Аннотация: Занорыш - пустота в горной породе, где образуются самоцветы.
Рейсовый самолёт АН-24 за час с небольшим долетел из Свердловска до Тюмени. В ожидании самолёта на Берёзово Иван решил пройтись по городу.
- Не опоздай! - предупредил его Дедов, начальник почвенной экспедиции Института эклологии.
Кроме Ивана никто не изъявил желания побродить по городу, так как все здесь уже неоднократно бывали. На улицах было немноголюдно. Большинство автобусов направлялись в сторону соцгородка, нового микрорайона панельных многоэтажек, стремительно возводящихся для нефтяников и газовиков, работающих на месторождениях недавно открытых на севере Западной Сибири.
Погода стояла чудесная - солнце слепило глаза. Назревала городская пыльная духота. Иван подошёл к бочке с квасом и с удовольствием выпил большую кружку прохладного сладковато-кислого кваса. Ничего лучше он в жизни не пивал. Почему так понравился ему этот квас, Иван не мог понять. Какое-то особое стечение обстоятельств: пыль, духота, новые впечатления, ощущение дальней и трудной дороги, предчувствие приключений. Кроме кваса больше ничто в этом городе не произвело впечатления на ленинградца, и он скоро вернулся в аэропорт, точно к моменту объявления посадки.
Под крылом самолёта тянулись зелёные просторы заболоченных лесов и болот Западно-Сибирской низменности, рассекаемые извилистой лентой Оби, блестящей на солнце.
"Если самолёт упадёт - сразу утонем в болоте", - вздрогнул Иван.
От горизонта до горизонта не было видно ни одного людского поселения.
Через два часа самолёт приземлился в Березове, где когда-то доживал свои дни опальный князь Меньшиков, соратник и друг императора Петра I.
В ожидании очередного перелёта члены экспедиции сидели на высоком берегу Северной Сосьвы, полноводного притока Оби, и наблюдали за движением судов. На их удивление, катерков, лодок, барж и ещё каких-то речных плавательных средств по реке сновало предостаточно. Одни тащили вниз по течению плоты с лесом, другие спешили в верховья с одним им известным грузом, с третьих рыбаки заводили сети.
Иван представил себе князя Меньшикова, стоящего на краю обрыва и с тоской глядящего на реку, по которой ему уже никогда не вернуться в родной Санк-Петербург к блестящей придворной жизни. "Похоронен заживо!" - расстроился аспирант по поводу печальной судьбы князя.
"Ему бы самолёт и тёмной ночью - в Петербург!" - тяжело вздохнул Иван.
Почему он так сочувствовал Меньшикову, Иван не понимал. Может быть, потому, что сам был из Питера и уже соскучился по его растреллиевой красоте.
- Валера! - обратился он к Дедову. - Ты не знаешь, где похоронен Меньшиков?
Дедов сидел в глубокой задумчивости и не услышал заданный ему вопрос. Он сочинял стихи. Надо сказать, что стихи Валерий Дедов писал неплохие. В них проглядывала пронзительная лирика и красота уральской природы. Иногда их печатали в сборниках свердловской организации поэтов.
- Где-то рядом, возле вон той церкви, есть старинное заброшенное кладбище, скорее всего, там. Точно место захоронения Меньшикова не известно. Давно это было. Берёзово в те времена представляло собой глухое место ссылки, - ответил за Дедова Дима Косарев, почитатель его поэтического таланта, взятый в экспедицию рабочим. Дима всё знал и всё умел, и обижался, если кто-то в этом сомневался.
Иван своим вопросом разбудил Димину эрудицию и всезнайка завёлся:
- Кстати, на картине Сурикова "Меньшиков в Берёзове" есть ошибочка в пропорциях. Если бывший генералиссимус встанет, то пробьет потолок избы.
Отсюда бежал из ссылки Лев Троцкий - автор теории перманентной революции. Он был сослан в Салехард.
В 1953 году здесь в окрестностях открыли крупное месторождение газа. Район добычи очень перспективный.
В Северной Сосьве водится тугун - сосьвинская пресноводная сельдь, которая поставлялась к царскому столу.
- Откуда ты столько знаешь? - удивился Иван.
- Читаю, - с довольным видом произнёс эрудит и замолчал.
Дима, действительно, много читал, так как хронически нигде не работал. Единственный сын, он ухаживал за матерью-инвалидом. Жили Косаревы на инвалидную пенсию и случайные заработки сына. Тем не менее, Дима ухитрялся покупать в букинистическом магазине редкие книги и энциклопедии, откуда черпал свои обширные знания.
Единственная женщина в экспедиции, лаборант Тамара или, в обиходе - Томуля, белобрысая девушка с голубыми глазами и крепкой уралмашевской рабочей костью, хихикнула:
- Смотрите, Коля уже кадрит местную красотку.
Коля приходился младшим братом Дедову и уже побывал в местах заключения за пьяную драку с нанесением телесных повреждений средней тяжести. Старший брат взял младшего в экспедицию, чтобы тот в нормальной рабочей обстановке оттаял от лагерной жизни.
В зоне Коля приобрёл погоняло "Кол" и приблатнённый вид, но не потерял чувство собственного достоинства. С виду Коля был хоть куда - чернявый стройный красавец с черными же блестящими, всегда увлажнёнными, глазами. Говорил он ладно и умел подпустить красивую фразу по любовной теме. Бабник Коля был неимоверный. Как говориться, он бросался на всё женского рода, что шевелится. Но всё же и для Коли существовали свои исключения из правил поведения с женщинами. Он не трогал женщин своих родных, друзей, приятелей и знакомых. "Имей всегда подальше от своего гнезда" - любил повторять в таких случаях Коля.
Он считал, что Томуля - это девушка Ивана и старался не обращать на неё внимание. К сожалению, бывший зэк* сильно ошибался. По крайней мере, в одном - Иван был равнодушен к Томуле.
- Смотрите, он уже её целует! Коля - Казанова, - съязвила Томуля.
Коля чмокнул местную красавицу в щёчку и побежал к своим - объявили посадку.
- Я договорился о ночлеге! - сообщил он всем.
- Не сомневаюсь. Ты это кончай! Напорешься на нацменов - кости переломают! - предупредил брата Дедов.
- Я договорился для всех, братуха! - обиделся Коля. - Она живёт в Саранпауле и возвращается домой с нами на одном самолёте. Её братья ушли в горы на медведя, и она осталась в доме одна.
Летели до Саранпауля на маленьком Ан-2, прозванном "кукурузником" за большой стаж работы этого типа самолётов в сельскохозяйственной авиации.
Коля флиртовал с девушкой местного происхождения. Другие члены экспедиции дремали, утомлённые длинной и долгой воздушной дорогой, изрытой воздушными ямами. Ивана стало подташнивать, и он попытался представить себе Саранпауль. Перед глазами всплыла топографическая карта местности: зигзаг реки Ляпин, притока Северной Сосьвы, текущей от Уральского хребта. Кружок села Саранпауль на берегу реки, берущей начало у самой высокой точки Урала горы Народа.
На фотографиях Саранпауль выглядел, как россыпь покосившихся деревянных домишек вдоль реки. Олени. Лодки. Собаки. Невысокие коренастые люди в национальных одеждах из оленьих шкур типа парка. Лица у местных жителей широкоскулые, смуглые, с раскосыми глазами, как у красотки, которую подцепил и охмуряет сейчас в самолёте Коля.
"Интересно, что знает про здешние места всезнайка Дима?"
Самолёт заложил крутой вираж и бросил Колю прямо на местную красотку. Из кабины пилотов выглянул лётчик:
- Саранпауль. Приземляемся. Сели на свои места и застегнули ремни.
Самолёт подкатил прямо к деревянному строению, похожему на гибрид жилого дома и сарая. Над входом для особо непонятливых прямо по доскам было написано "Аэропорт". Возле распахнутых дверей стояла группа людей, одетых в яркие и пёстрые одежды, очень похожие на цыганские. В ушах женщин блестели серьги, на руках перстни, на шее монисто.
"Неужели и сюда добрались?" - удивился Иван.
"Здравствуй, племя, древнее и всем знакомое!"
- Манси, - пояснил Дима, заметив удивлёние товарища, увидевшего цыганоподобных северян.- Считают, что они по происхождению близки к венграм. У них в одежде и языке есть что-то общее. Вероятно, фольклорный ансамбль или свадьба. Обычно в национальных одеждах они не ходят.
Анна Хандыбина, новая знакомая Коли, повела приезжих в свой дом. Деревянный дом был просторный, с глухими большими сенями и плоской крышей без чердака. Большая кирпичная печка, сложенная по русскому образцу, разделяла дом на две части: хозяйственную и спальню.
В спальне под марлевыми пологами, подвешенными к потолку, скрывались от комаров три кровати - Анны и братьев. Родители Анны давно ушли в мир иной. Во дворе отдельно от дома стояли хозяйственные постройки со всяким рыболовным, охотничьим и земледельческим хламом.
Члены экспедиции устроились, кто где захотел. Коля и Иван - в спальне, Дедков - в возле печки, Томуля - в сенях, Дима - в сарае. Ночью Коля предпринял попытку проникнуть под полог Анны, но запутался в марле, и, услышав, что Иван проснулся, ретировался на своё место.
- Мог бы лечь в сенях с Томулей, а не торчать в спальне! - заметил он утром Ивану.- И тебе бы, и мне - хорошо!
- Кончай девку лапать! Вернутся братья - женится заставят! - вновь прикрикнул на Колю старший брат.
В полдень, взяв в аренду двух лошадей и загрузив на них экспедиционное имущество, отряд двинулся в сторону Уральского хребта. Между Саранпаулем и конечной целью маршрута экспедиции - горы Народа - лежало около ста километров бездорожья по болотам, лесам, перелескам и скалистым горам. До предгорий шли по старинному широкому заболоченному тракту, проходимому летом только пешком или на вездеходе. Время от времени лошади проваливались в болотную трясину по брюхо. Животных приходилось разгружать и на верёвках вытаскивать из жидкого торфяника. Почуяв крупную добычу, озверели оводы и комарьё. От укусов насекомых лошади слабели и останавливались, обречённо помахивая хвостами. Под брюхом лошадей приходилось разжигать дымные костры, отгоняющие кровососов. Выбрались из трясины поздно вечером, когда уже стемнело.
Разбить палатки не было сил, и, попив крепкого чаю с добавлением спирта в прикуску со свиной тушёнкой и сухарями, все уснули прямо на земле, подложив под себя еловых веток и укрывшись брезентовым пологом. К середине ночи костёр погас. К рассвету холод стал забраться под одежду спящим и будить одного за другим.
Не будем в подробностях описывать экспедиционные будни. Рабочие дни проходили тяжело и однообразно. Тропа, пропадающая среди бурелома. Камни, вылетающие из-под ног. Крутые подъёмы и скользкие спуски. Ледяные горные потоки, бешенной бурлящей струёй бьющие из-под края снежника или ледника. Холодный ветер, застилающий глаза невольной слезой. Рытьё почвенных ям в каменистом грунте. Внесение записей в полевой дневник, держа карандаш в негнущихся от холода пальцах. Отбор ножом почвенных образцов, сидя в мокрой яме. Тяжёлый рюкзак, набивающий болью спину. Романтика дальних странствий показывала своё насмешливое лицо.
Наконец экспедиция достигла горы Народа, самой высокой точки Уральских гор. По сравнению с вулканами Камчатки, откуда был родом Иван, гора Народа выглядела низковато, не дотягивая даже до 2000 метров. Вершина горы, лишённая древесной растительности, сияла проплешинами каменных россыпей среди ковра низкорослых трав и кустарников. Чуть ниже вершины естественный горный пейзаж портили отвалы горных пород возле проходческих туннелей, уходящих вглубь горы. Между отвалами стояли приземистые стандартные домики. Возле одного из них громоздились штабеля ящиков с прозрачными кристаллами горного хрусталя. Двое рабочих загружали ящики в вертолёт. Вскоре вертолёт тяжело оторвался от земли и взял курс на запад.
- Полярно-Уральская компания. Государственное геолого-промышленное предприятие. Основано в 1935 году. Добывает пьезокварц для оборонных и иных целей, - прокомментировал картину Дима.
Поселили почвоведов в один из пустующих домиков. Встретили их приветливо, но предупредили, чтобы без дела не совались туда, куда не приглашают.
- Здесь режимный объект. Работаем на оборону. Почти все работяги недавно пришли из заключения. Кто сюда поедет работать из нормальных людей? - объяснил своё требование начальник предприятия.
- А вы? - ляпнул Иван.
- Я тоже ненормальный, - усмехнулся начальник.
На горе Народа отряд провёл два тяжёлых рабочих дня, скрашенных двумя событиями. Первое событие очистило тело и душу. Правильно! Это была баня! Самая высокогорная баня на всём Урале. Стояла она на кромке невысокого пологого каменистого обрыва, спускающегося к бешенному ледяному потоку воды, хлещущему из-под ледника. Можжевеловые веники, которыми хлестались почвоведы, сначала больно кололи кожу, а потом кожа потеряла чувствительность. Иван, окунувшись в ледяной поток, который чуть не унёс его вниз, к водопаду, не почувствовал холода, только мелкие острые иголочки щекотали всё тело.
В начале помывки мужчины мылись в трусах, а Томуля в купальнике, но, когда распарились, сбросили последнюю одежду. Томулю парили по очереди. Она лежала на животе и стонала от удовольствия.
- Повернись, Томуля! Дай хоть посмотреть! - орал Коля.
- Вернёмся в Саранпауль - смотри на свою мансикалку сколько хошь! - орала Томуля.
Голоса глохли в клубах густого пара - смеси раскалённого влажного воздуха, поднимающегося от каменки и холодного горного воздуха, проникающего снаружи через щели щитового строения.
Ночью Томуля подлезла к Ивану под одеяло и обняла его.
- Давай! - жарко шепнула она ему на ухо.
- Ты с ума сошла! Услышат!
- Они нажрались спирта и дрыхнут без задних ног. Не бойся, Ванечка!
- Не хочу! - выдохнул Иван, разорвал кольцо девичьих рук и отвернулся.
Томуля выждала пять минут, словно ещё на что-то надеясь, и тихонько выползла из-под одеяла.
Второй сюрприз ждал гостей в проходческом тоннеле. Начальник повел приезжих на экскурсию в царство хозяйки хрустальной горы. Разрабатывали горную породу последовательными взрывами, уходя всё дальше и дальше в гору. Вчера взрыв вскрыл огромный, величиной с большую комнату, занорыш. Со стен естественной горной полости торчали огромные кристаллы полудрагоценных и драгоценных камней: прозрачного и дымчатого хрусталя, граната, хризолитов, изумрудов. Кристаллы преломляли и расщепляли свет электрических фонарей на радужный спектр лучей, слепящих глаза. В голове у Ивана вспыхивали и гасли разноцветные огни. Они сливались в один огромный разноцветный шар и, казалось, он сейчас взорвётся, а голова Ивана разлетится на мелкие разноцветные осколки. Он закрыл глаза, и через минуту цветное видение исчезло.
Начальник предприятия смотрел на гостей, довольный произведённым впечатлением. "Вот вам мой ответ, почему я здесь! Где увидишь такую красоту и такое богатство? К драгоценному камню привыкаешь, как к наркотику, и не можешь его уже не видеть каждый день, каждую минуту".
На прощанье начальник предприятия разрешил порыться в отвалах и взять на память один-два из приглянувшихся камней. Иван выбрал себе друзу дымчатого хрусталя. Провожать Ивана в Ленинград на железнодорожный вокзал пришёл весь состав экспедиции.
Дедов пожал руку и пожелал:
-Возвращайся, старик!
Коля хлопнул по плечу и рассмеялся:
- Не забывай уральских баб!
Дима с серьёзным видом напомнил:
- Ехать тебе 48 часов!
Томуля крепко поцеловала Ивана в губы, сунула ему в руки огромный букет роз и заплакала.