Вася давно мечтал о своём фотоаппарате. Он осилил почти все мамины справочники по фотоделу, научился выставлять выдержку и диафрагму, пользоваться экспонометром и вспышкой, выстраивать кадр, заправлять плёнку в проявочный бачок, разводить реактивы. Только фотографии он пока печатал вдвоём с мамой, один не решался. Они закрывались в душной ванной и в волшебном красном свете хором считали секунды: "Раз - банан, два - банан..."
Больше всего Васе нравилось, конечно же, висеть над кюветой с проявителем. Он аккуратно укладывал на дно лист бумаги, прижимал пинцетом и смотрел, как из ничего медленно проступают очертания деревьев, домов, машин, как призрачные фигуры людей приобретают плотность, как наливаются светом лица, темнеют волосы и брови. Иногда он специально не рассматривал негатив, чтобы не знать, что появится на снимке. Так было ещё интереснее - пытаться угадать в блёклых пятнах знакомые силуэты и лица.
Мама Васи работала фотографом в милиции, а папа был участковым милиционером. Вася знал о внутрисемейных проблемах своих друзей по двору иногда даже больше, чем знали они сами.
У мамы было три фотоаппарата: старая дедушкина "Лейка", "Зенит" и "ФЭД". Вася знал, что он может рассчитывать на простенькую дешёвую "Смену". В конце концов, ему ведь всего девять лет. Сам он заглядывался на "Зоркий", когда они с мамой покупали плёнку в фотоотделе универмага.
Но когда на день рожденья Васе подарили тяжёлый кожаный футляр, он не поверил своим глазам: это был мамин "ФЭД" - серьёзная дорогая камера. Теперь он был только его. Вася сразу окрестил его Федей (хотя правильней было бы называть его Феликсом). С камерой он не расставался даже ночью, клал её за подушку у стенки, где раньше у него жил плюшевый мишка.
Первым делом Вася сфотографировал одноклассников на школьном вечере в День Советской Армии. Фотографии были настолько хороши, что директор Алексей Петрович на перемене лично спустился в их 3 "А" и предложил Васе поработать фотокорреспондентом на вечере к 8 Марта. И дал 25 рублей на плёнку, бумагу и реактивы.
Васе было немножко страшно - а вдруг не получится, вдруг он всё запорет? Но мама дала ему несколько дельных советов о том, как использовать свет в помещениях, и пообещала помочь печатать фото.
7 марта Вася ходил по пятам за Алексеем Петровичем и снимал, как тот поздравляет коллектив школы - учителей, поваров, медсестру, уборщиц и вахтёрш. В последний момент директор скромно отходил в сторону и в кадре у Васи оставались улыбающиеся женщины с цветами. Потом Васю и директора в отдельной комнате в столовой накормили до отвала праздничным "Оливье" и пирожками с капустой. А потом ещё был концерт в актовом зале, где Вася снимал каждого выступающего с разных ракурсов, не забывал бурно реагирующий зрительный зал и успевал работать за кулисами, где жутко волновались участники концерта, дожидаясь своей очереди.
Вечером Алексей Петрович по-мужски пожал Васе руку, вручил ему торт и букет роз для мамы и пошёл провожать его домой. Вася уже совсем освоился с директором и без излишнего смущения попросил того понести торт и цветы, а сам в это время выбирал объекты для оставшихся трёх кадров. У самого дома они встретили Васиного папу. Мужчины закурили. Вася сфотографировал их, потом соседскую кошку и, наконец, незнакомую женщину с девочкой, вошедших в их подъезд. Потом Вася перематывал плёнку и слушал тихий разговор взрослых. Папа рассказывал директору о том, что сегодня утром в закрытой на ремонт бане нашли двух пацанов. Вернее, то, что от них осталось. Родственники опознали их только по одежде. Папа заметил, что Вася прислушивается, и отправил его домой.
Вася вошёл в подъезд и в углу у лифта увидел женщину с ребёнком, минуту назад прошедших мимо. Он подошёл к двери своей квартиры, позвонил и услышал мамины шаги. За секунду до того, как открылась дверь, он вдруг почувствовал холод, стягивающий кожу на затылке и плечах в россыпь мурашек. Он резко обернулся и увидел пристально глядящую на него исподлобья женщину. А девочка смотрела снизу вверх на мать и у неё от напряжения мелко дрожала нога.
Дверь открылась и Вася спиной втиснулся в дом. Мама взглянула на него, на чужих, прикрыла дверь и что-то через окно сказала папе. Папа пришёл через пять минут и сказал, что всё в порядке, он проверил документы у этой женщины, они снимают комнату у соседки бабы Фаи.
А Васе этой ночью приснились одинаково узкие лица женщины и девочки со слишком близко посаженными светлыми глазами. Во сне они что-то такое проделывали со своими лицами, отчего щёки их ползли в стороны, лбы наезжали на глаза, рты кривились и растягивались.
Вася проснулся весь в поту и пошёл на кухню попить воды. Мама с папой курили на балконе, стол был завален свежими фотографиями. Вася стал наливать в кружку воду из чайника, а глаза скосил на снимки. На всех были чёрно-белые масштабные линейки, приложенные к чему-то, что Вася не мог узнать. И только на одной фотографии он разглядел линейку рядом с детским сапожком. Вода вылилась из чайника в кружку, из кружки на стол, потекла на пол, на босые Васины ноги. Он дёрнулся, крышка слетела с чайника и с грохотом покатилась по столу. На кухню вбежали родители. Мама крикнула:
- Васька, как ты меня напугал!
Потом она загородила собой стол с фотографиями и сказала:
- Не смотри. Это с места происшествия. Иди спать, у тебя завтра тяжёлый день.
Завтра было 8 Марта. Вася прямо с утра проявил плёнки и развесил их сушить. У папы был выходной, но ему позвонили и вызвали на работу. Потом вызвали и маму. Она повесила на плечо кофр, строго-настрого наказала пообедать вовремя и ушла, заперев дверь на все замки и забрав все ключи с собой.
Вася ещё раз пробежал взглядом по непросохшим плёнкам и порадовался - все до единого кадры чёткие, плотные, контрастные. Вот их учительница Людмила Ивановна. Вот повариха тётя Нина протягивает ему пирожок. Вот девчонки из 8 класса в длинных платьях поют про любовь-морковь. Вот Алик из 6 "В" выступает со своей говорящей собакой, а собака пугается шума в зале и никак не хочет сказать "мама". Вот Диана из 10 "А" (так накрашена, что её и не узнать) танцует индийский танец, экспрессивно выламывая руки. Вот одноклассница Оля в первом ряду обернулась к нему и смеётся - рот до ушей. Вот папа с директором курят у подъезда. У Алексея Петровича белые выпученные глаза и потухшая сигарета во рту. Вот кошка Муся ковыряет мёрзлую землю. Вот две собаки бегут рядышком.
Стоп! Больше ведь не было никаких собак, кроме Аликиной, говорящей. Вася включил лампу и взял лупу. Фигуры женщины и девочки изломаны, от одежды тянутся по воздуху широкие шлейфы, черты обоих лиц искажены, вместо носов и губ вытянутые оскаленные морды. Вася нахмурился и подумал, что этот кадр он напечатает первым.
Мама уже установила увеличитель. Вася набрал воды в ванну, развёл реактивы, разложил бумагу, заправил последнюю плёнку и приступил к печати. Он сделал первый отпечаток, промыл его и побежал с ним на кухню. При дневном свете и в позитивном изображении снимок был ещё более отталкивающим. Непропорциональные тела, тонкие голенастые ноги, сгибающиеся в неподобающих местах, волчьи морды с влажными клыками.
Вася скомкал мокрый лист и отбросил его от себя, тот упал на пол и закатился под стол. Все остальные фотографии он печатал машинально, думая совсем о другом. Он ни разу не сбился, считая "раз-банан, два-банан". Он всё это время вспоминал ощущение смертельного ужаса, вздыбливающего волосы на затылке, нетерпение молодого зверя, выдаваемое дрожью лапы, и холодную ненависть взрослой самки, которая не охотится рядом с логовом, если только не очень голодна.
Несколько раз Вася слышал какую-то возню за входной дверью. Он выходил в коридор, прижимался к двери и слушал. Он различал чьё-то сопение и частые мелкие шажки у самого порога, но посмотреть в глазок не решался. Один раз он вскрикнул от резкого удара в дверь и треска разрываемого дерматина, но за этим ничего не последовало и Вася немного успокоился.
После обеда позвонила мама и сказала, что они задержатся - в городе чрезвычайная ситуация, и что вечерний концерт в ДК отменяется из-за ещё трёх несчастных случаев.
Вася весь день печатал фотографии, время от времени прислушиваясь к звукам на улице и в подъезде. Но всё было тихо. А потом приехали мама, папа и дядя Валера - опер из райотдела. Все замёрзшие, в побелке, пыли и паутине, а папа ещё и сердитый - кто-то разодрал обивку на двери. Мама даже не поинтересовалась, что ребёнок ел весь день, а папа сгрёб все Васины фотографии на подоконник, освобождая место для сковороды с яичницей и колбасой. Все молча наскоро перекусили и выставили Васю из кухни. Из негромких скупых реплик Вася, стоя за дверью и колупая косяк, понял, что нашли ещё трёх детей, из Москвы летит министр, подозреваемых нет, единственный свидетель в коме и вообще одна сплошная мистика.
Папа предложил дяде Валере расслабиться под пиво. Тот сказал, что обязательно, вот только съездит и сдаст в оружейку ствол. И тогда Вася без спроса вошёл на кухню, полез под стол, подобрал скомканную фотографию и расправил её на столе. Пересохший глянец покрылся мелкими трещинками, а папа с дядей Валерой стукнулись головами, одновременно склонившись над снимком.
- Что это? - Спросил дядя Валера и все посмотрели на Васю.
- Это та тётенька... Ну, вчера вечером... Ну, у бабы Фаи.
- Не понял! - Сказал дядя Валера и поднёс фотографию к самому носу, а потом отставил в вытянутой руке.
- Где плёнка? - Спросила мама, не сводя глаз с помятого снимка.
Вася показал ей последний кадр.
- Слушай, Лёш, - сказала она папе, разглядывая негатив на просвет, - а помнишь, что сказал патолог? Насчёт следов, и слюны, и расстояния между клыками?
Папа отобрал у дяди Валеры снимок и тоже поднёс его поближе к глазам, и даже прищурился.
- Да ну, фигня какая! Кать, ну этого же не может быть!
Он вытянул у мамы негатив и посмотрел на последние кадры. Вот он с директором, вот кошка на снегу, вот... нет, что-то здесь не так! Это просто брак, или у Васьки рука дрогнула!
- Это не брак, - сказала мама и показала ногтем на снимке, - смотри, вот здесь и здесь!
Вася склонился к папиному плечу и тоже посмотрел на фото. Сквозь дымку (как бы шлейф, или всё же загривок?) отчётливо проступала кирпичная кладка стены. Значит, с эмульсией на плёнке всё в порядке. А в самом углу снимка Вася вдруг заметил помертвевшую от ужаса кошку. В то время, как вчера у подъезда все видели только женщину и ребёнка, маленькое животное разглядело их сущность!
- Пошли, - папа толкнул дядю Валеру, - они должны быть в соседней квартире.
- Не понял, - сказал тот.
- Запасная обойма есть? - Спросил папа.
- Понял! - Сказал дядя Валера и вылез из-за стола. - Запасной нет.
Вася метнулся за ними, но мама поймала его за рукав, затолкала в комнату и уложила на пол за шкафом. Только она хотела что-то такое запретить сыну, как раздался треск выламываемой двери и почти сразу - несколько громких хлопков. Вася посмотрел на маму и по её глазам понял, что так на самом деле звучат выстрелы. Мама осторожно выглянула в коридор, а потом выбежала из комнаты к телефону.
Вася на четвереньках подобрался к косяку и высунулся из-за него. Входную дверь открыло сквозняком. В сизой пороховой гари Вася увидел двух мужчин в серо-голубых рубашках - папу и дядю Валеру. Они стояли по обеим сторонам чёрного дверного проёма, а на пороге, наполовину вывалившись на скользкий кафельный пол, лежал убитый зверь. Его задние лапы были придавлены телом второго существа, поменьше размером и светлее окрасом. Мама кричала в трубку:
- Семёнов? Ты сегодня дежуришь по городу? Бери всех и давай к нам! Мы их нашли!
Вася жалобно позвал:
- Пап!
Отец обернулся к нему и Вася попросил:
- Пожалуйста, отойди оттуда подальше. Ну, на всякий случай.
- Вот именно, - сказала мама, осторожно выглядывая за дверь, - вам что, серебряные пули сегодня выдавали?
- Не понял! - Дядя Валера повернулся к ним с туповатым выражением на лице, а потом подмигнул Ваське и рассмеялся.