Аннотация: Этот рассказ о настоящей дружбе, которой не страшна даже смерть...
Ольга Кондратьева
КАРАЮЩИЙ МЕЧ ПРАВОСУДИЯ
Рассказ
Нет ничего сильнее Настоящей
Дружбы. Она способна победить
даже Смерть.
Автор
Предисловие
Первоначальный вариант этого рассказа был написан в июле 1998 года. Однако, несмотря на это, он переделывался на протяжении многих лет. Причиной тому послужили многие обстоятельства, благодаря которым и появился на свет последний вариант, который мне хотелось бы представить вашему вниманию.
Этот рассказ --панегирик настоящей дружбе.
* * *
Над Парижем сгущались тучи. Поднялся резкий холодный ветер. Лучи солнца бессильно терялись в тёмно-синей толще дождевых облаков.
Было восемь часов вечера, когда Луи-Антуан Сен-Жюст покинул дворец Тюильри, где располагался Национальный Конвент. Даже хмурое небо не могло соперничать с выражением его лица. Депутат был в самом мрачном расположении духа.
Начался ливень. Он то затихал, то опять усиливался. Вода, попадая за воротник редингота, неприятно холодила шею. Сен-Жюст практически не отдыхал последние три дня, работая не покладая рук над очередным законопроектом. Первой его мыслью, было желание отправиться к себе на квартиру, но он не мог этого сделать, не повидавшись с Робеспьером.
Максимильен сидел за письменным столом, гусиное перо застыло в его руке. Рядом лежала аккуратная стопка чистой бумаги и какие-то документы. Он задумчиво смотрел в окно. На то, как струйки дождевой воды медленно сбегают вниз по стеклу, дробно ударяя по подоконнику.
Внезапный стук в дверь, прервал его размышления.
--Да, да.
Дверь открылась и в комнату вошла Элеонор, старшая дочь столяра Мориса Дюпле, у которого Робеспьер снимал комнату, а следом за нею решительным шагом вошёл Сен-Жюст. Девушка поспешно вышла, закрыв за собой дверь. Максимильен поднялся навстречу юноше и раскрыв дружеские объятия, крепко обнял его.
--Как же я рад тебя снова видеть!
Но Луи-Антуан явно не был настроен столь же восторженно. В нём чувствовалось хорошо скрываемое раздражение. Тонкий психолог, Робеспьер, сразу же понял, что у его друга что-то случилось.
--У тебя какие-то проблемы?- спросил мужчина, указывая Сен-Жюсту на стул.
--С чего это ты так решил?!- не слишком любезно спросил юноша.
--Потому что ты отвечаешь вопросом на вопрос.
Луи-Антуан удивлённо посмотрел на Максимильена. В его светлых глазах отразилось некоторое изумление, и губы даже тронула улыбка.
--Чего это ты вдруг развеселился?- Робеспьер поверх очков внимательно посмотрел на своего собеседника.
Сен-Жюст только хмыкнул и ничего не ответил.
Пришла Элеонор, накрыла на стол. Разлив кофе по чашкам, она вышла из комнаты, прихватив с собой промокший плащ гостя.
Прошло около часа. Внезапно Сен-Жюст почувствовал, что у него нет никакого желания вести пространные разговоры. Он уже пожалел, что пришёл к Робеспьеру, а не отправился к себе на квартиру. Он старался не потерять нить разговора, чтобы не выглядеть невежливым. Максимильен, видя, что его друг намерен держаться до конца, с совершенно неожиданным для Луи-Антуана смешком, спросил:
-Ну, и как долго ты намерен от меня скрывать, что просто валишься с ног?
Тот из последних сил, взяв себя в руки, произнёс:
-Ещё совсем не поздно, чуть за полночь.
Мужчина понял, что он ни в чём не признается.
-Как ты думаешь, мы ещё можем спасти Демулена?
-Нет, --холодно ответил, как отрезал молодой человек.
Разговор явно не клеился. Робеспьер был неприятно поражён безжалостным тоном своего друга. Он внимательно посмотрел на Сен-Жюста, бросившего в тот момент взгляд на окно. На его точёный, гордый профиль. И ему на какое-то мгновение показалось, что перед ним не человек, а безжалостное, неумолимое орудие уничтожения. Карающий меч правосудия.
Мужчина поспешно перевёл свой взгляд на бумаги. Его охватила странная дрожь. Он попытался успокоиться, сцепив пальцы рук так, что даже побелели костяшки. Это его волнение также не укрылось и от Луи-Антуана, который, несмотря на свои мрачные размышления, не пропускал ни одной детали. Разговор о ненавистном Демулене, вывел его из того полусонного состояния, в которое его ввергла та злополучная чашка крепкого кофе.
Они проговорили до трёх часов ночи, и, юноша, конечно уже никуда не пошёл. Добросердечные хозяева выделили ему одну из пустующих на тот момент комнат.
Несмотря на новое место, Сен-Жюст сразу же заснул. Ему снился Блеранкур. И его отец. Он выглядел точно так же, как и в год своей смерти.
-Папа, не уходи! Прошу тебя, не оставляй меня!- умолял он и слёзы градом катились по его щекам.
-Не могу, сын. Это не моё желание.
-Но почему? Почему ты должен уйти? Я не хочу, останься...
И тогда мужчина, взяв голову сына в ладони, заглянул ему в глаза и произнёс:
-Мы скоро увидимся, сынок. Очень скоро.
Потом смахнул слёзы с его щёк, обняв на прощание и прижав к своей груди.
-Ступай, сын. Будь сильным и мужественным. А главное, что бы ни случилось, помни: я всегда рядом. Я с тобой. Я горжусь тобой,--сказав эти слова, он медленно выпустил руку мальчика и побрёл по длинной дороге. Вскоре он скрылся из глаз.
-Папа, нет!- крик юноши разорвал тишину спящего дома.
Максимильен испуганно подскочил на своей кровати. В спешке зажёг свечу и, набросив халат, спустился вниз. Его сердце бешено колотилось. В волнении, он постучал в дверь комнаты Сен-Жюста.
-Антуан, что случилось?
Но ему никто не ответил. Мужчина тихо приоткрыл дверь. В комнате было тихо. На ощупь Робеспьер нашёл стол и поставил на него подсвечник.
Луна освещала своим бледным светом кровать, на которой лежал Сен-Жюст. Тёмно-русые кудри разметались по подушке. По тому, как искажалось его лицо, было видно, что юноше снится неприятный сон. Впервые Робеспьер увидел его длинную нежную шею, такую беззащитную. Вечно спрятанную под высоким батистовым галстуком.
Бросив прощальный взгляд на спящего, сердце Максимильена внезапно наполнилось ни откуда, ни возьмись пришедшей болью. Ему показалось, что он только сегодня увидел своего друга настоящим, без обычной маски холодности и недоступности.
Забрав свечу, он так же тихо вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
* * *
Перед вечерним заседанием Конвента ещё оставалось время, и мужчины зашли в кофейню, куда обычно захаживали и другие депутаты. Увидев их, некоторые торопливо вышли, другие остались, приветливо улыбаясь. Они устроились за одним из освободившихся столов. Подошла официантка. Робеспьер сделал заказ, спросив о чём-то Сен-Жюста. Тот согласно кивнул головой, но мыслями был где-то очень далеко.
Тереза Желле. Прекрасная и ранимая. Похожая на лесную нимфу или фею. Он вспомнил её глаза, огромные как озёра и волосы, цвета мёда...
Он так и не притронулся к омлету, который уже давно остыл. Максимильен озабоченно посмотрел на него поверх очков.
-Антуан, ты случайно не заболел?
Молодой человек внезапно встрепенулся.
-Наоборот, я чувствую себя более чем прекрасно,--ответил Сен-Жюст, сам, сгорая от желания перерезать себе горло.
-Твой кофе,--напомнил мужчина.
-Да, да, спасибо.
-Он уже остыл, как впрочем, и омлет.
Но тот ничего не ответил.
* * *
Уже было за полночь, когда Луи-Антуан покинул дом Робеспьера, получив новые инструкции и руководство к действию насчёт дантонистов. Внезапно, на одной из улиц его остановил патруль, но когда тот предъявил свой депутатский мандат, офицер ещё долго извинялся за столь досадное недоразумение.
Депутат холодно посмотрел в глаза собеседнику и мрачно произнёс:
-Твоё счастье, гражданин, что я знаю тебя как достойного патриота...
Лоб капрала Шарпье покрылся холодным потом. Видя страх и волнение военного, Сен-Жюст хотел, чтобы тот хорошо усвоил урок.
Юноша высокомерно поднял подбородок, и в темноте его глаза холодно блеснули как остро отточенные лезвия.
-Свобода, Равенство, Братство!- выкрикнул с внезапно посеревшим лицом Шарпье.
-Или Смерть...--вполголоса добавил депутат.
* * *
Однажды, разбирая свои бумаги, Сен-Жюст внезапно натолкнулся на одно оставшееся так и неотправленным письмо. Оно было адресовано журналисту Камилю Демулену. Даже, несмотря на то, что его уже три месяца как не было в живых, он по-прежнему чувствовал отвращение к этому человеку. А истинное положение вещей зародилась очень давно, когда юный Луи-Антуан Сен-Жюст, еще, не будучи избранным, в Национальный Конвент, познакомился с уже известным журналистом и молодым начинающим политиком Камилем-Люси-Симплицием Демуленом. Познакомился, чтобы впоследствии узнать порок на столь близком расстоянии, что до него можно было дотронуться рукой. Журналист был из той породы, которая рождает людей пылких, обладающих богатым, живым воображением, но одновременно трусливых, анархистов, жестоких, безжалостных и взбалмошных. Он даже может стать патриотом, лишь бы быть в центре всеобщего внимания и восхищения своей особой.
Пробежав глазами первые строчки своего письма, молодой человек скомкал лист и недолго думая бросил его в огонь. Прах к праху.
* * *
Когда произошёл контрреволюционный переворот 9 термидора 1794 года (27 июля) и Луи-Антуан Сен-Жюст, который подготовил свой доклад, как спасательный круг, который он бросал тонущему кораблю Революции, и её капитану Максимильену Робеспьеру. Он, как никто другой видел, что это его последний шанс, иначе всё, конец. Конец всему. И они, те, кто сами же вынудили его написать этот доклад, не дали зачитать его. Лучше бы они сразу убили его, только бы не быть немым свидетелем гибели Революции и его друзей. Всех тех, с кем он проделал пусть такой короткий, но одновременно такой длинный путь к победе Революции, чтобы Республика восторжествовала.
Сен-Жюст молча поднялся на эшафот. Он не уронил своего достоинства.
Ему вдруг показалось, что в его голове произошёл взрыв чудовищной силы. Боль была такой нестерпимой, затылок словно обожгло огнём.
Крики радости и аплодисменты прервали гробовую тишину, когда палач поднял за волосы отрубленную голову юноши.
"Пожертвовав собой ради отечества, я испытал блаженство. И теперь передо мной лежит только один путь, отделяющий меня от моего покойного отца и от ступеней, ведущих в Пантеон".