В какой-то мере все произошедшее случилось из-за этой полусветской шалавы Мадлен. Блондинистый камешек, начавший горный обвал, легкомысленная искорка, поджегшая фитиль... думаю, вы поняли. Я на всякий случай изменил ее имя, во избежание неудобств. Но это все она, клянусь! Она и ее маленький напудренный носик, и кудряшки покачивающиеся при ходьбе, будто смеющиеся, и ее вредный нрав, и ее волшебная фигура с лодыжками тонкими как брам-стень-вант, и кормой такой впечатляющей, что старого корабельного мастера Вобана хватил бы удар от тех идеальных пропорций... Впрочем, я несколько отклоняюсь от курса, простите меня, я обычный матрос и не научен рассказывать истории. Попробую еще раз, но теперь по порядку.
Несколько лет до описываемых событий я отходил марсовым* у капитана Деллаведовы на фрегате "Серебристый Эннуал", который почти совсем не был пиратским судном (и также почти не баловался контрабандой). В конце последнего рейса я даже на правах самого опытного и адекватного (что весьма актуально после долгого похода) подменял старшину Канслейна на фоке, он слег от какой-то тропической дряни на целых три недели и на палубу выходил, только чтобы провести увлекательные минуты, перегнувшись через борт. В итоге все закончилось благополучно, поход вполне себе оказался прибыльным, и после разгрузки грузов, получения жалования мы были свободны от дел на неопределенный срок. Большинство матросов конечно осталось прямо в Портовом поселении, в ближайшем кабаке, не совсем по назначению названному "В добрый путь". Я ненадолго присоединился к ним, дабы выпить за удачное плавание, не выпить за удачное плавание никак нельзя, даже семейные и офицеры посидели вместе с нами. Настроение было хорошее, команда была довольна, общее мнение полагало почти решенным опять пойти в следующий рейс под командованием Деллаведовы. Я был согласен на все сто, кроме того в душе моей теплилась мысль, что если бедняга Канслейн не поправится за эту пару недель на суше (или месяц, было неизвестно как долго нам надо ждать), то марсовым старшиной могут сделать и меня. Не поймите неправильно, я желал ему самого крепкого здоровья, но если уж что-то случится, то почему бы и не я. А если нет, так и нет. К сожалению всем этим мечтам не суждено было сбыться, и все из-за белокурых кудряшек одной шлюхи. И, будем откровенны, моей вспыльчивости тоже.
Нет, конечно Мадлен не была прямо вот шлюхой по профессии, но и назвать ее честной работящей женщиной тоже язык не поворачивается. Так-то я не очень знаю, что она делала, пока я отсутствовал. Когда я был с ней она в основном занималась двумя вещами: выпрашивала у меня подарки и выглядела головокружительно прекрасно. Ну, может быть тремя...
В общем, я оставил своих товарищей веселиться и, напросившись проехаться в идущей порожняком телеге, отправился наверх в Город. В полупустом матросском мешке покоилась бутылка вишневого рома, и вы даже не спрашивайте, что это за зелье такое, произведение запретной алхимии по всем признакам (а моей малышке нравится), и почти нетронутое жалование, которое конечно было мне необходимо: всякий раз я ехал или шел по этой дороге наверх практически богачем и каждый раз я уходил обратно в море почти нищим. Впрочем, врать не буду, расположение духа, как и погода были замечательные, дул крепкий восточный ветер, облака маневрировали по серому небу и, главное - не было дождя, что, согласитесь, по нашим Тормнгвальдским меркам признак первоклассной погоды.
Мадлен встретила меня не то чтобы прохладно, но как-то настороженно, а владелица дома, тетка с отвратительно покрашенными волосами все смотрела на меня будто бы со страхом. Оно и не удивительно, учитывая сколько времени я был в море. Я не придавал всему этому большого значения, ничего ни у кого не спрашивал. Первые пару дней я просто наслаждался возможностью спать в мягкой кровати, есть человеческую пищу и проводить время в компании человеческой женщины. Часто мы выбирались на рейды по кабакам, в злачные районы нижней Золотой и Обзорного полукруга, накачивались там дешевым ромом (по части выпить моя развеселая голубка была далеко не невинной) и вообще достаточно приятственно коротали вечера, сами понимаете, вернулся из плавания. Один раз явившись под утро поругался с той самой комнатосдающей теткой, один раз чуть не подрался в заведении под названием "У Эдди" (моя зазноба в тот день привлекала особенно много мужского внимания), а в целом это была тихая мирная неделя, наполненная домашним уютом и нехитрыми развлечениями, что можно испытать только на суше. Ну и алкоголем.
Вечером на восьмой день, я располагался у окна с газетой и стаканом самодельного грога, моя ушла на рынок за продуктами, но читать у меня не очень получалось, очень хотелось есть. Ждать мне надоело, просить что-то у этого старого морского змея в грязно-рыжем женском обличии представлялось мне не очень заманчивой перспективой, так что я отшвартовался на улицу найти чего-нибудь съестного самостоятельно. Погода была ничего так, терпимая (без дождя), было совсем не холодно (не так холодно как могло бы быть), и я решил прогуляться до более приличных мест чем обычно, куда-то в районы Серебряной и площади Острых углов. Не иначе как чудом у меня сохранились воспоминания о необычно вкусных булочках, что продавали в кафешке при одной пекарне, где когда-то свежепроизведенный лейтенант Торнбоб отмечал свое повышение. Чудом было то, что я вообще что-то помнил из того дня.
Я брел себе, погруженный в приятные мысли и предзакатный сумрак, пока на углу, подняв глаза, не увидел г-жу Мадлен, стоявшую под руку с каким-то хлыщом щеголеватой внешности. Надо признать, выглядели они вместе весьма неплохо и как бы это выразиться... интимно, хоть и стояли на самом виду под фонарем у какого-то жилого здания. Первым моим желанием было тут же и зарезать обоих гадов, к счастью с собой я не взял ни ножа, ничего, никак видите ли не рассчитывал, что мне пригодится оружие в походе за булочками. А у хлыща на боку болталась, кстати, шпага, в городе, почти днем, что за неуместное пижонство. Я смотрел на них, скрываясь в полумраке переулка, и ни о чем особо не думал, как не думаешь ни о чем перед боем или у постели умирающего. Потом они попрощались, поцеловались напоследок (если бы я уже поел, то меня бы вырвало), хлыщ зашел в тот дом, у которого они стояли (неужели его собственный?), а Мадлен направилась вниз по улице. Обогнать ее не составило труда. "Кроме того" - проскочила ядовитая мысль, - "ей же еще нужно покупать продукты".
Последующая в ее комнате сцена вряд ли заслуживает детального описания по причине крайней своей банальности, да вы сами можете представить. Скажу лишь, что она была до предела наполнена слезами, взаимными упреками и оскорблениями. "А что ж ты, идиот, полагал я буду ждать тебя полгода на причале?" или "Да, я думаю ты, сука, куинлина дочь, даже и пяти суток не прождала!" и все такое. Результаты этого ночного боя оказались неудовлетворительными для обоих, стороны конфликта не смогли остаться при своем достоинстве и скатились в обычную ругань. И в принципе было понятно, что мое милое почти семейное счастье закончилось где-то тут, и лучше бы было просто собрать пожитки и уйти, но сил на это не осталось. Кроме того, я же любил эту... А она говорила, что бросит его, и, что это все у них несерьезно и, даже, что я все придумал и ничего там не было, все фокусы из женской книги секретных приемов и манипуляций в общем. Врала, умоляла не уходить, плакала, произносила слова. Какая разница? Я лег на пол и уснул, в конце концов морской опыт имеет свои плюсы, умею засыпать на какой угодно поверхности и не обращая внимания на бушующие вокруг шторма.
Утром сразу стало очевидно, что находиться в одной комнате с заплаканной и притихшей Мадлен будет невыносимо, и я ушел дрейфовать по улицам как брошенная лодка. Чего-то где-то поел, выпил, промок под дождем, а во второй половине дня, уже начало темнеть, каким-то образом очутился перед тем домом. Мне открыл слуга и я потребовал вызвать себе хлыща, я не был особо пьян, но помню все как в тумане (это забавно, потому что на Тормнгвальд действительно опустился туман в тот день). Мы попрепирались со слугой, возможно я даже ему угрожал. Неизвестно как он понял, кто именно мне нужен, я бы на его месте просто незаметно послал бы за стражей. Должна же в этом городе быть стража? они вообще работают? кто-то защищает граждан от пьяных уродов типа меня? Но вместо этого минут через десять я стоял с г-ном Хлыщом рядом с тем самым фонарем.
Нихрена не было видно. Наверное, только Тизену** известно, что именно я хотел добиться от своего соперника. Может быть сообщить ему, что я ухожу, бросаю девушку, или ударить его, или просто посмотреть на него. Все что угодно можно утверждать задним числом, это не имеет значения, я не пытаюсь оправдываться. Я знаю только то, что если бы хлыщ оказался хоть сколько-нибудь нормальным, то ничего бы не произошло. А так, беседа у нас не задалась. Он, я так и не узнал его имени, говорил со мной в довольно пренебрежительном тоне, ладно, ничего лучше я и не ожидал, все эти господа одинаковые по сути. Я тоже не старался быть особенно вежливым. Но когда речь зашла о Мадлен его тон не потеплел, и выразился он в том смысле, что она... Не буду повторять его слов, но мне они совсем не понравились, некрасиво сказал, некультурно. И я ответил тоже некультурно, потом мы немного схватились, а он кажется потянулся к оружию, но я был быстрее. И на этот раз у меня был нож...
Меня нельзя назвать хорошим человеком, я много повидал грязного на свете, и не всегда мне удавалось самому остаться чистым, но этот день всей дальнейшей жизни не хватит чтобы исправить. Я даже не уверен полностью, умер ли он, когда я убегал, он лежал, и кажется шевелился, кровь вытекала из раны на боку. Нас никто вроде бы не видел. Нужно было позвать на помощь; я не позвал. Поспешно насколько возможно я отправился к Мадлен, молча забрал свои вещи, она спрашивала что-то, тревожно смотрела, но не пошла за мной, у входа я поймал на себе взгляд накрашенной тетки. В ночном разговоре Мадлен, рассказала что той было известно все про ее роман, и первоначальный испуганный вид был оттого, что она боялась будто хахаль со шпагой сделает мне что-нибудь плохое. К слову об иронии.
----------------
* Матрос, служащий на мачте и работающий в основном с парусами.
** В тормнгвальдской культуре Тизен считается божеством, отвечающем в том числе за обманы, сны, помутнения рассудка и т.п. (прим. пер.)