Если б ты знал, Николашка, как надоела мне эта работа! Бегаешь, охотишься за разными поганцами, выслеживаешь - и что в итоге? Гастрит, одышка и никакой благодарности. Хорошо еще, если жандармам не попадешься...
Уйду я, Николашка, ей Богу, уйду - осяду в каком-нибудь захолустье, сяду за мемуары. Вон Кюхля говорит, во мне великий поэт умер, а уж ему о мертвецах известно все! Делька тоже недавно сказал, мол, есть у меня литературная жилка. А что? Думаешь, мне нечего рассказать читателю? Да я везде бывал: и на берегах Тавриды, и в глуши Молдавии, и на Кавказе! Я уж не говорю о Румынии... Сколько тем, сколько интересных сюжетов! Ты только представь, какие рассказы бы вышли: "Граф Нулин Задунайский", "Карпатский пленник", "Сказка о мертвой царевне и семи упырях", "Вампир во время чумы"...
Или вот взять последнее мое дело - тоже, между прочим, нетривиальная история! Еле раскусил я этих голубчиков, так здорово замаскировались. Но я ведь тоже не лыком шит... Как догадался? Элементарно, Коля! Во-первых, клыки - ну не бывает у православных людей таких зубищ! Это меня и насторожило. Во-вторых, зеркала: во всем поместье ни единого стеклышка, даже в девичьих спальнях. Подозрительно, согласись? Наконец, режим необычный: днем они, видите ли, спят или в кабинете работают якобы, а вечером - балы, свидания, пиры! А на тех пирах - ни чеснока, ни серебряных ложек.
Но я же все-таки лицо государственное и основываться на всяких там косвенных уликах не могу. Нужно было поймать этих гадов с поличным. И вот что я придумал: стал ползать перед ними на коленях. Они думают, я не в своем уме или, допустим, подхалим, а я тем временем черчу мелом тонкую белую линию. Минута - и фигура Гоголя-Циркуля готова. Они хотят выйти - а круг не пускает: попались, клыкастые! Так я их и обвел, пардон за каламбур.
Господа струхнули, но вида не показывают, храбятся: мол, осины не хватит, чтобы всех заколоть. А я им так, знаешь, хладнокровно и с достоинством бросаю - дескать, я слуга закона, казнить без суда и следствия не уполномочен. Да только явится сюда с минуты на минуту толпа крепостных с факелами, вилами и серьезными намерениями. И сразу, понимаешь, все классовые противоречия разрешатся сами собой, без моей помощи.
Зубастики, конечно, взмолились: не губи, арапчик, не губи, миленький! Освободи, а уж мы тебя за это бессмертием одарим, да не каким-нибудь вампирским, а настоящим, творческим! Станешь классиком, и ничто тебя не убьет: ни лучи славы, ни осиновые перья критиков. Мы тебе - убойный сюжет, а ты нам - "happy end". Есть у американцев такое выражение, означает: конец, который всем понравится. Говорят: напиши, что мы как бы исчезли, кто умер, кто уехал в путешествие. И начальству твоему спокойнее, и нам алиби, и тебе вечная слава. В положительном смысле, конечно.
Так и быть, говорю, отпущу в обмен на историю. Клянусь черной вудой и всеми абиссинскими идолами! Выкладывайте, как дошли до жизни загробной? "Слушай же нашу правдивую исповедь", - молвит один, молодой такой повеса. - "Ты, должно быть, ненавидишь нас и хочешь уничтожить - между тем, если отбросить все предрассудки и физиологические особенности, мы такие же охотники, как и ты, только добыча у нас другая".
П е р в а я о х о т а
Повеса был охотником за впечатлениями. Всегда искал что-то новое, интересное, чтоб еще на зуб попробывать. Даже вампиром стал из любопытства, за компанию, в семь лет. Родители специальную мадам наняли, чтоб за ним ходила с распятием. А когда мадам пришла в негодность, заменили на месье. Но и месье надолго не хватило: ребенок был резов, но мил. Когда же, наконец, возмужал, выпустили его на свободу, и он увидел свет. Нет, не солнечный, а высший - иначе б сгорел мигом.
Происходило это все в Петербурге, на брегах Невы. Городок не готический, но вполне себе мрачный. Туманы, аристократы, бурная ночная жизнь - все это, конечно, способствовало. Здесь наш носфератик, одетый и остриженный по последней моде, чувствовал себя как рыба в воде. Особенно поднаторел в науке страсти нежной - еще бы, с гипнотическими-то чарами!
В поисках новых ощущений повеса прыгал с бала на бал, со званого вечера на незваный... Встанет ранним вечерком из гроба, оденет боливар пошире - чтобы спрятать красные глаза, и на карете с черным плюмажем едет в ресторан. Там его ждут вино, лимбургский сыр и ростбиф - заметьте, окровавленный! Только утер кровушку с губ - пора в театр, на ночной сеанс "отрокам до шестнадцати", оттуда - на бал, танцевать и разглядывать ножки. Хотя как раз тут-то я его отлично понимаю. Ножки - это самое прекрасное, что есть в женщине. Я готов целовать их часами - под скатертью столов, на мураве лугов, на чугуне камина... Извини, отвлекся.
Погоня за впечатлениями не прошла даром. Когда число закусанных насмерть девиц перевалило за три дюжины, петербургские ищейки поняли: что-то неладно. Все следы указывали на юного полуночника; пришлось мне, как следователю по особо страшным делам, познакомиться с ним поближе. И мы сошлись: вода и камень... Нет, какая еще вода? Камень и кремень сошлись, вот как! Столкнулись, высекли сноп искр и подружились. Я завоевал доверие подозреваемого, а мне, в свою очередь, понравились его черты, мечтам невольная преданность... Нет, Коль, при чем тут гипноз? Просто родство душ: томила жизнь обоих нас, в обоих сердца жар угас... Нет, Николашка, и думать так не смей! Мне нравятся только дамы!
Однако нам пришлось расстаться - как назло, когда я уже собрал почти все улики! Видно, юнец оказался не так прост и тоже о чем-то пронюхал. Дабы отвести от себя подозрения, он перестал появляться на балах, ссылаясь на хандру и сплин. По словам самого парня, "чувства в нем остыли", и он "к жизни вовсе охладел". Хотя, если вдуматься, он же и так ходячий труп - чему там остывать и охладевать? И о какой жизни может идти речь?
И тут, весьма кстати, умирает дядя (конечно, не мой). Причина неясна, но, скорее всего, что-то наследственное: все его состоятельные братья имели свойство умирать, когда у племянничка кончались деньги. Наследник объяснял эту странность "волею Зевеса". Знаем мы этого Зевеса!
Юноша тотчас ускакал в родовое поместье. План его был прост: отсидеться в глубинке, пока шум вокруг серийных убийств не уляжется. Плюс свежие ощущения, новые охотничьи угодья и деревенская, экологически чистая кровь. Заботясь о ее вкусе, юноша заменил барщину легким оброком, чем вызвал недоумение у остальных помещиков. Поползли нехорошие слухи: мол, сосед наш какой-то странный, пьет одно стаканом красное вино (ха!), дамам к ручке не подходит, гостей не принимает - загадочный тип! От разоблачения юношу спас еще один приезжий.
В т о р а я о х о т а
Этот тоже был настоящий охотник, охотник за вдохновением. Красавец, в полном цвете лет, он объездил в поисках музы чуть ли не всю Европу. Его влекли таинственные лощины, заброшенные церкви и мрачные пещеры. Забравшись в какой-нибудь древний склеп, он упоенно рифмовал "вампира" с "кефиром", а "носферату" с "носом пирата". Увы, из этих путешествий он не вынес ни славы, ни таланта, лишь кудри черные до плеч и синдром графомана в запущенной стадии. Поэт, услыхав о помещике-вурдалаке, решил во что бы то ни стало отыскать чудовище.
На ловца, как известно, и зверь бежит. Наш повеса сразу заприметил милого невежду и решил превратить в свое орудие. Тут даже гипноз не понадобился: голова поэта и без того была одурманена всякой романтической чушью: ко благу чистая любовь и славы сладкое мученье, всегда возвышенные чувства, порывы девственной мечты и прелесть важной простоты. В общем, жуткий коктейль. Узнав, что перед ним - самый настоящий вампир, пылкий юноша пришел в восторг! Они подружились, и вскоре стали неразлучны. Точнее, это поэт таскался за своим кумиром, как хвостик. А днем, когда кумир был беспомощен, рыскал по соседним усадьбам, высматривал и вынюхивал, чтобы после доложить обо всем хозяину.
Как известно, пламенная младость не может ничего скрывать. Наивный мальчишка выкладывал злодею все свои мечты и секреты, и тот без труда узнал его любви младую повесть. Предмет любви был самый банальный: голубоглазая блондинка. Непонятно, как падкий на все необычное поэт польстился на такой штамп? Правда, была у этой куклы одна интересная деталь - ее сестра.
Т р е т ь я о х о т а
О, она была охотницей за тайнами! Ее привлекали таинственные вещи и необъяснимые явления. Интересуясь снежными людьми, она сама стала чем-то неуловимо на них похожа: так же дика, печальна, молчалива, как лань лесная боязлива. И были детские проказы ей чужды: страшные рассказы пленяли больше сердце ей. Стоит ли уточнять, кто был героем этих рассказов?
Ей рано нравились романы: Анна Райс, Брэм Стокер, Лорел Гамильтон - она перечитала их от корки до корки. Девица стала настоящим экспертом по части вампиров, да только кто это оценит в глуши забытого селенья? А тут такой случай! Увидев повесу, она сразу поняла - вот оно! То, ради чего она портила зрение и нервы, штудируя мистику. Давно ее воображенье алкало пищи роковой - и пища пришла, на блюдце с голубой каемочкой. В своих мечтах девица уже видела огромный сундук с ассигнациями, который отдаст ей мертвец в обмен на молчание.
Шантажистка ищет встречи с вампиром; кому, как ни ей, знать, что привлекает этих тварей? Лунная ночь, спальня, потухшая лампа... "Не спится няня: здесь так душно! - говорит юная лицемерка. - Открой окно да сядь ко мне". Чуете, ловля на живца? Но верный, казалось бы, прием не срабатывает - проходит час, два, а ночного визитера все нет. Да и еще выжившая из ума старуха интуитивно отпугивает нечисть: "Господь помилуй и прости! Дай окроплю святой водою". Ну кто из вурдалаков сунется в окно после таких слов?
Раздосадованная девушка переходит к плану Бэ. Она вырезает буквы из романов и, наклеивая их на бумагу, составляет таким нехитрым образом анонимку. И в необдуманном письме любовь невинной девы дышит - чистая и непорочная любовь к желтому металлу. Письмо девицы предо мною, его я свято берегу: вот, даже подшил к делу. Обрати внимание на сумму, там, в конце - губа не дура, а?
На следующий день, ровно в полдень, девица уже ждала в условленном месте. И чем дольше ждала, тем страшнее ей становилось. Она дрожит и жаром пышет: а вдруг не придет? А вдруг придет, но с друзьями? Запоздалые, прямо скажу, мысли.
И тут, как из неоткуда, возникает он: блистая взорами, стоит подобно грозной тени! И, как огнем обожжена, остановился она. Должно быть, только сейчас осознав, в какую авантюру вляпалась! "Вы ко мне писали. Не отпирайтесь!" - строго молвит вампир и начинает, что называется, воспитательную беседу. То есть подробно, в деталях описывает, что станется с ее сестрой, мамой, тетями и дядями, если она хоть где-нибудь, хоть кому-нибудь проговорится. А в конце лекции дает бесплатный совет: "Учитесь властвовать собою; не всякий вас, как я, поймет; к беде неопытность ведет". Да уж, повезло девице, что ей попался такой гуманный злодей. Не в первый раз он тут явил души прямое благородство!
Угроза возымела действие. Любительница Стокера надежно спрятала язык за зубами, да и остальные дворяне, казалось, забыли про странного соседа, потеряв к нему интерес. Появились новые темы для пересудов - скажем, поезд-убийца, настигающий своих жертв - как правило, симпатичных брюнеток - даже в лесу и на озере (это дело сейчас расследует агент Граф). Но наступившее спокойствие было обманчивым: беда пришла, откуда не ждали, со стороны белокурой дурочки, о которой я уже упоминал.
Ч е т в е р т а я о х о т а
Да, и она была охотницей! Охотилась на мужиков. Нет, головы кавалеров не висели у нее над камином - так никакой стенки бы не хватило. Для учета трофеев имелся альбом, что все подружки измарали с конца, с начала и кругом. Вот, кстати, и он - полюбуйся. Чего тут только нет: стихи без меры, мадригалы, элегии... Что, узнал? Да, наш знакомый пиит, только он один рифмует "Дракула" и "два кола". Но не это самое ужасное. Вчитайся - это же стихотворный компромат на повесу! Нужно быть цензором - извини, Коль, без обид - чтобы не увидеть этого! А теперь представь, сколько подружек листало альбом? А сколько было возлюбленных у каждой подружки? То-то. Тайне конец, конспирация насмарку.
Вампиру не остается ничего иного, как идти ва-банк. Но сначала нужно подыскать нового союзника, поумней и понадежней. Злодей вспоминает о давешней шантажистке - неплохо бы завербовать ее! Благо подходящий рычаг уже найден - девичий суеверный страх. И повеса запугивает бедняжку на славу: травит ручным медведем, приводит на бандитскую сходку. А там народ суровый, у каждого три ходки как минимум. Все в наколках, шрамах, уже и на людей-то почти не похожи: один в рогах с собачьей мордой, другой с петушьей головой, ведьма с козьей бородой, остов чопорный и гордый. Лай, хохот, феня, свист и мат!
Девушка, правда, держится молодцом: думает, это ей снится чудный сон. А у всех уголовников, кроме того петуха, уже горят глаза и текут слюни: женщина!!! Все указует на нее, и все кричат: мое! мое! "Мое!" - грозно ревет главарь. Пасть собачью порву, моргалы козьи выколю! И шайка вся сокрылась вдруг. А главарь-то - старый знакомец, молодой помещик-кровопийца!
"Спаситель" доверяет девице свой кошмарный план: убрать всех свидетелей разом. Под предлогом именин пригласить их в усадьбу - и отравить. А если кто не захочет есть грибочки - ему помогут рогатые-бородатые.
Такая вот дилемма: согласишься - всех прикончат. Не согласишься - тоже всех прикончат, но тебя в первую очередь. К счастью, делать сей судьбоносный выбора бедняжке не пришлось: в последнюю секунду явился... нет, не отряд жандармов. Всего лишь кудрявый поэт вместе со своей блондинкой. Да, я знаю, такое бывает только в дешевых пьесках! Ну и что? Разве весь мир не есть театр?
Спрашиваешь, кто привел пиита к разбойничьему логову, да еще и так вовремя?
П я т а я о х о т а
Это был охотник за адреналином. Истинный la mertxe, то есть наоборот - extremal. Он искал опасности на полях сражений и в трактирных драках, причем везде был одинаково смел и жесток, и никогда не брал пленных! Выслушав сбивчивый рассказ поэта, бравый вояка не побоялся отправиться в логово монстра. Не побоялся в одиночку - хилый и плоскостопый пиит не в счет - сразиться с целой толпой ублюдков, и вышел из этой схватки победителем!
Но вампир - это вам не собака с рогами. Его не берет ни шпага, ни пуля. И тут, неожиданно для всех, вперед выходит кудрявый романтик. Учтиво, с ясностью холодной, позвал он друга на дуэль. И никто, никто не воспротивился! Им бы накинуться на душегуба скопом, закрестить, заколоть, порезать в мелкую крошку! Но законы пьесы не изменишь, финальный поединок уже неотвратим. Охотник должен встретиться с жертвой один на один; хотя и непонятно, кто есть кто?
И вот - враги стоят, потупя взор. Давно ль они часы досуга делили дружно? Но теперь посиделкам конец: наивный мальчик прозрел и восстал против недавнего хозяина. Плащи бросают два врага. "Теперь сходитесь" - кричит офицер. Противники медленно перетаптываются, словно американские ковбои, пальцы танцуют у курков.
Выстрел! Другой! Третий? Четвертый?! Пятый?!!?!
Да, вручать злодею пистолет было о-очень большой ошибкой. И пытаться сразить вампира, затолкав в ствол серебряную пуговицу, тоже не стоило. Вот плоды легкомыслия: поэт роняет молча пистолет, неподалеку падают его друзья - блондинка с сестрой, отставной солдат, месье Гильо...
Я разве не рассказал о нем раньше?
Ш е с т а я о х о т а
Он был охотником за славой. Жалкий человечек, ничем не выдающийся, ничем не примечательный... Всю жизнь пытался к кому-то примазаться, попасть в какую-нибудь знаменитую историю. Попал. Прославился. Умер со счастливой улыбкой.
Хватит с него.
Как остальные? Пока живы, но по ранам видать: ненадолго. Валяются на земле в красивых позах, а вапир, торжествуя, обходит это маленькое поле брани. Что, мол, господа хорошие, съели? Поняли наконец, что зло всегда побеждает добро? Му-ха-ха!
В этот миг, по всем законам, герой должен был приподняться из последних сил, из распоследних нацелить пистолет, из совсем-совсем последних выстрелить в негодяя...
Но нет, ничего такого не случилось - и это доказывает правдивость моей истории! Сил не нашлось: ни последних, никаких. Никто не пришел на помощь. Кавалерия не выскочила из-за кустов и не порубала злодея в капусту. Все умерли. А потом сами стали вампирами.
Вот вам реальный мир. Вот вам жестокая правда.
Правда?
С е д ь м а я о х о т а
Это не для ровного счета. Седьмой охотник - я, и моя добыча, наверное, самая любопытная из всех. Моя добыча - это коварный убийца, пылкий графоман, глуповатая блондинка, ее сестра - знаток потустороннего, вояка с бородинским синдромом и даже этот... забыл имя. Словом, всякого рода душевнобольные.
Вот правда - в этой коробке. Последняя улика, которая объясняет решительно все.
Осторожно, не пораньтесь... Забавная вещица, не так ли? Помните рекламу? "Все, чем для прихоти обильной торгует Лондон щепетильный!" А если у меня прихоть - гулять по ночам, сверкая клыками? Пожалуйста: вот вам настоящая вампирская челюсть, всего за девять долларов и девяносто девять центов!
Да, да, заурядная шизофрения! Вспомните: за весь рассказ наш непобедимый демон ни разу не взлетел, не превратился в туман, не взглянул в зеркало! Людская наивность, суеверие, страх перед неведомым - вот и все чудеса. А если заметить, что эти таинственные события происходили весной, когда любое безумие обостряется до предела, все окончательно встанет на свои места! Тихие и спокойные места в уездном желтом доме, который уже заждался наших героев!
Там вылечат всех! И повесу, и романтика, и солдата... И меня.
Потому что в последнее время я тоже начал верить в мистику. Иногда мне кажется, что мой сосед сверху, Дантес, каждое полнолуние принимает облик волка, чтобы охотиться за моей женой. Я, конечно, государственный человек и не могу основываться на косвенных уликах, поэтому на всякий случай ношу с собой серебряную пуговицу...