Придумывай неведомые, "новые" потребности и их распространяй среди "двуногих (см. Карамзин Н. М.) животных с брюхом"!
Это было в ту недавнюю пору, когда возникло новое государство на берегу Индийского залива. Называлось Восточный Пакистан и в нем - с не меньшей святостью, чем и поныне в других государствах - чтили частную собственность и рыночные (товарно-денежные) отношения.
В жизни граждан возникшего государства одно и другое проявлялось, как нередко и во многих современных государствах, то с пользой для человека, то в сопровождении таких уродств, коим достойное название вряд ли кто и придумает.
Сексуальная революция тогда была как бы и в зачаточном состоянии. Вряд ли кто предвидел, что она когда-то охватит все континенты планеты Земля. Ее метастазы проникнут в сознание, сердца и души "отцов и детей" на всех социальных уровнях -- на правах наиновейшего, неизбежного в нынешней цивилизации.
Громоздким получилось вступление. Что делать - при ограниченных способностях автора такое неизбежно!
Наш теплоход семитысячник "Урицк" в полном грузу пробрался на внешний рейд порта, представление о котором у нас так и осталось преимущественно теоретическим. Его причалы, складские помещения и другие сооружения были где-то за мангровыми зарослями и высокими тропическими деревьями.
Кроме нас, на рейде выгружались три судна и одно принимало какой-то груз.
Рейдовая выгрузка - с двойной перевалкой груза. Из трюмов нашего теплохода в баржи и потом где-то на берег. И работа с утра до вчера - только в светлое время суток.
Все это время вблизи каждого судна паузятся лодки с местными товарами. Нужными или ненужными для иностранцев- моряков. Коксовые орехи, бананы, из чубатых ананасов горы, старательно сделанные фигурки людей, слонов, обезьян. Едва ли ни вдвое больше такого, что сделано, как бы, в древнейшие века неумелыми руками далеких предков что ни на есть еще каменным рубилом.
Как и положено при товарно-денежных отношениях, во всех прелестях проявлялсь то монополия, то конкуренция. Может поэтому вблизи от "Урицка" вчера лодки с одним товаром, а сегодня - с таким же товаром, но и лодки другие, и кто в них вроде бы новые, незнакомые.
Под выгрузкой мы пятый день - почему и не могло оставаться незамеченной одна лодка. По сути и не лодочка даже - корытообразное корзина. Сплетенная как бы из достаточно прочных плоских длинных листьев, проклеенных в стыках для водонепроницаемости чем-то черным.
Но воды много просачивается во внутрь - почему один из двоих в этой лодке- плетенке все время вычерпывает и вычерпывает воду, выплескивая то через левый, то через правый борт.
Этим занята девочка лет семи-восьми. Лица мы ее не видели - так занята делом, что ей некогда выпрямиться и на что-то посмотреть, кроме воды, что у нее под ногами, и черепка, что не выпускает из голых рук. Она сидит в кормовой части лодки на низенькой подставке. Ноги у нее - чтобы всегда повыше над водой - пятками упираются в борта лодки и поэтому почти все время остаются широко врозь.
На ней несуразно широкое подобие платья без рукавов и такое короткое, что коленки голые. Ткань, из чего коротенькое платье, серое - когда-то было может и обыкновенным белым.
Вторым в лодке был "купец-молодец" лет тридцати. На нем единственное - как и у многих на рейде, кто из местного населения - набедерная повязка, грязная до черноты и со спины бессовестно узкая. Он - судя по всему - и хозяин лодки, учредитель и главное лицо в "малом предприятии", по сходной цене торгующим товаром, на который все возрастает спрос.
Прибыльность предприятия во многом определяется малочисленностью штата и особо доверительными отношениями занятых в его доходном деле.
Учредитель предприятия в родственных связях с девочкой. Едва ли ни отчим, а то и родной отец. Почему не нужны дополнительные усилия тратить на уговоры и на принуждения - девочка покорно сделает все, что скажет "отец". Верит ему: по другому нельзя, мол, заработать и полшиллинга, рупий сколько-нибудь или каких-то грошей на пару лепешек себе, ее Маме, братишке и сестре на обед ли ужин.
"Отца" в лени и недобросовестности не заподозришь. Свои обязанности продавца - выполняет с не меньшей добросовестностью, чем девочка свои.
Не от кого-то знает - на своем опыте убедился, что реклама - двигатель торговли. Почему и с такой беспардонной смелостью рекламирует предлагаемые услуги - "показывает свой товар лицом".
Перебравшись на корму к девочке "отец" запрокидывает ее лицом в ту сторону, где могли быть и покупатели предлагаемого товара. Пальцем пытается ткнуть в детские губы. Но девочка отдергивается от его мокрого и грязного пальца. Не беда.
"Отец" всовывает палец себе в рот. Подержав его там немного - выдергивает на сколько-то и снова всовывает. После чего - с бормотанием английских слов, из которых внятные "Секс- секс!" и "Сексу- Сексу!" - еще и такое.
Он толкнул девочку в грудь - она опрокинулась на спину, выронила черепок под ноги и руками схватилась за борта лодки. Как раз то, что и надо ее "отцу".
Вот уже и подол ее платьица- балахона закрыло ей лицо. Зато голыми стали не только руки-ноги, но и тощенькие грудь и живот. На то самое, что внизу живота, в паху и показывает "отец" одной рукой, а другой - не дает девочке ни сесть, ни на сколько-нибудь приподнять к подбородку подол скомканного балахона.
3
После полудня в седьмые сутки пребывания на простором внутреннем рейде наш
теплоход покидал якорную стоянку. В караване из трех судов "Урицк" шел вторым. Впереди был новеньки сухогруз под панамским флагом, а сзади - под либерийским звездно-полосатым обшарпаный пароход, доживавший последний год если ни месяц (из серии "Либерти" военной постройки).
Караван должен успеть выйти из устья реки в Индийский залив в час прилива. Благополучно пройти чтобы над "баром" - отмелью в том месте, где полноводная река встречается с морскими просторами.
Фарватер четко обозначен буями и створными знаками. Но не прямой - с поворотами. И к тому же узковат - встреча двух судов или какие-то рысканья вправо-влево
не допускаются.
Караван входил в фарватер, оставаясь в пределах портового рейда, когда "панамец" начал готовиться к повороту влево и сместился от курса, рекомендованного створными знаками. Почему с "Урицка" стало видно правый борт "панамца" и его приспущенный до воды трап. Прижималась к нижней площадке трапа и за нее держалась не безызвестная плетеная лодочка. Какое-то время в ней был только "отец".
Но вот у верхней площадки трапа появился детина "баскедбольного роста". Вскоре, просунувшись под его рука прижатой фальшборту появилась и девочка. Она левой рукой сначала цеплялась за фальшборт, а потом за стойки и тросовый "поручень" трапа.
"Отец" ее торопил - его жесты и не только их было видно с "Урицка" не вооруженным глазом. А если вооружиться биноклем, то можно было пересчитать и все пуговицы на расстегнутой рубахи "детины" и его шортах, сдвинутых вниз брюхом.
Девочка с недетской осторожностью спускалась - как бы не доверяла своим ногам. Не могла их заставить без остановок с одной ступеньки сойти на следующую - голые ступни были не уверены, что под ними снова окажется такое, на что можно опереться. А помочь им, как надо, ее руки не могли.
Они были по-детски короткими - не получалось держаться обеими за два поручня. К тому же в левой руке несла она два разных по величине пакетика - завернутое что-то в бумагу и так мало, что пакетики умещались в ее детской горсти.
Через две ступеньки (часто через одну) девочка останавливалась отдохнуть. Смотрела в небо и во все стороны - возможно пыталась вспомнить молитву или такие слова, от которых ей станет хотя бы на сколько-то не так больно, как в эту минуту.
Докарабкалась она до нижней площадки трапа. "Отец" подхватил ее левой рукой - правой держался, чтобы лодка не отстала от судна. Первым делом своими пальцами выцарапал пакетики из девочкиной ладошки.
Когда пробиралась на свое место, у девочки обнаружилось неловкости и бессилья столько, что она едва не опрокинулась и не перевернула лодку. "Отец" ей что-то кричал - ругал наверно. Только вряд ли она его слышала - настолько ей было теперь
все равно.
Как только она села на свою подставочку, сразу нашла черепок, но как бы и забыло: почему его искала и зачем он ей. Нижняя кромка платьица- балахона мокнет в той воде, что обмывает и ее высоко приподнятые над водой пятки. Все это никакие не беды - в сравнении с тем что ей достались только что.
Сколько-то мокрого у ее платьица? Так хотя бы и такое надето на нее - не вся голая, какой была "в гостях" (слова "отца") твместе с полуголыми мужиками. Никто ей не закрывает рот здоровенной ладонью, за волосы не держит ее голову к чему-то вонючему прижатой.
"Отец" до нее докричался: детские руки проснулись наконец-то - вот уже и вычерпывают воду отяжелевшим до неузнаваемости черепком. Дважды она плеснула водой на громадное судно - это перед тем, как лодка скользнула, прижимаясь к нависавшим над ней стальным бортом. Скользила и несла двоих, кто был вней, туда, где лопасти винта назад и в стороны от себя отбрасывали воду.
Им другого не оставалось. Ведь на одну треть каждый из лопастей винта снова и снова оказывался не в воде.
"Панамец" все круче уходил влево. Но с ходового мостика "Урицка" не только его капитан и местный лоцман кое-что успели увидеть. Когда живы-здоровы оставались в лодке девочка и "отец"; как "отец" веслом, а когда оно сломалось, то обеими руками пытался лодку оттолкнуть сначала от правого борта, а потом и от кормы "панамца".
Чем круче поворачивал нос "панамца" влево, тем настойчивее кормовая его часть уходила вправо. Да еще и с креном - его высокий борт нависал над лодкой с готовностью утопить ее и подмять под себя.
Вахтенному помощнику капитана досталось увидеть и самое страшное - как лопасти винта рубили на куски и в щепки лодку и все, что в ней было. Вспененная винтом вода и потоки брызг, а лопасти винта безостановочно бьют и бьют по воде.
Сквозь все это на секунду или сколько-то промелькнуло круглое черное. Могло быть чья-то голова - вдруг да кого-то из утопающих!
Вахтенный помощник бегом в рулевую рубку. Ему навстречу капитан. Короткая встреча с какими-то словами или без них и - рука капитана бросают рукоятки машинного телеграфа на "Стоп!"
- Тревога!.. - на этом и прервал команду капитана лоцман. Он же изобразил подобие ограждения над машинным телеграфом.
Не объявлена тревога "Человек за бортом!" Не было и команды в машинное отделение "Полный - назад!" (погасить чтобы инерцию - остановить судно).
Лоцман - то лицо, со словами, советами которого капитану приходится считаться в первую очередь. А в том положении, когда судно в иностранном порту, в составе каравана идет по узкому фарватеру идет курсом на выход -- куда опаздывать нельзя.
Происходило такое, что похоже на поединок между двумя мореплавателями. Знания и опыт у них, можно сказать, одинаковые. Оба добросовестно - по-другому и не умеют - выполняют свои обязанности, поручаемое им дело.
У лоцмана преимущество. Не только по вписанному в лоции он знает причалы и рейды порта, фарватеры и все подходы к ним из Индийского залива. Знает он - что и явилось едва ли ни самым несокрушимым в поединке - "про жизнь" (как принято говорить в Одесе) такое, что капитану "Урицка" не понять. А если поймет - не сумеет оценить ни с восторгом, ни достойно привычное, незыблимое в жизни, увы, не только пакистанцев. По сути своей то, о чем на родине капитана го
ворят "Своя рубашка - ближе к телу!"
"Отец" затеял торговлю живым товаром. Не успел вовсю развернуться и, надо же, на какое-то время и без лодки остался. И это его проблемы -- а не лоцмана, капитанов "панамца", "Урицка" или кого-то еще.
Забота лоцмана - и всего-то - благополучно вывести еще одно судно из порта в Индийский залив. При этом, увы, пришлось ему не столько советовать, сколько следить и уговаривать русского капитана - чтобы тот не сделал, что не надо и опасно делать.
Оглядываясь на капитана, вахтенный помощник приказывает рулевому: "Право пятнадцать!"
Капитан с ним согласен -- при уточнении. Если возьмем не пятнадцать, а десять - будет, мол, достаточно. С неработающим винтом, по инерции теплоход пройдет и не коснется пятна, где обломки и щепки от изрубленной лодки. И где за два обломка держутся девочка и "отец". Их рук, ног и другого ничего не видно - над водой только их две головы.
Бросить им спасательные круги или пару пробковых матрасов - было бы ни к чему. У каждого с достаточным запасом плавучести свой обломок от их лодки. И - ни слова, ни звука от них: ни на чью помощь не надеются. Доберемся, мол, доплывем - и не такое у других - на много хуже случалось.
Где-то недалеко от фарватера здесь мель ("отец" не плохо знает где какие глубины и мели на внешнем и внутреннем рейдах порта). Им бы доплыть - чем они хуже других и неудачливее? -- где ногами они дна коснутся, а потом и пойдут к берегу ближайшим путем.
Пойдут навстречу иным проблемам и препятствиям. Их будет много и разных. Все они преодолимы, по плечу "отцу"- предпринимателю. Не хуже, чем у других его дело - даже менее хлопотное и более денежное, чем торговля ананасами, кокосовыми орехами или попугаями.
Когда пятно с щепками, обломками и двумя себя спасающими оказались на сколько-то за кормой, лоцман продолжил свои высказывания. Не стоило ни машину останавливать, мол, и хорошо что не успели объявить тревогу "Человек - за бортом!"
Таких "человеков" на рейдах порта не меньше, мол, чем прочего плавающего мусора. Смех один - если из-за каждого теплоходы будут останавливаться, по тревоге спускать спасательные шлюпки, сбрасывать спасательные круги и вылавливать утопающих.
Только что, мол, ваш "Урицк" не вылез на мель и не перегородил фарватер. Пришлось бы вызывать буксиры - а это немалые дополнительные расходы. Не сегодня, а только завтра вы, мол, и посудина с либерийским флагом вышли бы в Индийский залив. Судовладельцам внеплановые убытки - кто бы их компенсировал?
Не высказал прямо лоцман - и без того было понятно. Его убеждения изо дня в день крепнут, несокрушимы -- дурак тот, у кого они иные.
Самый дешевый материал на планете Земля -- из него лепи что угодно - люди. Их миллионы в Восточном Пакистане, сотни миллионов где-то в Западном Пакистане и в соседней Индии.
Случись погибло бы сегодня двое из этих миллионов?.. Да это все равно, что в рот болотной жабы угодило бы еще две надоедливые мухи или букашки. Еще две из миллионов и миллиардов таких, как они - о ком никто не пожалеет, а завтра навсегда и забудет.
И когда на Земле, наконец-то, мол, не останется ни одного таких, для кого человек - любой даже явно кто из нелюдей и "недочеловеков"!
Вдруг получаю из Германии от неизвестного мне Антона Жека письмо на шести страницах. Оказывается, он знает не только мой московский адрес, но и такое о "Средствах удаления наледей", что они признаны изобретением и защищены Патентом РФ под Љ 2512664 - о чём не успели мне прислать ещё никаких официальных документов из Патентного ведомства.
ДЦАТОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ - НА РАСХВАТ!
Поразительная оперативность немецких предпринимателей!
По достоинству оценив простоту и надежности конструкции, копеечную стоимость при массовом производстве и предполагая достаточно высокий спрос на это средство в странах Европы, мне предлагают сотрудничество на приемлемых для них условиях.
При безвыходном, по сути, моём положении (у меня всего лишь в рублях и копейках пенсия, а только на рекламу, юридическую защиту от воров и т. д. потребуются - о чём и предупреждает Антон Жека - тысячи и тысячи евро!) - передам в неметчину свои авторские права.
Грядёт очередная зима с её заморозками - и она будет не последней. Опасные наледи на пешеходных дорожка, у подъездов и на ступенька у входных дверей жилых домов, школ, больниц и т.д. Ну год или ещё сколько-то на смех и к удивлению европейцев под "Эх, дубинушка, ухнем!" будут сбивать наледь ломами и топорами. На стометровой обледеневшей дорожке в поте лица весь день будет трудиться бригада в 20-30 человек - где одному работы на час-полтора с полунагрузкой всего-то на одну руку и на одну ногу, без наклонов-перегибов, полуприседаний и без неполноценного дыханья в одну четверть объема легких.
Придётся перевооружаться на мной предлагаемые средства. Значит и придётся их изготавливать в Росси, купив лицензию у немца-предпринимателя. Стоить изделия будут соответственно в два и в три раза дороже, чем в Германии.
В Европе-Америке внедрение технических новшеств поставлено на поток, конвейер - при активном участии предпринимателей-посредников. А у нас в бесконечно затяжной переходной период живём с надеждой - авось кривая вывезет. Кто изобрел, пусть всё бросает и переквалифицируется в коммерсанта, гениального финансиста - сам чтобы и внедрял (будто ему только одному и польза от им придуманного). Отсюда и результат.
В большинстве стран Европы внедряется каждое шестое изобретение, в США - каждое пятое. В России (обнародовано в ноябре 2013 г. на Инновационном конгрессе) внедряют - одно единственное из 50. Недавно Мэр столицы С. С. Собянин с грустью признался, что мы по внедрению новшеств переместились на 70-е место -- достойное место при нынешней-то активности участия олигархов в инновационной политике.
Не все же олигархи только тем и занимаются, что загорают на пляжах Флориды и в своих суперяхтах катают кинозвезд по Средиземному морю. Неужели Мэр столицы не может с кем-то из них поговорить по-мужски откровенно и сказать: вы рубите сук, на котором сидите? Сказать хотя бы это, если не могут понять, что на самом-то деле не единственный сук рубят, а корни - под корень того и гляди они срубят всё дерево.