"Достойно умереть не каждому дано..." Да, уж воистину в наше время достойная смерть - особая привилегия. Государство, укравшее у тысяч и тысяч своих граждан возможность достойно умереть - неблагодарное государство. Страна, где всеми способами унижают старость, забыв о том, что эти старики когда-то отдали все свои силы, молодость, здоровье для процветания своего отечества - жестокая страна.
Взгляните на стариков, приезжающих к нам из Америки, из Европы. Даже те, кому уже за семьдесят, бодры, веселы, удивительно подвижны, проявляют интерес ко всему, что видят вокруг. Я вспоминаю Париж, - маленькие кафе, парки, скверы, и в них опрятные, ухоженные, хоть порой и одетые старомодно, старички и старушки. Мирно пьют кофе, щебечут, в глазах живой интерес к жизни.
И наши старики...
Больница. Коридор. На каталке лежит старуха - пергаментное, в коричневых пятнах лицо, скрюченные, как корни старого дуба, руки и ноги.
Седые, давно не чесаные космы, забраны черной резиночкой в нелепо торчащий на макушке пучок. На ней старый, застиранный, непонятного цвета халат. Рядом тумбочка. На ней стакан с мутной коричневой жижей и недоеденная каша. Она все время что-то говорит громким, хриплым, почти мужским голосом: "Слава - Слава - вава -вава", -несется по коридору. -"Мама, мама, помоги!", - зовет, потерявшее человеческий облик существо. Мимо шмыгают спадающими с ног тапками старушки из тех, что еще могут ходить, бегают, стуча каблучками, равнодушные медсестры.
Вот она с трудом садится на своей каталке и просит всех, проходящих мимо: "В туалет, отведите в туалет!". Но, не дождавшись реакции на свой зов, устраивает туалет в постели. Зловонный запах по всему коридору,- больные зажимают носы, сестра-хозяйка кричит на бедную старуху, нецензурно ругается. Ей меняют белье, и она сидит как древний истукан, глядя на снующих мимо людей тоскливыми, слезящимися глазами. Через неделю ее увезли в реанимацию, а на следующий день вернули в терапию. Через полчаса она умерла. Ее труп накрыли простыней и повезли на каталке в морг. Две практикантки и два охранника громко хохотали, когда каталка застревала в узком проходе. Да, растет молодежь, не уважающая святое - уход человека из жизни. Страшно!
Еще одна одинокая старушка два дня сидит в коридоре, ожидая, когда за ней приедет ее квартирант. Чтобы как-то прокормиться и покупать лекарства с астрономическими ценами, она была вынуждена прописать на свою жилплощадь то ли армянина, то ли азербайджанца. Он обещал ей деньги и уход за ней. И вот она сидит уже два дня на скамейке в коридоре, раскачиваясь из стороны в сторону, повернувшись лицом к входной двери, и смотрит, смотрит... Но никто не идет, и она шепчет беззубым ртом: "Где ж он, гад, я же звонила ему, чтоб забрал". Потом вынимает какую-то серую тряпицу из кармана и, прижимая ее к глазам, тихо плачет. Сижу рядом, и сердце рвется от жалости.
У телефона сталкиваюсь с женщиной 63 лет. Она в спортивном костюме, хорошо выглядит для своих лет, но вид неприступный. Как оказалось, это просто маска. Разговорились. У нее умерли все родные, детей нет. Она так измучена одиночеством, что отвыкла говорить с людьми - сразу слезы. Нет смысла в жизни, она никому не нужна. В общем, встретились два одиночества. Вот еще одна беда - проблема одиноких людей. Практически нет мест в Москве, где можно бы встретиться, пообщаться, быть кому-то полезным. В результате - стрессы, депрессии, хроническая усталость. Страна нищих стариков и никому не нужных людей. Повсюду деньги правят бал. Врачи, учителя берут взятки, чтобы компенсировать свою мизерную зарплату.
Идет целенаправленное развращение общества. Кто остановит эту страшную эпидемию ?...
Сентябрь 2001 года.
ДОСТОЙНО УМЕРЕТЬ...
"Достойно умереть не каждому дано..." Да, уж воистину в наше время достойная смерть - особая привилегия. Государство, укравшее у тысяч и тысяч своих граждан возможность достойно умереть - неблагодарное государство. Страна, где всеми способами унижают старость, забыв о том, что эти старики когда-то отдали все свои силы, молодость, здоровье для процветания своего отечества - жестокая страна.
Взгляните на стариков, приезжающих к нам из Америки, из Европы. Даже те, кому уже за семьдесят, бодры, веселы, удивительно подвижны, проявляют интерес ко всему, что видят вокруг. Я вспоминаю Париж, - маленькие кафе, парки, скверы, и в них опрятные, ухоженные, хоть порой и одетые старомодно, старички и старушки. Мирно пьют кофе, щебечут, в глазах живой интерес к жизни.
И наши старики...
Больница. Коридор. На каталке лежит старуха - пергаментное, в коричневых пятнах лицо, скрюченные, как корни старого дуба, руки и ноги.
Седые, давно не чесаные космы, забраны черной резиночкой в нелепо торчащий на макушке пучок. На ней старый, застиранный, непонятного цвета халат. Рядом тумбочка. На ней стакан с мутной коричневой жижей и недоеденная каша. Она все время что-то говорит громким, хриплым, почти мужским голосом: "Слава - Слава - вава -вава", -несется по коридору. -"Мама, мама, помоги!", - зовет, потерявшее человеческий облик существо. Мимо шмыгают спадающими с ног тапками старушки из тех, что еще могут ходить, бегают, стуча каблучками, равнодушные медсестры.
Вот она с трудом садится на своей каталке и просит всех, проходящих мимо: "В туалет, отведите в туалет!". Но, не дождавшись реакции на свой зов, устраивает туалет в постели. Зловонный запах по всему коридору,- больные зажимают носы, сестра-хозяйка кричит на бедную старуху, нецензурно ругается. Ей меняют белье, и она сидит как древний истукан, глядя на снующих мимо людей тоскливыми, слезящимися глазами. Через неделю ее увезли в реанимацию, а на следующий день вернули в терапию. Через полчаса она умерла. Ее труп накрыли простыней и повезли на каталке в морг. Две практикантки и два охранника громко хохотали, когда каталка застревала в узком проходе. Да, растет молодежь, не уважающая святое - уход человека из жизни. Страшно!
Еще одна одинокая старушка два дня сидит в коридоре, ожидая, когда за ней приедет ее квартирант. Чтобы как-то прокормиться и покупать лекарства с астрономическими ценами, она была вынуждена прописать на свою жилплощадь то ли армянина, то ли азербайджанца. Он обещал ей деньги и уход за ней. И вот она сидит уже два дня на скамейке в коридоре, раскачиваясь из стороны в сторону, повернувшись лицом к входной двери, и смотрит, смотрит... Но никто не идет, и она шепчет беззубым ртом: "Где ж он, гад, я же звонила ему, чтоб забрал". Потом вынимает какую-то серую тряпицу из кармана и, прижимая ее к глазам, тихо плачет. Сижу рядом, и сердце рвется от жалости.
У телефона сталкиваюсь с женщиной 63 лет. Она в спортивном костюме, хорошо выглядит для своих лет, но вид неприступный. Как оказалось, это просто маска. Разговорились. У нее умерли все родные, детей нет. Она так измучена одиночеством, что отвыкла говорить с людьми - сразу слезы. Нет смысла в жизни, она никому не нужна. В общем, встретились два одиночества. Вот еще одна беда - проблема одиноких людей. Практически нет мест в Москве, где можно бы встретиться, пообщаться, быть кому-то полезным. В результате - стрессы, депрессии, хроническая усталость. Страна нищих стариков и никому не нужных людей. Повсюду деньги правят бал. Врачи, учителя берут взятки, чтобы компенсировать свою мизерную зарплату.
Идет целенаправленное развращение общества. Кто остановит эту страшную эпидемию ?...
Сентябрь 2001 года.
ДОСТОЙНО УМЕРЕТЬ...
"Достойно умереть не каждому дано..." Да, уж воистину в наше время достойная смерть - особая привилегия. Государство, укравшее у тысяч и тысяч своих граждан возможность достойно умереть - неблагодарное государство. Страна, где всеми способами унижают старость, забыв о том, что эти старики когда-то отдали все свои силы, молодость, здоровье для процветания своего отечества - жестокая страна.
Взгляните на стариков, приезжающих к нам из Америки, из Европы. Даже те, кому уже за семьдесят, бодры, веселы, удивительно подвижны, проявляют интерес ко всему, что видят вокруг. Я вспоминаю Париж, - маленькие кафе, парки, скверы, и в них опрятные, ухоженные, хоть порой и одетые старомодно, старички и старушки. Мирно пьют кофе, щебечут, в глазах живой интерес к жизни.
И наши старики...
Больница. Коридор. На каталке лежит старуха - пергаментное, в коричневых пятнах лицо, скрюченные, как корни старого дуба, руки и ноги.
Седые, давно не чесаные космы, забраны черной резиночкой в нелепо торчащий на макушке пучок. На ней старый, застиранный, непонятного цвета халат. Рядом тумбочка. На ней стакан с мутной коричневой жижей и недоеденная каша. Она все время что-то говорит громким, хриплым, почти мужским голосом: "Слава - Слава - вава -вава", -несется по коридору. -"Мама, мама, помоги!", - зовет, потерявшее человеческий облик существо. Мимо шмыгают спадающими с ног тапками старушки из тех, что еще могут ходить, бегают, стуча каблучками, равнодушные медсестры.
Вот она с трудом садится на своей каталке и просит всех, проходящих мимо: "В туалет, отведите в туалет!". Но, не дождавшись реакции на свой зов, устраивает туалет в постели. Зловонный запах по всему коридору,- больные зажимают носы, сестра-хозяйка кричит на бедную старуху, нецензурно ругается. Ей меняют белье, и она сидит как древний истукан, глядя на снующих мимо людей тоскливыми, слезящимися глазами. Через неделю ее увезли в реанимацию, а на следующий день вернули в терапию. Через полчаса она умерла. Ее труп накрыли простыней и повезли на каталке в морг. Две практикантки и два охранника громко хохотали, когда каталка застревала в узком проходе. Да, растет молодежь, не уважающая святое - уход человека из жизни. Страшно!
Еще одна одинокая старушка два дня сидит в коридоре, ожидая, когда за ней приедет ее квартирант. Чтобы как-то прокормиться и покупать лекарства с астрономическими ценами, она была вынуждена прописать на свою жилплощадь то ли армянина, то ли азербайджанца. Он обещал ей деньги и уход за ней. И вот она сидит уже два дня на скамейке в коридоре, раскачиваясь из стороны в сторону, повернувшись лицом к входной двери, и смотрит, смотрит... Но никто не идет, и она шепчет беззубым ртом: "Где ж он, гад, я же звонила ему, чтоб забрал". Потом вынимает какую-то серую тряпицу из кармана и, прижимая ее к глазам, тихо плачет. Сижу рядом, и сердце рвется от жалости.
У телефона сталкиваюсь с женщиной 63 лет. Она в спортивном костюме, хорошо выглядит для своих лет, но вид неприступный. Как оказалось, это просто маска. Разговорились. У нее умерли все родные, детей нет. Она так измучена одиночеством, что отвыкла говорить с людьми - сразу слезы. Нет смысла в жизни, она никому не нужна. В общем, встретились два одиночества. Вот еще одна беда - проблема одиноких людей. Практически нет мест в Москве, где можно бы встретиться, пообщаться, быть кому-то полезным. В результате - стрессы, депрессии, хроническая усталость. Страна нищих стариков и никому не нужных людей. Повсюду деньги правят бал. Врачи, учителя берут взятки, чтобы компенсировать свою мизерную зарплату.
Идет целенаправленное развращение общества. Кто остановит эту страшную эпидемию ?...