Философский статус этики как методологическая проблема
Проблема статуса этики и её взаимоотношения с философией интересна тем, что лежит в русле логики развития познания, его постоянного предметного и методологического самоопределения, самоуяснения своего предмета, назначения и целей. В отношении философии она осложняется спецификой философского способа освоения действительности, включающего как теоретическое постижение действительности, так и практически-духовное его освоение. Тем самым философия выступает и как познание, и как нечто большее, чем просто познание. В философии в отличие от науки, существующей в парадигме "знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы действовать", зачастую, если не всегда, предвидение, предвосхищение выступает как целевая причина познания, задающая его горизонты и возможности.
И дело здесь не просто в названии, - является ли этика философской или общественной наукой, разделом социально-гуманитарного знания, - за такой постановкой скрывается вопрос более серьезный - ограничивается ли этика только задачами познания морали или оказывается способной на выработку, обоснование и утверждение моральных ценностей? Каким образом она приходит к этим ценностям - являются ли они результатом познания или само познание возникает как способ обоснования и утверждения морали?
Поэтому проблема философского статуса этики оказывается ключевой при любой метатеоретической экспертизе этического сознания, касается ли она углубления понимания этикой своего предмета, методологии или социального назначения и функций. Ведь любое познание непременно включает в себя как постижение своего объекта, так и уяснение собственных теоретических оснований, своей природы.
На уровне обыденного сознания бросается в глаза сходство этической тематики с тем, что считается основным занятием философии - привить человеку умение отрешиться от сиюминутных и суетных повседневных мелочных забот и возвыситься до широкого панорамного видения перспектив бытия, проникнуться духом спокойствия и невозмутимости перед лицом вечности, жизни и смерти, своего человеческого призвания.
Если обратиться к историческому опыту и философской традиции, то философская природа этики также покажется не вызывающей сомнения. Большинство философов непосредственное практическое воздействие своих учений и систем связывало с так называемой "практической философией", призванной научить человека обретению своего призвания и "сущности", реализации предназначения. Достаточно назвать имена Сократа, Эпикура, Сенеки, Августина, Спинозы, Канта, Фейербаха... Декарт называл этику плодами древа познания, ветвями и стволом которого являются отдельные науки, а корнями - метафизика. Спиноза свой главный труд назвал "Этика...", хотя речь там идет скорее об устройстве бытия и его познании.
Особенно показательной в этом отношении явилась философия Канта.
Выступив на историческую арену в переломную эпоху, Кант столкнулся с духовной ситуацией идейной борьбы, в которой практические интересы сословий феодальной Германии приняли форму столкновения религиозного и светского начала в мировоззрении. Это столкновение в силу многократных опосредований приняло в философии форму поиска ответов на вопросы о существовании Бога, о бессмертии души, о свободе воли, решение которых, собственно, и предопределяло понимание смысла и назначения человеческой жизни.
Кант не стал добавлять к этим воззрениям свои ответы, - напротив, оттолкнувшись от вопросов об этих высших ценностях бытия, связанных с пониманием того, что такое человек, и каким ему следует быть, он предпринял грандиозную попытку исследования возможностей и границ человеческого разума. Его критика при-тязаний эмпирически обусловленного разума на исключительное определение воли (то есть целевой необходимости человеческого поведения), показ ограниченности Чистого разума в вопросах достоверности познания, продемонстрировали, что наука имеет ограниченный смысл в человеческих делах, где опора на научное знание необходима лишь для достижения своих целей. Научное познание дает человеку гипотетические императивы, императивы умения ("если хочешь получить это, надо сделать так"), но что следует хотеть, оно научить человека не может. Но реализовать свое призвание быть нравственным субъектом оказывается возможным, только если он станет действовать исходя из Практического разума, то есть внутренней убежденности, имеющей всеобщий характер. Такое доказательство наличия у Практического разума способности формулировать цели и моральный закон, исходя из автономии воли, показало, что научный способ познания в принципе не способен ответить на важнейшие вопросы человеческой жизни.
Поэтому кантовская философия не стала еще одной теорией, призванной руководить человеком в жизни исходя из представлений науки или религии, а разъяснением того, чем он должен руководствоваться, чтобы оставаться человеком. Кант показал, что человеческое поведение может базироваться только на автономии воли, то есть на её качестве быть доброй волей, действующей безо всякого давления и принуждения из собственных оснований и моральных императивов Практического разума, имеющих всеобщий характер.
В связи с этим обоснование поведения посредством ссылок на религию, волю Бога, естественные склонности человека к удовольствию и стремления к счастью, чем занимается религия и естественная наука, оказывается неприемлемым, подрывающим способность разума к свободному самоопределению, чистоту и бескорыстие нравственного поведения. Только свободное и добровольное следование категорическому императиву Практического (то есть этического) разума оставляет человеку надежду.
Можно констатировать, что весь историко-философский опыт говорит о том, что само философское постижение бытия, природного или социального, "запускается" в истории философии в ответ на практическую потребность - ответить на вопрос - что есть человек, и каким он должен быть, чему следовать, на что ориентироваться, чтобы соответствовать своему призванию.
И если классические философы решали эти вопросы исходя из приоритетов разумности действительности и возможности её познания, рассматривая онтологию и методологию познающего разума как основание для практических (этических) выводов, то в дальнейшем соотношение этики и философии переворачивается. Уже Ницше призывает сломать "тиранию логики", чтобы суметь увидеть, что классическая метафизика (философия) есть наука "не о первых началах, а об основных заблуждениях человечества". Подлинной же целью философии является не истинный, правильный, точный ум, но, прежде всего, свободный ум!
Таким образом, можно считать достаточно убедительной точку зрения, что если можно быть моралистом (писателем, художником, публицистом), не будучи философом, то невозможно быть философом, не доводя своих рассуждений до этической проблематики и практических выводов. Этическая проблематика оказывается теснейшим образом сопричастна философским построениям даже в тех разделах философии, которые, казалось бы, совершенно далеки от вопросов человеческих целей и ценностей.
Однако такой исторический взгляд ставится под сомнение, столкнувшись с представлением о том, что "все течет", и что положение дел в прошлом не является достаточным основанием для его принятия сегодня.
Сторонники выведения этики за пределы философии опираются при этом на известный тезис об "историческом изменении предмета философии", об "отпочковании от философии других наук". Отсюда следует вывод о том, что если раньше этика, мол, и входила в состав философского сознания, то теперь пора ей отделиться в самостоятельную область познания со своей собственной эмпирической базой, методологией и методами исследования нравственной жизни человека. Как это якобы произошло с естественными науками, социологией, психологией и т.д.
Как показал А.В.Потемкин (см. 6, с. 45-46), такая логика исходит из представления о том, что философия всегда была и остается постижением сущности и смысла бытия во всех его ипостасях - физической и метафизической, или природной, общественной и духовной в современной терминологии. Это представление полагает, что в силу первоначальной неразвитости познания философии удавалось одновременно быть знанием "обо всем" (недаром она до сих пор носит гордое звание "универсальной науки", знания о "всеобщем"). Однако со временем и по мере накопления знаний из неё выделяются, "отпочковываются" самостоятельные области познания, которые философия якобы "порождает" из себя (оставаясь "матерью всех наук).
В основание такого позиции помещается онтологическая трактовка предмета философии ("сущность бытия", "всеобщие законы бытия") и представление о бытии как целом, состоящем из частей. Тогда философия оказывается наукой о бытии в целом, этакой супер-онтологией, универсальной наукой о всеобщих законах, о первых началах и причинах, в то время как наиболее крупные разделы этого целостного бытия остаются в ведении философии природы, философии общества и философии духа (этакие теории "среднего уровня"). А уж части мира, составляющие эти разделы, достаются так называемым "частным наукам".
Именно в рамках такой парадигмы выстраивается понимание предмета и задач философии у большинства философов, которому они учат других, не замечая, что сами отбивают этим всякую заинтересованность в философской теории. В таком понимании философия начинает выступать исключительно в качестве набора некоторых абстрактных представлений о природе, обществе, истории, человеке, повторяющих известные вещи, но облеченные в наукообразную форму.
Это понимание доминирует и в преподавании философии, в чем легко убедиться, заглянув в ГОС ВПО специальности "философия" (первого и второго поколения, в проекте ГОСа третьего поколения такая категоричность снята). Там предмет, состав философского знания, его специфика отнесены в дидактическую единицу "онтология и теория познания".
Теоретико-познавательная, логическая и методологическая функция философии при таком видении полностью утрачивается. Ведь философские положения обретают здесь универсальный статус за счет предельно-абстрактного содержания, а логический закон обратного соотношения объема и содержания понятия делает их предельно бессодержательными и пустыми! Выстроенная на них "общая картина мира", с которой должны согласовывать свои "частные картинки" другие науки, не помогает, а ограничивает и мешает развитию познания.
Да и в целом принятие концепции "отпочкования" имеет свою логику и предполагает, что "частные" науки становятся тем более зрелыми и самостоятельными, чем дальше смогут "отпочковаться" от философии, освободиться от её влияния, чему, собственно, и учили позитивисты. Эта концепция ведет к упрочению представлений о том, что собственно научным всякое исследование становится именно в результате такого выделения и размежевания.
В русле такого видения этике уже давно следовало бы подумать об отделении от философии в самостоятельную отрасль знания, к чему в последние десятилетия призывали весьма авторитетные и маститые философы. Их аргументы не отличались разнообразием и сводились к тому, что как бы ни понимать предмет философии ("общие законы бытия" в онтологической трактовке и "познающее мышление" в так называемой "гносеологической" трактовке), этика есть учение о морали, а значит, не может оставаться в русле философии. Ведь мораль это не есть суть бытия и тем более не есть мышление!
Однако большинство философов, работающие в области этики, не приняли такую логику, хотя их аргументация в основном апеллировала именно к истории философии, к истории культуры, к традиции, а не к логическому анализу и сравнению предметов и природы философии и этики.
На наш взгляд, наиболее убедительный анализ, по крайней мере, половины этой проблемы дал А.В.Потемкин (см. 6).
Прежде всего, он ясно показал, что историческое изменение предмета философии означает изменение способов его понимания и осмысления, постановки и раскрытия проблем в его рамках, а отнюдь не превращение его из чего-то в нечто совсем другое! Представления о том, чем и с какой целью должна заниматься философия, исторически изменялись, объективным же содержанием, которое всегда отражали в своих теориях философы, то есть действительным предметом философии, всегда оставалась реально существующая диалектика взаимодействия сознания и бытия.
Сюжет же о "распочковании предмета философии" и "отпочковании" от философии других наук здесь явно служит не союзу философии и науки, а их размежеванию, и находится в русле позитивисткой борьбы с философией. Отдельные науки отделялись в историческом процессе вовсе не от философии, а от нерасчлененного комплекса знаний и заблуждений, от которого отделилась и сама философия.
Вследствие этого философия, которая пытается на правах "матери всех наук" продолжать "методологически" наставлять и курировать содержание других наук, превращается на самом деле в "мачеху всех наук", от которой и ученые, и студенты, подозревая философию в спекулятивном использовании данных других наук, бегут так быстро, как только могут!
Но как же быть с тысячекратно повторенным определением философии как науки о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления? Неужели классическое определение философии как науки о "всеобщих законах", как "универсальной науки" всего лишь иллюзия самодовольных философов? И неужели философия действительно бесполезна в качестве своей многовековой претензии - быть методологией познания?
Разумеется, это не так. Философии действительно было присуще заниматься всем на свете, однако факт занятия не своим делом не делает это дело своим. И после того, как из нерасчлененного комплекса знаний выделились и науки, и сама философия, ей пришлось всерьез заняться своим предметом для того, чтобы оправдать свое существование и свою необходимость. Ведь назначение и функции любой науки определяются в первую очередь её предметом!
Наиболее общие законы, которые составляют содержание философского познания, необходимо понимать не как нечто одинаково-общее в законах различных сфер действительности, открываемых другими науками.
Они суть законы, раскрывающие сущность общего для всех наук процесса взаимодействия познающего мышления со своим объектом, логику процесса проникновения мышления в бытие, законы познающего, развивающегося мышления как воспроизводящего или отражающего бытие...
То есть такой сферы действительности, которая собственно и составляет специфическую предметную область философского познания!
И эта сфера действительности образует существующий объективно, то есть вне и независимо от сознания (и от любой философии), её собственный предмет постижения, который описывается, охватывается, фиксируется так называемым "основным вопросом всей философии" - вопросом об отношении мышления к бытию. Ни одна другая наука не занимается специальным изучением развития логики этого взаимоотношения, вследствие чего философская теория, раскрывающая суть процесса взаимодействия познающего мышления и его объекта, и становится логикой и методологией любого познания.
Разумеется, как подчеркивает А.В.Потемкин, основной вопрос философии представляет собой не один из множества философских вопросов и даже не первый из них, а краткое выражение сущности бесконечного множества проблем, заключенных в рамках этого вопрошания. Тем самым основной вопрос философии о взаимоотношении мышления и бытия приобретает статус критерия философского знания, а сама философия превращается в постижение объективных законов субъективной духовной деятельности общественного человека.
Однако далее А.В.Потемкин и разделяющие его позицию философы, опираясь на гегелевское представление о том, что все виды духовной деятельности человека представляют собой разные формы мышления, отождествляют философию с изучением мышления. Здесь же активно используется высказывание Ф.Энгельса о том, что в ведении философии остается только "царство чистой мысли" после выделения из неё неправомерно включаемых областей знания. Философия начинает рассматриваться исключительно как логика, теория познания и методология. Это вытекает из того, что, постигая логику развития познающего мышления, его многообразные формы, этапы и ступени, раскрывая систему законов и закономерностей процесса познания, философия строит теорию, которая своим объективным содержанием является методологией, то есть способом построения идеальной модели объекта познания.
Тем не менее, очевидно, что сознание не сводится ни к мышлению, ни к познанию, а духовное освоение действительности не сводится к сознанию. Говоря о "царстве чистой мысли", остающейся в ведении философии, Ф.Энгельс, очевидно, имел в виду широкую философскую категорию, охватывающую все формы духовной, идеально-преобразовательной деятельности человека, так же как под бытием он понимал весь предметный природный и общественный мир, существующий объективно, то есть вне и независимо от сознания.
Тогда основной вопрос философии уже не сводится только к взаимоотношению познающего мышления с материальной действительностью, а включает в себя все виды духовного освоения действительности. Именно в таком понимании, на наш взгляд, его и следует характеризовать как своего рода "предметообразующий" вопрос всей философии.
Вследствие этого мораль как способ практически-духовного освоения действительности, заключающийся в выработке императивов, целей и ценностей, оказывается важнейшей составляющей действительности, образующей каркас основного вопроса философии. Ибо попытка раскрытия логики основного вопроса философии, ограниченная только анализом познающего мышления, не доведенная до проблем нравственного устройства общества, человеческих целей и ценностей, принципов и идеалов, оказывается изначально ущербной.
Раскрытие основного вопроса философии в условиях подобного самоограничения нельзя считать завершенным, а философскую теорию полной, ибо она лишается в таком случае своего гуманистического содержания и ведет к "аксиологическому аскетизму" самой философской теории.
Таким образом, формальное различение предметов философии и этики, на основании чего делается неправомерный вывод о выделении этики из
структуры и состава философского знания (философия наука "всеобщем", а этика - о морали), оказывается неверным, прежде всего, по существу.
Всякая философия органически включает в себя этику вследствие того, что основной вопрос философии включает в себя проблемы взаимодействия императивно-ценностного освоения действительности с его социальными материальными основаниями, вследствие чего любая философия немыслима, узка и ограничена без этики. Этика же завершает собой структуру философского сознания, придавая ему гуманистические измерения, целостность и целеустремленность. И даже тогда, когда этика сознательно стремится отрешиться и отделиться от философской теории в ходе решения своих сугубо этических вопросов, она неизбежно вторгается в сферу взаимодействия духовного и материального.
Так, построение развитой теории морали непременно включает в себя теоретическое воспроизведение процесса происхождения морали как сферы производства духовных ценностей, определения источника морального долженствования, объективного содержания нравственных ценностей, соотношения объективной необходимости и субъективной личной свободы в условиях морального выбора и самоопределения.
Вообще рассмотрение морали как идеальной конструкции, модели ценного и должного в поведении человека и общественных отношениях, вырастающей из объективной реальности и противопоставляющей себя ей, предполагает разрешение вопроса о природе этой идеализации, её сущности. Вследствие этого становится понятным, что никакое теоретическое объяснение нравственного освоения действительности невозможно вне раскрытия сущности отношения духовного и материального.
Если попытаться одним словом выразить существенно общее, что объединяет все варианты понимания предметной направленности философского поиска, это будет постижение сущности духовности.
Такое понимание предметной направленности философского познания одновременно объединяет все возможные типы и разновидности философии и объясняет их многообразие и противоположность.
Потому что духовность можно рассматривать и как изначальное субстанциональное бытие, как акт сверхъестественного творения, как духовную сущность эмпирической реальности, как совокупность субъективных восприятий, субъективного опыта или проявление воли, как объективную реальность идеи, разума, чувств, воли...или как отражение объективной реальности в идеальных образах.
Этика поэтому рассматривается А.А.Гусейновым как "нормативно-практическая часть" философии (1, с.30), как рефлексия над ценностными основаниями человеческого существования. В связи с этим она оказывается не только познанием морали, а выступает её обоснованием и практическим во-площением, - не ограничиваясь познанием морали, "она соучаствует в произ-водстве моральных добродетелей, норм, идеалов"(1, с.31). Преодолевая в ка-честве философской науки узкий горизонт научного познания, этика оказывается не просто учением о морали, но самим моральным учением. Ведь пониманием своего объекта - морали, она одновременно изменяет его, создает и формирует ценностную реальность и морального субъекта, выступая в качестве самосознающего морального опыта человечества.
В зависимости от разных способов понимания, воплощаемого в философских построениях, образуются все возможные типы и виды философско-этических учений.
Так, этические теории по источнику происхождения моральных ценностей и предписаний можно отнести к натуралистическим, выводящим их из природы человека, к супранатуралистическим, выводящим их из сверхъестевенных источников, и многочисленным разновидностям социокультурных концепций, исходящих из потребностей развития общества, из культуры...
В зависимости от понимания соотношения морали и действительности этические теории могут быть гетерономными (если нравственные веления и ценности определяются факторами, действующими на мораль извне) или автономными (исходящими из внутренней логики морального сознания).
Примерно по тем же основаниям этические теории могут быть априорными (утверждающими не выводимый из какого-либо опыта характер моральных ценностей) или эмпирическими (опытными).
Соотношение религиозной веры и морали придает этике либо религиозный, либо светский характер.
По способам обоснования нравственных ценностей и понимания их специфической природы этические концепции классифицируются как рационалистические, сенсуалистические, интуитивистские, эмотивистские, волюнтаристские...
По критериям определения моральных оценок этические теории могут быть релятивистскими (исходящими из представления об относительности и субъективности моральных ценностей и оценок) и абсолютистскими (озабоченные поиском абсолютного критерия ценностей). Здесь особняком стоят социально-исторические концепции морали, которые стараются обосновать условия совпадения исторической относительности моральных ценностей и их общечеловеческую общезначимую природу.
По ценностной ориентации и направленности этические концепции подразделяются на индивидуалистические и коллективистские, оптимистические и пессимистические, смысл которых явствует из их названий.
По основному целевому принципу можно классифицировать этические учения как гедонистические, эвдемонистические, ригористские, перфекционистские, утилитаристские, эгоистические, альтруистические и другие...
В своей совокупности все эти характеристики раскрывают содержание, сущность, способы и характер понимания императивно-ценностного способа освоения действительности и позволяют говорить о конкретном видении разрешения тех или иных нравственных проблем в рамках философского учения о морали - этики.
Этика, с этой точки зрения, составляет внутренний смысл и цель всякой философии, что обусловливается как задачами и природой этического (и философского) познания, так и его предметом. Таковыми выступают рефлексивный, ценностно-нормативный характер этического (и философского) сознания и предметное единство (тождество) этики и философии, содержащееся в их нацеленности на раскрытие диалектики взаимоотношения духовного и материального в жизни общества.
Литература:
--
Гусейнов А.А. О предмете этики // Этика: учебник (под общей редакцией А.А.Гусейнова и Е.Л.Дубко).- Москва: 2000.
--
Духовность, художественное творчество, нравственность, - материалы "круглого стола", - Вопросы философии, 1996, 2.
--
Кондрашов В.А. Этика: история и теория // Кондрашов В.А. Этика: история и теория; Чичина Е.А. Эстетика: особенности художественных эпох и направлений, - Ростов-на-Дону, 2004.
--
Разин А.В. Этика, - Москва, 2003.
--
Потемкин А.В. Метафилософские диатрибы на берегах Кизетеринки, - Ростов-на-Дону: 2003.