Стася устало вздохнула и потёрла глаза тыльной стороной ладони. Вообще-то она любила свою работу, однако это не мешало ей отчаянно скучать, присваивая абзацам стили уже на протяжении полутора часов.
-- Что, устала? -- Динара ворвалась в её небольшой кабинет как ураган. -- Предлагаю отлучиться на обед, тем более мне пришла в голову совершенно гениальная мысль по поводу оформления этого романа, над которым ты уже безуспешно бьёшься столько времени.
Стаська грустно улыбнулась.
-- Прости, я сегодня хотела закончить побыстрее.
Дина надула губки, притворившись смертельно оскорблённой.
-- И что же может быть важнее разговора двух подруг?
-- Я решила устроить романтический ужин своему парню. Мне кажется, мы уже довольно давно не проводим время вместе...
-- Ооооо, тогда понятно, -- протянула подруга, расплываясь в широкой улыбке. -- Как написано в умных книжках, "чтобы избежать кризисов третьего года, разнообразьте свой досуг"?
-- Ну примерно так, -- согласилась Стася, чувствуя, как помимо воли тоже начинает улыбаться. Дина всегда умела видеть комичное в жизни, даже в собственных поступках. -- Тем более, что мы с ним встречаемся ещё только два года.
Динара наклонилась к ней и театрально прошептала:
-- Главное, не забудь шёлковое нижнее бельё. Мужчины обожают видеть своих подруг шикарно раздетыми.
Стаська почувствовала, как её уши стали красными и засветились.
-- Об этом я уже подумала.
-- И?
-- И купила. Теперь оно лежит дома и ждёт своего часа.
-- Ты просто молоток! -- восхитилась подруга. -- Ну ладно, тогда я прекращаю отвлекать тебя от работы и отправляюсь перекусить одна.
-- Угу, приятного тебе аппетита, -- хмыкнула Стаська, возвращаясь к прерванной работе.
Динара спустилась в кафешку, находящуюся в том же здании, что и издательство. На город неторопливо надвигалась осень, и воздух успел остыть настолько, что она даже пожалела, что поленилась накинуть пальто поверх своего шикарного бордового платья. Войдя внутрь, она слегка поёжилась, что однако не помешало ей произвести небольшой фурор: все мужчины (которых, впрочем, было не так много) разом повернулись к ней, а один задумался настолько, что даже уронил ложечку мороженого себе на брюки, чего благополучно не заметил. Одарив всех одной из своих самых ослепительных улыбок, Дина прошла к незанятому столику у окна и вытащила из небольшого клатча зеркальце, чтобы убедиться в том, что она действительно неотразима.
Колокольчик над входной дверью звякнул, и она машинально обернулась посмотреть на вошедшего. И тут же порадовалась, что вовремя привела себя в порядок: прямо к её столику проталкивался Богдан, её давний знакомый, а следом за ним шёл... Никита, парень, в которого она была безнадёжно влюблена ещё в художественной школе. Конечно, она не могла пожаловаться на недостаток мужского внимания в своей жизни, но Никита всё равно занимал место в её сердце, словно мечта, которая не может сбыться, но не становится от этого менее привлекательной. Динара улыбнулась и, совершенно не отдавая себе в этом отчёта, приняла позу, которая наиболее выигрышно подчёркивала её достоинства. Конечно, не стоило и ждать, что красавец Никита до сих пор один, но ей всё равно очень хотелось, чтобы он обратил не неё внимание.
Она словно во сне услышала приветствие Богдана, потом он представил ей своего спутника, а она всё ещё не отрываясь смотрела на Никиту. И только когда он поднёс её руку к губам, чтобы поцеловать в знак приветствия, она словно очнулась и смогла отвести взгляд.
-- Никита скоро будет работать у нас, -- с гордостью говорил Богдан. -- Ты же помнишь, у нас совсем недавно уволился начальник службы технической поддержки, ну вот...
-- Да? -- даже Дине показалось, что она как-то уж слишком бурно интересуется подробностями. -- Это было бы очень здорово. Предыдущий был такой неприятный человек!
-- То есть, вы хотите сказать, что я человек приятный? -- его глубокий голос звучал завораживающе. -- Польщён.
Богдан кашлянул, и они, наконец, обратили внимание на него.
-- Я спросил, что вы будете заказывать? Я бы хотел чего-нибудь перекусить.
-- Мне чашку кофе, -- торопливо сказала Динара.
-- И мне, -- добавил Никита. -- Тебе помочь всё донести?
-- Да ладно, -- Богдан махнул рукой и встал. -- Две чашки кофе -- это, конечно, неподъёмная тяжесть.
И он пошёл по направлению к стойке. Дина хихикнула, глядя на удаляющуюся спину. Мужчина укоризненно посмотрел на неё.
-- Вам не кажется немного неправильным флиртовать с мужчинами на глазах у своего бойфренда?
Девушка рассмеялась совершенно искренне.
-- Богдан? Он просто друг. Я иногда даже сомневаюсь, что он вполне отдаёт себе отчёт в том, что я на самом деле девушка, -- помолчав, она добавила: -- Сейчас я ни с кем не встречаюсь. А что можете сказать вы в своё оправдание?
-- Моё сердце сейчас не занято, -- она посмотрела ему прямо в глаза, но он выдержал взгляд. Более того, ей пришлось опустить глаза первой.
Ей показалось, что он вздохнул с заметным облегчением, но тут вернулся Богдан, и их разговор принял совершенно невинный оборот. Они поговорили о предыдущем начальнике службы техподдержки, потом поговорили о начальстве вообще и о своих начальниках в частности... Время за беседой летело совершенно незаметно, тем более, что её собеседники были удивительно приятными во всех отношениях... К сожалению, совершенно забыть о работе ей не удалось, поэтому Динара встала.
-- Спасибо за великолепную беседу, -- она щедро одарила мужчин улыбкой, -- но мне пора приступать к своим обязанностям.
Юноши тоже встали.
-- Разрешите проводить вас хотя бы до дверей работы, -- Никита улыбался совершенно обезоруживающе. -- Я так рад, что буду работать вместе с вами.
-- Я тоже очень рада работать с вами, -- она царственно направилась к выходу.
Казалось, что её последняя фраза заставила его о чём-то задуматься. Он молча открыл перед ней дверь кафе, и Дина шагнула в осеннюю свежесть улицы. Она непроизвольно поёжилась, и тут на её плечи легла куртка. Она машинально подхватила её, чтобы она не упала, и обернулась. Наверное, она потеряла дар речи от того, насколько привлекательным показался ей Никита в тёмно-синем пуловере крупной вязки.
-- Сегодня моя группа выступает в клубе "Арктика", -- неожиданно произнёс он, глядя ей прямо в глаза. -- Вы не хотите послушать?
-- Да, -- выдохнула она, -- с большим удовольствием.
Стася расставила тарелки на столе, поправила салфетки, цветы в вазе, проверила, на месте ли спички. Она вздохнула и прижала ладонь к груди: сердце билось так, словно ей предстоял первый в её жизни поцелуй, хотя с Никитой они встречались уже чуть больше двух лет. Она нервно прошлась по комнате и взглянула на себя в зеркало, потом снова посмотрела на часы. Они показывали уже половину двенадцатого. Девушка прикинула: если концерт начался в восемь, то к десяти он должен был закончиться. Часа вполне хватило бы, чтобы добраться от клуба до крошечной комнаты в коммуналке, которую она снимала.
"Может, просто концерт очень понравился, и их заставили играть бисы?" -- подумала она, тщетно пытаясь успокоиться. Стася села на стул, выпрямилась и начала медленно приводить в порядок мысли. С Никитой всё в порядке, его группа выступила отлично, поэтому публика отказалась их отпустить со сцены вовремя, поэтому сейчас он наверняка в метро и торопится к ней. Пусть он не испытывает к ней всепоглощающей страсти, о которой мечтают все героини дамских романов, но он очень трепетно к ней относится и ни за что не забудет о том, что она ждёт его сегодня...
Она не выдержала, вскочила, схватила со стола телефон и дрожащими пальцами набрала знакомый номер. Из трубки донеслись гудки, потом раздался щелчок... Девушка закрыла глаза: слава богу, с ним, по крайней мере, всё в порядке.
-- Да, -- донёсся до неё усталый чуть хрипловатый голос. -- Внимательно слушаю.
-- Никита? Ты где?
-- Я в "Ар...", -- он на минуту замолчал. -- Чёрт, я совсем забыл, что ты меня сегодня ждёшь. Прости, ради бога, мы тут с группой в баре...
-- Ааа, -- её голос чуть дрогнул, но она надеялась, что юноша этого не заметил. -- Вы хорошо отыграли?
-- Да, всё просто замечательно. Публика была просто отпад, -- его голос звучал весело. -- Послушай, я тебе всё расскажу позже... Прости, пожалуйста, что не пришёл... Ты ведь не сердишься на меня?
-- Нет, что ты, -- торопливо ответила она. -- Я очень рада за тебя. Ты позвонишь мне?
-- Конечно. Обязательно позвоню завтра. Спокойной ночи, старушка, постарайся быстро уснуть.
-- Спасибо. Тебе хорошо провести время, -- она положила трубку и ничком рухнула на кровать. Она и сама не знала, почему так сильно расстроилась из-за того, что Никита решил оттянуться с друзьями в баре. Она лежала на кровати, а холодные слезинки катились по лицу и впитывались в подушку.
Вдруг она резко села на кровати. Какая же она жалкая эгоистка! Она должна радоваться тому, что у её парня всё хорошо, ведь ей прекрасно известно, что группа очень много значит для Никиты. А она не хочет даже поддержать его в этом начинании!
Сказать по правде, Стася не разделяла музыкальных пристрастий своего бойфренда. Она вовсе не возражала против "металла", но такой тяжеляк, какой играла его группа, полностью отключал мозг и вгонял её в сон через десять минут. Так что на его концерты она не ходила, предпочитая слушать по вечерам отчёты с концертов и репетиций. Правда, раньше Никита не оставался отмечать успехи с друзьями в баре, но всё когда-нибудь случается в первый раз...
Стася шмыгнула носом и вытерла глаза. Она вовсе не хотела, чтобы юноша бросал своё увлечение, просто... Просто сегодня она очень старалась произвести на него впечатление, а он взял -- и не пришёл. Что ж, видимо, кроме неё никто не виноват: она же хотела сделать сюрприз, вот и не предупредила, а теперь уже поздно звать его к себе. Девушка придвинула стул поближе к столу и села, неохотно поковырялась вилкой в остывшей лазанье и со вздохом отодвинула тарелку -- есть совсем не хотелось.
Выкинув остатки трапезы, она вымыла тарелки и снова оказалась в спальне перед зеркалом. Медленно расстегнув молнию на боку, она неторопливо стянула с себя длинное вечернее платье. Оставшись в одном кружевном нижнем белье, девушка покрутилась перед зеркалом с минуту и пришла к выводу, что хотя она и не красавица, но и дурнушкой назвать её никак нельзя. Вздохнув, она убрала платье и злосчастный комплект белья в шкаф и залезла под одеяло.
Никита довольно долго смотрел на телефон, который сжимал в руке. Завтра он обязательно попросит у Стаськи прощения и больше никогда даже и не посмотрит в сторону Динары, но сегодня... Сегодня он не устоял перед искушением. Конечно, он никому не рассказывал, но он был влюблён в эту шикарную девушку, ещё когда они учились в художественной школе. Сначала он долго не мог набраться храбрости, чтобы ей признаться, потом долгое время был уверен, что она встречается с Богданом, а потом... Потом появилась Стася. Она не была особенно красивой, но вполне искренне была влюблена в него, а ему казалось, что это удивительно трогательно, ведь ещё никто и никогда не был в него так влюблён. Сначала они просто здоровались, потом пару раз встретились за пределами школы, и Никита, сам не понимая, как, привязался к ней. А она, кажется, не особо беспокоилась о том, что в глубине своего сердца он продолжает любить другую. Возможно, она просто этого не замечала, хотя юноша склонялся к мысли, что она, скорее, щадит его чувства.
На выпускном вечере он предложил ей встречаться, и Стаська согласилась. В принципе, он ожидал этого. Пожалуй, даже радовался. С ней ему было комфортно, как может быть комфортно божеству в храме, воздвигнутом его почитателем. Это не было сильным преувеличением: Стася была довольно симпатична, ненавязчива, подчас даже очень робка с ним, но совершенно самозабвенно обожала его... Он научился ценить её общество, даже начал мечтать о том, что они и будут жить так тихо, мягко оберегая и поддерживая друг друга; возможно, что он когда-нибудь даже сделает ей предложение, а потом она родит ему парочку милых карапузов...
Никита мысленно застонал -- стоило ему сегодня увидеть свою первую любовь, как все его благие намерения рассыпались прахом. Разумом он понимал, что ему совершенно не светит быть рядом с такой шикарной женщиной, но всё равно радовался как мальчишка, когда она согласилась пойти с ним на концерт. Радовался до такой степени, что даже забыл о Стаське, а потом совершенно невольно солгал ей о своем местонахождении... Он почувствовал себя полным подлецом и уже хотел было перезвонить и сказать, что приедет, как только сможет. Но тут чья-то изящная рука легла ему на предплечье, и он выпал в реальность.
Динара с беспокойством поглядела на него, не убирая руки.
-- Всё в порядке?
-- Да... -- он провёл рукой по волосам, пытаясь успокоиться. -- Да, в полном. Просто... мама беспокоится. Для неё я всегда буду маленьким мальчиком, за которым нужно приглядывать.
Она рассмеялась.
-- Как я вас понимаю. Моя мама тоже постоянно обо мне беспокоится, просто беда, -- она отхлебнула вина из бокала. -- И кстати, мы, наверное, можем перейти на "ты".
-- Да, -- её улыбка заставляла его забыть обо всех благих намерениях. -- Конечно.
Стася смахнула будильник на пол и заворочалась на постели. Несмотря на ласковое пожелание Никиты она очень долго не могла заснуть, а когда, наконец, провалилась в забытьё, то облегчения это не принесло. Она даже малодушно подумала было, что надо позвонить на работу и попросить отгул, но гневно отмела это предположение: в эти выходные они собирались в кино, и ей никак не хотелось вместо этого заниматься работой. Поэтому она с мучительным стоном села на кровати, потом нехотя спустила ноги на пол, встала и, пошатываясь, пошлёпала в ванную.
Контрастный душ немного привёл её в чувство, и к тому моменту, когда она вошла в свой кабинет, только глубокие тени под глазами выдавали, насколько плохо она провела эту ночь. Стоило ей включить компьютер, как на пороге материализовалась Динара.
-- Салют! Как вчерашний вечер?
Стася повернулась к подруге, демонстрируя максимально унылое выражение лица.
-- А как ты думаешь?
-- Ну, -- задумчиво протянула девушка. -- Судя по выражению твоего лица, вы вчера предавались разнузданному разврату, а сегодня ты очень сильно не выспалась.
-- Твои слова да богу в уши, -- вздохнула Стася. -- К сожалению, всё куда банальнее: он не пришёл, а я потом всю ночь плакала.
-- Да ты что! -- искренне возмутилась подруга, бесцеремонно сваливая пачку корректуры с табуретки на пол и усаживаясь на освободившееся место. -- Да как он смел, негодяй! На твоём месте, я бы его заставила просить прощения на коленях.
Стаська устало отмахнулась.
-- Всё совсем не так, как ты подумала. Они с друзьями просто праздновали удачный концерт, а так как я не предупредила его, думая сделать сюрприз, он и не подумал, что я его жду.
-- Знаю я, с какими друзьями они все отдыхают... -- Дина возмущённо размахивала руками. -- Слушай, к нам на работу устраивается один очень симпатичный программист, мы вчера с Богданом и с ним очень мило беседовали в кафе внизу. Хочешь, я тебя с ним познакомлю? Он высокий, длинноволосый, милашка -- ты же любишь таких мальчиков... Познакомишься с ним, а там, глядишь, и понравитесь друг другу. А этот твой с дружками со своими пусть катится ко всем чертям.
Стаська отрицательно покачала головой.
-- Нет, я уверена в своем молодом человеке. Если он сказал, что с друзьями, значит действительно был с друзьями. Может, он зайдёт сегодня...
-- Ну и чудненько, -- Дина радостно потёрла руки. -- Тогда давай на выходных устроим двойное свидание: ты со своим парнем, а я с нашим новым начальником службы техподдержки. Сходим в боулинг, в баре посидим...
-- А я смотрю, этот программист тебе самой понравился, -- девушка нашла в себе силы улыбнуться. -- Что же ты мне его тогда сватаешь?
-- Для подруги мне ничего не жалко. Но я, на самом деле, рада, что ты им не интересуешься.
-- Дааа? -- Стася вопросительно выгнула бровь. -- Любовь с первого взгляда?
-- Нет, просто судьба, -- Динара мечтательно улыбнулась. -- На самом деле, я в него была влюблена ещё с художки... И вот...
-- Программист в художке? -- подруга не поверила своим ушам. -- Надо же, а я и не думала, что такое возможно... Хотя, почему, собственно, нет. А я его знаю?
-- Да нет, он в вечернюю смену учился, вряд ли ты с ним знакома.
-- Имя-то у него есть?
-- Никита, -- Дина сладко улыбнулась и закрыла глаза. -- Такой высокий, с чудесным голосом, металлист...
Стася почувствовала, что её сердце остановилось и заледенело. "Может, там был ещё один парень с подобными данными. Не может же он быть единственным Никитой на всю художку?" -- подумала она, но легче ей не стало. Подруга продолжала расписывать его достоинства, совершенно не замечая её состояния, но Стаська даже была рада этому. Слишком этот новый программист походил на её молодого человека -- она зажмурилась и снова перечислила всё, что сказала Динара: высокий, длинноволосый металлист с чудесным голосом, окончивший художку и ищущий работу программиста, по имени Никита... Тут она почувствовала, что её трясут за рукав. Открыв глаза, она увидела встревоженное лицо подруги.
-- Всё в порядке?
-- Да, -- торопливо ответила Стася. -- Просто голова болит после бессонной ночи.
Подумав, она добавила:
-- Но я всё равно за тебя очень рада.
Дина пристально посмотрела на неё и встала.
-- Ну ладно. Но если тебя твой опять будет обижать, я тебе секатор принесу.
-- Зачем? -- девушка совершенно искренне удивилась.
-- Ты что, не знаешь, что с неверными парнями надо делать? -- грозно нахмурилась подруга. В ответ девушка лишь обалдело покачала головой.
Динара наклонилась к ней и что-то прошептала, от чего стаськины уши стали светиться как лампочка Ильича.
-- Я его подержу, а ты секатором, секатором, -- закончила свою мысль Дина и вышла из кабинета, оставив Стасю в совершенной прострации.
Никита страшно нервничал. Во-первых, он не знал, понравятся ли Дине цветы, которые он купил, и маршрут прогулки, который он запланировал. Во-вторых, он очень переживал из-за того, что не смог сдержать обещание, данное вчера самому себе. Стоило девушке намекнуть, что продолжение их знакомства в неформальной обстановке не только возможно, но и желательно, он чуть не сошёл с ума от счастья. Конечно, он клялся, что это будет их последняя встреча, что сегодня он точно расскажет ей, что у него есть девушка... но стоило ему увидеть Динару на другой стороне улицы, как его сердце совершенно против его воли лихорадочно забилось. Он не мог дождаться, когда, наконец, светофор сменит красный свет на зелёный, а когда дождался -- бросился бегом на другую сторону дороги.
Заметив его, она ускорила шаг, потом побежала... Они встретились посередине, практически на двойной сплошной. Никита подхватил её на руки и закружил, смеясь. Дина тоже смеялась, счастливо обнимая его за шею. Розы в букете совершенно растрепались, лепестки падали на тёмный асфальт, но они абсолютно не замечали окружающего их мира.
Они опомнились, только когда кто-то с силой надавил на автомобильный клаксон, напоминая, что двойная сплошная хоть и не пересекается, но явно недостаточна для того, чтобы пешеходы могли на ней стоять без риска для жизни. Они со смехом перебежали на тротуар, где юноша торжественно вручил девушке букет, теперь уже больше похожий на особо колючий веник. Она снова прыснула со смеху, увидев, как с роз осыпаются лепестки.
-- Да ты тут просто преждевременную осень устроил, -- он вспыхнул от смущения, и она снова рассмеялась. -- Не бойся, я очень люблю осень.
Никита почувствовал, что его сердце от радости забилось ещё быстрее.
-- Ты не боишься, что если будешь так много смеяться на холоде, то улыбка примёрзнет?
Динара удивлённо воззрилась на него.
-- А разве это возможно?
-- Дооо, -- юноша обнял её за плечи и слегка развернул, чтобы идти вдоль по улице, но руку после этого не убрал. -- У одной моей знакомой -- а она раньше была знатной хохотушкой -- такое часто случалось. И она потом ходила с довольно идиотским видом, пока не оттает.
Девушка тоже обняла его и заглянула в лицо:
-- А почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? Вы поссорились?
Он пожал плечами.
-- Да нет, просто она перестала быть такой хохотушкой как раньше. Повзрослела, наверное.
Дина хихикнула и прижалась к нему теснее.
Они бродили по городу несколько часов, кормили голубей в парках, фотографировались, ели хот-доги и пили горячий кофе, и всё это время говорили, говорили так, словно только что сняли обет молчания... Они оба чувствовали себя так, будто встретили вторую половинку своей души -- настолько близкими оказались их вкусы, их взгляды на жизнь, их принципы. Никита всё острее ощущал, что он больше ни дня не сможет прожить без этой великолепной девушки. Он забыл о времени, забыл обо всех обещаниях, потому что во всём мире для него не было ничего более важного, чем она. И Дина с улыбкой следовала за ним, рассказывая о своей жизни и слушая его речь, перебивая, торопясь высказаться или вдруг замирая в глубоком раздумье.
Город уже был полностью погружён во тьму, когда они подошли к дому Динары. Она остановилась на пороге, словно прикидывая, стоит ли приглашать гостя в дом, затем обернулась и с улыбкой сказала:
-- Спасибо за приятную прогулку. Внутрь не приглашаю, у меня там страшный кавардак, но прогулка мне и правда понравилась. Может, повторим на выходных?
Юноша натянуто улыбнулся.
-- Прости, я уже пообещал... маме, что эти выходные проведу с ней.
Она вздохнула.
-- Что ж... мама это святое. Тогда на неделе?
Никита не знал, куда деваться. С одной стороны, он очень не хотел вот так потерять свою вновьобретённую любовь, с другой, -- он чувствовал себя предателем по отношению к Стаське. Дина не выдержала первой. Она повернулась к нему и гневно заявила:
-- А я-то считала тебя порядочным человеком! Скажи мне честно, ты ведь не к маме собираешься на выходных?
Он вспыхнул, но выдержал её взгляд.
-- Я собираюсь к маме. Я же единственный сын у родителей, так что иногда она бывает совершенно несносной. Понимаешь, она так беспокоится за меня...
-- ...что пользуется любым предлогом, чтобы заманить тебя в гости? -- её взгляд смягчился. -- Понимаю. Моя точно такая же.
Помолчав, она добавила:
-- Ну раз ты не можешь сказать точно, когда будешь свободен, просто позвони. Я буду очень ждать. Честно-честно.
Никита вымученно улыбнулся.
-- Я обязательно выкрою время для тебя. Обещаю.
Она сделала шаг к нему и легонько коснулась губами его губ. Он почувствовал, будто мощный электрический разряд пронизал его тело от макушки до пят, но когда он оказался в состоянии осознавать происходящее, её дверь уже закрылась. Юноша тяжело прислонился к стене и попытался отдышаться и собраться с мыслями. Посмотрев на часы, он понял, что несмотря на тьму на улице времени ещё не так много, и направил свои стопы по направлению к ближайшему метро.
Стаська пошарила рукой на тумбочке и к своему глубокому удивлению не обнаружила будильника, хотя сквозь сон она отчётливо слышала какое-то дребезжание. Оторвав голову от подушки, она поняла, что этот звук издаёт дверной звонок. Чертыхнувшись, она кое-как выползла из-под тёплого пледа и потопала открывать дверь непрошенным гостям, попутно сражаясь с растрепавшимися волосами.
Такой она и предстала перед Никитой: заспанная, растрёпанная, в длинной мужской рубашке с закатанными рукавами (машинально он отметил, что именно эту рубашку он тщетно искал в своём шкафу) и в одном тапочке. Второй лежал посреди коридора подошвой кверху. Юноша задержал взгляд на этом памятнике безуспешной борьбе со сном, затем посмотрел на девушку.
Было в её облике что-то такое, что заставило его почти мгновенно преодолеть разделявшее их расстояние и прижаться к её губам нежным и горячим поцелуем. Она сонно прикрыла глаза и полностью расслабилась в его объятиях, подставляя лицо под град поцелуев. Он сам не помнил, как они оказались на кровати, как он стащил с неё рубашку... И вдруг, когда он уже готов был совершенно отпустить тормоза, перед его мысленным взором предстала Дина. Он внезапно вспомнил её первый поцелуй, её нежные руки, которые так долго обнимали его сегодня, её волнующие вишнёвые губы... Этого он уже не мог выдержать: его тело конвульсивно дёрнулось, издав тихий стон:
-- Дина! Динара, милая! -- а разум безмятежно заснул.
Стася дождалась, пока дыхание её любовника выровняется и станет спокойным, и осторожно выползла из разворошённой постели. Сев на краешке, она некоторое время уныло разглядывала спящего мужчину, потом неохотно побрела в ванную, включила душ на полную мощность и тихо заплакала. Тугие струи воды били в лицо, смывая слёзы, а она всё плакала и никак не могла остановиться. Наконец, она поднялась, выключила воду, но ещё долго смотрела на хромированный смеситель без всякого выражения на лице, забыв, что хотела сделать.
Стася пришла на работу, как всегда, вовремя, но ещё очень долго не могла сосредоточиться на стилях, абзацах и форматировании. Наконец, с глубоким вздохом она встала и подошла к окну. Машинально отметив, что стёкла уже давно требуется помыть, она стала безразлично наблюдать за снующими людьми и машинами. Её мысли сейчас были очень далеко от того, что она могла увидеть на улице.
Вчера она очень долго не могла уснуть, думая о том, что же она должна делать в этой ситуации. Всего перед ней было три варианта: оставить всё как есть и ждать продолжения, в надежде, что Никита достаточно сильно уважает её, чтобы не мучить своей ложью; устроить скандал и заставить их расстаться; и, наконец, просто слинять, оставив прощальную записку и, возможно, силуэт трупа, нарисованный мелом на асфальте, чтобы пощекотать нервишки любовничкам. В принципе, у каждого из этих вариантов были свои плюсы и свои минусы, но основная проблема заключалась в том, что она просто растерялась.
Стаська, ещё вчера так гордившаяся своим аналитическим складом ума и умевшая почти дословно цитировать пару-тройку классиков психологии, сейчас просто не знала, что делать. В её голове метались обрывки мыслей, решений, задач, порой почти не связанных с текущими проблемами, но все они имели ярко выраженный эмоциональный окрас, что мешало ей сосредоточиться и принять какое-либо решение, которое можно было бы хотя бы с натяжкой назвать окончательным. Невольно она начала вспоминать события восьмилетней давности...
Познакомилась она с Никитой приблизительно восемь лет назад при совершенно нелепых обстоятельствах. Конечно, о его существовании она знала намного раньше: увидев его, сидящим в вестибюле её художественной школы, она просто потеряла дар речи. Тогда ей казалось, что он пришёл прямо из страны её грёз: высокий, длинноволосый металлист с ярко-серыми глазами покорил её сердце раз и навсегда. Она тогда была настоящим гадким утёнком -- невысокая, сутулая, с топорщащимися во все стороны волосами и лицом, измазанном в краске, в вечно грязных джинсах и совершенно невообразимых свитерах, -- поэтому ни о каких признаниях в любви, а уж тем более о взаимности речь на шла. Ей казалось, что она так и будет вечно наблюдать за своим кумиром краем глаза, но их свёл вместе случай.
Её подруга, Юлька, была в курсе любовных её переживаний, что давало ей пищу для бесконечных подколок и шуточек на эту тему, что Стаську совершенно не волновало. Пожалуй, так было даже лучше: это позволяло ей самой относиться к своей влюблённости без фанатизма и, соответственно, не совершать ошибок, свойственных девочкам её возраста. Обычно Юлька отпускала свои шуточки, когда они были в кабинете, однако в тот раз всё было совсем иначе.
Они шли по коридору к выходу из школы, Стася чуть позади своей подруги. Дойдя до поворота в вестибюль, она заметила, что Юлька как-то особенно коварно улыбается. Она не успела придать этому большого значения, как из-за того же поворота ей навстречу вышел Никита. Девочка ещё никогда не видела объект своего обожания так близко, поэтому её лицо вытянулось совершенно независимо от её желания. Подруга, которой было всё отлично видно, так и покатилась со смеху, а смеялась она, надо сказать, очень заразительно. Стаська не выдержала и рассмеялась прямо в лицо ничего не подозревающему юноше. Тот опешил, однако на автопилоте прошёл ещё пару метров мимо неё, прежде чем оглянулся. Она никогда ещё не видела у него столь гневного лица, но перестать смеяться было выше её сил. Она практически упала на лавочку в вестибюле и попыталась было успокоиться, но у неё не получилось: в этот момент Никита обернулся ещё раз и издал звук, который был больше похож на кудахтанье, но они тут же догадались, что он их передразнивает. После этого не рассмеялся бы только святой, а девчонки святыми отнюдь не были.
Этот случай долго не давал Стаське покоя: всё-таки она относилась к Никите со всем пылом подростковой влюблённости, а мысль о том, что она, пусть и невольно, но обидела предмет своих чувств, приводила её в крайнее смятение. Поэтому она решила принести формальные извинения, но из-за своей застенчивости очень долго откладывала, пока Юлька, заметившая её состояние, не взяла дело в свои крепкие руки.
Так и получилось, что в этот снежный зимний вечер они оказались стоящими на крыльце родной художки в мучительном ожидании -- сидеть в вестибюле им показалось неудобным, так как там уже очень много красивых вечерниц, встречаться с которыми у подруг не было никакого желания. Стаська мучилась долгим ожиданием, а Юлька -- от боли в горле, из-за чего она постоянно откашливалась и плевалась в сугроб напротив крыльца. Понаблюдав за ней минут десять, Стася неожиданно произнесла:
-- А ты не боишься, что в кого-нибудь попадёшь? В Мишаню, например. И тогда из этого сугроба будут торчать только подошвы наших ботинок.
Надо сказать, что Мишаня -- это друг Никиты, с которым их постоянно видели вместе в художке. Он был пошире в плечах, чем его товарищ, и к тому же постоянно выбегал на крыльцо покурить, что делало его в глазах девчонок куда более грозным противником.
Картина ужасов, описанная Стаськой была настолько яркой, что Юлька не выдержала и рассмеялась, забыв о боли в горле. И тут из-за угла появился, как ни банально это прозвучит, Никита. Увидев хихикающих подружек, он явно изменился в лице и попытался шмыгнуть в дверь художки, но Стася опередила его, загородив вход и широко раскинув руки для убедительности.
-- Постой, мы у тебя хотели прощения попросить... -- она начала, запинаясь, подбирать слова, чтобы объяснить ему суть вопроса. -- Ну, мы две недели назад в коридоре смеялись... Но ты нас не так понял, мы вовсе не над тобой смеялись, а... так просто.
-- Ага, -- сказал Никита, опасливо покосившись на Юльку, оставшуюся у него в тылу, и изобразив на лице твёрдую решимость живым не даться.
-- Ну, мы... эээ... надеемся, что ты на нас не будешь сердиться, -- Стася вопросительно поглядела на него, опустив руки.
-- Нет, -- буркнул юноша, бочком подбираясь к двери. -- Не буду...
Тут он рванул дверь на себя и почти мгновенно скрылся в недрах художки. Юлька не выдержала и расхохоталась, едва только дверь начала закрываться, но в этот раз Стаське было совсем не до смеха. Совершенно очевидно, что он не поверил ни одному её слову, а ведь она действительно хотела извиниться перед ним за непонимание.
Не думая, что творит, она дёрнула дверь и тоже влетела в холл. Она увидела, что Никита уже поворачивает в коридор, ведущий к кабинетам, и бросилась к нему.
-- Постой! -- она схватила его за рукав, и он обернулся. Теперь он совсем не боялся, что она начнёт смеяться, скорее, наоборот, она его явно раздражала, словно таракан, решивший утопиться в тарелке супа. Но её решимость это не поколебало.
-- Почему ты мне не поверил? Я говорю правду.
Вечерники начали с любопытством оглядываться на них, но ей было всё равно. Никита с презрением посмотрел на неё.
-- Почему я должен тебе верить, что ты не смеялась надо мной?
-- Потому что я люблю тебя! -- девчонка выпалила это, не задумываясь над последствиями, а зря. Сзади грянул смех, девушки-вечерницы начали отпускать шуточки в её адрес, не злые, но досадные, а предмет её восторгов совершенно неожиданно тоже фыркнул от смеха.
-- Ты? Меня? Что за бред! -- воскликнул он.
Если бы Стася не была настолько расстроена, она бы, наверное, заметила, что он внимательно вглядывается в её лицо, несмотря на то, что только что сказал. Но на тот момент она была слишком растеряна. Девочка повернулась к выходу, чувствуя, что все находившиеся в коридоре люди сейчас смотрят на неё с нескрываемым любопытством. Она поплелась к выходу, хотя перед её глазами скакали цветные пятна. Придя домой, она слегла с жуткой мигренью.
Каково же было её изумление, когда через две недели Никита сам подошёл к ней, пока она переобувалась в коридоре. Он постоял, засунув руки в карманы, потом спросил:
-- Так я всё-таки не понял: как тебя зовут?
-- Стаська, -- буркнула девочка, не поднимая глаз от шнурков своих ботинок.
-- Угу. Стаська, -- он произнёс его так, словно пробовал на вкус и что-то решал для себя. -- Хорошее имя, свойское, но только в кругу друзей. А есть какая-нибудь более ласковая форма?
--Тебе зачем? -- она осмелилась взглянуть на него исподлобья, но не увидела в его лице и тени насмешки.
-- Как зачем? А если мы вдруг окажемся в одной постели, как мне тебя тогда называть?
-- В постели можешь звать меня "мой ангел", -- фыркнула Стаська, собирая свои вещи. Не прощаясь, она направилась к выходу, но до самой двери её не отпускало ощущение, что он смотрит ей вслед.
Так, собственно, и состоялось их знакомство. Потом они начали понемногу разговаривать, пару раз встречались после занятий или на выходных. И вот на выпускном вечере Никита предложил ей встречаться. Конечно, она сразу согласилась. Её не остановило даже то, что она знала, что он относится к ней скорее как к другу, чем как к возлюбленной, её не смущало даже знание того, что он влюблён в другую. Она была уверена, что когда-нибудь её любовь к нему преодолеет отчуждение, возможно, он даже когда-нибудь посмотрит не неё другими глазами...
Что-то привлекло её внимание на улице. Она прищурилась и поняла, что это Дина в своём вишнёвом плаще приближается к издательству... Стаська пригляделась и её сердце чуть не остановилось: рядом с ней, держа её за руку, шёл Никита.
Девушка с трудом села на стул и только тут поняла, что не может ни выдохнуть, ни вдохнуть. Она испугалась, хотела закричать, но тут по её щекам хлынули слёзы. Стася торопливо подошла к двери и заперла её на ключ, затем погрузила компьютер в сон и затихла на стуле в углу. Она ведь уже догадывалась, что их с Никитой отношения подошли к логическому концу, но всё равно не ожидала, что подтверждение её догадок будет настолько болезненным.
Стаська вскочила и начала мерить шагами свой крохотный кабинет в полном смятении. Потом резко остановилась и выдохнула: только что она приняла решение, и будет придерживаться плана, чего бы ей это ни стоило. Только тут она заметила, что перед её глазами плавают багровые полосы и круги, а взгляд не может сосредоточиться на чём-то одном. Она попробовала пошевелить руками -- как и ожидалось, правая почти не двигалась, а взять что-то в руку было совсем невозможно. Девушка вздохнула и набрала номер телефона своего начальника. Поговорив минут пять, она получила отгул и медленно побрела домой.
Она шла в каком-то странном забытьи, не обращая внимания на снующих вокруг людей, на погоду, которая стала стремительно портиться, на дома... Из этого сумрачного состояния её вывел резкий визг покрышек и громкий мат. Стася повернулась и без всякого выражения на лице осмотрела жёлтую "волгу", затормозившую в полуметре от неё. Водитель высунулся из окна и что-то кричал о том, что у неё не всё в порядке с головой. Машинально отметив про себя, что в целом мужчина прав, она продолжила свой путь.
Добравшись, наконец, до дома, она с трудом сняла с себя обувь и без сил рухнула на кровать прямо в верхней одежде. Мельтешение цветных пятен перед глазами улеглось, но взгляд всё ещё не фокусировался ни на чём, а голова болела так, что ей хотелось выть. Полежав пару минут, она подумала, что надо позвонить Никите -- он придёт, тихонько посидит на краешке кровати, погладит её по волосам, и ей станет легче, как и всегда. Девушка кое-как нашла в сумке свой телефон и сняла блокировку с клавиатуры. Сейчас она наберёт номер, и всё станет таким же безмятежным, как прежде. Он придёт, он просто не может не придти, зная, что ей очень плохо...
С нечленораздельным криком она изо всех сил запустила телефоном в стену, и части аппарата застучали по полу. Она откинулась на постель и закрыла глаза, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Конечно, он придёт, если она попросит. Он будет ухаживать за ней, пока она будет сходить с ума от боли, возможно, даже останется на ночь, чтобы удостовериться, что с ней всё хорошо. Но будет ли хорошо ему?
Стася проглотила вопль и приподнялась на кровати. Очень медленно и с видимым трудом она сняла с себя одежду и сбросила её на пол, потом кое-как расправила покрывало и забралась под него. Тело не слушалось её, но девушка умела справляться с этим. В конце концов, это была далеко не первая мигрень, которую она переносила. Просто за последние пару лет приступы не повторялись ни разу, и она перестала носить с собой обезболивающее, в надежде, что болезнь больше не властна над ней. Она тихо заскулила. Господи, больше всего на свете её хотелось сейчас заснуть и больше никогда не просыпаться!
Никита сбросил звонок и снова уставился на холодную воду реки. Стася была вне зоны доступа, а ему было мучительно необходимо поговорить с ней. Он выругался. Он больше не мог обманывать её, ему просто надо набраться смелости и всё рассказать ей, а она поймёт. Он нисколько в этом не сомневался: иногда он даже считал её своим отражением, до того здорово ей удавалось понимать его.
На самом деле, ему было очень страшно увидеть её, смотреть ей в глаза; гораздо проще было позвонить по телефону, но, видимо, судьба решила испытать его отвагу. И он покорно отправился к ней, зная, что вряд ли сможет устоять, если вдруг она заплачет. Стоит ему только увидеть хоть одну слезинку, -- и он тут же сделает всё, что бы она ни попросила.
Никита нетерпеливо позвонил в дверь, подождал пару минут, позвонил снова. Никто не отозвался. Он приложил ухо к двери, но не услышал ни звука. Такое ощущение, что в квартире никого нет. Он сверился с часами и вздохнул. Где же она может быть? Обычно так поздно она уже дома или с ним. Он выругался: ведь у него когда-то была возможность взять ключи от стаськиного жилища, так почему он ею не воспользовался? Наверное, придумал какую-то очередную отговорку, хотя в глубине души он точно знал, что он просто не воспринимает её как свою девушку. Да, они достаточно давно делят постель, но он всё равно относился к ней скорее как к другу другого пола, нежели как к любимой и желанной девушке.
Тогда почему же сейчас он не находит себе места от беспокойства? Только ли потому, что привык к ней? Он снова нажал на кнопку звонка -- ему хотелось действовать, что-нибудь делать, лишь бы не задумываться над вопросами, ответов на которые у него не было. Ему было прекрасно слышно дребезжание звонка за стеной, но это был единственный звук во всей квартире.
Никита вздохнул и набрал номер её домашнего телефона. Как и ожидалось, пиликанье долго раздавалось из-за двери, но никто не подошёл, чтобы взять трубку. Он почувствовал, как против собственной воли начинает сердиться. Он стоит у её двери, мучимый угрызениями совести, а она бродит непонятно где, да ещё и с выключенным телефоном. Юноша в бешенстве ударил кулаком по перилам лестницы, и боль немного отрезвила его. Может, у неё просто сел аккумулятор? Или она пошла с подругой в театр? Он смутно припоминал, что она приглашала его куда-то на этих выходных, но время и место начисто стёрлись из его памяти.
Со вздохом Никита опустился на ступеньки и приготовился терпеливо ждать. Как только она вернётся, он её точно отшлёпает, за то, что заставила его так поволноваться. А потом поцелует. А может, в обратном порядке, главное -- чтобы она благополучно вернулась домой.
Сквозь сон Стася смутно услышала какой-то шум. Она перевернулась на другой бок и попыталась не обращать внимания, но шум, вместо того, чтобы прекратиться, только усилился, что никак не могло способствовать улучшению её настроения.
Со вздохом она кое-как выползла из-под покрывала и, натянув на голое тело рубашку, забытую Никитой, пошлёпала узнавать, в чём, собственно, дело. С лестничной площадки доносились крики, которые, после некоторого осмысления, были отнесены ей к социальной гиперактивности её пожилой соседки, Марии Викторовны. Судя по всему, она опять выловила какого-то нарушителя спокойствия и сейчас честила его и в хвост, и в гриву.
-- Развелось тут всяких бродяг! -- кричала она, словно желая взять в свидетели весь подъезд. -- Так и шастают, так и шастают! Все углы уже зассали! Щас как вызову милицию -- будешь знать, как чужих подъездах ночевать!
Стаська глянула в глазок, чтобы увидеть виновника этих утренних разборок, но грузная фигура Марии Викторовны загораживала весь обзор. Подумав, девушка решила, что не произойдёт ничего криминального, если она даст волю своему любопытству, и открыла дверь.
-- И как таких земля носит? -- продолжала ораторствовать пожилая дама. -- Тебе самому-то не страшно на себя в зеркало смотреть? Ишь, патлы-то отрастил и ходит, будто так и надо! Куда только родители смотрят?
-- Здрасьте, Мария Викторовна! -- пискнула Стаська, робко вклиниваясь в её речь, пока соседка переводило дыхание. -- Что стряслось?
Женщина повернулась к ней, явно намереваясь рассказать ей о том, как стало страшно жить и что власть смотрит куда угодно, только не на моральный облик граждан, но её опередили.
-- Ты где всю ночь была? -- рявкнул Никита, вскакивая со ступенек. -- Я чуть от беспокойства не рехнулся!
Стася только вздохнула.
-- Заходи, раз пришёл, -- буркнула она, чуть отходя от двери.
Мария Викторовна подозрительно прищурилась.
-- Так этот фрукт что, твой ухажёр, что ли?
-- Угу, -- девушка посмотрела на неё исподлобья, всем своим видом демонстрируя отсутствие потребности в нравоучениях по этому поводу. -- Я ему как-то предлагала ключи от своего дома, да он не взял. Вот и сидел тут, пока я открою.
Соседка неожиданно ухмыльнулась.
-- Ну это ты правильно. С ними так и надо, с мужиками-то этими: а то чуть как дашь им поблажку, так они уж и на шее сидят, ножки свесивши.
-- Да, точно, -- без особого энтузиазма отозвалась Стася. -- Ну, мы пойдём, а то мне ещё завтрак на двоих готовить.
-- Иди-иди, -- ответила Мария Викторовна, качая головой. -- Ох, молодёжь-молодёжь...
И она с чувством глубокого удовлетворения закрыла дверь.
Стася обернулась, и, как и следовало ожидать, за её спиной стоял Никита с немым укором во взгляде.
-- Что? -- буркнула она. -- У тебя какие-то проблемы, амиго?
-- Я осмотрел всё, что мог, и не понимаю, куда ты спрятала любовника, -- мрачно бросил он, буравя её взглядом. -- Так где он?
-- В морозилке посмотри.
Она ожидала, что юноша на полном серьёзе бросится искать воображаемого соперника на кухне, но ошиблась.
-- Не смешно. Где он?
-- А с чего ты взял, что он вообще был? -- рявкнула девушка, отодвигая его с дороге и проходя на кухню.
-- Я всю ночь просидел под твоей дверью! -- заорал он в ответ, следуя за ней по пятам. -- Ты была дома, но дверь не открывала и трубку не брала! И ты ещё спрашиваешь, с чего вдруг я так решил?
Стася достала из холодильника пакет молока и яйца, достала миску и начала взбивать смесь для жарки гренок. Никита наблюдал за ней со всё более сильной злостью.
-- Ну? Так ты ничего не хочешь мне сказать? -- процедил он, стараясь держать себя в руках.
Не поднимая глаз от миски, она тихо сказала:
-- У меня была мигрень. Я выпила снотворное и поэтому ничего не слышала. Доволен?
-- Тогда почему ты не позвонила мне?
-- А ты видел, в каком состоянии у меня мобильник?
-- У него разбит экран, -- немного помолчав, он добавил: -- Может, ты всё-таки расскажешь мне ВСЮ правду?
Девушка начала выкладывать гренки на шипящую сковороду.
-- Ты хочешь знать правду? Хорошо. Вчера я видела тебя с Диной у нашего издательства. Потом у меня началась мигрень, я отпросилась с работы и пришла домой. Сначала я хотела позвонить тебе, но решила не мешать вам, вы ведь выглядели такими счастливыми... Поэтому я разбила телефон об стену, приняла снотворное и легла спать, -- она оторвала взгляд от сковороды и посмотрела на него, машинально отметив, что он побледнел почти до зелени. -- Ты хотел услышать ЭТУ правду?
Маленькая кухня погрузилась в молчание и от этого стала невыносимо неуютной. Стася так сосредоточилась на своих гренках, что со стороны могло показаться, что стоит ей хоть на минуту отвлечься -- и неминуем ядерный взрыв. Никита созерцал изрезанную ножом поверхность стола в глубокой задумчивости. В гнетущей тишине девушка закончила готовку, сервировала стол на две персоны, налила чай в фарфоровые чашки...
-- Ты хочешь с вареньем или со сметаной?
-- Со сметаной, пожалуйста, -- он всё ещё не поднимал головы. -- Как давно... ты всё знаешь?
-- Со вчерашнего дня, -- спокойно ответила она, щедро поливая гренки малиновым вареньем. -- До этого я только догадывалась.
Он мрачно кивнул.
-- И... когда ты хотела рассказать мне об этом?
Она пожала плечами.
-- Я думала, ты сам всё расскажешь. Я надеюсь, что ты не настолько презираешь меня, чтобы лгать постоянно и целенаправленно.
Юноша кивнул.
-- Да, я хотел... Прости.
-- Да что уж там. Ты любишь её?
-- Да.
-- Она тоже тебя любит.
-- Откуда ты знаешь?
-- Она моя подруга.
Стася подняла глаза, но он не смотрел на неё. Помолчав, она спросила:
-- Что... что ты предлагаешь делать теперь?
-- Я не знаю. Я не могу выбирать между вами, я же люблю вас обеих...
Её взгляд стал колючим.
-- Когда мужчина говорит, что любит двоих, значит, не любит ни одну. Впрочем, для женщин это тоже справедливо.
Никита покраснел.
-- Ты не понимаешь! Я...
-- Всё я понимаю! -- рявкнула девушка, практически бросив чашку с чаем на стол. -- Тебе кажется, что ты влюблён в обеих, и ты совсем не хочешь между нами выбирать! Ты в своём эгоизме забываешь, что эта ситуация ранит нас всех!
-- Но как я могу сделать выбор? -- закричал он, вскакивая. -- Как я могу выбирать между вами, если вы такие разные?
-- Мы как два берега одной реки -- один гористый и крутой, другой пологий и песчаный, -- тихо проговорила Стаська, не рискуя поднять взгляд от стола. -- И если ты не выберешь, к какому пристать, то рано или поздно течение вынесет тебя на один из них... Но не факт, что тот берег, к которому ты, наконец, пристанешь, будет тебе по душе.