- Пойдем, Тигрун, пойдем, - Татьяна отвернулась, чтобы не видеть, как старенький булька тяжело вылезает из машины. - Пойдем, у меня нет другого выхода.
Светло-песочный бультерьер с рыжими полосками на спине, осторожно потрусил за хозяйкой. Лапы ступали медленно, нащупывая дорогу между незнакомыми сучками, камешками и кочками. Пес водил ушами, вскидывал мордку вверх, к небу. Он уже давно не покидал свой любимый двор, где знал каждый кустик и бордюр, давно ходил гулять одной протоптанной дорожкой: из подъезда направо, вдоль спортивной площадки, наискосок мимо клумбы с бархатцами и опять к подъезду. Он отвык от запахов леса, еловых иголок на земле и шишек, которые подворачивались совершенно невпопад.
- Сидеть. Вот, молодец, - комок застрял в горле, но женщина взяла себя в руки. - Прости меня. Ты все понимаешь, я виновата, но...
Она вытащила из сумки его любимую игрушку. В голове мелькнула картина, как пес дома с довольным похрюкиванием держит в зубах эту ярко-оранжевую латексную морковку-пищалку и издает ею почти мелодичные звуки.
Издавал. То, что она сейчас делает, навсегда переводит глаголы про Тигра из настоящего времени в прошедшее.
- Прости....
Женщина резко повернулась и пошла, почти побежала, не оглядываясь, к машине.
Она не видела, как пес повел носом вслед, как замерли навостренные уши, как незрячие глаза пытались что-то разглядеть.
Тигр с трудом поднялся на непослушные лапки и побрел за хозяйкой. Старый слепой бультерьер шел по следу, натыкаясь на кусты, проваливаясь в канавы. На низко опущенной упрямой морде появлялось все больше царапин, но собака медленно и упорно пробиралась вперед.
Катя, зевая, щелкала телевизорным пультом. Реклама, реклама, тут поют, тут чего-то говорят, ага, наш канал, бегущая строка. Купим... продадим... найден годовалый бультерьер... Вовкина объява, молодец, оперативно сработал. Хорошая строка, правильная. Так, тут опять говорят... опять бегущая... продам котят... сдам квартиру... куплю садовый участок... да ну их.
Первый час ночи, завтра с утра на работу, пора спать. Компьютер еще выключить...
Катя плюхнулась в кресло перед компьютерным столиком, взялась за мышку, но вместо зеленой кнопочки в углу экрана, машинально кликнула на значок интернета. Перед глазами распахнулся "родной" форум. Ладно, глянуть перед сном, недолго.
Тэ-экс... Жизнь кипит, как обычно.
Санту пристроили, вот и фотографии с нового места обитания: довольные хозяева, счастливый буль с кошкой на голове. Видно, что сидит осторожно, чтобы та не свалилась. Толстенькая белая булька, а не тот скелет что "хозяева" привезли усыплять. Альф пока на передержке, лекарства уже не нужны, анализы только сдать. Вот и супер-новость: у Марлы нашлись прежние хозяева!
"...Я чуть не разревелась, когда наблюдала их встречу, она так радовалась! Видели бы вы эти подскоки, и хвост-пропеллер ни на миг не останавливался!.." - писала Надя, у которой временно жила собака.
Ну да, наверняка Марла запустила любимые бульские побегушки: на ровном месте подпрыгивает сразу на всех четырех лапах, а потом начинает в бешенном темпе нарезать круги резко меняя направление. Катя вгляделась в счастливые лица мужчины и женщины, обнимавших на фото тигровую бультерьершу. Та тоже улыбалась во все сорок два крепких собачьих зуба. Набегалась, поганка. Ох, ждите щенков родители, пардон, хозяева. "Надо бы вас запомнить, - озабоченно подумала Катя, нашаривая записную книжку. - Намаетесь раздавать байстрюков-то. Может, и пронесет, но вряд ли, ой вряд ли". А вот нечего молодой и сильной собаке позволять выгуливать старенькую бабушку... тьфу, наоборот.
О, а это что за рыцарь печального образа? Почему не знаю?
Морду буля на фотографии видно было плохо, пес лежал, отвернувшись, снимали сверху. "И хорошо", - кольнула мысль. Весь в царапинах, лапы в бинтах, седина, гематомные ушки, припухлые суставы, история под стать: "найден на загородной трассе, вышел под машину, совсем слепой, ходит с трудом, домашние собаки не принимают нового жильца, живет на даче, пока лето" и ссылка на другой сайт с многочисленными объявлениями.
Что можно прочесть в глазах собаки с такой судьбой? Только немой укор "брату старшему". И вопрос... риторический, ибо ответ известен. Вон, два месяца висит объявление, всего пара откликов с соболезнованиями. Хорошо, что Надежда его увидела и нам продублировала. Сегодня кто-то уже название клуба написал... ага, чуть не на Северном полюсе клубик тот.
Катя записала телефон и выключила компьютер. Посидела в тишине, хмуро уставившись в погасший монитор. Затуманенный усталостью рассудок немедленно принялся рисовать яркие и безрадостные в своей реалистичности картины: стенания ленивой и бесчувственной Маришки (имеет право в свои восемь лет!), неслышные, но явные упреки мамы (охота себе жизнь портить? Какому мужику нужна мать-одиночка да еще с "тараканами"?), косые взгляды на работе (опять отпрашиваешься? Наверняка по собачьим делам), зудение соседей (снова страшилище притащила, того и гляди сожрет всех тут), сочувственные (чаще притворно) вздохи друзей, беготня, траты... И - звонки, звонки, звонки, письма, письма, письма, советы, советы, советы... Впрочем, совет-то один. Единственный.
Усыпить. Убить, то есть. Чтоб не мучились. И Катю не мучили. А также ее родных, соседей, друзей, начальство... Не мешали чтобы жить, в общем. Порядочным людям. Отправить в усыпалку всех многочисленных Катиных постояльцев, с переломами, замерзших, голодных, старых, больных или просто ненужных...
Катя со свистом втянула воздух сквозь зубы, резко выдохнула, и встала, запахнув халат. "Спать!" - приказала себе. И чтоб никаких мыслей. Завтра позвонить автору объявы. А там, как знать... Может, и нет уже никакой помехи жизни человеческой. Два месяца - немалый срок. Даже для порядочных, без кавычек, людей.
Татьяна обреченно брела по отвратительно знакомому шоссе, в ногах путался собачий поводок, карабин брякал по асфальту. Серый, вязкий дым не давал дышать. Татьяна остановилась, чтобы перевести дух. Вдруг по глазам ударил дальний свет. Сердце знакомо захлестнуло волной нестерпимого ужаса, она уже знала, что увидит, и увидела: наперерез мчавшейся машине ковыляла на натруженных лапах старая собака, устало потряхивая незрячей головой.
- Ко мне, Тигрун, ко мне-е! - бросилась к ней Татьяна, еще можно успеть, еще... Но поводок намертво связал отяжелевшие ноги, а из горла вместо крика вырвался хриплый сип. Она рванулась и села в кровати.
Провела рукой по мокрому от слез лицу, всхлипнула, стараясь не потревожить мужа. Поздно - он, морщась спросонок, глядел на нее со смесью жалости и досады.
- Опять?
Татьяна кивнула, шмыгнув носом. Сердце билось, будто хотело выпрыгнуть из грудной клетки.
- Принести тебе чего-нибудь?
- Не надо.
- Ну сколько можно убиваться?
Она молча легла лицом к стене, палец сам собой потянулся к узору на обоях. Потемнело уже это место от постоянных "рисований"...
- Тань, а Тань, - потрогал ее за плечо муж. - Ну давай заведем пса? Буля? Хочешь? Мне уже предлагали. Я тебе говорил. Самого крутого тебе найду, хочешь? Из Англии щенка привезем? Можно даже точно такого же окраса найдем, как Тигрун. Мне присылали фотки щенка - ну практически копия!
Она сжала зубы, давя рыдания, помотала головой.
- Ну сколько ты еще будешь себя мучить? - не унимался муж. - Два месяца уже прошло. Так и крыша поедет. Надо как-то отвлечься... Слушай, по людям столько не горюют, имей совесть!
Татьяна стукнула кулаком по подушке и резко повернулась.
- Совесть! - хриплым шепотом проговорила она. - Совесть, говоришь? Нету у меня совести! Совсем нету!
- Да ладно, ладно, - муж, обеспокоенный неожиданной вспышкой, потянулся обнять ее, но она отбросила его руку.
- Не надо меня утешать.
- Да я не утешаю, - недовольно пробормотал он, натягивая одеяло. - Я просто за то, что хватит страдать...
Татьяна скрипнула зубами, продолжив про себя невысказанное мужем "сама решила". Сама, сама... Вот и плати. Пока силенок хватит. Хватит ли?
- Серега, - позвала она, толкнув одеяльный клубок. - Эй, ты не спишь?
Клубок замычал, пошевелился, показался растрепанный и влажный от пота затылок.
- Я ведь не усыпила Тигра, - сквозь зубы проговорила Татьяна.
- Разве?
Татьяна уловила, как напряглось его тело, скрытое одеялом, и в голосе послышалась чуть ли не радость. "Думает, я его спрятала где-то", - мелькнула мысль, от которой стало совсем худо.
- Я его оставила в лесу, - прошептала она, глядя в потолок.
- В каком лесу? - муж откинул одеяло и сел.
- Там... по дороге к дачам.
- Как оставила?
- Ну как... отвела от шоссе, посадила, положила игрушку...
- Зачем?!
- Ну...
Она зажмурилась, уткнулась в подушку и зарыдала, не сдерживаясь.
Слышала, как муж встал и начал одеваться.
"Так мне и надо!"
- Детям не говори! - только и смогла сказать. И заткнула уши, не в силах услышать ответ.
Сергей вернулся утром. Оказалось, ездил по той дороге, дважды туда и обратно, обсмотрел все обочины, искал следы... понятно, какие. Не нашел, разумеется. Два месяца... долгий срок.
Хмуро пил кофе, сутулясь над чашкой, головой клонился к самому столу, как всегда, когда был сильно расстроен.
Уходя на работу, задержался на пороге, вернулся и подошел к Татьяне, погладил опухшее от слез лицо. Пробормотал, словно про себя:
- Ладно, чего там... Сделанного не вернешь.
Не вернешь.
Невероятно, но факт: два месяца для порядочных людей - не срок. То есть, не тот срок, чтобы совсем устать. Совсем-совсем.
- Вы представляете, - гудел в трубку мужчина. - Он нам уехать не дал! Отвожу на обочину, ухожу - сидит, сажусь в машину - сидит, только за руль схвачусь - опять идет... Привязать негде, да я и не смог бы, наверное. Жена расплакалась, теща че-то причитает тоже. Старики, типа, никому не нужны, тем более, слепые. Состарятся родители, мол, тоже из дому выгоните. Ну, она права, на самом деле. Взял я его, прям ей на коленки и погрузил, мол, держите, мама, сокровище, сами с ним будете возиться. А дома-то у нас - лялька, два пса, эрдель и дворняга, кот и попугай. Все на бедолагу накинулись... кроме ляльки, тот в кроватке пока. Он... ну, буль этот... Тигр - на ошейнике имя было когда-то нацарапано - уткнулся в угол, свернулся, морду отворачивает, а наши всей толпой на него... Феликс особенно... нет, не эрдель, дворняга. Прямо разорвать готов. А у нас две комнаты смежных... Да ерунда, поместились бы, но... Ну да. Два дня в ванной просидел, потом отвез их вдвоем с мамой на дачу к знакомым. А там поселок пустой, от старикана защиты нуль, самого защищать надо. Сосед алкаш грозится прибить - бойцовый, типа, пес, зубы в три ряда... Вот именно, пить надо меньше, я ему так и сказал, так он на меня с дубьем... Да фигня, бутылкой утешился. Конечно, осторожнее... У мамы артрит... Сейчас дожди начнутся, ей нельзя...
Катя слушала, смеялась, поддакивала, листала календарь, назначая встречу, и не знала, чему она так рада? Ведь насколько проще было бы, если бы пса уже не было. Но нет, он живой, и хлопот масса впереди, и радость такая, что весь мир расцеловать готова. За что? За то, что в нем есть хорошие люди? А она уже и изверилась будто!
Конечно есть. Она в основном с такими и общается. Кто помогает - делом, деньгами и советом. Даже простого сочувствия и одобрения бывает достаточно, чтобы руки не опускались. А о... скажем так, странных людях, узнавать-то получается лишь косвенно, по факту. Потому что нашел и приютил (хотя бы на время) собаку, купил ей лекарство, свозил к врачу, напечатал и расклеил объявления, договорился с телевидением и все такое - конкретный человек, с именем и фамилией, телефоном и электронным адресом. А бросил собаку всегда кто-то. Кто-то неизвестный. Ну и... пусть себе.
На мытье посуды ушло примерно полчаса. Можно было бы и быстрее, но Катя считала неприличным так уж громко звенеть тарелками, когда говоришь по телефону. Трубка привычно примостилась на плече - еще немного такой жизни, и шея навсегда согнется "буквой зю" и уже не разогнется.
Звонил очередной претендент на лапу и сердце Тигры. Слегка подвыпивший голос уверенно и четко отвечал на все вопросы. Слишком уверенно и слишком четко. Ни на секунду не задумываясь. Не разговаривают так люди, которые берут собаку в семью.
- Он старый, слепой...
- Это меня не пугает. Могу забрать через час? Адрес какой?
- Ну прям так быстро никто не отдаст. Вы хоть посмотрите, погуляйте, потом дома подумайте... а почему вы вообще решили взять именно бультерьера и именно взрослого?
- Денег море, но хочу помочь отказнику. О буле мечта давно, прочитал кучу книг. Так какой адрес?
Вот на все готов. Договор подписать - легко! Фотоотчеты - запросто! Не спросил что за договор, какие пункты, что за фотоотчеты. Мутный какой-то товарищ.
Прости, Тигруня, придется нам с тобой еще подождать. Не всякий человек и собака, особенно взрослая, подходят друг другу. Где-то есть тот, Твой Хозяин, надо только помочь вам встретиться.
Скажем, была Маняша - красавица девка, обаятельная, улыбчивая - сколько раз брали и приводили обратно через несколько дней! И люди все с опытом, не только с сердцем и головой, - ну не срослось. Там азиата "одним взглядом" заставила по стеночке ходить, в другом месте котов загнала жить под потолок, от третьих вообще убежала, хорошо, быстро нашли. А потом пришли люди, взяли поводок, и хрюшенция пошла, не оглядываясь, как к себе домой. Собственно, почему "как"? Именно - к себе. Будто погулять выходила, и с кошкой встретилась как с давней родственницей.
Или Мафик - его собственный "хозяин" боялся, держал дома на привязи в наморднике. Зачем заводил породу, которую не понимает? Хорошо, догадался написать на сайт. Приехал парень из Краснодара, два часа поиграли - и на следующий день пес, которого отдавали с формулировкой "ест все, что шевелится", ехал в плацкарте на верхней полке в обнимку с, казалось бы, совершенно незнакомым человеком. В наморднике, конечно, ехал, для порядку. А потом было много фотографий, как он в море купается, в машине катается, с родственниками знакомится. И везде - счастливая улыбка и весело сощуренные булькины глаза.
Да, Тигр, где-то есть Твой хозяин, для которого ты станешь Его Собакой. Мы его обязательно найдем.
Разные собаки, разные люди, разные судьбы. Люди и между собой-то не всегда ладят, бывает, клянутся в вечной люби до гроба и разводятся через пару месяцев после этих клятв. Не каждый найдет друг с другом общий язык. Или не захочет найти. Но люди сами за себя отвечают.
А ответственность за собаку на том, кто взялся ей помогать. И еще за тех, кто берет к себе в дом твоего подопечного. Всего не предугадать, но очень не хочется ошибаться.
+++
Здорово когда рядом с тобой Твой Пес. Кому-то подходит овчарка, кому-то чих, кому-то комондор. Катино сердце навсегда было отдано бультерерам.
Взгляд остановился на старой фотографии белого рыцаря: это он в парке с дочкой. Она только учится ходить, цепляется за все, до чего может дотянуться. И мудрый пес, все понимая, но, по-английски сдержанно и молча, всегда был рядом, и ручонка ухватывалась за ошейник, за нос, иногда за ухо. Сет стоял не шевелясь, подставляя спину, чтобы малышке было удобнее опираться. Как они потом здорово валялись на траве, и солнце превращало кабанчика в ослепительно белого пса, будто от него самого исходило сияние.
Потом Марина подросла и однажды разрисовала его белые бока красками. Как раз накануне выставки. Сколько шампуня ушло, пока отмыли!
Зимой они вместе катались на санках в парке. Часто к шлейке Сета паровозиком цеплялись трое или четверо санок Маришкиных приятелей.
Умеют були при своем небольшом размере сочетать невероятную силу, клоунскую энергию, задор и удивительную отвагу. Буля не нужно ставить на защиту (кроме того, что неправильно ставить на защиту изначально охотничью собаку). Ему достаточно посмотреть, очень внимательно, без единого звука и лишнего движения - просто посмотреть на нарушителя спокойствия, и человек сразу теряется, сникает и старается побыстрее исчезнуть на горизонте. Из двух всегда уступает тот, кто боится. Буль не боится никогда.
Да, это здорово когда рядом есть Твой Бультерьер. Но век собаки недолог. Сет ушел за радугу. Ушел тихо, на рассвете. Подошел к Марининой кроватке, ткнулся носом ей в щеку, потом лег возле Катиного дивана и уже не проснулся. Вылечить можно многое: переломы, царапины, укусы... но не возраст.
Кто-то советует сразу заводить нового щенка, чтобы отвлечься и занять пустоту. Кто-то долго не может смириться с потерей. У Катерины было много булек с разными судьбами, она всех любила, выхаживала, пристраивала, потом поддерживала и помогала новым хозяевам советами. Но не было среди них ее собаки... Будет ли?
+++
Красноватый полумрак кафе с негромкой музыкой мягко обволакивал уставшее за трудный день сознание. Еще бы голос сидевшего напротив мужчины в красивом, дорогом костюме, не рушил эту гармонию... но тогда бы Катя просто уснула. А так хоть что-то бодрит, лучше самого крепкого кофе:
- Знаешь, Катюха, я б тебя понял, если бы ты разводила этих булей. Серьезный бизнес, все дела. Или бы в волонтерском отряде при каком-нибудь доме престарелых впахивала. Это нормальная благотворительность, ничего не говорю. Но то, чем ты занимаешься!.. Ни в какие ворота не лезет, согласись.
- Ну чем я занимаюсь, Костя? - вяло отпихивалась Катя. - Работаю, воспитываю дочь...
- Ага, дочь она воспитывает! - язвительно подхватил Константин. - Много тебя видит, дочь-то? Ты ж, когда дома, на телефоне да в интернете висишь... в свободное от кабысдохов время. Гляди, подрастет Маринка, прикроет твою лавочку. У нее уже сейчас соображения больше, чем у тебя.
- Перестань!
- Ладно, я же шучу.
- Не надо так шутить.
- Не буду. Взять тебе еще чего-нибудь?
- Кофе, - машинально отозвалась Катя.
На самом деле пора было отправляться домой, но в кафе было так уютно, что не хотелось даже думать о том, чтобы вставать и куда-то идти. И с Костей расставаться не хочется. А придется, наверное. Не первый разговор на эту тему, но сегодня он уж что-то слишком решительно... Жаль. Но - что поделать, не любят мужчины женщин с детьми и "тараканами", мама права.
- Катя, я же тебя не упрекаю, - Константин мягко погладил ее по руке. - Я просто боюсь за тебя. Ну крыша ведь поедет с этими собаками!
Катя молча отхлебнула горячий кофе.
- Нет, я серьезно, - не унимался он. - Я в самом деле хочу понять. Тебя понять, те-бя.
- А что я? - она подняла голову, по-настоящему удивившись. - Что во мне непонятного? Ну... пристраиваю брошенных булей. Почему-то у меня это получается, не в лом звонить-писать-искать... Так мало ли у кого какое хобби?
- Хорошенькое хобби. Ты не просто брошенных, ты почему-то именно больных и старых пристраиваешь! Тратишься на лекарства, больницы... Молодых - понятно. А этих не проще усыплять? Зачем заставлять их мучиться лишние год-два?
Катя рассмеялась.
- И это говорит человек, который взял отпуск за свой счет в самую горячку, лишь затем, чтобы ухаживать за умирающим псом? Сколько ты над Гектором просидел? Две недели?
- Три, - мрачно сказал Константин. - Но я не брал отпуска, с телефона и инета работал, просто...
- Гектора нужно было выносить на руках во двор, колоть обезболивающее, капельницы, и так далее и тому подобное, - подхватила Катя. - Зачем ты заставил его столько мучиться, злыдень?
- Ну, знаешь! - возмутился Костя. - То Гектор! Я с ним, можно сказать, всю сознательную жизнь провел, с десяти лет... Он меня вырастил, по сути.
- Угу, и те тоже кого-то вырастили, каждая! А потом оказались достойными умирать на улице от голода или... - она передернула плечами, прогоняя нехорошие мысли.
Константин хотел что-то возразить, но Катя перебила его.
- Скажи, ты сам хоть раз усыпил собаку? Или кошку? Птичку?
- Чего ради? Я не ветеринар.
- Не в том смысле. Отвез хоть раз кого-нибудь на усыпление?
- Нет, но...
- Вот и молчи тогда! Легко болтать...
Катя одним глотком допила остывший кофе и взялась за сумочку.
- Ты обиделась? - Константин вскочил, успел подать ей куртку. Катя сердито задергала руками, не находя рукавов. - Да погоди, погоди, куда побежала? Я тебя подвезу...
- Не надо, - буркнула Катя и быстро пошла к выходу.
Глаза щипало от слез, внутри все сжималось от смутной вины, неизвестно, перед кем и чем... и злости. Тоже неизвестно, на кого или что. "Даже не попрощалась, - застучало, забубнило в голове. - Хорошего человека ни за что ни про что обидела... В который раз уже? Дочь забросила, мать не замечаешь... Действительно, что ли, крыша едет? Чем больше люблю собак, тем сильнее ненавижу людей? Так - за что?! Нормальных-то - за что?" Ведь вот Костя - болтает ерунду, а сегодня именно он вез престарелого хулигана Ваську новой хозяйке. И даже не очень ругался, когда тот жизнерадостно плюхнулся в лужу, и забрызгал светлые брюки... А завтра не выходной.
Рядом бибикнуло, затормозила машина. Распахнулась дверца.
- Садись, Кать, - голос Кости тоже звучал виновато. - Извини, зря я на тебя насел, ты и так устала...
- Ты тоже, - вздохнула Катя, усаживаясь на переднее сиденье. - Это ты меня прости. Еще и штаны тебе испачкали...
- Ерунда, - засмеялся Костя. - Штаны, к счастью, у меня не одни. А Васька - чисто свинья, прямо все повадки... Дискавери насмотрелся, поди.
- Не простудился бы, с такими повадками, - озабоченно поежилась Катя. - Осень, холодно в лужах валяться.
Она хотела что-то еще сказать, о чем-то спросить, но поняла, что больше всего на свете сейчас хочет спать. Последнее, что она почувствовала, засыпая - это как Костя заботливо поправил на ней сползшую куртку.
Форум кипел, взбаламученный очередным проповедником "обратить вектор милосердия от собак к людям". Человек не поленился отметиться в двух десятках тем со своим представлением о том, как участники могли бы с пользой потратить деньги и время. Суть его речей сводилась к одному, в общем-то, единому для всех деятелей такого толка: вместо лечения и пристраивания брошенных собак и кошек, следует лечить и пристраивать бомжей или хотя бы детей-беспризорников. И деньги тратить на нужды исключительно людские, коли уж они, деньги эти, водятся в таком достатке, что на левых зверей не жалко.
Когда-то Катю расстраивали подобные "наезды", и она всерьез спорила и ругалась с "троллями". Потом перестала обращать внимание - дураки не переведутся, а времени лишнего как-то совсем нет. Но сегодня банальные, напыщенные фразы ругателя читались как-то иначе. Будто есть в них какой-то смысл... "Да плюнь ты, он же наверняка ни копейки ни в один детский дом не перечислил, было бы из-за кого настроение портить", - твердила себе Катя, однако листала страницу за страницей "горячей" темы...
- Катя, подойди к телефону!
Уф, слава Богу, а то прямо загипнотизировали...
- Алло?
- Здравствуйте, это вы берете собак на передержку?
- Я? Н-нет... А...
Чего это с ней, и голос вдруг дрожит?
- Ой, а разве я ошиблась? Вы Катерина Филатова?
- Да.
- Мне дали ваш телефон, сказали, что можно к вам привезти буля...
- Д-да, но... извините, сейчас не могу, никак не могу! Позвоните вот по этому номеру.
Катя бросила трубку, словно та жгла ей руки. Простит ли Иришка? У нее уже трое бультиков ждет пристройства...
А почему сама отказалась-то?!
Катя села на диван, потерла локти, ее знобило.
- Ты что? - Мама подняла голову от ученических тетрадей.
- Да это... Хотели собаку привезти.
- Ну и? - Мать сняла очки и стала их протирать. - Сейчас же свободно...
- Да не могу я! - со слезами выкрикнула Катя и вскочила. - Не хочу! Выдохлась! И вообще... не вмешивайся в мои дела!
Она отошла к окну и уставилась стеклянным взглядом в пустынный из-за дождя двор.
- Катерина! - голос матери отчетливо отдавал металлом. - Это что за фокусы? Не дергай тюль! И давай поговорим серьезно.
- А давай! - Катя отпустила штору, в которую по детской привычке пыталась завернуться. - Давай поговорим. Вот скажи, ведь ты меня осуждаешь? За то, что вожусь с собаками, а не людям помогаю, осуждаешь ведь?
- Что ты придумала? Я тебе хоть слово когда сказала?
- Не говорила, - согласилась Катя. - Но все равно осуждаешь. Потому что это грех. Ну, скажи, грех ведь?
- Грех это когда на людей кидаются ни с того ни с сего, - отрезала мать и развернула следующую тетрадь.
- И это, по-твоему, серьезный разговор? - горько произнесла Катя.
- Тебе успокоиться надо, - сказала мать.
- Да я спокойна уже, - Катя сходила на кухню, вернулась с чашкой чая и села к столу. - Я, правда, понять хочу. Может, я неправильно живу? Может, и вправду, надо вместо лекарства очередной собаке купить пару пачек памперсов в детский дом? А вместо выброшенного старого буля притащить в дом бомжа?
- Ну вот, еще бомжей не хватало...
- Мама, я серьезно!
- И я серьезно. С собаками ты умеешь управляться, а с человеком в тысячу раз сложнее.
- Ну и что? Значит, людям не надо помогать?
- Надо. Тому, кто умеет. И силы есть.
- А, может, у меня тоже есть, а я их растрачиваю попусту?
Мать хмыкнула, перевернула страницу. Катя провела пальцем по разноцветной стопке тетрадей.
- Ну пусть не бомжа... Беспризорника какого-нибудь усыновить... Или просто из детдома ребенка взять.
- Ты с Маринкой еле справляешься, - заметила мать, не поднимая взгляда.
- А ты на что? - хихикнула Катя. - Ты мне поможешь.
- Придумала тоже. У меня вон... двести человек. Из них два пятых класса. Отличники читают по слогам, иные троечники половины алфавита не знают... и ведь не беспризорники. Учить их, кроме меня, некому. А я на пенсии, и давление, и вы с Маришкой... Если еще на что замахнусь - все порушится.
- Ага, у всех дела серьезные, одна я ни на что не гожусь!
Мать, наконец, оторвалась от тетрадей, взглянула на Катю поверх очков.
- Вот тебе тридцать скоро, а все как ребенок. Ну чего надулась? Каждый худо-бедно годен к тому, что умеет. Ты зарабатываешь прилично, дочь растишь, да собак подбираешь. И занимайся потихоньку. А то, вон, задумалась о высоком, и бомжа не спасла, и просто человеку отказалась помочь.
- Да не человеку, собаке!
- А, так это собака звонила? Понятно, почему ты в трубку то скулила, то гавкала...
Все-таки разговоры о пользе доброделания не прошли впустую. Совесть подгрызала, и Катя решила ее хоть немного успокоить, потратив обеденный перерыв на собственного ребенка. И не пожалела. Шагая из школы под накрапывающим дождем и слушая веселую болтовню дочки, Катя чувствовала себя прямо настоящей мамой.
- А что, Мариш, может, в кафешку зайдем? - воодушевленно предложила она. - Мороженое хочешь?
Выражение мгновенной радости на лице девочки сменилось озабоченностью:
- Как же мы до дома дойдем? Дождь ведь сильнее пойдет, пока мы там сидеть будем.
- Не, пока мы там сидеть будем, дождь как раз пройдет! - возразила Катя.
- Тогда пошли! - радостно согласилась Марина, сообразившая, что собственной рассудительностью некстати чуть не испортила праздник. - А что там случилось? Ой, задавили кого-то?
Катя и сама встревожилась, заметив скопление народа у автобусной остановки. От толпы отделилась девочка, чуть постарше Маришки, и с плачем побежала навстречу.
- Точно задавили, - прошептала Марина и боязливо потянула ладошку из руки матери. - Мам, я не пойду...
- Ага, стой тут, - Катя отпустила ее и подошла к плачущей девочке. - Что случилось? Авария?
Девочка замотала головой.
- Нет, - проговорила она сквозь слезы. - Там собаку... сейчас...
- Собаку? Сбили?
- Нет, убьют, ее сейчас убьют! - крикнула девочка и, побежала прочь.
Катя сунула зонт напуганной дочери и, разбрызгивая лужи, помчалась к недобро гудевшей толпе. Молясь, только бы успеть, с разбегу ввинтилась между спинами, отдавила чью-то ногу, и наткнулась на вытянутую руку в серой спецовке.
- Назад, назад, - мужчина в милицейской форме оттолкнул Катю, и продолжал в рацию: - Товарищ капитан, может, подождем? Опасности-то нет... Я позвоню знакомым, они приедут быстро, заберут... А то белый день, дети...
Катя перевела дух, встала так, чтобы милиционеру было видно ее лицо: сказать, подать знак, но парень, почти мальчишка, отворачивался, и, наверняка, нарушая все уставы и субординацию, сорванным голосом продолжал умолять строгое начальство пощадить безобидного пса.
Виновник безобразия, светло-тигровый бультерьер, сидел под козырьком, с самого края остановки, забившись между урной и скамейкой, и дрожал всем замерзшим тельцем, беззащитный перед осенним ветром и сыростью. И людьми. Которые, прекрасно видя перед собой пса, трясущегося от холода, голода, а больше от обыкновенной усталости, продолжали рассуждать о невероятном количестве зубов, замковом захвате в десятки атмосфер, тигрином прыжке и бог знает, чем еще, что "слышали и читали". И осуждать не в меру сентиментального блюстителя порядка за медлительность в деле спасения их драгоценных жизней.
- Есть выполнять приказание, - обреченно проговорил милиционер.
Убрал рацию и хмуро посмотрел на "ловца", который уже зарядил шприц дилитина. Катя отлично знала эти "гуманные" шприцы - собаки умирали от удушья. Работникам оставалось только переждать мучительную агонию и забрать труп на утилизацию.
- Ну что, стреляю?
- Подожди ты, успеешь!
Милиционер обернулся, глаза его были красными - то ли от ветра, то ли от какого ночного дежурства, то ли...
- Да уберите хоть детей! - рявкнул он, с ненавистью оглядывая собрание. - И разойдитесь, мать вашу, устроили себе тут аттракцион бесплатный!.. Разойдись, я сказал!
Ловец привычно и спокойно начал примериваться. Люди подались назад, кто-то всхлипнул. Медлить больше было нельзя.
Катя в два прыжка обогнула милиционера и встала перед мужчинами, закрыв собой пса.
- Не стреляй! - хотела крикнуть она, но почему-то получилось шепотом.
Ловец опустил шприц. На лице его не было видно никаких эмоций. Милиционер простуженно шмыгнул носом.
- Отойдите, - сказал он. - Отойдите, ничего нельзя сделать, приказ...
- Я не дам стрелять! - кашлянув, сказала Катя. - Это моя собака. Сообщите туда, - она кивнула на рацию. - Он... он потерялся...
Мужчины молча слушали Катю. Ловец равнодушно, даже слишком, милиционер с хмурым недоверием.
- Дочка повела его гулять после школы, - вдохновенно врала та. - Посадила здесь и побежала за мороженым, а там очередь. Я ее наругаю! А он, видите, - Катя чуть повернувшись, погладила буля, робко застучавшего хвостом-веревочкой. - Сидел, ждал, бедненький, ему сказали: "жди!", он и ждал. Вы скажите там... или дайте я скажу!
Парень, решив, видимо, что все одно пропадать, взял рацию.
- Товарищ капитан! - хрипло заговорил он. - Тут это... нет... Да нет, хозяйка нашлась... Говорит, ее собака. Да, дочка потеряла... Намордник?..
Катя, недолго думая, обмотала доверчиво потянувшуюся к ней собачью морду ремешком от сумочки, пристегнула к ошейнику, другой конец взяла в руку, выразительно помахала - поводок, мол. Ловец отвернулся. Милиционер продолжал говорить, сдерживая смех:
- В наморднике. Да, с самого начала была... А никто не спрашивал... Не знаю, что там видели... Я докладываю: собака, с хозяйкой, в наморднике... Да... да... есть.
Он сложил рацию и выразительно развел руками, глядя на ловца. Тот пожал плечами и, ни слова не говоря, пошел прочь, разряжая на ходу свое оружие. То ли вправду настолько равнодушен ко всему, то ли специально настраивает себя, чтобы не сойти с ума на такой работе...
Милиционер хуже владел лицом. Расстроенный грозящими неприятностями и ситуацией в целом, переводил почти неприязненный взгляд с Кати на собаку, криво улыбнулся подбежавшей Маринке.
- Штраф надо какой-нибудь? - робко поинтересовалась Катя.
- Нет, зачем, собака в наморднике и на поводке, - он помолчал и спросил вполголоса: - Это ведь не ваша собака?
- Уже моя, - твердо ответила Катя.
- Точно? - лицо парня немного просветлело.
- Абсолютно.
- Вам далеко идти? - он озабоченно оглянулся. Не все зрители еще разошлись.
- Вон наш дом, - показала Катя.
- Идемте, я вас провожу, а то мало ли...
Катя поняла и без лишних слов зашагала к дому.
- Накрылось, Маришка, твое кафе, - вздохнула она.
- Ничего, - Марина шла, гладя собаку по мокрой спине. - Мам, а она не простынет? Идем скорее, смотри, дрожит...
Катя бродила по пустырю, подняв воротник и засунув руки в карманы. Бр-р, ноябрь, холод уже почти зимний... А этим хоть бы хны.
- Марина! - крикнула она дочери, игравшей с собакой в потягушки с палкой (если так можно назвать полутораметровое бревно в две руки толщиной). - Хватит уже, нашему джентельмену пора домой, пока лапы не застудил опять!
- Сейчас, последний раз! - отозвалась дочка и сделала вид что пытается отнять бревнышко. Булька, "весело и с улыбочкой" подняв бревно повыше, понесся по кругу как пони. Или ослик. Так его сегодня назвал карапуз, когда шли на прогулку. Ребенок удивленно тянул ручки и говорил: "Иа-Иа!" - "Нет, сынок, это не ослик, это собачка", - поправила его мама.
- Малыш, пошли домой, - Марина потянула собаку за ошейник. - Вон, иди, иди, где мама?
Булька радостно замахал хвостом и устремился навстречу Кате, словно давно не виделись.
Дочь легко догнала собаку и, запыхавшись, уселась на мокрую скамейку.
- Мам, он за месяц потолстел, гляди, бегает вперевалку... Еще немного и будет настоящий упитанный буль.
Подошедший Малыш доверчиво боднул своей головой Катю под колени, плюхнулся прямо ей на ноги и смиренно поглядел на Марину. Мол, я, конечно, не настаиваю, но раз надо... Ну до чего хитро улыбается!
Катя, вздрогнув, обернулась. Через детскую площадку, не разбирая дороги, и оскальзываясь на высоких шпильках, к ним бежала женщина в светлом плаще, за плечами у нее развевался красный шарф.
- Тигр! - крикнула снова женщина, протягивая руки.
Маринка вскочила и присела, обняв Малыша. Катя встала рядом. Женщина замедлила шаг, подошла и, задыхаясь, упала на скамейку.
- Вы потеряли собаку? - Катя присела рядом, мгновенно проникаясь участием. - Бультерьера? Расскажите подробно, может найдем!
Марина отпустила буля. Тот дружелюбно обнюхал незнакомку. Женщина хотела было дотронуться до головы собаки, но бессильно уронила руку и заплакала навзрыд.
Катя не растерялась. Обычное дело - горе человека, потерявшего любимца... второй раз. Потому что уже поверил, что нашел - и снова...
- Марина, веди его домой, - тихо сказала она, протягивая дочери поводок. - Я задержусь, поговорю.
Спустя пять минут, женщина немного успокоилась и рассказала свою историю. Как росли в семье дети и собака, как пес помогал и воспитывал, рос, мужал, а потом старился. Как два года назад серьезно заболел младший сын, и все врачи в один голос твердили: аллергия на собаку, показывали бумажки, результаты анализов. Как тщетно искали лекарства, а сын все чаще и сильнее задыхался, и спать мог уже только сидя. Как металась и не могла принять решение. Пыталась найти новые руки, но кому нужен старый слепой бультерьер? Как по объявлению звонили какие-то странные люди и даже не скрывали, что берут его для растравки молодых бойцов. Как после очередного приступа у сына, нескольких неотложек и скорых подряд, она сидела с Тигрой в машине, глядела на вывеску ветклиники и не находила сил пройти несколько метров до двери, чтобы войти и сделать уколы; она уже знала что их два, после первого собака засыпает, после второго останавливается сердце. Храброе сердце что билось рядом более двенадцати лет. Не смогла. Понадеялась на чудо и отвезла его в лес, оставила недалеко от дороги. Как сыну становилось все хуже, были новые врачи и новые обследования, и один старенький профессор, наконец, поставил диагноз и назначил лечение. Никакой аллергии там не было. Даже близко.
- Подождите, как, вы говорите, звали пса? Тигра? А где вы его оставили? По ***му шоссе?
- Да, там, по дороге на дачи.
- А! Ну конечно, - Катя радостно хлопнула себя по коленкам и осеклась, встретив взгляд, зажегшийся безумной надеждой.
- Вы нашли его?! Он жив?
Женщина приподнялась, готовая бежать куда угодно, лишь бы увидеть собаку. Катя жестом остановила ее.
- Да... то есть, нет... то есть, - она смущенно дергала шнурок завязки от куртки. - В общем, его нашли, почти сразу, его к себе взяла молодая пара, он прожил у них около года, но он уже умер, несколько месяцев назад, - выпалила она одним духом. - Ну, он же старый был, - добавила она, глядя на женщину почти виновато.
- Расскажите, - прошептала та, пряча глаза.
Катя глянула вверх, на темнеющее небо.
- Пойдемте к нам? - предложила она. - А то холодно... И вообще, у... успокоитесь...
Она хотела сказать "умоетесь" - от слез яркая косметика женщины, хоть и дорогая, а все ж таки заметно размазалась. И стало видно, что по возрасту дама ближе к Катиной маме, чем к Кате. Горе ее и раскаяние было неподдельным, и Катя, выходя из лифта, поймала себя на том, что не испытывает к незнакомке неприязни. Только жалость, как к обыкновенному человеку, сломавшемуся под давлением обстоятельств.
Разговор затянулся. За историей Тигры последовала история Малыша, потом еще чья-то, и еще - одна за другой, множество самых обычных и самых невероятных историй собак и людей. Женщина - ее звали Татьяна - жадно слушала, расспрашивала про сайт, фонд, записала несколько телефонов.
Уже перед самым уходом она наклонилась погладить напоследок спящего тут же Малыша и вдруг, упав на колени, порывисто обняла собаку. Тот сонно лизнул ее в руку.
- Послушайте, - умоляюще проговорила она, глядя на Катю снизу вверх. - Вы, конечно, вправе мне не доверять... Но, честное слово, я на всю жизнь... я... словом, позвольте мне забрать себе эту собаку?
- Забрать? - растерянно повторила Катя. - Но...
- Его еще лечить надо! - сердито заявила Марина. - Он лекарств много пьет, потому что простыл... И у врача наблюдается.
- Да-да, - закивала Татьяна, поднимаясь. - Вы мне все напишите, я все-все... Вот, вот мой телефон, адрес, - она вздрагивающими руками достала из сумочки сразу несколько визиток. - Вы всегда можете приехать, проверить...
- А домашние ваши? - подала голос мама.
- Ой, они только рады будут, - улыбнулась женщина сквозь слезы.