Зеркальце из косметички - это предатель женщины. От моего миловидного, точно персик, личика остался лишь клубок морщин, и только чудо не позволяет разорвать плаценту между жизнью и неземным судом. Мне - тридцать девять лет! Никогда эта страшная мысль не занимала воображение столь упрямым и бестактным образом, как настоящим утром. Ржавое февральское солнце пытается обжечь нежные, точно недавно постиранная простынка для пеленания младенца Иисуса, ручки - где защищающие крема из крокодильего жира? Я забыла их в библиотеке, пока уничтожала плохо восстанавливающиеся нервные клетки за чтением тех писем, которые Yigit, турецкий любовник, имел неосторожность спрятать в книге писательницы Елинек. В них - краткие выдержки из бездарной поэтессы, обращенные к княжне из Константинополя. Моя уверенность в том, что означал всякий раз, когда он отправлялся туда навестить больную маму, совершенно укрепилась. Глаза заросли плотной паутиной куриной слепоты. Подагра превращает косточки в мягкотелые подушечки, я не имею никакой телесной силы приподняться с кровати.
Опасная неосторожность: разбила зеркальце и порезалась. Как хочется плакать, кричать, молиться богам об изгнании того, что психиатр назвал маниакально-депрессивным состоянием. Вечная меланхолия моей жизни: муж - в Риме у итальянской проститутки, пишет, будто проводит нескончаемые часы в Сикстинской капелле; вчера - аукцион Кандинского и неуклюжий, дерзкий во многих отношениях Yigit, не приносящий мне уже никакого удовлетворения. Не вспомню, каким научным термином определяется это расстройство. А турецкий мальчик подобен сухому цветку магнолии. Я не нуждаюсь в деньгах; в сексуальности, наверно, пуритански фригидна и вряд ли способна к истинному удовлетворению с кем-нибудь из мужчин, по крайней мере, не думаю, что способна. Влечения доставляют лишь пустые хлопоты, в частности, аборты, которые лишили меня здоровья. Рождение - присказка к последующей смерти, и тибетские монахи глубоко усвоили столь несложную истину. Отсюда происходит их запрет на продолжение рода, следовательно, достигается победа над страданием человеческой жизни. После Непала, однако, я простужаюсь около трех раз по году.
- Yigit! Yigit! Принеси сигареты!
Почему он не слышит? Диавол поцеловал - скверно выражалась моя бабушка. Ах! На ночной рубашке мой порез оставил след крови; вчера я уволила прачку за недобросовестность работы и, конечно же, не нашла ей замены. Эта прачка имела рекомендации настоятельницы монастыря, находящегося во владении ордена кармелиток, который из средневековых времен известен строгостью и суровостью своего быта. Между тем, благожелательные письма оказались редкостным обманом: нрав прачки, родившейся на рыбном рынке, заключался в том, что она мечтала наняться в дом буржуа, кому отчего-то не будет хватать женского внимания. Настоятельница пожелала выступить благодетельницей для несчастной, воспользовавшись моим доверием к людям. Нелепость привычки - хранить надежду на божью милость, не выходящую за пределы катехизиса церкви - поразительна, и мне искренне жаль таких женщин. Впрочем, преисполненные благочестием фантазии о католицизме весьма полезны для почти климактерической дамы и наводят на любопытную мысль: я ведь никогда не видела чужой смерти. Как можно испробовать и познать истинный вкус чего-либо, не имея предшествующего опыта дегустации? Именно по этой причине лихорадка, приключившаяся прошлой зимой, чудесным образом исцелилась, а пышные приготовления к уходу в царство мертвых обратились в невосполнимые расходы: приглашения уже были разосланы, корзины с цветами - заботливо расставлены. Нужно совершить убийство, да! Аплодисменты моей сообразительности!
Новая прихоть придала бодрости, азарта, и я, набросив халат, вышла на веранду. Картинка из рекламы Lacoste! Yigit, скрывая бесстыдность наготы шерстяным пледом, почивает в кресле за чашечкой какао (чем же иначе?). Он, не признаваемый Магометом суфий, материализовался из театра, по словам мадам Т., которая занимается общением с потусторонним миром, в мою постель. Может быть, в тот поздний вечер я была всего лишь утомлена опереттой и потому немного пьяна самбукой, этим последним новомодным напитком, который составляет нешуточное соперничество для сладковатого, так сказать, метросексуального пунша. Подобное случайное недоразумение стало началом нашей опасной связи. Мы провели чудесные месяцы в Таормине, вежливо предупредив мужа: Yigit - мой турецкий лекарь и обязан сопровождать на протяжении всего путешествия. Если это и вызвало чувство ревности, то лишь потому, что мой супруг, увлекаясь на досуге римскими весталками, был поражен сходством решений при выборе места, где совершать измену. Как чудесно пишет Зинаида Гиппиус:
Под серым небом Таормины
Среди глубин некрасоты
На миг припомнились единый
Мне апельсинные цветы.
Поверьте, встречи нет случайной,-
Как мало их средь суеты!
И наша встреча дышит тайной,
Как апельсинные цветы.
После возвращения в Париж нечто переменилось. Yigit стал больше проводить времени за книгами, к тому же при загадочных обстоятельствах объявилась больная мама, которая нуждалась в частых визитах, чтобы перед кончиной надышаться ароматом родного сына. Только письма: беглое описание происходящих событий и непременная завершающая фраза из суфийской мудрости, словно из телесной близости с любовницей должно взойти духовное семя. Магомет не сказал бы такой глупости. Рассуждения капризами Венеры. Он мало догадывается о том, что философствовать - значит учиться умирать.
- Ангел, привет! Ты весьма беспокойно спала сегодня, пришлось отказаться от постельной гимнастики на рассвете. Занялся тут чтением стихов. Кажется, ты не рада меня видеть. Или же ослабла по причине дурного самочувствия? Психосоматика, черт возьми! Ах, возьми книжку Елинек, вложил туда стихи нашей любимой Гиппиус - о женской неудовлетворенности и прочей чепухе. Посидим, покурим.
Женская неудовлетворенность. Редкостная чепуха! Бессердечный... Книжку Елинек я читала: незатейливая фабула, выдержанная в элегантной порнографии. Нежный Шуберт и шарик мороженого, из йогурта - странная прихоть пианистки. Часик-другой, проведенный в кофейне за ледяными сладостями и журналом "Vogue", частные занятия музыкой и вечерний телевизионный сериал (непременно вместе с матерью) составляют ее мещанский быт. Чтение нотных тетрадей позволяет пианистке найти, подобно каббалистам, ключ к гранатовым садам запретных наслаждений, где под персидской софой хранятся кожаные плетки и - черные бриллианты садомазохизма - бритвы, для их последующего всаживания в область гениталий. Нет искусства, зачатого от святого духа! Похоть выдает себя за Шуберта, Yigit - за доблестного рыцаря прекрасной дамы. Единственная метода, прекращающая карнавал, заключается в немедленном избавлении от объекта вожделений. Ибо как без воды жажда, доходя до апогея, исчезает, так и влечение, потеряв предмет интереса, обратится в египетский песок.
Посидим, покурим. Нет! Я потеряла слишком много времени, придаваясь размышлениям о новомодной беллетристике. Мне еще нужно попробовать совершить убийство. Завтра муж попросит в постель парижские газеты и прочитает, как развлекается его добродетельная супруга. По крайней мере, та мадемуазель, которая омывается от ночных бдений в ванной комнате, окажется в весьма затруднительном положении. После церковного отпевания следует отправить письмо мадам Т., с требованием аудиенции для проведения сеанса столоверчения. Ведь если усопший состоял со мной в интимных отношениях, то вряд ли его дух откажет в присутствии и уж точно расскажет, достойна ли жизнь после смерти, подают ли там горящую самбуку с кофейным зернышком. Наконец, имея опыт дегустации чужой смерти, легко отведаешь собственной. Круг замкнулся!
- Ты не разговариваешь теперь по утрам? Может быть, сошла с ума? Или стихи - плохой подарок? Прости, предложить колье Марии Антуанетты твоим капризам не могу.
Time goes by so slowly for those who wait. Я, изобразив мечтательное выражение лица, подошла к столику с завтраком и аккуратно взяла серебряный ножичек для бекона.
- Ненормальная!
Он бросил сборник стихов на табурет. Тогда я подошла поближе, едва коснулась влажных от яблочного сока губ. Лезвие ножичка для бекона, скользящее вдоль диафрагмы (раз он мучился от недуга язвы, то это место должно быть наиболее слабым и дать незамедлительный исход), имело воздушное возбуждающее действие, между тем, прощальный секс не входил в мои планы. Я нанесла три быстрых победоносных удара. Подобно девице в пневмонии, Yigit издал забавный каркающий крик, имел дерзновение обхватить мои бедра, но я смогла отскочить в сторону и столь поспешным движением опрокинула столик. Горничная Луизетта приходит только к десяти часам! - неожиданно подумала я. Мысли, приходящие на ум в момент убийства, такие загадочные. О, обманщик не собирается умирать и даже встает с кресла! Тогда я схватила подсвечник, который оказался, по чрезмерной удаче, неподалеку, и успешно воспользовалась им, нанеся пару сильных ударов по голове, без какого-либо сопротивления. Этот аккорд стал заключительным. Ах. И вправду: когда старинный любовник дарит книжку чьих-то стихов, невольно желаешь взять такси к ближайшему вокзалу на вечерний поезд в Константинополь, пусть даже третьим классом. Луизетта придет через час, успею принять ванны.