Аннотация: Это было долго, но все же не вечно. Конструктивная критика welcome!
Глава 5
Оправившись от перехода, Ананта на всякий случай высунулся из кабины. Как правило, из ниоткуда поезд попадал сразу в предместья Хмари, но однажды, лет тридцать или сорок назад, его занесло в противоположный конец Первой галактики, на Дальний кордон. Пока искали ближайший подходящий Портал, поезд встал на сутки, за что машинисту намылили шею в Королевском железнодорожном департаменте.
К счастью, свинцовые тучи и холодный дождь подтвердили, что поезд вышел там, где должен был выйти. Ананта убедился, что дождь самый обыкновенный, не нефть и не напалм, и повисел немного на поручнях, чтобы охладиться. Краем глаза он заметил, что узорчатая вышивка на грязном, изодранном шарфе, который он носил, не снимая, все еще светится. Пульсирующее белое сияние тускнело с каждой каплей дождя, упавшей на ткань. Ананте вдруг до боли захотелось домой.
Приземистое кирпичное здание вокзала навевало тоску - как и все в Хмари, от газонов до жителей. В двух зарешеченных окнах привокзальной таверны горел свет. Где-нибудь еще он казался бы уютным, но здесь от него хотелось молча бежать как можно быстрее и как можно дальше.
- Всем здрасте! - гаркнул Ананта, переступив порог. - Есть тут что съедобное?
Старый водяной безразлично взглянул на посетителя и махнул перепончатой рукой на нечитаемое из-за расплывшихся чернил меню.
- Остались только запеченные воображаемые пиявки, - вдруг произнесли за спиной Ананты. - Не рекомендую, они недельной давности.
Крайне удивленный присутствием здесь кого-то еще, способного к разборчивой речи, Певчий обернулся. За столиком у замызганного окна сидела Керри Измор. Сгорбившись, она смотрела в стол, обхватив длинными бледно-серыми пальцами большую кружку с жидкостью, напоминавшей цветом и консистенцией мазут.
- Мне то же самое, только с виски или что там у тебя есть, - поручил Ананта трактирщику. Тот пожал плечами и взялся за дело.
- А ты разве не должна сейчас работать? - обратился Ананта к почтальонше.
- Утром прилетела пикси от Ллойда. Внеплановый выходной, на мой маршрут пришли только две посылки - и те для Плоскостей. Отправили обратно в Столицу. - Керри фыркнула и осторожно отпила из кружки. - Из-за второго измерения у нас все наперекосяк.
- Да, не только у вас, - сказал Ананта. Он забрал свой мазут с виски и подсел к Керри.
- А еще Ллойд - скотина, - бесцветно добавила Керри. - Кто же посылает пикси к нам, под дождь? Бедняга простудилась и повредила крылышки. У меня она отогреется, но крылья смогут починить только старая карга Отрава или Генри.
Мазут оказался на вкус как крепкий кофе с запахом сырой рыбы и послевкусием болотной тины. Зато на этот раз в чашке без рыбьего жира на стенках.
- Готов поставить свой шарф на то, что ты не просто так тут сидишь, - хмыкнул Ананта.
- Как он тебя еще не удушил? Но вообще ты прав, - сказала Керри. - Ты же увидишь сегодня Генри?
- Если он не опоздает на поезд.
- Сам знаешь, он пунктуален, как будильник, - махнула рукой Керри. - Дело в том, что помимо пикси Ллойда ко мне прилетела жар-птица Джима Скорохода. Тоже умник - отпускать к нам огненную тварь. Пришлось сунуть ее в камин. Короче говоря, как увидишь Генри, передай ему, чтобы сошел с поезда в Хмари, а не в Кукушьем Гнезде. И чтобы даже не смел уезжать в Ветрозвон!
Последнюю фразу Керри почти выкрикнула. Водяной оторвался от "Хроник" и выпучил глаза на странную парочку. Затем вернулся к газете, решив, что теперь-то он видел в жизни все.
- Керри, ты меня пугаешь, - изумленно проговорил Ананта. - Кто научил тебя эмоциям?
- Тот, кто тебя - шутить. - Керри снова стала сама собой. - Джим сообщил, что за Генри начали негласную охоту. Точнее, не за Генри, а за его Прыгуном. Видимо, Ллойд не стал говорить это мне, чтобы я не предупредила О'Квимби.
Ананта чуть не выронил чашку - и выронил бы, если бы не вспомнил, что в кофе добавлен виски.
- Охоту? На Генри?! Вот хорек, прикидывается паинькой, а потом за ним начинает охотиться все Королевство, - с завистью простонал он. - А ты оставляешь таверны, в которых подавали плохой алкоголь, в состоянии "спустя час после инфразвуковой бомбежки", соблазняешь фрейлин, грабишь богатых, раздаешь награбленное бедным, перевозишь зайцев батальонами, причиняя транспортной компании сплошные убытки - и хоть бы кто пальцем шевельнул!..
- Просто твои выходки уже давно стали легендой и визитной карточкой железной дороги. Смирись. И потом, не за Генри охотятся, а за его Прыгуном, - успокоила Ананту Керри. - Проблема в том, что Прыгун - у Генри на шее, и Генри его не отдает.
- Всё равно, все Королевство охотится за какой-то безделушкой, а я подыхаю со скуки. Несправедливо! - буркнул Ананта.
Керри тускло улыбнулась.
- Дорогой Ананта, у тебя все впереди. Если хочешь, загадаю на Юлетьюд, чтобы на тебя объявили облаву все, до последнего фермера. Джим писал, что печать на указе была не королевская, а почтовая.
На этот раз Ананта все-таки выронил чашку. Та разбилась вдребезги. К счастью, кофе в ней уже не было, но водяной всё равно злобно зыкнул на Певчего и пошаркал куда-то в подсобку.
- Зачем Почте понадобился ее же сотрудник? - тупо спросил Ананта. - Могли бы просто вызвать... Керри, не смей загадывать мне это на Юлетьюд!
Керри пожала плечами.
- Если передашь Генри, чтобы держался подальше от наших - не буду. И если ты объяснишь мне, что такое "инфразвуковая бомбежка".
Только Ананта раскрыл рот для немедленного исполнения второй части договора, как почувствовал на плече тяжелую, слизистую руку. Обернувшись, он увидел старого водяного. Не отрывая от Ананты своих выпученных, немигающих глаз, он протягивал ему веник и совок.
Среди обитателей седьмого измерения считается за благо вернуться обратно в свое тело. Душа Генри была с этим не согласна, но то, что тело ее было живо - более или менее - накладывало на нее определенные ограничения.
Она попробовала издать замогильный вой, но безуспешно: трудно замогильно выть, не побывав за могилой. Тогда душа погремела цепями, но, к своему горькому разочарованию, обнаружила, что цепей на ней нет. Раздраженно фыркнув, она, чувствуя, что приближается время возвращения, попыталась напугать греющегося на канализационном люке буро-белого кота. Кот скучающе зевнул, демонстрируя, что знаком с вещами куда более жуткими и необычными, чем душа еще живого человека. Окончательно обидевшись на этот мир, душа вернулась в свое распластавшееся на мостовой тело.
Генри застонал из-за страшной головной боли, накатившей на него со всей жестокостью. Приподнял голову и увидел кота. Кот показался ему знакомым. Животное понимающе дернуло ухом и грациозно удалилось.
Первым делом Генри ощупал место, где обычно висел кошелек, и убедился, что его не вернули. Ничего более при нем не было - кроме формы, конечно, но грязная и драная одежда могла привлечь внимание только совсем отчаявшегося бродяги. Зачем тогда кому-то понадобилось ударять его по голове? В "Адьярских хрониках" как-то писали про маньяка, убивавшего женщин из трущоб просто потому, что он мог (кстати, его так и не нашли, хотя и повесили с пол-дюжины человек). Может, кому-то точно так же нравится бить ни в чем не повинных людей по головам? Этакое экстравагантное хобби для скучающего джентльмена...
Джентльмена со слишком широкими плечами и странным, совсем не аристократическим акцентом.
Потихоньку приходя в себя и начиная мыслить здраво, Генри осторожно поднялся на ноги. И вдруг ощутил необычную легкость в шее.
Прыгун!
В ужасной догадке Генри ощупал ворот, и - да, цепочка исчезла.
Физически ощущая, как седеет, Генри лихорадочно осмотрел все карманы, дыры и дыры в карманах, куда мог закатиться кулон. Тщетно. Напрочь забыв про головную боль, почтальон бухнулся на колени в надежде отыскать Прыгуна на пыльной мостовой. Центральный Огонь уже начал затухать, как всегда поздним вечером, поэтому Генри пришлось создать его миниатюрный волшебный аналог и закрепить высоко над собой. Но даже так он скоро убедился, что сферы здесь нет. Зато обнаружил нечто полезное для дальнейших поисков.
На тонком слое космической пыли виднелись странные, внушительных размеров следы. Рядом с ними угадывались тонкие колеи от колес.
У Игоря было то, чего не хватает многим разумным существам не только Адьяры, но и всех остальных вселенных. У Игоря была цель в жизни.
Проблема крылась в том, что Игорь был ей недоволен. На самом деле, ему хотелось стать знаменитым художником. И хотя он никогда в жизни не пробовал рисовать, он был уверен, что имеет к этому талант.
На случай, если он ошибался, Игорь имел еще две цели про запас. Например, научиться создавать бонсаи; ни один садовник Адьяры даже не подозревал, что большие деревья можно сделать маленькими, если знать, где стричь, но кто-то ведь должен стать первопроходцем? На крайний случай, всегда можно стать уличным борцом. Уж в своем таланте к дракам Игорь не сомневался. С каким бы удовольствием он шел к одной из этих трех целей, а не к первой! Если бы только мог что-то изменить!
Но, к несчастью, Игорь был големом.
В магической классификации, он был "земляным атронахом типа 2: обыкновенный земляной одомашненный". Это означало, что он не самозародился в карьерах с повышенным магическим полем, а его вылепили из глины специалисты-колдуны. В самой главной части процесса в область сердца закладывалась примитивная металлическая пластинка с выложенными медью особыми символами. Их различные сочетания составляли первичную цель жизни голема, а детали объяснялись ему уже после успешного оживления. После исполнения задания одомашненный атронах благоразумно уничтожался, чтобы не дать ему одичать или обрести разум.
Первичная цель жизни Игоря формулировалась примерно так: "найти человека - обезвредить - забрать вещь - вернуться домой". Как только Игорь открыл глаза и увидел мир - перевернутым, как и все новорожденные - ему тут же разъяснили, какого человека нужно найти, что нужно забрать, и что убийство не возбраняется. Последняя команда выглядела довольно нелепо, ведь, согласно первому закону големостроения, голем не мог причинить вреда человеку, по крайней мере - летального.
Вот Игорь и шел по Чаровницкой улице, ведомый свойственным всем атронахам чутьем. Зачатки души переполняли горечь и бунт, но примитивный искусственный интеллект никак не мог облечь их в осознанный протест против системы. А значит, ему ничего не оставалось, как продолжать движение.
Когда Игорь пришел на то самое место, которое подсказывало ему сверхъестественное чутье, он увидел лежащего на земле человека и странные следы в пыли. Подойдя к человеку, он бережно перевернул его и ощупал ворот.
Алгоритм первичной цели застопорился. Игорь застопорился вместе с ним.
Автомат по кличке Рекс тоже имел цель в жизни, и она странным образом совпадала с оной Игоря. Он был старше голема, примитивнее и оттого гораздо агрессивнее. В его латунной голове не было места смутным измышлениям о свободе воли и собственных желаниях. Главное - выполнить задание.
Рекс не знал, не мог и не хотел знать о том, что некоторые его собратья интеллектом лишь немного уступали людям. Его сконструировали для относительно простых задач. Сегодняшняя состояла в том, как достать и принести хозяевам некую человеческую безделицу, выглядевшую как медный шарик на тонкой цепочке того же металла.
Ведомый чутьем, имевшим почти ту же природу, что и чутье Игоря (создателям пришлось переступить через себя и применить колдовство в той мере, какая была необходима, не больше), Рич добрался до объекта, вырубил его владельца, и теперь, держа шарик на цепочке в трехпалой металлической руке, автомат с умеренной скоростью направлялся к тем, кто его послал. Он даже не представлял, насколько ему повезло. Не успей он до Игоря - и последствия сбоя программы оказались бы непредсказуемыми.
Умеренная скорость незаметно для Рекса перешла в замедленную. Когда колеса стали совсем неповоротливыми, автомат почти ощутил, что с ним что-то не так. Он проехал по инерции пару кварталов, остановился на углу и замер.
Этим и отличались автоматы от магических големов. Големы могли непрерывно работать от нескольких лет до вечности, в зависимости от качества наложенных заклинаний. В свою очередь, автоматы полноценно работали лишь до окончания завода.
Тяжело переставляя ноги, Игорь медленно, но упорно шагал по городу. К счастью, его не зря называли атронахом, пусть и одомашненным. С колоссальным трудом, но он все же сумел перестроить программу с помощью едва теплющихся в глиняной голове зачатков разума. На это ему потребовалось около четырех часов. У диких земляных элементалей это заняло бы лишь немногим меньшее количество времени: кремниевые формы жизни вообще довольно тугодумны.
Игорь вычеркнул из алгоритма человека и пошел сразу на поиски кулона. Он чуял, что цель где-то в городе и, к счастью, стоит неподвижно. Бежать не было смысла, а потому Игорь пошел с удобной для него прогулочной скоростью.
Глиняное подобие человека прошло мимо Университета, через Ювелирный квартал, свернуло на Звездную улицу, поднялось но ней на площадь майора Тома (самые древние работники архивов понятия не имели, кто это такой и чем прославился, но название не меняли), пересекло Паровой мост через единственную в столице реку Рим и остановилось на набережной. Не будем упоминать, сколько народу схватило сердечный приступ во время этого путешествия, ведь земляные элементали, особенно искуственные, являли собой зрелище не для слабых духом, а таковые составляли добрую половину гигантского оплота цивилизации. Колдуны пытались придать големам как можно более человеческий вид, чтобы не пугать граждан, но непременно добивались прямо противоположного эффекта.
Остановился Игорь потому, что идти дальше было бессмысленно. Он увидел цель. Цель висела в клешне автомата - довольно зловещего вида металлического гуманоида на тонких колесах и с четырьмя верхними конечностями. Автомат не двигался, разве что, вертел головой. Игорь подошел к железяке и бесцеремонно потянул медное украшение к себе.
- На горшки пущу, - со скрежетом пообещал Рекс. Завода у него хватало только на осмотр местности и адекватную беседу.
- Мне это нужно, - пояснил Игорь. - Пожалуйста, будьте добры, разожмите пальцы.
- Мне это нужно тоже, и, будь у меня завод, ты бы сейчас лежал в виде черепков, - ответил Рекс.
Голем и автомат постояли немного, соображая, что делать. Зачатками интеллекта Игорь понимал, что с автоматом ему не потягаться. Рекс понимал, что без достаточного завода он может лишь крепко держать добычу. Игорь подумал, что, возможно, стоит схитрить. Рич подумал так же. Но, по очевидным причинам, схитрить они не могли.
Между тем, Центральный Огонь постепенно затухал. А голем и автомат продолжали стоять неподвижно, вцепившись в жалкий на вид кулончик. Уличный художник опасливо понаблюдал за ними, пристроился на стульчике под окнами магазина напротив и раскрыл альбом для эскизов.
- Отдайте, пожалуйста.
- Жди дольше.
На набережную выходили люди, как всегда вечером после Чистки и жаркого дня. Воздух был прозрачен, небо безоблачно, и взамен гаснущего Огня зажигались первые звезды. Многие с любопытством глазели на странную парочку. Художник встал, закрыл альбом и отправился своей дорогой, в поисках новых сюжетов и пейзажей.
Среди гуляющих шло любопытное существо. Ростом выше даже большинства временников, с длинным черным хвостом, оно было с ног до головы завернуто в угольно-черный балахон. Из-под глубокого капюшона цепко смотрели два раскосых глаза - желтый и фиолетовый. По мере движения, вокруг существа образовывалась зона отчуждения примерно семи шагов в диаметре. Кажется, балахон это абсолютно не волновало.
Когда балахон увидел Игоря и Рекса, он сначала остановился, прищурившись на кошачий манер, а затем решительно направился к ним.
- Добрый вечер, джентльмены, - проговорил он своим ненормально глубоким голосом. - Сегодня отличная погода, не правда ли?
- Скройся, - буркнул Игорь. Он почувствовал, что с балахоном что-то не так.
- Но почему вы стоите? И чем так ценна вещь, что вы держите, как дети - неподеленную игрушку? - нимало не смутившись, полюбопытствовало существо.
- Мне поручено доставить это в... - хором начали автомат и голем.
- ...Главный почтамт, - закончил Рекс.
- ...колдовской корпус Университета Колдунства, - закончил Игорь.
Раскосые глаза округлились и приняли печальное выражение. Существо вынуло из складок черного материала тощую лапу с четырьмя длинными пальцами, похожими на лапки паука, и сочувственно потрепала Игоря за мощное плечо.
- Друг мой, друг мой любезный, но ведь это так печально! - горестно воскликнул балахон.
- Это почему еще? - не понял голем.
- Неужели вам никто ничего не сказал? - простонал балахон. - Но что я говорю, конечно, не сказал! Проклятые лицемеры, ваши создатели!
- Что ты сказал про моих создателей? - прорычал Игорь.
- Конечно, вас оставили в неведении! Но я вас просвещу. - Балахон поднял вверх указательный палец.
- Говори уже! - даже с глиняной головой голем вдруг почувствовал легкий страх, и это ему не понравилось.
- Как только вы принесете эту безделицу тем, кто вас послал, вас обольют водой - и уничтожат! Как уничтожали всех големов до вас! - вскричало черное существо, распугав туманностных чаек на парапете. Парочка фуриусов, стоявшая поодаль и любовавшаяся рекой, покосилась на балахон и поспешила перейти на другую сторону улицы.
До Игоря доходило около минуты, а когда дошло, его страх усилился в несколько раз. Зачатки разума вдруг начали ускоренно делиться.
- Но что мне делать? Я не могу бросить задание!
- Можете! У вас сильная воля, я вижу это. - С визга балахон вдруг перешел на вкрадчивое мурлыкание. - Мужайтесь, Игорь! Вы смогли изменить ход своего задания - что вам стоит изменить свою жизнь?
А ведь верно, подумал Игорь. Он смог оторваться от пункта "обезвредить" и изменить пункт "забрать медальон" на "найти медальон"! Зачатки разума становились многоклеточными корпускулами. "Надо бежать" - подумал голем, не заметив, что впервые за свою короткую жизнь подумал связной фразой из настоящих слов.
Ничего не сказав, Игорь выпустил медальон и тяжело пошел восвояси. Он еще не знал, куда, не знал, зачем - но эти мысли должны были появиться уже совсем скоро.
- Отлично, - промурлыкал балахон, глядя вслед удаляющейся спине. Глаза его искрились весельем, как у юмориста, выдавшего свою коронную шутку. Затем он повернулся к Рексу.
- А у вас, милый джентльмен, как я погляжу, заканчивается завод, - проговорил он сочувственно.
Рекс кивнул.
- Ну ничего, - улыбнулся балахон. - К счастью, у меня завалялся заводной ключ, как раз подходящий для вашего типа...
Как фокусник достает карту из пустого кармана, черное существо выудило из бесконечных складок своей мантии ключ такой длины, что вставал здравый вопрос, где он все это время его прятал. Будь у Рекса глаза, они бы вспыхнули. Он из последних сил попытался подъехать поближе к балахону, но тот изящно отшатнулся.
- ...А к сожалению, этот ключ весьма стар, и любой завод может оказаться для него последним. Он мне бывает очень нужен, - вздохнул он. - Однако... Я могу рискнуть за небольшую плату.
- Какую? - проскрипел Рич. Человек бы задумался, зачем живому существу, судя по всему, весьма далекого от заводных машин, понадобился заводной ключ от определенного, чисто утилитарного типа автоматов, но Рексу на это было глубоко наплевать. Он не задумывался о таких вещах.
- Эта вещица.
Рич крепче сжал клешню.
- Неприемлемо. Я должен доставить ее в Главный почтамт.
- Как жаль. Очень жаль, - поцокал языком балахон. - Что ж, тогда прощайте! Я был рад познакомиться с таким приятным автоматом, как вы.
Существо вернуло ключ в балахон и повернулось, чтобы уйти. И тут Рекс почти что ощутил настоящее отчаяние.
- Стойте! - скрипнул он. Балахон повернул голову и вопросительно приподнял бровь. Только поэтому высокая, ногастая фигура, во весь опор несущаяся по мосту, прошла мимо его внимания.
- Забирайте и заведите меня, черт вас возьми, - проскрежетал автомат, почти выдавливая из себя слова. Клешня расжалась, и Прыгун, звякнув, упал на мостовую.
Разноцветные глаза балахона вспыхнули почти дьявольским огнем. Позабыв свою изысканную стать, он кинулся к медному шарику на цепочке, словно пантера. Но не успел он схватить его в свои когти, как на него с оглушительным боевым кличем напало со спины что-то тяжелое и очень костлявое.
Балахон понял, что так просто не отделается, и сделал то, что делал в любом неудобном для себя случае - сбежал.
Рекс увидел, как на существо в черном балахоне сзади напал человек в зелено-фиолетовых одеждах. Вдруг его ослепила белая вспышка. Когда к автомату вернулось подобие зрения, он обнаружил, что стоит перед пустым местом. Не было ни нападавшего, ни черного балахона с его драгоценным заводным ключом, ни медного медальона, за которым его послали.
Шестеренки в голове Рича отсчитали последние такты, и автомат бесполезной грудой железа обрушился на мостовую.
Белая вспышка, и на Генри обрушилась волна горячего, сухого воздуха.
При иных обстоятельствах это выбило бы его из колеи, но сейчас почтальон действительно вышел из себя. Он знал, что Прыгун у этого существа, в спину которого он вцепился, как цепляется за плечо ручная крыса, чувствующая под собой пропасть в человеческий рост. И он должен - нет, обязан - вырвать его и переместиться куда угодно, лишь бы в измерение пониже. Потому что от этого зависело его собственное существование.
Балахон сделал несколько решительных попыток сбросить нежелательного наездника, оставшись при этом на ногах, но безуспешно. Человеку явно был нужен этот медальон.
- Да отцепись ты от меня! - не выдержало, наконец, существо, и ловко сбросило с себя мантию, а применив когти - и Генри. Оба упали на белую, растрескавшуюся землю.
Воспользовавшись моментом, существо - в нижней тунике оно походило на черного лысого кота - вскочило и помчалась наутек.
Генри начал приходить в себя. Он поднялся на дрожавшие от долгого и быстрого бега ноги и уже более или менее разумно оглядел место, куда попал.
Всю жизнь почтальон прожил в Хмари, деревне, где хотя бы час без дождя - явление из разряда мифических суеверий. Хмарь, в свою очередь, находилась на планете Эрин, где для пустынь было слишком мало суши. Конечно, в детстве Генри читал в дедовских книгах про огромные территории абсолютно сухого песка, но до сих не верил в их существование. Так маленькие дети не верят в мир за знакомой им местностью.
Неудивительно, что Генри не поверил собственным глазам.
Со всех сторон, до самого горизонта расстилалась плоская, растрескавшаяся, ослепительно белая равнина древнего, как сама Адьяра, солончака. Ни травинки, ни паука, ни даже ветерка. Абсолютно застывший, стерильный прозрачный воздух. Глубокое небо цвета индиго, и в нем три ослепительно палящих солнца. Странный белый идол вдали. И черная фигурка, бегущая к нему во весь опор.
- Стой, собака!!! - завопил Генри и рванул за ней.
Он рванул с места, но воздух вдруг стал таким густым, что настоящего рывка не получилось. Генри случалось бегать по пояс в воде, удирая от кровожадных воображаемых пиявок, но то, что он испытывал сейчас, походило на это лишь отчасти. Казалось, он продирается сквозь саму толщу, не хватало разве что водорослей и назойливых рыб-русалок. Через несколько секунд Генри уже выбился из сил, а едва ли продвинулся хотя бы на шаг, словно в ночном кошмаре. Но если к кошмарам Генри, спустя годы проживания в дедовском доме, успел привыкнуть, то здесь все было отвратительно реально.
Балахон тем временем стремительно удалялся. Почтальон вконец измотался и, прекратив трепыхания, грохнулся на колени в ослепительно-белую соль. Голова зловеще полегчала, и внезапный страх подавил усталость. Нельзя останавливаться! Генри совсем не хотелось исчезать просто так... И вдруг его осенило.
В кошмарах он никогда не мог применять магию, чтобы вырваться из циклопических стен древних городов или спрятаться от невидимого, но опасного преследователя. Но ведь сейчас был не кошмар - на всякий случай, Генри ущипнул себя за руку. А если не кошмар, то он все еще волшебник!
Генри тяжело поднялся с колен и быстро прикинул в уме координаты свои и существа в балахоне, местную силу тяжести, концентрацию вещества вокруг и несколько других не менее важных параметров. А затем произнес две формулы.
Балахон бежал как ужаленный. Он чувствовал потенциал устройства, отнятого у человека, и осознал, что если он как можно скорее не произведет ритуал закрепления, то сфера сгинет в бесконечном множестве сингулярностей. Как и человек, создавший ее и теперь пытающийся догнать похитителя. Тот заботился о нем меньше всего, но сферу терять не хотелось. Главная проблема заключалась в том, что для ритуала силы одного существа было недостаточно. Как бы ему этого не хотелось, существу нужно было обратиться за помощью к самому Ядерному Хаосу.
К счастью, для него это было куда проще и безопаснее, чем для многочисленных служителей запрещенного культа "Вечной Флейты". Те, как правило, после успешной аудиенции заканчивали свои дни в столичном Бедламе.
Идол Ядерного Хаоса возвышался посреди равнины - выбеленное тремя солнцами громадное изваяние сложнейшего фрактала, напоминавшего общим контуром многорукого танцующего человека. Насчет погони существо не беспокоилось. Человек застрял в ловушке относительности, установленной специально для таких случаев. Гораздо сильнее он волновался о правильности исполнения ритуала. Хаос хоть и наслаждался последние несколько эонов глубоким старческим маразмом, но терпеть не мог, когда существо, известное в основной Адьяре под именем Гонца - его сын и правая рука - совершало ошибки.
Задыхаясь, Гонец остановился в паре шагов от идола и оглянулся посмотреть, не умер ли уже человек от изнеможения и теплового удара.
Ловушка пустовала. Не было видно даже трупа на земле.
И вдруг на загривок Гонца обрушился такой мощный удар, что от неожиданности он пошатнулся. Не успел он восстановить равновесие, как все тело свела сильнейшая судорога. Каким-то чудом Гонец снова устоял на ногах, но цепочка медальона выскользнула из трясущихся рук, и Прыгун скрылся в сыпучей соли.
Генри успел заметить, куда примерно упала сфера, но, стоило ему отвлечься от чар наведенного переменного тока, как мир поплыл перед глазами, а к горлу подкатил удушающий ком. Темная масса перед ним уже выпрямлялась, и полуослепший Генри бросился на нее всем своим весом. Однако существо уже пришло в себя и лишь отшвырнуло его в сторону, как надоедливого котенка. Генри снова очутился на земле. Голова стала еще легче, он никак не мог сфокусироваться на одной точке.
Заклинание почтальона так прошибло Гонца, что он не заметил, куда упал медальон. Жуткое предчувствие охватило его, и он принялся лихорадочно разгребать холмики соли вокруг себя, помогая себе ногами и хвостом. Мысленно Гонец уже клял себя за то, что принял такую жалкую форму, но менять ее на что-то более серьезное и устрашающее было поздно. Он должен был найти Прыгун до того, как тот исчезнет. Теперь, когда это стало реальной угрозой, Гонец осознал всю опасность авантюры, которую устроил. Времени на ритуал закрепления уже не оставалось.
Генри тоже осознал угрозу, в первую очередь, собственному существованию. Рывком он заставил себя подняться. Ноги налились свинцом, глаза различали лишь смутные, сильно искаженные очертания предметов. Словно автомат, почтальон доковылял до места, куда, как он помнил, упал Прыгун, и тоже взялся за поиски. На черное существо рядом он уже не обращал внимания - на это просто не было сил.
Соль, соль, соль. Она разъедала ссадины на руках, полученные в борьбе с балахоном. Хотелось лечь и уснуть. Генри приходилось ставить себе самые немыслимые ультиматумы и приводить самые странные доводы против этого. Менее странные он приводить не мог, потому что ничего не соображал. Ему вдруг показалось, будто он не в пустыне, а на дне океана, и мешает ему огромный черный спрут. Это объясняло пальцы-щупальца и необычайную силу соперника, а также синее пространство наверху. Оттуда, кстати, смотрели три безумных глаза с абсолютно белыми зрачками, выжигающими душу, если в них вглядеться. Генри подумал, что, когда найдет то, что ищет (а что это, кстати?), пошлет в них три огненных шара. Тогда зрачки станут черными, как у всех нормальных людей. Из глубин мироздания доносилась какофония барабанов и флейт. Страшно захотелось перестать существовать. "Почему бы и нет?" - спросил Генри. "Потому что ты должен спасти Вселенную от деформации" - ответил ему Генри. "Деформация может быть абсолютно упругой" - возразил Генри. "Не будь идиотом" - фыркнул Генри.
Неожиданно в руку легла тонкая, прохладная цепочка. Совсем разбежавшиеся было мысли собрались в неплотную, неуверенно ропщущую толпу. Генри поднес цепочку к лицу и открыл медный футляр. Среди черно-красных образов отчетливо виднелись одиннадцать фиолетовых колец. Генри поднял глаза на то, что, вроде бы, должно было быть существом в балахоне.
"Беги, пока не передумал. - Низкий голос отозвался гулом во всех костях.
Генри кивнул. Слабо, из последних сил, он дотронулся до первой попавшейся светящейся ленты.
Гонец молча проследил, как ушли в другое измерение человек и его медальон. Потом он сел, прислонившись спиной к идолу и вытянув ноги. Три солнца светили ему в глаза.
- Не смотри на меня так, пап, - проговорил Гонец. - С этой штукой мы могли бы снова править миром. Я просто обязан был попробовать.
Солнца моргнули.
- У меня не было времени и выбора. А, ладно, - махнул рукой Гонец и зажмурился, словно кот. - Тебе все равно не понять.
Даже сквозь веки он увидел яркую фиолетовую вспышку.
5,5
Земля ушла из-под ног в пустоту, и Генри завопил, как проклятый. Любой бы завопил, увидев под собой всю пустоту мира.
Генри завис в невесомости посреди густого, прозрачного, абсолютно черного пространства. Он уже вполне ощущал собственные конечности и мог соображать настолько здраво, насколько позволяла паника. Но даже прооравшись и придя в себя, он не смог определить, в какое измерение попал. В первом почтальон смог бы двигаться только по одной оси. Второе было закрыто. Третье, четвертое и шестое не подходили по очевидным причинам. Пятое не было черным, наоборот - оно искрилось энергией, более того, оно и было энергией. Седьмое страдало от перенаселения, там Генри просто не смог бы остаться в полном одиночестве. Из восьмого он только что выскочил...
Сердце Генри ушло в пятки. Оставались только высшие измерения - девятое, десятое и одиннадцатое. А это означало, что у него оставалось очень мало времени для перехода. Прыжок лишь отсрочил исчезновение.
Задыхаясь от страха, Генри закрутил головой в поисках хоть чего-то, похожего на живой организм. Девятое он отбросил, в нем пустоты было даже меньше, чем в седьмом, и гораздо больше, чем здесь. Он помнил из скудных лекций по трансференции, что обитатели двух последних измерений, небесные тела, в родной среде напоминают гигантских животных. Это немного обнадеживало. Но поблизости не было никаких признаков живых существ, а это означало, что если Генри попытается прыгнуть в низшее измерение, то он окажется в открытом космосе - хорошо, если рядом с железной дорогой. А если нет?
Прыгун, все еще открытый, слегка нагрелся. Генри машинально закрыл его и дрожащим голосом позвал:
- Эй! Есть кто живой?
Ответом была тишина, похожая на тишину водной толщи. И вдруг сквозь нее пробился низкий рокот. Не задумываясь, что могло быть источником звука, Генри крикнул громче:
- Я здесь! Мне нужна помощь! Пожалуйста!
Кто-то пророкотал снова, на этот раз увереннее. Звук, пусть и далекий, проникал в самые фибры души. По сравнению с ним, даже песни космических китов были больше похожи на завывания посредственного ресторанного певца. Генри похолодел, но, понимая, что терять нечего, позвал в третий раз. Бездна пугала до колик, но исчезновение представлялась куда менее приятной перспективой, чем встреча с неведомым левиафаном.
Теперь ответ пришел гораздо быстрее, чем ожидал почтальон, и прозвучал почти оглушительно. А затем на Генри выплыло это.
По крайней мере, оно хотя бы отдаленно напоминало что-то знакомое. Колоссальная морда, шире, чем океан Эрин, вся была усеяна длинными, светящимися усами. Плоский лоб, изрытый шрамами, покрывали фосфоресцирующие полипы. Они светились так ярко, что по бокам твари можно было разглядеть огромные плавники, медленно - невозможно медленно - отталкивающиеся от окружающей темной субстанции, чем бы она не была. Перед Генри из темноты возник странный и не похожий ни на один известный вид космический кит. И, Создатель, он был огромен.
Он приблизился к почтальону и потянул к нему свои многочисленные усы. Чернота вокруг Генри, чем бы она ни была, закрутилась и заструилась от движений колоссальной туши.
Кит издал тот самый низкий гул, пробравший Генри до костей. Почтальон съежился, увидев, что щупальца хотят схватить его.Чудовище, как будто заметив это, запело снова, но в этот раз намного выше и мягче. Странно, но, услышав эти все еще объективно жуткие звуки, Генри ощутил теплоту в груди и невольно успокоился.
Щупальца мягкими движениями обхватили Генри за ноги и плечи и потащили ближе к поверхности - для шкуры этого кита определение выглядело вполне справедливым - Создатель, как же она была далеко. В учебнике по трансференции, в главе о десятом измерении, Генри читал, что планеты не питаются разумными существами, предпочитая космическую пыль. Если этот кит был планетой - а он был ею, потому что кем еще ему здесь быть - то варианты гибели все еще отличались причудливостью и разнообразием, но среди них точно не оставалось места съедению. Это слегка повышало шансы на выживание.
Кит продолжал мягко петь. Генри показалось, будто в конце песни должен стоять вопросительный знак.
- Извините, - громко, но как можно медленнее протянул он, надеясь, что планета его поймет. - Для вас ничего нет. Может быть, у кого-то еще есть. Я сейчас вообще не имею при себе никакой почты...
Пение и щупальца тут же остановились. Сердце Генри захотело последовать их примеру, но передумало.
- Мммм? - прогудел кит.
- Совсем ничего! - воскликнул Генри как можно более убедительно. Не то, чтобы он говорил неправду, но лишняя убедительность еще никому не мешала.
Кит глубоко вздохнул, и Генри почувствовал, как хватка щупалец ослабевает.
- Постойте! -вскрикнул он, осознав свою ошибку. - Мне же нужна ваша помощь!
Ответом послужил короткое разочарованное мычание. Щупальца отпустили Генри, и он почувствовал, как медленно падает на шкуру. Медленно, но неумолимо ускоряясь.
Винтики в голове Генри тоже ускорились.
- Я просто не с вашего участка, - затараторил почтальон. - Если я попаду к вам на поверхность, я смогу связаться с ближайшим отделением, и, возможно, немного ускорю доставку чего бы вы там не ждали! На вас есть разумная жизнь?
- Уум, - согласилась планета.
Откуда-то слева донеслись далекий паровозный гудок и перестук колес. Десятое измерение исказило их, и почтальон услышал злобное рычание.
- Отлично! - Генри уже не мог говорить медленнее, и лишь надеялся, что кит его понимает. - Значит, там обязательно есть почта! Просто доставьте меня на вашу поверхность в целости и сохранности, а я все устрою. Идет?
Одно щупальце обхватило Генри за ногу, и тот повис вниз головой, едва успев придержать фуражку.
- У-уу-ум? - спросила планета так низко, что у почтальона завибрировали все кости.
- Обещаю! - горячо закивал он. - Клянусь своими способностями!
Очевидно, планета не догадывалась об уровне способностей Генри. Очень аккуратно, она положила почтальона на свою поверхность, где-то в районе лба.
Поезд "Хмарь-...", пуская клубы пара, тяжело тронулся с платформы "Исток". Ананта закинул в топку лопату - она обросла углем, и потому ее было не жалко, - мельком глянул на приборы, убедился, что они продолжают врать, и затянулся самокруткой. Затянулся машинально, потому что теперь в его голове крутились мысли. Для последней сотни лет это было в новинку.
Генри он не встретил ни вчера, ни в шестницу, когда произошел первый разговор с Керри. Никаких весточек от него не пришло. Для такого цепляющегося за работу невротика, как О"Квимби, почти трехдневное отсутствие без объяснения причин было нонсенсом. Он нашел бы способ предупредить начальство, даже будучи мертвым.
А вчера к этой проблеме добавилась еще одна, посерьезнее.
Накануне Керри снова встретила Ананту утром, в привокзальном кафе. Выглядела она еще хуже, чем обычно, а в ее случае это значило многое.
- Ананта, - заговорила она, даже не поприветствовав. - Ты видел фиолетовую вспышку?
- Множество, - ответил Ананта. - Вчера случайно вдохнул пары угля в тендере и...
- Ты знаешь, о чем я.
- Не знаю, - совершенно искренне замотал головой машинист. Что он мог поделать, если вчера он действительно надышался и пол-дня только и видел, что фиолетовые вспышки, перемежающиеся отключкой.
Керри вздохнула в своей фирменной манере.
- Восьмое измерение.
- А что с ним? Звезды, вроде, еще не встали правильно.
- Не можем с ним связаться.
Смысл сказанного дошел до Ананты не сразу, и не только затуманенный мозг был этому виной. Но как только дошел, Певчий похолодел.
Самыми многочисленными обитателями восьмого измерения были водяные и сквидоголовы - гуманоиды с щупальцами вокруг рта и рудиментарными кожистыми крыльями. Эти народы могли кое-как контактировать с третьим измерением и, если придерживаться определенных правил общения, были относительно безобидны для людей. Конечно, их нелегко было понять, даже тех, кто выучил всеобщий язык, и в соседних с их жилищами поселках нередко пропадали дети, особенно в Ночь Костров и канун Юлетьюда. Но никаких более кровожадных выходок за ними не замечалось. Больше всего они походили на соседа с пневматическим молотом, предпочитающего делать ремонт по выходным. Раздражает, со временем может свести с ума, но в остальном безвреден.
Другие восьмимерные существа были как сосед с пневматическим молотом, всеми путями старающийся проделать дыру в вашем черепе. Язык они не знали и не учили из принципа, и предпочитали объясняться более прямолинейным и понятным для собеседника путем - полным телепатическим выжиганием мозга. Некоторые исследователи утверждали, что это не более чем побочный эффект от их способа сказать "Привет, дружище, как дела?", но после непосредственного опыта они, как правило, ничего более утверждать не могли. Почтальоны старались с ними не связываться. К счастью, этим существам на почту, как и в целом на смертных, было наплевать. Большинство из них, за исключением Гонца и пары других таких же неугомонных типов, пребывали в глубокой летаргии в самых укромных уголках Адьяры, например, на дне океанов дальних планет.
В частности, в глубоком и обширном океане Эрин. Если верить хмарским водяным, на его дне было как минимум четырнадцать крупных мавзолеев.
- Если хоть одна из спящих там тварей проведает, что мы ничем не можем ответить из-за разрыва связи, нам конец, - мрачно разъяснила Керри.
Ананта не нашел ничего лучше, как пожать плечами и промолчать. Покосившись на водяного, читавшего за прилавком утреннюю газету, он решил, что сегодня обойдется без местного кофе и затушит самокрутку в пепельнице, а не об клеенку.
Теперь, размышляя об этом разговоре, Ананта вел поезд несколько медленнее, чем обычно, и почти не замечал приборы. Пожалуй, он был единственным в мире, кто мог похвастаться тем, что побывал во всех уголках Адьяры, даже в давно позабытых. Какие-то были лучше Эрин, какие-то хуже (те были в абсолютном меньшинстве). Никаких особенных причин любить Хмарь у Ананты не было, тем более, родина его была полной противоположностью. Но почему-то именно к этому городку Певчий испытывал гораздо более теплые чувства, чем ко всем другим. Может, дело было в теплом и относительно светлом привокзальном кафе посреди холода, сырости и жутких аномалий, или в тишине, нарушаемой шорохом дождя, или в том, что в Хмари, в конце концов, жили его лучшие друзья. В конце концов, это было неважно. Важно было то, что впервые за долгие годы Ананте действительно не хотелось, чтобы что-то плохое случилось с конкретным местом, а не с миром в целом.
Поезд тряхнуло, Ананта очнулся от размышлений и дернул большой тумблер справа от него. Пассажиры оказались спасены от перспективы оказаться в другой эпохе, недосчитавшись пары-тройки конечностей, а дымка снаружи сменилась стратосферой, в которой летел человек.
...Постойте, что?
Ананта подскочил к двери и, на всякий случай, протер глаза.
Далеко снаружи в невесомости летел - падал - Генри О"Квимби и, судя по жестам, что-то кому-то увлеченно доказывал. Гравитация рельсов, похоже, не оказывала на него никакого влияния. И Ананта готов был поклясться, что вокруг почтальона виднеется синяя дымка атмосферы.
Немедленно остановить поезд не было никакой возможности: при такой скорости на торможение ушло бы полторы космические мили. Ананта дал гудок. Генри остановился и повис вниз головой, продолжая что-то кому-то доказывать. А потом вдруг сорвался с места и помчался к поверхности.
Ананта почесал голову, пожал плечами и дал полный газ, чтобы успеть наверстать упущенное время. По крайней мере, решил он, теперь в поисках друга не придется прочесывать всю Адьяру.