что сразу заметит, если кто-то попытается в него проникнуть. Едва начало светать, он разбудил попутчиков. Пока Гай запрягал лошадей и ругался шепотом, что его не подняли на дежурство, Маркус поведал Корнелии о таинственных соседях.
   - Поэтому, я думаю, что лучше выехать пораньше, пока они спят, - сказал он. - Если вы не против, позавтракаем по дороге.
   Расплатившись с заспанным хозяином, они двинулись в путь, перекусывая на ходу.
   - Маркус, почему же ты меня не разбудил ночью? - ворчал Гай.
   - Я хочу, чтобы ты сохранял свежую голову. Вам лучше побыстрее добраться до Сисции.
   - Маркус, тебе бы тоже поспать не мешало, - сказала Корнелия. - На этих тюках ты можешь вполне комфортно устроиться.
   - Здравая мысль! - согласился Маркус. Он привязал коня к повозке сзади и, расположившись на тканях, быстро уснул, предупредив, чтобы при малейшей опасности его сразу разбудили. Гай гнал лошадей вперед, Корнелия поглядывала назад, и к полудню повозка вкатилась на улицы Сисции. Здесь было довольно многолюдно. Крестьяне привозили свои товары на рынок, где продавали их перекупщикам. Многочисленные покупатели, в основном, женщины, толпились у прилавков, прицениваясь и торгуясь. Гай подогнал повозку к рынку, и Маркус выбрался наружу.
   - Постарайтесь не задерживаться здесь надолго, - сказал он, отвязывая коня. - Решайте все вопросы с торговцами и отправляйтесь обратно... Гай, особенно будь осторожен в лесах, проезжай их без остановок, не задерживайся ни на минуту.
   Маркус повернулся к девушке, которая тоже выбралась из повозки.
   - Корнелия... - он на секунду замялся. - Корнелия, я очень сожалею, что не могу проводить вас до Аквилеи. Я дал слово одному человеку, что выполню его поручение в Сирмии...
   - Не волнуйся, Маркус, - она посмотрела ему в глаза. - Все будет нормально. Спасибо тебе за помощь.
   - Корнелия, Гай... Пусть Боги хранят вас... - он тяжело вздохнул, сел на коня и быстро поскакал прочь. Местные жители с опаской уступали ему дорогу. Едва он скрылся из виду, с той стороны, откуда они недавно прибыли в город, показались два всадника. На взмыленных лошадях они доскакали до рынка и спешились около повозки, заметив Корнелию и Гая. Если бы Маркус задержался на минуту, он узнал бы ночных незнакомцев. Теперь при дневном свете были хорошо видны их обветренные, покрытые густой щетиной и дорожной пылью лица. Корнелия, бросив быстрый взгляд, определила в них людей Теренция, которых неоднократно видела в доме отца.
   - Здравствуй, Корнелия, - сказал один из них, не обращая внимания на Гая. Как вы быстро уехали утром из деревни... Нам так и не удалось пообщаться.
   Девушка сделала удивленные глаза.
   - Пообщаться?.. Я не знала... Иначе бы мы вас обязательно подождали. Тем более, говорят, что на дорогах небезопасно. Ведь отец послал вас для нашей охраны?
   Собеседник замялся.
   - Префект послал нас... В общем, мы ищем одного человека. Крестьяне в деревне описали нам вашего попутчика. Очень похож... Кстати, как его звали?
   - Его зовут Маркус, - сказала Корнелия.
   Сыщики переглянулись.
   - Маркус! Он-то нам как раз и нужен!
   - Зачем? - удивилась девушка.
   - Он старый знакомый префекта. И Теренций очень хочет с ним повидаться...
   - К сожалению, он уже уехал.
   - Да, действительно, очень жаль, что мы его не застали... А куда он отправился?
   Корнелия задумалась. Собеседники ожидали ее ответа с явным нетерпением.
   - Да, он говорил, что едет по делам... В Нарону.
   - В Нарону?.. Ты не ошибаешься?
   - Нет... Он проводил нас до Сисции и уехал.
   Один из сыщиков обратился к молодому человеку.
   - Эй, парень, как тебя... Она не лжет?
   - Корнелия! - Гай выглядел обиженным, - тебе надо поговорить с отцом. Если у этих господ хватает наглости оскорблять дочь префекта подозрениями во лжи...
   - Заткнись, плебей! - незнакомец был взбешен. Он угрожающе положил руку на рукоять меча.
   - Значит, так! - зазвенел голос девушки. - Если у вас, господа, больше нет к нам вопросов, то я попросила бы, лишить нас вашего общества. Мы прибыли сюда по поручению моего отца, и у меня нет ни времени, ни желания откладывать его!
   И она отвернулась, показывая, что разговор окончен.
   Воин злобно сверкнул глазами, кивнул товарищу и вскочил на коня.
   - Корнелия, если выяснится, что ты обманула нас... Префект не пожалеет никого, кто бы ни нарушил его планы, будь то даже родная дочь!
   - В этом я не сомневаюсь, - вполголоса сказала девушка, когда сыщики уехали.
   - Зачем ты обманула его, Корнелия? - спросил Гай и начал выгружать тюки из повозки.
   - Помню, года три назад один горожанин в Аквилее высказал отцу свои соображения о том, куда тратятся выделенные императором деньги на восстановление городских стен. Отец тогда лучезарно поулыбался перед народом, а вечером приказал своим людям разыскать этого горожанина. Ночью я встала попить воды и увидела в окно, как избитого до полусмерти мужчину выволокли во двор, а отец приказал утопить несчастного...
   - Припоминаю подобный случай с владельцем аквилейской школы, - сказал Гай. - Он имел неосторожность сказать, что церковь захватывает земли вокруг города... Потом он неожиданно пропал, а наш епископ завладел зданием школы... Корнелия, но если префект действительно узнает, что ты обманула его людей?
   - Я думаю, хуже уже не будет... - грустно сказала девушка. - Гай, ведь Маркус так помогал нам, заботился о нашей безопасности, хоть и чужой человек... Он такой добрый. Разве могла я предать его?
   - Я думаю, что ты поступила правильно. Но очень опасаюсь за тебя.
   - Спасибо, Гай.
   Молодой человек взвалил на спину тюк с сукном и понес на рынок. Корнелия последовала за ним.
  
  
   ГЛАВА 8.
  
   Утро выдалось прохладным и сырым. Густой туман клубился по низинам, оседая на ветвях деревьев и срываясь вниз крупными каплями. Ни звука не доносилось из близкого леса. Казалось, что все живое погребено под этим плотным молочным саваном. Только капли шуршали в листве и гулко шлепали по лужам. Сквозь плотную бело-серую мглу проглядывали очертания каменного забора в человеческий рост и калитки, заканчивающейся сверху полукруглой аркой. Вдоль калитки взад и вперед, не спеша, прохаживался человек в длинном плаще. Неподалеку около дерева стояли две оседланные лошади, ожидающие седоков. Человек временами останавливался и тревожно оглядывался по сторонам. Он прислушивался к шороху капель, с явным напряжением вглядывался в туман, стараясь что-то в нем разглядеть и, периодически, хватался за рукоять меча, висевшего у него на поясе под плащом. После чего снова начинал расхаживать, выказывая явное беспокойство. Под подошвами его сапог уже начинала чавкать грязь, которой он намесил изрядное количество. Разворачиваясь назад, он поскользнулся и с трудом удержался на ногах, ухватившись рукой за забор. Послышалась негромкая, но отборная ругань.
   - Леонард! Я и не знал, что ты так здорово умеешь ругаться, - из калитки вышел человек в таком же длинном плаще, но гораздо более сухом.
   - Чертово болото!.. Простите, господин, но я уже начал волноваться! - в голосе Леонарда слышалось облегчение оттого, что его господин, король готов Аларих, наконец, появился.
   - Э, друг мой! - Аларих рассмеялся, - если бы ты видел, что это за женщина, то ни в коем случае не стал бы меня торопить!
   Они оседлали лошадей и, не спеша, поехали по раскисшей дороге.
   - Если бы, господин, вокруг особняка стояла сотня ваших воинов, - сказал Леонард, - я мог бы ждать вас хоть целый месяц. Он обернулся и взглянул на дом, который только что покинул Аларих, и ему показалось, что в окне второго этажа мелькнул женский силуэт.
   - Но ты же знаешь, что для таких визитов я не могу использовать охрану... Мне не нужна слава человека, который спит с женой своего подданного, пока тот коротает ночь в военном лагере. В таких поездках я могу полагаться только на своего самого преданного воина.
   - Спасибо за доверие, господин, - Леонард чуть склонил голову. - Но риск слишком велик...
   - Риск присутствует всегда. Даже, когда я у себя во дворце. Но я знаю, чего ты стоишь!.. Тем более, я люблю эту женщину. Скоро начнется война, и кто знает, когда я смогу увидеть ее в следующий раз... И смогу ли вообще...
   Дорога вела на возвышенность. Здесь туман был уже не такой густой, да и ветер постепенно рвал его на клочья и разносил в стороны.
   Всадники выехали на обширную поляну, со всех сторон обрамленную деревьями.
   - Да и кого я должен опасаться здесь, Леонард? - продолжал король. - Здесь, на своей земле?
   - Ну, во-первых, грабители, - начал перечислять Леонард, - во-вторых, ревнивый муж, в-третьих...
   Где-то недалеко среди деревьев зазвенела тетива лука и, разрезая влажный воздух, прилетела стрела. Она пробила Алариху бедро и впилась в бок коню. Животное, пронзительно заржав, взвилось на дыбы. Это спасло жизнь всаднику. Вторая стрела, предназначенная седоку, вонзилась коню в голову, и он рухнул на дорогу, перебирая ногами в агонии. Аларих сломал стрелу, со стоном освободил раненую ногу и укрылся за тушей коня. Леонард медлил лишь мгновение, размышляя, а затем стремительно поскакал вперед по дороге. Король посмотрел ему вслед, корчась от боли и раздираемый противоречивыми чувствами.
   Его верный соратник вскоре скрылся за поворотом. Невидимые стрелки пока не показывались, но Аларих понимал, что они постараются довести дело до конца, и обнажил меч. Снова полетели стрелы. На это раз невидимые противники взяли прицел повыше, пытаясь задеть короля по высокой дуге. Аларих плотнее прижался к трупу животного. Две стрелы вонзились в коня, третья ушла дальше. "Чего они медлят? - подумал король, - давно бы уже подошли и прирезали меня, как кабана..." Снова звон тетивы. На это раз стрелы прошли гораздо выше. Аларих обернулся и понял почему. От противоположной кромки леса к нему стремительно бежал Леонард с мечом в руке. В него-то и метили стрелки. Громко топая ногами в тяжелых сапогах, Леонард добежал до короля и упал в грязь рядом с ним.
   - Я думал - ты уехал... - сказал Аларих.
   - Господин!..
   - Ладно, ладно... Сам понимаешь, ты так стремительно поскакал к лесу!
   - Когда я увидел, что вы укрылись за трупом вашего жеребца, то подумал, что надо постараться спасти второго коня. Иначе с вашим ранением мы отсюда не выберемся.
   Снова прилетели стрелы и одна из них пригвоздила к земле рукав Леонарда. Он сломал ее и освободился.
   - Ты надеешься, что мы выберемся? - спросил Аларих. - Честно - я пока не вижу, каким образом... Может быть, тебе, действительно, следовало не возвращаться, а скакать в лагерь за помощью.
   - И вернулись бы мы с подмогой часа через два за телом короля...
   - Скорее всего...
   Леонард протянул королю кинжал.
   - Господин, - сказал он Алариху. - Вы ближе к коню, поэтому попробуйте перерезать ремни и снять седло. Только постарайтесь не высовываться, пожалуйста...
   - Хорошо, - король начал пилить подпругу.
   Леонард осторожно поднял голову и осмотрелся. Словно по команде три стрелы вылетели из чащи. Леонард пригнулся за телом коня, из которого уже торчал добрый десяток стрел. Аларих протянул воину седло.
   - Что ты задумал? - спросил он.
   - Попробую добежать до стрелков...
   - Ты с ума сошел?
   - Другого выхода не вижу... В конце концов они нас накроют, если стрелы не закончатся. Щита нет... Рискну использовать седло вместо щита... Держитесь, господин. - Леонард протянул королю широкий лоскут, который оторвал от своего плаща. - Попробуйте перевязать рану, когда я доберусь до леса... Только не высовывайтесь!
   - Удачи тебе! - сказал Аларих и пожал руку воину.
   Леонард стремительно вскочил и побежал к лесу, прикрываясь седлом. Двигался он по диагонали, а не по прямой, чтобы затруднить врагам прицеливание. Но одна стрела все же пробила седло, и ее наконечник выскочил наружу с другой стороны. Добежав до леса, Леонард обессилено упал, привалившись спиной к дереву и переводя дыхание. Он прислушался. Шагов не было слышно. Враги выжидали его дальнейших действий. "Судя по выстрелам их трое, - подумал Леонард. - Надеюсь, что не больше..."
   Он выскочил из-за ствола и бросился к ближайшему дереву. Пролетела стрела. Леонард перебежал к следующему. С глухим стуком стрела ударила в ствол. Делая очередную перебежку, он краем глаза успел заметить противников и их расположение. Толстый дубовый ствол скрывал его от неприятельских глаз. Вдобавок, рядом были густые заросли можжевельника. Леонард быстро огляделся и заметил длинный овражек. Медленно, прячась за пушистыми ветками, он на спине сполз в него и начал пробираться вперед, стараясь не хрустнуть веткой. Добравшись до конца, Леонард аккуратно выглянул через край овражка, и его позиция ему понравилась. Теперь он был сбоку от двух врагов, которые держали луки на изготовку, ожидая его появления из-за дуба. Третий стоял к нему спиной и следил за дорогой, на которой за тушей коня скрывался Аларих. Леонард тихонько поднялся и побежал на ближайшего врага, разгоняясь на ходу. Тот заметил опасность только в последний момент и, повернувшись, отпустил тетиву. Стрела пролетела рядом, даже не задев выставленное вперед седло, и Леонард, не мешкая ни секунды, снес мечом неприятелю полчерепа. И сразу метнулся в сторону, уклоняясь от других стрел. Затем уронил седло и, выхватив кинжал, метнул его в одного из противников, но не попал. Враги бросили луки на землю и вынули мечи. Один был постарше с суровым загорелым лицом и Леонард сразу оценил, что от него исходит главная опасность. Второй же - совсем молодой паренек, почти мальчишка, явно еще не вкусивший всех прелестей войны. Он попытался обойти Леонарда сзади, но, бросив взгляд на упавшего товарища, из черепа которого толчками выплескивалась кровь, побледнел, как смерть, и покачнулся.
   "Не боец", - подумал Леонард и переключился на второго, постарше. Тот сражался неплохо, но готу удалось загнать его в низину, где тек ручей, а сырая почва мешала устойчивости и грозила падением. И, внезапно, скорее почувствовал, чем услышал движение за спиной. Он уклонился от удара, которым противник хотел застать его врасплох, развернулся и мечом плашмя ударил паренька по лицу. Тот с разбитым лицом откинулся назад и, стукнувшись затылком о ствол дерева, сполз на землю. Ликвидировав угрозу сзади, Леонард повернулся к последнему сопернику и несколькими ударами свалил его, пробив колющим ударом грудь. Затем подошел к поверженному врагу, жадно хватающему воздух окровавленным ртом, и добил его.
   Вот так-то лучше! - сказал Леонард и осмотрел поле боя. По грязной одежде и оружию противников сложно было понять их принадлежность к какому-либо народу. Но Леонарду показалось, что эти воины прибыли издалека. Он подошел к пареньку, лежащему без сознания, отбросил ногой его меч и несколькими пощечинами привел в чувство. Тот смотрел на Леонарда с ужасом помутневшим взглядом. С разбитых губ и носа капала кровь, правая щека была рассечена ударом.
   - Откуда вы? - спросил Леонард.
   Паренек попытался покачать головой, то ли отказываясь отвечать, то ли не понимая, о чем его спрашивают, но от этого усилия глаза его закатились, а голова свесилась набок.
   Леонард снова привел раненого в сознание и повторил вопрос на латыни.
   - Из Рима... почти не двигая губами, ответил парень. Изо рта, вместе со словами, потекли розовые слюни.
   - Кто послал вас? - Леонард приставил острие меча к горлу собеседника. - Кто послал вас?!
   Глаза парня наполнились ужасом и слезами.
   - Сенатор Тиберий... - выдавил он.
   - Зачем?.. Зачем?! - Леонард чуть надавил на меч.
   - Убить короля Алариха.
   - Как вы нашли его?
   - Мы... Выследили...
   - Сколько времени вы здесь?
   - Недели три...
   - Где ваши лошади?
   - Одна осталась... Двух мы съели...
   - И то неплохо! Где она?!
   Парень с трудом поднял трясущуюся руку и указал направление. Рука упала на землю. По щекам потекли соленые слезы, которые, попадая в раны, причиняли еще большую боль. Он понял, что допрос окончен.
   - Не убивай... - шепотом попросил парень.
   Острие меча, пробив горло, глухо стукнулось о ствол дерева.
   - Это война, малыш, - сказал Леонард и стер кровь с меча пучком травы.
   И поспешил к королю. Аларих, поняв, что битва окончена, уже перевязал свою рану. Он не знал, кто победил, но решил, что хуже не будет, если он остановит кровотечение. Увидев приближающегося Леонарда, Аларих поднял руку в дружеском приветствии.
   - Я всегда говорил, что ты лучший, Леонард!.. И на кой черт мне возить с собой всю эту охрану?
   - Как вы себя чувствуете, господин?
   - Уже не плохо! Особенно с той минуты, как увидел, что из леса вышел ты, а не... Кстати, ты не выяснил кто это был?
   - Римляне...
   - Римляне?.. Так я и думал!
   - Господин, мне бы не хотелось, чтобы вы, раненый, лежали здесь, на сырой земле... У этих римлян в лесу лошадь, надеюсь недалеко. Значит, нам не придется ехать вдвоем на одной... Но сможете ли вы держаться в седле?
   - Конечно, смогу, Леонард! Даже не сомневайся! Что со мной такое первый раз?
   - Тогда прошу вас, господин, подождать еще совсем немного. Я приведу ее.
   Леонард быстро разыскал лошадь в лесу, привел своего коня и помог королю забраться в седло.
   Туман окончательно рассеялся. Солнце весело сверкало на каплях росы. Земля быстро подсыхала под теплыми лучами.
   - Так что тебе удалось узнать, друг мой? - спросил Аларих, когда они двинулись в путь.
   - Их было трое. Трое римлян. Прибыли сюда, чтобы убить вас, господин...
   - Ну что ж... Они были недалеки от успеха, - заметил Аларих и покачал головой. - Ах, Гонорий, Гонорий... Похоже, я тебя серьезно недооценивал...
   - Их прислал не Гонорий.
   - Не Гонорий?!
   - Нет, господин. Их прислал Тиберий...
   - А! Тиберий!- воскликнул король. - Это военный советник Гонория... У старика чутье! Он четко понимает, куда дует ветер. Что ж, старый вояка свое дело знает... Ты помнишь, сколько крови он нам попортил при осаде Медиолана?
   Леонард кивнул.
   - Вот кого действительно стоит опасаться в Риме, - продолжил Аларих. - Интересно, а Гонорий в курсе, что его сенатор покушался на союзника?
   Король усмехнулся.
   - Леонард, напомни мне, чтобы по прибытии в лагерь я отправил Гонорию письмо. У нас есть в запасе несколько дней до начала войны... Мое послание должно опередить вести о вторжении. Если Гонорий не в курсе покушения, может он приструнит старого дурака... Будет на одного опасного соперника меньше.
   - Господин, но вы ранены... - Леонард укоризненно покачал головой. - Не лучше ли отложить начало войны?..
   - Ни в коем случае! Леонард, весь смысл в том, чтобы выступит в один день со всеми союзниками. Только так мы можем добиться благоприятного исхода этой кампании. И только так мы можем помешать римлянам перегруппировать свои силы... А к ранам мне не привыкать, сам знаешь.
   - Знаю, господин... - Леонард внимательно осматривал окрестности, вглядываясь в каждый куст. - Прежде, чем устроить засаду, лазутчики ошивались здесь, по их словам, около двух недель. Видимо, они выследили нас во время подобных отлучек из лагеря... Поэтому, господин, я бы попросил вас не навещать в ближайшее время свою... Э... Возлюбленную... Я опасаюсь, что здесь могут быть и другие...
   - Согласен, Леонард! Абсолютно согласен! Было бы глупо рисковать всей кампанией ради женщины. Тем более, моя рана, я думаю, будет помехой, и я не смогу доставить женщине истинное наслаждение!
   Спустя час они прибыли в лагерь. Лучшие лекари собрались в апартаментах короля, обработали рану, проверили чувствительность и наложили тугую повязку, порекомендовав Алариху полный покой. Весть о покушении разлетелась по лагерю с поразительной быстротой и к его дому потянулись многочисленные сочувствующие вельможи и военачальники... Но Аларих от приемов отказался, попросил передать всем, что чувствует себя прекрасно и ни на один день не собирается откладывать начало войны. И добавил, чтобы его подданные отбросили все беспокойства о его здоровье, удвоили бдительность и утроили усилия по подготовке вторжения. После этого толпа перед домом короля быстро рассосалась, а он сам занялся написанием писем. Первое он адресовал римскому императору. В нем, помимо клятв в вечной дружбе и преданности, Аларих сетовал на происки сенатора Тиберия, который осмелился подослать к верному союзнику подлых убийц. Это письмо было отправлено немедленно с послом, которому приказали доставить его Гонорию, как можно быстрее. Второе письмо было адресовано любовнице. Здесь клятв было поменьше, зато побольше нежных излияний и горечи по поводу предстоящей разлуки. В нескольких фразах Аларих также пояснил, что из-за небольшого ранения на время прекращает свои визиты, и пообещал, что по возвращении из похода компенсирует потерянные свидания с утроенной энергией. А в конце поведал любимой, что предстоящая война чревата опасностями и не исключена возможность гибели ее законного мужа во время какого-нибудь сражения... Данное послание король настоятельно рекомендовал сжечь по прочтении. Это письмо, по вполне понятным причинам, Аларих попросил доставить Леонарда.
   Небо окончательно просветлело к полудню. Под сильными порывами ветра развевались флаги, летали пучки соломы, и клубы дыма от многочисленных костров почти стелились по земле. На вытоптанной квадратной площадке молодые воины оттачивали военное мастерство. Они упражнялись в стрельбе из лука, метании копья, сражались на деревянных мечах. Наставники из воинов поопытнее и командиры отрядов стояли немного в стороне и руководили обучением. Под их внимательными взорами молодые готы колотили друг друга что есть силы, ломая деревянное оружие, которое тут же изготавливали те, кто, по мнению наставников, проявлял недостаточное умение или усердие в учебе. К концу занятия мускулистые тела сражающихся покрывали многочисленные ссадины и синяки. Они обливали себя водой из деревянных ведер и уступали место следующим. Армия готов усиленно готовилась к войне...
   Леонард вышел на улицу и остановился. Бесконечным потоком перед ним двигались повозки с грузом, укрытым широкими полотнами. Караваны двигались к границе.
   "А завтра свернут палатки и эта площадь опустеет... - подумал Леонард, глядя перед собой. - Пойдет пехота, за ней двинется конница. Сколько вернется обратно?.. И как? Либо волы потащат тяжелые телеги, груженые золотом, а воины погонят толпы пленников в рабство... А может быть остатки израненной и искалеченной армии будет бесславно пробираться лесами, уходя все дальше от границ империи? Ладно, не будем гадать. Но я завидую королю. По-хорошему завидую. Мог бы я так же, одним своим желанием послать на смерть тысячи и тысячи людей? Нет уж... По мне, лучше быть простым воином, отвечать за себя, за свою жизнь и за жизнь своего господина. Не каждому суждено родиться с такой жаждой власти, с желанием повелевать целыми народами. И это мое счастье, что я лишен такого желания..."
   Леонард оседлал коня и, не спеша, отправился выполнять поручение короля.
  
  
   ГЛАВА 9.
  
   - Поворачиваем здесь!.. Дальше следуйте за мной, - скомандовал Теренций двум всадникам, которые ехали чуть впереди его повозки.
   Префект внимательно осмотрелся по сторонам и направил роскошный карпентум14, запряженный парой лошадей, прямо в лес. Всадники тоже свернули с дороги и последовали за ним. Вместо привычных копий в руках они держали лопаты. Теренций сам правил повозкой и, старательно выбирая дорогу, направлял ее между деревьями. Объезжая густые заросли кустарника и заросшие травой ямы, вскоре он добрался до небольшой поляны, где еще раз осмотрелся и удовлетворенно кивнул всадникам. Те спешились и, сбросив туники, остались в одних набедренных повязках. Затем взяли в руки лопаты и принялись энергично копать в указанном Теренцием месте между двумя небольшими валунами, предварительно аккуратно сняв дерн. Префект спрыгнул с повозки и начал прохаживаться поблизости, заложив руки за спину и поглядывая по сторонам. Почва здесь была каменистая, и лопаты его спутников раз за разом издавали чиркающие звуки. Тогда воинам приходилось руками извлекать камень и откладывать его в сторону. Вдобавок, полуденное солнце нещадно жарило их спины и заставляло обильно потеть. Один из воинов отложил лопату и направился к своему коню. Он взял привязанную к седлу флягу и собрался промочить горло.
   - В чем дело? - Теренций остановил его негромким окликом. - Я что приказал прекратить работу?
   - Но, господин... Один глоток воды...
   - Немедленно за работу! - не решаясь кричать, злобно прошипел префект. - Никаких перерывов! Вы должны все сделать очень быстро!..
   Воин вернулся и снова начал копать.
   Спустя час Теренций осмотрел яму и остался доволен.
   - Несите сундук! - приказал он.
   Воины сняли с сиденья карпентума массивный сундук, покрытый сукном и, пыхтя и отдуваясь, дотащили его до ямы.
   - Аккуратнее! - шипел префект.
   Сундук опустился на дно. Воины снова укрыли его сукном и начали торопливо закапывать. Префект снова тревожно оглядывался по сторонам, опасаясь, что какой-нибудь случайный лесной охотник может забрести сюда и обнаружить его тайник.
   "Ну что ж, - подумал Теренций, - еще одно надежное вложение... Налоги горожан не пропадут. Теперь в город могут приходить хоть готы, хоть черти!.. На них можно будет списать все убытки, а император мне эти убытки возместит".
   Его помощники тем временем надежно замаскировали с помощью дерна место своих трудов. Теренций придирчиво осмотрел место тайника и удовлетворенно кивнул.
   "И еще одна надежная маскировка не помешает..." - подумал префект и, подойдя к повозке, подозвал воинов и протянул им по кошельку с монетами и небольшой фляге.
   - Это вино из моих погребов, - пояснил он. - Вы заслужили его... Оно точно утолит вашу жажду... Не сейчас!.. Идиоты, не можете потерпеть еще десять минут! Хотите, чтобы нас здесь кто-нибудь заметил? Сейчас выберемся из леса на дорогу, там и напьетесь...
   Они выбрались на дорогу. Теренций на карпентуме держался чуть позади своих помощников. Один воин нетерпеливо приложился к подаренной фляге и опорожнял ее глоток за глотком. Второй раскупорил свою, принюхался и подозрительно посмотрел на префекта.
   - В чем дело? - спросил Теренций и придержал лошадей.
   - Господин, просто...
   - Тебе не нравится мое вино?!
   - Простите, господин... - воин посмотрел на напарника.
   Тот допил вино, вытер губы и смачно крякнул. Хотел, что-то сказать, но внезапная судорога согнула его пополам. Прижав руки к животу, он резко дернулся и свалился на дорогу. Перекатился на другой бок и, выгнувшись дугой, сблевал кровью. Дернулся еще раз и затих, оскалив рот и выпучив глаза.
   - Господин... - воин повернул бледное лицо к префекту.
   - Децим, а ты умнее, чем твой друг, - Теренций достал из повозки лук и вложил стрелу. - Но все равно глуп... Если бы думал головой, сбежал бы еще в лесу. Или ты рассчитывал, что я оставлю вас в живых, чтобы вы завтра же выкопали мое золото?
   Воин колебался, сжимая в руке лопату - атаковать или бежать. Наконец, приняв решение, он начал поворачивать коня в сторону леса и в этот момент его в бок ударила стрела.
   - Не зря я регулярно упражняюсь в стрельбе, - пробормотал Теренций и послал вслед воину, пытающемуся спастись бегством, вторую. Она попала в круп коню и тот, взвившись на дыбы, сбросил всадника.
   Префект не спеша слез с карпентума, взял меч, подобрал оброненную флягу и пошел, к старающемуся доползти до потерянной лопаты воину.
   - Дураки вы все-таки, Децим! - Терненций глумился над раненым. - Поэтому и не жалко вас отправить на тот свет. Ну, подумай сам! Если я велел вам оставить мечи и взять только лопаты...
   Воин лег на спину и смотрел на стоящего над ним префекта.
   - Надо же... - сказал Теренций. - Отказался от моего вина! Я думаю, тебе все-таки стоит его попробовать...
   Он откупорил флягу и начал поливать лицо лежащего. Тот уворачивался как мог, но вино все равно попадало ему на глаза, текло по щекам, подбородку... Теренций отбросил пустую флягу.
   - Ты не торопишься, Децим? - спросил он. - Я тоже. Подождем немного.
   Префект отошел чуть в сторону и с любопытством наблюдал. Воин в бессилии изрыгал проклятия. На его лице появились небольшие язвы, которые росли с каждой минутой. Он стонал и извивался в луже крови, натекшей из раны.
   - Всегда хотел посмотреть, как этот яд действует при наружном применении, - пробормотал Теренций.
   Воин уже корчился и кричал, раздирая лицо руками. Судороги сгибали его тело пополам, на губах появилась кровавая пена. И словно последний проблеск жизни вернул ему сознание и силы. Он приподнялся, вырвал стрелу из раны и с яростным воплем пополз к Теренцию. Но этого всплеска хватило всего на пару секунд, и бездыханное тело распростерлось на траве.
   - Все-таки слабоват ты, Децим, в своей ярости, - сказал префект. - Не надолго тебя хватило... Знавал я одного парня, который после такой фляги еще успел двоих прикончить.
   Он повернулся, направляясь к повозке, и заметил крестьянина, который с открытым ртом сидел в своей телеге, остолбенело глядя на сцену, невольным свидетелем которой он оказался.
   - А это чучело откуда взялось?.. Я даже не заметил, когда он подъехал, - прошептал Теренций и закричал крестьянину, выведя его из ступора, - Эй, ты! Ты узнал меня?
   Тот кивнул, глядя на префекта расширенными от ужаса глазами.
   - Это, - Теренций кивнул на тела, - враги империи. Ты останешься здесь и будешь их охранять, пока я не пришлю стражу. За это тебя наградят. Ты понял меня?
   Крестьянин поклонился и вздрогнул, когда из леса выскочила раненая лошадь и поскакала по дороге. Теренций забрался на карпентум и поехал в противоположную сторону. Минут через десять он добрался до перекрестка дорог, где его поджидала дюжина всадников во главе с Сервием. Префект остановил повозку около них.
   - Сервий, - сказал он телохранителю, - возьми четверых людей и езжай, закопай трупы... Лопаты там есть.
   - Все прошло удачно, господин?
   - Удачно, удачно... Да, там еще крестьянин. Он приехал явно не вовремя... И видел кое-что лишнее. А такая слава мне не нужна. Закопайте его тоже...
   Теренций хлестнул лошадей и в сопровождении охраны направился к городу...
   ... Спустя четыре часа префект ужинал у себя в покоях. Сервий уже вернулся и доложил, что все поручения успешно выполнены. Теренций только что прикончил фаршированную утку и развалился на подушках с бокалом вина.
   - Что слышно в городе, Сервий?
   - В городе тревожно, господин, - телохранитель сидел на низкой кушетке, положив на колени свои крупные волосатые руки. - Все разговоры только о том, что вот-вот могут напасть варвары.
   - Откуда такие слухи? У нас каждое лето ожидают вторжения варваров, но к осени обычно успокаиваются.
   - Говорят торговцы, которые ездили в земли готов и маркоманов видели, что к границам стягивают войска и обозы... Крестьяне ропщут. Некоторые собираются уходить на запад.
   - Надо постараться избежать подобной паники... - Теренций задумался. - Попробуем подключить священников - пусть успокоят народ... Хочешь вина?
   - Нет, спасибо, господин... Сегодня на рыночной площади задержали двух дезертиров из северных легионов.
   - Дезертиров казнить! Особое внимание нужно обратить на городскую стражу. Надо предупредить, что если начнется дезертирство - повесим каждого десятого из когорты. Пусть следят друг за другом...
   Вошел слуга и доложил, что начальник стражи просит принять его.
   - Зови! - махнул рукой префект.
   Начальник стражи появился в дверях с мешком в руках и радостной улыбкой на лице.
   - По какому поводу столько счастья? - удивился Теренций.
   - Господин! Господин, у меня для вас радостная новость! - воскликнул вошедший и с неприязнью покосился на Сервия.
   Телохранитель ответил ему холодным презрительным взглядом из-под густых черных бровей.
   - Что за новость, Донат? - поинтересовался Теренций.
   - Господин! Мои люди, - начальник стражи особенно выделил слово "мои" и снова покосился на Сервия. - Мои люди нашли того человека, которого вы так долго искали!
   - Ну, я искал многих... И многих нашел! - Теренций нахмурился. - Так что не тяни!
   - Маркус...
   - Маркус?!
   - Да, господин! Были приняты все необходимые меры, - Донат напыщенно поклонился. - И усилия не пропали даром!
   - Если это так... Я начинаю убеждаться, что ты действительно верный слуга! Правда, я иногда бываю с тобой жесток...
   - Мне это только идет на пользу, господин! - Донат чувствовал, что он снова в фаворе... Может быть даже больше, чем этот проклятый Сервий. Может быть ему даже прибавят жалование или дадут новые земли и рабов... Или рабынь...
   - Ну и где же он? - Теренций вернул начальника стражи на землю.
   - Здесь! - Донат поднял мешок и потряс им. - Правда, не весь...
   - Не весь?
   - Нет... В общем, когда я получил приказ разыскать этого Маркуса и получил от вас его подробное описание...
   - Так...
   - Я передал это описание своим людям и разослал их по окрестностям. Они обнаружили злодея...
   - Где?
   - На дороге из Аквилеи в Сисцию... Они настигли его и смертельно ранили. Но до того, как он умер, мои люди пытали его и заставили сознаться, что он действительно Маркус. Потом они отрезали ему голову и привезли ее мне...
   - То есть в мешке, которым ты здесь размахиваешь его голова?
   - Совершенно верно, господин! Ваше поручение выполнено!
   - Молодец! - Теренций смягчился. - Ты просто молодец, Донат!
   "Ну вот, - подумал префект. - Одной проблемой меньше... Сегодня просто удачный день!.. Но, Донат! Кто бы мог подумать?.. Может прибавить ему жалованье? Хотя нет, не будем торопиться..."
   Начальник стражи снова поклонился.
   - Вы всегда можете на меня рассчитывать, господин! - сказал он. - Я могу идти?
   - Ну, хоть покажи ее.
   - Кого?..
   - Голову!.. Раз уж ты ее принес...
   - А! Простите, господин... Задумался...
   Донат развязал мешок и за волосы вынул голову, поднеся ее поближе к лицу префекта. Голова была синеватого цвета с запекшейся вокруг шеи кровью. От нее уже несло разложением и тленом. Теренций поморщился.
   - Не надо так близко, я не слепой... - сказал он. - Ну что ж, голова и впрямь не плохая... Большая и, наверно, умная...Может даже поумнее, чем у некоторых моих слуг.
   Начальник стражи самодовольно улыбался.
   - Только чья же это голова, Донат? - спросил префект.
   - Как, чья?..
   - Я же дал тебе подробное описание Маркуса, так?
   - Так...
   - Разве я говорил, что у него рыжие волосы?
   - Н-нет... - Донат взглянул на голову. Между его пальцами торчали пучки ярко рыжих волос. Улыбка на лице Доната померкла.
   - Но он сознался, господин... - промямлил начальник стражи, осознавая, что прибавка к жалованью и рабыни откладываются.
   - Конечно, сознался! Спорим, Донат, что Сервий в течение получаса заставит тебя сознаться, что ты римский император?
   Донат подавленно молчал, косясь на сапоги телохранителя. Сервий встал со своего места, подошел поближе и внимательно изучил голову в руке начальника стражи. Затем покачал головой.
   - Тебе знакома эта голова, Сервий? - удивленно спросил Теренций.
   Телохранитель подошел к префекту и что-то прошептал ему на ухо.
   - Ты уверен? - Теренций посмотрел на Сервия.
   Тот утвердительно кивнул.
   - Донат! - префект начал голосом судьи, зачитывающего приговор. - Спешу тебя обрадовать... Твои люди по твоему же приказу, отрезали голову императорскому сборщику налогов!
   Лицо начальника стражи приобрело схожий оттенок с головой, которую он держал в руке. Он пытался что-то сказать, но из приоткрытого рта не выходили звуки.
   - Что ж... - задумался префект. - Надо писать письмо императору... Как думаешь, Сервий, отправить Доната в кандалах в Рим или дождаться пока император сам пришлет за ним своих преторианцев? Давно уже в Риме не устраивали показательных казней, поэтому император, как мне кажется, будет рад такому подарку.
   - Как вы думаете, господин, - спросил Сервий, - Доната повесят или просто отрубят голову?.. Наверно, отрубят...
   Начальник стражи рухнул на колени.
   - Господин! Смилуйтесь! - взмолился он. - Не губите...
   - Пшел вон, дурак! - сквозь зубы процедил Теренций.
   - Господин!.. - Донат воздел руки к небу.
   - Я сказал - убирайся!.. Мы подумаем, что с тобой сделать.
   Печально подвывая, начальник стражи засунул отрезанную голову обратно в мешок и выбежал за дверь.
   Префект расхохотался. Сервий сдержанно улыбнулся.
   - Нет, ну какой дурень! - Теренций забрался обратно за стол и налил себе вина в бокал. - Поверил, что это голова сборщика налогов... Сервий, а ты сразу узнал этого рыжего охотника?
   - Да, господин. Он в прошлом году пару раз привозил дичь к вашему столу. Странно, что этот увалень его не приметил.
   - Как думаешь, может мне поменять начальника стражи? Уж больно этот глуповат.
   - Зато, худо-бедно, но дело свое знает... Такими управлять проще, господин.
   - Может быть ты и прав, Сервий, - задумался префект. - Возьмешь умного - точно найдет способ, как запустить руку в мою казну... А этот теперь будет копытами землю рыть. Может и откопает мне настоящего Маркуса.
   Вошел слуга.
   - Торговец из Византии прибыл, господин.
   - Отлично, - Теренций отпустил слугу и обратился к телохранителю. - Сервий, у меня к тебе важное поручение.
   - Да, господин.
   - В порт прибыл корабль, который я давно поджидаю. Это трирема, доставляющая товары в Византию.
   - Я знаю этот корабль, господин.
   - Замечательно... - Теренций потер руки. - Ты отправишься в порт и встретишься с капитаном. Передай ему, что с сегодняшнего дня его судно должно неотлучно находиться в гавани Аквилеи, а, как минимум, половина команды на борту. Если подтвердятся слухи о предполагаемом вторжении варваров, я не собираюсь рисковать своей жизнью и хочу иметь возможность незамедлительно покинуть империю и отплыть в Византию. Когда война закончится, а рано или поздно это произойдет, я вернусь и снова приступлю к обязанностям префекта... Не думаю, что императора это не устроит. Потребуй с капитана, чтобы он сохранил мое поручение в тайне, иначе это может вызвать волнения в городе.
   - Я понял, господин... Но как отнесется к этому капитан? Из-за длительного простоя он может потерять большую часть доходов...
   - Мне плевать на его доходы! - перебил Теренций. - Если заартачится, напомни ему - кому принадлежит корабль... При необходимости я могу нанять другого капитана, а этого вышвырнуть со всей командой.
   - Хорошо, господин.
   - Отправляйся. Вернешься - доложишь.
   Сервий ушел. Теренций встал и подошел к окну. Некоторое время он так стоял с бокалом в руке, глядя во двор, где рабы занимались работой по хозяйству. Вошел слуга.
   - К вам супруга, господин.
   - Пусть войдет, - сказал Теренций, не поворачивая головы.
   Луцилла выглядела нарядно в длинной сиреневой столе, расшитой золотой нитью и спадающей складками к ее ногам. Волосы были заплетены и уложены вокруг головы. Теренций обернулся и указал рукой на глубокое кресло. Луцилла села. Префект поставил бокал и расположился на кушетке напротив.
   "Погрузнела, - подумал он, глядя на жену, - сильно погрузнела... А ведь была когда-то такой стройной красавицей... Но лицо по-прежнему прекрасно. Правда, этот тройной подбородок...Не найти ли мне супругу помоложе? Хотя зачем? Мы с Луциллой прекрасно понимаем друг друга, а это зачастую гораздо важнее. Тем более у меня есть с кем развлечься при случае..."
   - Теренций, я хотела поговорить по поводу Рема, - прервала его размышления жена.
   - Рема? - удивился префект. - Он опять что-то натворил?
   - Ну, без этого ни один день не проходит... Нет, я о другом. Ему уже семь лет, пора подумать о его образовании.
   Теренций потер пальцами подбородок.
   - Да, наверное, действительно пора... А что он сам об этом думает?
   - Он наотрез отказывается учиться. Говорит, что и так может управлять рабами. А сегодня заявил, что не хочет быть префектом, как отец...
   - Серьезно? - Теренций поднял бровь. - А кем же тогда хочет? Полководцем? Сенатором? Или может самим...
   - Палачом.
   - Палачом?!
   - Да, утверждает, что уже придумал несколько новых способов казни.
   - Интересные детские фантазии... Так, что насчет учебы?
   - Ну, ты же знаешь, что в Аквилее школ не осталось. Всех учителей разогнали церковники. А школы превратили не весть во что...
   Теренций утвердительно кивнул.
   - В Риме и Болонье ситуация не намного лучше, - продолжала Луцилла. - Кстати, если дальше так пойдет - скоро вообще в империи школ не останется...
   - Это политика императора. И я его отчасти понимаю. Посуди сама - зачем крестьянину знать грамоту. В первую очередь, он должен знать, когда сеять и собирать урожай, как ухаживать за скотиной, печь хлеб... Чтение только будет отвлекать его от работы. Воин должен исполнять приказы командира, уметь управляться с оружием. И почитать патрициев... Таким народом проще управлять, Луцилла. А все остальное способно только вызвать смуту. Народ должен знать свое...
   - Стойло? - улыбнулась Луцилла.
   - Можешь называть так. Смысл от этого не сильно меняется. А вот образование должно стать привилегией высших классов, тех людей, которые управляют человеческим стадом, если пользоваться твоей терминологией.
   - Но школ не хватает даже для патрициев.
   - Это вполне решаемо. У нас есть средства, чтобы учить детей за границей или приглашать учителей оттуда.
   - Тогда...
   - Я приглашу для Рема наставника из Византии.
   - Мальчик стал почти неуправляем. Не каждый наставник справится с таким.
   - Хм... - Теренций задумался. - Тогда есть смысл отправить Рема самого в Византию. Там есть элитные школы. Я думаю, он быстро освоится. Заодно приучится к режиму и дисциплине. Глядишь и интересы другие появятся. А то - палач...
   - Отлично... А что ты решил по поводу замужества Корнелии?
   - Практически все готово. Я написал письмо сенатору Юстину, в котором обговорил все условия брака... Впрочем, они не будут для него неожиданными. Мы все обсуждали заранее. Приданое тоже готово.
   - Теренций, Корнелия тоже девушка с характером... Не станет ли она протестовать против этого брака?
   - А вот ее мнение меня совершенно не интересует! - префект повысил голос. - Пусть будет благодарна за то, что ей подыскали достойного супруга. Впрочем, выбора у нее и не будет... Это уже детали, которые тоже давно решены...
   Луцилла о чем-то глубоко задумалась. Но потом, видимо, решила, что спорить с мужем нет никакого смысла, и сменила тему.
   - Хорошо... Кстати, что случилось с Донатом? Когда я его видела, на нем лица не было.
   Префект рассмеялся.
   - Доната опять подвело его излишнее рвение... Ты так сильно беспокоишься о своем любимце?
   - Перестань, - Луцилла скривилась. - Этот неуклюжий увалень...
   - Ладно, мне нет дела до него.
   - А до меня? - Луцилла пристально посмотрела ему в глаза. - Теренций, я больше не интересую тебя, как женщина?
   - Хм... Мне казалось, что тебя вполне устраивает текущее положение дел... Я много работаю для блага семьи и...
   - Не продолжай... Я все понимаю.
   - Луцилла, я боюсь, что для империи грядут нелегкие времена... Все мои мысли сейчас заняты тем, как обеспечить безопасность семьи. Безопасность не только физическую, но и материальную. Чтобы ни произошло в будущем, я должен быть уверен, что я, ты и Рем смогут перенести любые потрясения...
   - А Корнелия?.. Ты ее не включил в свой список... Она окончательно стала разменной монетой?
   - Луцилла! - Теренций повысил голос. - А ты умеешь быть неблагодарной!
   Он швырнул пустой бокал на пол. Тот зазвенел на камнях, и женщина вздрогнула.
   - Я столько лет вкладывал в дочь моего злейшего врага средства, - продолжал префект, - чтобы она выросла, получила образование и, наконец, удачно вышла замуж!
   "Скоро ты уже начнешь с этого получать дивиденды... - подумала Луцилла. - Что ж, возможно ты действительно это заслужил..."
   В покоях заметно потемнело. Наступал вечер. Префект позвал слугу и тот зажег в комнате светильники.
   - Поздно уже, - Луцилла поднялась. - Я пойду.
   Теренций кивнул.
   - Луцилла! - окликнул он ее в дверях.
   - Да? - она с готовность остановилась.
   - Ты хранишь свои драгоценности в одном месте?
   - Да... Это большая шкатулка. И при ней неотлучно два охранника...
   - Хорошо... Держи ее поближе к себе. На ночь можешь даже забирать ее с собой в спальню.
   Луцилла недоумевала.
   - Зачем?.. У тебя есть подозрения, что кто-то хочет ее похитить?
   - У меня есть подозрения, что нам, возможно, придется спешно покинуть поместье.
   - Все так серьезно?
   Теренций пожал плечами.
   - Сложно сказать... Но на всякий случай - будь готова.
   - Хорошо... Как скажешь. Сейчас же прикажу, чтобы шкатулку перенесли ко мне в спальню... И охранники тоже должны проводить со мной всю ночь?
   - Как пожелаешь... - Теренций улыбнулся. - Пусть только не забывают присматривать за шкатулкой...
  
   ГЛАВА 10.
  
   Лес окончательно поредел. Пение птиц смолкло. Запах пихт сменился на запах полыни. Деревья закончились и пошли бесконечные ряды пней, которые словно говорили о том, что когда-то здесь шла грандиозная стройка. Но, по большей части, пни были старые, почерневшие от времени, обильно поросшие мхом. По всей видимости, стройка давно была окончена. Хорошо наезженная дорога, однако, свидетельствовала, что человек эти места не забросил. Разбрасывая фонтанчики песка, копыта коня несли всадника по дороге, пересекающей широкий луг. Далеко впереди были видны зубья неровного частокола, в котором зияли широкие пробоины, напоминавшие рот заядлого кулачного бойца. Подъехав ближе, всадник обнаружил перед частоколом неширокий ров, заполненный наполовину мутной зеленовато-коричневой водой, до половины заросший тиной. Через ров был переброшен деревянный настил, упирающийся в некое подобие ворот, только без створок. В проеме сидели два легионера и играли в кости. Услышав топот копыт, воины вскочили и приняли подобающий часовым вид.
   - Стой! - сказал один из них. - Кто такой?
   Всадник спешился, аккуратно перевел коня через мостик и протянул легионерам письмо.
   - Ты умеешь читать? - в растерянности спросил воин и передал пергамент напарнику.
   - Так... - второй не без труда разбирал буквы. - Здесь написано... Здесь написано, что его зовут Маркус... И он прибыл с инкст... С инспекцией...
   Он поднял глаза на прибывшего.
   - Ты ведь Маркус?
   - Маркус. Мне нужен легат Аппий. Где я могу его найти?
   - Его палатка стоит в центре лагеря, - воин показал рукой себе за спину.
   - Благодарю.
   Маркус снова оседлал коня и, миновав ворота, двинулся между ровными рядами больших палаток. За его спиной часовые переглянулись, ухмыльнулись и снова уселись за игру.
   Маркус не в первый раз попадал в римский военный лагерь, поэтому прекрасно представлял, где должна находиться палатка легата, где колодцы, где отхожие места, где полевая кухня... Но почему-то этот лагерь вызывал у него какое-то смутное беспокойство. Он сам пытался понять почему. Может быть, это запах, который говорил о том, что легионеры давно уже справляют нужду в ров за частоколом, не утруждая себя оборудованием более пригодных причинных мест. Может быть, это полощущиеся от ветра рваные покровы отдельных палаток, свидетельствующие о том, что обитатели покинули их навсегда. А может быть, это странное спокойствие и отсутствие энергичного движения в самом лагере, как в умирающем теле, где кровь уже готова вот-вот остановиться в артериях и дряхлое сердце из последних сил толкает слабый поток по телу. Лишь небольшие группки легионеров лениво передвигались между палатками, либо готовили еду на небольших кострах. Повсюду были заметны кучи мусора, которые временами приходилось объезжать, зажимая нос от запаха нечистот и отворачиваясь от дружно взлетающих стай зеленых, мерзко жужжащих, мух...
   Маркус добрался до самой большой палатки в центре лагеря и спрыгнул с коня. Перед входом на деревянной скамейке сидели два младших офицера и о чем-то горячо спорили. Вокруг них собрались несколько легионеров, вооруженных только короткими мечами, либо, вообще, безоружных. Лица собравшихся повернулись в сторону Маркуса. Пожилой сигнифер15 осмотрел гостя с ног до головы и сказал:
   - Конь-то больно отощал у тебя, господин... Видно, много ты его гонял в последнее время.
   - Я приехал из Рима...
   - Из Рима?!. Как там поживает наш любимый император? Что-то в последнее время он начал забывать, что солдат надо кормить.
   - Проблемы с провизией?
   - Ха! Проблемы? - легионеры вокруг офицера недовольно заворчали. - Последние два месяца ни одного обоза из Рима не прибыло. Перебиваемся здесь, чем можем...
   - У вас есть легат, - перебил Маркус. - Вопросы с доставкой провизии решает он.
   - Легат... - проворчал сигнифер. - Уж не знаю, о чем он беспокоится, а о легионе у него точно голова не болит.
   - Кстати, мне неплохо бы его повидать...
   - Он в Сирмии. Как и все старшие офицеры. Здесь, брат, старше центуриона ты вряд ли кого-то найдешь.
   - В Сирмии?.. Ладно, я подожду его...
   Солдаты громко рассмеялись.
   - Нет, дружище, - продолжал сигнифер с улыбкой. - Ждать его можно здесь бесконечно... Вряд ли он появится в течение ближайших недель.
   - Вот как! - Маркус нахмурился. - А кого-нибудь послать за ним можно?
   - Послать-то можно. Только не факт, что он сразу появится...
   - Тогда передайте ему, что с ревизией из Рима прибыл человек по поручению военного советника.
   - С ревизией? - офицер надул щеки и покачал головой. - Да, ревизия здесь давно бы не помешала...
   Он повернулся к одному из легионеров.
   - Возьми коня, съезди за легатом. А то мы что-то стали забывать, как он выглядит.
   Воин неохотно отправился за конем.
   - Значит, два месяца легион не получает продовольствия? - Маркус продолжал расспрашивать сигнифера.
   - Около того... Здесь рядом военное поселение. Часть легионеров, в основном, из старослужащих, обзавелись семьей и хозяйством. Разводят скот. Поэтому пока нам еды хватает... Плюс запасы просоленного мяса. Немного рыбы. Пшеницу давно не видели, но пока еще есть ячмень... Но на этом долго не протянем.
   - А куда могли исчезнуть обозы с провизией?
   Офицер замялся.
   - Отойдем, - предложил он Маркусу.
   И отвел его от группы солдат к пустой палатке, по внешнему виду которой было заметно, что она давно не обитаема.
   - Ходят слухи... - продолжил офицер, когда убедился, что никто из легионеров его не услышит. - Ходят слухи, что продовольствие продают. Обозы доходят до Сирмии, а мясо и зерно попадают на местный рынок. А доход кое-кто кладет себе в карман.
   - Аппий?
   - Еще раз повторю, что это только слухи... Пока в легионе еды хватает, но в ближайшее время могут возникнуть проблемы... Боюсь, как бы это не закончилось бунтом. Мне недолго осталось до пенсии и хотелось бы спокойно дослужить...
   "Не любят Аппия в легионе, - подумал Маркус. - Ох, не любят... Иначе, стали бы рассказывать такие вещи первому встречному?"
   - Попробую выяснить... Что с лошадьми?
   - Позапрошлой зимой много повымерзло... Осталось чуть больше половины.
   - Восполнять не пытались?
   - Сотню лошадей прислал Рим. Но пока это все.
   Они вернулись к центральной палатке. Офицер предложил гостю перекусить из общего солдатского котла, и Маркус не стал отказываться. Немного мяса и ячменная каша помогли восстановить силы после дальней дороги. Как пояснили Маркусу, пшеницу в легионе не видели давно, поэтому приходилось довольствоваться ячменем.
   Ближе к вечеру появился Аппий в сопровождении нескольких старших офицеров, которых удалось собрать. Легат выглядел даже моложе своих двадцати трех лет и был похож на мальчишку. Среднего роста, худощавый, даже какой-то угловатый, с коротко стрижеными волосами, но с неожиданно тяжелым надменным взглядом уставшего от жизни человека. Синеватые круги под глазами говорили о том, какому образу жизни он предавался в последнее время. В палатке зажгли светильник, смахнули толстый слой слежавшейся пыли, и легат в сопровождении Маркуса проследовал туда. Ознакомившись с содержанием письма, Аппий хмыкнул и вопросительно посмотрел на собеседника.
   - И что ты собираешься инспектировать? - спросил он.
   - Меня интересует положение дел в легионе, - не дождавшись приглашения присесть, Маркус сел сам на небольшой складной стульчик. Аппий недовольно поморщился, но промолчал. Сам он расположился на большом деревянном топчане.
   - Ну, во-первых, сколько осталось воинов, способных к отражению нападения неприятеля?
   - Около трех тысяч тяжелой пехоты, около тысячи легкой и человек триста кавалерии... Знаешь ли, за последний год сильно возросло дезертирство.
   Маркус подумал, что за сохранение численности легиона отвечает лично сам легат, но не стал давить на собеседника, стараясь не обострять сразу отношения. Он прекрасно понимал, что сможет чего-либо добиться только в том случае, если заставит легата прислушиваться к его советам.
   - Люди разбегаются потихоньку из этой дыры... - продолжал Аппий. - Я бы и сам уже давно отправился в Рим или в Равенну...
   - Что со снабжением? - Маркуса мало интересовали личные планы легата.
   - Со снабжением? Проблем нет. Солдаты сыты, одеты, обуты... - легат подозрительно посмотрел на собеседника. - А что?
   - Я слышал, что за последние два месяца ни один обоз до легиона не доходил.
   - Да, не доходил... И что?! Кто-то жаловался? Перебои со снабжением - это не моя проблема, пусть об этом беспокоится император, - высокомерно заявил молодой человек.
   - Император беспокоится о боеспособности легиона... - Маркус задумался. - Во время нашей недавней встречи мы обсуждали с ним повышенную активность варваров на границе. Поэтому военный советник и отправил меня с поручением.
   - Так ты виделся с императором? - Аппий сразу сменил тон.
   - Конечно... Я осмотрел лагерь и заметил, что все укрепления давно пришли в негодность. В случае неожиданного нападения легион не защитит ни ров, ни частокол... Может, стоило бы привести все в порядок?
   - Не вижу особой необходимости! Легион в состоянии отразить любое нападение дикарей!
   - Дикари... - Маркус усмехнулся. - Я бы не стал их так называть... При желании они могут доставить нам серьезные неприятности. С таким мы сталкивались уже не один раз. Хотелось бы, чтобы мы были готовы ко всему. А легион...
   - Меня мало волнует то, что происходит в легионе, - Аппий вернулся к прежнему высокомерному тону.
   - Даже так? Но ты же легат. Ты назначен сюда императором, и вся ответственность за этот участок границы лежит на тебе.
   - Плевать! Я жду вызова...
   - Вызова? - удивился Маркус.
   - Да, вызова в Рим... Император обещал подобрать мне более подходящую должность. Ты знаешь, что мой отец приходится императору двоюродным братом?
   - Да, я знаю, конечно...
   "Пропал легион, - подумал Маркус, чувствуя, что его миссия рушится, толком не начавшись. - Эх, Тиберий, знал бы ты кто здесь командует... Что же мне делать? Паренек-то чувствуется упрямый, но честолюбивый... Жаль, что я как следует не разузнал о его семье. А может рискнуть? Чего я теряю в конце-концов? В крайнем случае можно будет все списать на ошибку..."
   - Как брат, Аппий?
   Молодой человек удивился такой перемене темы.
   - Брат?.. Какой из них?
   "Отлично, - Маркус быстро размышлял. - Значит, брат все-таки есть и не один..."
   - Старший.
   - Старший? Вроде, неплохо...В Аргенторате командует легионом...
   - Вот именно, Аппий! И неплохо командует! А второй?
   - Префект Лузитании...
   - Знаю... Ты слышал, какой у него порядок в префектуре? Какой доход получает империя?
   - Н-нет... Не слышал. А что, дела у него идут настолько хорошо?
   - Великолепно! Император очень доволен им. Как и старшим. Какую должность тебе обещал Гонорий?
   - Военного советника.
   "Вот так да! - подумал Маркус. - Тиберий, а тебя, похоже, списали..."
   - Теперь подумай-ка, Аппий, - продолжил он. - Кто из вас больше подходит на эту должность? Ты или твои братья? Боюсь, что император может передумать в отношении тебя.
   - Он говорил тебе? - заволновался молодой легат.
   - Аппий, а для чего, по-твоему, я здесь? Я вернусь в Рим, император без сомнения задаст мне вопрос - как обстоят дела в легионе, что я смогу ему рассказать?
   Легат задумался. Заглянул в письмо.
   - Маркус. Тебя ведь зовут Маркус? Ты же увидишься с императором по возвращении?.. - Аппий колебался. - Может быть, тебе нужны деньги? Я довольно богат и мог бы...
   - Деньги, которые получены за продажу провизии?
   - Подлая клевета! - Аппий резко выпрямился. - Ты веришь жалким людишкам, которые просто завидуют мне и моему положению!
   Он наклонился к собеседнику и понизил голос.
   - Маркус, ты не пожалеешь, если поможешь мне... Если я стану военным советником в сенате...
   - Аппий, я же объяснил тебе ситуацию. Я задержусь здесь до конца лета. За это время необходимо привести легион в боеспособное состояние... Император должен быть уверен, что этот участок границы надежно закрыт. Варвары сейчас подтягивают силы к границе...
   - А если...
   - А если они осмелятся напасть, ты выполнишь свой долг легата. И вернешься в Рим в ореоле славы или...
   - Или?
   - Или не вернешься совсем.
   - Ну, такой вариант меня не устраивает. Ради чего, собственно, я должен рисковать своей жизнью?
   - Ради империи... - видя, что эти слова абсолютно не трогают собеседника, Маркус продолжил: - Хотя бы ради должности... Император должен видеть, что ты ее достоин. Тиберий стар и скоро ему понадобится замена. А дальше - выбор за императором. Я его неплохо знаю и могу предположить, что он выберет из братьев наиболее достойного. А пока, Аппий, выбор явно не в твою пользу.
   "Что ж, - подумал Маркус. - Теперь весь вопрос только в том - сработает моя уловка или нет..."
   Аппий колебался недолго.
   - Хорошо, - сказал он. - С чего начнем?
   - Завтра же необходимо провести смотр легиона. Восполнить когорты недостающими воинами. Попробуй набрать рекрутов в Сирмии, Мурсе, Сингидуне... Затем придется в срочном порядке отремонтировать укрепления. Восстановить снабжение.
   - Ладно, я распоряжусь.
   - Кстати, как обстоят дела с разведкой?
   - Э... Ну, раньше...
   - Необходимо отправить несколько конных патрулей на север, к Дунаю.
   - Маркус, не забывай, что здесь все-таки командую я! - Аппий в величественном жесте поднял вверх руку.
   - Несомненно. Поэтому ты и скомандуешь, чтобы патрули отправились не позже, чем через час.
   Аппий созвал своих офицеров и начал раздавать им указания. Маркус почувствовал, что пока он здесь лишний и ушел. Префект лагеря выделил ему пустующую палатку, неподалеку от ворот, через которые он прибыл в лагерь. Маркус выкинул старое тряпье, остатки давно засохшей еды, наполнил водой из колодца найденный бронзовый кувшин и прилег отдохнуть.
   "Вот это уже похоже на жилище, - подумал он, разглядывая изнутри полинявшие стены палатки. - Хоть какое-то пристанище в империи я уже заработал".
   Маркус повернулся на бок и уснул.
   На следующий день на большом земляном плацу рядом с лагерем легат Аппий проводил смотр легиона. Воины, разбитые на когорты, стояли лицом к частоколу, рядом с которым на деревянном помосте располагался легат с офицерами. Здесь же находился и Маркус.
   "Все не так плохо, - думал он, глядя на сверкающие доспехи легионеров, легионные гербы в виде орлов на длинных древках, на кавалерию, расположившуюся на флангах и состоящую из наиболее обеспеченных римских воинов. - Совсем не плохо... Я ожидал увидеть худшее. К счастью Аппий не успел до конца развалить легион. Но за это надо сказать спасибо его предшественнику, с которым эти солдаты поучаствовали не в одной кампании... Ничего. Уйдет Аппий, придет новый легат, надеюсь, больше похожий на командующего и легион будет не хуже других. Сейчас бы когорты пополнить... Правда, для этого необходимо подобрать рекрутов и обучить их военному делу. А времени у нас немного..."
   Неподалеку стояла довольно внушительная толпа зевак, собравшихся полюбоваться на боевые порядки легиона. Здесь были в основном торговцы, частенько посещающие лагерь, несколько охотников, промышлявших в окрестных лесах, слуги офицеров и женщины, скрашивающие жизнь солдат. Маркус почувствовал чей-то пристальный взгляд, но, всмотревшись в толпу, из-за приличного расстояния не смог определить, кому это взгляд принадлежит. Позже, когда легионеры уже расходились по своим палаткам, Маркусу снова показалось, что за ним наблюдают. Он пошел к воротам, куда заходили последние солдаты, и задержался около них, вступив в разговор с пожилым центурионом. Мимо проходили зрители, и Маркус внимательно осматривал их. Один человек показался ему подозрительным. Он шел, низко опустив голову и стараясь не выделяться из толпы, но, проходя в ворота, бросил быстрый взгляд единственного глаза.
   "Ого, - подумал Маркус, - Вот, похоже, и наш загадочный наблюдатель. Одноглазый... О, еще и одноухий!"
   Человек прошел в ворота, и Маркус посмотрел сзади на его бритую голову.
   "Вчера я его в лагере не заметил. Возможно, приехал только сегодня... Подозрительный тип. Не от Теренция ли он привез мне весточку? Надо быть настороже..."
   Из ворот вышел отряд солдат, вооруженных лопатами. Раздевшись до набедренных повязок, воины начали углублять ров. В близлежащем лесу застучали топоры.
   "Аппий все-таки решился укрепить лагерь, - про себя усмехнулся Маркус. - Легионеры валят лес, будут заделывать бреши в частоколе. Не пойти ли и мне в лес помахать топором? Хоть разомнусь... И наш таинственный незнакомец вряд ли сможет ко мне подкрасться при большом стечении народа".
   К вечеру забор вокруг лагеря был полностью восстановлен. Вместе с другими лесорубами Маркус направился в небольшую деревянную баню, где с большим удовольствием смыл грязь, пот и усталость. Выйдя из нее, он снова заметил таинственного незнакомца, который сидел на земле в окружении подвыпивших торговцев и вел с ними беседу. Но взгляд его единственного глаза неизменно следовал за Маркусом, даже не пытаясь особо маскироваться.
   "Самое удобное время для его нападения - ночь, - размышлял Маркус. - А то, что он нападет, я, практически, не сомневаюсь... Он даже не пытается таиться. То ли слишком глуп, то ли чересчур самоуверен. Но, ладно... Я тоже подготовлюсь к встрече. Надо показать ему мою палатку, чтобы он в темноте не перепутал".
   И Маркус прошествовал к своей палатке, не пытаясь скрыть ее расположение. Спустя некоторое время он отправился на ужин, а затем пообщался со знакомым центурионом и прогулялся по территории лагеря. Во время прогулки незнакомец был замечен еще пару раз.
   Солнце село. В лагере зажгли факелы, укрепленные на высоких шестах и дававшие довольно слабое освещение. Горели несколько костров, у которых коротали время дежурные легионеры.
   "Пора действовать!" - решил Маркус. Он заранее приметил пустующую палатку невдалеке от своей и решил, что она идеально подходит для наблюдения. Его жилище было, как на ладони, и все подходы к нему неплохо просматривались, благо рядом горели два факела. Маркус подошел к своей палатке, некоторое время демонстративно постоял у входа, а затем забрался внутрь. Хорошо заточенным кинжалом он надрезал ткань на задней стенке и аккуратно вылез наружу. Ползком, стараясь прятаться на затененных участках, он пополз к своему наблюдательному пункту, рассчитывая на то, что останется незамеченным для стороннего наблюдателя, в том числе и для часовых, которые могли сильно удивиться его маневрам и, чего доброго, заподозрили бы его в подготовке диверсии. Добравшись до намеченной палатки, Маркус затаился в ней, чуть-чуть отодвинув полог и оставив узкую щель для наблюдения. Меч и кинжал он положил справа от себя на землю, а сам лег на живот. Прошел час, второй. Никакого движения в лагере, только наверху над частоколом на дозорной площадке прохаживался часовой. Маркус почувствовал, что начинает засыпать. Наверно, сказывалась интенсивная физическая работа, которой он занимался днем в лесу. Маркус покрутил головой, стараясь отогнать сон, поворочался, подвигал руками и ногами. Тишина... Но сон не отступал. Голова потихоньку клонилась к земле. Маркус вздрогнул, услышав какой-то шорох. Он замер и прислушался. Наверно, показалось... А может крысы? Эти животные иногда перебегали от палатки к палатке, разыскивая остатки пищи. Маркус протер глаза. Сколько уже прошло времени? В лагере было довольно темно, медленно плывущие облака то и дело закрывали лунный серп. Ни дуновения ветерка. И почти полная тишина, если б не стрекотание сверчков. Никого. И часовой остановился, видимо, устав ходить взад и вперед...
   ... Они с отцом плыли на лодке по быстрой реке. Позади остались Альпы. Лодку несло все быстрее и быстрее по стремнине. Маркус сидел на носу, отец сзади на веслах. Отец что-то говорил. Что он говорит? Маркус прислушался.
   "Никогда! - говорил отец. - Слышишь! Никогда, Маркус, не оставляй неприкрытой спину! Запомни сынок! Берегись нападения со спины!" И словно в подтверждение своих слов он уперся Маркусу в спину веслом. Было больно. Весло оказалось почему-то очень острым. Маркус хотел повернуться и сказать об этом отцу, но тот уже сам тихо звал его: "Маркус, Маркус..."
   Маркус проснулся. В спину между лопаток действительно упирался острый предмет, а голос над ухом звал его. Маркус стряхнул с себя остатки сна и правой рукой ощупал землю рядом с собой. Пусто... Ни кинжала, не меча... Кто-то позади него тихо рассмеялся. Значит, его собственный меч упирается ему в спину. Как глупо и нелепо он попал... Все-таки заснул. Он беззвучно выругался сам на себя. Было не страшно так умирать, но чертовски обидно. К сожалению, враг оказался хитрее его...
   Неожиданно острие меча перестало давить на спину. Маркус понял, что противник приподнял меч и замер в ожидании резкого колющего удара. Но удара не было.
   - Вставай, приятель, а то простудишься, - раздался позади насмешливый голос.
   Маркус медленно перевернулся на спину и приподнял голову, но в палатке ничего не было видно. Только какой-то темный неясный силуэт маячил перед ним.
   - Смотри, Маркус, - продолжал голос. - Я кладу твой меч и кинжал на землю. Ты спокойно... Слышишь! Спокойно их берешь и возвращаешься к себе в палатку. Через пять минут я приду к тебе. И мы поговорим. Я принесу светильник, потому что разговаривать в темноте, не видя лица собеседника, не слишком приятно.
   - Хорошо, - Маркус по-прежнему пребывал в недоумении. Он вернулся к себе в палатку и стал ждать. Через пять минут вошел человек, неся в руке маленький огонек, и плотно прикрыл за собой полог палатки, чтобы свет не проникал наружу. В свою очередь, Маркус закрыл прорезанную щель своим плащом. После этого повернулся и внимательно рассмотрел гостя.
   Это был тот самый незнакомец, вызвавший такие подозрения днем. Одноглазый, одноухий...
   - Я принес светильник не для того, чтобы ты так пристально разглядывал меня, Маркус, - сказал он. - Может быть на меня не слишком приятно смотреть, но я пришел с добрыми намерениями... В чем ты уже смог убедиться.
   - Прости, я принял тебя за человека, которого прислал мой заклятый враг, - Маркус по-прежнему смотрел на гостя с недоверием и некоторым недоумением. - Но ведешь ты себя и вправду странно.
   - Если под заклятым врагом ты подразумеваешь Теренция, то ты не ошибся.
   - Вот как! Значит ты его человек? - Маркус совсем растерялся.
   - Да, я его человек.
   - Тогда я не понимаю...
   - Почему я не убил тебя? Объясню. Если ты враг Теренцию, то совсем не обязательно быть и моим врагом.
   - Ты говоришь сплошными загадками...
   - Маркус, Маркус... - гость покачал головой. - К сожалению, ты не помнишь меня... Это многое бы могло объяснить.
   - Так мы знакомы? - Маркус попытался вспомнить из своих прежних знакомых человека с подобной внешностью. И не смог.
   - Я - Овидий.
   - Ну, это многое объясняет...
   - Не злословь... Конечно, ты не можешь меня вспомнить, ведь ты видел меня с залитым кровью лицом.
   Маркус снова напряг память, но ничего на ум не приходило. Поэтому он решил промолчать, ожидая продолжения.
   - Помнишь Виндобону? - продолжал гость. - Да... Прости... Попробую выражаться яснее. Сражение под Виндобоной? Да? Так вот. Я сражался в том же легионе, в котором ты служил центурионом... Я тогда совсем молодым парнем был. Это же мое первое сражение было! И последнее... Помнишь, как квады зажали нас в тиски с двух сторон? Мы остались без конницы. Половина легиона полегла на излучине реки... Нас просто разнесли в клочья! Наш легат приказал отступать, надеясь спасти остатки легиона. Я был не из твоей когорты, но я знал тебя. Мало кто не знал тебя из нашего легиона, Маркус... От моей когорты осталось от силы четыре десятка человек. Мы отходили через лес и наткнулись на маленькую деревушку. В ней мы остановились в надежде перевязать раненых. Вот тут-то нас и накрыла кавалерия варваров. Мы засели в этих деревянных домишках и отбивались из последних сил. Сражаться я уже не мог, в ноге у меня торчала стрела. Поэтому пытался стрелять через окно из лука. Вот тут-то мне и ткнули в глаз копьем... Обливаясь кровью, я упал на пол и вопил изо всех оставшихся сил. Мои товарищи ничем не могли мне помочь. Да и не до меня им было... Они с трудом удерживали квадов на пороге дома. Но варвары спешили, впереди их ждала богатая добыча. И они не хотели тратить время на нас. Поэтому просто подожгли дома, расстреливая из луков тех, кто пытался выбраться. Вот тут-то и появился ты со своей когортой. Мало того, что вы разогнали этих чертей... Вспомни, Маркус! Ты же вынес меня, залитого кровью с головы до ног из горящего дома! Ну?
   - Да, Овидий... Но узнать тебя, сам понимаешь, я бы не смог.
   - Правильно. Но я-то тебя узнал. Второй глаз у меня, к счастью, остался... И я не забыл, что ты сделал, Маркус.
   - Что же дальше?
   - Дальше нас прикрыл соседний легион. Всех раненых, и меня в том числе, доставили в Аквилею. А там уже - кого вылечили, кого похоронили... Но моя военная карьера на этом закончилась. По случаю, я попал в охрану к префекту Аквилеи. И с тех пор служу у Теренция.
   - Когда я вытаскивал тебя из того дома, глаза у тебя уже не было, но ушей-то вроде было два...
   Овидий рассмеялся.
   - Ухо - это уже отдельная история. Заснул на посту... С кем не бывает? Да, что я тебе рассказываю! Ты сегодня сам вздремнул не вовремя... Так вот. Заснул я тогда действительно на посту, когда охранял особняк префекта. А этот чертов Сервий, телохранитель Теренция, вздумал проверить, как мы несем службу. Проверил... И отхватил мне, спящему, ножом ухо. Сказал, что в следующий раз отрежет голову.
   - Но, как ты здесь-то оказался?
   - Подожди, Маркус, не перебивай!
   - Прости...
   - Теренций содержит большой штат шпионов и убийц. Он без тени сомнения расправляется со всеми неугодными людьми. И с конкурентами по торговле. Это человек, который привык делать деньги на всем, на чем только можно заработать. Около года назад и меня привлекли для розыска его врагов...
   - И убийства? - Маркус покачал головой.
   - Пока не доводилось... Но, наверно, ты прав, - вздохнул Овидий. - Если бы получил приказ, то пришлось бы... Кстати, ты живой Теренцию тоже не нужен. Приказано привезти твою голову, потому что на слово префект не верит.
   - То есть я - это твое первое проваленное задание?
   Овидий вздохнул.
   - Возможно и последнее...
   - Но как ты нашел меня?
   - Сначала Теренций отправил меня в Рим. Была информация, что после встречи с сенатором Тиберием ты снова исчез. Я встретился с Тиберием на мосту, пытался его припугнуть ножом, но такого не напугаешь... Он сказал, что ты уехал в Аквилею. Но от Гонория удалось узнать о том, что тебе поручено провести инспектирование северных легионов. Когда Теренций получил эту информацию, он сразу отправил меня сюда... Теренций не дурак, далеко не дурак... Он прекрасно понимал, что именно здесь вероятность твоего появления наиболее высока.
   - Почему?
   - Теренций неплохо осведомлен о положении дел в легионах. Поэтому, поразмыслив немного, он быстро пришел к выводу, что если тебя и отправлять куда-то, то - именно сюда... Здесь самый запущенный легион. Кстати, тебе еще повезло, что я приехал один. Из-за опасности войны Теренций постарался собрать вокруг себя побольше верных людей. Многие шпионы были отозваны даже из других регионов империи...
   Снаружи послышались шаги. Овидий примолк. Патруль прошел мимо палатки.
   - Получается, что Теренций не очень тобой дорожит? - спросил Маркус. - Раз отправил тебя сюда, а не оставил рядом с собой.
   - Кто сможет прочитать мысли Теренция?.. Возможно, ты и прав... Но я не расстроен. Маркус, я хотел предупредить тебя. Теренций не оставит тебя в покое. Лучше тебе уехать из империи подальше.
   - Нет, Овидий, это исключено.
   - Я так и думал... Но на что ты рассчитываешь? Рано или поздно люди префекта найдут тебя. Не такой человек Теренций, чтобы кого-то прощать. А ты, похоже, чем-то здорово ему насолил...
   Маркус вздохнул.
   - Я не хочу больше прятаться, - сказал он. - Если бы ты провел столько лет на чужбине, ты бы понял меня, Овидий... Почему же ты не подошел ко мне днем?
   - А ты уверен, что в лагере нет других людей Теренция? Вот и я не уверен. Нельзя, чтобы кто-то видел нас вдвоем... Любая информация рано или поздно достигает ушей префекта.
   - Боишься, что Теренций не простит тебе предательства?
   - Знаешь, Маркус, я думаю, что и ты без тени сомнения предпочел бы смерть в бою позорной смерти на виселице.
   - Согласен. Хотя, по большому счету, результат-то все равно одинаковый, - грустно улыбнулся Маркус.
   - Я дождался ночи, - Овидий продолжал свой рассказ. - Но ночью соваться к тебе - это верный шанс получить меч в живот. Ты бы не успел меня даже выслушать... Знаешь, откуда я наблюдал за твоей палаткой? Из-за той палатки, в которой ты потом спрятался...
   - Черт!
   - Я видел, как ты полз... Это выглядело очень смешно.
   - Да, наверно...
   - Потом я ждал. Я могу долго ждать, Маркус. И не спать ночью. Этому меня научили у Теренция. В конце-концов, когда ты захрапел...
   - Я храплю?!
   - Еще как!.. Когда ты захрапел, я побоялся, что сбегутся все патрули, поэтому спокойно вошел в палатку и взял твой меч и кинжал.
   - Но будил ты меня каким-то странным образом.
   - Мало ли, как человек может повести себя спросонья... Я тоже не хотел рисковать и сразу хотел показать тебе свои мирные намерения.
   - Тебе это удалось... Овидий, ты много лет прослужил в Аквилее. Ты регулярно должен был видеть дочь префекта...
   - Корнелию? Конечно... Славная девушка. Не в отца... И, похоже, не в мать. Луцилла-то временами уж больно бывает жестокой. Под стать муженьку. А Корнелия как-то сама по себе. Лет до восьми-девяти она очень редко появлялась в поместье у отца. Теренций ее куда-то отправил. А потом, когда подросла, стал посылать в какие-то поездки. Так что, встретить ее в доме отца - большая редкость... И то обычно, проскользнет мышкой и опять ни слуха, ни духа. Теренций, видимо, замуж ее хочет выдать поудачнее. Он ведь без выгоды для себя палец о палец не ударит... Ты знаешь Корнелию, Маркус?
   - Знаю... Видел один раз.
   - Красивая, правда? Все при ней...
   - А ты сам-то женат, Овидий? - Маркус отхлебнул воды из кувшина и предложил гостю. - Вина не предлагаю, прости, не запасся...
   - Ты смеешься, что ли надо мной, Маркус? Мне на себя и в зеркало страшно смотреть... До той битвы под Виндобоной была у меня девушка на примете. Но как вернулся, больше ее не видел... И не искал... - Овидий тоже напился воды и тайком выглянул из палатки. - Светает уже... Надо бы мне уходить отсюда... Чтобы никто не заметил, что ночью мы тут с тобой шептались.
   Маркус помолчал, глядя себе под ноги. Затем поднял голову.
   - Овидий, рано или поздно тебе придется возвращаться в Аквилею. Что скажешь Теренцию?
   - Придумаю что-нибудь...
   Снаружи раздался приближающийся топот копыт. Всадники проскакали мимо их палатки. Послышались крики.
   - Что-то случилось... - сказал Маркус и метнулся к выходу. - Надо узнать...
   Он выскочил из палатки и увидел бегущего легионера.
   - В чем дело?! - крикнул ему Маркус.
   - Готы! Готы идут! - ответил тот на бегу.
   Легионный трубач приложил губы к медному рогу, и над лагерем протяжно зазвучал сигнал тревоги...
  
  
  
   ГЛАВА 11.
  
   - Ну, слава Богу! Выглядит, как новая! - Корнелия стояла перед таверной на рыночной площади Сисции и оглядывала повозку. - Гай, я уже не надеялась, что мы отсюда выберемся когда-нибудь!
   Молодой человек запрягал в отремонтированный экипаж пару лошадей. На площади шла бойкая торговля. Между торговыми рядами оживленно бродил народ, выбирая свежие фрукты, мясо, оружие...
   - Еще хорошо, что она развалилась на выезде из города... - сказал Гай. - А если бы посередине дороги?.. Правда, из-за этого чертового кузнеца мы потеряли лишних четыре дня! Но кто мог знать, что он уйдет в запой на самой середине ремонта? Зато теперь на этой колымаге мы с тобой можем всю империю объехать.
   - Теперь мы не успеем добраться до Аквилеи к установленному отцом сроку, - с досадой сказала девушка. - Будет гневаться... У него же ко мне было какое-то поручение! Он хотел, чтобы я съездила в Рим... И просил, чтобы мы вернулись в десятидневный срок. Не знаю, что за поручение, но мне кажется, что он задумал какую-то свою очередную хитрую операцию. И если она сорвется из-за меня... Ой, Гай! Боюсь, мне тогда не сдобровать!
   - Ничего! Дороги сухие, лошади отдохнувшие - поедем быстро... Сейчас, я только загружу товар, - юноша начал забрасывать на повозку мешки с тканями, которые грудой лежали рядом на мостовой.
   - Гай, там что-то происходит, - щурясь от солнца, Корнелия смотрела на другой конец площади, куда со всех сторон сбегался народ.
   - Подожди меня здесь, - Гай спрыгнул с повозки. - Я выясню, в чем дело.
   И направился быстрым шагом к толпе. А люди все подтягивались и подтягивались. Словно человеческие ручейки стекались в одну большую лужу в конце площади. Даже некоторые торговцы, движимые любопытством, оставляли свой товар под присмотром соседей и спешили за толпой.
   Корнелия забралась в повозку, встала на цыпочки и вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что же там происходит. Но когда мимо пробежали две девушки, любопытство пересилило. Корнелия спрыгнула с повозки и побежала вслед за ними.
   Гай с трудом протискивался сквозь шеренги других зевак. Сзади все напирали и напирали люди, переругиваясь между собой, а впереди почему-то стояла гробовая тишина. Наконец, молодой человек, активно работая локтями, добрался до центра этой людской массы и разглядел, то, что привлекло к себе столь много внимания. Легкий двухколесный карпентум, запряженный парой лошадей. Два мертвых седока, изрубленных в куски, лежащих на сиденье в луже собственной крови. Кровь стекала с повозки и капала на мостовую.
   - Откуда они приехали? - вдруг спросил кто-то рядом.
   - Оттуда... - полноватый мужчина махнул рукой в сторону центра города. - Я смотрю, едет карпентум, а в нем два мертвеца. Я выбежал на дорогу и остановил их...
   Его уже никто не слушал. Все взоры были обращены в ту сторону, куда он показал. Там по дороге бежал человек. Спотыкался, падал в пыль. Снова поднимался и большим трудом продолжал бежать. Теперь его уже можно было разглядеть. Подросток. Он пытался кричать на ходу, но дыхание перехватывало и ни звука не долетало до толпы. Наконец, достаточно приблизившись и почувствовав, что теперь его услышат, он остановился, перевел дух и закричал:
   - Варвары! Варвары вошли в город! Бегите!
   Толпа тут же бросилась врассыпную. Распихивая и сбивая друг друга с ног, люди, словно обезумев от ужаса, неслись в разные стороны, чтобы поскорее покинуть город пешком или верхом, при наличии лошадей. Торговцы бросали свои товары прямо на прилавках и, забираясь в экипажи, начинали яростно нахлестывать лошадей. Часть горожан спешила домой, чтобы предупредить родных о нависшей опасности...
   Корнелия только добежала до толпы, как началось столпотворение. Какой-то мужчина сильно толкнул ее, и она полетела на землю, ударившись коленкой о камень. Даже не пытаясь подняться, девушка прикрыла голову руками и, прислушиваясь к топоту ног со всех сторон, начала кричать:
   - Гай! Гай, помоги мне! Гай!
   Кто-то наступил ей на ногу, кто-то, споткнувшись, перелетел через нее, а она все продолжала кричать.
   Гай уже выбрался из толпы и побежал к повозке, перепрыгивая через деревянные прилавки, как услышал, что его зовут. Он обернулся и увидел лежащую на мостовой Корнелию. Юноша бросился к ней, помог подняться и, взяв за руку, потащил за собой. Девушка сильно прихрамывала, разбитое колено давало о себе знать, но она, закусив губу, изо всех сил старалась не отставать. Вдвоем они быстро миновали торговые ряды, выбежали к таверне и остановились. Повозки не было... Мешки с тканями были сброшены на землю и валялись беспорядочным ворохом. Площадь быстро пустела. Люди убегали из города со всех ног. Проносились всадники, экипажи... Сейчас спасение было только в скорости.
   Корнелия закрыла лицо руками:
   - Гай, что я наделала...
   - Потом будем плакать о повозке! - молодой человек снова взял ее за запястье, и они побежали. Колено сильно болело, девушка хромала все сильнее и свободной рукой размазывала по лицу слезы. Гай на бегу повернулся к ней:
   - Что случилось?
   - Я ушибла ногу... Гай, прости, я не могу быстрее...
   Гай поднял Корнелию на руки и побежал. Их обгоняли последние прохожие. Гаю стало казаться, что вот-вот их нагонят варвары и изрубят в куски. Не снижая скорости, он старательно напрягал слух, чтобы при необходимости хотя бы успеть спрятаться в одном из дворов.
   Неожиданно позади них раздалось цоканье копыт по камням. Гай обернулся, готовый к самому худшему.
   "Черт! Меч остался в повозке!" - пронеслось у него в голове. Сзади приближался одинокий всадник. Гай заметил, что в седле он держится очень неуверенно и постепенно сползает на бок. Не доезжая до них каких-нибудь двадцати шагов, всадник рухнул на землю. Юноша поставил Корнелию на землю, подбежал к лошади и поймал за поводья. Бросив взгляд на упавшего человека, Гай увидел, что у того из спины торчат две стрелы. Он подсадил Корнелию на лошадь, затем запрыгнул сам и шенкелями послал лошадь в галоп. Быстро проскакав по улице, они выехали из города и понеслись по проселочной дороге.
   Площадь опустела. Странная для этого времени суток тишина стояла над торговыми рядами... Внезапно с одного из дворов выбежала припозднившаяся молодая женщина, ведя за руки двух маленьких детей: мальчика и девочку лет семи. Они побежали через площадь, когда сзади них, из-за домов со стороны центра города послышался громкий топот копыт, и появилась большая группа вооруженных всадников. Женщина обернулась, громко закричала от ужаса и побежала еще быстрее, увлекая за собой детей. Топот приближался. Женщина неожиданно вскрикнула и всем телом плашмя рухнула на мостовую. Из спины у нее торчала стрела. Дети бросились к матери, стараясь поднять ее. Женщина приподняла голову, пытаясь что-то сказать, но снова обессиленно уронила ее на землю. Лавина всадников миновала уже середину площади. Девочка села на землю около мертвой матери и заплакала. Мальчик обнял сестру и протянул вперед ручонки, закрываясь от стремительно приближающихся тяжелых копыт...
   Город запылал. То здесь, то там начинали подниматься к небу клубы дыма. Варвары, а это были квады, врывались в дома, добивали оставшихся жителей, выносили приглянувшиеся вещи и поджигали строения. Сопротивления практически никто не оказывал. Город оказался не готов к нападению. Немногочисленный военный гарнизон был перебит в первые же полчаса вторжения, не успев даже покинуть казармы. Варвары стали полноправными хозяевами Сисции.
   ...Гай гнал лошадь на предельной скорости. Он постоянно оглядывался назад в ожидании погони.
   - Гай, а лошадь выдержит? - забеспокоилась Корнелия.
   - Если нас догонят, то ее оплакивать будет некому...
   - Гай, это война?
   - Похоже на то... Как твоя нога?
   Видя, что погони нет, юноша пустил лошадь рысью.
   - Болит... Гай, прости меня за повозку.
   - Зачем же ты ее оставила? Я же сказал тебе, чтобы ты подождала меня...
   Девушка смущенно потупилась.
   - Мне стало интересно, зачем собралась толпа...
   - Скольких женщин сгубило любопытство...
   - Ты так хорошо знаешь женщин?! - вспыхнула Корнелия.
   - Ладно, ладно... Самое время сейчас ругаться, - примирительно сказал молодой человек и улыбнулся.
   Корнелия терпела целую минуту.
   - Гай, а что там было на площади?
   Юноша усмехнулся про себя.
   - Повозка, а в ней два изрубленных трупа.
   - О, Боже! Хорошо, что я этого не видела.
   - Хорошо, что тебя не затоптали, когда толпа разбегалась... И что я каким-то чудом смог услышать тебя в этой давке.
   - Да... Если бы мы потеряли друг друга там на площади... Чтобы я делала?
   - Сложно сказать... Ты знаешь, мне кажется то, что ты бросила повозку...
   - Ну, Гай! Теперь ты будешь меня этим упрекать всю дорогу?! - Корнелия обиженно надула губки.
   - Да, подожди! Не заводись! Дослушай сначала. Я говорю - хорошо, что ты ее бросила.
   - Почему?
   - Потому что тот человек, который ее украл... Или те люди, если их было несколько, ни перед чем бы не остановились... Вряд ли ты смогла бы отбить у них повозку.
   - Гай, значит, я не очень виновата? - лукаво улыбаясь, спросила девушка.
   - Выходит, что не очень... - вздохнул молодой человек. - Как всегда...
   - Что значит - как всегда?! - нахмурилась Корнелия.
   Из небольшого перелеска выскочили пять всадников, и понеслись им наперерез.
   Гай свернул направо и погнал лошадь галопом через вспаханное поле.
   - Гай, это варвары? - задыхаясь от волнения, спросила девушка.
   - Варвары... Гепиды или квады... А может маркоманы. Я плохо их различаю. Держись крепче!
   Лошадь под ними выбивалась из сил.
   "Только бы добраться до леса, - подумал Гай. - Может быть, удастся спрятаться..." Он обернулся. Расстояние до преследователей неуклонно сокращалось, как он ни гнал кобылу. Уже можно было различить их лица. Длинные хвосты, привязанные к шлемам, развевались на ветру. Их лошади выглядели более свежими и бодрыми... Большие комья земли разлетались из-под их копыт в разные стороны.
   - Корнелия, я давно хотел тебе сказать... Наверно, случая больше не представится...
   - Что, Гай?
   Он снова обернулся. Нет, наверно, не уйти.
   - Слушай, Корнелия! - крикнул он. - Ты помнишь дорогу до Аквилеи? Сможешь одна добраться?
   - Что ты задумал, Гай? - отозвалась девушка.
   - Скачи в лес! Там ты сможешь оторваться от них или спрятаться! Не останавливайся ни на минуту, пока не будешь уверена, что тебя не догонят. Не жалей лошадь!
   - А ты?!
   - Я спрыгну, Корнелия... Вдвоем нам не уйти. Лошадь выдыхается.
   - Гай, не смей! Даже не думай! Я не уеду без тебя! Я тогда тоже спрыгну!
   - Корнелия, не дури!
   - Я... Я клянусь!
   Гай до боли сжал зубы и оглянулся. Всадники на ходу натягивали луки. Лес был уже недалеко. Гай пустил лошадь зигзагами, чтобы затруднить преследователям прицеливание. Полетели стрелы.
   "Стреляйте, стреляйте... - подумал Гай. - Раз начали стрелять, значит, думают, что могут не догнать. Пусть лучше попадут. Лучше умереть, чем попасть в рабство... А Корнелия? Лучше уж тогда одной стрелой обоих разом".
   И он плотнее прижался к девушке.
   Но вот и лес... Невдалеке темнел глубокий овраг, заросший густым кустарником. Гай решительно направил лошадь туда.
   - Прикрой лицо! - крикнул он Корнелии.
   Та послушно закрыла лицо рукой и опустила голову вниз.
   Но животное перед зарослями заупрямилось.
   - Ну, давай же, сволочь! - в сердцах выругался Гай, сорвал большую ветку и изо всех сил хлестнул лошадь. Та пронзительно заржала и бросилась вперед, ломая кусты. Седоки едва удержались на ней. Проехав по оврагу подальше, Гай спрыгнул на землю и помог слезть Корнелии. После этого приложил палец к губам и прислушался. Тихо... Варвары не сунулись в лес, то ли побоялись ввиду своей малой численности, то ли решили подыскать более доступную добычу, благо возможностей для этого сегодня было хоть отбавляй...
   Бока лошади тяжело вздымались и опускались. Она испуганно косила глазом на юношу.
   Выждав еще несколько минут, Гай посадил Корнелию на лошадь и пошел дальше вниз по оврагу вдоль небольшого ручейка. Он продирался сквозь густые заросли крушины и бересклета, помогая себе свободной рукой. Наконец, найдя место посуше и поровнее, Гай помог девушке слезть с лошади. Корнелия села на траву, прижавшись спиной к коре могучего дуба, и зажмурила глаза, когда на лицо ей упал луч солнца, пробившийся сквозь листву. Гай напоил лошадь из ручья и привязал к дереву так, чтобы она свободно могла щипать траву.
   - А нам, к сожалению, поесть нечего... - сказал Гай. - Немного передохнем и двинем дальше. Теперь придется ехать с особой осторожностью...
   - Гай! - Корнелия открыла глаза и посмотрела на юношу.
   - Что?
   - Когда мы удирали от варваров... Ты хотел мне что-то сказать... Что именно?
   Гай смутился.
   - Лучше давай я осмотрю твою ногу... - сказал он.
   Девушка медленно приподняла подол туники и оголила колено. На нем была ссадина и небольшая припухлость. Гай оторвал от своей туники кусок материи, намочил его в ручье и смыл грязь и кровь с ноги Корнелии. Затем стал осторожно ощупывать колено. Девушка смотрела на него и улыбалась.
   - Очень болит? - Гай поднял глаза и посмотрел ей в лицо. Корнелия изобразила страшную муку.
   - Невыносимо! - она закусила губу, чтобы не рассмеяться.
   - Похоже, просто сильный ушиб, - неуверенно сказал юноша и наложил тугую повязку из оторванной тряпки.
   - Гай, ты не ответил на мой вопрос...
   - Как-нибудь потом... Когда будет более подходящий момент...
   - Когда за нами гнались варвары - это был более подходящий момент? - Корнелия удивленно подняла брови.
   - Я думал - мы погибнем... - он посмотрел ей в глаза.
   Девушка положила ему руки на плечи.
   - А знаешь, о чем думала я?.. Помнишь, ты предлагал увезти меня?.. Твое предложение еще в силе?
   - Конечно, Корнелия! Но ты говорила, что не хочешь бросать свою семью. Что это будет предательством... Ты передумала?
   - Гай, я подумала, что... Никто для меня никогда не делал того, что делаешь ты. Ты постоянно рискуешь из-за меня, выручаешь меня... Почему же тогда я должна предавать тебя?.. Гай... Но я считаю, что мы с тобой должны все сделать по-честному. Мы должны вернуться в Аквилею и предупредить жителей о том, что началась война. Мы должны съездить в Рим и выполнить поручение отца. А уже потом... Ты согласен со мной, Гай?
   - Конечно, Корнелия! У меня ведь тоже отец в Аквилее... И я не могу просто так его бросить...
   Девушка наклонила голову и поцеловала его в губы.
   С ветки сорвалась птица. Лошадь испуганно метнулась в сторону и натянула привязь. Гай вскочил на ноги и осмотрелся.
   - Надо ехать, Корнелия!.. Здесь слишком опасно. Нас могут обнаружить враги в любую минуту...
   ...Спустя четыре дня они добрались да Аквилеи. Город уже был оповещен о вторжении и готовился встретить неприятеля. Теренций собрал здесь легионеров со всех окрестных застав. На стенах постоянно дежурили воины, готовые подать сигнал о приближении варваров. Ворота охраняли усиленные патрули, одетые в тяжелые доспехи. Горожане тоже вооружались, кто как мог, надеясь защитить свои жилища. Город ждал...
   ... Аларих подождал пока к нему подъедет Леонард. Он сидел на вороном жеребце на высоком холме, рядом с дорогой, по которой тянулись бесконечные обозы. Проехал отряд тяжелой кавалерии с длинными пиками и чернеными рогатыми шлемами, прошла пехота, неся за плечами круглые щиты.
   - Где тебя носит, Леонард? - с раздражением спросил Аларих, когда, наконец, подъехал помощник.
   - Проверял, все ли обозы закончили переправу, господин.
   - Результат?
   - Превосходный, господин... Быстро и четко. Спасибо плотам. Ни одного человека не осталось на том берегу Дуная.
   - Что ж, отлично! И дальше бы так... Для нас сейчас самое главное - быстрота передвижения наших войск... Дай-ка карту!
   Леонард развернул большой пергамент. Аларих погрузился в изучение.
   - Пока все идет по плану... - сказал он. - Маркоманы идут через Кастра-Регину, Виндобону, Винделикорум на Медиолан. У них самые большие силы среди наших союзников. И я на них больше всего рассчитываю... Так...Квады и гепиды пойдут через Мурсу, Сисцию и Аквилею. У них практически одна конница, поэтому для осады больших городов их армия не слишком пригодна... Но свое дело они сделают - расчистят дорогу для наших обозов.
   - Большая часть обозов уже ушла в сопровождении охраны, господин. И с ними же основная масса пехоты.
   - Замечательно. Надеюсь, что они быстро смогут обогнуть Адриатику с севера и отправиться на Рим. Только бы погода не подвела... Остальные наши отряды соединятся с ними после того, как возьмут Сирмий, Сингидун и Салону... Там стоят римские легионы и было бы очень большой ошибкой оставить их у себя в тылу. Вот где нам нужна скорость, Леонард! Стоит завязнуть под одним из этих городов и вся кампания значительно усложнится. Тогда мы можем не успеть объединить свои силы и римляне получат шанс... Если, конечно, им удастся быстро оправиться от ударов. Жаль, пока не известно, как идут дела у наших союзников на севере. Но со временем узнаем, далеко ли смогли продвинуться франки и алеманны. Главное, чтобы они смогли оттянуть на себя побольше римских войск.
   Аларих свернул карту и передал ее помощнику.
   - Едем, Леонард! - сказал король. - Эта кампания может стать для всех нас решающей. Теперь все решает время, за которое мы успеем собрать свои основные силы под стенами Рима. Если все пойдет по плану - Риму не устоять!..
   И они неспешно двинулись вперед по дороге, обгоняя бесконечные ряды марширующих за обозами воинов.
  
  
   ГЛАВА 12.
  
  
   Легионеры выходили из ворот, строились в шеренги и отправлялись вперед по дороге. Их чешуйчатые доспехи и железные шлемы, снабженные пластинами для защиты шеи, ярко сверкали на солнце. День обещал быть жарким, поэтому шерстяные плащи, окрашенные в красный цвет, воины оставили в лагере. Основное вооружение легионеров составляли короткие мечи и большие прямоугольные щиты, к внутренней стороне которых прикреплялись несколько коротких копий, используемых для метания.
   Вдоль дороги собралась внушительная толпа провожающих. Торговцы, промышляющие в лагере, местные охотники и лесорубы, несколько женщин, в профессии которых сомневаться не приходилось... Здесь же были солдаты, остающиеся для охраны самого лагеря. Маркус пробежал глазами по этой толпе, ища Овидия.
   "А куда же запропастился мой ночной гость? - подумал он. - Неужели отправился обратно в Аквилею. Впрочем, может быть для него это и не самый худший вариант... Здесь становится опасно".
   Немного в стороне от дороги на гнедом коне сидел легат Аппий в окружении старших офицеров - трибунов и личной охраны. Маркус, не спеша, подъехал к ним. Аппий заметил его и, оставив компанию, двинулся ему навстречу.
   - Хороший денек для битвы, правда, Маркус?
   - Денек неплохой... Аппий, почему ты решил вывести легион из лагеря?
   - Как доложили разведчики, варвары движутся по этой дороге к Сирмию. Мы встретим их и отправим обратно за Дунай.
   - Но ты ведь не знаешь даже точной численности противника... - Маркус с сомнением покачал головой.
   - Маркус, говорят ты опытный воин, - прищурился Аппий. - Тогда объясни мне смысл оставаться в лагере. Это значит - дать противнику подойти, укрепиться, собрать осадные орудия и разнести, к чертям, наш частокол...
   - Аппий, в скольких битвах ты командовал легионом?
   - Это первая...
   - Тогда послушай. Смысл в этом один - послать за подкреплениями и удерживать превосходящего соперника на месте сколько возможно. А бросать легион в битву с неизвестными силами противника - это верный способ этот самый легион похоронить...
   - Что же ты мне теперь предлагаешь? - прервал его легат. - Скомандовать отступление и вернуть легион обратно в лагерь? И как это будет выглядеть? Мне еще дорога моя честь, и позориться перед солдатами я не собираюсь!.. Мы разобьем этих чертовых готов, и у тебя будет возможность доложить об этом императору.
   И Аппий поскакал вперед по дороге, обгоняя идущих воинов. За ним проследовал его эскорт.
   - Дай Бог! Дай Бог, Аппий, чтобы ты не ошибся! - пробормотал Маркус. - Но я то знаю, сколько славных воинов погибло из-за тщеславия таких вот полководцев...
   И поскакал вслед за ним.
   Пехота бодро утаптывала пыль на дороге. На длинных древках ярко сверкали символы легиона - золотые орлы. Впереди пехоты в более богатых доспехах красовались всадники, многие из которых были из зажиточных римских семей.
   Через три часа похода выдвинутые вперед конные разведчики доложили, что приближаются готы.
   Аппий приказал легионерам занять позиции. Впереди расстилалась широкая равнина, окаймленная со всех сторон холмистыми грядами. Редкие деревья стояли среди еще невысокой травы. Холмы изрядно заросли лесом и кустарником. У подножия противоположной холмистой гряды, со стороны предполагаемого появления противника, протекала небольшая речушка.
   - Отличное место для битвы, не правда ли, Маркус? - легат подъехал к нему и указал рукой на равнину. - С этих холмов нам будет все видно... Отсюда и командовать удобно.
   - Меня беспокоят эти лески на холмах. - Маркус внимательно осматривал место предстоящего сражения. - В них легко можно спрятать сотню воинов и неожиданно напасть... Аппий, пока есть время, может тебе самому устроить там засаду?
   Легат осмотрел холмы.
   - Мне бы не хотелось разбивать легион... У нас и так многие когорты неполные. Пожалуй, я откажусь от твоего предложения. В случае фланговой атаки когорты смогут отбросить неприятеля, а кавалерия добить...
   На холмах с противоположной стороны равнины появилась несколько всадников.
   - А вот и разведка готов... - прошептал Маркус. - Значит, скоро подойдут и основные части.
   Всадники быстро скрылись из виду.
   Легион тем временем занимал боевые порядки. Из-за нехватки людей Аппию пришлось немного урезать когорты тяжелой пехоты и вместо привычных трехсот шестидесяти человек, они насчитывали по двести восемьдесят. Первый ряд составили четыре когорты из самых молодых воинов. Легионеры постарше образовали три когорты, занявшие второй ряд. И, наконец, в последнем, третьем ряду, расположились три когорты с ветеранами. Впереди всех стояли человек семьсот легкой пехоты - велитов, вооруженных небольшими щитами, короткими копьями для метания и луками. По сто пятьдесят всадников прикрывали пехоту на каждом фланге. Еще пять десятков тяжеловооруженных конных легионеров остались в резерве в качестве личной охраны легата.
   По совету одного из трибунов Аппий все-таки отправил нескольких разведчиков на холмы со стороны флангов.
   Солнце достигло зенита. На небе не было ни облачка. Ветер несильными порывами пускал по равнине зеленые волны. "Будет жарко, - подумал Маркус. - И не только от солнца..."
   На противоположных холмах темной массой появились люди и стали спускаться вниз, в долину. Маркус пытался прикинуть их приблизительную численность. "Тысячи три, - размышлял он. - Только вряд ли готы сразу покажут нам все свои войска... Это мы у них, как на ладони. И гряда у них повыше... Если там завяжется бой, то преимущество в высоте будет у противника. И стрелки их смогут стрелять дальше, чем наши. Нам бы отойти назад и закрепится на этих холмах, где сейчас расположился Аппий со своей охраной. И выманить их на себя... Предложить легату?.. Вряд ли он меня послушает. Он же должен сам показать всем, какой он талантливый полководец..."
   - Там течет ручей, - сказал Маркус, размышляя вслух. - Почва, наверняка, сырая, заболоченная... Двигаться по ней пехоте будет сложнее. Если бы удалось удержать противника на этом участке, мы могли бы получить преимущество в маневре...
   - Как их удержишь?.. - отозвался тот же из трибунов, который посоветовал легату выдвинуть разведчиков, седоволосый ветеран. - Если бы мы смогли окружить готов... Но мы не знаем даже, что там впереди, за холмами. И сколько их всего...
   - Это меня тоже тревожит, - ответил Маркус.
   - Хватит унывать! - вмешался Аппий. - В бой надо идти в бодром настроении. Вместо того, чтобы поднимать боевой дух, вы тут разводите уныние...
   Между тем, войска противника тоже заняли боевые позиции и пришли в движение.
   - Началось! - сказал Маркус. - Легат! У готов фронт атаки шире, чем у нас. Надо бы выровнять, иначе они обойдут нас с флангов.
   Пожилой трибун поддержал его, и по приказу Аппия легион перестроился, вместо трех рядов, образовав два, по пять когорт в каждом.
   Зазвучал медный рог... Легион тронулся с места и начал движение навстречу варварам. Глухо застучали калиги16 на ногах тяжелой пехоты. Шаг в шаг... Маркус почувствовал, как быстрее забилось сердце, словно подчиняясь этому ритму. Шаг в шаг... "О, Боги! - подумал он. - Ведь я когда-то тоже начинал в первой шеренге! Какое это ни с чем не сравнимое чувство быть там, внутри легиона, в своей когорте. Плечо к плечу. Шаг в шаг..." И он даже немного позавидовал этим воинам, которые сейчас шли, может быть, навстречу своей смерти... Или победе... Сила Рима всегда была в этой железной дисциплине, в этом четком понимании своей роли каждым легионером, в отточенных и согласованных действиях всей когорты и всего легиона. Именно эта сила позволила успешно противостоять армиям разных народов. Она дала возможность создать величайшую империю из существовавших на земле. Шаг в шаг... Но у любой силы всегда найдется своя обратная сторона. Как росток, пробивающийся через горные породы, превращается в дерево и разрушает скалу. Так и опытный неприятель, сумевший проникнуть внутрь когорты, становится смертельно опасным. Уже тяжелые щиты не образуют единый панцирь, а являются явной обузой для легионера в тесной рукопашной схватке. Уже лишен легион того маневра, который еще десять минут назад наводил ужас на врагов...
   Войска сблизились в центре равнины. С той и с другой стороны полетели стрелы. Велиты метнули свои дротики и стали отходить назад между когортами. Когорты сомкнулись между собой, образовав единую стену из щитов. Легкая пехота расположилась теперь позади, непрерывно осыпая противника стрелами. Легионеры двинулись на врага, бросая по команде центурионов залпами короткие копья. И тут же прикрываясь спереди и сверху щитами от неприятельского обстрела.
   Маркус сосредоточенно следил за окрестными холмами. Здесь пока все было спокойно.
   Треском и грохотом возвестили две армии о том, что, наконец-то, сошлись между собой лицом к лицу. Это столкнулись щиты с обеих сторон, и теперь над равниной основными звуками стали звон мечей и крики.
   "Но где же их кавалерия?" - подумал Маркус. И в этот момент из перелеска с левого фланга выскочили пятеро римских конных разведчиков, отчаянно крича и размахивая руками. Им вслед из-за деревьев вылетел такой град стрел, что все пятеро легли на землю вместе с лошадьми.
   Аппий послал в перелесок конницу с левого фланга под командованием одного из трибунов, чтобы рассеять вражеских лучников. Всадники стремительно пересекли равнину и исчезли в лесу. Ни одной стрелы не вылетело им навстречу. Вражеские лучники, как будто растворились между деревьев.
   На равнине продолжался бой. Легионеры держали строй и потихоньку, шаг за шагом теснили противника. Маркусу показалось, что правый фланг подался вперед... Нет, и впрямь, здесь оборона противника заметно проседала и правый фланг продвигался все дальше и дальше. Уже появились лежащие на земле тела убитых, по которым прошел легион. У раненого, упавшего в такой тесной схватке, было мало шансов выжить. Очень часто он оказывался затоптанным ногами своих же товарищей, которые смотрели вперед, а не на землю. Но одному все же это удалось. Каким-то чудом, раненый гот оказался еще живым в тылу у римлян, когда над ним прошел легион. Его не заметили даже стрелки из легкой пехоты и, когда последний из них перешагнул через поверженного, но еще живого врага, тот приподнялся и вонзил свой меч в бедро пехотинцу. Рана была глубокая, из перебитых артерий фонтаном хлынула кровь. Римлянин упал рядом с врагом и вонзил свой гладиус ему в горло. И сам остался лежать рядом с ним, истекая кровью.
   Передние шеренги широкой дугой охватывали неприятельскую армию все больше и больше. Стремясь избежать окружения, готы подались назад, стараясь выровнять переднюю линию, но сделать это легионеры им уже не дали. Воспользовавшись коротким замешательством неприятеля, когорты резво двинулись вперед, и варвары стали отступать к своим холмам.
   - Я и не знал, что это так легко! - радостно смеясь, обернулся Аппий. Никто ему не ответил. Все напряженно всматривались вдаль, где основные силы уже переместились к основанию высокой холмистой гряды. Здесь местность действительно была заболочена, и готам пришлось нелегко под ударами римских солдат. Их отступление превратилось в самое настоящее бегство. Римляне усилили натиск, сметая тех, кто еще пытался оказывать сопротивление. Теперь уже все готы побежали вверх на спасительную гряду. Но они уже миновали неудобный болотистый участок и теперь его были вынуждены занять легионеры, продолжавшие преследовать неприятеля. В этот момент на вершине гряды показался большой отряд вражеских лучников, который начал осыпать стрелами когорты, замедлив их движение и позволив отойти своим воинам.
   - Вперед! Вперед! - закричал Аппий. - Что же вы остановились?! Добейте их!
   И обернулся, чтобы приказать трубачу играть сигнал к атаке.
   - Подожди, Аппий! - остановил его Маркус. - Когортам надо перегруппироваться.
   Во время быстрого наступления легионеры сбились в кучу и теперь снова выстраивались в ряды, что было непросто под градом стрел.
   "А куда же запропастилась теперь наша конница?" - тревожно подумал Маркус, видя, что всадники не возвращаются из леса.
   Когорты медленно поднимались вверх по склону. Они уже добрались до середины гряды, когда лучники готов неожиданно исчезли с вершины холма и на их месте появились отряды тяжеловооруженной пехоты, стремительно атаковавшие легионеров.
   "Похоже на свежие силы, - подумал Маркус. - Резерв?.. Сколько же у них таких резервов? Черт возьми! Ну, нельзя же было выводить легион, не зная численности неприятеля!"
   Свежие силы варваров все прибывали и прибывали, занимая всю вершину гряды.
   Пожилой трибун посмотрел на Маркуса и молча покачал головой.
   Теперь уже когорты медленно пятились вниз не в силах удержать неприятеля. И только спустившись на равнину, легион остановился, словно найдя точку опоры.
   Из перелеска выскочили всадники. Но от полутора сотен их осталось не более четырех десятков человек. Вслед за ними вылетела конница варваров с длинными пиками наперевес... Аппий подал команду, и оставшиеся в резерве кавалеристы с правого фланга устремились навстречу неприятелю. Готы повернули обратно в лес и скрылись среди деревьев.
   "Играют, как кошка с мышкой... - Маркус перевел взгляд на когорты. - Хотят уничтожить нас малой кровью?"
   Легион снова медленно теснил варваров вверх по склону. На вершине холма опять появились лучники и стали засыпать римлян стрелами. Теперь больше доставалось задним рядам и велитам. Велиты в свою очередь отстреливались, но силы их быстро таяли. Стрелки били по дуге, чтобы не зацепить своих. Весь склон был усыпан убитыми и ранеными.
   "А вот вам и преимущество в высоте... - с горечью подумал Маркус. - У готов, похоже, более искушенный полководец, чем у нас..."
   Он подошел к легату.
   - Аппий, дай мне сотню всадников. Я попробую обойти готов с фланга и выйти к ним в тыл. Может быть, удастся рассеять их ряды. Поможем пехоте...
   Аппий с сомнением покачал головой.
   - Я не могу рисковать так остатками конницы. А если враг нападет из засады?
   И словно в подтверждение его слов, уже с правого фланга из леса появилась конница варваров и, не доезжая до когорт, стала посылать стрелы в легионеров. Когорты снова остановились, прикрывшись щитами. Даже с командного пункта было хорошо заметно, насколько поредели их ряды... Римские кавалеристы направились на правый фланг, и конные стрелки готов укрылись в лесу. Кавалеристы вернулись к подножию холма, на котором расположился Аппий, и встали в ожидании приказаний. Преследовать готов по лесам было бесполезно. Уж они-то знали толк в лесной войне.
   Еще дважды когорты пытались подняться на гряду, и каждый раз тяжелая пехота варваров оттесняла их обратно. Теперь уже всем стало очевидно, что такая тактика убийственна для легиона.
   - Аппий, уводи легион... - сквозь зубы сказал Маркус. - Ты можешь спасти еще хотя бы часть...
   Легат повернулся к легионному трубачу и приказал ему играть сигнал к атаке... Маркус выругался про себя.
   - Мы дожмем их! - Аппий потряс кулаком.
   Пехота готов вернулась на вершину холма. Оттуда в легионеров полетели глиняные горшки с горящим маслом, которые разбивались о шлемы и щиты римских воинов, заливая их огнем. Когорты встали. На воинах горела одежда, горели щиты... Строй распался. Теперь стрелы выкашивали целые шеренги. Варвары снова ринулись в атаку. Легионеры начали отходить. На месте ручья теперь было грязное месиво, истоптанное множеством ног, обильно политое маслом и кровью. Ноги, обутые в кожаные калиги, скользили. Римляне бросали на землю щиты и вставали на них, чтобы хоть как-то сражаться. Но, лишенные щитов, ряды легионеров быстро таяли под ударами тяжелых боевых топоров и длинных мечей готов. Короткие мечи римлян, опаснейшие в тесной схватке с близким врагом, теперь не могли нанести смертельный удар, когда появилось пространство между сражающимися.
   Маркус не выдержал.
   - Аппий! Легион уничтожают! Спаси людей!
   Легат посмотрел на него затуманенным взором.
   - В атаку!..
   - Черт тебя возьми, Аппий! - взорвался стоящий рядом пожилой трибун. - Твоя конница бездействует! Пусть попробует сбросить стрелков варваров с холма, пусть даст хотя бы шанс пехоте.
   - Хорошо... Конницу пусть ведет Маркус! Он у нас знает толк в битвах, вот пусть и покажет себя! - легат с неприязнью посмотрел на Маркуса.
   Трибун отвернулся и плюнул на землю. "Чертов племянник!" - со злостью сказал он.
   "Теперь ты готов дать мне конницу, Аппий, - со злостью думал Маркус, застегивая шлем. - Я знаю, почему... Теперь ты жаждешь моей гибели, чтобы я не смог вернуться в Рим и доложить императору о твоем бездарном командовании. Эх, Аппий... Если бы ты знал, что император и не ждет от меня никакого доклада... Но, может быть, тогда легион остался бы в лагере и избежал подобного разгрома? Да, остался бы... Но без укреплений, без офицеров, пьянствующих в Сирмии с легатом... И готы растоптали бы легион безо всяких усилий... Что ж! Если мы не можем добыть победу, постараемся сохранить хотя бы честь. Покажем варварам, как сражаются римляне!"
   Маркус вскочил на коня и спустился с холма. Конные легионеры смотрели на него...
   - Там! - он указал мечом в сторону когорт. - Умирают наши братья! Мы еще можем им помочь. За мной!
   Полторы сотни всадников устремились за ним.
   Рядом с легатом осталось только пятьдесят кавалеристов личной охраны.
   Легион держался из последних сил, отражая натиск тяжелой пехоты. Когорты отошли от холма, выйдя из под губительного огня, и теперь легионеры бились, образовав полукруг. Когда прозвучал очередной сигнал к атаке, два оставшихся в живых центуриона охрипшими голосами погнали своих смертельно уставших воинов вперед.
   Маркус со своим отрядом обогнул вражескую гряду с правого фланга и устремился вверх по склону, пытаясь зайти противнику в тыл. Но здесь его уже ждали. Ряды готов, прикрытые щитами, ощетинились длинными копьями, бросаться на которые было безрассудно. И Маркус повел всадников дальше по склону, надеясь застать неприятеля врасплох. Неожиданно его внимание привлек молодой опцион17 громким окриком и указал рукой на ближайший лес. Оттуда приближался большой отряд тяжелой кавалерии готов. Понимая, что может оказаться между двух огней, Маркус развернул отряд фронтом к вражеской коннице и стремительно атаковал. С холма бежали пехотинцы варваров, стремясь зажать римлян в клещи и уничтожить. Легионеры удвоили усилия, обратили в бегство конницу готов, развернулись и погнали вверх по склону пехоту.
   - Поднажмите, поднажмите, братцы! - услышал Маркус знакомый голос и обернулся.
   - Овидий! А ты-то что здесь делаешь?!
   - А что, Маркус? Прикажешь мне сидеть в лагере и ждать, когда придут эти черти и вырежут мне второй глаз?!. Ну уж нет! Меч у меня есть! Конь у меня есть! Щита, правда нет... Да и без щита я покажу этим молокососам, как надо сражаться! - Овидий взмахнул окровавленным мечом. - За Виндобону!!!
   И помчался вперед. Маркус улыбнулся, первый раз за этот день, с сомнением покачал головой и поскакал вслед за ним.
   Они выскочили, как ветер, на вершину холма. Стрелки готов успели выпустить только один залп по всадникам и схватились за мечи. В ярости Маркус рубил направо и налево, раскраивая черепа, топтал врагов копытами коня. Всадники вымещали злость за неудавшиеся атаки пехотинцев, за легионеров, покрывших своими телами склоны гряды. Теперь уже готы попятились и стали разбегаться. Когда холм был полностью очищен от неприятеля, Маркус взглянул на север и онемел. Там двигались новые отряды варваров численностью не менее десяти тысяч. "Срочно уводить легион!" - пронеслось у него в голове. Он поскакал к другому краю гряды и посмотрел на равнину. Легиона не было... Оставались небольшие кучки воинов, которые разбегались в разные стороны. Готы растекались по краям равнины, стремясь полностью окружить римлян. Они не брали пленных, четко выполняя приказ Алариха. Поход предстоял долгий, в пленных недостатка не будет. А сейчас для них было важнее не оставить у себя в тылу боеспособные части империи. Поэтому они добивали раненых, догоняли и уничтожали живых легионеров.
   "Идиоты! Какие же мы идиоты! - подумал Маркус, глядя на поле сражения. - Вся эта битва была затеяна готами только для того, чтобы полностью истребить легион. Поэтому они и играли с нами, ожидая подхода основных сил. Как можно было так бездарно положить столько опытных бойцов? Клюнуть на приманку... Поверить в легкую победу..."
   Он поднял глаза и увидел, что там, где располагался легат со своими воинами, тоже идет сражение. И туда добралась конница готов.
   - Надеюсь, что хоть воином ты себя проявишь достойным, Аппий! - сказал Маркус и повел свой сильно поредевший отряд через равнину.
   Но на эту битву они опоздали. Готы уничтожили охрану легата и направились навстречу их отряду.
   Маркус остановил своих бойцов, чтобы дать небольшую передышку людям и лошадям и ждал приближения конницы варваров.
   Легион пал.
   Еще можно было дать последний бой врагам, которых хватало с лихвой. И остаться на этой равнине... Со всех сторон к ним устремились еще и пехотинцы готов, заметив последний боеспособный отряд... Маркус ждал. Он вернулся в империю, чтобы умереть, но теперь у него еще оставались кое-какие неоплаченные долги.
   - Пора... - сказал Маркус, обернулся и крикнул своим воинам: - Без остановки! Прорываемся и уходим на юг!
   Оба отряда были сильно измотаны, но римляне собрали остатки сил и со всей яростью атаковали конницу неприятеля, прорвавшись сквозь строй готов.
   Маркус уклонился от вражеского копья, сбил варвара на землю и поскакал дальше. За ним следовали не больше трех десятков воинов, оставшихся от его отряда. Не останавливаясь, они продолжали движение, стремясь оторваться от неприятеля. Спустя пять минут Овидий окликнул Маркуса и показал на землю. Там лежал Аппий, прибитый к земле копьем, и смотрел в небо остекленевшим взглядом.
   - Хоть умер, как мужчина... - сказал Маркус и добавил с сарказмом: - Но какого советника потерял император!
   Они оторвались от готов, которые, выполнив свою миссию, не слишком старались их преследовать.
   - Направляемся в Рим! Через Аквилею... - сказал Маркус своему отряду и негромко пояснил: - У меня там остались кое-какие дела...
   Овидий был рядом и расслышал окончание фразы.
   - И у меня, - добавил он. - Может, отыщу свое ухо...
  
  
  
   ГЛАВА 13.
  
   Ветер гнал волны тополиного пуха по мостовой. Он, играючи, забрасывал пух в корзины торговцев, лепил к кудрям римских матрон, собирал в пушистые комья у стен императорского дворца. Горожане стряхивали прилипшие к ресницам и бровям хлопья пуха и спешили дальше по своим делам. Но пух не отставал... Он догонял римлян, цеплялся за тоги и сандалии. Но особое удовольствие пух получал, если на какой-либо из улиц города начинался пожар. Вот тогда белые мягкие комочки с огромной радостью подхватывали лепестки оранжевого пламени и тащили их к следующему дому, забиваясь под кровлю, в дверные щели, кружа вокруг деревьев... А пожары этим летом в Риме были делом привычным. Уж очень жарким выдался июнь. Жара выметала улицы города, собирая жителей под крышами каменных строений, в тенистых городских садах или, на худой конец, под мостами, переброшенными через мутный Тибр. И только к вечеру народ выбирался на еще не остывшие камни мостовой на улицах и площадях, чтобы обсудить свежие новости. Город полнился слухами, еще не подтвержденными, но порою достаточно тревожными. Город ждал свежих новостей из других областей империи. Слухи, доходившие до Рима, часто противоречили сами себе... Одни говорили, что мавры высадились на Сицилии, другие утверждали, что киликийцы, захватили Крит и Коринф, третьи настаивали, что гунны разгромили готов и двигаются громадной армией через Фракию в Понт... В конце-концов горожане сходились на том, что Рим силен, как никогда, и пора бы уже пройтись огнем и мечом по землям варваров. После таких утешительных выводов римляне побогаче отправлялись шумными компаниями в термы, а те, кто победнее, не менее веселыми группами шли в таверны. И там уже пили за славу Рима и возносили хвалы, либо проклятия в адрес императора, в зависимости от сословия...
   А пух все летел и летел, устилая улицы города мягким ковром, кружась между колоннами храма Юпитера и опадая на ступени широкой каменной лестницы. В средней части храма, посвященной лично Богу Неба, в эти часы заседал сенат. Сам каменный Юпитер сидел на высоком троне из золота и слоновой кости, в тунике, украшенной пальмовыми веточками и величественной тоге, и был нисколько не обеспокоен тем, что у его ног кучка смертных обсуждала, какие-то свои обыденные дела. Более того, в уголках глаз Бога, казалось, затаилась обида на то, что эти жалкие смертные начали забывать, что именно он был когда-то символом власти, силы и бессмертия Рима. Они нашли себе новых богов, которым усердно поклонялись в последние годы. Не смахивали больше пыль с Юпитера молоденькие жрицы в белых одеяниях, не приносили жертвы магистраты, не собирались горожане для демонстрации любви и обожания... Но на то он и был Богом, чтобы не обращать внимания на эти жалкие создания, безмолвно созерцать их, обреченную на вечное поражение, бессильную борьбу со смертью, чтобы потом, как бы между делом, наказать их за неверие и беспечность...
   Сенаторы, облаченные в длинные белые тоги с широкими пурпурными полосами, расположились на деревянных стульях с высокими спинками, образующими с каждой стороны от центрального прохода, что-то отдаленно напоминающее полумесяц. Стулья стояли рядами на широких каменных ступенях, расходящихся к стенам храма. Таким образом, сенаторы могли лицезреть друг друга и высказывать свое мнение по спорным вопросам, глядя прямо в глаза оппоненту.
   Обращал на себя внимание состав этого собрания. За последние годы, согласно настоянию императора, заметно увеличилось количество молодежи, даже несмотря на довольно солидный денежный ценз в один миллион сестерциев. Молодые сенаторы занимали отдельное крыло в этом высоком собрании, и сейчас часть из них откровенно зевала, всем видом показывая, что пора бы заканчивать прения. Зато другая часть спокойно дремала, пристроив головы на плечи рядом сидящих товарищей. Эти же товарищи будили спящих, когда какой-нибудь важный вопрос выносился на общее голосование. Подсчетом голосов и фиксацией результатов на пергаменте занимался цензор, кресло которого располагалось прямо у ног Юпитера.
   С потолка свешивались длинные бордовые атласные полотна с золотыми орлами, придававшие то ли праздничный, то ли траурный вид происходящему заседанию. Солнечный свет проникал через немногочисленные окна, расположенные почти под самым потолком. Поэтому основное освещение давал огонь факелов, колеблющийся от сквозняка. С этим сквозняком в помещение попадали и белые пушинки с улицы, которые, как снежинки, кружились вокруг лиц сенаторов и вызывали крайнее раздражение у цензора, постоянно смахивающего их с пергамента.
   Сенат уже третий час усердно обсуждал вопросы, попытка отложить которые могла быть рассмотрена только как желание попрать насущные интересы горожан.
   - И все-таки, я категорически настаиваю на переносе места сбора городских куртизанок от колонны Траяна ближе к Тибуртинским воротам, в район садов Мецената! - доказывал свою точку зрения розовощекий полноватый мужчина лет пятидесяти, с потного плеча которого постоянно соскальзывал край тоги, и он поминутно возвращал его на место.
   - А не потому-то ты на этом настаиваешь, Спурий, - отвечал ему высокий худощавый сенатор с курчавой бородкой, - что сам живешь около Тибуртинских ворот?
   Это предположение сторонники худощавого встретили радостным смехом.
   - Нет, Тит Рустий! - краснел от возмущения Спурий, подтягивая тогу. - Это связано с тем, что такая толпа распутниц затрудняет движение по городу в дневные часы.
   Неожиданно с одного из последних рядов поднялся сенатор Тиберий и стал спускаться вниз по ступеням к центральному проходу. Дойдя до самого низа, он, не глядя по сторонам, направился прямиком к выходу из храма.
   - Сенатор Тиберий! - громогласно обратился к нему цензор. - Сенат еще не закончил свою работу, и никто не вправе покидать его.
   Старик продолжил свой путь, небрежно помахав рукой.
   - Я думаю, что обсуждение места, где будут располагаться проститутки можно закончить и без меня... - сказал он.
   - Какое неуважение к высокому собранию! - возмутился Тит Рустий.
   Тиберий резко остановился и повернулся к нему.
   - А мне казалось, что неуважение к сенату, это как раз то, чем мы здесь занимаемся который день...- он повысил голос, обращаясь ко всем собравшимся: - Если вам нравится превращать это собрание в цирк, то у меня нет никакого желания в этом участвовать. И если кто-то из присутствующих здесь забыл, я могу напомнить, что изначально сенат создавался, как носитель народной воли...
   - Сейчас Тиберий нам прочтет лекцию по истории Рима, - встрял Тит Рустий. - Это значит, что наш военный советник опять сел на любимого конька.
   - Никаких лекций читать я вам не собирался, - продолжил Тиберий. - Но если уж вы не дали мне спокойно покинуть этот балаган, то попробую задать вам один вопрос, который уже давно вертится у меня на языке... Уважаемые сенаторы! Назовите мне, пожалуйста, хотя бы один-единственный закон, принятый вами за последний год, который действительно отражал бы интересы плебса?
   По залу заседаний прошел приглушенный рокот. Некоторые из сенаторов переглядывались между собой. Проснулись даже дремавшие. Некоторые из них протирали глаза руками и недоуменно поглядывали по сторонам, не в силах быстро оценить, что происходит.
   - Так вот, господа! - Тиберий снова повысил голос. - Мне кажется, что я так и не дождусь ответа на столь простой вопрос... Поэтому я готов утверждать, что то, чем мы здесь с вами занимаемся, иначе, как пустым словоблудием, назвать сложно.
   Переждав возмущенные возгласы, Тиберий продолжал:
   - Вы можете возмущаться и поносить меня сколько угодно. Но я хочу заявить вам откровенно - такой сенат Риму не нужен! Ему нужны люди, которые трезво могут оценить состояние дел в империи, которые способны вынести из этого определенные выводы и внести конкретные предложения по улучшению ситуации и положения народов империи. Я, к счастью, еще помню те времена, когда сенат был в состоянии самостоятельно принимать свои законы, а не только те, которые вам подбрасывает...
   - Его светлость, августейший император Гонорий! - доложил распорядитель, вошедший через центральный вход.
   Тиберий улыбнулся и поклонился, словно в благодарность, что его мысль столь удачно закончили.
   Вошел император в сопровождении преторианской стражи. Сенаторы приветствовали его, встав со своих мест. В свою очередь, Гонорий поднял вверх правую руку, приветствуя сенаторов.
   - О, я вижу, сенатор Тиберий снова излагает свои теории, - император уселся в высокое кресло, расположенное напротив трона Юпитера. Гонорий явно проигрывал в пропорциях древнему Богу, поэтому такое расположение можно было признать неудачным. Два преторианца заняли места позади кресла императора.
   - Доминус, сенатор Тиберий снова критикует работу сената, - доложил цензор.
   - Значит, я, как всегда, вовремя... - сделал вывод Гонорий. - Продолжай, Тиберий. Мы, как всегда, с интересом тебя выслушаем.
   Смешок прошел по рядам.
   - Нет, доминус, - с достоинством отвечал военный советник. - Я уже изложил свою точку зрения и собирался покинуть это высокое собрание.
   - И совершенно напрасно, Тиберий! - сказал император. - Потому что тот вопрос, по которому я явился сюда, касается тебя лично!
   - Что ж... Я весь внимание, доминус.
   Гонорий достал пергамент, развернул его и показал всем присутствующим.
   - Господа, - сказал он. - У меня в руках письмо... Письмо, которое прислал мне наш друг и верный союзник империи - король готов Аларих...
   Император сделал паузу и выразительно посмотрел на Тиберия. Тот ответил равнодушным взглядом.
   - В своем послании, - продолжил Гонорий. - Аларих подтверждает свои самые добрые намерения по отношению к империи и выражает надежду, что наша дружба будет только крепнуть... Вместе с тем, он с горечью сетует на то, что некоторые люди в империи, причем люди, облеченные властью, стремясь совершить убийство самого преданного нашего союзника, подослали к нему убийц!..
   Шум прошел по рядам сенаторов. Послышались возгласы негодования. Император осмотрелся по сторонам и остался доволен реакцией аудитории.
   - И кто бы вы думали мог замыслить столь гнусное преступление? - Гонорий резко повернулся к Тиберию.
   - Я сожалею... - начал старик.
   - Нет! Вы слышали?! - император театральным жестом поднял вверх руку с письмом. - Военный советник сожалеет, господа! Он сожалеет, что ему в голову могла придти мысль о таком подлом предательском преступлении...
   - Вы не дослушали, доминус! - с досадой воскликнул Тиберий. - Судя по тому, что вы получили подобное письмо, значит Аларих остался жив... Так вот я и сожалею, что мой план провалился. Но, надеюсь, в следующий раз...
   - Следующий раз?! - император, казалось, вне себя от гнева и возмущения. - Сенатор, вы отдаете себе отчет в своих словах?
   - Хвала, Богам! Хоть на это у меня сил еще хватает... - отвечал старик. - В отличие от многих здесь присутствующих молодых сенаторов, которым в силу их возраста простительно пребывать в неведении, уж я то давно знаю Алариха. И прекрасно представляю себе, чего стоят его так называемые "дружба" и "верность"! Неоднократно со своими войсками он переходил наши границы и вторгался в империю. По донесениям моих лазутчиков все последние годы он усердно собирал армию, вооружал соседние племена... Только наивный может полагать, что все это делалось для укрепления "вечной дружбы" с Римом.
   Тиберий повернулся к сенаторам и поднял руку с указательным пальцем.
   - Именно с вашего одобрения, господа, последние годы мы так усердно финансируем своего самого опасного врага! Именно с вашего одобрения, некогда мощнейшая армия империи превратилась в жалкую насмешку! Именно с вашего одобрения, количество легионов сокращено почти вдвое!
   Никто из сенаторов не издал ни звука.
   "Они ждут, - подумал Тиберий, - когда Гонорий разрешит им тявкать".
   Он обернулся и посмотрел в лицо императору.
   - Когда я заводил здесь речь о безопасности империи, или утверждал, что средства, которые мы отправляем варварам, в конце-концов будут использованы против нас, надо мной смеялись, намекали на возраст, на беспричинное беспокойство... А теперь, когда я попытался устранить самого опасного врага нашей страны, меня обвиняют в подлости и предательстве?..
   Император встал.
   - Я считаю, - сказал он, - что римлянину с такими взглядами нечего делать в сенате. На следующем собрании мы обсудим, какому наказанию должен быть подвергнут человек, который позволил себе подготовить покушение на правителя союзного государства. А сейчас, на правах принцепса18, я вношу предложение по исключению сенатора Тиберия из членов высокого собрания. Его место, как и место военного советника, в будущем займет достойный человек, которого я буду рекомендовать вам лично. Голосуем!
   Большинством голосов Тиберий был исключен из членов сената. Только четверо сенаторов позволили себе проголосовать против воли императора. Гонорий постарался сохранить у себя в памяти их имена.
   - Цензор, зафиксируйте результаты голосования! - провозгласил император.
   Тиберий выглядел задумчивым. Он ждал результатов голосования совершенно спокойно, и, казалось, нисколько не был удивлен итогом. Теперь уже бывший сенатор покачал головой, усмехнулся и, обратившись к высокому собранию, сказал:
   - Мне бы не хотелось просить вас ни о чем, потому что я не верю в то, что мои слова доходят до вашего сознания. Хотя для меня это странно. У нас могут отобрать право на свободу и даже право на жизнь, но право на способность думать отобрать невозможно... И все-таки перед уходом я прошу вас, господа, об одной вещи. Когда варвары войдут в Рим, пожалуйста, вспомните о том, что вы сделали сегодня, что делали раньше и какова ваша роль в том, что некогда могучая империя превратилось в ее жалкое подобие. Я не могу и не хочу обвинять в этом одного императора. Каждый человек имеет право на ошибки. Но если он совершил их, то сделал это с вашего молчаливого одобрения... Ответственность за будущее империи лежит на всех нас...
   Сенат безмолвствовал. Император сидел в кресле и также молча смотрел куда-то цензору под ноги.
   Тиберий снял с пальца золотое кольцо сенатора и бросил его на каменный пол. В полной тишине кольцо, подпрыгивая и звеня, покатилось под ноги Юпитеру. Бог смотрел холодно и безразлично...
   Тиберий вышел из храма, шаркая ногами по нагретым за день плитам. Пух под его ногами встрепенулся и тут же, кружась, осел обратно, цепляясь к сандалиям. Тиберий посмотрел на заходящее солнце и начал спускаться по широким мраморным ступеням...
   ...Спустя три дня хлынул ливень. Словно кто-то невидимый открыл небесные шлюзы и решил смыть всю пыль и копоть с Рима. Бешеные потоки потекли по мощеным улицам, собирая надоевший всем тополиный пух, перемешивая его с грязью и снося в Тибр. И без того мутные его воды стали вдобавок желто-зелеными, засыпанные пухом и пыльцой, которые со всех набережных спешили попасть в реку и отправится в неспешное путешествие к морю.
   Разбрызгивая грязные лужи, к императорскому дворцу мчался всадник, осыпаемый проклятиями редких прохожих, на туниках которых оставались серые следы от брызг, разлетавшихся во все стороны из-под копыт его коня. Он спешился около лестницы, передал поводья подоспевшей прислуге и, перепрыгивая через две ступеньки, помчался вверх.
   Гонорий что-то писал, сидя в глубоком кресле, когда вошел камердинер и доложил:
   - К вам гонец, доминус.
   - Пусть войдет...
   Забрызганный грязью гонец вошел и поклонился.
   - Я прибыл из Виндобоны, доминус.
   - Из Виндобоны?.. - Гонорий отложил пергамент в сторону и посмотрел на гонца. - Как там идут дела у Ларгия? Я давно ждал от него вестей. Он жаловался на проблемы с местным населением... Надеюсь, все утряслось?
   - Префект Ларгий убит, доминус... - гонец скорбно склонил голову.
   - Убит?! - император выпрямился в кресле. - Как убит? Кем?
   - Варвары взяли Виндобону... Префект сражался вместе с городской стражей. Но шансов у защитников не было... Маркоманы взяли город в кольцо. Виндобона разрушена, доминус...
   - Разрушена?.. - задумчиво произнес император. - Почему же не привлекли к обороне города одиннадцатый легион. Не успели?
   - Легион полностью уничтожен, господин. Он даже не успел подойти к городу.
   - А варвары?.. Ушли обратно?
   - Нет, доминус. Они двинулись дальше на юг. Пока я доехал... Возможно сейчас они под Аквилеей или даже Медиоланом. Тем более до нас доходили слухи, что варвары вторглись по всей нашей северной границе. Я встретил всадников из Аквинкума. Они утверждали, что квады, гепиды и готы большими силами перешли границу и движутся в направлении Адриатического моря. Также говорили, что сотни обозов под усиленной охраной двигаются в район Аквилеи... Возможно, что затем они отправятся на Рим.
   Император задумался. Затем посмотрел на гонца.
   - Ступай... Тебя накормят.
   Гонец поклонился и вышел.
   - Везувий! - позвал император.
   Из-за колонны, как тень, появился рослый абиссинец.
   - Везувий, пусть префект-распорядитель на вечер назначит экстренное собрание сената... Подожди! А сейчас пусть разыщут и пришлют ко мне епископа Кезона и легата римского легиона.
   Раб поклонился и вышел.
   Гонорий поднялся и, не спеша, отправился на широкий балкон, с которого открывался вид на площадь перед дворцом.
   Дождь закончился. Только далеко на горизонте еще поблескивали яркие всполохи молний и раздавались глухие раскаты грома. Снова подул горячий ветер. Ливень не принес желанной прохлады, напротив становилось душно. Толпы народа появились на улицах. Жизнь в городе возвращалась в привычное русло. Рим опять жил обыденной жизнью, но на душе у Гонория было неспокойно. Не оставляло чувство, что все может измениться в мгновение ока. Стоит только закрыть глаза и открыть их снова, как запылают здания, рассыплются древние колонны, а мостовая окрасится кровью. Император стряхнул наваждение и вернулся в покои, распорядившись подать обед.
   Спустя пару часов появились епископ Кезон и легат Авл Квинтилий. Они приветствовали Гонория и заняли по его приглашению места в креслах.
   - Бог услышал наши молитвы, доминус! - поведал епископ. - Виноградники теперь не засохнут. К осени наши погреба будут полны отличнейшим вином!
   - Боюсь, что к осени мы можем остаться без виноградников... - вздохнул Гонорий.
   - Как без виноградников?! - удивился Кезон. - Почему?
   - Похоже, что варвары начали полномасштабную войну... поступила информация, что крупные силы северных племен вторглись в пределы империи.
   - Опять война?.. - Кезон беспокойно теребил складки тоги на животе. - Но у нас же, вроде бы, с ними союз?
   - Значит, союз прекратил свое существование... - император посмотрел на епископа тяжелым взглядом. - Не исключена возможность, что варвары направятся на Рим.
   - На Рим?! - глаза Кезона забегали от одного собеседника к другому. - Но мы же здесь в безопасности, августейший?..
   - Вот этот вопрос мне и хотелось бы обсудить с легатом, - Гонорий обратил взор на второго гостя.
   Легат Авл Квинтилий, грузноватый мужчина лет сорока пяти, потер потной ладонью подбородок и сказал:
   - Преторианская гвардия всегда в полной боевой готовности, доминус... Девять когорт по тысяче человек в каждой. По вашему приказу, доминус, незамедлительно будет сформировано городское ополчение. Это еще тысяч двадцать... Вояки, не Бог весть какие, но отпор любому врагу дадут запросто. Многие из них служили в свое время в боевых легионах.
   - Не мало ли?.. - забеспокоился Кезон.
   - Епископ, - усмехнулся легат. - После вторжения галлов, взять Рим было не под силу никаким захватчикам... А это уже восемь веков!
   - Мы не можем рисковать, легат! - сказал император. - Чем еще мы можем усилить оборону?
   - Усилить?.. - задумался Авл Квинтилий. - Из италийских легионов можно перебросить сюда легион из Остии... Ну, и два легиона стоят под Медиоланом. Но если перебрасывать их в Рим, мы оставим Медиолан практически без защиты...
   - Перебрасывайте! - распорядился император.
   Легат открыл рот, чтобы возразить, но, заметив гневный взгляд Гонория, закрыл его и согласно закивал.
   - Ступай, Авл! - сказал император. - С сегодняшнего дня оборона Рима должна полностью находиться под твоим контролем. Я жду тебя с ежедневным докладом.
   Легат откланялся и покинул покои императора.
   Гонорий встал и подошел к окну, задумчиво глядя на высокие облака.
   - Кезон!
   - Да, господин! - отозвался епископ со своего кресла.
   - Я говорил тебе, как мы обошлись с Тиберием в сенате...
   - Да, доминус. Я восхищен вашим решением. Вы совершили полностью богоугодное дело, отстранив этого полоумного старика от государственных дел...
   - Я вот что думаю... Не поспешили ли мы?.. Ведь, получается, он был прав в отношении варваров. А ведь с его опытом войны против них... Как ты думаешь, не оказался бы он полезным при обороне Рима, если до таковой дойдет?
   - Безусловно, августейший... - осторожно начал Кезон. - Он ведь когда-то сам командовал легионом и выиграл не одно сражение у варваров. Его опыт, его умение руководить боевыми подразделениями, его стратегическое мышление могут быть очень полезны...
   - С другой стороны... - задумчиво продолжал Гонорий. - Его постоянные нападки на имперскую власть, его авторитет у народа... Не сыграют ли они дурную службу? Не подорвут ли основы империи, воспользовавшись благоприятным моментом?
   - Вы совершенно правы, доминус! - подхватил епископ. - Нечего делать этому старому идиоту в сенате! И без него много достойных людей, готовых взять на себя командование.
   - Ладно, Кезон! - император, казалось, принял какое-то решение. - У меня назначено экстренное собрание сената... Обсудим вопросы обороны империи. А твоя задача - обеспечить полную поддержку населения Рима в это нелегкое время... Ступай! Придешь завтра...
   - Да, августейший! - раскланялся епископ. - Мы будем денно и нощно молиться об избавлении империи от орд нечестивцев! И восхвалять императора! Даже не сомневайтесь, доминус!
   И пошел к выходу, слегка подволакивая ногу.
   - Кезон!
   Епископ резко обернулся:
   - Да, августейший!
   - Ты хромаешь?
   - От вашего внимания, доминус, ничто не ускользает!.. Подвернул вчера ногу в термах Константина... Уж очень там скользкие полы!
   - Говорят, ты там часто бываешь?
   - Конечно, господин! Мой сан заставляет содержать в чистоте не только душу, но и тело!
   - И не один! Ходят слухи, что с тобой постоянно там проводят время несколько молодых куртизанок?
   - Вот ведь поганые люди...Только бы языками почесать... - пробормотал Кезон. - И совсем не постоянно, августейший! Приглашал пару раз... И то, только для того, чтобы направить девиц на путь истинный!
   - Направил? - усмехнулся Гонорий.
   - Наверно, уже идут...
  
  
  
   ГЛАВА 14.
  
   Небольшой конный отряд осторожно двигался по узкому ущелью, засыпанному щебнем из-за недавнего оползня. Копыта коней гулко постукивали по камешкам и Маркус, подняв голову, тревожно осматривал холмы. По дороге из Сирмия им постоянно попадались сожженные и разоренные деревни, улицы, усыпанные трупами жителей. Большинство крестьян постаралось укрыться в лесах, но и там их настигали конные отряды варваров. Казалось, враги повсюду. Поэтому Маркус старался вести свое маленькое войско в обход городков, осознавая, что иначе их поход может скоро закончиться. К счастью, пока удавалось миновать вражеские разъезды. Только один раз легионеры наткнулись на десяток варваров, которым вздумалось вымыть коней и искупаться самим в небольшой речушке. Побросав одежду и оружие на берегу, они забрались в воду и, громко распевая низкими гортанными голосами, намывали коней и друг друга. Римляне незаметно через кустарник подкрались к противнику и, подобрав брошенные луки, быстро положили конец водным процедурам, не дав ни одному из варваров выбраться на берег. После чего смогли подкрепиться захваченным обедом, который составляли несколько освежеванных коз, видимо, из одной из разоренных деревень поблизости.
   Создавалось впечатление, что большая часть варваров уже ушла дальше, а здесь, в основном промышляли случайно или специально отставшие отряды. Это было характерно для многих походов варваров, когда к конечной точке маршрута, запланированной полководцем, доходила от силы половина воинов. Другие же, захватив рабов и богатую добычу, возвращались обратно. Но на этот раз предводитель готов Аларих постарался ввести в своих войсках железную дисциплину и нещадно карал за подобное отставание. Благодаря этому, отряд Маркуса продвигался к своей цели практически без помех.
   Один из воинов отряда заметил группу людей, прятавшихся в густом подлеске и состоявшую, в основном, из женщин и детей. Оказалось, что это жители Эмоны, которые успели уйти в леса, пока мужчины пытались организовать оборону. Одна из женщин, каким-то чудом сумевшая прокрасться в лес после захвата города, поведала, что весь гарнизон Эмоны полностью истреблен, а пожилого префекта, захваченного в плен, гепиды разорвали на куски, привязав к лошадям. Сейчас, предположительно, варвары уже ушли из города, но жители пока опасались туда возвращаться, благо летом можно было неплохо кормиться и в лесу.
   "Что же в Аквилее? - с тревогой думал Маркус. - В безопасности ли Корнелия? Все-таки, она - дочь префекта... Надеюсь, там побеспокоятся о ее защите..." Но воображение все равно рисовало ему самые страшные картины, и он постоянно подгонял свой отряд, стараясь двигаться без значительных задержек.
   Только к вечеру седьмого дня после гибели их легиона маленькому отряду удалось добраться до Аквилеи. Маркус с замиранием сердца приближался к городу. Всадники поглядывали по сторонам. Некоторые на всякий случай обнажили мечи, опасаясь атаки из города или из близлежащего леса. Но все было подозрительно тихо. Казалось, город спал. Подъехав к городским воротам, створки которых были сорваны с петель и валялись рядом, Маркус увидел лежащий на земле труп мужчины. Ветер теребил остатки туники, покрытой бурыми пятнами. Рядом с трупом валялся меч, присыпанный пылью. Дальше по дороге, идущей между домами лежал еще один человек... И еще... Женщина с раскинутыми в стороны руками и распоротым животом, на котором сидели несколько ворон. Увидев приближающийся отряд, птицы лениво взлетели, оглашая окрестности громким скрипучим карканьем. Некоторые дома были полностью сожжены, от них сильно тянуло гарью, а ветер рассыпал по дороге черную золу...
   - Где дом префекта? - спросил Маркус, подъехавшего Овидия.
   - Мы сейчас прямо к нему направляемся... Ты так сильно жаждешь увидеть труп Теренция? - усмехнулся тот.
   "К черту Теренция! - подумал Маркус. - Где Корнелия? Меня волнует только она..."
   Ворота особняка префекта были разбиты в щепы. Деревянные башенки, на которых располагались часовые, полностью сожжены. Но сам каменный особняк, как казалось снаружи, практически не пострадал. Во дворе также лежало десятка полтора трупов. Все это были воины в доспехах, видимо из городской стражи. Женских тел не было видно, и Маркус вздохнул с некоторым облегчением. Он присел на ступеньках крыльца, отправив внутрь дома Овидия и нескольких воинов.
   Солнце садилось, бросая красноватые блики на крыши уцелевших зданий.
   - Надо бы поискать людей в городе... - сказал Маркус легионерам, которые окружили его. - Наверняка, где-то остались жители, только попрятались. Хотя бы разузнаем, кто здесь устроил такой беспорядок.
   - Давай я съезжу, поищу, - вызвался молодой опцион.
   - Возьми десяток воинов... Только не задерживайтесь - скоро стемнеет. И поосторожней... Мало ли, кто сейчас может рыскать по разграбленному городу...
   Из дома вышел Овидий.
   - Ну что там? - спросил его Маркус, почувствовав, как снова тревожно забилось сердце.
   - Есть несколько трупов... Слуги. Дом, конечно, разграблен полностью. Мебель почти вся переломана.
   - А...
   - Теренция нет, Луциллы нет... Детей тоже нет. Ни Рема, ни Корнелии...
   Маркус еще раз вздохнул незаметно для собеседника.
   - Может быть, захватили в плен? - спросил он.
   - Все может быть... Хотя, знаешь... Не такой человек Теренций, чтобы попадать в плен. Он же все заранее просчитывает... Может, успели сбежать.
   - Сбежать? Он же - префект! И его первейшая задача - оборона города...
   - Маркус, не будь наивным! - рассмеялся Овидий. - Первейшая задача Теренция - спасти свою собственную шкуру... Ну и денежки, конечно...
   - Для ночлега дом подойдет?
   - Вполне. Кровати, конечно, разломаны... Но все лучше, чем в лесу. И поесть бы не помешало...
   Легионеры вытащили из дома трупы. Несколько воинов, вооружившись факелами, обследовали кухню и погреба.
   - Варвары нам оставили кое-что... - крикнул один из них из кухни. - Видимо, спешили сильно... Есть мясо.
   - И вино! - добавил второй, выкатывая небольшой бочонок.
   - Отлично! - сказал Маркус. - Переночуем здесь, а с утра двинемся в сторону Рима...
   Уже стемнело, поэтому легионеры зажгли несколько факелов. Найденные продукты занесли в дом и в одной из комнат сгрузили на сохранившийся стол.
   Послышался стук копыт.
   - Вот и наши разведчики возвращаются... - прошептал Маркус. Но он ошибся. Во двор особняка въехал одинокий всадник на муле. В наступивших сумерках его силуэт был не слишком хорошо различим, но то, что он не из их отряда, было очевидно...
   Легионеры обнажили мечи. Всадник подъехал к высокому деревянному столу, стоящему во дворе и начал довольно неуклюже слезать, поминутно чертыхаясь охрипшим голосом. Затем, повернувшись задом к зрителям, слез со стола и привязал к его ножке мула. Потом развернулся и направился к крыльцу. В свете факелов удалось разглядеть его лицо... Женщина...
   - Бог ты мой! - воскликнул Маркус. - Фаустина!
   Женщина взглянула на него и, дернувшись назад, плюхнулась задом в пыль.
   - Маркус!.. - вскричала она. - С того света!.. Стой, где стоишь, дух!
   - Да, не дух я, - рассмеялся Маркус, протягивая ей руку. - Вот пощупай!
   - Похоже, не дух... - сказала женщина, ощупывая его руку. - Теплый, живой... Так тебя не сожгли?
   Легионеры с любопытством рассматривали их обоих.
   - Обсудим это чуть позже... - сказал Маркус, помогая Фаустине подняться на ноги и стряхнуть пыль.
   - Овидий! И ты здесь! - женщина увидела в свете факела еще одно знакомое лицо.
   - Как видишь! - отозвался тот. - Маркус, я не знал, что ты знаком с Фаустиной...
   - Это старое знакомство... Слушай, мне бы с ней пообщаться один на один. Есть здесь подходящее помещение?
   - Сейчас найду.
   Овидий быстро нашел небольшую комнатку на втором этаже, в которой ранее размещался кто-то из прислуги префекта, зажег в ней светильники, принес немного мяса, найденные лепешки и кувшин с вином. Фаустина с большим энтузиазмом набросилась на еду, как будто не ела до этого несколько дней. Маркус тоже немного перекусил, но в более умеренных количествах. Когда Фаустина, наконец, утолила свой голод, Маркус налил ей в бокал вина, и она с видимым удовольствием его осушила.
   - Я помню, Фаустина, - с улыбкой сказал Маркус. - Ты всегда была не прочь выпить...
   - Ну, что было, то было...- махнула рукой она.
   - А ты почти и не изменилась за эти годы...
   - Да и ты, Маркус, не очень... Разве что поплотнее стал, в плечах пошире... Да седой весь! Побросала тебя жизнь?
   - Побросала... - он подлил ей еще вина.
   - А я рада тебя видеть, Маркус! - ее глаза уже заблестели. - Слушай, я же столько лет считала тебя мертвым... Говорили, что сожгли тебя...
   - Предупредили меня верные люди... И я успел скрыться... Много лет скитался по чужим странам.
   - А теперь, значит, вернулся?
   - Вернулся...
   - Ну и правильно! Что там делать-то на чужбине! Тем более тут у тебя и дочка подросла!..
   - Корнелия?
   - Так ты знаешь?! - Фаустина даже привстала на своем стуле. - Ты бы видел, какая красавица!
   - Видел. Действительно, очень красивая...
   - Видел?! Где же ты видел-то ее, Маркус?!
   - Встретил на дороге в Сисцию вместе с Гаем... Некоторое время путешествовал вместе с ними.
   - О, как!.. Маркус... Ты сказал ей?!
   - Что сказал, Фаустина?
   - Что ты ее отец!
   - Ты с ума сошла?!. Как ты себе представляешь такую картину - едет девушка по дороге и навстречу ей попадается мужчина, которого она никогда в жизни не видела и сходу заявляет, что он ее отец...
   - Да... Ерунда получается... - Фаустина задумалась. - Ну, ты бы объяснил ей...
   - Да, объяснил бы... А потом сказал: "Здравствуй, Корнелия! Меня семнадцать лет не было, а теперь я появился..."
   - Но ты же не знал о ее существовании... Или знал?
   - Нет, не знал, к сожалению... Даже не знал, что Луцилла беременна. Узнал только, когда вернулся. Но это незнание не оправдывает меня.
   - Что ж, так и будешь скрывать от нее всю жизнь?
   - Нет, конечно... Но пойми... Я сначала должен сделать для нее что-то значительное, что могло бы меня оправдать за все эти годы, которые я пропадал... Чтобы заслужить право называться ее отцом. А пока получается, что я просто сбежал, чего-то испугавшись... Да и разыскать Корнелию для начала не помешало бы... Ну, ты то с ней общалась побольше моего. Счастливо она жила все эти годы?
   - Ой, нет, Маркус!.. - Фаустина покачала головой. - Вряд ли такую жизнь можно назвать счастливой... Поначалу Теренций вообще очень бесился, когда узнал, что Луцилла беременна. Я думала, что изживет ребеночка... Но когда родила она девочку, вроде немного успокоился. Он же во всем ищет выгоду. И, видимо, решил, что со временем ее удачно пристроит и заработает на этом. Но Корнелию ни на дух не переносил. Поэтому, когда ей года два исполнилось, отправил ее в Кремону к тетке. А я-то все время при ней была, при Корнелии, с самого ее детства... А как тетка-то померла, Корнелия сюда обратно вернулась. Лет в девять примерно... Была у нее тут комнатка и жила она здесь как-то тихо, незаметно, стараясь особо на глаза Теренцию не попадаться... Как чувствовала...
   Маркус сокрушенно покачал головой, глядя на стол.
   - Да, вот как... - продолжала бывшая служанка. - А уж как ей лет тринадцать исполнилось, Теренций ее вроде как к делу пристроил. Стала она у него за торгового агента. И начала разъезжать с образцами тканей по всей империи. И я при ней... Ну и Гай... Переживала она сильно, я же чувствовала, но виду не показывала. Вроде как в семье, но чужая... Ну, кто бы такое выдержал?
   - А Луцилла?
   - Мать-то?.. Поначалу вроде с девочкой-то занималась, а потом и забросила... Ну, Теренций, ясное дело, постарался. А как второго родила... Рема этого, спиногрыза... В общем, не до Корнелии ей совсем стало.
   - Скучает она по тебе, Фаустина... Очень скучает...
   - Корнелия-то? - на глазах Фаустины блеснула слезинка. - А я-то, как скучала по ней, по моей девочке! Мы последний раз с ними ехали... Откуда ж мы ехали?... Маркус, не наливай мне больше!.. Не помню, откуда мы ехали, но остановились переночевать в Салоне. А поутру пошла я на рынок тамошний и брата встретила. Он службу закончил легионером... Ну и решила я с ним остаться. Свой кусок земли меня соблазнил!.. Думаю, Корнелию скоро все равно замуж выдадут, а я-то чего буду мыкаться... Ну и распрощалась с ними, значит. И горевала потом, ревела... Привыкла я, не могу без нее... Стали с братом строится. Земля-то хорошая, но ни дома нормального, ни колодца. Один сарай перекошенный. Стали дом ставить и вроде пошло у нас дело. А тут эти демоны и нагрянули!..
   - Кто? - переспросил Маркус.
   - Кто-кто?! Готы!.. А я и говорю - нету у нас колодца-то. Взяла я мула с утра и поехала на речку белье постирать. Возвращаюсь - слышу шум! Ну, я мула-то привязала, а сама в кустах спряталась. Смотрю - готы около сарая нашего. Брат меч-то схватил и им навстречу. Они его копьем и проткнули... Я только рот себе зажала руками, чтобы не закричать... Сарай спалили. Лошадь и коз увели - сожрали, наверно... Как ушли, я из кустов-то вылезла, погоревала над братом, похоронила... А потом на мула залезла и сюда поехала. А куда ж мне еще-то ехать? Четыре дня не ела, по лесам скрывалась. И так, где ягодку проглочу, где водички попью... Думала, может до Аквилеи эти демоны не добрались еще. Надеялась, что и девочку свою здесь найду...
   - Нет ее здесь, Фаустина...
   - Может и хорошо, что нет... - вздохнула бывшая служанка. - Видишь, чего тут варвары натворили... Я как в город въехала, вижу мертвецы кругом. Но тихо... Думаю, до особняка доеду, хоть переночую здесь. Да и вещички кое-какие у меня тут оставались. Тряпье... Но мне старухе, глядишь, и сгодились бы... И Теренция нет?
   - И Теренция, и Луциллы...
   По лестнице загрохотали шаги. Маркус на всякий случай положил меч себе на колени. Но это вернулись разведчики во главе с опционом. С ними вошел незнакомый Маркусу человек...
   - Донат?! - воскликнула Фаустина, глядя на вошедшего.
   - Фаустина, ты вернулась? - щурясь после темноты, удивленно спросил человек.
   Маркус вопросительно посмотрел в лицо женщине.
   - Это начальник стражи Теренция, - пояснила Фаустина. - Донат, а ты откуда здесь взялся?
   - Мы обнаружили его в порту, - сказал опцион. - Сидел там за ящиками, плакал и пил...
   - Чего плакал-то? - удивился Маркус.
   - Бросили меня все... - шмыгнул носом Донат. - Бросили!
   Глаза его покраснели от слез.
   - Накорми своих разведчиков, - сказал Маркус опциону. - И выставь часовых на ночь... А мы с этим плаксой побеседуем.
   Опцион кивнул и ушел. Маркус предложил Донату сесть и перекусить. Тот, пошатываясь, прошел к столу и сел спиной к окну.
   - Ты пьян, что ли? - спросил Маркус, когда гость немного подкрепился. - Давай, без истерик... Рассказывай, кто бросил?
   - Теренций... Все обещал мне рабынь новых, прибавку к жалованью... А потом, как варвары появились на дороге, так он сразу на корабль и деру! Вместе с Луциллой своей и Ремом. Охрану свою взял, а меня бросил...
   - А Корнелия?
   - А Корнелия вместе с Гаем уехала еще за день до прихода варваров...
   - Куда?
   - Ну, не знаю... Кто же мне расскажет-то?!
   - Ладно... Значит Теренций успел сбежать... - Маркус задумался. - А куда он отправился?
   Донат развел руки в стороны и покачал головой.
   - А ты значит начальник стражи?
   Донат покорно кивнул.
   - Хороший у Теренция начальник стражи... - сквозь зубы процедил Маркус. - Значит, пока все сражались, префект сбежал, а начальник стражи прятался? И где же ты прятался?
   - В порту под причалом... Я с собой бочонок вина прихватил...
   - Молодец, сообразил, - Маркус покачал головой. - А когда ушли готы?
   - Готов не было... Маркоманы...
   - Вот как?! - Маркус нахмурился. - Плохо... Вероятно, что скоро здесь появятся еще и готы... Если они собираются на Рим, то им другого пути нет. А маркоманы когда ушли?
   - Позавчера...
   - А чего же ты все в порту сидел?
   - Боялся - вернутся... Да, я еще один бочонок нашел...
   - Понятно... Мы завтра отправляемся в Рим. Ты с нами?
   - Конечно. Чего мне здесь теперь делать?
   - А за что тебе Теренций обещал прибавку к жалованию? - Маркус налил Донату вина. Тот выпил и закусил.
   - Я нашел одного человека, которого префект давно разыскивает! - радостно улыбнулся Донат.
   - Да что ты?! - Маркус удивленно поднял брови. - И что за человек?
   Донат, видимо, снова захмелел.
   - Чшш!.. - он приложил палец к губам. - Это тайна!.. Я же начальник стражи! И таких тайн не выдаю!
   - Я вижу, ты верный слуга префекту! - сказал Маркус и подлил гостю еще вина.
   - Еще какой!.. - Донат выпил. - Знаешь, как он меня ценил?!.. А супруга его еще больше!..
   - Луцилла?
   - Так ты знаешь ее?!
   - Конечно, знаю! - подтвердил Маркус. - Ты закусывай, а то сейчас вообще свалишься... Мы же с Теренцием старые знакомые.
   Маркус покосился на Фаустину. Женщина, похоже, задремала, опершись спиной о стену.
   - Я не знал... Но человека этого, прости друг, назвать тебе не могу.
   - А вот у Теренция от меня никаких тайн не было... А человека этого, наверно, Маркусом зовут?
   Глаза Доната расширились до максимально возможных размеров. Правда, было заметно, что удерживать собеседника в поле зрения ему удавалось с трудом.
   - Ты и это знаешь?!. - начальник стражи удивленно покачал головой. - Тогда что тебе рассказывать?..
   - Где же ты его нашел?
   - В легионе под Сирмием... Мой человек!.. - Донат гордо постучал себя кулаком по груди. - Мой человек его там нашел... А не этого проклятого Сервия... В общем, префект рассылал своих людей на поиски Маркуса. И отправил в этот легион Ови... Своего человека...
   - Овидия?
   - Точно! - Донат покачал головой. - Да, ты просто... Ну, да ладно!.. Мой человек точно выяснил, что это Маркус. Ошибки быть не могло. Раньше, конечно, случались ошибочки... Но это все в прошлом. Вот... И мой человек видел, как ночью в палатку к Маркусу пришел Овидий. И решил, что Маркусу конец... Ну, что Овидий его прикончил... Потом смотрит - утром из этой же палатки выходит Маркус живой и невредимый!
   - И что?
   - Как - что?! Значит Овидий - предатель! Ну, мой человек сразу руки в ноги и прискакал в Аквилею. И доложил мне... А уж я доложил Теренцию!
   - А что Теренций?
   - А Теренций наобещал мне золотые горы... И вдруг ему докладывают - к городу приближаются варвары! Ну, Теренций сразу и сбежал... - Донат всхлипнул. - А меня бросил... Самого верного и преданного слугу бросил на произвол судьбы! Как тут было не напиться? Понимаешь, друг?
   В коридоре послышались шаги. В комнату заглянул Овидий.
   - Маркус, ты где ляжешь спать?.. О! Донат!..
   Начальник стражи сразу протрезвел. Его изумленный взгляд перебегал от Овидия к Маркусу и обратно. Но замешательство Доната длилось недолго. Он вскочил на ноги и с диким воплем выпрыгнул в открытое окно. Внизу послышался хруст ломаемых ветвей, зашуршали кусты. Фаустина проснулась и удивленно осматривалась по сторонам, видимо, спросонья не понимая, где находится.
   Снова затопали шаги в коридоре. Вошел опцион.
   - Сбежал этот ненормальный! - сказал он. - Сбил с ног часовых и припустил так... Я никогда не видел, чтобы люди так быстро бегали! Чем вы его тут напоили?
   - Черт с ним! - рассмеялся Маркус. - Он нам не нужен. А часовые пусть будут повнимательнее... Мало ли чего.
   Опцион ушел
   - Его человек видел, как мы общались с тобой, в лагере под Сирмием... - сказал Маркус Овидию. - Так что теперь Теренций все знает.
   - Вот видишь, Маркус! - усмехнулся Овидий и прищурил единственный глаз. - Я же тебя предупреждал, что у Теренция везде свои глаза и уши. Но ничего! До конца войны, я надеюсь, мы его уже не увидим.
   - Он сбежал на судне.
   - Тем лучше для него... И для нас... А мне теперь терять нечего, сам понимаешь. Так что, Маркус, я теперь с тобой до конца.
   - Будем надеяться, что этот конец наступит не скоро, - грустно усмехнулся Маркус.
   Овидий ушел. Фаустина вроде опять задремала. Стараясь не шуметь, Маркус налил себе вина в стакан.
   - И мне плесни немного... - Фаустина протянула свой стакан.
   - Я думал, что ты опять уснула, - улыбнулся Маркус.
   - Задремала чуток... А потом слышу, вроде как вино где-то льется. Ну, я и проснулась...
   Маркус рассмеялся.
   - Вот чем тебя будить-то надо, оказывается!
   - Значит... - Фаустина отхлебнула. - Значит, Теренций разыскивал тебя?
   - С первого же дня, как я вернулся. Кто-то донес.
   - Плохо. Может, не стоило тогда возвращаться-то?
   - И ты о том же!.. Эх, Фаустина! Да, если бы я знал, что у меня здесь дочь - я вернулся бы уже давно. И плевал я на Теренция!
   - Плевать нельзя на него, Маркус! Опасен он! И коварен, как змея!
   - Ладно... Мы завтра в Рим. Ты с нами?
   - Конечно! Люблю Рим! Помнишь, как раньше? Когда ты с Луциллой в Риме?.. Я же тогда при ней служила... Да и что мне здесь делать? А как варваров разгоним - будем искать Корнелию вместе!.. А что ты делал в Сирмии?
   - Был там в легионе... Разбили нас неделю назад. Весь легион полег. Только я и эти легионеры со мной вырвались. И сразу сюда...
   - Ты хотел здесь Корнелию найти?
   - Хотел... - вздохнул Маркус.
   - Ну и найдем! Ты же слышал, что Донат сказал? Что она с Гаем уехала. А Гай это такой парень, на которого можно положиться. Да и любит он ее... Так что найдем обязательно! Наливай!
  
  
  
   ГЛАВА 15.
  
   - Италийский легион прибыл из-под Остии и расквартирован в Риме, августейший, - докладывал легат Авл Квинтилий. - Под охрану этого легиона я отдал ворота Фламиния, Салария и Тибуртинские. Ожидаемые легионы из Медиолана возьмут на себя другие ворота внешней стены, построенной императором Аврелианом... Что еще? Да, городское ополчение взято на довольствие, разбито на когорты и в каждой когорте назначен свой центурион. Центурионов, доминус, я подбирал из ветеранов, поучаствовавших в войнах. За каждой когортой закреплен свой участок стены.
   - А преторианцы? - спросил Гонорий.
   - Силы гвардии не хотелось бы разъединять... Мы должны иметь под рукой надежный резерв, который при необходимости сможем перебросить на слабый участок. Или, если представиться возможность, контратаковать. Для повышения подвижности преторианцев неплохо бы их всех снабдить лошадьми.
   - Девять тысяч лошадей... - задумался Гонорий. - Сможем ли набрать за короткое время такое количество?.. Хорошо, Авл, займись лично...
   В зале в императорском дворце присутствовал также епископ Кезон и несколько сенаторов, которым также было поручено обеспечение обороны города. Гонорий восседал на большом кресле с высокой спинкой, обитой бордовой тканью с золотым вышитым орлом. Позолоченные подлокотники были инкрустированы драгоценными камнями. Неподалеку, чуть позади императора, сидел Кезон в кресле поскромнее. Остальные участники аудиенции стояли в ряд перед Гонорием.
   - Доминус! - обратился один из сенаторов, - Нельзя ли разрешить дневной въезд в Рим подводам с продовольствием? Если осада города затянется, лишняя еда нам не помешает.
   - Хорошо, Кассий, - одобрил император. - Возьми доставку продовольствия под свой контроль.
   Сенатор поклонился.
   - И неплохо бы освободить, хотя бы на время, торговцев от налога, - продолжил он. - Так мы сможем привлечь больше торговых подвод в город.
   - Ну, хотя бы маленький налог можно оставить! - подал голос епископ. - А то торговцы ожиреют...
   - Кезон! - выразительно посмотрел на него Гонорий. - Речь идет о снабжении жителей города на случай осады. В том числе и о нашем с тобой питании! А мы такие же римляне, как и остальные жители города!
   - Вы совершенно правы, августейший! - закивал Кезон. - Какие могут быть налоги в военное время?!
   - А с торговцев мы сможем взыскать кое-какие средства уже после окончания осады, - заметил император и обратился к сенатору: - Поэтому, Кассий, веди учет тех, кто будет въезжать в город на подводах.
   Сенатор поклонился еще раз.
   - Доминус, - легат выглядел задумчивым, - в городе несколько десятков тысяч рабов... В случае крайней необходимости мы можем раздать оружие тем, кто может сражаться?
   - Ни в коем случае! - воскликнул император. - Иначе мы сами себе создадим серьезную угрозу. Ты уверен, Авл, что это оружие рабы не обратят против нас самих?
   Легат с сомнением покачал головой.
   - Вот именно! - продолжил Гонорий. - А вот ситуацию "крайней необходимости" мы не должны допустить! И отвечаешь за это лично ты, Авл. Так что позаботься, чтобы такая ситуация не возникла!
   Авл Квинтилий согласно кивнул.
   - Что-то еще? - император обратился ко всем собравшимся.
   - Доминус! - сенатор Тит Рустий выступил вперед. - Во время осады варвары могут повредить акведук. Мы можем лишиться водоснабжения... А вот состояние колодцев во многих частях города довольно плачевное. Некоторые засыпаны грунтом, в других обвалилась кладка, третьи заросли травой, четвертые...
   - Я так понимаю, что ты можешь продолжать этот список до бесконечности! - перебил его Гонорий. - Не тяни!.. Что ты предлагаешь?
   - Надо привести колодцы в нормальное состояние... Но для этого понадобятся немалые средства...
   - Средства?.. - Гонорий задумался. - Ну что ж, Тит... Вот тебе шанс показать свои организаторские способности. Поэтому постарайся самостоятельно найти средства на ремонт колодцев. Можешь потрясти и своих друзей сенаторов! Да и сам ты, я думаю, не слишком обеднеешь, если внесешь часть денег.
   Тит Рустий вернулся на свое место. Он казался немного расстроенным тем, что внес не совсем обдуманное предложение.
   - Есть еще вопросы, требующие обсуждения? - спросил Гонорий и, не дождавшись ответа, продолжил: - Что ж, господа! В таком случае я больше не смею вас задерживать. К завтрашнему дню потрудитесь подготовить подробные доклады. Прощайте!
   Сенаторы и легат поклонились и покинули покои императора.
   - Эй, Кезон! - позвал Гонорий. - Двигайся поближе, поговорим... Везувий, ты здесь? Помоги епископу!
   Из-за широкой занавеси появился темнокожий раб и помог Кезону перетащить кресло поближе к императору. Теперь они сидели лицом друг к другу. Везувий поставил между ними миниатюрный столик, на который подоспевшие слуги подали вино и фрукты. Абиссинец наполнил бокалы и подал их Гонорию и Кезону. После чего отошел в сторону и, как обычно, замер, скрестив руки на груди и ожидая распоряжений.
   Император пригубил вино и восхищенно почмокал губами.
   - Сицилийское... Не правда ли, великолепно, Кезон?!
   - Бесподобное вино, доминус... Кстати, на Сицилии у нас нет приличных храмов... - посетовал епископ. - Не пора ли это исправить, августейший?
   - Так и скажи, что тебя больше волнуют угодья, которые получат храмы на Сицилии, - рассмеялся Гонорий. - Тоже хочешь заполучить такое вино в свои погреба?
   - Не отказался бы, августейший!.. А заодно и нашу сицилийскую общину можно было бы значительно расширить, - Кезон допил вино и поставил бокал на стол.
   - Как ты быстр, однако! - удивился император. - Кезон, такое вино надо смаковать, а не пить залпом. Иначе не прочувствуешь весь букет... Еще?
   - Буквально капельку!.. - епископ показал пальцами, сколько ему надо налить.
   Подошел Везувий и снова наполнил бокал Кезону.
   На этот раз епископ пил, не торопясь.
   - Все будет... - задумался Гонорий. - Все будет, Кезон... И храмы, и общины, и угодья... Только сначала надо бы освободить империю от варваров.
   - Я тут грешным делом подумал... - начал Кезон и запнулся. - Не знаю, как и сказать...
   - Ну? - подогнал его император, не дождавшись продолжения.
   - Августейший... Если есть информация, что готы двигаются на Рим... Не проще ли Рим покинуть?.. Пока еще есть время и возможность.
   - Покинуть?.. И куда отправиться?
   - Ну, как куда, доминус? Хотя бы на ту же Сицилию. Все - подальше от Алариха...
   - А кто же будет охранять тебя на Сицилии, Кезон? И меня?..
   - Как кто, доминус? Те же преторианцы...
   - А ты уверен, что, например, мавры не высадятся на Сицилии? Или тот же Аларих со своей армией туда не отправится?
   Епископ задумчиво молчал.
   - Есть ли там такие стены, как в Риме? - продолжал император. - В Сиракузах или Мессине?.. Есть ли там такая армия, как здесь? Ты посчитай... На сегодняшний день в Риме нас охраняют почти тридцать тысяч воинов. А при желании здесь можно вооружить и побольше... А когда подойдут легионы из Медиолана... Вот и подумай - где в империи самое безопасное место?
   - Вы правы, доминус! - Кезон глубоко вздохнул. - Вы как всегда правы!
   - О том и речь!.. Неужели ты думаешь, что какой-то Аларих в состоянии взять такой город, как Рим?! Да пусть сюда явятся десять Аларихов! Тем интереснее было бы посмотреть, как они обломают себе зубы.
   - Да, господин! Пусть этот Аларих катится в преисподнюю вместе со своей нечестивой армией... Для меня ведь главное - безопасность нашего августейшего императора! То есть в Риме я могу быть совершенно спокоен?
   - Абсолютно! - рассмеялся Гонорий. - Раз уж ты так печешься о моей безопасности...
   Вошел слуга и доложил:
   - Августейший! Вашей аудиенции просит Маркус.
   - Маркус?! Что ж, зови!
   Епископ засуетился:
   - Я не помешаю вам, доминус, своим присутствием?
   - Нет, Кезон. Можешь остаться.
   Вошел Маркус и поклонился императору.
   - Входи, входи, Маркус! - Гонорий обернулся. - Везувий, кресло гостю!
   Темнокожий раб принес еще одно кресло.
   - Кезон, а вы не встречались раньше? - спросил император, когда Маркус сел. - Нет?.. Действительно, где вы могли встречаться... Это бывший командир моей преторианской гвардии. И какой командир! Но семнадцать... Правильно - семнадцать? Да? Семнадцать лет назад Маркусу пришлось уехать из империи. А жаль... Он мог бы сделать себе блестящую карьеру! Да и сейчас, я думаю, не все потеряно... Выпей с нами, Маркус! Отличное вино... Кезон уже оценил... Бокал гостю!
   Везувий подал и бокал.
   - Как же ты стремительно исчез из Рима после своего появления! - продолжил Гонорий, когда Маркус пригубил вино. - Расскажи, расскажи, куда тебя отправил этот неуемный Тиберий?
   - Я ездил с инспекцией по северным легионам...
   - Да, я это слышал... Ну и как результаты?
   - Я начал с восьмого легиона, - Маркус поставил бокал на стол. - Но так вышло, что на восьмом и закончил...
   - Серьезно? Ну и как обстоят дела в легионе? Это же в районе... - Гонорий наморщил лоб. - В районе Сингидуна?
   - Почти... В районе Сирмия.
   - Точно! Там не появлялись варвары?
   - Готы уничтожили легион.
   - Дьявол!.. - император выразительно посмотрел на Кезона. - Значит, и восьмой тоже...
   - От легиона осталось три десятка человек, - продолжил Маркус. - Мы вернулись с ними в Рим и ждем дальнейших указаний от вас, доминус.
   - Указаний?.. Будут указания. Позже... А легат, который командовал легионом? Аппий... Он жив?
   - К сожалению, легат был убит в сражении с варварами, августейший.
   - Убит? Жаль... У меня были кое-какие планы в отношении его... Ну да ладно! - махнул рукой император. - Еще, какие новости, Маркус?
   - По той информации, которую удалось собрать, похоже, что Далмация и Иллирик полностью захвачены варварами, а наши легионы в этих областях уничтожены.
   Гонорий удрученно покачал головой.
   - Мы двигались через Аквилею, - продолжал Маркус. - До нас там побывали маркоманы. Видимо, затем они отправились на Медиолан, раз нам не удалось их встретить по дороге в Рим... А на Рим, я думаю, Аларих поведет своих готов. Похоже, он собрал большую армию.
   - Ничего, нам будет с кем его встретить... - задумчиво сказал император.
   - Надеюсь, что так, доминус.
   - Префекта Теренция в Аквилее не встречал? - осторожно спросил Гонорий.
   - Нет... Говорят он отбыл сразу после того, как варвары показались около города..
   - Да... Узнаю Теренция. Эта его хваленая осторожность... - по тону императора было не слишком понятно: осуждает он префекта или восхищается им.
   - С ним отбыла и его семья... - Маркус пристально посмотрел на императора в ожидании - поинтересуется ли он, о каких членах семьи идет речь.
   Но Гонорий оставил это замечание без внимания.
   "Знает ли он о Корнелии? - подумал Маркус. - Наверняка... Стоит ли копать в этом направлении? А если я покажу, что мне известно, кто ее настоящий отец... Не наврежу ли ей этим? Возможно, лучше не показывать свою осведомленность..."
   - Какие планы, Маркус? - поинтересовался Гонорий.
   - Планы?.. План сейчас у всех может быть только один - защитить Рим и избавить империю от нашествия.
   - Согласен... Слушай, Маркус. Мне нужны верные люди. Особенно сейчас... Сам понимаешь - время сложное, - император задумчиво почесал подбородок. - Мне бы очень хотелось, чтобы ты находился рядом со мной. Ты не думал о том, чтобы вернуться в преторианскую гвардию? С твоим опытом, с твоим умением сражаться... Как ты на это смотришь?
   - Благодарю за доверие, доминус. Это большой почет, конечно...
   - Благодарить будешь потом. Я думаю, что и сейчас, и когда кампания закончится, мы сможем подыскать тебе достойное место.
   "Отличный план, доминус! - с иронией подумал Маркус. - Чтобы Теренций по возвращении мог легко меня найти... Впрочем, зачем загадывать. Еще неизвестно - для кого как закончится эта кампания..."
   - Где ты остановился в Риме? - вдруг спросил Гонорий.
   - Пока нигде... Мы только прибыли.
   - А твой дом в Риме?.. Ах, ну да...- император обернулся к абиссинцу. - Везувий, подай мне пергамент! Я напишу распоряжение о возврате имущества...
   Раб приблизился к столу.
   - О, не беспокойтесь, доминус! - Маркус поднял руку. - Боюсь, в настоящее время мне не до того, чтобы заниматься восстановлением своих прав. В моем доме сейчас живет большая семья... Думаю в будущем я смогу подыскать себе жилище поскромнее. После войны...
   Император жестом вернул раба на место.
   - Как знаешь... Хорошо, после окончания кампании напомни - я займусь этим вопросом.
   - Благодарю, доминус...
   - Подожди... Но сейчас ты же не можешь жить на улице. - Гонорий задумался. - Если хочешь - можешь сегодня же отправиться в казармы преторианцев. Уж, там-то тебе знаком каждый уголок, и должность мы тебе подберем приличную.
   - Мне бы хотелось немного освоиться в городе, августейший. Поэтому, некоторое время я готов пожить в гостинице... Встретиться со старыми знакомыми...
   - Маркус! Я, конечно, не в праве выбирать тебе знакомства, но мне хотелось бы кое в чем предостеречь тебя... - Гонорий покосился на епископа. - Ты понимаешь, о ком идет речь?
   - Даже боюсь предположить, доминус...
   - Я о сенаторе Тиберии.
   - Ах, Тиберий?..
   - Конечно! Мне кажется, что ты мог бы найти в городе более приличную компанию.
   - Но вы же понимаете, августейший... Я ведь выполнял его поручение и просто обязан доложить об исполнении.
   - Безусловно... Правда, Тиберий уже не является военным советником.
   "Все-таки старика отодвинули в сторону, - с горечью подумал Маркус. - Жаль, под его руководством Рим был бы в большей безопасности... Он, хотя бы, не пытался экономить на средствах. А что теперь?"
   - Тем не менее... - сказал он. - Мне казалось, что Тиберий - человек, который всей душой беспокоится о безопасности Рима и империи.
   - Конечно! Абсолютно с тобой согласен! Его опыт, его знания, его самоотверженность!.. Кто бы мог поспорить с этим?.. Но, к сожалению, возраст! Возраст накладывает серьезный отпечаток на его действия... Ты же понимаешь меня, Маркус?! Тиберий стал слишком... Я бы даже сказал чересчур прямолинеен. А в политике так нельзя... В политике приходится идти на разумные компромиссы.
   Император встал и начал прохаживаться по залу.
   - Маркус, ты думаешь, мы меньше печемся об империи? - сказал Гонорий. - Разве мне или, допустим, Кезону, безразлично, что в ней происходит? Ни в коем случае! На нас, и, в первую очередь, на мне лежит ответственность за все народы ее населяющие. Но в окружении враждебных племен не так просто обеспечивать ее безопасность, поддерживать внутренний порядок и спокойствие... Как легко рубить с плеча! Легко объявлять любые приграничные государства врагами империи и призывать одномоментно покончит с ними! Забывая о том, что чем шире ее границы, тем сложнее их охранять, тем больше соседей, многие из которых с завистью и злобой смотрят на ее богатства. Они только ждут удобного момента, чтобы отхватить от империи кусок пожирнее. А может быть, и разрушить все, все, что годами создавалось нашими великими предками.
   Император остановился и посмотрел на Маркуса.
   - И это постоянная борьба! Маркус, бесконечная упорная борьба! И на переднем крае этой борьбы - я, император! Поэтому я так нуждаюсь в верных, преданных людях...
   Гонорий подошел к епископу и оперся на спинку его кресла.
   - Вот - Кезон! - император кивнул на епископа. Тот смиренно опустил очи. Гонорий продолжал:- Маркус, ты бы знал какого приходится Кезону... И какие титанические усилия он прикладывает для распространения нашей Святой Веры по всей империи. И не только империи! Даже среди варваров проповедуют его миссионеры. Не жалея ни времени, ни средств, ни жизни! Сколько их уже погибло, сколько погибнет еще?! Но мы не считаемся с жертвами, принесенными на алтарь нашей общей борьбы. Каждый из нас готов пожертвовать своей жизнью ради блага империи! А для чего нам нужна единая вера? Для того чтобы мы все, как один, опираясь на ее догматы, могли дать отпор любому противнику!
   Гонорий вернулся в свое кресло.
   - Любой из нас способен на подвиг ради Рима! - сказал император. - И я, и Кезон... Знаешь ли ты, Маркус, что епископ может завтра же со своими монахами выехать навстречу Алариху, чтобы попытаться образумить неверного и убедить вернуться в свои земли...
   Кезон испуганно покосился на Гонория.
   - Но мы не потребуем такой жертвы от епископа, - продолжил император. - Зачем нам терять столь преданного слугу? Ведь реакция Алариха абсолютно непредсказуема... Мы найдем другие способы заставить язычника вернуться к себе домой. И не просто заставить, а преподнести ему такой урок, чтобы он надолго забыл дорогу в империю. А может быть, и навсегда... Что ж, Маркус! Осваивайся, обживайся, а завтра... Да, завтра после полудня я буду ждать тебя. Хочу, чтобы ты посмотрел городские укрепления и оценил их свежим взглядом. Так что прогуляемся с тобой... Легионеры, которые прибыли с тобой из-под Сирмия пусть отправляются к легату Авлу Квинтилию... Везувий, передай распорядителю! Я думаю, они войдут в состав италийского легиона... До завтра, Маркус! И подумай над моими словами!
   Маркус поклонился и покинул покои императора. На площади перед дворцом его уже ждал Овидий.
   - Мы нашли неплохую таверну у портика Помпея, - сказал Овидий. - Чистенько, аккуратно. Там сдают комнаты. Жить можно. Рядом рынок. Фаустина уже отправилась туда за продуктами... Хотя в таверне и готовят, но ты же знаешь женщин. Может и принесет что-нибудь стоящее.
   - Хорошо, Овидий... Мне надо повидаться с одним знакомым. Я подъеду попозже. Если что - ужинайте без меня...
   Маркус сел на коня и отправился к дому Тиберия. Солнце клонилось к закату, жара немного спала, и Маркус не спешил в своем путешествии по улицам Рима. Добравшись до дома теперь уже бывшего сенатора, он осведомился дома ли хозяин и услышал в ответ, что Тиберий работает в саду. Маркус, немного удивившись, проследовал в сад и увидел старика, который подвязывал саженцы молодых груш. Здесь пахло цветами. Тени от ветвей больших деревьев давали желанную прохладу.
   - Входи, входи, Маркус! - старик заметил гостя. - Присядь-ка пока на скамейку, да полюбуйся на мое творение. Много денег я не скопил за свою долгую жизнь, но этим садом могу гордиться по праву.
   - А я и не знал, Тиберий, о твоих способностях, - улыбнулся Маркус и расположился на большой деревянной скамье, вкопанной в землю под старым дубом.
   - А ты думал я сижу дома, плачу и жду приближения армии Алариха? Нет, Маркус. Человек не должен сидеть без дела. А работать на своей земле - что может быть прекрасней? Никакая политика не сравнится с этим... Мы уйдем все, а эти деревья будут расти и после нас... - старик с нежностью погладил ветку молодого деревца. - Пока живем - мы все питаемся соками земли. А потом приходит и наше время вернуть эти соки... А может быть, и возродиться в этих корнях, ветвях и листьях... Как на это смотрит религия Кезона?
   Тиберий добродушно рассмеялся.
   - Религия Кезона опирается на желания императора, - отозвался Маркус.
   - Это точно. А желания у него... Ты знаешь, Маркус, по правде говоря, жалко мне Гонория...
   - Жалко?
   - Конечно, жалко. Ну, разве виноват он, что родился императором? Может, из него путный моряк бы получился, или... Или садовник... Ну какой из него император? Вот отец его, Феодосий, больше походил на правителя. Хотя тоже начудил прилично. Это он развел таких вот "кезонов" по всей империи. Запретил почитать старых богов. Запретил Олимпийские игры... При нем ведь Римская империя развалилась на две части: Западную и Восточную. Но Феодосий хотя бы с варварами не церемонился. И не позволяли они себе при нем так часто тревожить империю своими набегами... А Гонорий заигрывает с Аларихом, позволяя ему хозяйничать на границе, тянуть деньги из римлян и время от времени опустошать провинции...
   - А сенат...
   - А сенат, Маркус, готов заглядывать в рот Гонорию, ловить каждое его слово и с радостью принимать законы, которые противоречат самому римскому духу. Никогда еще население Рима не поражало таким расслоением своего общества. Никогда пропасть между богатыми и бедными не была настолько глубока. И если Гонорию нравится созерцать, как его приближенные, его родственники утопают в роскоши, а большая часть населения империи тонет в беспросветной нищете, то я ему не союзник!
   - Поэтому бывший сенатор и военный советник будет спокойно у себя в саду выращивать груши...
   - Да! И зря ты меня в этом упрекаешь. Совершенно зря! Если жителям империи нравится чувствовать себя помоями в сточной канаве, то пусть плывут дальше и молятся на Гонория. Если им нравится ругаться и поносить сенат и императора в кабаках, а потом спокойно напиваться и расползаться по своим лачугам, то старый Тиберий не пойдет плясать перед ними на площади Траяна и призывать к бунту!.. - старик вздохнул. - Я лучше буду выращивать груши, Маркус. Они мне как-то ближе и роднее, чем многие римляне... А ты знаешь, Маркус, как деревья похожи на людей? Посмотри вот на этот могучий дуб. Видишь, какой он большой и самоуверенный. Он очень старался вырасти выше остальных деревьев в моем саду. Теперь он считает, что он главный, потому что заслоняет солнце другим... Ему и невдомек, что есть деревья, которым вполне сносно оставаться в тени. Зато под землей они широко раскинули свои корни и потихоньку объедают этого великана... И Гонорий очень сильно заблуждается, если думает, что управляет всем и вся, не замечая, как у него под носом его прихлебатели растаскивают богатства, которые копились столетиями. А самое обидное, что они копились не императорами, а народами империи. Любая страна обречена, если ее правители не смотрят в будущее, а увлечены лишь тем, чтобы сегодня потуже набить свои карманы. Если народ используют только как источник обогащения. Если под видом реформ через сенат протаскивают законы, гарантирующие безбедное существование правящей кучки людей. Если уничтожают все культурные ценности, извращают историю, навязывают религию...
   Тиберий подошел к скамейке, стряхнул с туники приставшую землю и сел рядом с Маркусом.
   - Вот такие вот дела, Маркус, - старик положил свою жилистую руку поверх руки гостя. - Ты не голоден?
   - Спасибо, Тиберий, нет... Так что, выхода из сложившейся ситуации ты не видишь?
   - Выходов всегда несколько, друг мой, - усмехнулся старик. - И только история может рассудить - правильный ли путь мы выбрали. Я готовил покушение на Алариха... Ты уже слышал, должно быть? Так вот...Цель была - спасти империю от вторжения. Попытка сорвалась, но кто знает, что принесла с собой бы смерть вождя готов? Отсрочку?.. Вот и я не знаю... Может быть, как раз начавшаяся война и даст ту свежую кровь, которая так нужна сейчас Риму? Только перед лицом возникающих опасностей империя всегда была сильна. Бездеятельность и ленность разрушали ее... Так, может быть, как раз поход Алариха и поможет Риму встряхнуться, объединить свои силы и продолжить свой славный путь? Кто знает... Но сколько жертв это потребует? Сколько детей потеряют кормильцев? Сколько семей останется без крова, без средств к существованию?.. Гонорий, несомненно, пытался избежать этой войны. Хотя, мне кажется, что своими действиями император только способствовал ее приближению... И он прекрасно понимает, что перед лицом серьезной угрозы народ Рима может оказаться грозной силой. И он боится... Боится, что война будет толчком к изгнанию не только Алариха, но и самого императора. Поэтому ему и нужны такие люди, как Кезон, чтобы держать народ в узде...
   Тиберий неожиданно замолчал и рассмеялся.
   - Прости, Маркус!.. Ты видишь, что изгнание из сената не пошло мне на пользу. Я все такой же старый брюзга и ворчун... С грушами разговаривать о политике не столь интересно, поэтому я долго и терпеливо поджидал жертву... Расскажи лучше, как ты съездил в Сирмий.
   - Увы, Тиберий. Я не смог выполнить твое поручение... Легион уничтожен.
   И Маркус вкратце изложил свое путешествие в Сирмий.
   - Не вини себя, - после некоторого раздумья сказал старик. - Кто же знал, что Аларих сможет собрать такую армию? К тому же, он все-таки сумел сделать то, чего я больше всего боялся. Он объединил варваров в союз... Главное, Маркус, что ты сумел вернуться живым и невредимым.
   Старик похлопал гостя по плечу.
   - И не только это, Тиберий, - сказал Маркус. - Я нашел дочь...
   - Дочь?!
   - Да. Нашел, чтобы после этого сразу ее потерять...
   Маркус рассказал о своей неожиданной встрече по дороге в Сисцию и визите в Аквилею на обратном пути.
   На этот раз старик молчал немного дольше.
   - Маркус... - сказал Тиберий. - Я знаю, что ты - человек чести и не мог отказаться от выполнения моего задания...
   - И не только это... Что я мог предложить Корнелии? Кто я сейчас в Риме? Даже открывшись перед ней, чего бы я смог добиться? Стала бы после этого ее жизнь счастливее? Кто знает, может быть предстоящее замужество с богатым человеком, а что Теренций это планировал я не сомневаюсь... Может быть, такое замужество и принесло бы ей больше счастья, чем внезапно объявившийся отец, без наследства, преследуемый опасными врагами...
   - Да, Маркус, - старик с сомнением покачал головой. - Здесь вопросов больше, чем ответов... И решать эти вопросы можно будет только после окончания войны... Главное - что у тебя есть дочь. И я верю в то, что ты найдешь ее и поможешь ей при необходимости, чего бы тебе это не стоило. А, зная Теренция, могу сказать, что такая необходимость обязательно возникнет.
   - Я найду ее обязательно... И сделаю все, что в моих силах, чтобы моя дочь была счастлива.
   Они помолчали. В ветвях деревьев замелькали птицы. Вечерняя прохлада окончательно вытеснила дневной зной...
   - Тиберий, - сказал Маркус. - Император предложил мне вернуться в преторианскую гвардию.
   - Даже так?.. - старик задумался на минуту. - Ты знаешь, мне кажется, что это не самый худший вариант для тебя.
   - Но...
   - Подожди, не перебивай! Подумай, если ты собираешься остаться в Риме после войны, то Гонорий сможет подобрать тебе неплохую должность. А если император будет серьезно заинтересован в твоих услугах, то, вполне возможно, защитит тебя и от Теренция... Времена изменились, Маркус. Представь - если ты откажешься и останешься в Риме, то просто-напросто превратишься в мишень. А так возможны варианты... И если не терять бдительности...
   - Но как же ты, Тиберий?..
   - Ах, вот ты о чем!.. - старик усмехнулся. - Если ты считаешь службу у императора предательством по отношению ко мне, то ошибаешься... Напротив, мне будет приятно осознавать, что рядом с Гонорием находится честный и решительный человек, который возможно, при случае, сможет повлиять в определенной ситуации на императора... Конечно, Маркус, политика - это не твое. И мне не очень хотелось бы впутывать тебя в этот змеиный клубок, но история знает много случаев, когда римским полководцам удавалось оставаться самими собой даже при дворе императора. Я считаю, что ты как раз из тех людей, которых трудно соблазнить деньгами или властью... И временами мне кажется, что Гонорию таких людей в окружении, как раз очень не хватает.
   - Значит...
   - Соглашайся! И в моей поддержке не сомневайся тоже... Ладно Маркус, хватит здесь рассиживаться... Пойдем, поднимемся ко мне в комнатку, где тебя ожидает такой ужин, которого ты, возможно, уже давно не отведывал. И сегодня в честь твоего приезда я открою бочонок такого вина, которое развеет все твои грустные мысли. Идем!..
   Старик решительно поднялся, увлекая за собой гостя...
  
  
  
   ГЛАВА 16.
  
   Быстроходная трирема рассекала лазурные воды Адриатического моря, оставляя в кильватере пенистый след от двух рулевых весел, которыми судно удерживали на курсе кормчий и его помощник. Погода благоприятствовала путешествию и на третий день пути. Высокие слоистые облака висели в нежно-голубом небе, словно набросанные небрежной кистью живописца. Попутный ветер от души надувал большой квадратный парус в средней части корпуса корабля. Три ряда весел с каждой стороны судна по команде дружно поднимались и опускались, значительно прибавляя скорости. Под натянутым на палубе тентом на корме отдыхали высокопоставленные гости. Капитан Сентий хоть и морщился временами от того, что его оторвали от основной работы и лишили части заработка, но в открытую показать свое недовольство не решался. В глубине души он надеялся, что если плавание пройдет успешно, его не забудут отблагодарить. Хотя, зная скаредный характер главного пассажира, понимал, что особо на это рассчитывать не стоит.
   Теренций вышел из-под тента и не спеша, поглядывая на гребцов верхнего ряда, отправился на прогулку по палубе. За ним неотступно следовал рослый телохранитель Сервий, на поясе которого висел короткий меч в кожаных ножнах. Префект прошел всю палубу, остановился на носу триремы и, опершись на деревянные поручни, стал смотреть на кружащих чаек, которые уже давно следовали за судном, видимо, рассчитывая на угощение.
   Подошла Луцилла в длинной желтой тунике и встала рядом. Сервий отошел в сторону. Теренций покосился на жену.
   - Тебя что-то тревожит, Луцилла?
   Она покачала головой и отвернулась.
   - Ну, а все-таки?.. - настаивал префект.
   - Теренций... - она повернулась к мужу, подняла глаза. - Я все думаю, как император отнесется к твоему бегству... Ты бросил свой город и всех его жителей на разграбление варварам...
   - Луцилла! - рассмеялся префект. - Ты опять за свое? Я же объяснял тебе... Императору я гораздо нужнее живой, чем мертвый. Я думаю, при первой же возможности Гонорий сам посоветовал бы мне убраться из Аквилеи пока не закончится вторжение... Это единственная причина для твоей грусти?
   - У меня в городе осталось много знакомых, подруг... Кто из них выжил? Остается только гадать...
   - Вот видишь! А ты еще хотела пополнить город нашими трупами? Знакомые? Ты быстро заведешь новые знакомства... Я думаю, мы некоторое время проведем в Византии. Мне кажется, тебе там понравится. А с нашими деньгами в подругах у тебя не будет недостатка... Поживем, пока в империи все не уляжется. А потом вернемся... Люди? Люди снова заселят Аквилею. Ей не раз уже приходилось переживать подобное. Восстановим город... Конечно, понадобятся средства, но император не откажется помочь в восстановлении провинции, от которой он получает такой приличный доход... Но для этого нужно время... Кстати. В Византии у меня много знакомых, которые будут рады нашему приезду. Подыщем для Рема школу получше.
   Рем тем временем ходил по палубе между рядами гребцов. Он замахивался рукой с воображаемым кнутом и бил гребцов по обнаженным загорелым спинам, заставляя их грести все быстрее и быстрее... Те косились на мальчика, но покорно молчали.
   - У нас в трюме четыре миллиона сестерциев... - продолжал Теренций. - А если прибавить сюда твои драгоценности... Мы будем одними из самых богатых людей в Константинополе. Можно купить себе там особняк не хуже, чем у нас был в Аквилее. Если тебе понравится, ты можешь остаться там на любое время...
   - Мне бы хотелось вернуться в империю... - отозвалась Луцилла.
   - Вернемся! - весело сказал Теренций. - Вот увидишь - вернемся!.. Подрастет Рем... Я думаю, что со временем он сможет занять мое место и станет префектом Аквилеи. А мы с тобой переберемся в Рим. Я куплю у императора место в сенате... Давно пора заняться торговыми делами на более серьезном уровне. С моими способностями, Луцилла... Черт, как душно!
   Действительно, после полудня неожиданно появилась духота. Ветер стих, парус обреченно повис. Солнце палило нещадно. Теренций почувствовал, как капельки пота стекают по груди и по спине. Гребцы подняли весла из воды. Трирема остановилась и медленно покачивалась на волнах.
   Подошел капитан.
   - Почему перестали грести твои люди? - нахмурился Теренций.
   - Люди сильно устали... Я же просил позволения не задействовать всех гребцов сразу. Один ряд из трех мог бы отдыхать. Тем более ветер был попутный...
   - Был! Теперь мы вообще остановились! Ни ветра нет, ни гребцы не работают!.. Может стоить повесить кого-нибудь из них, чтобы остальные, наконец, проснулись?
   - Погода портится...
   - Что?
   Капитан показал рукой на запад. На самом горизонте появилось значительное скопление облаков, которое постепенно приближалось.
   - И что? - удивился Теренций. - Несколько облачков на горизонте тебя смущают?
   - Похоже, идет циклон...
   - Слушай, Сентий! - вскипел Теренций. - Я не знаю, что ты за капитан, но мне кажется, что я на такое судно вполне могу найти человека поприличней! Я не собираюсь месяц болтаться по морю в этом корыте! Ступай и наведи порядок. Судно должно продолжать свой путь при любой погоде. Если через пять минут мы не продолжим движение, я прикажу своим людям и они заставят твоих моряков работать... Даже если придется повесить половину из них.
   Сентий ушел с видом побитой собаки. Послышался голос командира гребцов - гортатора. Весла снова опустились в воду, и трирема пришла в движение. Особенно тяжело приходилось гребцам верхнего яруса. Здесь были самые длинные весла и приходилось прилагать значительно большие усилия, чтобы грести ими, чем на двух нижних. На верхний ярус обычно помещали самых сильных и выносливых гребцов. Но сейчас они работали не слишком старательно, постоянно оборачиваясь и поглядывая назад, на небо, где небольшие облачка уже разрастались в темную тучу приличных размеров. Снова подул ветер, который усиливался с каждой минутой. Парус надулся, но, неожиданно для Теренция, капитан приказал убрать его.
   - В чем дело, Сентий?! - крикнул ему префект. - Тебя уже не устраивает попутный ветер?
   - Будет буря... Если сорвет парус - мы потом далеко не уплывем... Вам с женой и сыном лучше перейти в трюм. Скоро здесь будет не до прогулок...
   Моряки сновали по палубе, закрепляя предметы, сматывая парус. Луцилла и Рем спустились в трюм. Здесь кроме гребцов второго яруса располагались пятьдесят воинов из личной охраны префекта, стоял внушительных размеров сундук и шкатулка с драгоценностями. Теренций задержался на палубе вместе с Сервием.
   Солнце утонуло в туче. Резко потемнело. Поднимались волны, с которых ветер срывал верхушки и осыпал палубу веером брызг. Даже чайки куда-то исчезли. Все весла были спешно убраны. На верхнем ярусе их сложили на палубу и закрепили. На двух нижних весельные порты затянули кожаными квадратами, чтобы в трюм не проникала вода. Под палубой сразу стало душно. Пахло прелой кожей и потными телами. Луцилла морщилась, но терпела, прижав к себе притихшего Рема. Шкатулку она теперь держала на коленях, опасаясь, что в полумраке трюма кто-нибудь доберется до драгоценностей.
   Гребцы с верхнего яруса тоже поспешили укрыться в трюме. Ветер превратился в ураган. Под его напором мачта раскачивалась и трещала. Капитан сетовал, что ее не успели разобрать, хотя на случай поломки в трюме была запасная... Волны теперь доходили до палубы. От сильного ветра и брызг стало трудно дышать, и Теренций спустился вниз, чувствуя, что наверху оставаться опасно. Он сидел рядом с Луциллой молчаливый и угрюмый, чувствуя, как судно бросает по волнам вверх и вниз и временами жалея, что отправился морем в Византию, а не сушей в Рим.
   Шторм продолжался всю ночь, сильно измотав людей. Обшивка судна трещала под напором огромных волн, которые стремились превратить ее в щепки. Почерневшее небо постоянно озарялось яркими вспышками молний. Из низко нависших облаков поливал ливень. Казалось, что небо стремится воедино слиться с морем, пытаясь превратиться в одну бушующую массу. Кормчий с трудом управлялся с рулевым веслом, направляя трирему перпендикулярно волнам, чтобы ее не опрокинуло. Второе рулевое весло на противоположной стороне палубы, прилагая все возможные усилия, удерживал его помощник, отворачивая лицо от яростных брызг и жадно хватая открытым ртом воздух. Руки людей немели от постоянного напряжения. Волны теперь перекатывались через всю палубу, проходя от носа до кормы. Одна из них подхватила кормчего, ударила о мачту, переломив бедняге позвоночник, и смыла за борт. Трирема тут же повернулась боком к волнам и заходила ходуном под их ударами, грозя перевернуться. Люди в трюме попадали на пол, разбивая головы, ломая мебель и ребра. Луцилла тоже не удержалась и упала вместе со шкатулкой, которая от удара открылась, и драгоценности покатились по полу. Рядом распластался Теренций, проклиная погоду, капитана и Сервия, который не смог его удержать. Под ящиками и мешками с продуктами барахтались моряки. Факелы, прикрепленные к стенам, выскочили из креплений и полетели на упавших людей. Послышались крики боли от полученных ожогов. В некоторых местах загорелась обшивка, но пламя быстро удалось сбить.
   Тем временем на палубе капитан с огромным трудом смог добраться до рулевого весла и, обдирая в кровь руки, выровнял трирему. Люди в трюме кое-как приходили в себя. Луцилла бросилась собирать драгоценности по полу. Охранники Теренция помогали ей, как могли. Но не удалось собрать даже половины. Тогда Теренций громогласно пригрозил гребцам смертной казнью за воровство. Вернули еще несколько камней...
   В этой суматохе Луцилла не сразу заметила, что рядом с ней нет Рема. Она подняла истошный крик и все бросились искать мальчика по трюму, что было не просто при слабом освещении, среди нагромождения ящиков и бочонков. Луцилла постоянно звала сына, но тот не откликался. Только спустя час удалось обнаружить его в дальнем конце трюма, под кучей ящиков. У Рема была пробита голова, из которой уже натекла целая лужа крови. Он не дышал. Луцилла опустилась около сына на колени и горестно причитала, обняв его уже остывшее тело. Теренций к смерти сына отнесся с неожиданным равнодушием и приказал жене еще раз, как следует пересчитать драгоценности в шкатулке и постараться вспомнить, каких камней не хватает. Луцилла не отреагировала...
   К утру шторм утих, хотя волнение оставалось еще довольно сильным. Теренций распорядился всю команду собрать на палубе. Полторы сотни гребцов и полсотни воинов из охраны префекта расположились вдоль бортов. Люди, измученные бессонной ночью и борьбой со стихией, покрытые ссадинами и ожогами, щурились, глядя на восходящее солнце. Луцилла сидела на корме около тела сына, накрытого полотном, безучастная ко всему. Теренций подошел к ней.
   - Луцилла, - сказал он. - Ты проверила, каких драгоценностей не хватает?
   Женщина повернула к нему бледное осунувшееся лицо. Она сильно постарела за эту ночь.
   - Теренций... Это же твой сын...
   Префект отвернулся и пошел между рядами людей по палубе.
   - Тот, кто добровольно вернет драгоценности, будет освобожден от наказания! - объявил он. - Обнаруженные воры будут казнены!
   Люди молчали. Тогда Теренций подал знак своим людям. Несколько человек отправились в трюм, чтобы как следует осмотреть его. Сервий с двумя помощниками принялся за личный обыск. Он заглядывал по очереди каждому гребцу в рот, нос и уши, осматривал подмышки. Затем заставлял снимать набедренные повязки и тщательно обследовал интимные места. Сервий не брезговал ничем. Было видно, что ему не привыкать проводить такие обыски.
   - Может, поцелуешь меня, дружок? - спросил один из гребцов после того, как телохранитель осмотрел его сзади.
   Кинжал Сервия был быстрее молнии. Моряк с распоротым от паха до груди животом ничком упал на палубу, зажимая руками рану, из которой изливалась на доски темная кровь.
   Сервий резко выпрямился.
   - Может еще кто-нибудь хочет пошутить?! - он обвел мрачным взглядом из-под густых темных бровей шеренги людей. Больше желающих не нашлось. Добив раненого моряка, Сервий продолжил осмотр.
   В конце обыска очередь доходила до ног и обуви. У шестерых гребцов были обнаружены драгоценные камни. Сервий собственноручно перерезал каждому провинившемуся горло кинжалом и отправил тело за борт. Теренций по-прежнему был недоволен. Обыск не дал тех результатов, на которые он рассчитывал. Шкатулка была неполной. Он уже собирался подвергнуть обыску личную охрану, когда капитан привлек его внимание и указал на море. Теренций обернулся и увидел два приближающихся судна.
   - Пираты? - тревожно спросил префект у капитана.
   - Кто ж его разберет в такой дымке? - Сентий старательно пытался рассмотреть неожиданных гостей.
   - Мы сможем оторваться от них?
   - Вряд ли... - Капитан покачал головой. - У нас и гребцов маловато. Почти половина осталась в Аквилее.
   - Времени не было собирать, - Теренций вспомнил свое экстренное отплытие.
   - И воинов у нас мало, чтобы сражаться, - посетовал Сентий.
   Когда суда приблизились на достаточное расстояние, Теренций с облегчением вздохнул.
   - Византийцы... Союзники, - сказал он, показывая рукой на желтые кресты на красных парусах. - Далековато они забрались... Что они тут делают?
   Это были две военные триремы, видимо, не сильно потрепанные ночным штормом. То, что они именно военные, подтверждали обитые медными листами тараны на носах и абордажные вороны. На палубах толпилось большое количество вооруженных воинов.
   "Может нанять византийцев в качестве эскорта? - подумал Теренций. - А что? Зато как эффектно мы войдем в порт Константинополя! Интересно, дорого ли они запросят за такое сопровождение?.. Наверно, все зависит от того, куда они направляются. А если идут в Византию? Охрана бы нам не помешала. Мало ли на кого можно нарваться в Адриатике. Тут всякое бывало. И пираты временами шалят. А наша военная мощь действительно слабовата, чтобы чувствовать себя в полной безопасности..."
   Корабли приблизились. Один встал перед носом триремы, поперек их курса. Другой подошел параллельно к их левому борту. Смутное сомнение закралось в душу Теренцию, но оно тут же исчезло, когда командир византийцев дружеским жестом приветствовал их. Префект помахал ему в ответ.
   - Куда следуете? - поинтересовался византиец.
   - В Константинополь, - крикнул ему в ответ Теренций.
   - Что везете?
   "Любопытный византиец! Вот какое твое собачье дело, что мы везем?.." - с некоторой неприязнью подумал Теренций. - Встретился бы ты мне, наглец на землях империи, я бы тебя поучил почтительности..." Впрочем, на конфликт идти не хотелось. На палубе только одной византийской триремы, которая стояла с ними борт о борт, было не меньше двух сотен вооруженных воинов. Они стеной расположились у борта и внимательно, даже, казалось, настороженно наблюдали за римлянами.
   - Я, Теренций Юний Силан, префект города Аквилея, следую в Константинополь с женой и... - Теренций запнулся. - Следую с женой в Константинополь по личным делам.
   - Я, командир византийского военного патруля, Вибий Руф, приглашаю, тебя, префект, вместе с супругой, ко мне на судно на завтрак!
   Деревянные мостики соединили палубы двух судов.
   Теренций прошел на корму, где сидела Луцилла над телом сына. Он положил ей руку на плечо и позвал:
   - Луцилла...
   Та не шелохнулась.
   - Луцилла! - позвал он настойчивее. Она резко повела плечом и стряхнула его руку.
   "Черт возьми! - подумал префект. - Еще не хватало сейчас, при всей команде, да еще при византийцах, устраивать сцены!"
   - Прости, Вибий! - крикнул он. - Мы слишком спешим, чтобы принять твое приглашение!
   - Ну что ж! - рассмеялся византиец. - Если ты не хочешь идти к нам на завтрак, мы сами придем к тебе!
   И взмахнул рукой.
   Это была команда, по которой его воины подняли спрятанные за бортом луки и выпустили град стрел по римлянам. Следом византийские воины выхватили мечи и с воплем бросились на палубу римской триремы. Атака была настолько неожиданной, что большая часть римлян полегла под ударами, прежде чем отреагировала на внезапное нападение и попробовала оказать хоть какое-то сопротивление. К тому же, вооруженной была только охрана Теренция, гребцы вообще пытались бороться голыми руками. Всего пятнадцать минут понадобилось, чтобы перебить весь экипаж римского судна. Дольше всех держался Сервий, окруженный врагами со всех сторон. Но когда ему в грудь и спину вонзились несколько мечей, телохранитель, издав тяжкий стон, рухнул на скользкую от крови палубу. Теренций с открытым ртом изумленно смотрел на бойню. Прямо под ноги ему упал капитан Сентий с раскроенным черепом.
   Битва окончилась. Византийцы добивали раненых римлян, вонзая им мечи под ребра. На палубу римской триремы в сопровождении нескольких охранников ступил Вибий Руф и направился на корму к Теренцию.
   - Ну вот! - смеясь, сказал византиец. - Видишь, Теренций, я сам к тебе явился!
   Префект по-прежнему пребывал в состоянии шока. Еще никогда он не чувствовал себя настолько беспомощным. Теренций обернулся на жену. Но она никак не реагировала на происходящее вокруг.
   - Я думал - Византия и Рим союзники, - пробормотал префект.
   - Конечно, союзники! - радостно подтвердил Вибий. - Более того! Они старые и добрые друзья!.. У тебя еще остались сомнения в нашей доброте?
   В его темных глазах блеснул мрачный огонь.
   Несколько византийцев забрались в трюм и прикончили прятавшихся там гребцов. Затем вынесли на палубу большой сундук и переправили его на свое судно.
   - Это мои деньги!.. - сказал префект.
   - Что ты, Теренций! - снова развеселился Вибий. - Зачем мертвецу деньги?!
   - Мертвецу?.. Я - префект Аквилеи...
   - Да, хоть сам император! - перебил его Вибий. - Неужели ты думаешь, что мы здесь оказались случайно? В империи сейчас война. Надеюсь, варвары как следует пощиплют перышки у римского орла... А мы пока наведем порядок на море. Уж, слишком много кораблей на Средиземье у Рима. А Византия захлебывается от такой конкуренции. Вы же заполонили все!.. Но мы восстановим баланс. У нас есть негласный приказ уничтожить как можно больше римских кораблей, пока варвары разоряют города империи. Но ты сильно не переживай, Теренций! Война закончится, и Рим с Византией снова станут добрыми союзниками. А Константинополь получит шанс торговать на западе на правах равного, а не бедного родственника! Понимаешь?
   - Но вы же не убьете меня? - Теренций с надеждой взглянул в глаза Вибия.
   - Конечно, убьем!.. Зачем нам такой свидетель?
   - Подождите... Доставьте меня в Аквилею... Я очень богат! Я дам вам много денег! Очень много!.. Клянусь!
   - В Аквилее сейчас, наверно, уже варвары...
   - Тогда в Константинополь!.. У меня там много знакомых... Они помогут мне... Пожалуйста...
   Вибий покачал головой. Теренцию показалось, что византиец колеблется. Он в отчаянии обернулся, схватил за руку Луциллу и рывком поднял ее на ноги.
   - А хотите... Возьмите ее! - Теренций уже умолял. - Возьмите все, что у меня есть... Зачем вам моя смерть?..
   - А что?! - сказал один из рослых воинов, стоявших рядом с Вибием. - Я люблю таких плотненьких! Позабавимся!
   Остальные воины рассмеялись.
   - Да, да! Возьмите! - глаза Теренция перебегали от лица одного воина к другому. - Возьмите! Она скрасит ваше плавание...
   Луцилла вырвала свою руку из руки мужа и стала медленно отходить назад. Ее глаза смотрели в глаза Теренцию. Она с крайним изумлением качала головой, не переставая пятиться, пока не достигла борта. Луцилла остановилась.
   - Будь ты проклят, Теренций... - сказала она, отвернулась, перевесилась через ограждение и упала в воду.
   Префект подбежал к борту и взглянул вниз, но Луцилла больше не показалась на поверхности.
   - Вот видишь, Теренций! - ухмыльнулся Вибий. - Даже жена тебя бросила!.. Ладно... Пора прощаться!
   Префект доковылял на негнущихся ногах до маленькой скамейки, на которой еще сохранилось тепло от Луциллы, и обессилено опустился на нее.
   - У меня нет выбора... - прошептал он.
   - У тебя есть выбор - сгореть или утонуть, - сказал Вибий.
   Византийские воины уже вынесли все ценности с римской триремы и с помощью факелов подожгли ее с разных концов. Запылал огонь.
   - Ну что ж! - сказал Вибий. - Мне пора, Теренций... Прощай, префект Аквилеи!
   И он быстро перешел на свое судно. Мостики убрали. Оттолкнувшись веслами от римской триремы, византийский корабль быстро набирал ход. Ветер надувал его парус, и он отходил все дальше и дальше.
   Теренций сидел около тела сына. Он приподнял полотно и посмотрел на Рема. Лицо мальчика уже посинело. Теренцию показалось, что сын смотрит на него сквозь закрытые веки. Префект вздрогнул и уронил полотно.
   Он перевел взгляд на море. Византийские корабли отошли уже далеко. Теренций некоторое время смотрел на них с затаенной надеждой - вдруг передумают?.. Передумают и вернутся за ним?.. Смотрел, пока суда не заслонила стена дыма и огня...
  
  
  
   ГЛАВА 17.
  
   С самого утра в Риме было шумно. Трубили в медные рожки постовые на стенах и башнях, из уст в уста передавались тревожные новости. Народ стекался к площади перед императорским дворцом. По мощеным улицам стучали подошвы и копыта коней. Причиной переполоха стала армия готов, передовые отряды которой появились в окрестностях города. Часовые, дежурившие на северных участках крепостной стены, построенной при императоре Аврелиане, первыми заметили приближение неприятеля и подали сигнал тревоги. Срочным порядком закрывались ворота. Многие из обозов с продуктами, направлявшихся в Рим, не успели войти в город и стали первой добычей армии варваров. Напрасно взывали о помощи торговцы, отрезанные стремительной конницей готов. Никто из города не поспешил им на выручку. Но и готы старались держаться на почтительном расстоянии, вне досягаемости от стрел легионеров. Все прибывающие и прибывающие отряды постепенно увеличивали армию захватчиков и она, разливающейся темной массой, начала постепенно охватывать Рим со всех сторон, стремясь заключить город в кольцо.
   На площади перед императорским дворцом толпился народ. Внизу у каменной лестницы стоял большой отряд преторианцев, готовый сдержать особо жаждущих немедленно увидеть императора. По краям площади расположились вооруженные всадники, внимательно наблюдающие за толпой.
   Маркус в сопровождении Овидия и Фаустины добрался до площади и остановился в тени пиний, по-видимому, не собираясь лезть в гущу людей.
   - Ты говорил, что император ждет тебя, Маркус, - обратился к нему Овидий.
   - Говорил... Но я должен был прибыть к нему после полудня. Кто же знал, что готы явятся с самого утра... Подождем. Не думаю, что разумно пробиваться через толпу. Да и преторианцы вряд ли сейчас пропустят кого-либо во дворец.
   Мимо промаршировали несколько вооруженных отрядов городского ополчения, направлявшихся к западным стенам. Большинство бойцов в них составляли горожане в возрасте.
   - Тоже мне - вояки! - покачала головой Фаустина.
   - Зря ты так, - усмехнулся Маркус. - Они еще себя покажут. В сражении часто важнее не сила и быстрота, а умение и опыт. Тем более, эти люди защищают свои дома, своих близких. А это часто важнее, чем получаемое жалованье...
   Народ на площади зашумел. На большой площадке дворца над лестницей появился император, облаченный в пурпурную тогу, в сопровождении нескольких сенаторов и военачальников.
   - Проснулся, наконец-то, - съязвила Фаустина. - Я, уж, думала - до обеда его прождем...
   Гонорий поднял руку в приветствии. Шум на площади стих.
   - Жители Рима! - обратился император к горожанам. - Армия варваров под предводительством короля Алариха, вероломно нарушившего мирный договор, стоит под стенами нашего города. Наверное, захватчики наивно полагают, что им под силу овладеть Римом. Аларих не первый, кто пытается захватить сердце нашей империи. Но надо быть безумцем, чтобы рассчитывать на победу над Римом! К сожалению, нам не удалось остановить варваров на границах империи, и мы позволили врагу зайти так далеко. Но именно отсюда, от стен Рима мы начнем наше наступление и изгоним врага с наших земель! Для этого защитники города должны чувствовать всестороннюю помощь и поддержку с вашей стороны. Соблюдайте порядок и дисциплину. Не допускайте паники, не допускайте мародерства! С сегодняшнего дня наши легионы вместе с городским ополчением будут неустанно охранять стены города от посягательств врага. А когда неприятель выдохнется, когда силы его иссякнут, мы перейдем в наступление и уничтожим его! Слава Риму!
   Площадь зашумела, замахала множеством рук. Император еще раз поднял руку в приветственном жесте и, развернувшись, ушел во дворец.
   - Краснобай! - сказала Фаустина. - Сказал много и все ни о чем...
   - Он сказал то, что люди хотели услышать, - отозвался Маркус.
   Подождав, пока шум немного уляжется, к собравшимся обратился легат Авл Квинтилий.
   - Жители Рима! - крикнул он. - Во избежание помех для движения наших войск внутри городских стен, я обращаюсь к вам с просьбой не собираться большими группами на улицах. Поэтому прошу вас освободить и дворцовую площадь! Вы можете спокойно заниматься своими делами, не боясь проникновения варваров в пределы города!
   Но люди не спешили расходиться. Маркус заметил на краю площади небольшую группу сенаторов и среди них Тиберия. Они что-то горячо обсуждали.
   - Подождите меня... - сказал Маркус своим спутникам и направился к Тиберию.
   Старик увидел его и, распрощавшись с сенаторами, вышел из толпы.
   - Маркус, ты здесь? Я думал, что ты уже во дворце.
   - Не успел... Не хотелось лезть через толпу. Я не оторвал тебя от беседы? Мне показалось, что вы обсуждали что-то важное.
   - Да, есть еще разумные люди в сенате... Слышал, что сказал император? Гонорий спланировал уже окончание войны. Но, боюсь, все не так безоблачно... Мы пока даже не знаем, сколько войск привел Аларих. А обсуждали мы положение дел в других городах империи. Говорят, что Гонорий приказал отозвать легионы из-под Медиолана, фактически оставив город без защиты... Но эти легионы до Рима пока не дошли... Если вообще дойдут.
   - Если варвары окружат город...
   - О том и речь! Хватит ли у легионов силы прорвать окружение и войти в Рим? Возможно, стоило бы контратаковать их из города силами конницы и помочь легионам. Я надеюсь, ты будешь рядом с Гонорием и при случае подскажешь ему... Хотя Авл Квинтилий тоже не дурак и дело свое знает... Осторожно, Маркус!
   Старик стремительно выхватил из-под тоги кинжал. Маркус обернулся и увидел приближающегося Овидия.
   - Спокойно, Тиберий! - успокоил Маркус старика. - Он со мной!..
   Овидий подошел.
   - С тобой? - старик недоверчиво оглядывал его. - А ты доверяешь ему, Маркус? Этот одноглазый очень любит тыкать людей в спину ножом...
   - Мне очень нужно было найти Маркуса... - развел руки в стороны Овидий. - Прости, старик...
   - Прости?!. Маркус! И у него хватает наглости просить прощения?! Неужели он рассчитывал, что я выдам ему твое местоположение?.. Я думал, что он человек Теренция... Выходит - я ошибся?
   - Ты не ошибся, Тиберий, - успокоил его Маркус. - Он - человек Теренция... Но у него был передо мной старый должок...
   - Я знал многих людей, - сказал старик, - для которых убить человека намного проще, чем отдать долги.
   - К счастью, он не из таких...
   Старик спрятал кинжал под тогой.
   - Ладно, - сказал он, - кто старое помянет, тому... Что собираешься делать, Маркус?
   - Толпа немного рассосалась. Попробую добраться до Гонория... Овидий, будьте с Фаустиной в таверне, чтобы я мог при необходимости найти вас.
   - Пусть Фаустина отправляется в таверну одна, - ответил Овидий. - Мне то, что там делать? Я лучше подожду тебя около дворца.
   - И, правда, Маркус, - сказал Тиберий. - Пусть он останется здесь... Я найду, о чем поговорить с ним.
   - Хорошо, - согласился Маркус и направился к дворцовой лестнице...
   ... Отряды готов все прибывали и прибывали. Начала подтягиваться пехота. Показались многочисленные обозы. В лагере варваров застучали молотки. Готы начали собирать осадные орудия и башни из заранее заготовленных частей. Воины разворачивали палатки, вбивали в землю заостренные колья на случай контратаки римской кавалерии. Варвары готовились к полномасштабной осаде. Посреди вовсю кипевшей работы на коне восседал Аларих, смотрящий из-под ладони на стены Рима. Рядом с ним находился и верный помощник.
   - Вот он Рим, Леонард! - сказал король готов. - Вот тот город, только взяв который мы сможем считать войну успешной... Хотя я планирую отправиться дальше на юг. Еще никогда у нас не было столь мощной армии, и мы должны выжать из этой кампании максимум возможного... Ты ведь еще не видел столицу империи, Леонард?
   - Нет, господин.
   - Это город, под стенами которого мы завоюем себе настоящую славу. Не будем спешить. Спешка в таких делах может только навредить. Проведем все по подготовленному плану. В тылу у нас должно быть все спокойно. Подтянем основные силы. Я рассчитываю, что и наши союзники могут подойти... А не послать ли нам парламентеров в Рим?
   - Вы хотите начать с римлянами переговоры? Рассчитываете, что они сдадут город без боя?
   - Не рассчитываю, Леонард... - Аларих усмехнулся. - Просто хотел пообщаться со старым знакомым, с Гонорием. Интересно, как у него настроение...
   Король жестом подозвал одного из своих военачальников и дал ему необходимые распоряжения...
   ...В зале императорского дворца было многолюдно. Дворцовая стража, слуги, сенаторы, командиры отрядов... Император сидя принимал доклады об организации обороны города. Рядом с ним в кресле расположился епископ Кезон. Маркус, получив от Гонория распоряжение находиться поблизости, стоял около колонны, размышляя о том, куда могла отправиться Корнелия из Аквилеи...
   В зал вошел гонец и доложил:
   - Августейший, готы выслали парламентеров. Они находятся вне досягаемости наших лучников на поле перед воротами Салария. Среди них Аларих.
   Взоры всех присутствующих обратились в сторону императора.
   - Что они хотят? - мрачно спросил Гонорий.
   - Доминус, - продолжил гонец. - Мы выслали им навстречу наших офицеров. Но Аларих заявил, что будет разговаривать только лично с императором.
   Гонорий опустил голову и некоторое время размышлял.
   - Пусть убираются ко всем чертям! - заявил он и обвел взглядом всех присутствующих. - Я буду разговаривать с Аларихом... Потом... Когда он будет связанный стоять здесь перед нами.
   - Такова воля императора! - Кезон потряс в воздухе своим пухлым кулаком, усыпанным драгоценными камнями.
   Гонец поклонился и покинул покои императора.
   - Доминус, - продолжил прерванный доклад один из сенаторов. - Запасов продуктов в городе хватит недели на три... Это без учета потерь в живой силе. А, при желании, мы можем выдержать и месячную осаду.
   - Хорошо, - кивнул император.- Этого вполне достаточно. Можно было бы немного урезать паек плебсу, но я думаю этого не понадобиться. Через месяц, я в этом почти не сомневаюсь, варваров не будет не только под стенами Рима, но и вообще в империи... Что с лошадьми?
   - Обеспечить всех преторианцев лошадьми не удалось... - слово взял Авл Квинтилий. - Не успели...
   - Сколько всего?
   - Около пяти тысяч.
   - Ладно. Авл, Маркус... - император оглядел зал. - А где Маркус? Он недавно был здесь...
   Маркус вышел из-за колонны.
   - Я здесь, доминус.
   - Отлично! Поедемте, посмотрим наши укрепления. Кезон, ты с нами?
   - Конечно, господин! - епископ вскочил на ноги.
   Спустя полтора часа император в сопровождении Маркуса, Авла Квинтилия и Кезона поднялся на крепостную стену в районе ворот Салария. Сорок преторианцев сопровождения остались внизу.
   Стена, построенная императором Аврелианом, действительно казалась неприступной. Она имела высоту около восьми метров, толщину около трех с половиной и протягивалась по периметру вокруг жилой части города на девятнадцать километров. Почти четыреста башен служили для защиты воинов. С высоты стены войска варваров казались темной рекой, окружавшей город. Эта река колыхалась, двигалась и жила какой-то своей жизнью. От нее поднимались в небо многочисленные столбы дыма от сотен костров. Как острова, торчали уже собранные строителями осадные башни. Белели ряды палаток.
   - Я думаю, - сказал Гонорий, - они атакуют завтра. Вряд ли Аларих сразу пошлет воинов в бой после длинного перехода.
   - Может быть, стоило вступить в переговоры, доминус... - нерешительно заметил Кезон. - Хотя бы узнали, что они хотят... Возможно, удалось бы откупиться...
   - Откупиться? - рассмеялся император. - Пусть Аларих думает, как ему откупиться, чтобы целым унести отсюда ноги!
   Маркус с сомнением покачал головой.
   - Ты сомневаешься в нашей победе, Маркус? - удивленно посмотрел на него Гонорий.
   - Не хотелось бы сомневаться, доминус... Но Аларих очень хитер. И с ним надо быть крайне осторожным. Я помню, как погиб восьмой легион...
   К внутренней стороне стены подъехал преторианец, соскочил с лошади и поднялся по каменной лестнице наверх.
   - Я посылал людей, - пояснил императору Авл Квинтилий, - чтобы они понаблюдали за готами по всему периметру стены и оценили общую численность неприятеля.
   Преторианец поклонился и доложил:
   - Окружение города закончено. У варваров примерно тридцать пять - сорок тысяч воинов. Около сотни осадных башен. Количество таранов, катапульт и баллист оценить не удалось.
   Легат кивком головы отпустил преторианца.
   - Ну что ж... - задумчиво сказал Гонорий. - Пусть даже сорок тысяч у Алариха... Против тридцати четырех тысяч наших. Но на нашей стороне городские укрепления. Если он решится на штурм, то может потерять половину своих воинов, даже если прорвется в город... А когда подойдут наши легионы их Медиолана... Все не так плохо!.. Что скажешь, Авл?
   - Если у Алариха больше нет резервов, то наши шансы неплохие... - ответил легат.
   - А если есть? - с тревогой спросил епископ.
   - А если есть, - язвительно сказал император, - то ты, Кезон, будешь молиться за наши души! Со всей своей братией!.. Ладно, вечереет... Пора возвращаться. Я предлагаю всем отправиться в термы Траяна. Прихватим еще сенаторов и устроим гульбище...
   - В термы? - с недоумением спросил легат.
   - Конечно, - ответил Гонорий. - Пусть народ видит, что нас ничуть не смущают эти жалкие орды варваров под стенами города. Я думаю, таким образом, мы только поднимем боевой дух горожан.
   - О вашей смелости и мудрости, доминус, - вставил епископ, - будут сложены легенды!
   - Несомненно... Маркус, ты с нами?
   - Благодарю за приглашение, доминус, - Маркус склонил голову. - Хотел сегодня заняться кое-какими делами...
   - Как угодно... - кивнул император. - Тогда завтра... Да, завтра на рассвете встретимся здесь же, на этой стене. Понаблюдаем за действиями варваров. Раз Аларих высылал парламентеров сюда, значит и его ставка должна находиться неподалеку. До завтра, Маркус!
   И император со своей немногочисленной свитой покинул крепостную стену. Застучали копыта по брусчатке. Уехали преторианцы. На стене остались только часовые. Маркус оперся о каменный блок и смотрел на заходящее за высокий холм солнце. В лагере варваров было шумно. Готы выстраивали в ряд повозки, создавая импровизированную стену.
   "Боятся нашей ночной вылазки? - подумал Маркус. - Что ж, Аларих осторожен... Очень осторожен. Он не будет рисковать понапрасну. Если уж решился идти на Рим, значит, чувствует за собой реальную силу. И всю ее нам сразу не покажет... Это мы уже проходили..."
   - Ты не заскучал тут, Маркус? - раздался близкий голос и Маркус даже вздрогнул от неожиданности.
   - Ох, Овидий... Я совсем про тебя забыл. Ты где пропадал?
   - Когда ты с императором и его свитой выехал из дворца, я оставил Тиберия и последовал за вами, держась на почтительном расстоянии.
   - Гонорий знает тебя?
   - Конечно. Я неоднократно лично встречался с ним, выполняя поручения Теренция...В том числе, и когда искал тебя. Поэтому я и не рискнул приближаться к вам. Зачем нам лишние пересуды?..
   - Согласен... А Фаустина?
   - Она должна быть в таверне... Не пора ли и нам туда отправиться, Маркус?
   - Пора, Овидий... Мне кажется, что завтра нас ждет тяжелый день... Идем!...
   .........................................................................................................................
   ... На высоком холме на каменной глыбе сидел одинокий старик в черном плаще, держа в руке тяжелый сучковатый посох. Впереди, как на ладони, лежал Рим. Заходящее солнце бросало последние блики на крыши домов, заливая их красноватым светом. Вокруг города темнело большое кольцо, сверкающее бесчисленными кострами... Ветер подхватил длинную седую бороду старика и начал яростно трепать. Старик поймал ее, прижал к груди, бросил последний взгляд на город, тяжело вздохнул и горестно покачал головой. Потом поднялся с камня и, тяжело опираясь на посох, начал спускаться вниз...
   ..........................................................................................................................
   - Нет, Маркус, ты совершенно напрасно отказался вчера отправиться с нами в термы! - император похлопал воина по плечу. - Мы славно вчера погуляли!.. Даже хотели в конце утопить Кезона...
   От императора пахло вином. По мешкам под глазами было хорошо заметно, что он действительно провел веселую ночь... На стену сегодня поднялись и несколько сенаторов, с интересом разглядывающих неприятельскую армию.
   - Доминус, - сказал Маркус. - Я с удовольствием отправлюсь с вами в термы, но только после победы... Вы в доспехах?!
   - Конечно! - Гонорий похлопал себя рукой по металлическим пластинкам на груди, на которых бликами весело играло восходящее солнце. - Кто должен подавать пример готовности к сражению своим воинам, как не император!.. Маркус, ты бы видел, как народ смотрел на меня!
   - Августейший воодушевит весь Рим на славную битву! - воскликнул епископ, лицо которого выглядело не намного свежее, чем лицо императора.
   - А что варвары?! - Гонорий повернулся в сторону вражеского лагеря. - Неужели Аларих еще спит?!
   Это было неверно. В стане врагов царило хорошо заметное оживление, но возразить императору никто не осмелился.
   - А может, стоило бы атаковать их прямо сейчас? - размышлял вслух Гонорий. - А что? Здесь рядом казармы преторианцев. Это значит, что у нас под рукой пять тысяч отборных всадников. Если мы ворвемся в ряды готов, захватим в плен Алариха... Мне кажется, вон тот большой шатер - место его расположения... А если захватим его, то остальные разбегутся сами собой!
   Из императора явно еще не вышел весь хмель.
   - Я бы не стал так рисковать нашими лучшими воинами, доминус, - сказал Авл Квинтилий. - Они еще могут нам пригодиться... Стремительная атака вряд ли получится, и варвары смогут подготовиться и отразить нападение.
   - Эх, Авл... - махнул рукой Гонорий. - Ты, как всегда, предельно осторожен! А мне так хотелось уже сегодня возвестить Риму о нашей славной победе!.. Неужели мы неделю будем созерцать эту унылую картину под нашими стенами?.. А знаете, что мне кажется, господа?.. Мне кажется, что Аларих колеблется... Я думаю, он уже осознал какую величайшую глупость совершил, разорвав с нами союз и отправившись на Рим.
   - А может быть, его остановили наши молитвы? - поинтересовался епископ. - Вы знаете, августейший, сколько времени я провел коленопреклоненным, узнав о начале войны... Наверно, скоро Аларих одумается и отправится восвояси.
   - Кто бы его отпустил... - сказал Гонорий и вдруг указал рукой на горизонт: - Смотрите!.. Что это? Подкрепления готов?
   Все повернулись в сторону, куда он показывал. Там, на широкой равнине показались конные и пешие войска.
   - Черт! - помрачнел Гонорий. - Неужели мы видели еще не все войска Алариха. Это может осложнить дело...
   Все напряженно вглядывались в даль... Неожиданно чело императора разгладилось.
   - Я вижу римских орлов... - сказал он. - Да!.. Посмотрите, на древках сверкают золотом наши орлы! Это идут легионы из-под Медиолана. Наконец-то!.. Вот теперь уже видно орлов и на щитах воинов. Вовремя!
   Действительно на красных щитах приближающихся воинов можно было разглядеть символы империи. Легионеры явно спешили. Под их ногами клубилась пыль. Справа от пехоты двигались всадники.
   - Они должны атаковать варваров с тыла... - сказал Авл Квинтилий. - Линия готов растянута и легионы могут рассчитывать на успех... Но два легиона долго не устоят, когда варвары стянут силы. Августейший, может быть стоит атаковать их из города силами преторианской конницы. Мы зажмем Алариха с двух сторон, разорвем их линию и потреплем, как следует. А если варвары успеют подтянуть остальные силы, подошедшие легионы вместе с преторианцами отойдут в город.
   "Неплохая мысль, - подумал Маркус. - Неужели Аларих проявил беспечность, не оставив в тылу разведки? Ну, он тоже человек..."
   - Действуй, Авл! - распорядился император. - Отправляй преторианцев!
   - Если вы не против, доминус, - сказал легат, - я сам поведу их.
   - Давай, Авл! Покажи себя! - Гонорий потряс кулаком. - Задай этим чертовым варварам!
   Ворота Салария распахнулись. Конные преторианцы выезжали из города и быстро строились в боевые порядки вдоль стены. Впереди всех находился легат, который размахивал мечом и подавал команды.
   Маркус внимательно смотрел со стены за действиями варваров. Рядом император громко кричал, подгоняя преторианцев. Готы стояли неподвижно, словно ничего не происходило. К ним сзади стремительно приближались легионы.
   - Что-то не так... - прошептал Маркус, силясь понять, что же его самого не устраивает.
   Преторианцы двинулись вперед все быстрее и быстрее.
   - Не может быть... - сказал Маркус.
   - Что? - к нему обернулся император.
   - Несколько тысяч готов не видят, что к ним сзади подходят крупные силы неприятеля?..
   - Потому что они следят за преторианской конницей.
   - Невозможно...
   Ряды варваров пришли в движение, словно услышав команду. Они быстро разбегались в стороны, освобождая преторианцам дорогу к подходящим легионам.
   - Вернитесь! - закричал Маркус. - Это ловушка!
   - Почему? - спросил Гонорий. - Если варвары пропустят нашу конницу, то она сможет соединиться с легионами... Вместе они пробьются.
   - Смотрите! - Маркус показал рукой на передние ряды, подходящих легионеров.
   У Гонория, словно пелена спала с глаз.
   Но делать что-либо было поздно... Конница уже набрала скорость и во весь опор мчалась вперед. Но преторианцам за клубящейся пылью еще не было видно, то, что видели Маркус и Гонорий со стены. Там, позади разбегающихся готов, легионеры бросали на землю римские щиты и протягивали вперед длинные колья, упирая их задним концом в землю и образуя сплошной смертоносный частокол. Преторианцы уже скакали между двух разошедшихся волн варваров, а позади них готы уже замыкали кольцо. Авл Квинтилий заметил опасность и начал разворачивать свою кавалерию.
   - Это не римляне... - прошептал Гонорий, когда те, кого он принял за подмогу бросили в пыль римского золотого орла...
   Варвары тем временем замкнули кольцо, обложив со всех сторон римскую конницу заостренными кольями. Преторианцы в растерянности остановились. В них со всех сторон полетели дротики и стрелы. Одна из них пробила шею легата, и он рухнул в пыль. Лишившись командира, преторианцы попытались прорваться обратно в город. Их лошади налетали на колья и распарывали себе брюхо. Всадники падали на землю, поднимались и попадали под яростный шквал из неприятельских стрел. Куча раненых лошадей, бившихся на земле, создавала дополнительную преграду и усиливала общую неразбериху. Часть преторианцев спешилась и попыталась, таким образом, пробиться через гущу врагов.
   - Доминус, позвольте, я возьму воинов италийского легиона со стены и помогу преторианцам пробиться в город! - попросил Маркус.
   - Нет... - отрезал император. - Я не хочу потерять еще и италийский легион.
   Маркус бессильно оперся на каменную ограду и смотрел за избиением остатков преторианцев...
   ... С высокого холма Аларих наблюдал за происходящим.
   - Нет, ну ты видел, Леонард! - он, смеясь, повернулся к помощнику. - А ведь, похоже, это лучшие силы Гонория.
   - Ловко вы провели его, господин, - подтвердил Леонард.
   - Мне кажется, что римский император больше не будет отказываться от переговоров... И я дам ему шанс.
   - Разве нам нужны переговоры?
   - Беседы с Гонорием всегда доставляют мне удовольствие, друг мой... - снова рассмеялся король готов. - Что ж... Вот теперь пора! Самое время атаковать, пока римляне не отошли от шока.
   Он махнул рукой.
   Из рядов варваров вылетела горящая стрела. Справа и слева от нее на расстоянии нескольких сотен метров вылетели еще две. Дальше еще и еще, охватывая всю армию готов. По этому сигналу готы двинулись вперед. С окружающих холмов послышался многократный глухой стук. Это заработали катапульты и баллисты, отправляя на защитников города град камней и тяжелых копий.
   - Значит... Наши легионы, которые мы ждали из-под Медиолана, погибли...Бедный Авл... - хриплым голосом сказал Гонорий. - А это... Еще одно подкрепление Алариха... Они использовали амуницию легионеров, чтобы обмануть нас. Сколько их прибыло, Маркус?
   - Около десяти тысяч, доминус, - отозвался воин.
   - Десять тысяч... Плюс сорок тысяч... Маркус... А мы потеряли больше половины преторианцев...
   - Мы будем сражаться, доминус! - Маркус сжал зубы. - Мы не отдадим им Рим...
   Большой камень ударил о стену недалеко от императора.
   - Маркус! - Гонорий бросился к каменной лестнице. - Отправляемся во дворец!
   - Я останусь здесь... Здесь от меня больше пользы, чем во дворце.
   Император быстро сбежал со стены. За ним последовал Кезон и сенаторы. Застучали копыта коней... Свита императора отбыла во дворец.
   Готы подходили все ближе. С городских укреплений полетели стрелы. Варвары скрывались от них за щитами и осадными башнями, которые медленно, но верно продвигались к стене. Почва здесь была каменистая, но достаточно ровная и нападавшим удавалось катить деревянные башни практически без помех.
   - Ров бы здесь не помешал... - пробормотал Маркус.
   Только вдоль западной стены города роль естественной преграды и рва играл Тибр. Здесь же можно было рассчитывать только на каменную кладку. Камни и длинные стрелы, выпущенные из баллист и катапульт, теперь градом сыпались на стену и башни, выбивая защитников. Римляне отстреливались из луков, прячась за укреплениями. Они поджигали стрелы, обмотанные тряпками, пропитанными маслом, и направляли их в осадные башни. Туда же летели глиняные горшки с маслом, которые разбивались о деревянные перегородки. Башни запылали. Готы сбивали с них огонь, заливали водой с верхних площадок. Отдельные группы варваров уже добежали до стены и прислонили к ней длинные лестницы. Римляне сталкивали эти лестницы вместе с висящими гроздьями людьми. Защитники бросали вниз горящие горшки, разбивая их об головы готов. Несколько осадных башен все-таки достигли городской стены. Готы перекинули деревянные мостики и бросились на римлян. На больших участках стены закипела рукопашная схватка. Маркус разил мечом, подбадривая голосом, окружавших его воинов. Римляне, привыкшие сражаться на широких равнинах строгими когортами, на узких пространствах чувствовали себя не слишком уверенно. Но сейчас они находились в кольце врагов, отступать было некуда и это, казалось, придавало дополнительные силы защитникам. Готы, проникшие на стену, пытались пробиться к воротам, чтобы открыть их и впустить в город своих всадников, большие группы которых расположились неподалеку.
   На некоторых участках варварам удалось прорваться внутрь городских укреплений. Здесь их уже встречали жители, вооруженные кто чем. Римляне выдирали железные колья из заборов, доставали припрятанные по домам мечи. Кузнецы орудовали большими железными молотами, мясники рубили врагов топорами для разделки туш животных. Дети и женщины забирались на крыши домов и деревья и стреляли оттуда из луков по захватчикам.
   Сенаторы предложили императору разделить оставшихся преторианцев на группы и помочь жителям очистить улицы от проникших в город врагов. Гонорий ответил отказом. Четыре тысячи преторианцев окружили императорский дворец и охраняли его от неприятеля. Гонорий с площадки над дворцовой лестницей наблюдал за происходящим в городе.
   Готы пускали в ход боевые топоры, которыми начисто отсекали конечности у защитников. Верх стены был залит кровью и усыпан трупами, о которые спотыкались сражающиеся. Маркус видел, что готы зажали его с группой воинов с двух сторон и оттесняют от лестницы, ведущей вниз. Он быстро взглянул вниз со стены и увидел Овидия, который бился около ворот.
   - Держись, Овидий! - крикнул ему Маркус. - Не позволяйте им открыть ворота! Иначе... Иначе все...
   Овидий помахал окровавленным мечом.
   Вокруг Маркуса осталось не более двух десятков воинов.
   - К лестнице! - крикнул Маркус. - Не пускайте их на лестницу!
   Римляне начали потихоньку оттеснять готов. Снизу прибежала подмога.
   - Мы закончили внизу! - крикнул Овидий, пробиваясь к другу.
   - Отлично! - крикнул в ответ Маркус. - Надо сбросить их со стены! Поднажмем!
   Варвары пятились, их силы таяли. Некоторые попытались спуститься со стены по приставленным лестницам. Кто не успевал сам, того сбрасывали со стены римляне.
   Но сзади с осадной башни снова повалили готы.
   - Маркус! Смотри сзади!... - крикнул Овидий.
   Маркус обернулся и увидел приближающийся отряд. Готов вел в бой воин в черном шлеме с привязанным к верхушке волчьим хвостом. Маркус бросился ему навстречу. За ним поспешили римские воины. Снова закипело сражение. Маркус схватился с командиром варваров. Но тот ни в чем не уступал ему. Они поочередно наносили удары, парировали, уклонялись и маневрировали, насколько позволяло узкое пространство.
   - А ты хорош, гот! - крикнул Маркус, переводя дыхание.
   - И ты неплох, римлянин! - отозвался противник, также тяжело дыша. - Продолжим?
   - Давай!
   Они возобновили схватку. Силы таяли. Маркус чувствовал накопившуюся усталость в руках. Уже не было той легкости и скорости, как утром, в начале боя. Наконец, Маркус, изловчившись, нанес колющий удар готу в предплечье. Тот вскрикнул от боли, выронил меч и схватился рукой за рану. Между пальцами потекла кровь. Он медленно отступал назад и, неожиданно споткнувшись о лежащее тело, упал навзничь. Маркус не спешил.
   - Вставай гот! - сказал он. - Ты достоин того, чтобы умереть стоя!
   Варвар тяжело поднялся и наклонился за мечом.
   Из лагеря готов прозвучал протяжный сигнал.
   - Похоже, вас зовут... - сказал Маркус.
   - Да, римлянин, - ответил варвар. - Нас зовут... Но мы вернемся. Я надеюсь встретится с тобой еще раз... Тогда мы продолжим поединок. Постарайся не умереть до этого.
   - Постараюсь, - усмехнулся Маркус и вложил меч в ножны.
   Варвар развернулся и побежал к осадной башне.
   Готы отходили. Римляне собирали убитых и раненых. Солнце клонилось к закату, заливая золотистым светом холмы Рима...
  
  
  
   ГЛАВА 18.
  
  
   - Господин, почему вы остановили наступление? - Леонард подъехал к сидящему на коне королю. - Мы почти прорвали оборону римлян.
   - Вот именно - почти... - ответил Аларих. - Ты ранен, Леонард?
   Рука помощника была обернута тканью с запекшейся кровью.
   - Да, господин... Схватился с умелым бойцом... Но вы не ответили...
   - Что ж, отвечу... Атака захлебывалась. Наши шансы на исход сражения я бы оценил, как равные, а рисковать я не желаю. Посмотри туда! - Аларих махнул рукой. - Видишь, это подходят наши отставшие обозы и части, наводившие порядок в Далмации. Вместе с ними идут маркоманы из Медиолана. Они тоже пожелали получить свою часть добычи из Рима. Ладно... Они ее получат. А мы получим почти трехкратное преимущество над римлянами. Так зачем мне сегодня бесцельно губить половину своей армии, если послезавтра мы возьмем Рим малой кровью и без особых потерь.
   - Малой кровью?.. Господин, но штурм придется начинать по новой.
   - Ничего страшного. Сегодняшние потери римлян позволят нам получить значительное преимущество на всех участках периметра. А если еще удастся мой сюрприз для Гонория...
   - Сюрприз?
   - Да, Леонард! Ты же знаешь, как я люблю сюрпризы, - Аларих рассмеялся. - Тем более, я надеюсь, что нам удастся серьезно деморализовать римских солдат.
   - Каким образом, господин?
   - Не торопи события, Леонард! - усмехнулся король. - Узнаешь завтра! Ладно поедем, узнаем наши точные потери... И поужинать не мешало бы. А заодно, попрошу своего лекаря, чтобы он осмотрел и обработал твою рану. Едем!...
   ... В императорском дворце царило уныние.
   - Мы потеряли сегодня убитыми и ранеными, - докладывал Тит Рустий, - восемь тысяч человек... Это не считая конных преторианцев.
   - Тринадцать тысяч... - шепотом произнес император и ужаснулся. - Это почти половина!..
   - Кроме того, наши наблюдатели докладывают, - продолжал сенатор, - что к Алариху подошло подкрепление около пятнадцати тысяч человек...
   - А потери готов? - перебил его Гонорий.
   - Примерно - тысяч десять-двенадцать, доминус.
   - То есть, с учетом подкреплений, их армия еще выросла, в то время, как наша сократилась почти наполовину... - констатировал император и обвел взглядом зал. - Какие будут предложения?
   Сенаторы переглядывались между собой и опускали головы. Епископ Кезон беспокойно теребил складки тоги. Маркус, стоявший у самого входа думал, казалось, о чем-то своем...
   - Сенатор Тиберий! - доложил слуга-распорядитель.
   - Бывший сенатор... - пробормотал Гонорий. - Зови!
   Вошел Тиберий. Лица всех присутствующих обратились к нему.
   - Если он пришел поглумиться над нами, из-за того, что его предсказания сбылись... - злобно прошептал Гонорий.
   - Августейший! Господа! - обратился Тиберий ко всем присутствующим. - Я пришел сюда, как один из старейших жителей города! Сегодня Рим переживает тяжелейший день в своей истории... Боюсь, что в ближайшее время мы можем стать свидетелями еще более тяжелых дней. Сегодня я поговорил с разными людьми. С сенаторами, с ремесленниками, с торговцами, с воинами... Их всех объединяет одно - они жители Рима. Поэтому от их лица я обращаюсь к вам, император!
   Старик поклонился. Гонорий кивнул.
   - Сегодня у всех нас, - продолжил Тиберий, - может быть только одна цель - спасти Рим и спасти его жителей! Поэтому от имени римлян я прошу вас, доминус, завтра же утром вступить в переговоры с Аларихом и принять любые... Да, августейший, любые условия, сохраняющие жизнь и свободу жителей Рима!.. Благодарю за оказанное внимание.
   Старик с достоинством еще раз поклонился и покинул зал.
   - Мне кажется, доминус, - негромко пробормотал Кезон, - что Тиберий в чем-то прав...
   - Я поддерживаю предложение Тиберия, - не поднимая глаз, сказал Тит Рустий.
   - И я!
   - И я!...
   Практически все присутствующие высказали свое мнение...
   - Что ж... - сказал император, - если других предложений нет...
   Он выждал паузу. Все молчали.
   - Завтра утром я готов встретится с Аларихом, - продолжил Гонорий и тихо добавил: - если, конечно, он сам этого захочет...
   ... Утром следующего дня, едва солнечный диск полностью показался из-за горизонта, из ворот Салария выехали четыре всадника и направились к лагерю варваров. Ворота по приказу императора остались открытыми. Всадники добрались до середины нейтральной полосы между враждующими сторонами и остановились в ожидании.
   - А если он не захочет вести с нами переговоры, доминус? - беспокойно спросил епископ.
   - Тогда, Кезон, мы вернемся в город и будем ждать... - ответил ему император. - Что нам еще остается?.. Маркус, поглядывай внимательно по сторонам. От этих чертовых готов всего можно ожидать...
   - Хорошо, доминус, - кивнул Маркус.
   Четвертым представителем Рима на переговорах был сенатор Тит Рустий, на которого после смерти Авла Квинтилия была возложена ответственность за оборону города...
   Ждать пришлось недолго. Буквально через двадцать минут из лагеря готов выехала четверка всадников. В одном из них Маркус узнал своего вчерашнего противника, которого ему удалось ранить. Леонард тоже узнал его и чуть заметно кивнул и улыбнулся, когда парламентеры сблизились и приветствовали друг друга.
   - Рад видеть тебя, Гонорий! - весело сказал король готов.
   - К сожалению, Аларих, я сейчас не в той ситуации, когда встреча с тобой принесла бы мне радость, - уныло ответил ему император.
   - Я думаю, что два дня назад ты пребывал в более радостном настроении, но почему-то уклонился от встречи со мной!
   - Обстоятельства немного изменились... Поэтому я благодарю тебя за то, что ты изъявил желание явиться на переговоры. Это дает мне надежду на то, что мы можем договориться.
   - Возможно, возможно! - Аларих пребывал в самом радужном настроении. - Смотря, что ты предложишь...
   - Предложение у меня одно... - Гонорий явно не разделял радости собеседника. - Снять осаду с Рима и увести свои войска...
   - Я так и знал!.. Но ты же понимаешь, друг мой, что я проделал такой длинный путь, да еще притащил с собой столько народа, не просто ради прогулки.
   - Несомненно... Поэтому мы бы хотели оплатить твои дорожные расходы. И сверх этого...
   - Ты знаешь, Гонорий, - перебил его король готов, - золото меня пока не интересует.
   - Не интересует? - брови императора поползли вверх. - А что же ты тогда хочешь?
   - Понимаешь, Гонорий... - задумчиво сказал Аларих. - Страна у меня большая... Ну, конечно, не такая большая, как у тебя... Но тем не менее... У меня есть хорошие плодородные земли, есть рудники, есть леса. Но вот рабочих рук не хватает! У Рима много рабов, а нам - готам, основными работами приходится заниматься самим. Рабов у нас мало, и мы хотели бы пополнить их число. Надеюсь, вы нам в этом поможете.
   - То есть, ты хочешь сказать...
   - Да, Гонорий! Мне нужны рабы! Много рабов! Пусть выходят из этих ворот, а мы их встретим. Я даю тебе время до полудня...
   Аларих развернулся и вместе со своей немногочисленной свитой отправился в лагерь, оставив Гонория в недоумении.
   - Рабы так рабы... - задумчиво сказал император. - Едем!..
   ... На площади перед императорским дворцом опять собралась большая толпа. Люди все стекались и стекались, заполняя ближайшие к площади улочки. Весть о том, что император ведет переговоры с готами, быстро разнеслась по городу, и люди с нетерпением ждали результатов, понимая, что их дальнейшая судьба зависит от исхода встречи двух правителей.
   Император показался на коне в конце площади в сопровождении эскорта. Народ расступился, давая ему проход. Гонорий подъехал к лестнице, спешился и быстро поднялся по ступеням. Наверху, на площадке, он восстановил дыхание и поднял руку в приветствии. Площадь загудела, но шум быстро смолк, и толпа замерла в ожидании известий.
   Маркус остался внизу. К нему подошли Тиберий и Овидий.
   - А где Фаустина? - поинтересовался Маркус.
   - С самого утра куда-то запропастилась, - сказал Овидий. - Вроде собиралась на рынок и потом пропала...
   - Жители Рима! - начал свою речь император. - Наш город оказался в тяжелом положении. Орды варваров окружили его и угрожают нашей жизни и свободе! Поэтому полчаса назад я встретился с предводителем готов. Я согласился на эту встречу с единственной целью - спасти ваши жизни! Король готов Аларих выдвинул свои требования... Мне очень горько сознавать, что мы оказались перед необходимостью выполнять требования варваров. Но в данной ситуации другого выхода нет... Он может сейчас диктовать нам свои условия. Аларих требует, чтобы мы отдали ему своих рабов. Поэтому я обращаюсь ко всем вам, жители Рима! Для спасения ваших жизней и вашей свободы обеспечьте поголовную явку всех ваших рабов к лагерю готов за ворота Салария. Это условие должно быть соблюдено до полудня, поэтому поторопитесь! Все рабы должны покинуть стены города!
   Толпа зашумела, но люди начали расходиться.
   - А в чем подвох? - спросил Тиберий.
   - Не знаю... - Маркус покачал головой. - Ты думаешь, что Аларих не удовлетворится рабами?
   - Конечно, нет! Маркус, когда варвары отказывались от золота? Тем более, имея такое преимущество в живой силе?
   - Да, верится с трудом... Но у нас сейчас нет выбора. Мы не в том положении, чтобы торговаться...
   - К сожалению... Но мы сами загнали себя в такое положение... - старик махнул рукой. - Ладно! Что уж плакать о том, что имеем... Подождем...
   ... Длинная вереница людей потянулась к воротам Салария. Рабы, среди которых были мужчины, женщины, дети и старики, несли свои нехитрые пожитки, передвигаясь кучками или поодиночке. Они брели с обреченным видом, подгоняемые римлянами, даже боясь представить, что их ожидает в будущем. Рабы выходили из ворот, возле которых располагалась усиленная охрана и направлялись к лагерю варваров. Там их сортировали по приказу Алариха. Здоровых мужчин отводили в сторону и строили в ряды, а всех остальных отправляли подальше в обоз. К полудню около тридцати тысяч рабов покинули Рим. Отсортированные мужчины составили около десяти тысяч человек. К ним подтянулись многочисленные повозки с грузом, покрытым полотнами. Рабы с недоумением оглядывались по сторонам. Перед ними появился король готов в сопровождении охраны.
   - Рабы! - крикнул Аларих. - Ваше существование в Риме трудно назвать жизнью. Поэтому я хочу дать вам шанс стать свободными.
   По толпе прошло оживление. Люди из разных частей империи, разного возраста, с разным цветом кожи, давно утратившие надежду обрести свободу, ловили каждое слово короля готов.
   - Здесь, - Аларих показал рукой на повозки. - Оружие.
   Воины готов сорвали полотна, и рабы увидели сваленные на повозки доспехи, на которых ярко засверкало солнце.
   - С этим оружием вы завоюете себе свободу! - продолжал Аларих. - Вы пойдете на Рим вместе с моими войсками, и после взятия города сможете отправиться к себе на родину. Я обещаю, что ни я, ни мои воины не будут препятствовать этому. Если кто-то из вас не хочет рисковать своей жизнью, то может сейчас же присоединиться к другой группе, которую мы отправили в обоз.
   Ни один человек не вышел из толпы рабов.
   - А наши семьи? - раздался голос.
   - Действительно, господин, - сказал королю Леонард. - Ведь у многих из них в обозе жены и дети...
   Аларих размышлял лишь мгновение.
   - Те из вас, - сказал он, - кто проявит особую доблесть при взятии города, получит шанс обрести свободу вместе с семьей.
   В толпе раздались радостные возгласы.
   - Вооружайтесь! - дал команду Аларих и повернулся к помощнику: - Вот видишь, Леонард, мы получили еще десять тысяч воинов. Причем, не просто боеспособных, а готовых стереть Рим с лица земли... Мы пустим их вперед и уменьшим потери нашей армии...
   Мужчины вооружались и строились. В глазах рабов светилась надежда и решимость добыть любой ценой свободу...
   Неожиданно от этой толпы отделился рослый темнокожий раб с мечом в руке и направился к королю готов. Он шел, глядя на Алариха, все прибавляя и прибавляя шагу. Затем побежал. Когда до короля готов оставалось не более сорока шагов, в грудь абиссинца ударила стрела. Он покачнулся, но устоял и пошел дальше. Вторая стрела вонзилась в бок. Третья в бедро... Везувий упал... Затем с трудом поднялся и, покачиваясь, двинулся к королю. Еще две стрелы свалили раба на землю. Он царапал руками землю, пытаясь ползти. Аларих подошел к нему, достал кинжал и наклонился.
   - Верный пес... - сказал король, взял раба рукой за волосы, приподнял ему голову и перерезал горло.
   - Господин! - крикнул ему один из командиров. - Там опять римские парламентеры!
   - Иду! - отозвался Аларих, вытирая кинжал и пряча его под одеждой...
   ... Император в сопровождении тех же людей, что и утром ждал короля готов на нейтральной полосе. Та же четверка явилась на переговоры со стороны варваров.
   - Ну, что ж! - мрачно сказал Гонорий, после того как стороны обменялись приветствиями. - Мы выполнили твое условие... Ты доволен, Аларих?
   - Нет, Гонорий! Я не доволен! - весело сказал король готов.
   - Но мы же выполнили твое условие... - недоуменно пробормотал император.
   - Нет, Гонорий! Не выполнили!
   - Аларих... Я всегда считал тебя человеком слова...
   - Конечно! Надеюсь, твое мнение обо мне не изменится!
   - Как же так?! Ты просил рабов?
   - Ну.
   - Разве ты не получил их?
   Аларих рассмеялся, видя крайнее недоумение на лице императора.
   - Где ты видишь рабов, Гонорий? - король готов указал рукой на большой вооруженный отряд, стоящий неподалеку. - Это - не рабы, император! Это - воины!
   Гонорий изумленно смотрел на отряд.
   - И не просто воины, - продолжил Аларих, - а воины, пожелавшие присоединиться к моей армии. И рвущиеся в бой, на Рим!..
   Император подавленно молчал, поняв, что переговоры провалились так бесславно для него. Что он еще увеличил армию противника...
   - А рабов, Гонорий, - вдруг жестко сказал Аларих, - мы получим там!
   Он указал на Рим.
   - Так что можешь передать, Гонорий, своим, пока еще подданным... Если кто-то из них желает сохранить жизнь, пусть выходят из ворот... Мы найдем им подходящее занятие. Все!
   Аларих дал понять, что переговоры окончены.
   Обескураженный император развернул коня и медленно поехал в сторону Рима. За ним двинулось его сопровождение. Аларих посмотрел в лицо Леонарду и хитро улыбнулся.
   - Эй, Гонорий! - окликнул он императора. - Подожди минутку!..
   Гонорий поворотил коня и остановился, глядя на короля готов. Задержались и его спутники.
   - Слушай, Гонорий, - Аларих, казалось, размышлял. - Я тут подумал вот о чем... Зачем мне старые рабы? С ними только лишняя возня. Готам нужны рабы помоложе да покрепче... Поэтому у меня вот такое предложение. Город могут беспрепятственно покинуть все, кому за пятьдесят. Обещаю, что свободно выпущу их... Только с условием! Они должны покинуть Рим через эти ворота до захода солнца, пешком и с пустыми руками... А то растащат все богатства!
   Аларих рассмеялся и поскакал в сторону лагеря. Гонорий мгновение подумал и направился в город...
   ... Толпа на площади снова шумела в ожидании новостей. На лицах людей светилась надежда, но она быстро гасла, кто замечал мрачное выражение лица императора.
   Маркус стоял у подножия лестницы вместе с Тиберием и Овидием.
   - Жители Рима! - в голосе императора сквозила неуверенность. Наконец, он собрался с духом и начал громче:
   - Жители Рима! Переговоры с королем готов не принесли желаемого результата...
   Вздох разочарования разнесся по площади.
   - Тех рабов, - продолжал император, когда шум стих. - Тех рабов, которых мы отдали ему, он превратил в своих воинов... Армия варваров выросла еще больше... Но рабы Алариху по-прежнему нужны, и он собирается превратить в рабов жителей Рима.
   Теперь над площадью летели яростные крики негодования. Император слушал их с опущенной головой.
   - Аларих предложил тем, кто не боится потерять свободу, сдаться самим... Остальные будут убиты или захвачены в рабство силой... Еще он сообщил, что не нуждается в рабах старше пятидесяти лет. Он пообещал беспрепятственно выпустить из города всех, кто старше пятидесяти...Они должны покинуть город до захода солнца через ворота Салария, пешком и с пустыми руками... Надеюсь, он сдержит свое слово.
   Толпа снова зашумела, горячо обсуждая слова Гонория. Затем, заметив, что император собирается еще что-то сообщить, люди примолкли и подняли головы. Гонорий неуверенно оглянулся, посмотрел на сенаторов, Кезона...
   - Если... - император поперхнулся. - Если не удается спасти Рим, то мы обязаны спасти империю... Поэтому я принял решение... Спасти жизнь императора!..
   Толпа безмолвствовала. Гонорий обвел ее мутным взглядом и продолжал:
   - Моя смерть ничего не принесет. Но если мне позволят покинуть город... Потом я смогу приложить все силы к спасению империи, восстановлению Рима... И его былой славы...
   Он обернулся.
   - Идем, Кезон!
   - Доминус, мне сорок восемь...
   - Кто об этом знает?.. Идем...
   Они медленно спустились по ступенькам лестницы. Тысячи людей стояли на площади, но никто не проронил ни звука. Толпа расступалась, освобождая дорогу, по которой шел император. За ним семенил епископ. Следом двинулись некоторые сенаторы, кому позволял возраст...
   - Епископ! Паству забыл! - раздался крик из толпы. И тут же, как по команде толпа гневно зашумела, засвистела... Но никто не трогал уходящих...
   Маркус поднял глаза и посмотрел в лицо Тиберию. С минуту они молчали, глядя друг на друга, среди негодующей толпы.
   - Спасибо тебе, Маркус! - сказал старик. В глазах его светилась добрая улыбка...
   - За что, Тиберий?
   - За то, что не задал мне вопрос, который я посчитал бы оскорбительным!
   Тиберий потрепал Маркуса по плечу и начал подниматься по дворцовой лестнице...
   ... Из ворот Салария тянулась тоненькая струйка людей, покидавших город. За ними, сидя на коне перед своим войском, наблюдал Аларих. Между рядами готов был оставлен проход, через который римляне беспрепятственно, как и было обещано, проходили...
   - Смотрите, господин! - удивленно воскликнул Леонард. - Смотрите! Это же император!..
   Гонорий брел, низко опустив голову, в компании Кезона и сенаторов.
   - Да... Я ждал его, - ответил Аларих.
   - Ждали? Вы верили, что он может бросить Рим?
   - Не сомневался!.. Поэтому и предложил...
   - Но вы же не дадите ему уйти?!
   - Конечно, дам!
   - Но, он же... Предатель! Мерзавец!.. Он бросил свой народ...
   - Именно поэтому, Леонард!
   - Но, почему?
   - Это очень удобный враг, Леонард... Ты подумай сам. Ну, чего мы добьемся, если убьем мерзавца? Империя все равно будет жить. Придет на его место другой - честный, смелый, умный... И у нас могут возникнуть проблемы... А с Гонорием легко! Он сам разрушает империю. Посмотри, какую армию мы смогли создать, благодаря ему! Завтра мы возьмем Рим и будем еще богаче! А ты говоришь, убить... Да мы молиться должны на такого императора, Леонард!
   Аларих рассмеялся.
   - Раздавил бы гадину! - Леонард с неприязнью смотрел на Гонория, сжимая рукоять меча.
   - Друг мой! Если ты хочешь стать настоящим политиком, то должен научиться терпеть тех, кто тебе ненавистен, и убивать тех, кто вызывает симпатию...
   Леонард нахмурился.
   - Я подумаю над вашими словами, господин...
   ... Тиберий добрался до верха лестницы, отдышался и обернулся к толпе, подняв руку. Люди подняли головы.
   - Римляне! - сказал старик. - Многие из вас знают меня не один год. И знают, что я не привык лгать. И сегодня я скажу вам правду!.. Нам с вами повезло! Я в здравом уме и отвечаю за свои слова. Нам действительно повезло! Мы в своем городе, на своей земле... И судьба дает нам прекрасный шанс умереть, сражаясь за свой город! Я завидую вам! Вы еще можете держать меч в своих руках... А я уже слишком стар для этого. Но я буду рядом с вами... Это большая честь для меня - быть рядом с вами во время великой битвы!.. Мне показалось, что многие из вас расстроились, увидев, как император покинул нас. Но разве это повод для грусти? Разве Рим - это город императора?! Рим - это наш с вами город! И я буду счастлив видеть, как сражаются за свой город истинные сыновья и дочери Рима! Мы будем вместе до конца! И если не суждено нам сохранить свою жизнь, то за свою честь и свободу мы примем бой! Мы покажем варварам, как сражаются и умирают настоящие римляне! Слава Риму!
   Толпа приветственно зашумела. Люди поднимали вверх руки и махали Тиберию...
   Маркус смотрел вверх, когда почувствовал, как кто-то взял его за руку. Он обернулся.
   - Фаустина! Куда ты пропала?
   - Маркус! Здесь Корнелия...
   - Что?!
   - Корнелия... Она в Риме...
   - Боже мой... Но как... - Маркус схватился рукой за голову.
   - Пойдем... Здесь Гай. Он проводит нас к ней.
   - Подожди... Надо предупредить Тиберия...
  
  
  
   ГЛАВА 19.
  
  
   За пять дней до того, как Рим осадила армия Алариха, к городу подкатила повозка, запряженная парой гнедых жеребцов. Возница попытался проехать в ворота и был тут же остановлен стражниками.
   - Эй! Куда прешь?! - крикнул бородатый легионер. - Осади назад!
   - Ой, прости, друг... - Гай начал разворачивать повозку. - Черт, забыл, что днем в Рим въезжать нельзя...
   - Ладно, дойдем пешком... - Корнелия спрыгнула на землю. - Сундук небольшой... Сможешь донести?
   - Донесу... - Гай поставил повозку у городской стены недалеко от ворот, выпряг лошадей и привязал к невысокому коряжистому тополю.
   - Друг, не присмотришь за повозкой? - Юноша насыпал в ладонь стражнику монет.
   - Ладно... - Легионер пересчитал сестерции в руке и сразу подобрел. - Но только до вечера... С заходом солнца я сменяюсь, так что найдешь другого сторожа.
   Гай взвалил на плечо небольшой сундучок и вместе с девушкой направился в город. Спустя час в тени храма Юноны вспотевший Гай присел передохнуть, поставив поклажу на землю.
   - Устал? - Корнелия села рядом с ним на скамью.
   - Жарко... - Гай вытирал потный лоб. - Вроде сундук не очень тяжелый, а все же... А что в нем?
   - Вроде деньги... Отец говорил, что хочет сделать вложения. И упоминал про какое-то письмо. Наверно, сделка с ростовщиком... Половину прошли. Нам нужен дом около ворот Аврелия... Гай, прости, я не подумала. Нам надо было Рим объехать вокруг...
   - Да ладно, прогуляемся, - улыбнулся Гай. - Минут десять передохнем и пойдем дальше. Надеюсь, повозку в этот раз у нас не украдут.
   - Кстати, с той, которую украли, все прошло довольно спокойно. Я даже не ожидала... Видно, отец очень был занят, поэтому просто сказал взять новую... Сам знаешь, что творилось в Аквилее в последние дни. Все разговоры только о варварах.
   - Да... - Гай покачал головой. - Интересно, что сейчас в городе...
   - Надеюсь, все обошлось... - Корнелия задумалась. - О вторжениях варваров разговоры почти каждое лето... Но, к счастью, чаще всего они так и остаются слухами.
   - Будем надеяться... - Юноша размял плечи. - Ну что? Двинемся дальше?
   - Подожди... Тут так хорошо. Давай еще немного посидим.
   Под сенью деревьев было действительно тихо и спокойно. Легкий ветерок шевелил листву над их головами, перебирал пряди на лбу девушки. Впереди на фоне бледно-голубого неба возвышалась колонна Траяна.
   Корнелия выглядела задумчивой. Она словно собиралась что-то сказать, но не знала с чего начать. Гай чувствовал это, но молчал, не решаясь нарушить эту загадочную тишину, как будто боясь спугнуть саму судьбу...
   - Гай... - она повернула к нему голову.
   - Что, Корнелия?
   Она опустила глаза. Затем снова подняла их, глядя в глаза юноше, словно пытаясь заглянуть в самую душу. В его прямом взгляде было столько нежности, что девушка смутилась и опустила голову.
   - Корнелия...
   - Молчи, Гай, молчи... Я сама... Я жуткая трусиха... Была... Теперь я не такая.
   Он обнял ее за плечи.
   - Разве со мной тебе нужно чего-то бояться, Корнелия?
   - Нет... Только себя саму. - Она повернулась к нему и положила ладонь ему на грудь. - Гай... Будешь ли ты любить меня всю жизнь?.. Будешь ли заботится обо мне?
   Гай взял ее руку, поцеловал пальцы.
   - Корнелия... Клянусь... Клянусь своей жизнью!..
   Она потянулась к нему, обняла и прервала долгим поцелуем.
   - Гай, я все решила! Мы отнесем этот сундук по адресу, вернемся в Аквилею и я скажу отцу... Я все скажу ему...
   Юноша с сомнением покачал головой.
   - Не думаю, что отец одобрит твое решение...
   - Тогда мы уедем!
   - Ты думаешь, он тебя отпустит?
   - Как он может меня не отпустить?! Я - свободная! В конце-концов, я его дочь, я живой человек, а не вещь, которой можно распоряжаться по своему усмотрению... Да и мать, я думаю, меня поддержит... Если отца что-то не устроит, мы найдем место, где сможем стать мужем и женой! Все решено, Гай!
   - Хорошо, Корнелия... - он поднялся. - Тогда у нас есть повод побыстрее доставить эту посылку и вернуться.
   - Идем! - она помогла юноше примостить сундук на плечо, и они отправились дальше. Корнелия всю дорогу весело без умолку болтала. Гай тоже выглядел совсем счастливым и время от времени едва не ронял поклажу, когда они останавливались в тени деревьев, чтобы слиться в поцелуе. Они словно заражали своим счастьем окружающих, и несколько попавшихся им навстречу римлян тоже начинали улыбаться, глядя на эту пару.
   - Вот он, Гай! Вот этот дом! - Корнелия указала рукой на одноэтажный приземистый дом из пожелтевшего камня, обнесенный забором из железных прутьев между мощными каменными столбами.
   - Похоже, и вправду дом ростовщика, - сказал юноша, - смотри какие решетки на окнах!
   Во дворе сидели двое полуобнаженных мужчин, видимо, рабов. Один из них быстро поднялся, увидев около калитки посетителей, и скрылся за тяжелой деревянной дверью, обитой железными полосами. Гай поставил сундук на землю. Из двери показался огромный, почти двухметровый мужчина, который, не спеша, вразвалку, подошел к калитке.
   - Здравствуйте, - сказала девушка. - Мы привезли посылку от префекта Теренция...
   - Из Аквилеи? - мужчина лучезарно заулыбался. - Ждем, ждем уже несколько дней... А ты должно быть Корнелия?
   Девушка кивнула. Не переставая приветливо улыбаться, великан, как пушинку подхватил сундук.
   - А я - Авгур... - представился он. - Префект должен был написать сопроводительное письмо... Должно быть, оно внутри сундука. Проходи в дом, Корнелия... Сейчас откроем сундук и посмотрим - все ли на месте...
   Корнелия направилась в дом за мужчиной. Гай двинулся следом, но один из рабов преградил ему дорогу.
   - Подожди здесь, друг! - Авгур обернулся и улыбнулся юноше. - Мы недолго... Дело-то такое... Сам понимаешь - не публичное.
   Гай пожал плечами и, вернувшись к ограде, прислонился спиной к каменному столбу, скрестив руки на груди.
   Корнелия бросила неуверенный взгляд на юношу и скрылась в доме. Оба раба проследовали за ней. Массивная дверь закрылась.
   Девушку проводили в самую дальнюю комнату, любезно предложив сесть за стол и перекусить. Корнелия от еды отказалась. Она чувствовала себя не слишком уверенно в этом доме и хотела побыстрее закончить все дела, и распрощаться с радушным Авгуром, от которого к тому же исходил не слишком приятный запах давно не мытого тела.
   - Хозяина пока нет... - посетовал великан. - Ждем его со дня на день.
   - Он - ростовщик? - спросила девушка.
   - Нет, он - сенатор, - улыбнулся Авгур, распечатывая сундук.
   - А... Сенатор... - Корнелия огляделась по сторонам.
   Комната поражала своей неприхотливостью. Грубая громоздкая мебель, большая кровать в дальнем углу с не очень чистым бельем. Решетки на окнах. Пара закопченных светильников. Даже посуда на столе было под стать великану Авгуру. Крупные миски, кувшины, грязноватые кружки. И тяжелый затхлый запах. Девушка с неприязнью содрогнулась.
   "Прямо тюрьма какая-то, - подумала она. - Я и не знала, что сенаторы так живут..."
   В сундуке действительно было письмо, которое Авгур читал довольно долго, похоже, с трудом вспоминая некоторые буквы. Наконец, закончил и обернулся к одному из рабов:
   - Деньги отнеси в кладовую... Пусть сенатор сам пересчитывает, как вернется. И позови старуху - надо проверить товар.
   Раб поднял сундук и унес. Авгур повернулся к девушке, жизнерадостно улыбаясь:
   - Что ж! Все в порядке!.. Сейчас только старуха приковыляет... Осмотрись пока, Корнелия! Тебе придется некоторое время пожить в этой комнате. А как сенатор вернется...
   - Что?! - девушка поднялась со стула. - Как это - пожить?..
   Она изумленно смотрела на Авгура.
   - Вот так - пожить! Ты что не в курсе, зачем тебя сюда прислал префект?
   - Н-нет...
   - Во-первых, сядь на место и не суетись!
   - Я не собираюсь... - начала Корнелия.
   - Сядь! - рявкнул Авгур.
   Девушка вздрогнула и опустилась на стул.
   - На, читай! - он швырнул ей письмо через стол.
   Она взяла пергамент и быстро пробежала глазами.
   Письмо было адресовано сенатору Юстину. В нем говорилось, что, соблюдая прежние договоренности, префект Теренций присылает свою дочь в качестве невесты для заключения брака с сенатором, а также деньги в качестве приданного. Дальнейшие условия сделки префект предлагает обсудить при личной встрече. В конце Теренций указал, чтобы сенатор не обращал внимания на возможное недовольство со стороны Корнелии и предлагал с ней не церемониться, учитывая, что девушка она строптивая и своенравная...
   Корнелия перечитала письмо два раза, не веря своим глазам. Она медленно поднялась со стула и бросила пергамент на стол.
   - Это невозможно... - сказала она. - Я... Я не хочу... Я не согласна...
   И пошла к выходу из комнаты.
   Раб преградил ей дорогу.
   - Отойди... - сквозь зубы сказала она и почувствовала, как грубые пальцы сзади берут ее за тонкую шейку.
   Авгур швырнул ее на середину комнаты и девушка, ударившись о стол, упала на пол. Глаза заволокло слезами.
   - Либо ты к приезду сенатора станешь послушной... - услышала она над собой голос великана. - Либо я сегодня же начну готовить тебя к свадьбе плетьми!..
   Она зажала себе рот рукой, сдерживая рыдания.
   В комнату вошел раб, ведя за собой древнюю старуху.
   - Где ты шляешься, ведьма? - спросил Авгур и повернулся к девушке: - Раздевайся!
   - Что? - шепотом спросила Корнелия.
   - Раздевайся! - заорал Авгур. - Будем проверять качество товара!
   И подал знак рабам. Те схватили Корнелию, поставили на ноги и, подтащив к стене, прижали к ней спиной. Авгур подошел к девушке и сорвал с нее тунику и повязки с груди и бедер. Корнелия пыталась сопротивляться, но рабы крепко держали ее за руки.
   - Хороша... - Авгур отступил на шаг, рассматривая девичье тело. - Сенатор будет доволен... А может, и нам перепадет...
   И заржал.
   Приковыляла старуха и запустила свои корявые пальцы девушке между ног. Корнелия отвернула голову, задыхаясь от боли и омерзения.
   - Все в порядке, - констатировала старуха, вытирая пальцы о фартук, - невеста не порченная.
   Рабы отпустили Корнелию.
   - Одевайся, - приказал Авгур, пощупав грудь и бедра девушки, - а то я могу не удержаться...
   Он ухмыльнулся.
   Корнелия, как во сне, оделась и встала, прислонившись к стене и глядя на зарешеченное окно.
   - Сенатор Юстин задерживается на Сардинии... - сказал Авгур. - Должен со дня на день явиться... Если не загнется по дороге... К его приезду ты должна стать послушной девочкой. Потому что по сравнению с ним - мы ангелы небесные. Если заартачишься или попытаешься сбежать, этим рабы изобьют тебя до полусмерти... И я помогу.
   Он помахал перед лицом девушки громадным кулаком. Она закрыла глаза. Авгур взял ее за руку, подтащил к кровати и толкнул на нее. Корнелия упала на разбросанное тряпье.
   - Когда я разговариваю, то люблю, чтобы мне отвечали! - Авгур склонился над ней. Корнелия сжалась в комок. Удовлетворенный ее видом верзила продолжал:
   - Здесь ты будешь спать! А здесь... - он указал на стол, - есть!.. Я думаю, что сенатор увезет тебя на Сардинию... А может и будет жить с тобой в Риме. Что в голове у старого козла, я не знаю... Надеюсь, все же, что ты будешь благоразумной и не подведешь своего отца, который возлагает на твой брак большие надежды...
   Он обернулся к рабам, ожидавшим его распоряжений:
   - Не спускайте с нее глаз и уберите из комнаты все острые предметы... Если будет непослушной или попытается бежать - зовите меня. Я займусь ее воспитанием!
   Он выразительно посмотрел на Корнелию, которая молча сидела на кровати. Она безучастно смотрела перед собой, а по щекам текли слезы.
   - Что ж, - сказал Авгур. - Вот и познакомились...Пойду провожу ее дружка...
   - Не трогайте его! - Корнелия соскочила с кровати и бросилась за великаном. Рабы вернули ее, бьющуюся у них в руках, на место. Авгур ухмыльнулся, вышел и притворил за собой дверь...
   ... Гай уже начал волноваться. Он прохаживался перед дверью, останавливался и прислушивался. Пару раз ему показалось, что он слышит какие-то крики и возню. Он начинал стучать по массивным доскам, дергать за ручку, но никто не открывал. Дверь была заперта изнутри на засов. Наконец, она открылась, и вышел Авгур с той же приветливой улыбкой на лице, с которой он встречал их.
   - Где Корнелия? - спросил Гай.
   - Она решила остаться... - сказал Авгур. - Так что, мой друг, можешь отправляться обратно в Аквилею. Передай Теренцию...
   - Что значит - остаться?! - Гай решительно шагнул к двери. - Пусти меня!
   - Куда это ты собрался? - Авгур взял его за плечо и с силой толкнул.
   Гай отлетел на несколько метров и упал. Он быстро поднялся и выхватил меч.
   - Вот как?! - взревел верзила. - Ты хочешь ворваться в жилище римского сенатора? И угрожаешь его слугам?!
   Он схватил дубинку, прислоненную к стене дома и в несколько ударов выбил меч из рук юноши. Авгур рукой наотмашь ударил Гая по лицу и свалил его на землю. Затем наступил ему коленом на грудь и наклонил голову. Гай задыхался под такой тяжестью. Ему казалось, что его грудная клетка вот-вот треснет...
   - Слушай внимательно... - сказал Авгур. - Твоя подружка вышла замуж и в твоих услугах больше не нуждается! Ты отправишься в Аквилею к сенатору Теренцию и передашь, что все его пожелания выполнены... Или сдохнешь здесь!
   С этими словами он поднял Гая, как ребенка, с земли и вышвырнул за калитку. И запер ее. Потом поднял меч и далеко забросил его через забор на дорогу. Меч, подпрыгивая и звеня, покатился по брусчатке.
   Гай с трудом поднялся с земли.
   - А если ты, дружок, еще будешь ошиваться около этого дома, - крикнул ему Авгур, - то я сдам тебя городской страже! И остаток дней ты проведешь в тюрьме!
   Юноша прошел по дороге, поднял с земли меч и остановился в раздумье. Штурмовать дом не было никакого смысла. Силы были слишком не равны. Гай понимал, что и слова насчет городской стражи не были пустой угрозой. Лезть средь бела дня в чужой особняк было, по меньшей мере, глупо. Он присел в тени под пинией, обдумывая план действий. Оставить Корнелию и отправиться обратно? Об этом не могло быть и речи. Пожалуй, для начала нужно было выяснить, чей это дом. А затем, выждав удобный момент, попытаться узнать, что происходит внутри. Верзила сказал, что Корнелия вышла замуж... Видимо, это задумка ее отца. А если она сама не против этого замужества? Юноша покачал головой. Да, нет... Не может быть. Все это - явно для нее не меньший сюрприз, чем для него... Придется ждать. Но на сколько могло затянуться это ожидание неизвестно чего. Ему нужно что-то есть, где-то ночевать... Гай достал мешочек с деньгами, пересчитал сестерции. Денег было немного, но на первое время должно хватить. Да, ведь еще есть повозка с двумя лошадьми. Продать? Наверно... Но дом надолго оставлять нельзя. Вдруг Корнелию попытаются куда-нибудь увезти. А он даже не будет знать об этом...
   Гай быстрым шагом направился в противоположную часть города, к воротам, через которые они приехали... Повозку удалось продать только ночью, когда был разрешен въезд для торговцев. Ушлые купцы заплатили вдвое меньше истинной стоимости, видя, что юноша очень торопится. А Гай, действительно, очень спешил, опасаясь, что в таинственном доме за время его отсутствия что-то могло произойти. Купив сушеного мяса и прихватив кувшин с водой, он почти бежал обратно.
   Двор дома был ярко освещен факелами. Вдобавок, на циновке недалеко от входа сидел раб и длинным изогнутым ножом выковыривал грязь из-под ногтей. Поэтому приближаться к забору Гай не решился. У одного из домов на противоположной стороне улицы росли кусты, в которых юноша и расположился, постелив на землю плащ. Убежище было не слишком надежным, но выбирать не приходилось. Изредка по улице проходил городской патруль с факелами и тогда Гай, распластавшись, замирал, стараясь слиться с землей. И, в конце концов, уснул...
   Утром, наскоро перекусив, юноша уличил момент, когда раб удалился со двора, молнией метнулся к забору и перемахнул через него. Во дворе деревьев не было, видимо, чтобы увеличить обзор. Гай крадучись, добрался до стены дома и стал осторожно заглядывать в зарешеченные окна. В одной из комнат на кровати спал Авгур, подложив под голову мускулистую руку. В другой завтракала старуха, перемалывая беззубыми деснами кусок хлеба и запивая его молоком. И только в третьей Гай увидел Корнелию. Девушка лежала на кровати у дальней стены спиной к окну, свернувшись калачиком. От шеи по спине тянулся красный рубец, исчезавший под простыней, которой она была укрыта. Гай непроизвольно сжал руки в кулаки и беззвучно выругался. Здесь же в комнате на стуле, привалившись спиной к стене, с открытым ртом спал раб, на коленях которого лежала плеть.
   Гай незамеченным перебрался обратно через забор на улицу. Что ж, он выяснил главное - девушка была в доме, ее никуда не увезли за время его отсутствия. Последующие дни юноша проводил на улице, наблюдая издалека за домом с желтоватыми стенами и отлучаясь только ненадолго, чтобы справить нужду или купить еще еды. За это время у местных жителей ему удалось выяснить, что приземистый особняк принадлежит сенатору Юстину, который редко бывает в Риме, проводя большую часть времени в своих заморских владениях. Один из рабов почти неотлучно находился во дворе дома. Гаю хотелось снова прокрасться к окну и подать Корнелии ободряющий знак, но такой возможности больше не представлялось. Изредка выходила старуха, ковылявшая на рынок за продуктами. Пару раз Авгур выводил из конюшни лошадь и куда-то уезжал ненадолго. Сторонние посетители дом не навещали. Гай терпеливо ждал. Что ему еще оставалось?
   По городу, меж тем, ползли тревожные слухи о приближении варваров. В один из дней, пробегавший мимо мальчишка, сообщил, что город окружает армия Алариха. Люди на улице шумели, переговаривались и двигались группами на дворцовую площадь. Из дверей дома показался Авгур, который оседлал лошадь и уехал в направлении императорского дворца. Гай едва успел спрятаться за стволом старого дуба. Часа через три великан вернулся крайне злой, наорал на старуху во дворе и дал пинка одному из рабов. Весь день по городу сновали вооруженные отряды, большая часть которых двигалась в сторону крепостных стен.
   На следующее утро начался штурм. Со стороны ворот Аврелия слышался шум, там шло сражение. Некоторые камни, выпущенные из баллист, перелетали через городскую стену и ударялись о стены домов, деревья и мостовую. Гай видел, как один из таких камней попал в голову женщине, превратив ее в кровавое месиво.
   После полудня в город прорвались несколько десятков варваров, которых жители встречали с оружием в руках на порогах домов. Гай тоже обнажил свой меч и помогал очистить улицу от захватчиков. Из особняка никто не показывался до тех пор, пока один не в меру прыткий гот не перелез через забор. Тогда из двери вышел Авгур с дубиной в руках, выбил у гота меч из рук и ударил незваного гостя своим громадным кулаком в голову. Варвар рухнул на землю с изломанным лицом. Авгур пару раз топнул ногой по грудной клетке поверженного врага, и Гай увидел, как переломанные ребра проткнули кожу гота в нескольких местах, и на землю брызнула кровь. После этого великан, играючи, поднял искалеченное тело гота и перебросил через забор на мостовую.
   К вечеру сражение утихло, и по улице потянулись повозки, перевозившие убитых и раненых. Гай был ошеломлен теми потерями, которые понесли римляне. Весь вечер на улице звучали стоны раненых, плач женщин и детей. Чуть позже, из разговоров Гай узнал, что потери на других участках стены были не меньшими.
   На следующее утро Авгур снова отправился к императорскому дворцу, но вернулся быстро. Он был просто вне себя от злости. К удивлению Гая великан выгнал обоих рабов, сопроводив их грязными ругательствами. Юноша заметил, что и из других домов хозяева выгоняли своих рабов и те направлялись в сторону ворот Салария, негромко переговариваясь между собой. После этого Авгур вышвырнул из дома старуху. Та с трудом поднялась на ноги, стряхнула с туники пыль и поплелась в центр города, плюя на мостовую и посылая проклятия в адрес великана...
   Корнелия последние несколько дней почти ничего не ела, несмотря на угрозы со стороны своих тюремщиков. Только пила воду. Ее несколько раз били плетью, заставляя есть, но она все равно отказывалась... Корнелия осунулась, под глазами появились синие круги. Девушка больше не плакала, только постоянно лежала на кровати, отрешенно глядя на стену. Ее продали... Просто продали, как вещь... Как рабыню... Продали родные отец и мать. Продали бесчестно, исподтишка, обманув, отправив в Рим якобы с поручением. Все ее надежды и мечты были втоптаны в грязный пол этой комнаты, которая стала для нее тюрьмой. Что дальше? Ее будут держать здесь в клетке или отправят на Сардинию, чтобы она стала игрушкой для старого сенатора? Нужна ли ей такая жизнь?.. Она решила, что при первой же возможности убьет себя. Узнает ли об этом, когда-нибудь Гай? Возможно... Он любит ее, поэтому поймет и простит ее решение... Гай... Где же он сейчас? Наверно, уехал обратно в Аквилею... Ну и правильно. Что ему здесь делать? Гаю надо держаться теперь от нее подальше... Гай... Они так и не успели попрощаться...
   Вошел Авгур и, грязно ругаясь, выгнал рабов. Корнелия, отвернувшись, лежала на кровати. Ее не интересовали их дела. В доме был какой-то шум, хлопали двери... Потом послышались шаги.
   - Просыпайся, подружка!
   Она медленно повернулась. В дверях стоял Авгур, положив руки на кожаный пояс.
   - Вставай! - сказал он. - Хватит! Отоспалась!
   Корнелия поднялась с кровати. В ногах была слабость. Кружилась голова.
   - Конец Риму! - провозгласил Авгур. - Завтра здесь будут варвары! Ты бы видела их армию... Против таких полчищ Риму не устоять!.. И знаешь, подружка, о чем я подумал? Твой муженек - сенатор Юстин в ближайшее время тут уже не появится... Может, и вообще никогда не появится. А зачем такое добро оставлять варварам? Так что, я уж за него потружусь... Раздевайся!
   Девушка с непониманием смотрела на него.
   - Ты что оглохла, сука! - заорал он. - Завтра мы все сдохнем! Сдохнем, слышишь?!. А сегодня, уж, ты мне доставишь удовольствие!
   Авгур решительно шагнул к ней. До Корнелии, наконец, дошел смысл его слов, и она вытянула руки перед собой в тщетной надежде защититься. Он схватил девушку за шею и прижал к стене, срывая с нее одежду. Она бессильно трепыхалась, задыхаясь от тошнотворного запаха, исходившего от его немытого тела...
   Внезапно Корнелия почувствовала, как Авгур вздрогнул. Хватка его ослабла. Девушка открыла глаза и увидела над собой перекошенное от боли лицо великана.
   - Ты забыл запереть дверь, ублюдок! - раздался знакомый голос.
   Авгур резко развернулся, и Корнелия увидела торчащий из его спины меч. От такого движения Гай не удержал оружие в руках и теперь пятился назад. Авгур, с трудом передвигая ноги, шел за ним. Гай уже добрался до выхода из комнаты, но великан не отставал. Он протянул за спину руку и вытащил меч. Из раны на пол хлынула кровь. Авгур зашатался и упал. Он еще пытался ползти за юношей, но силы оставили его. Великан содрогнулся всем телом и затих. Корнелия, белее мела, смотрела на эту картину. Потом закрыла глаза и медленно сползла на пол.
   Гай бросился к ней, поднял девушку и положил на кровать. Затем подошел к столу, полил на руку из кувшина водой и, вернувшись к Корнелии, сел с ней рядом, приподнял ей голову и побрызгал на лицо.
   Девушка открыла глаза.
   - Гай... Господи!... Мой любимый!
   Ее руки обвили ему шею, глаза наполнились слезами.
   - Я знала!.. Гай!.. Я знала, что ты меня не бросишь!
   - Глупенькая! Ну, как же я мог бросить тебя!
   Она целовала ему лицо.
   - Милая моя! Что они с тобой сделали?! Эти звери не кормили тебя?... Но все равно... Господи, Корнелия!.. Какая ты красивая!..
   Лицо Корнелии залила краска... Девушка только сейчас обратила внимание на то, что она голая...
   - Гай! - Корнелия резко натянула на себя простыню.
   - Подожди, минутку... - улыбнулся юноша. - Я только уберу эту падаль из дома...
   Минуткой дело не обошлось... С огромным трудом, с несколькими передышками Гай смог выволочь труп Авгура из дома и оставил его около стены. Затем вернулся в комнату с ворохом тряпок и кое-как стер кровь с пола.
   - Гай, - сказала Корнелия, когда юноша сел рядом с ней на кровать, - а если рабы вернутся?..
   - Не вернутся... Я слышал, что всех рабов отдали варварам... Но люди говорят, что готы на этом не успокоятся, что они готовятся к штурму... А дверь я запер на засов.
   - Авгур сказал, что завтра варвары возьмут Рим.
   - Похоже на то... - Гай опустил голову. - У них громадная армия.. И шансов удержать город у защитников практически нет.
   Он посмотрел в глаза девушке.
   - Я буду рядом с тобой, Корнелия... Мы не должны попасть в рабство...
   - Да, Гай! Лучше умрем!.. Когда ты рядом, я не боюсь ничего, даже смерти... Хотя если бы ты уехал сразу, ты мог бы спастись...
   - Корнелия! - Гай покачал головой. - Как ты можешь такое говорить! Разве человек может жить без сердца?
   - Без сердца?.. Нет, Гай, без сердца не может...
   - Вот видишь! Мог ли я уехать, оставив свое сердце в Риме?
   - Гай...
   - Корнелия, ну почему ты опять плачешь?
   - Я люблю тебя, Гай!.. - она положила ему руку на плечо. - Слушай!.. Отныне и навсегда!.. Не знаю, сколько нам осталось жить, Гай, но мы всегда будем вместе!..
   И резким движением сбросила простыню на пол...
   ... Солнце достигло зенита. Ветер гонял сухую пыль по мостовой. Со стороны городской стены доносился стук молотков. Защитники укрепляли ворота, в надежде, что те защитят их от врагов. Но в глазах воинов не было никакой уверенности, что они смогут пережить завтрашний день...
   - Гай! Ты куда-то собираешься?
   Юноша оделся и подпоясался мечом.
   - Корнелия, я дойду до императорского дворца, узнаю новости... Мы должны знать, к чему готовиться.
   - Я с тобой!
   - Милая, ну ты и так ослабла... Лучше перекуси, как следует, пока меня нет.
   - Мне кажется, что за последний час я значительно окрепла, - девушка лукаво улыбнулась. - Гай, ну мы же договорились никогда не расставаться...
   - Это не расставание... Корнелия, просто не хотелось бы терять наше последнее убежище.
   - В смысле?
   - Этот дом запирается только изнутри. Если мы уйдем отсюда вдвоем, мало ли кто может сюда вломиться... А дом достаточно крепкий и окна с решетками. Ты будешь здесь в полной безопасности. А я вернусь быстро.
   - Хорошо, Гай... Но ты недолго?
   - Бегом туда и обратно. Запри дверь на засов и никого не впускай!
   - Ладно... Только, пожалуйста, быстрее!
   Когда Гай ушел, девушка обследовала свою недавнюю тюрьму и обнаружила в одной из комнат сундучок, который они привезли из Аквилеи.
   - Ну что ж... - сказала Корнелия. - Вот и мое приданое... Будем надеяться, что оно нам пригодится...
   ... Спустя два час в дверь постучали.
   - Кто там? - спросила девушка.
   - Это мы, Корнелия, - услышала она голос Гая.
   - Мы?! - удивилась девушка и открыла дверь. - О, Боже!.. Фаустина!.. Маркус!..
   ... Аларих сидел в своей палатке и ел мясо.
   - Неплохо, - сказал он, вытер руки об тряпку и принялся за вино.
   - Совсем неплохо! - король поставил кружку на стол. - А ты, почему не ешь, Леонард?
   Молодой помощник расположился рядом на складном стуле.
   - Я поел, господин, благодарю!
   - И это ты называешь - поел?! Леонард, у тебя пропал аппетит?
   - Нет, господин... Но я предпочитаю, накануне важного сражения не переедать.
   - Хм... Интересная мысль... А почему?
   - Иначе, мне кажется, не будет хватать легкости в схватках.
   - Да брось ты, Леонард! Кто тебе сказал такую чушь?.. Тем более, ты завтра не будешь сражаться!..
   - Не буду? - помощник вскинул голову. - Почему, господин?!
   - Потому что ты ранен.
   - Рана пустяковая...
   - Тем не менее... Ты не сможешь держать щит и, значит, не сможешь в достаточной мере защитить себя.
   - Но, господин!..
   - Даже не спорь! Я не собираюсь потерять тебя в сражении, которое и так уже можно считать выигранным.
   - Но вы же сами говорили... Под Римом ты сможешь завоевать себе славу, Леонард!
   - Друг мой! Слава не всегда исчисляется количеством убитых врагов. Тем более, сражений на твою долю еще хватит даже в этой кампании. После Рима мы отправимся дальше на юг.
   - Значит, я буду сидеть в лагере, и смотреть, как сражаются другие... - Леонард выглядел разочарованным.
   - Нет. У меня для тебя будет другое задание.
   - Другое?
   - Да. Менее опасное, но не менее важное... Ты же знаешь, что наши запасы провизии за время этой войны существенно уменьшились. Маркоманы, которые присоединились к нам, подошли без обозов... Когда еще их обозы подтянутся?.. А тут еще римские рабы, которых, как ни странно, тоже надо кормить. Так вот, Леонард. Ты возьмешь сотню всадников и займешься грабежом окрестных усадеб. Вряд ли римляне успели отогнать весь скот и вывезти зерно. Ты с воинами будешь реквизировать их запасы и доставлять их в лагерь. Дело это менее опасное, чем штурм Рима, но не менее нужное...
   - Благодарю, господин.
   - Не дуйся! - рассмеялся Аларих. - Нам действительно очень нужна провизия, чтобы продолжать поход... А Рим... Рим, считай, уже пал. Так что я тебя отправляю на более ответственный участок... Да, и имей в виду следующее. На север от Рима все усадьбы уже практически разграблены. Так что действуй, главным образом, с южной стороны...
   ... Они расположились вокруг большого стола в комнате, в которой несколько дней Корнелию держали в заточении.
   - Нет, Маркус! Ты думаешь, что я уже такая дремучая старуха, что от меня уже нет никакого толку в Риме? - Фаустина выглядела крайне возмущенной. - Тем более я римлянка и мое место здесь!.. Или ты считаешь, что я смогу спокойно доживать свой остаток лет, осознавая, что бросила всех вас на растерзание этим псам?
   - Фаустина! Да, послушай меня сначала! - Маркус тоже повысил голос.
   - И слушать не желаю!..
   - Фаустина, милая... - Корнелия положила свою руку на запястье служанки. - Не кипятись, послушай, что скажет Маркус.
   - Я только что нашла свою девочку и должна трусливо сбежать?!
   - Если бы ты хотела ее спасти, то прекратила бы эти глупые споры! - в сердцах сказал Маркус. - А мы только теряем время...
   - Спасти?.. - Фаустина недоуменно посмотрела на воина. - Я могу ее спасти?
   - Можешь... Только выслушай меня. Ты помнишь, что сказал нам Тиберий? В устье Тибра, на берегу Средиземного моря, стоят суда контрабандистов. У них есть лошади и повозки, на которых они возят свои товары в Рим... Возили...
   - Ну и... - начала Фаустина.
   - Подожди, не перебивай... Времени у нас мало... - Маркус положил на стол увесистый кошелек. - Тут золото, которое дал Тиберий. Мы должны воспользоваться тем, что варвары выпускают из города всех старше пятидесяти. Ты единственная из нас, кто подходит под этот возраст... Ты спрячешь это золото под одеждой, доберешься до устья Тибра... Путь не близкий, около двадцати миль. Попробуй раздобыть лошадь или мула... За это золото контрабандисты отвезут вас хоть в пекло... Вам надо будет уплыть на острова... Куда - договоритесь... Может быть на Мальту. Туда, где вас не найдут ни варвары... Ни Теренций... У контрабандистов же возьмешь повозку. На юг от Рима на Остию идет дорога. В паре миль отсюда она вплотную подходит к Тибру. На излучине высокий обрыв. Спрячься с повозкой в кустах, потому что наверняка там везде шныряют варвары. И посматривай на дорогу. Если Корнелии и Гаю удастся выбраться из города, ты с ними там встретишься, и вы отправитесь на берег...
   - А ты, Маркус? - спросила Корнелия. - Разве ты не отправишься с нами?
   Маркус вздохнул.
   - Если к этому времени буду еще жив, то отправлюсь... Послушайте! Гай, Корнелия! Город окружен со всех сторон. Сейчас выбраться из него невозможно. Вы сразу попадете в руки к готам. Но когда варвары войдут в Рим... А то что они войдут - сомнений, к сожалению, нет... Вот тогда и может появиться маленький шанс в суматохе, которая будет царить в городе, выбраться из Рима... Но нужно быть очень осторожными!.. Риск очень велик, но и терять нечего... А сейчас надо торопиться! Иначе Фаустина не успеет выбраться из города до захода солнца.
   Служанка обняла Корнелию, Гая и обернулась к Маркусу.
   - Я сделаю все, что нужно... - она спрятала мешочек с золотом под одеждой. - Маркус, без твоей помощи им будет сложно спастись... Так что я буду ждать в условленном месте вас троих.
   - Хорошо, - сказал воин. - Фаустина! Едем, я довезу тебя до ворот Салария... Солнце сядет через час.
   И направился к выходу.
   - Маркус! - окликнула его Корнелия.
   Он остановился и взглянул на девушку.
   - Маркус... Ответь, пожалуйста, на один вопрос... В городе очень много людей, желающих спастись. Почему ты выбрал нас?
   Маркус на секунду задумался и грустно улыбнулся.
   - Расскажу, как-нибудь потом...
  
  
  
   ГЛАВА 20.
  
  
   Яркое солнце всходило над горизонтом, освещая стены древней столицы империи. Легкий ветерок, который дул всю ночь, стих. Воздух неподвижно застыл над Римом. Город словно замер в ожидании. Ночь ушла. Наступал новый день, который обещал стать для многих римлян последним. В ожидании стояли на стенах города воины. В ожидании застыли повозки, которыми жители перегородили улицы, соорудив преграды для вражеских всадников. Даже обмелевший от жары Тибр, казалось, умерил свой бег, тоже чего-то ожидая. Замерли тени от деревьев на мостовой. Они не успели удлиниться даже на палец, как в лагере варваров зазвучали протяжные сигналы, и темная масса двинулась к городу. Поползли осадные башни. Запели в воздухе камни и копья, выпущенные из баллист и катапульт.
   - Славный денек для битвы! - сказал Тиберий. - В такой день и умирать не страшно.
   Старик стоял на одной из башен на северной стене рядом с Маркусом и Овидием.
   - Тиберий! - сказал Маркус. - Давно хотел тебя спросить... Что для тебя - Рим?
   Старик усмехнулся и с любовью провел ладонью по серым камням.
   - Маркус, нет в человеческом языке слов, которыми можно описать это... Сказать, что Рим - это все, что у меня есть - значит, ничего не сказать... Сказать - я рад тому, что родился и умру в Риме - значит, ничего не сказать... Может быть, я так смогу выразить свои чувства, Маркус. Быть в Риме даже в такой день, как сегодня - это счастье!.. Жаль, что нашему императору и многим сенаторам этого не понять. Именно сегодня на стенах города настоящие римляне...
   Маркус посмотрел на старика. У того в бороде пряталась улыбка. И в этот момент подул ветер. Закачались деревья. По поверхности Тибра пробежала рябь. Туча стрел взлетела со стены и метнулась в сторону вражеской армии. В ответ тоже полетели стрелы, стуча железными наконечниками, как клювами, в зубчатые стены. Со скрипом приближались деревянные башни готов. Усыпая землю телами убитых и раненых стрелами римлян, варвары подходили все ближе. За пехотой, чуть в отдалении держалась конница, ожидая своего часа, когда откроются ворота и можно будет ворваться в город, неся смерть и разрушение.
   Маркус надел на голову шлем. Вынул из ножен меч.
   - Тиберий, это твой гладиус! Пусть он сегодня послужит Риму!
   Старик коснулся лезвия меча рукой.
   - Маркус, я бы даже сказал так. Пусть он сегодня послужит Риму не в последний раз!
   Лестницы варваров показались над кромкой стены. Деревянные мостики, перекинутые с осадных башен, ударились о древние камни. Закипел рукопашный бой...
   ...- Гай, тебя что-то гнетет? - Корнелия подошла к юноше, который сидел на стуле.
   - Ты знаешь, Корнелия... - юноша подыскивал слова. - Как тебе объяснить?.. Сейчас, когда римские воины сражаются на стенах, защищая город... Я - здоровый мужчина сижу здесь, в доме, словно от кого-то спрятавшись...
   - Гай, подумай! Стены - это первый рубеж защиты. Разве весь Рим сейчас на стенах? Нет. Если варвары займут стены, римляне будут биться за каждый дом, за каждую улицу... Рубежей много... Наш с тобой рубеж - этот дом... Я тоже подготовилась...
   Корнелия показала кинжал.
   - Может быть, я и не смогу сражаться... - сказала она. - Но убить себя я смогу... Я думаю, что так сегодня поступят многие римские женщины.
   Юноша посмотрел на Корнелию. Глаза девушки смотрели твердо и мужественно.
   - Гай... Когда я увижу, что рядом со мной уже нет моего последнего защитника... - она запнулась. Глаза ее затуманились. - Я смогу... Я смогу защитить свой рубеж. Я умру, но варварам не достанусь. В этом не сомневайся!
   - Я не сомневаюсь в тебе, Корнелия.
   Он привлек девушку к себе и обнял. Та сразу обмякла.
   - Гай, может быть, это прозвучит странно... Мы в осажденном городе. У нас почти нет шансов на спасение... Но тем не менее... Именно сейчас, вот уже второй день я чувствую себя по-настоящему счастливой. И я бы не стала менять сегодняшний день на десять лет моей предыдущей жизни...
   ... Ожесточенные бои шли по всему периметру. Легионеры, преторианцы, ополченцы - все перемешались и сражались бок о бок. Сражались самоотверженно, как люди, которым уже нечего было терять. Но силы были слишком не равны. К полудню во многих местах оборона города была прорвана варварами. Бои закипели на улицах, на крышах домов. Отдельные группы готов и их союзников прорвались к внутренней стене Сервия Туллия. Варвары захватили Тибуртинские ворота и ворота Фламиния. По мостовой зацокали копыта вражеской конницы. Ее встречали градом стрел жители на рукотворных баррикадах. Всадники готов длинными копьями сбивали с укреплений римлян, подъезжали и руками растаскивали заслоны, прокладывая себе путь дальше. Пехотинцы, войдя в город, врывались в дома, убивали или захватывали оставшихся в живых горожан и поджигали деревянные постройки. Над Римом появились первые столбы дыма, как предвестники падения города.
   На северной стене в руках защитников остались лишь несколько башен. Одну из них удерживал отряд Маркуса, раз за разом, сбрасывая противника со стены. Но к варварам все подходили и подходили новые подкрепления, а силы римлян таяли с каждой атакой неприятеля. Вдобавок, соседние башни уже были захвачены готами и вражеские стрелки засыпали защитников стрелами. Одна стрела ударила в грудь Тиберия. Старик покачнулся и упал на каменный пол башни. Маркус бросился к нему. Изо рта бывшего сенатора Рима потянулась струйка крови. Овидий встал рядом с мечом, прикрывая обоих.
   - Тиберий! - Маркус приподнял старику голову. Тот открыл глаза, взглянул на воина и улыбнулся.
   - Славный день, Маркус, - сказал старик. - Спасибо тебе, друг мой. Ты помог старику спокойно закончить свой путь... Видишь, Рим уже не спасти... Я знаю, что тебя гнетет. Постарайся оплатить другой счет... Спаси свою дочь!.. Благодарю тебя...
   Взгляд старика застыл. Маркус прикрыл ему веки и аккуратно опустил тело на пол.
   - Дочь? - воскликнул Овидий. - У тебя здесь дочь?!
   - Корнелия моя дочь, Овидий, - сказал Маркус. - Моя и Луциллы...
   - Бог ты мой... Она в Риме?!
   - К сожалению - да... В южной части города...
   - И ты еще здесь?!
   - Уже - нет...
   Маркус повел свой немногочисленный отряд вниз по лестнице, оставив уже никому не нужную башню. Около ворот Фламиния шла ожесточенная схватка. Сюда уже прорвались всадники готов, проникшие в город через соседние ворота. Маркус со своим отрядом врубился в гущу сражения. Римляне сбрасывали варваров с лошадей и занимали их места. Часть ополченцев пыталась вырваться из города через ворота, и тут же попала под плотный обстрел из луков. Варвары по-прежнему держали Рим в кольце, не выпуская никого. Вражеские отряды подходили со всех сторон. Уже было непонятно, где больше варваров спереди или сзади. Уже не существовало обороны города. Лишь на улицах продолжали идти отдельные бои. Маркус и еще около десятка оставшихся воинов поскакали на добытых лошадях на юг, пытаясь пробиться через центр Рима. Повсюду уже полыхали пожары, разбегались люди, сражались те, кто еще мог сражаться. Улицы были усеяны трупами и телами умирающих.
   Солнце клонилось к закату. Столбы дыма окутывали небо. Их подхватывал ветер и бросал в лица людей, заставляя задыхаться от смрада.
   Навстречу отряду Маркуса выскочили всадники варваров. Римляне бились в каком-то остервенении, пытаясь перед смертью поразить хотя бы еще одного врага. Когда быстрый бой окончился, Маркус увидел, что из всего отряда уцелели только они вдвоем с Овидием. Но и им далеко уехать не удалось. Уже в следующем квартале их настигли стрелы варваров, вылетевшие из окон двухэтажного особняка. Конь под Маркусом был убит. Воин быстро вскочил на ноги, намереваясь дать последний бой, спешащим к нему готам.
   - Маркус! Прыгай ко мне!
   Овидий сидел рядом на коне. Маркус забрался на спину животному. Овидий спрыгнул на землю...
   - Ты что? Овидий! - Маркус даже растерялся. - Садись, уедем вдвоем!
   - Скачи, Маркус! Не теряй времени! Тебе нужна скорость! Мне уже некого спасать, а ты еще нужен дочери!
   Овидий побежал навстречу приближающимся варварам, размахивая мечом. Его единственный глаз сверкал яростью и каким-то безудержным весельем. Маркус бросил последний взгляд на друга, сжал зубы и поскакал дальше.
   Город накрывали сумерки.
   В дом, в котором укрылись Корнелия и Гай, ломились четверо готов. Калитка была разбита...
   Маркус спрыгнул с коня и бросился на врагов.
   - Спасибо за меч, Тиберий! - кричал он, схватившись с врагами. - Отличный меч!
   Он рассек череп одному из готов, пронзил грудь другому колющим ударом. Но силы были уже на исходе. Слишком длинным был этот день, слишком тяжелым для воина. Наконечник копья варвара ударил его в правый бок. Острая боль пронзила мозг. В глазах потемнело. Маркус схватился рукой за бок и упал на колени, понимая, что это все... В голове настойчиво стучала только одна мысль: "Не успел, не успел!.."
   ... Гай слышал тупые удары в дверь, понимая, что скоро враги ее разобьют. Он ждал их с мечом в руках. Но неожиданно эти удары прекратились, и за дверью раздался звон мечей. Тогда Гай выскочил во двор и увидел лежащего Маркуса и склонившегося над ним гота, собирающегося нанести смертельный удар. Юноша ударил варвара в спину мечом и схватился с еще одним, оставшимся в живых. По счастью, варвар был ранен в ногу и Гай быстро с ним справился. Он подхватил лежащего Маркуса и втащил его в дом. Корнелия закрыла дверь на засов. Маркус открыл глаза и увидел над собой девушку. "Неужели успел? - подумал он. - А что дальше?.. Надо уходить из города..." Гай тем временем собрал тряпки и перевязывал ему рану. Рана была глубокой. Гай посмотрел на Корнелию и с сомнением покачал головой.
   - Уходите... - сказал Маркус. - Скорее уходите!..
   - Уйдем вместе! - ответил Гай. - Корнелия, принеси еще тряпок!
   Девушка бегом принесла полотна и помогла Гаю перевязать Маркуса. Кое-как удалось остановить кровь. Маркус потихоньку поднялся на ноги, превозмогая боль. Его мутило.
   - Нельзя терять время! - сказал он. - Пойдемте!
   Корнелия высыпала из сундука немного серебра в два мешочка, которые они с Гаем прикрепили к поясам.
   - Это мое приданое... - пояснила девушка.
   Гай улыбнулся в ответ.
   Они вышли во двор, где Маркус подобрал меч. Затем быстро перебежали на противоположную сторону улицы, прячась в тени домов. Мимо проскакал отряд варваров. Переждав немного, они снова двинулись в путь, направляясь к воротам Аврелия. Многие дома по обеим сторонам улицы горели, но это давало гарантию, что в них никого нет. Во всяком случае - живых... Вот и ворота. Большой отряд готов расположился в проеме, явно, для того чтобы помешать кому-либо покинуть город. На стене расхаживали стрелки с факелами в руках. Маркус заскрипел зубами. Его план рушился. Варвары, казалось, предусмотрели все, лишив римлян какой-либо надежды на спасение. Гай поддерживал его, а Маркус смотрел на Корнелию, чувствуя внезапно свалившееся бремя вины, за то, что он не смог спасти ее.
   "Бедная девочка, - думал он. - У тебя не было нормального детства. Не было счастливой юности. И все потому, что твой отец, испугавшись за свою никчемную жизнь, сбежал из империи и бросил тебя... У меня-то самого детство было... Любящий отец, верный пес, друзья, с которыми я облазил все..."
   И тут его осенило.
   "Катакомбы!" - мысль пришла ясная и четкая. Вот то, что не могли предусмотреть варвары. Вот их шанс! Вряд ли кто-то в Риме знал эти подземелья лучше, чем он. Даже вместе с Луциллой они выбирались из города через эти старинные ходы.
   - Гай, найди факелы! - сказал он.
   - Маркус, ты что-то придумал? - спросила Корнелия.
   - Да... Идемте, здесь недалеко есть вход в катакомбы...
   И он повел их к старинному кладбищу, около которого был вход в подземелье. Было особой удалью в детстве проникнуть в подземное царство именно здесь. Гай сорвал со стены одного из домов два факела. Вот и вход... Около древнего склепа в темноте зияла черная дыра. Корнелия почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки.
   - Маркус... А ты уверен...
   - Не бойся, девочка! Я проведу вас за стену города...
   Они спустились вниз. Здесь было холодно и сыро. Во все стороны разбегались крысы, шурша своими быстрыми лапками и длинными хвостами. У Маркуса вдруг закружилась голова, и он пошатнулся и едва не упал, ухватившись рукой за стену.
   "Держись солдат, - сказал он сам себе. - Ты должен это сделать!"
   Корнелия поддержала его.
   - Тебе плохо, Маркус?.. Гай, не спеши! Давай присядем на минутку...
   Она помогла Маркусу сесть. Оторвала край туники и, намочив его в журчащем подземном ручье, обмакнула раненому лоб. Холодная вода сразу привела его в чувство.
   - Спасибо, - улыбнулся Маркус. - Идем!
   - Передохни немного...
   - Нет, Корнелия... У готов звериное чутье. Если обнаружат вход в катакомбы - догонят нас очень быстро... Я в норме. Пошли!
   Они двинулись дальше. Как Маркус не бодрился, им пришлось еще несколько раз останавливаться и отдыхать, пока впереди не показалось звездное небо в трещине скалы.
   Гай вышел первым.
   - Господи! Мы вышли из города! - воскликнул он и посмотрел на север, где в отдалении горели огни пожаров.
   Впереди темнели воды Тибра.
   - Пойдем вдоль реки, - сказал Маркус. - До места встречи осталось недалеко. Надеюсь, у Фаустины все получилось...
   Они погасили и выбросили факелы, чтобы ненароком не привлечь внимания врагов. Маркуса теперь донимала не столько боль в ране, сколько сильная тошнота. Кружилась голова. Видя его состояние, Корнелия предложила отдохнуть, но Маркус упрямо замотал головой. Тогда Корнелия и Гай взяли его под руки, и повели вперед. Наконец, они добрались до излучины Тибра. Здесь дорога делала крутой поворот и уходила на восток. Маркус огляделся. Повозки нигде не было. "Неужели у Фаустины ничего не вышло? - подумал он. - Она могла не добраться до устья..."
   Маркус обессиленно опустился на землю. Корнелия бросилась в кусты, которые обильно росли прямо на повороте. "Что она делает? - Маркус едва не проваливался в забытье. - Им надо уходить... Пусть уходят... Надо сказать им. Мне кажется, или кто-то кричит?"
   - Я так и знала, что она уснет! - Корнелия выводила из кустов лошадей, впряженных в повозку. - Я же ее давно знаю!
   Девушка рассмеялась. Фаустина растерянно протирала глаза.
   - Прости меня, девочка, - приговаривала она. - Я как всегда...
   - Ты молодец, Фаустина! - сказала Корнелия. - Ты просто молодец!
   Тем временем Гай помог подняться Маркусу и залезть в повозку. Корнелия села впереди рядом с юношей. Фаустина забралась назад к Маркусу.
   - Поехали! - сказала женщина. - Нас ждет отличное судно!
   - Господи! - воскликнула Корнелия, когда повозка тронулась с места. - Гай, неужели мы выберемся?!
   Они удалялись все дальше и дальше от горящего Рима. Корнелия обернулась и смотрела на огненные всполохи на фоне ночного неба. А впереди уже темно-синей полосой вырисовывалось море.
   И вдруг из-за леса выскочили огни. Много огней... Они стремительно приближались. Уже стали различимы силуэты всадников с факелами в руках. Сердце Корнелии стремительно стучало. "Кто же это? - думала она. - Друзья или враги?" И только, когда всадники окружили повозку, сердце ее упало. Это были готы. Гай вынул меч, готовый дать последний бой. Сзади, пошатываясь, поднялся Маркус. Варвары тоже обнажили оружие.
   - Стойте! - раздался голос. - Не трогайте их!.. Эй, римлянин! Ты уже готов сразиться со мной?
   Маркус узнал гота из сопровождения Алариха, с которым сражался на городской стене.
   - Да, гот! - Маркус с трудом стоял в повозке, держа в руке обнаженный меч. - Я сражусь с тобой!.. Только отпусти моих спутников...
   Леонард увидел большое кровавое пятно, расплывшееся на тунике Маркуса, и бледно-серый цвет лица воина.
   - Но ты ранен, римлянин! - воскликнул он.
   - Ничего, гот!.. - Маркус с трудом выговаривал слова. - Ты тоже был ранен... Если ты хочешь сражаться, то будем сражаться.
   Леонард опустил голову и несколько мгновений размышлял. Наконец, он принял решение.
   - Пропустите их! - приказал гот.
   - Но, господин, - возразил кто-то рядом с ним. - Как же отпустить? Это наша добыча!
   - Я сказал - пропустить! - рявкнул Леонард.
   Всадники разъехались, освобождая дорогу.
   - Ты отпускаешь нас, гот? - спросил Маркус.
   - Да, римлянин... Вчера Рим покинули многие из тех, кто больше, чем ты, достоин смерти! Прощай, римлянин! - Леонард поскакал в сторону Рима. За ним двинулся его отряд.
   - Прощай, гот... - сказал Маркус и тяжело опустился в повозку.
   Гай повел лошадей дальше в сторону моря...
   Леонард долго размышлял. И уже подъезжая к Риму, сказал вполголоса:
   - Я подумал, Аларих... Я никогда не смогу стать политиком...
   ... На волнах качалась легкая монера19, готовая к отплытию. Повозка подъехала к полосе воды. Седоки выбрались на берег.
   - Фаустина, эту повозку ты брала в аренду или?.. - спросил Маркус.
   - Я купила ее, - сказала женщина, явно удивленная вопросом. - Ты хочешь продать ее обратно?
   - Гай, выпряги коня... - попросил Маркус.
   - Зачем? - спросила Фаустина.
   - Я же должен на чем-то вернуться в Рим.
   - Ты не поплывешь с нами, Маркус? - спросила Корнелия. - Но, почему?
   - Гай тебе объяснит, девочка, - улыбнулся воин. - Он понимает толк в ранах...
   - Маркус... Но подожди... - начала Фаустина.
   Маркус наклонился и что-то тихо сказал ей на ухо.
   - Ты уверен? - спросила Фаустина.
   Маркус с улыбкой кивнул в ответ.
   Гай выпряг коня и привязал его к повозке.
   - Вам надо плыть... - сказал Маркус. - Не ровен час готы и сюда нагрянут. Второй раз может не повезти...
   Корнелия подошла к воину и посмотрела ему в глаза.
   - Но так нельзя, Маркус... Мы не можем так бросить тебя.
   - Так надо, Корнелия... Вам нельзя задерживаться, а у меня здесь остался небольшой должок... - он обнял ее за плечи. - Будь счастлива, девочка!
   И поцеловал девушку в лоб. Потом обнял Гая. И Фаустину...
   Они зашли на корабль, где их нетерпеливо ожидал капитан, с тревогой поглядывая на берег.
   Маркус улыбнулся и поднял руку.
   - В добрый путь!
   Гребцы заработали веслами и монера отправилась в путешествие. Отплыв немного от берега, капитан приказал поднять большой квадратный парус и судно пошло быстрее.
   Маркус тяжело опустился на каменную глыбу на берегу. Волны облизывали гальку у его ног. А он все смотрел и смотрел на удаляющееся судно.
   Волны стучали по бортам монеры, забрасывая на палубу тысячи брызг.
   Корнелия стояла на корме и смотрела на одинокую фигуру на берегу. И печально качала головой.
   - Спасибо тебе, Маркус... - шептала она. - Спасибо за все...
   - Ты отдал долги, Маркус... - сказала Фаустина, глядя на далекий берег.
   - Что? - спросила девушка. - Какие долги, Фаустина?.. О чем ты?..
   - Это твой отец, Корнелия...
   - Что?!. Фаустина... Что ты говоришь?..
   - Маркус - это твой отец...
   Весла мерно плескались в воде в такт волнам. Белый парус хлопал на ветру.
   - Но, почему, Фаустина... Почему он остался?.. Почему он не поплыл с нами?..
   - Он - воин, Корнелия. Он - римлянин. У него остался последний неоплаченный долг перед Римом... Но сегодня все долги будут возвращены...
   Корнелия смотрела на берег... Ветер зачерпывал и бросал пригоршни воды на палубу. И трудно сказать, что текло по щекам девушки... Слезы или соленые брызги...
   ... Маркус тяжело поднялся, подвел коня к повозке, взобрался к нему на спину и поехал в сторону Рима. Уже светало, когда он добрался до подножия высокого холма. Конь с трудом взбирался по крутому склону. Из-под копыт осыпался щебень. Тогда Маркус спрыгнул на землю и, собрав остатки сил, пешком двинулся вверх. Он несколько раз останавливался, восстанавливал дыхание. Его снова мутило, кружилась голова. Рана отдавалась тупой пульсирующей болью и жжением. А он все лез и лез вверх. Вот и вершина...
   Маркус привалился спиной к большому камню. Он тяжело дышал. В глазах темнело...
   "Я умираю... - подумал он. - Но так ли это важно, когда горит Рим?.. Что значит жизнь или смерть одного человека? Но нет... Подожди... Дай мне еще минуту. Я должен это увидеть..."
   Боль сотрясала его. Он с трудом разлепил отекшие веки и посмотрел вдаль. Там, впереди, поднималось солнце. А ниже горел огромный город, запуская в небеса столбы черного дыма...
   И вдруг боль отступила. Словно ушла под землю. Мысли обрели четкость и ясность. Он даже почувствовал какую-то необъяснимую легкость в теле. И увидел его... Рядом стоял старик в черном плаще и с длинной седой бородой. И опирался на большой сучковатый дубовый посох. Старик тоже смотрел на Рим. Смотрел с какой-то нежной грустью в глазах на пылающий город.
   "Неужели галлюцинации? - подумал Маркус. - Наверно, вот так и умирают... Боль уходит, появляются какие-то призраки..."
   - Кто ты? - спросил Маркус.
   - Разве это так важно, когда горит Рим? - улыбнулся старик. - Да и какая разница, Маркус, кто я, если ты все равно в меня не веришь?.. Ты даже в НЕГО не веришь!..
   - Да как же можно во что-то верить, если ваши священники говорят одно, а делают другое? Наживаются на бедных? Навязывают свою веру?..
   - Маркус, Маркус... - покачал головой старик. - Ты заблуждаешься... Это не настоящие священники, это - волки в овечьих шкурах. Это те, кто превратил веру в ремесло, в источник обогащения... Это те, кто предает свой народ, кто рвется к власти и богатству, используя ЕГО имя!
   - Ты любопытно рассуждаешь, старик...
   - Меня зовут Петр... Но человеку все равно нельзя жить без веры. А во что веришь ты, Маркус?
   - Я?.. Я скажу тебе во что я верю... Я верю, что после смерти я встречу своих друзей, которых потерял на поле боя, своих отца и мать... Своего любимого коня, который служил мне долгие годы. Своего пса, с которым дружил в детстве...
   Старик с удивлением смотрел на него.
   - Маркус... Ты и сам не знаешь, насколько ты прав!.. Так все и будет. Они встретят тебя, и ты увидишь их всех... Отец обнимет тебя, а мать поцелует. Друзья пожмут тебе руки. Пес, соскучившись, лизнет тебя в щеку, а конь возьмет теплыми губами хлеб из твоих ладоней... А потом ты увидишь ЕГО. И тогда ОН проводит вас туда, где... Да, что я тебе рассказываю? Ты сам скоро все увидишь...
   ...Солнце стояло высоко, но ветер дул холодный. Маркус почувствовал озноб. Боль вернулась. Несильная, но зудящая, как навозная муха... Старика не было.
   "Почудилось..." - подумал Маркус. И вдруг заметил прислоненный к камню посох. Маркус коснулся рукой его шершавой коры, и боль снова отступила...
   Он вынул меч из ножен и воткнул его в землю рядом с собой. Потом повернул голову и посмотрел на далекое море. И ему показалось, что где-то там, на самом горизонте, мелькнул белый парус. Тогда он улыбнулся, прислонил голову к камню и закрыл глаза...
  
  
  
   ЭПИЛОГ.
  
  
   Это лето на Мальте выдалось на редкость жарким и сухим. На красноватой почве торчали чахлые пучки травы. Даже многочисленные овсянки и щурки закончили веселое щебетание и попрятались в тенистых кустах. Пересохли мелкие речушки и жители доставали воду из глубоких колодцев, вырытых в каменистом грунте. Оазисом выглядела небольшая деревушка, где под развесистыми пиниями жались друг к другу небольшие белые домики.
   Корнелия принесла корзину с выстиранным бельем на окраину зеленого сада со стороны восходящего солнца и взглянула на извилистую дорогу, ведущую к гавани. По дороге шла пожилая женщина, опираясь на длинную изогнутую палку и неся за спиной большой серый мешок.
   - Бог ты мой! - только и воскликнула Корнелия. Бросила корзину на землю и побежала навстречу путнице, стуча босыми ногами по пыльной дороге.
   Женщина остановилась, устало опустила мешок на землю, сняла с головы платок и вытерла им вспотевший лоб. Ее длинные седые волосы разметались по плечам. На изборожденном морщинами лице появилась улыбка.
   - Да не беги ты так! - крикнула она. - На камень наступишь!.. Ну что ты носишься, как угорелая! Ты же совсем большая... Девочка моя...
   Корнелия обняла старушку.
   - Фаустина... - она поцеловала путницу в морщинистую щеку. - Фаустина, ты вернулась ко мне... Я уже и надеялась...
   - Ну, ты скажешь тоже! Не надеялась... А куда бы я делась-то?
   - Пойдем! Пойдем в дом! - Корнелия подняла с земли мешок.
   Она поддерживала женщину под руку. И так вдвоем, не спеша, они направились к дому.
   - Ну, как же можно было вот так сразу сбежать, Фаустина! - укоризненно выговаривала девушка. - Только мы приплыли на остров... А на следующий день тебя уже и след простыл! И столько лет ни слуха, ни духа!
   - А сколько? - задумалась старушка.
   - Пять лет! Фаустина! Да, разве так можно?!
   - Не бранись, Корнелия... Дела же у меня остались в Риме. Я же приглядела за вами. Посмотрела, что вы благополучно добрались до места... Ну и вернулась на том же судне...
   - Дела... Какие там дела-то?..
   - О! Вот тут хорошо! - Фаустина показала на скамейку в саду. - Тенечек... Давай присядем, передохнем.
   Они присели.
   - А где Гай? - спросила старушка.
   - Гай с самого утра отправился ловить рыбу... Он же у меня на все руки... К полудню вернется... Ты расскажи, где пропадала?
   - Ну, по большей части в Риме. И в Аквилее была... Ох, где я только не была.
   - Что там, Фаустина? Что в империи?
   - В империи?.. В общем, варвары недолго похозяйничали. Аларих, король готский, после Рима повел их на юг к Сицилии. Да там, говорят, и утонул в реке. Ну, а готы и разбежались, кто куда... Рим заново отстраивался. Гонорий вернулся... Еще важнее, чем раньше стал. И епископ при нем все тот же... Ага - Кезон!.. Толстый стал - еле ногами передвигает... Донат... Ты помнишь Доната, Корнелия?
   Девушка задумчиво кивнула.
   - Так вот Донат этот... - продолжила Фаустина. - Теперь большой человек в Риме! Денег у него видимо-невидимо! Поговаривают, что где-то в лесу он клад раскопал, запрятанный Теренцием... А Теренций... Я не сказала? Теренций так и не вернулся в империю. Люди разное говорят... Кто доказывает, что он где-то в Византии осел вместе с Луциллой. Другие судачат, что в Африку отправился, побоявшись гнева императора, за то, что бросил свой город на растерзание варварам... Ну, ты же наш народ-то знаешь, девочка! Им бы только языками почесать...
   - А Маркус? Фаустина... - девушка заглянула собеседнице в глаза. - Про Маркуса ты ничего не узнала?
   Фаустина опустила голову, помолчала.
   - Узнала, Корнелия... - сказала она и посмотрела на девушку. - Все узнала. Ты же понимаешь, зачем я вернулась обратно.
   - Понимаю, Фаустина, - грустно сказала Корнелия. - Ты искала его...
   - Пять лет... Пять лет искала. И люди помогали мне. Мы нашли его... Его могила на высоком холме, рядом с Римом. Хорошее место, Корнелия... Высоко! Красиво... И дубок молодой там растет, такой хороший. Я привезла кое-что с собой... Пойдем в дом, девочка...
   Они прошли в дом. Фаустина развязала мешок, достала длинный сверток и положила на стол. Затем развернула тряпки.
   - Это его меч, Корнелия...
   Девушка подошла к столу и коснулась пальцами холодного клинка. Затем взглянула на Фаустину.
   - Он был настоящим воином, Корнелия. Настоящим римлянином... Ты вправе гордиться своим отцом...
   - Я знаю, Фаустина.
   Неожиданно в соседней комнате раздался быстрый топот маленьких ног и детский голосок:
   - Мама! Мама, я проснулся!...
   В комнату вбежал мальчик лет четырех в коротенькой тунике, подпоясанный золотистым ремешком. И замер при виде незнакомой женщины, ухватив Корнелию сзади за подол.
   Морщинки на лице Фаустины разгладились. Она наклонилась и улыбнулась.
   - Какой славный мальчик! Как тебя зовут, малыш?
   Мальчик выглянул из-за матери чистыми ясными глазенками. И увидел перед собой лицо женщины, которое сияло добротой и радостью.
   - Маркус... Мама, а почему тетя плачет?...
  
  
  
  
  
  
  
   ПРИМЕЧАНИЯ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   146
  
  
  
   1 Готы - германские племена
   2 Тессерарий - один из младших офицеров в римском легионе.
   3 Денарий - денежная единица в Древнем Риме
   4 Доминус - обращение к императору в Древнем Риме
   5 Медиолан - древнее название Милана
   6 Франки, алеманны, маркоманы - племена варваров
   7 Сальт - мера площади в Древнем Риме около 2 кв.км
   8 Паланкин - средство передвижения в виде носилок
   9 Гладиус - короткий римский меч
   10 Стола - особый вид женской туники, которую носили матроны из высшего римского общества
   11 Либурны, триремы, квадриремы - виды парусных судов, либурны с двумя рядами весел, триремы - стремя, квадриремы - с четырьмя.
   12 Центурион - среднее офицерское звание в римской армии
   13 Палла - верхняя женская одежда в виде квадратного или прямоугольного пледа
   14 Карпентум - легкая двухколесная повозка
   15 Сигнифер - один из младших офицеров в римском легионе, несший в бою или походе сигнум - эмблему когорты.
   16 Калиги - солдатские полусапоги, покрывавшие голень до половины и состоявшие из сандалий и ремней.
   17 Опцион - один из младших офицеров в римском легионе.
   18 Принцепс - первый из сенаторов. В эпоху империи этим званием владел император.
   19 Монера - легкое парусное судно с одним рядом весел.
  
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"