Аннотация: Опубликован в журнале "Очевидное и невероятное" (приложение к журналу "Наука и техника") Љ 4/2008.
Рыцарь на белом коне
Он приехал, когда солнце аккурат над головой стояло и маковку жарило, что твоя печка. И был он - весь из себя. Ну... благородный такой. Рыцарь, одно слово. А конь у него - масть эту белой, слыхала, называют, но вообще - серенький, в яблоках. Да, кажись, так говорят - в яблоках. Тоже не простых кровей конь.
Не-е, глупостями всякими он не занимался. Гарцевать там или о прекрасной даме вопить - а смысл, в нашем-то захолустье? Просто ехал себе по улице. Какие доспехи, жара была - не продохнуть! Штаны кожаные, туника белая... ну, я так думаю, что белая. Он же не пять минут в ней ехал, честное слово! А пылюка на Восточном тракте... сами понимаете.
Ладно, не об одежде речь. Я тогда ещё девкой была зеленохвостой, в трактире подавала. Ага, в "Королевском ландыше", а что, у нас ещё есть? И Гийза со мной работала. Ей уже лет тридцать сравнялось, Гийзе, она поздняя пташка. Хотя да, сюда и старшими попадают, верно. Бывает.
Мы, подавальщицы, этой бабе завидовали по-чёрному. Ну, ты погляди, какие штопоры у меня на голове вместо волос! А Гийза - она с льняными кудрями почти до колен ходила. Холила косу свою, в день часов несколько с нею возилась.
Вот за эту косу рыцарь её и ухватил, едва в "Ландыш" вошёл. Ага, мы тоже ахнули. Ухватил, на кулак намотал, а потом головой о стенку Гийзу - бряк!
Ну да, ну да, не по-рыцарски. Только причина тому была. Сейчас расскажу, не перебивай.
Мы, значит, глазами хлопаем, Гийза орёт, изо лба у неё кровь хлещет, Опекуны из-за стола повскакивали - трое их тогда в "Ландыше" сидело, дядюшка Тирхан и два молоденьких совсем, сейчас в Кривом углу за нашим братом присматривают. А рыцарю плевать, он сам белый, как стенка мельникова дома, пояс с нашивками за Бельгарскую войну перекосился... Рыцарь Гийзу задницей к столу припечатал, наклонился к ней и рычит: "Помнишь мою семью, Темла? Помнишь?"
Темла, значит. Ну, дядюшка Тирхан к нему бочком-бочком: вы, говорит, господин рыцарь изволили с этой девицей до Приговора знакомыми быть? Тот хватку чуток ослабил, усмехнулся горько. Лично, говорит, не изволил. Я, говорит, в то время за Отечество наше изволил сражаться. Недавно только вернулся из этих... купационных войск. Но - вот... И левой рукой за пазуху лезет, достаёт свиток. Протягивает - мол, ознакомьтесь.
Дядюшка Тирхан пергамент взял, расправил, а там - мать честная! - именная королевская печать. Не как у нас у всех на таблице о свершении Приговора, а лично монарх сей рескрипт подписал. И сказано там было - Опекун зачитал вслух - что графу Руалю Эргино как-то-там разрешено казнить собственноручно преступницу Темлу по прозванию Кукушка. За злодеяния великие и за убийство графовой семьи. Папеньки, жены рыцарской и трёх деток.
Тут-то Гийза и взвыла. Ещё бы! Каково это - про себя такое узнавать?! Нет, правильно нас памяти лишают, когда Приговор накладывают, правильно. Милосердное у нас правосудие. Каждый день страсти эдакие вспоминать, да знать, что ты их сам сотворил - я бы повесилась!
Гийза, значит, рыдает, а дядюшка Тирхан рыцарю всё подробно растолковывает. Они ж там, оказывается, совсем о нас не знают. Всё ему Опекун подробно выложил. И про то, что памяти у нас нету, и про то, что мы, почитай, новые люди, и судьба у нас новая, и это... к насилию мы неспособны. Не воры мы более, не убийцы, трудяги честные. Верно говорю? Вот то-то...
Рыцарь это выслушал, и лицо у него стало - как если бы убили его. Прям на месте. Мёртвое такое лицо.
- Совсем ничего не помнишь? - глухо спросил. - И как отцу моему живот вспорола, а потом собак голодных натравила? И как графиню подручным своим, скотам, отдала? И как сына моего младшего удавила вот этой проклятой косой? - тут он Гийзу за волосы тряханул. Она плачет, головой мотать пытается, а не выходит ничего - рука-то у графа Рауля как-то-там крепкая!
Всем, короче, плохо тогда было. И Гийзе, и нам - поди-ка это выслушай! Да и смотреть невмоготу, кто мог - сбежал из "Королевского ландыша", а работники куда уйдут? И рыцарю, видать, несладко.
Тут Руалю Эргино другая мысль в голову пришла.
- А полнолуние как же? Скажи мне, Опекун этих несчастных, возвращается ли к ним в полнолуние память? Не зря же вы их приковываете! Я слыхал, в каждом доме есть комната с колодками, крепко вбитыми в стену!
Дядюшка Тирхан погрустнел слегка.
- Твоя правда, рыцарь. В полнолуние эти люди вспоминают прошлую жизнь, осознавая и то, кем их сделали. Но подумай - разве их наказание не достаточно?
- Я тебя понял, - граф волосы Гийзы отпустил, руку о скатерть вытер, брезгливо так. - Я дождусь полнолуния, когда мерзкая тварь вспомнит свои преступления. И тогда убью её по праву. Пока же укажи, где в этом селении можно остановиться на пять дней. Я оплачу.
Ну, мы запереглядывались. Постоялого двора в Подорожье нет, купцы, сами знаете, как нас жалуют... Тут слышим - Гийза заговорила:
- Ваша светлость, если хотите, остановитесь пока у меня. В моём жилище несколько комнат, вам будет удобно. Заодно приглядите, потому что я человек, я слаба... мне страшно... а королевский рескрипт нарушать нельзя...
И снова заплакала. Ну, понять можно. Кому помирать охота - а выбора нет. Против закона не пойдёшь.
Рыцарь смотрел на Гийзу - долго так смотрел. А затем кивнул. Медленно. Будто изумился чему-то.
Ну, вот. В "Королевском ландыше" народу в те дни прибавилось - всем охота на бедолагу была поглазеть! Я и с мужем своим тогда познакомилась, он вообще-то далеко от рыночной площади жил... Ладно, не о нём речь.
А что Гийза? Глаза заплаканные - а прихорашивается. Эдакий благородный рыцарь в доме поселился! И внимание ей все оказывают - благодать. А что благодать через три дня закончится - ну, значит, судьба.
Я тоже, дура сопливая, к ней с расспросами лезла. Ну, работаем ведь вместе - не чужая, вроде. Как, мол, там дела у тебя, Гийзочка, о чём рыцарь разлюбезный речи ведёт? О прошлом речи, отвечает. О том прошлом, которое я не помню. И всё чему-то удивляется, а чему - не знаю.
Тут и последний день подошёл. Полнолуние, значит. Ясен перец, закрываемся пораньше, туда-сюда, чтоб Опекуны приковать нас успели... У Гийзы глаза на мокром месте - крепится перед клиентами, так сколько ресницами ни хлопай, слёзы не осушить. Жалко бабу, ух как жалко, да куда деваться - королевский рескрипт...
Вот перед закрытием граф Руаль Эргино и подошёл. Под хмельком, я так понимаю. Дверь пинком открыл, в "Ландыш" ввалился - глаза кровью налиты, ноздри раздуваются, губы в белую полосу сжаты. Увидал Гийзу - и к ней.
- Почему ты здесь? - хрипит. - Почему не убежала? Весь день без надзора... Темла, что с тобой? Я ведь буду тебя убивать! Да очнись же, дура!
Гийза про законы лепечет, которые нарушать нельзя... Тут дядюшка Тирхан вперёд вышел. Заговорил... уй, я и не знала, что Опекун наш так разговаривать умеет. Будто сам Его Величество, храни его Небеса!
- Угомонитесь, граф, - вот прямо так и сказал, - Темла появится после захода солнца. А эта несчастная женщина законопослушнее нас с вами. Не будьте к ней жестоки, ведь уничтожив своего врага вы убьёте и её.
- Совсем непохожа... как не она... - рыцарь дышал часто-часто, по виску пот струился.
- Так и есть. Перед вами другая женщина, граф. Поймите это.
Рыцарь сел на лавку, рукой лоб отёр.
- Темла никогда размазнёй не была, - глухо отмолвил. - Что вы с ними делаете?
- Мы их людьми делаем, граф. Порядочными. Добрыми. Трудолюбивыми...
- Людьми?! - граф криво так ухмыльнулся. - Ладно. Идём, кролик. Убивать тебя буду...
Ну не охай ты, не надо! Всё у них хорошо закончилось. Женился рыцарь на Гийзе. Живут, как люди. Иногда, бывает, ругаются - дак на то и муж, чтоб жену учить. Прошение граф подал, на деточек. Сами знаете - Приговор строг, а благородному без наследника никуда.
А на полнолуние он свою жену сам цепью к стене приковывает.