Яблоки в этом году уродились на славу. Спелые, покрытые тоненькой розоватой кожицей, скрывающей нежную медовую мякоть, они лежали в корзине, наполняя кухню своим изумительным ароматом. Девушка взяла одно яблоко, покрутила в руках, провела пальцами по всем царапинкам и пятнышкам на кожуре и подняла его повыше, чтобы закатное солнце осветило соблазнительный плод, заиграло бликами на глянцевой поверхности, четче проявило битые местечки, заполненные сладким соком и еще не потемневшие. Она глубоко вдохнула легкий свежий запах фруктов и с трудом удержалась, чтобы не откусить кусочек. Яблочный джем, значит...
Стаська вернула яблоко в корзинку и подвинула к себе книгу, лежащую на столе. Нужная страница уже была открыта, и девушка провела пальцем по строчке, чуть шевеля губами, как будто читая рецепт вслух. "Для приготовления джема вам понадобятся: яблоки - два килограмма",- быстрый взгляд на корзину и обратно,- "сахар - один килограмм",- вот, мешочек стоит на столе рядом с книгой,- "вода - полстакана",- ну, с этим точно проблем не будет. Слава изобретателю водопровода! "Для джема пригодны яблоки зрелые или слегка недозрелые: плоды содержат много пектина, и приготовленный из них джем будет хорошо желировать",- еще один быстрый взгляд на фрукты. Зрелые, не чрезмерно, а именно так, как нужно, вобравшие в себя достаточно солнца и витаминов. Идеальные. "Хорошо всё моем и чистим яблоки от кожуры и семян. Порезанные дольками плоды складываем в одну кастрюльку, очистки - в другую". Ну что ж, приступим. Она подняла корзинку с пола и высыпала содержимое в раковину, любуясь упруго отскакивающими друг от друга плодами. Точно так же, как и тогда... Девушка резко тряхнула головой, пытаясь отогнать непрошенные воспоминания, но, как и всегда, не преуспела. Она замерла, опершись на мойку, не в силах справиться с собой.
... То лето было тоже на удивление урожайным - конечно, так не бывает: если дерево сильно плодоносит в один год, то на следующее оно должно отдохнуть,- но жителей большого города, привыкших видеть клубнику и бананы в магазинах в любое время года, обилием яблок было не удивить. Она всегда любила яблоки, с самого детства, и поэтому сегодня решила себя побаловать ассорти, в конце концов, у нее же сегодня вроде особый день. Девушка горько усмехнулась про себя: с момента, когда она кардинально поменяла большую часть привычного уклада жизни - рассталась с парнем (который ушел от нее к лучшей подруге), перестала общаться с подругой (которая так и не узнала, что это был ее парень), сменила работу и место жительства (сил, чтобы наблюдать эту счастливую парочку в привычной зоне своего обитания, не было), изменила привычный имидж (и стала снова похожей на себя в подростковом возрасте - ершистой худой девчонкой, похожей на мальчишку),- прошла всего неделя. Если бы ее кто-то спросил, она бы, наверное, затруднилась сказать точно, но календарь был неумолим и беспристрастен. Всего неделя, которая показалась ей вечностью, наполненной обидой на несправедливость мироздания вообще и жалостью к себе в частности.
Сегодняшний день обещал быть худшим среди всех предыдущих - свой день рождения, со всеми этими празднованиями-подарками-поздравлениями, ненужными, неискренними, Стася не любила никогда, даже в детстве. Почему-то именно в этот день ей больше всего на свете хотелось спрятаться от всего мира и тихо-тихо провести его в одиночестве. Ха,- она бы засмеялась, если бы не была сейчас в магазине,- а ведь ее желание сбылось! Сегодня, в первый раз за много лет, она действительно проведет его одна... совсем. И как-то исполнение желания ее совсем не радует. Девушка торопливо подняла руку, чтобы вытереть глаза, которые жгло от подступивших слез, и, не рассчитав расстояние, зацепилась пакетом за полочку для сумок, тянущуюся вдоль кассы. Тонкий полиэтилен порвался, и яблоки посыпались на пол, ударяясь друг о друга и отскакивая в стороны...
Она со вздохом включила воду в мойке и взяла в руки первое яблоко. Капли ярко блестели на его румяной кожице, превращая фрукт в подобие крупного драгоценного камня. Девушка покрутила его в руках и подставила под струю воды, мягко поглаживая крепкий бочок пальцами, стирая мельчайшие частицы грязи с него, но ее мысли все-таки были очень далеки от яблок. Да, именно в тот день, чуть больше года назад, они и встретились.
... Он стоял у кассы, покупал сигареты и, наверное, не заметил бы ее, если бы один из плодов не подкатился прямо ему под ноги. Мужчина поднял его и с удивлением оглянулся, ища взглядом, откуда же он мог упасть. А она стояла почти перед ним с порванным пакетом, из которого продолжали сыпаться яблоки, и глядела, как они катятся по грязному полу, рискуя попасть под ноги покупателям или под колеса магазинных тележек. Сейчас Стаська уже не могла с уверенностью сказать, но, возможно, она в этот момент расплакалась. Или рассмеялась. Или сделала и то и другое одновременно. Или просто выражение на ее лице было настолько беспомощным и потерянным, что он коротко бросил кассирше:
- И пакет, пожалуйста,- и, расплатившись, подошел к девушке. Высокий, стройный, потрясающе красивый - и даже наметившиеся морщинки и первая россыпь седины в волосах не могли его испортить в этот момент - таким она его и запомнила. А он с улыбкой отвел ее к столу упаковки покупок и, буквально впихнув новый пакет в руки, оставил ждать, а сам вернулся собирать рассыпанные фрукты.
Это заняло не так много времени, но вполне достаточно для того чтобы она могла взять себя в руки, и когда она увидела его, несущего ее яблоки в подвернутом подоле свитера, ей стало так стыдно, что она чуть снова не расплакалась.
- Вот, все что смог найти,- он, чуть запыхавшись, ссыпал плоды в подставленный целый пакет и с улыбкой посмотрел на девушку.- Прости, тут, наверное, не все.
- Да ничего, спасибо вам большое,- Стаська чуть шмыгнула носом и попыталась улыбнуться в ответ.- Сколько я вам должна?
- С ума сошла?- негодование в голосе мужчины было настолько сильным, что она едва не подпрыгнула на месте от испуга.- Это всего лишь пакет!
- Но ведь...
- Хочешь отблагодарить - можешь сделать мне приятное,- он резко развернул ее в сторону выхода и чуть подтолкнул вперед. - Составишь мне компанию, пока я пью кофе.
- Я не лучшая компания для кого бы то ни было сейчас.
- Это мне решать,- он отобрал у нее пакет и чуть приобнял за талию свободной рукой.- На той стороне улицы вполне неплохая кофейня. Пошли.
В любой другой момент она бы в панике убежала, наплевав на то, что все покупки остались у неизвестного "преследователя", но в тот день ее инстинкт самосохранения, видимо, спал. Стаська покорно позволила отвести себя в небольшую уютную кофейню и усадить на высокий стул за столик прямо перед окном. К ним тотчас же подошла официантка с блокнотом, готовая принять заказ.
- Один двойной эспрессо и... что-нибудь яблочное у вас есть?
- Из напитков?- девушка была явно озадачена постановкой вопроса.
- Можно из напитков,- согласился мужчина,- но какое-нибудь пирожное с яблоками тоже подойдет.
- Боюсь, что нет. Но у нас есть корзиночки с фруктами и взбитыми сливками.
- Это лучше, чем ничего. Тогда корзиночку с фруктами и кофе-гляссе для девушки.
- Это лишнее,- она недовольно посмотрела на спутника, когда официантка ушла, приняв заказ.- Я не просила меня еще и кормить.
Он хмыкнул.
- Ты же собиралась отблагодарить меня, разве нет?- дождавшись робкого утвердительного кивка, он торжествующе продолжил:
- Мне будет некомфортно, если ты просто будешь сидеть рядом и смотреть мне в рот голодными глазами. Прости, что ничего яблочного у них не оказалось - меню кофеен не рассчитано на яблочных фей.
Она неуверенно улыбнулась.
- Почему "яблочных фей"?
- Судя по всему, ты ничего кроме яблок не ешь,- он кивком указал на пакет, притулившийся под столом.- Или ты собиралась сварить варенье?
- Да нет,- она резко помрачнела, вспомнив о причинах столь странной покупки.- У меня просто день рождения, а готовить ничего не хотелось. Вот я и...
Не договорив, она сделала неопределенный жест рукой и опустила глаза, рассматривая столешницу так пристально, словно это было самое интересное, что она видела в жизни.
- А, понял,- спутник как-то стушевался.- Прости, я выйду позвонить, а ты никуда не убегай.
Он поднялся и пошел к выходу, но обернулся на ходу:
- И есть без меня не начинай!
Она усмехнулась и подняла голову, успев проводить его взглядом до двери. Выбранный столик прямо рядом с окном позволял смотреть на оживленную улицу, и девушка бездумно следила глазами за проходящими мимо людьми. В кофейне играла приятная расслабляющая музыка, которая навевала мысли о том, что, возможно, все произошедшее с ней сегодня - это просто реализация фантазий сценариста какого-нибудь музыкального клипа, в котором она могла бы сыграть роль героини. Замечтавшись, Стася не заметила, как официантка принесла их заказ, и вздрогнула, когда ее вернувшийся спутник опустился на соседний стул.
- Ну, а теперь рассказывай, как ты дошла до жизни такой.
И она рассказала. Опуская подробности и детали, скрывая имена и меняя географические привязки, но рассказала все от начала и до конца. Мужчина оказался прекрасным слушателем, не перебивавшим, но и не торопившим. Он сидел, внимательно глядя ей в лицо, медленно смакуя единственную чашку кофе, но она бы не взялась сказать, что в ее жизни встречались другие люди, чье молчание настолько располагало продолжать. Но любая история имеет свой конец, и она, выговорившись, снова замерла, опустив глаза и комкая в пальцах мокрую бумажную салфетку.
- Послушай,- он чуть наклонился, чтобы взять девушку за руку, но его прервала трель мобильника.- Ах, черт, прости еще раз... сейчас вернусь.
Он схватил телефон со стола и торопливо вышел на улицу, но она не успела сделать и глотка кофе, как он вернулся с небольшим букетом ярко-алых роз в руках.
- С днем рождения,- он торжественно вручил ей цветы, и девушка почувствовала, что глаза снова начинает жечь, теперь уже от смущения.- Эй, не вздумай только заплакать! Ты должна была улыбнуться, хотя бы из вежливости.
- А я улыбаюсь,- она подняла голову и попыталась действительно улыбнуться, хотя слезы продолжали течь по щекам.- Спасибо, цветы прекрасны.
- Ага, а еще они гармонируют с твоими волосами,- мужчина ласково взъерошил ее крашеную челку, и она вздрогнула от неожиданности, торопливо подавляя желание пригнуться и спрятаться куда-нибудь подальше. Он вздохнул, смущенно убрав руку.
- И с лицом тоже,- он хихикнула, неуверенно, но вполне искренне.- Извините, я выйду ненадолго.
Оставив розы на столе, она торопливо направилась в дамскую комнату, где потратила минут двадцать на то чтобы умыться и привести лицо в относительно приемлемый вид. Когда она, наконец, вышла, ее спутник уже ждал ее у выхода, держа пакет в одной руке, а букет в другой.
- Пойдем,- он отдал ей цветы и распахнул перед ней дверь на улицу.- Я провожу тебя до дома.
- А счет?- она почувствовала ощутимый толчок между лопаток и двинулась вперед, продолжая обеспокоенно оборачиваться к нему, но он был неумолим.
- Иди, я и так уже задержался с тобой. Общение с девушкой - это, конечно, прекрасно, но у меня, к сожалению, есть еще дела.
- Я могу и сама добраться домой,- она робко протянула руку, собираясь забрать пакет, но он грозно посмотрел на нее.
- Твое настроение не подходит для одиноких прогулок. Я должен удостовериться, что ты благополучно доберешься домой, иначе буду чувствовать себя виноватым.
Людской поток, спешащий по своим делам, подхватил их, и разговор прервался сам собой. Она шла справа от него, искоса разглядывая своего спутника, подмечая и россыпи седины в густых волосах, и крошечные черточки морщин вокруг глаз, и мелкий черный бисер короткой щетины на подбородке и над верхней губой. Нельзя сказать, что мужчина был исключительным красавцем, но в его неправильных чертах была какая-то своя привлекательность. Девушка торопливо отвела взгляд, словно боясь, что все отражается на лице. Она была готова поклясться, что еще чуть-чуть и ее уши станут совершенно пунцовыми, но мысли упрямо кружились вокруг личности ее невольного компаньона.
В молчании они дошли до подъезда, и, ища в карманах ключи, Стаська начала испытывать легкое беспокойство - ее спутник, кажется, собирается подняться вместе с ней в квартиру. А что, если?.. Усилием воли девушка отогнала неприятные мысли - если бы он хотел ей навредить, у него уже было полно возможностей для этого, но он вел себя подчеркнуто по-джентельменски. Она распахнула металлическую дверь в подъезд и жестом пригласила его войти. Он недовольно покосился на нее, но ничего не сказал и спокойно направился к лифту.
- Какой?
- Пятый,- плотные двойные створки закрылись за ее спиной, и по спине пробежался знакомый холодок - она недолюбливала автоматически закрывающиеся лифты, справедливо полагая, что если он закрывается сам, то это вовсе не гарантирует, что он сам же и откроется. Однако сейчас молчаливое присутствие мужчины как-то даже успокаивало ее, и мысль о том, что они могут застрять тут вместе была уже не пугающей, а довольно привлекательной. Тогда они смогут попробовать...
Кабина вздрогнула, раздался громкий писк и створки медленно, словно нехотя, разъехались в стороны. Девушка почувствовала, что если бы не природная бледность, она бы сейчас покраснела от смущения. О чем она только что думала? Черт...
На этаже царил вечный полумрак, и она торопливо рванула к двери - она бы не смогла это толком объяснить, но почему-то отсутствие освещение будило в ней какие-то животные инстинкты, и она могла сотворить такое, на что никогда бы не отважилась, будь вокруг светло. Вот, например, сейчас в голове упорно крутилась мысль о том, что если обернуться и чуть приподняться на цыпочки, она сможет дотянуться до...
Ключи выскользнули из дрожащих пальцев и со звоном упали на кафельный пол. Стаська ойкнула и хотела было наклониться, чтобы поднять их, но ее спутник отреагировал быстрее.
- Ты слишком неосторожна для феи, - его пальцы ненароком коснулись ее руки, когда он отдавал ей ключи и пакет с яблоками, а по позвоночнику пробежал легкий холодок - скорее всего, ей просто показалось, но его фраза прозвучала уж как-то слишком двусмысленно.
Девушка подняла голову и встретила его внимательный взгляд. Из-за скудного освещения его зрачки были расширены так, что казались какими-то звериными. Его рука неловко дернулась - она решила, что он хотел машинально потрепать ее по волосам, но в последний момент почему-то передумал, и это странно ее огорчило.
- Береги себя, - он взъерошил свою шевелюру и, резко развернувшись, зашагал обратно к лифту.
Стаська нервно сглотнула.
- И ты себя, - негромко пробормотала она, не решаясь сдвинуться с места, пока створки лифта не закрылись за его спиной.
Тишина ее скромной квартирки показалась ей какой-то затхлой и мертвой, и девушка широко распахнула окно. Прогревшийся на солнце воздух хлынул в спальню, ласково теребя тонкие занавески, и Стася почувствовала себя значительно лучше. Бросив букет на кровать, она разделась, роняя одежду на пол, и встала перед зеркалом, рассматривая себя так, как будто видела в первый раз. И - странное дело - сейчас она казалась себе на удивление привлекательной. Ни излишняя худоба, ни короткая стрижка, ни чрезмерная бледность больше не казались ей такими уж непоправимыми недостатками. Наоборот, пожалуй именно такое миниатюрное, кажущееся почти невесомым тело будет хорошо смотреться в крепких мужских объятиях. И может быть...
Она торопливо тряхнула головой и направилась в ванную. Что за чепуха! Стоило только незнакомцу подарить ей цветы, и она уже возомнила себя практически Мисс Вселенной. Но даже погрузившись в горячую пенную воду до самых глаз, Стаська продолжила грезить о своем сегодняшнем неожиданном спутнике.
Когда она вышла из ванной, двор за окном уже утонул в глубоких лиловых сумерках. День почти прошел, и она уже могла вздохнуть с облегчением. Завтра будет лучше, чем сегодня, надо только уснуть. Девушка прикрыла окно - ласково тепло бабьего лета успело смениться пронизывающим острым холодом, и после горячей ванны комната показалась ей сущей морозилкой, - и ее взгляд остановился на букете, лежащем на покрывале. Осторожно взяв его в руки, она снова ощутила легкий аромат цветов. Надо бы найти для них вазу или что-то хотя бы отдаленно ее напоминающее. Стаська вздохнула: это была трудновыполнимая задача - ее парень никогда не дарил ей цветы, поэтому и вазы у нее не было. Она, конечно, и не просила об этом, да и вообще не считала особенно важным в отношениях, но мысль о том, что совершенно незнакомый мужчина сделал для нее то, чего никогда не делал человек, которого она любила, как-то очень неприятно царапала изнутри.
Немного пошарив на кухне, она отыскала задвинутую в самый дальний угол трехлитровую банку. Конечно, жаль, что такой красивый букет придется поставить в настолько неподходящую емкость, но это лучше, чем оставить его засыхать совсем без воды. Подрезав стебли и опустив все цветы в банку, она отнесла подарок в спальню на подоконник, торжественно клянясь, что завтра же купит настоящую вазу. На улице уже потемнело, но черный силуэт букета был хорошо виден на фоне ультрамаринового ледяного неба. Немного полюбовавшись им, девушка легла на кровать и сама не заметила, как погрузилась в глубокий сон.
Резкий звук будильника выдернул ее из забытья. Стаська потянулась, чувствуя удивительную легкость во всем теле и какую-то беспричинную радость в душе: хотелось не просто встать, хотелось выскочить из кровати и делать все дела, танцуя. Пожалуй, это было самое лучшее ее пробуждение за довольно длительное время. Поэтому девушка не стала залеживаться в кровати, а торопливо натянув белье, вприпрыжку направилась на кухню готовить завтрак и подпевать дурным голосом любимому исполнителю.
Пока яичница шипела и плевалась маслом на сковородке, Стася вернулась в комнату и, как и вчера, замерла перед зеркалом. Сегодня хотелось сделать что-то необычное, выглядеть как-то по-особенному что ли. Отряхнув с пальцев крошки печенья, она неуверенно взялась за ручку шкафа, мысленно перебирая все свои наряды, пока не остановилась на темно-синем, почти черном, полушерстяном платье, висящем в самом дальнем углу. Достав его, девушка медленно провела рукой по мягкому трикотажу, пытаясь вспомнить, надевала ли она его когда-нибудь. Она вообще довольно редко носила платья или юбки, считая джинсы гораздо более удобной и практичной одеждой. Поэтому вполне возможно, что, купив его под настроение, она так ни разу им и не воспользовалась. Что ж, отличный повод наконец-то сделать это.
Непривычная мягкая ткань скользила по коже, туго обтягивая тело, чувственно щекоча ее в одних местах и свободно распахиваясь в других. Девушка повернулась к зеркалу, покрутилась вокруг своей оси, ощущая, как широкая юбка при движении овевает ее лодыжки легким потоком воздуха, чуть приподняла подол, отставила в сторону ножку, так чтобы оценить впечатляющий разрез от бедра. В целом, она осталась почти довольна увиденным - теперь перед ней стояла не растрепанная девочка-подросток, а привлекательная молодая женщина. Только чего-то все-таки не хватало...
Сбегав на кухню ради спасения пригорающего завтрака, она вернулась в комнату, чтобы подыскать какой-нибудь подходящий аксессуар, который бы мог подчеркнуть ее новый образ. Ее выбор остановился на ярко-алом шарфе. Повязав его вокруг бедер, девушка снова покрутилась перед зеркалом. Вдела в уши крупные серьги в тон шарфа, дополнила их небольшим кулончиком-капелькой и сочла, что вот теперь точно готова явить миру обновленную себя.
На работу Стаська почти вбежала, несмотря на непривычные для ног туфли-лодочки - мало того что утром она потратила гораздо больше времени на сборы, чем обычно, так еще и в кондитерской была очередь, поэтому сейчас девушка опаздывала. В принципе, это было не так критично - ее начальница довольно спокойно относилась к тому, что сотрудники приходили на пять-десять минут позже начала рабочего дня. Но в этот раз ей определенно не повезло - открыв дверь, Стася увидела в кабинете свою начальницу в компании незнакомого мужчины в деловом костюме. Радужное настроение испарилось практически моментально. Девушка очень живо представила, как ее появление выглядит со стороны - в каком-то нелепом наряде, с тортом в руках, да еще и опоздала как раз в тот момент, когда пришел новый клиент. Не сотрудник, а сплошное разочарование.
- О, а вот и наш дизайнер, - начальница обернулась к сгорающей от стыда девушке и вопросительно подняла бровь. - У нас какой-то праздник сегодня?
- Если бы ко мне такие сотрудницы приходили, у меня бы тоже был праздник. Каждый день, - и стаськины удивленные глаза встретились с чуть ироничным взглядом знакомых глаз.
Девушка протянула вперед торт, то ли защищаясь, то ли оправдываясь.
- У меня день рождения. Был. Вчера. И вот...
Ирина Сергеевна всплеснула руками.
- Надо же было раньше напомнить! Забыли, совсем забыли! - она обернулась к мужчине, явно решая, стоит ли клиенту видеть степень неформальности отношений начальства и подчиненных. Он понимающе усмехнулся и сделал вид, что ищет что-то в своем дипломате. Женщина чуть наклонилась к Стаське и негромко сказала:
- Закончишь здесь - приходи в кухню, надо же отметить такое событие, - и забрав торт у нее из рук, важно удалилась из кабинета. Девушка осталась растерянно стоять у входа, как будто это она пришла в чужой кабинет и не знает, как обходиться с его хозяином. Между ними повисла многозначительная пауза, и она даже не представляла, как ее нарушить. Мужчина с легким щелчком закрыл дипломат и, отставив его в сторону, широким жестом выдвинул стул из-за ее рабочего стола:
- Прошу вас.
Стася подошла к нему, чувствуя себя одновременно и немного неловко, и немного польщенной, и осторожно села, расправив широкий подол своего платья.
- Мы же вроде вчера на "ты" были, разве нет? - фраза прозвучала внезапно кокетливо, а не иронически, как она планировала. Посетитель негромко хмыкнул, усаживаясь на стоящий рядом стул для посетителей (девушка удивилась: никогда не замечала, что стулья так близко друг к другу - она невольно вдыхала терпкий запах его парфюма, как будто он заполнял весь кабинет).
- Я вчера думал, что помог подростку, - если бы речь шла не о ней, а о ком-то другом, девушка могла бы решить, что он флиртует, - а сегодня понял, что ошибся. Просто катастрофически.
Она бросила беглый взгляд в его сторону, но выражение его лица было совершенно нечитаемым.
- Кстати, меня зовут Максим.
Она яростно терла яблоки под струей воды, низко наклонившись над раковиной, как будто пытаясь стереть не несуществующую грязь с плодов, а свои собственные воспоминания. Рукам было слишком горячо, но она не регулировала температуру, то ли по рассеянности забыв об этом, то ли наказывая себя за прошлое. За то, что она позволила себе беспечно наслаждаться, не думая ни о чем.
...Нет, все произошло далеко не сразу. Вначале их отношения не выходили за рамки обычного рабочего общения: она заказывал в типографии каталоги, которые она верстала. Макс нравился ей как клиент: спокойный и последовательный, он всегда знал, что именно хотел получить в результате работы; но при этом с большим вниманием относился к тем правкам и замечаниям, которые предлагала она, признавая ее профессионализм. Однако проблема заключалась в том, что он нравился ей не только как клиент - он привлекал ее как мужчина. Обаятельный, с отличным чувством юмора и разносторонними интересами, общительный красавец отлично ладил со всеми женщинами их небольшого коллектива, и девушка злилась каждый раз, когда он задерживался по дороге к ее рабочему месту, чтобы поболтать с офис-менеджером или перекинуться парой слов с владелицей типографии. Злилась, стыдилась этого, но ничего не могла с собой поделать. А мужчина только подливал масла в огонь своими комплиментами, брошенными вскользь, своими небольшими гостинцами и мелкими знаками внимания, своей галантностью и своим любопытством - он заваливал ее вопросами обо всех аспектах ее жизни, впитывая всю информацию, касающуюся ее. И она млела от этого его интереса, злилась на себя и за это тоже, боялась, что он заметит ее особое отношение к себе, и надеялась, что однажды это случится.
Постепенно их общение стало смещаться в сторону более теплых и близких отношений. Несколько общих интересов и неуемное любопытство по отношению ко всему новому порождало жаркие дискуссии, которые затягивались настолько, что она и сама не заметила, как он начал регулярно задерживаться после работы, чтобы успеть обсудить с ней все животрепещущие вопросы, пока провожает ее до дома. Стаське казалось, что это в порядке вещей, что это просто дружеское общение людей со схожими взглядами, но даже этого было достаточно, чтобы она чувствовала себя бессовестно счастливой.
Время незаметно шло вперед, и вот уже теплое бабье лето сменилось ясной и холодной осенью. Легкие блузки в ее гардеробе сменились вязаными кардиганами и джемперами, а туфли - тяжелыми кожаными ботинками. Волосы потихоньку отрастали, возвращая свой естественный цвет. Все эти изменения Макс отмечал и комментировал, а она специально старалась каждый раз похвастаться ему любой мелочью, тая от проявленного внимания.
- Как тебе цвет? - она несколько раз взмахнула руками, демонстрируя ему новое пальто насыщенного фиолетового оттенка. Он усмехнулся.
- Тебе очень идет. Особенно в сочетании с твоей рыжиной, - он хотел было привычно взъерошить ее волосы, но в этот момент девушка обернулась к нему, и мужчина невольно провел пальцами по ее чуть приоткрытым губам. За время их общения она уже успела привыкнуть к его частым ненавязчивым прикосновениям, но сейчас в тишине залитого сумерками кабинета этот жест показался ей настолько интимным, что она невольно резко выдохнула, издав приглушенный полувскрик-полустон. Мужчина вздрогнул, пристально вглядываясь в ее лицо, погладил ее по щеке и приподнял голову за подбородок. Она замерла, словно загипнотизированная его взглядом, тяжело дыша. Губы пересохли от неясного томления, не позволяя ей сказать ни слова, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Ее язык скользнул было по ее нижней губе, но в этот момент Максим наклонился и поцеловал ее.
Первым ощущением был шок. Да, он нравился ей, да, она втайне мечтала о чем-то подобном, но сейчас его действия стали для нее настоящим потрясением. Его губы, трепетные и чуткие, продолжали нежно изучать ее рот, и не смену изумлению пришло удовольствие. Она невольно чуть подалась вперед, желая продлить это чувство, и его язык раздвинул ее губы, проникая внутрь, углубляя и делая более требовательным поцелуй. Девушка вцепилась в его плечи, теряясь в этом остром наслаждении, откликаясь всем телом на его ласку, мысленно умоляя его не останавливаться, и он продолжил, стискивая ее в объятиях, прижимая к себе.
Они разорвали поцелуй через несколько минут, тяжело дыша, хватаясь друг за друга, как будто им обоим резко стало трудно удерживать равновесие, и место восторга занял стыд. Девушка уперлась ладонями в грудь мужчины, боясь встречаться с ним взглядом.
- Пожалуйста, - голос дрожал и едва не срывался на истерический визг, - пожалуйста, не делай так больше.
Он молча поглаживал ее по спине, словно баюкая, утешая, успокаивая, но Стаська чувствовала, как торопливо бьется его сердце.
- Хорошо, - наконец выдохнул он, тяжело уронив слово в звенящую тишину. - Как скажешь.
На следующий день Макс не пришел. Не пришел он и через день, и через два, и девушка уже не находила себе места от беспокойства и сожаления. Ну что ей стоило как-то по-другому сформулировать мысль? Не "не делай так больше", а "это неожиданно, и я не знаю, как реагировать"? Или "ты лучше всех" - не таким уж большим было такое преувеличение? Да даже просто промолчать было бы лучше! Она начала прислушиваться к звукам за дверью, ловя знакомые шаги, пытаясь различить желанный голос, но клиенты приходили и уходили, а его все не было. Зато после обеда заскочил Винни - курьер по имени Андрей, странное прозвище которого вызывало уйму вопросов у окружающих, но никак им самим не комментировалось.
- Привет, подруга! - молодой человек бесцеремонно приземлился на край ее стола. - Что это у тебя здесь?
Стаська привычно повернулась в указанную сторону, и парень, щелкнув ее по носу, довольно рассмеялся.
- Сколько лет мы знакомы, а ты все так же попадаешься!
- Если я перестану реагировать, ты будешь плакать, - пробурчала она, пряча усмешку. - За чем сегодня?
- А я к тебе, - он поерзал на краешке стола, устраиваясь поудобнее, и достал из сумки пухлую папку. - Начальство подумало-подумало и решило, что предыдущих правок недостаточно, так что вот тебе еще сто пятьсот новых.
- Твои глаза-а-а! - простонала девушка, забирая у него гранки. - А я-то надеялась, что с этим мы закончили.
- Куда ж мы без тебя, - Винни притворно вздохнул и потрепал ее по волосам. - Мы теперь навеки будем вместе - я приношу тебе правки, ты их вносишь, а мое начальство ничего не утверждает. Муа-ха-ха!
- О не-е-ет! - она схватилась за голову в притворном ужасе. - Скажи, что ты пошутил!
- Нет, я абсолютно серьезно, - Андрей спрыгнул со стола и угрожающе навис над ней, копаясь в сумке. - А еще я принес тебе... шоколадку! С прошедшим тебя, и прости, что не забегал раньше.
- Спасибо, - девушка улыбнулась и привычно подставила щеку для его дружеского поцелуя.
- Ну все, пора, подруга, я побежал, - Винни махнул рукой, бодро шагая к выходу. - К тому же к тебе уже клиент пришел.
Она подняла глаза и встретилась взглядом с Максимом. Он молча кивнул в качестве приветствия и, пропустив курьера в коридор, вошел в кабинет. Плотно закрыл дверь, сел на стул рядом с девушкой, откладывая в сторону свой дипломат...
Стаська дернулась от неожиданности, когда его пальцы резко скользнули в ее волосы, но он удержал ее голову. Его обжигающе горячие губы прижались к ее обнаженной шее, чуть приоткрылись, позволяя зубам прикусить нежную кожу и двинуться выше, к мочке уха. Девушка тихо всхлипнула, поддаваясь яростным и жадным ласкам. Ее руки, сначала неуверенно пытавшиеся противостоять его натиску, медленно и робко провели сначала по его плечам, скользнули по плотной ткани пиджака дальше к воротнику и наконец достигли жестких встопорщившихся волосков на шее, запутались в волосах, чтобы прижать голову теснее. Мужчина сдавленно зарычал, покрывая поцелуями ее шею и подбородок, нетерпеливо изучая ее чуть приоткрытый рот. Его язык проник внутрь, искушая и поддразнивая, вовлекая ее в волнующую игру. Они разорвали поцелуй, задыхаясь от возбуждения. Максим прижался щекой к ее щеке, обжигая нежное ушко горячим шепотом:
- Почему ты не сказала мне, что у тебя есть парень? Я бы еще мог сдержаться, не прикасаться к тебе... - он с тихим стоном зарылся лицом в ее волосы, глубоко вдыхая ее запах. - А сейчас я не могу отпустить тебя, слышишь? Я не отпущу тебя!
- Какой парень? - пробормотала она, прижимаясь к Максиму как можно теснее, чувствуя его бешеное сердцебиение, все еще не в силах поверить в то, что все происходящее реально. - Мы расстались с ним еще в сентябре...
- Тогда почему? - его губы снова прижались к ее коже в жестком требовательном поцелуе. - Почему ты отталкиваешь меня, но позволяешь целовать себя ему?
Девушка хихикнула, вытирая тыльной стороной ладони почему-то выступившие слезы, потом ласково провела рукой по его волосам.
- Ты ревнуешь меня к Винни?
Макс недовольно засопел и обжег ее таким обиженным взглядом, что она не выдержала и рассмеялась в голос.
- По-твоему, я смешон? - голос был ровный, почти безэмоциональный, но она безошибочно ощутила в словах напряженные нотки. Она хотела уже ответить, но стоило ей только глянуть на него, как ее снова разобрал смех. Мужчина резко поднялся с места - даже его молчание было сейчас полно яростного негодования, - рывком подхватил Стаську на руки и усадил ее на стол перед собой так, чтобы их лица наконец оказались на одном уровне.
- Ну? - гнев клокотал в его груди, словно раскаты грома. Она торопливо замотала головой, вцепившись в лацканы его пиджака, как будто пытаясь удержать его здесь, рядом, чтобы успеть, успеть...
- Ты тоже...
Он вопросительно поднял брови, не понимая, к чему она ведет.
- Ты постоянно флиртуешь, то с нашими девчонками, то с нашими клиентками, - вместо смеха в ней закипали злые слезы, - а меня упрекаешь в том, что Винни просто поцеловал меня в щеку! По-дружески!
Мужчина взял ее за подбородок, приподнимая голову и заставляя смотреть себе прямо в глаза.
- Это не так, - он мягко коснулся губами ее переносицы, словно пытаясь разгладить морщинки на лбу. - Я просто общаюсь с ними, ничего более. А со стороны это похоже на флирт?
Стася упрямо кивнула, пытаясь спрятать взгляд, но он продолжал удерживать ее. Единственный выход - закрыть глаза, чтобы он не видел, как они наполняются слезами.
- Прости, я не думал, что ты так это воспринимаешь, - он ласково коснулся ее век, сначала одного, потом другого, поймал губами одиноко скатывающуюся по щеке капельку. - Я прихожу сюда, чтобы побыть с тобой, но я же не могу ни с кем при этом не разговаривать, верно? Или... ты тоже ревнуешь меня?
Девушка приоткрыла глаза, рассматривая его лицо в попытке понять, не издевается ли он над ней.
- Ты... ты мне нравишься, - голос все-таки дрогнул, несмотря на все попытки сохранить самообладание.
- Я знаю, - тихий мягкий голос обволакивал ее, успокаивал.
- Давно? - какая жалость, что у нее такая короткая стрижка - сейчас он наверняка обратит внимание на семафорящие из-под волос ярко-алые ушки.
Он кивнул.
- Давно. Я удивился, когда понял, что ты в меня влюблена, - его пальцы неторопливо ласкали ее скулу, спускаясь к шее. - Но гораздо сильнее я удивился, когда понял, что я в тебя тоже влюблен.
- Правда?
- Правда-правда, - он наклонился к ней близко-близко, и она снова закрыла глаза. И этот поцелуй был наполнен тихой чувственной нежностью...
Стаська всхлипнула и зажала рот ладонью, как будто кто-то мог случайно подслушать ее сокровенные чувства. Надо срочно отвлечься - где тут ее рецепт? "Хорошо всё моем и чистим яблоки от кожуры и семян. Порезанные дольками плоды складываем в одну кастрюльку, очистки - в другую". Она достала нож из ящика стола - цельнометаллический, очень тяжелый и острый, с широким лезвием и удобной рукояткой. Положив первый плод на доску, она резким движением разрубила его сначала пополам, а потом на четвертинки. Брызнул, пачкая доску, пальцы и одежду, сладкий ароматный сок, и девушка ненадолго отвлеклась от своих мыслей. Но прошлое упрямо, монотонный труд не может заглушить его голос, когда он так соблазняет вернуться в те счастливые дни.
...Это было не просто хорошо - это было абсолютно восхитительное время в ее жизни. Они с Максимом начали встречаться, хотя и не афишировали этого. Действовали постепенно, не торопясь исследовали мир новых отношений. Сначала к уже привычным жарким спорам и незначительным знакам внимания добавились умопомрачительные поцелуи украдкой - они встречались в обед или после работы и надолго замирали в объятиях друг друга, словно подростки, боящиеся попасться на глаза родителям и не желающие идти домой. Макс шутил, что у него с четырнадцати лет не было подобных отношений - когда девушка одновременно и возбуждает, и пугает своей близостью, когда сердце колотится как сумасшедшее, а ладони потеют от волнения, когда хочется замереть, глядя в любимые глаза, и пусть время остановится навсегда... Стаська смущенно улыбалась в ответ - в ее четырнадцать лет о таких чувствах она могла только мечтать. Сейчас она была до краев переполнена счастьем, еще чуть-чуть - и она взлетит над землей или просто взорвется от невозможности вместить в себя еще хоть капельку обожания к этому человеку. Каждый день она просыпалась с мыслями о нем, неслась на работу почти невесомая, едва касаясь дороги... он по-прежнему каждый вечер провожал ее до дома, но теперь это были уже не дружеские встречи после работы, которые дарят людям возможность чуть оттянуть неизбежно ожидающий их момент одиночества, а, скорее, ежедневная проверка того, насколько далеко они готовы зайти.
Они подолгу стояли в сумраке подъезда перед дверью ее съемной квартирки, не в силах разомкнуть такие уютные объятия, но дальше поцелуев не заходили - Максим неизменно ласково касался губами ее лба в последний раз и уходил, обещая вернуться на следующий день, пока, наконец, в один из таких вечеров девушка не набралась храбрости и, ухватившись за край его пиджака и смущенно уставившись в пол, не пригласила его "на чашечку кофе", который она никогда не пила и дома не держала. И он согласился.
Им было хорошо вместе - легко и комфортно, как будто они знали друг друга уже не один год. По крайней мере, она так думала, когда они оставались наедине. Обычно спокойный и сдержанный мужчина оказался страстным и чутким любовником - в его объятиях ее тело становилось одной большой эрогенной зоной, и девушка могла только умолять его продолжать, не останавливаться и не оставлять ее. И он продолжал - изумительно, непередаваемо, мучительно прекрасно... а потом было время для нежности. Они лежали рядом - утомленные и счастливые, разомлевшие от жара и любви: она всегда пыталась чуть отстраниться ("я же вся мокрая!"), но он неизменно решительно притягивал ее обратно в свои объятия ("мне нравится"). Его руки по-хозяйски властно исследовали ее тело, ласкали и поглаживали, изучали и обводили контуры, и она плавно погружалась в легкую дремоту, из которой ее выводил легкий поцелуй в висок. Они принимали душ вместе, как ритуал ухаживания и как приятную игру - брызгались водой и швырялись друг в друга мыльной пеной, размазывали по телам друг друга цветные гели для душа и растирали покрасневшую кожу мягкими махровыми полотенцами... А потом Максим неизменно одевался, нежно прощался с ней и уходил.
Сначала Стаська не придавала этому большого значения - возможно, он просто не хочет торопить события, как обычно перестраховываясь, ведь в остальном его отношение к ней ничуть не изменилось: они все так же много общались (и лично, и нет, так что в последний месяц девушка получила просто астрономический счет за телефон), никуда не исчезли разнообразные знаки внимания (он заваливал ее цветами и подарками, она баловала его домашней едой и массажем головы), в работе царило полное взаимопонимание. Поэтому она решила, что все должно идти своим чередом. Время потихоньку ползло вперед, и место осени заняла бесснежная питерская зима. Стаська начала колебаться: с одной стороны, было бы неплохо за двенадцать дней вынужденного безделья навестить родню в другом городе; с другой, ей хотелось провести больше времени с любимым человеком (тем более, что это как раз тот редкий случай, когда не нужно сильно напрягаться, чтобы совместить отпуск двух работающих людей). Она долго ломала голову, какой из двух вариантов предпочесть, пока однажды ее не посетила гениальная мысль - а почему бы не попробовать совместить приятное с полезным и не взять Максима с собой? Однако, вопреки ожиданиям, мужчина отнесся к идее без энтузиазма: другие планы, в которых нет места для нее. Ей хотелось обидеться, заплакать, устроить истерику, но многолетняя привычка взяла свое - саркастическая гримаска вместо зареванного лица и провокационное: "Ну ладно, я найду, чем себя занять". В конце концов, даже неприятная определенность лучше неизвестности.
Полторы недели пролетели почти незаметно, и вот она уже возвращается в город, нагруженная гостинцами и подарками как вьючный верблюд. Завтра у нее первый рабочий день, поэтому сегодня надо зайти за продуктами, да и прибраться в квартире не помешает. Стаська, конечно, старалась не сильно надеяться, но вдруг, вдруг...
Магазины в центре Санкт-Петербурга - отнюдь не из дешевых, однако именно там проще всего найти изыски на любой вкус. Не то чтобы штатный дизайнер в типографии получает достаточно, для того чтобы каждый вечер баловать себя фуагра или трюфелями, но сегодня был особый случай. Поэтому девушка медленно брела вдоль широкой витрины, выбирая, что бы такое приготовить к завтрашнему ужину, когда ее внимание привлек громкий детский смех и крики. Она подняла голову - прямо навстречу ей бежал мальчишка лет восьми с фигуркой супергероя в руках. За ним неспешно шла пара - женщина на позднем сроке беременности опиралась на руку мужчины, несшего на плечах девочку лет четырех, тоже с пластиковой фигуркой. Стаська хотела было пройти мимо, но ее окликнул знакомый голос:
- Здравствуйте, Станислава, - Макс внимательно смотрел прямо на нее, и, хотя губы растягивались в вежливой улыбке, взгляд был абсолютно холоден, даже в какой-то степени угрожающ. - Знакомьтесь, это моя жена и дети - Дима и Наденька. Алина, дети, это Станислава, замечательный дизайнер и просто хороший человек.
- Очень приятно, - промямлила девушка, чувствуя, как ее внимательно рассматривают три пары глаз: две с доброжелательным любопытством и одна с оттенком легкого презрения. Даже несмотря на сильно выступающий живот, Алина выглядела очень ухоженно и стильно, чего нельзя было сказать о Стаське. Конечно, вряд ли жена Максима смогла бы сохранить свой лоск после полутора суток в плацкарте на боковушке, но... впрочем, кого она пытается обмануть? Даже внезапно открывшаяся перед глазами неприглядная реальность - снова в розовых очках да на те же любимые грабли! - ранила ее сейчас не так сильно, как острый стыд за свой внешний вид.
- Как там поживает наш каталог? - вопрос застал ее врасплох, хотя был вполне предсказуем - она же всего лишь "замечательный дизайнер". Ну да, и просто хороший человек, но как-то от этого не легче.
- Не знаю. Извините. Я отправила их в печать до нового года, но больше ничего не знаю - навещала родственников в другом городе, только вернулась.
- Понимаю, ничего страшного, - мужчина широко улыбнулся, и ее чуть не передернуло - как будто хвалит собачку за правильно выполненную команду. - Передайте, пожалуйста, Алексею Всеволодовичу, что я заскочу к нему завтра вечером.
- Да. Хорошо. Обязательно.
- Ну что ж, тогда до свидания, - он мягко, но уверенно положил руку на талию жены, чуть подталкивая ее вперед.
- До свидания, до свидания! - вразнобой попрощались дети, которым уже очень хотелось бежать дальше к намеченной ими цели. Девушка машинально кивнула и побрела в противоположную сторону, не замечая, куда она идет до тех пор, пока не уткнулась в стеллаж с красками для волос. Несколько минут она смотрела на полку, ничего перед собой не видя, но наконец какой-то из образов смог достучаться до ее шокированного сознания. Она осторожно взяла одну коробочку, покрутила ее в руках и, вернув ее на место, решительно зашагала к выходу из магазина. Через полчаса она уже стояла перед дверью парикмахерской.
Несмотря на принятые меры, следующий день прошел для нее в тяжелом беспамятстве. Она машинально отвечала на комплименты своей новой стрижке, машинально выполняла свою работу, машинально отшучивалась на подколки своих коллег. Время было похоже на бесконечно растягивающуюся жвачку, которая все никак не хочет порваться.
Стаська сортировала сваленные на подоконнике материалы для работы: сданное и неважное можно выкинуть; сданное и важное надо сложить в ящики стола в соответствии с ее системой хранения материалов; несданное любой степени важности сложить обратно на подоконник до следующей уборки - когда в дверь постучали. В кабинет тихо вошел Максим, огляделся и, плотно закрыв дверь, подошел к девушке. Он стоял так близко, что она затылком чувствовала его дыхание, но ни сил, ни желания обернуться не было. Оба молчали, и только едва заметная дрожь листка в ее пальцах выдавала то, что она знает о присутствии мужчины.
- Я не буду извиняться, - голос звучал глухо, и она вздохнула, опуская голову, отводя взгляд от окна, за которым солнце медленно исчезало за зубчатой стеной домов.
- Я знаю. Это моя ошибка, - ровно, негромко, почти безэмоционально. Сейчас Стася жалела, что не догадалась купить в аптеке успокоительных - были бы очень в тему. Впрочем, резкий выдох за спиной свидетельствовал о том, что Макс и без того в ярости. Ну что ж, это лучше, чем полное равнодушие.
- Это еще почему? - напряженно, почти на пределе.
- Я никогда не спрашивала, так что сама виновата, - едва заметное пожатие плеч.
- Тогда ты должна понимать, что я не уйду из семьи, просто потому что ты этого попросишь.
- Я разве что-то у тебя прошу? - она старалась говорить как можно равнодушнее: чтобы не выдать бушующее в груди отчаяние; и чтобы причинить хоть немного боли ему, если получится. - Только вот ты не боишься, что я пойду к твоей жене, которой ты так любезно меня представил, и расскажу ей про... про то, что мы трахались как кролики весь последний месяц?
- Тогда я просто убью тебя, - его голос был ровный, даже слишком. Такое чувство, что его пальцы уже сжимают чье-то горло. Она засмеялась, тихо-тихо, почти без истерики - удар достиг цели, но удовлетворения не принес.
- Не волнуйся. Я не собиралась этого делать.
Тишина плотным куполом накрыла комнату. Он молчал, она тоже не знала, что сказать. Да и нужно ли им что-то говорить сейчас?
- Скажи мне. Скажи мне, чего ты хочешь, - Стаська вздрогнула, когда Макс поцеловал ее в темя, но его руки крепко стиснули ее предплечья, не позволяя ни убежать, ни даже отодвинуться. - Я... я постараюсь сделать все, что ты попросишь.
- Все-все?
- Все, что смогу, - она закусила губу, чтобы не расплакаться. Пауза затягивалась.
- На столе, в пакете подарок. Я старалась, чтобы тебе понравилось, - большую часть каникул девушка потратила на вязание шарфа - полосатый, сдержанной расцветки. Она каждый раз улыбалась, представляя себе, как он обрадуется ее подарку, будет примерять, каждую минуту спрашивая, как он смотрится и идет ли ему. Домечталась. - Возьми. Я хотела сделать тебе приятное.
Он кивнул, уткнувшись носом в ее волосы, продолжая удерживать ее обеими руками. Девушка чуть не завыла от желания вот сейчас сдаться, отпустить сковывающее напряжение и расслабиться в его объятиях, таких привычных, таких желанных, но нельзя, нельзя! Она стояла прямая, как натянутая струна, мышцы закаменели в неподвижности - нужно держаться, держаться пока он не выйдет из кабинета, не показывать своей слабости и уязвимости. Он не должен догадаться, что ей сейчас так больно, по-настоящему невыносимо, как будто кто-то проворачивает нож между шестым и седьмым ребром.
- Это все? - шепот, тихий, интимный, искушающий. - Просто взять подарок - это все, что ты хочешь?
- Да. Возьми его. И уходи.
Мужчина вздрогнул, как будто мгновенная судорога прошла по всему телу. Если бы он не стоял так близко, девушка бы ничего и не заметила, но его руки продолжали стискивать ее плечи, как будто он хотел оставить на ней синяки, заклеймить ими в знак того, что она принадлежит ему. Принадлежала.
- Ты хочешь, чтобы я ушел?
- Да. Хочу, - она бы никогда и не подумала, что у нее на самом деле столько самообладания. Впрочем, в прошлый раз она тоже так говорила. - Ты обещал, что выполнишь мое желание.
- Конечно, - сухо, невыразительно. Пальцы, удерживающие ее, разжались, но она продолжила стоять, упрямо разглядывая пошарпанный подоконник. Шаги за спиной, тихий шелест подарочной упаковки, негромкий голос:
- Береги себя, - и щелчок дверного замка.
- И ты себя, - машинально ответила она. На подламывающихся ногах добралась до своего рабочего места, тяжело плюхнулась на стул, пытаясь унять дрожь во всем теле. Вот и все, теперь ей снова может помочь только время.
Следующие несколько дней прошли для нее как в тумане. Стаська на автомате ходила на работу и в магазин, делала домашние дела, ела, не чувствуя вкуса, как будто плотно утрамбованные куски ваты, и много спала. Проведенные в этом глубоком беспамятстве сознания дни никак не фиксировались, словно каждая прожитая секунда моментально стиралась божественным ластиком до состояния несуществования. Погода благоприятствовала такому состоянию: по извечной питерской традиции вместо снега с затянутого тучами неба сыпалось какое-то недоразумение, которое подмерзало ночами и расползалось - разверзалось! - хлябями бескрайними по утрам. Горожане злились и дулись, поэтому настроение девушки вопросов ни у кого не вызывало. А ей с каждым днем становилось все хуже: подавленная глубоко в душе ярость, смешанная с болью, рвалась наружу, исступленно требовала выхода с каждым разом все настойчивее ударяя в стены эмоциональной тюрьмы.
Автоматические действия позволяют сделать человеку очень многое в фоновом режиме - чтобы тратить меньше времени на рутину или экономить силы, когда они и так уже на исходе. Но есть в них и существенный недостаток: они не могут помочь в ситуации, с которой не ожидаешь столкнуться, как, например, покрытая тонким слоем льда глубокая лужа. Нога провалилась по щиколотку - даже самые плотные ботинки не спасут, когда вода заливается сверху, через шнуровку. Стаська дернулась как ужаленная - ощущения от холодной воды и от укуса осы очень похожи, - но сделала только хуже: вторая нога тоже проломила корочку и оказалась в луже. Девушка торопливо выбралась на берег, зачем-то пытаясь отряхнуть ноги, как будто это могло помочь. Хорошо хоть до работы недалеко.
Она практически вбежала в свой кабинет, когда ее накрыл истерический смех. Ну только ей могло так повезти: посреди зимы промочить обе ноги по дороге на работу. Такой он и застал ее - с искаженным от смеха и сдерживаемых слез лицом, с ботинками полными воды в руках, в мокрых носках и джинсах. Жалкая, дрожащая как мышь, Стаська смотрела на мужчину, продолжая смеяться и плакать одновременно. "Это глюк", - подумала она, когда он резко шагнул к ней, опустился на корточки перед стулом, встревоженно заглядывая в глаза. - "Не может быть, чтобы это было по-настоящему".
Мужчина что-то спрашивал у нее, потом, поняв, что его слова не действуют, практически силой забрал ботинки у нее из рук, закатал повыше джинсы и, стянув мокрые насквозь носки, начал торопливо растирать ее ледяные ступни. И она сломалась - в тот момент, когда его большие теплые руки обхватили ее миниатюрные ножки. Это была нежная забота сродни откровенной, очень интимной ласке. И девушка заплакала, отчаянно, навзрыд, цепляясь за отвороты его пиджака, как за последнюю надежду.
- Не уходи! - лихорадочный хриплый шепот едва-едва обжег пересохшие губы. - Пожалуйста!
Наверное, у нее жар, и она бредит. Но это было совсем неважно - лишь бы он не ответил ей "нет". Какое значение имеет ее гордость, если за нее приходится платить так много?
- Хорошо, - голос негромкий, невыразительный, лицо застыло каменной маской, но его теплые ладони продолжали поглаживать ее ножки, и холод медленно отступает: и тот, что снаружи, и тот, что внутри. Максим снял с себя шарф (и она на мгновение замерла, узнав собственное творение) и ласково закутал в него ее ступни. Девушка хотела было запротестовать, но он молча покачал головой, и спорить с ним расхотелось. Он сел рядом, осторожно прижал к себе, и Стаська откликнулась, обвила его руками, уткнулась лицом в воротник, туда, где на шее можно различить бешеное биение жилки. Ее обветренные губы осторожно коснулись нежной кожи, и он дернулся как от удара током.
- Феечка моя, ты вообще помнишь, что я женат?
Слова болезненно царапнули изнутри, но она торопливо кивнула, размазывая по щекам слезы.
- Я помню. Я согласна!
Он мрачно посмотрел на нее, достал из кармана носовой платок и почти насильно впихнул в ее судорожно стиснутые пальцы.
- Согласна на что?
- Быть твоей... любовницей, - сказать это оказалось труднее, чем она ожидала, но сейчас Стаська чувствовала странное облегчение. Макс хотел было что-то возразить, но она закрыла его рот ладошкой.
- Я много думала. И я все понимаю. Тебе скучно дома, ты хочешь новую "игрушку" - я буду твоей игрушкой. Пожалуйста, разреши мне.
- Ох, девочка, - его теплые губы ласково коснулись ее лба, - что же ты творишь...
Он тяжело вздохнул, проведя рукой по лицу, и каменная маска рассыпалась - несмотря на усталое выражение лица, взгляд был полон нежности.
- Ты знаешь, что раньше слово "любовница" означало "возлюбленная", а не то, что мы подразумеваем сейчас?
- Это не про нас, - он забрал свой платок и начал методично вытирать ее покрасневшие щеки. - Ты не ответил.
- Ты не веришь, что я тебя люблю?
- У тебя есть жена, - Стаська шмыгнула носом и положила голову ему на плечо. - И ты ее не бросишь...
- При чем здесь она?
- Ты любишь ее. Не меня, - она досадливо дернулась: зачем об этом говорить, зачем тратить на это время? Можно подумать, это неочевидно.
Он усмехнулся, покачивая ее в объятиях.
- Глупенькая. Одно другому не противоречит. В моем сердце есть местечко для...
- Не надо! - кажется, ее жизнь попала в какой-то замкнутый круг. - Не говори мне про любовь! "Потому что я боюсь тебе поверить, боюсь, что ты снова сделаешь мне больно", - главное теперь не брякнуть это вслух.
Мужчина снова вздохнул, прижимая ее к себе, так что рассмотреть выражение его лица стало невозможно.
- Как скажешь, девочка.
- Мне можно остаться с тобой?
- Ты пожалеешь.
- Это значит "да"?
- Да.
И время потекло снова. А потом застыло. Оно вело себя как вода весной: когда Макс приходил, в ее жизни наступала оттепель, хотелось смеяться и петь, и прикасаться, надолго замирая в объятиях; но он уходил, и все вокруг тускнело, блекло, движения становились анабиотически-заторможенными или вовсе замирали. Стаська только горько усмехалась, глядя на себя в зеркало - она хотела быть его игрушкой, и стала ей: включается по первому требованию хозяина, выключается, когда его нет.
Нельзя сказать, что в их отношениях что-то поменялось. Они по-прежнему разговаривали, сейчас даже больше, чем раньше, еще откровеннее, если это только было возможно. Они были близки, занимались любовью до боли во всем теле, до полного изнеможения. Они шутили, смеялись, шли к ней домой, держась за руки, как влюбленные подростки (ну и что, что только дворами, теми тропинками, где никого не встретить?). Внешне все осталось как было.
Изменились ее ощущения. Да, раньше она тоже жила ожиданием встречи, считала дни, часы, секунды, но сейчас они все до единой были отравлены мыслью: "Если сейчас он не со мной, то... с ней". Сначала девушка отмахивалась от нее как от особо настырного насекомого, досадливо, едва сдерживаясь, чтобы действительно не махнуть рукой - ведь тогда придется объяснять коллегам, может, даже оправдываться. Но время шло, зима сменялась весной, и моменты счастья становились все более редкими, а мысль "не со мной, значит, с ней" уже не просто появлялась, она постоянно мерцала где-то на периферии сознания. И если днем с ней еще можно было как-нибудь справиться - погрузиться в работу, заболтаться с коллегами или заказчиками, посетить какое-то мероприятие, да просто дождаться Максима, наконец, - то ночью она оставалась наедине с собой в пустой и тесной съемной квартире.
О том, что происходит с ней в эти долгие часы (уснуть получалось далеко не всегда, а если и получалось, то бессонница выдергивала ее из муторной дремы перед рассветом, не позволяя забыться ни на минуту до самого будильника), не знал никто. Стаська вообще не отличалась общительностью, а после разрыва с Никитой оказалась в каком-то социальном вакууме - разговаривать с единственной близкой подругой, которая начала встречаться с ее парнем, было выше ее сил; отношения с сослуживцами не выходили за рамки вежливо-доброжелательных; Макс... пожалуй, он единственный, кто мог бы понять, что с ней происходит, если бы она рассказала ему. Но как раз ему-то ей меньше всего хотелось говорить о своих чувствах. Нет, он не оттолкнул бы ее, скорее всего, понял бы все совершенно правильно и поддержал бы, если не делом, то хотя бы словом. Но... как можно жаловаться на то, о чем она сама умоляла его чуть ли не на коленях как о высшей милости? И она молчала, старательно улыбалась ему при встрече, говорила: "Все нормально" - если они говорили по телефону. Конечно, она его не обманывала, все на самом деле налаживалось в тот момент, когда он находился рядом с ней. Проблема была в том, что творилось в ее душе, когда его рядом не было. Но говорить об этом она себе запретила.
Максим сначала пытался разобраться в происходящем, вытянуть ее на откровенный разговор, злился, когда она отпиралась и все отрицала, но сделать ничего не мог - когда речь заходила о чувствах, девушка начинала вести себя как настоящий партизан на допросе; не мог же он, в конце концов, действительно пытать ее, чтобы выяснить правду? Так в их общении сама собой сложилась первая запретная тема. Наверное, со стороны это бы выглядело даже забавно - два взрослых человека, откровенно и искренне влюбленные друг в друга, обходили эту тему так изощренно, как будто от этого зависела вся их жизнь, хотя любой наблюдатель бы сразу понял, что происходит на самом деле. Наблюдателей у них не было, а разобраться самим было невозможно - даже самого незначительного касания хватило бы, чтобы разрушить их такой хрупкий, нестабильный баланс в отношениях. Но вместо усмешки ситуация вызывала у мужчины ярость, которую становилось все труднее удерживать внутри, не давать ей прорваться наружу. Но она искала выхода - и находила: поводом для конфликта могла стать любая мелочь, любой пустяк мог стать причиной ожесточенной перепалки. Он кричал, она защищалась; она глотала злые слезы незаслуженной обиды, он умолял простить, ласкался, подлизывался, задаривал, обещал больше не повторять - но каждый раз снова срывался. Список запретных тем рос и ширился, сначала незаметно и по чуть-чуть, потом все быстрее и быстрее. Не то чтобы они явно договаривались никогда не касаться каких-то вопросов - просто само так получалось, что, затрагивая их, они оба смущенно и торопливо переводили разговор в другое русло.
Это не могло не сказаться на остальных аспектах их отношений. Умопомрачительных поцелуев и прикосновений украдкой становилось все меньше и меньше - они как будто бессознательно избегали теперь всего, что могло спровоцировать, заставить открыть искренние чувства друг к другу; впрочем, может, оно так и было. Теперь, когда в их отношениях разочарование и взаимные обиды только росли и множились, любая откровенность могла стать опасной. Их близость из яркой и захватывающей феерии начала неуклонно скатываться к неудовлетворительно стыдной механике, когда после нее хочется не расслабленной нежности, а одеться - и бежать, бежать скорее, прочь, как можно дальше. Они замечали, пытались спасти хотя бы это, старались - и чем больше старались, тем больше портили, тем больше отдалялись друг от друга.
На город надвинулось душное влажное лето. В семье Максима случилось долгожданное пополнение - он, конечно, ей об этом не говорил, но было понятно по его усталому лицу. Встречи становились все реже. Не то чтобы им совсем не хотелось видеться, но... "ты же все понимаешь, девочка, я не могу" - "конечно, не волнуйся". И злые слезы в подушку, отчаяние взахлеб, стыд, страх, ненависть и боль за кадром, за рамками телефонного разговора. Стася подозревала, что мужчина устал и от нее - от ее собственнической любви, и от ее колебаний настроения, которые становилось все сложнее скрыть - как устал когда-то от своей потрясающей во всех отношениях жены, казнилась за подобные мысли, обещала себе верить всему, что он решит ей открыть... и так до бесконечности.
Последней каплей стал, как ни банально, ее день рождения. Нет, Макс не забыл о нем, даже, наоборот, поздравил в числе первых, не на словах, а шикарным букетом из двадцати пяти алых роз. Девушка едва не расплакалась, увидев это чудо флористики - так живо он напомнил ей об их встрече ровно год назад. Но... в этом году его не было рядом. И снова бесконечные "прости" - "я все понимаю", бесконечные, бессмысленные, ненавистные... Девушка вернулась в свою крохотную квартирку уже в сумерках, дотемна пробродив по улицам города, пытаясь отвлечься от обуревавших мыслей. Скинула сумку, кое-как стянула туфли и села на пол, уперевшись спиной во входную дверь. Горло сводило спазмом, глаза жгло от слез, хотелось и выть, и орать одновременно, но голос отказал ей. Сил хватало только на то, чтобы кое-как нашарить в кармане телефон и дрожащими неловкими пальцами набрать два слова: "Приезжай. Пожалуйста". Ответ пришел неожиданно быстро - он что, даже дома с телефоном не расстается что ли? Стаська устало закрыла глаза, запрокинула голову, чтобы опереться затылком в дверь. Под веками, перед мысленным взором, дробясь и искривляясь в каплях непролитых слез, мерцало: "Прости".
Девушка сдержанно охнула и сунула палец в рот - из неглубокой ранки текла кровь. Мерзкий металлический привкус расползался на языке - она представила его как жирное нефтяное пятно на чистой морской воде, - но немного отрезвил ее. Чувства в топку, сейчас главное - яблочный джем. Вытащила палец из рта, с сожалением констатировала: "Не затягивается" - и побрела в ванную, копаться в крохотной аптечке.
Пластырь нашелся довольно быстро. Стаська перетянула порез, попробовала пошевелить - держится крепко, но сгибать неудобно. Черт с ним, осталось-то всего ничего - высыпать сахар в яблоки, влить воду в очистки и поставить обе кастрюльки на огонь. Знобко поежившись, девушка бросила беглый взгляд на засыпанную колотым льдом ванну - хорошо, что жара спала, да и морозильную камеру завтра привезут.
- Потерпи, - негромко сказала она, обращаясь к мужчине, который в нелепой позе - ноги подобраны, голова откинута так, как будто шея резиновая - лежал в наполненной льдом и талой водой ванне, - скоро мы навсегда будем вместе.
Труп ничего не ответил.