- Вот и лето прошло, - думала я, поднимаясь по трапу самолета. Я впервые летела рейсом прямо из Геленджика. Самолет был так себе, но зато не надо было почти два часа трястись до Анапского аэропорта. Медленно набирая высоту, взлетели над курортным городком, который вдруг предстал во всей своей красе.
Ну что ж, в очередной раз он не обманул моих ожиданий. Два месяца пронеслись, как один день. Все было очень мило: удобная просторная комната с кондиционером и телевизором в современном частном доме, город - как один сплошной пляж с нескончаемой набережной, с бесчисленными кафе, барами, ресторанами и дискотеками, приятная погода, ничего незначащие тоже приятные знакомства. И в этом однообразии была какая-то своя прелесть. И как хорошо, что я лечу еще не домой, на свой Крайний Север с его четырьмя градусами тепла, а побуду еще дней десять в Москве, навещу друзей и родственников.
Ужин, легкая дрема, и уже объявляют о приземлении.
Багаж получен - и в автобус, который довезет до метро. Да, надо привыкать к бесконечным переходам, спускам-подъемам, ведь столько времени для меня единственным видом транспорта были собственные ноги.
И вот, наконец, добралась до автовокзала. Надо же, от Геленджика до Москвы долететь быстрее.
Приезжая в Москву летом, я, обычно, останавливаюсь не в самой столице, а в небольшом подмосковном городке Щелково у своих родственников, где меня всегда ждет отдельная комната, и где я предоставлена сама себе.
Привокзальная площадь заставлена машинами.
- За сколько довезете до Нового моста? - спрашиваю я бодро. Да, о скромности здешние водители давно забыли.
- А кто довезет за двести рублей? - пришлось мне самой выставлять условие.
Подошел один мужичок, ловко подхватил мой чемодан и повел меня к своей машине. "Неужели довезет?" - подумала я, глядя на его "колымагу". Довезла. И всего за какие-то двадцать минут.
И вот уже знаменитый Щелковский дом под местным названием "Китайская стена", поднимаюсь на седьмой этаж и ... попадаю в объятия. Выслушав все полагающиеся комплименты, быстро принимаю душ, переодеваюсь, и вот мы уже все сидим за столом. Начинается обмен новостями: ведь не виделись целый год. Уже по второму кругу пьем чай, а разговоры все не кончаются. Я чувствую, как начинают слипаться глаза, и, наконец-то, добираюсь до постели.
Мгновенно проваливаюсь в сон и просыпаюсь довольно-таки поздно. В квартире тихо: все разошлись по своим делам. И вдруг понимаю, что не надо спешить на пляж, что я почти в Москве.
Я встала, вышла на балкон, и внизу передо мной оказался удивительно похорошевший за год город. Заасфальтированное шоссе, выложенный современным кирпичом тротуар, почти достроенный торговый центр, а вдали не тронутая цивилизацией Клязьма с ее живописными берегами.
И я решила, никуда сегодня не поеду, а просто погуляю по обновленному Щелково. Не спеша, сделала зарядку, приняла душ, с удовольствием позавтракала и, взяв записную книжку, села у телефона. Всем, кому хотела, сообщила о своем приезде, договорилась о встречах, составила примерный план на неделю и поняла, что моя тихая, размеренная жизнь кончилась и надо привыкать к новому ритму.
Город встретил меня субботней суетой. Прошлась по магазинам, пообщалась с молодым, словоохотливым книготорговцем, дала себя уговорить купить новый детектив и решила пойти вдоль реки, найти укромный уголок и просто почитать в тишине.
Но почему-то пошла совсем в другую сторону, в сторону местного "Макдональдса". Вдруг после натуральных шашлыков захотелось съесть большой Биг-Мак и любимый слоеный пирожок с вишней. Я уже хотела открыть дверь этого заведения, но, вспомнив об оставленных в Геленджике пяти килограммах, притормозила, заставила себя развернуться и увидела маршрутку "Щелково-Биокомбинат". Я знала, где он находится. Мне хорошо были известны те места.
Я несколько раз была в местном санатории. И раньше туда добираться от Щелково было довольно-таки проблематично. А сейчас, наверное, минут за пятнадцать я туда доеду. И я села в полупустую машину. Ехала и вспоминала.
Я родилась и всю жизнь прожила за Полярным кругом. И как-то вдруг поняла, что мне все труднее стало переносить полярную ночь. Дико хотелось яркого солнца именно посреди зимы. А поскольку в те далекие времена съездить куда-нибудь в жаркую страну можно было только с разрешения Райкома КПСС, да и то не каждый год, то приходилось чередовать экзотику южной "заграницы" с солнечной зимой в Подмосковье или Одессе. Мне порекомендовали именно этот санаторий, и я там отдыхала четыре раза с перерывами, но всегда в январе. Последний раз я была там лет пять назад.
Это было небольшое здание старой постройки человек на 250, оборудованное всем необходимым: одноместные, вполне комфортные номера, бассейн, тренажерный зал, солярий, сауны, каминные залы, бильярдные. Когда-то он принадлежал партийным структурам, но и в перестроечные времена сумел, к счастью, сохраниться. Прекрасный медицинский и обслуживающий персонал, а, главное, очень живописная природа вокруг.
И мне вдруг стало интересно, а так ли это все красиво летом.
И вот маршрутка остановилась, я вышла, пошла по шоссе вдоль санаторной ограды и увидела дыру в заборе, которой всегда было пользоваться удобнее, чем центральными воротами. Я оказалась на знакомой территории. Как всегда, здесь было малолюдно. Кажется, ничего не изменилось, но все выглядело, конечно же, по-другому. Знакомые беседки заросли травой и кустарниками, а вниз, оказывается, вела лестница, и я спустилась по ней к пруду. Зимой здесь был каток, где, взяв коньки напрокат, можно было покататься даже при свете луны. А сейчас пруд зарос, покрылся зеленой тиной и почти не было видно воды. Присела на какую-то корягу.
Я не могла поверить в реальность происходящего. Ведь только вчера я не знала, куда деться от гудящей толпы, огромной массы плавящихся тел на пляже, от грохота музыки, а сегодня я сижу абсолютно одна среди дикой природы и слушаю тишину. Как же мне этого не хватало все эти два месяца.
И мне вспомнился лес, вернее вековой сосновый бор с его нескончаемыми "тропами здоровья", там, через шоссе. А не устроить ли себе пикничок, тем более что приближалось время обеда.
Я поднялась наверх, вышла уже через ворота и направилась к местному магазину. Здесь тоже ничего не изменилось, кажется, работали даже те же продавцы. Они были, на редкость, любезны: порезали мне ветчину, какое-то мясо, хлеб и даже вымыли два огурца.
Я задумалась над тем, а что взять попить, и решила остановиться на пиве. Расплатилась и стала все укладывать в пакет. И вдруг ...
- А мне, пожалуйста, бутылку минералки без газа и, если можно, похолоднее.
Это был голос, который я узнала бы из тысяч. Я увидела, как улыбка растерянности застыла на лице женщины. Она его узнала, засуетилась и побежала к холодильнику. А я стояла, боясь повернуться.
Я всегда верила, что вот так, внезапно, я его когда-нибудь обязательно встречу. Это должно было произойти, так как я этого хотела столько лет. Но сейчас я к этому оказалась не готова.
Молча взяла свой пакет и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Я не свернула в лес, а почему-то пошла прямо по шоссе. Шла и думала, почему это произошло именно здесь, сейчас, когда я хотела пойти на ту поляну, к той сваленной сосне, на которой я когда-то сидела, смотрела в неяркое январское небо и думала о Нем. Именно там я всегда мечтала о встрече с Ним, с человеком, который так много для меня всегда значил. Я знала, что где-то здесь, не так далеко, по московским меркам, он живет.
И вот это произошло, а я просто сбежала.
И вдруг около меня остановилась машина и открылась дверь. И я вновь услышала Его голос:
- Садитесь, я вас подвезу.
И я села.
-Вам куда?
-В Щелково.
-Вот и хорошо. Мне как раз по пути.
Я смотрела на его руки, такие красивые, загорелые, уверенно держащие руль.
- Хотите пить? - спросил он, пытаясь одной рукой открыть бутылку.
Почувствовала, как спало напряжение, и я расслабилась. Подняла голову и, наконец-то, решилась посмотреть на него. Да, это был Он, тот, кого до сих пор я видела только с экрана телевизора и страниц газет и журналов. Его лицо было рядом, а взгляд был вполне дружелюбным. И я вдруг осмелела:
- Я есть хочу. Знаете, мне сейчас так редко предлагают "подвезти", что я растерялась. А я, между прочим, хотела устроить себе пикничок там, в лесу, а вы мне все планы нарушили.
- Пикничок так пикничок. Планы нарушать не годится.
Она так знакомо улыбнулся и плавно развернул машину.
- Командуйте, куда ехать.
- Прямо, а потом налево. Там можно будет оставить машину, - сказала я, даже не допуская мысли, что он может просто высадить меня.
Мы остановились, вышли, я взяла свой пакет, он свою бутылку, и мы пошли по лесной тропинке.
Я начала рассказывать о санатории, о том, как здесь красиво зимой. Я все говорила, говорила, говорила ...
А вот и та поляна, и старая поваленная сосна на том же месте.
Оказалось, что Он здесь впервые. Решили, что и летом здесь тоже очень красиво.
- А откуда такой загар?
И я снова стала говорить, уже о Геленджике. А вот те места Он знал хорошо. И мы стали обсуждать достоинства и недостатки пляжей, ближайшие окрестности, обилие современных развлечений. Как хорошо, подумала я, что этим летом я заставила себя испытать все эти "кобры", "марсы", "башни свободного падения, всевозможные горки в аквапарке, водные аттракционы.
Мы делились своими ощущениями, ели бутерброды, запивая их каждый из своей бутылки, произносили шутливые тосты, желая дальнейшего процветания всем курортам Российского Юга.
Затем стали вспоминать живописные места Крыма, где тоже все было знакомо. Нам одинаково были близки и Ялта, и Симеиз, и Гурзуф. Оказалось, что мы не раз ходили по знаменитой солнечной тропе из Ливадии в Гаспру.
А потом перешли на обсуждение мировых курортов и решили, что там лучше отдыхать зимой. А далее пришли к выводу, что лучше моря могут быть только горы. И мы вспомнили высокогорные курорты, красивейшее озеро Иссык-куль в горах Тянь-Шаня, и я удивила его тем, что тоже видела закаты и рассветы в Гималаях.
Это была нескончаемая беседа двух хорошо знакомых людей, встретившихся после продолжительной разлуки и спешивших поделиться своими впечатлениями. Мы недоговаривали фразы, перебивали друг друга, понимали один другого с полуслова. Я не боялась смотреть ему в глаза. Они были такие радостные, с золотистыми искринками. Нам было легко и весело.
Но мне все время не давала покоя мысль: "Это все скоро кончится. Это не может длиться вечно".
И вот закапал дождь.
- Кажется, наш пикничок затянулся, пора заканчивать, - сказала я и увидела благодарность в его глазах. Мне показалось, что он был рад тому, что я первая произнесла эти слова. Он помог надеть мне куртку, и я почувствовала прикосновение его рук.
Мы шли и молчали. Я боялась разрушить то удивительное состояние единения, которое осталось там, на той поляне. Мы молча сели в машину и поехали тоже молча. Я точно знала, о чем Он думает, но не хотела отвечать на невысказанные вслух вопросы.
Как же быстро мы приехали.
- Остановите, пожалуйста, на мосту.
Остановились.
-Спасибо за то, что не бросили меня в лесу одну, мне было бы там очень неуютно.
- А мне было очень хорошо с вами, - сказал Он, глядя прямо в глаза. И я ему поверила. Я поняла, что это были не только слова, потому что увидела, каким вдруг потухшим стал его взгляд.
Я вышла из машины, захлопнула дверь. У меня хватило сил, чтобы улыбнуться и помахать вслед.
И Он уехал. Он возвращался в свою Недосягаемость. А ведь он даже не знает, как меня зовут. И мне так захотелось остаться в его памяти как Женщина, Непожелавшая Его Узнавать.
Я шла по притихшей в ожидании дождя улице, размышляя о превратностях судьбы. Каждому человеку, посылая очередные испытания, она предоставляет право выбора, и каким бы это выбор не был, он будет единственно верным. Главное, ни о чем не надо жалеть. Я твердила себе это как заклинание.
Открыла дверь в квартиру, поняла, что дома никого нет. Как хорошо.
Включила кассетник и по комнате разнеслось:
Я - вне сюжета,
Далеко иль рядом где-то,
Я - вне сюжета,
Раб непрожитой мечты ...
И я зарыдала, громко, в голос. Я так давно себе этого не позволяла. Я забыла, какое же это ни с чем несравнимое наслаждение плакать навзрыд. Из меня выплеснулось все напряжение, скопившееся за эти два часа. И мне стало легко и спокойно.
Я услышала шум дождя. Встала, подошла к окну.
- Вот и еще одно лето прошло. Скоро осень.
И как бы в подтверждение моих слов такой родной голос продолжал петь:
Осень, осень, окажи услугу,
Отпусти меня в мой дождь.
И когда-нибудь потом
Меня поймешь ...
Нет, не потом. Я поняла все сейчас. Я поняла, что судьба дала мне шанс прикоснуться к моей Иллюзии, с которой я жила так много лет, и я нашла в себе силы не разрушить ее.
Мне так пронзительно захотелось домой, на свой Край Земли, в свою квартиру, где на стене в спальне уже много лет висит Его портрет, посмотреть ему в глаза и все рассказать. А вдруг в них, всегда таких грустных, сверкнут золотистые искринки. И я буду знать, что он все понял и никогда не забудет нашу поляну.
А потом я включу магнитофон и услышу:
И уходя, я оставлю тебе
Одиночество вместо себя ...
И я тоже Его пойму.
И мы будем продолжать жить: вместе и в то же время так бесконечно далеко друг от друга,
Да, надо жить. Жить, ждать и надеяться. А вдруг ...
Ну, ничего, отдохну, отосплюсь, отвлекусь, благо, кассеты с новыми фильмами и книги прихватил. А дальше все, как обычно: новые песни, репетиции, записи, концерты и гастроли, гастроли, гастроли ...
Поставив машину в гараж, я прошел на кухню, выгрузил пакеты, но ужинать раздумал: все-таки больше хотелось спать.
Утром проснулся удивительно отдохнувшим, в отличном настроении. Главное, с толком провести время, с таким трудом выкроенное на отдых.
Все утро прошло в обычном ритме. Оказалось, сделал не так уж и мало, а времени всего полдень. А может поехать просто покататься. Весь август я не сидел за рулем, так как все это время кто-то куда-то меня возил. А что, сегодня суббота, шоссе не перегружено. Зачем отказывать себе в удовольствии, тем более погода очень приятная.
Сказано-сделано. И я поехал почему-то в сторону поселка Юность. Все-таки как успокаивает быстрая езда, не надо ни о чем думать, главное, смотреть вперед.
Доехав почти до поселка, я развернулся. Мне захотелось пить, а собираясь как-то спонтанно, я ничего с собой не захватил. Вспомнил, что где-то по дороге я видел отдельно стоящий магазинчик. Туда-то и решил заехать.
В магазине было пусто, спокойно купил бутылку минералки, сел в машину и медленно поехал дальше. И вдруг увидел женщину, одиноко идущую по шоссе. Я вспомнил, она только что передо мной что-то покупала. Женщина была вся в белом, спортивная куртка, повязанная на талии, развевалась в такт легкой походке. Открытая белая майка и удивительно загорелая спина. Светлая стрижка поблескивала на солнце, и вся она так красиво смотрелась на фоне темного асфальта, что я не удержался и притормозил.
- Садитесь, я вас подвезу.
Она недоуменно посмотрела на меня, улыбнулась и села. Мы поехали. Выяснилось, что нам по пути. Я предложил ей минералку, а она как-то с укоризной сказала, что хочет есть, а не пить, И что я вообще сбил все ее планы: она хотела устроить себе "пикничок" там, в лесу. Я еще подумал, как это она решилась одна пойти в лес, и развернул машину. Она показала место, где можно ее оставить, мы вышли, и я пошел за ней вслед.
Кажется, она меня не узнала. Я шел и как-то заворожено ее слушал. Она рассказывала об этих местах, о том, как они выглядят зимой. Оказалось, что она хорошо здесь все знает, так как бывала здесь не раз и все почему-то в январе. Она вела меня куда-то вглубь, все дальше и дальше. А лес был очень красив. Старые сосны, а между стволов только трава, и я представил, как здесь, наверное, здорово зимой кататься на лыжах.
Вышли на поляну, где была большая поваленная сосна, и мы присели. Она постелила между нами пакет и разложила бутерброды. Я помог открыть ей бутылку пива и понял, что тоже хочу есть. Мы с аппетитом жевали бутерброды с огурцом и не спеша разговаривали как-то ни о чем. Казалось, что ей было очень важно придти именно на эту поляну, и мыслями она была где-то там, далеко, в том заснеженном январе.
Но говорили мы о лете. Я, наконец-то, решил удовлетворить свое любопытство:
- Откуда такой загар?
И оказалось, что она только вчера прилетела из Геленджика, и мы стали вспоминать те места.
Я слушал ее и не мог поверить в то, что это происходит со мной, что это я нахожусь в этом дивном лесу, с незнакомой женщиной и неотрывно смотрю на нее, с интересом слушаю. Она говорила так увлекательно, эмоционально. Такое впечатление, что у нас с ней были одни и те же воспоминания. Такого со мной не происходило никогда.
Я чувствовал себя удивительно свободно. Мне тоже хотелось ей многое рассказать. Но иногда взгляд ее становился таким отрешенным, и мне казалось, что она старается заставить себя забыть какие-то воспоминания. Мне вдруг показалось, что я здесь лишний. Но мне так хотелось, чтобы это длилось, как можно дольше.
Стал моросить дождь. Как же не вовремя он пошел! Мы пошли обратно к машине.
Она молчала. Было такое чувство, что она вся в мыслях осталась на той поляне. И я не осмеливался задавать вопросы.
Мы ехали также молча. Она думала о чем-то своем, и я понял, что любое сказанное слово будет лишним. Мы проезжали Щелково, и она попросила остановиться на Новом мосту. Выходя, поблагодарила меня за то, что я составил ей компанию. И мне ничего не оставалось, как уехать. Я даже не узнал, как ее зовут. И она не задала мне ни одного вопроса. Запомнилось, как она стояла на тротуаре, улыбалась и махала рукой.
Я ехал и ругал себя за то, что ни о чем ее не спросил, может быть я смог бы чем-то помочь. Что же произошло с ней там, в январе, что она не побоялась туда вернуться одна. Я посмотрел на часы. Надо же, мы с ней проговорили около двух часов, а как незаметно пролетело время.
Приехав домой, я понял, что очень хочу есть, и пошел готовить себе нехитрый обед. И вдруг я так ясно представил себе, как она могла бы сидеть сейчас напротив меня
Наблюдать за моими действиями и при этом что-нибудь рассказывать то тихо, спокойно, то вдруг возбужденно, радостно. Может быть, она вспомнила бы что-нибудь веселое и мы вместе бы от души посмеялись, как там, на той поляне. Но ее нет и никогда здесь не будет.
И я о ней ничего не знаю.
Я ел, не замечая вкуса еды, и думал. Да, я не задал ее ни одного вопроса, Но какая-то информация должна была проскользнуть. Я мыл посуду, а мысли были все об одном. Надо все, не спеша, вспомнить.
Стоп, она сказала, что прилетела из Геленджика, остановилась у родственников в Щелково и через неделю уедет к себе на Край Земли. Да, именно так она и сказала, а я не посмел уточнить.
Геленджик - Край Земли. Что-то очень знакомо звучит. Где-то я уже встречал сочетание этих слов.
Вспомнил!
В марте, как обычно, я отмечал свой День рождения в Питере, где прошло несколько концертов. Я, в целом, был удовлетворен тем, как все это получилось, и мы в приподнятом настроении вместе с коллективом вернулись в Москву. Я пообещал всем маленькие "каникулы", но с одним условием: помочь разобрать почту. А в связи с днем рождения почты накопилось много. Обычно это приходилось делать всем вместе еще и на Новый год. Письма приходят как на домашние адреса, адрес студии, так и в редакции газет, журналов, на радио и телевидение.
Методика работа с письмами у нас отработана годами. Обычно делим их на четыре части: письма просто поздравительные, письма-просьбы, поздравления от лично знакомых людей, которые требуют обязательного ответа, и просто никакие.
И вот я зашел к своим коллегам, чтобы тоже в этом деле поучаствовать. Работа шла полным ходом. Росла куча писем-поздравлений, посмотрел, что и от лично знакомых куча получается немаленькой, и обратил внимание на то, как одна из танцовщиц с интересом читает письмо. Показалось, что она перечитывает его не первый раз:
- Вы его обязательно должны прочитать сами.
- Хорошо, - сказал я, - и сунул письмо в сумку.
Дома, разбирая вещи, я наткнулся на него, не удержался, открыл, чтобы посмотреть на подпись. Маргарита.
Если бы кто-нибудь меня спросил, а какое у вас любимое женское имя, я бы, не задумываясь, ответил: "Маргарита!" И что удивительно, у меня никогда не было знакомых женщин с этим именем. Я знал только одну Маргариту, булгаковскую, о которой когда-то даже песня была в моем репертуаре. Я отнес письмо в спальню и решил прочитать его перед сном.
Я вспомнил свое первое впечатление. Мне много пишут, чаще выражают благодарность, просят совета, помощи, иногда бывают просто сумасшедшие письма. Но я впервые получил письмо, где обо мне переживают и тревожатся. Помню, там был указан телефон, и я даже порывался позвонить, но, посмотрев на часы, понимал, что всегда было слишком поздно. У меня как-то сразу тогда возникла песня: "Там, на Краю Земли, ты ждешь моего звонка ..." Но в суете жизни все это как-то забылось. А сейчас ...
Я должен найти это письмо. Помню, что оно должно быть в этом доме. В кабинете его не было: ни в столе, ни в шкафах. Я побежал в спальню. Вот оно! Так и лежит в тумбочке. Оно было без конверта, я развернул его и начал читать.
Перечитал письмо еще раз, вслух. Да, это писала она. Я слышал ее голос, ее интонации. Как же она на таком расстоянии смогла почувствовать, что мне действительно тогда было тяжело, и я сам себе боялся в этом признаться. А она все поняла правильно.
Она все про меня знала!
Но как она смогла, болтая, смеясь целых два часа, ни разу не сорваться, ни словом, ни жестом, ни взглядом не дать мне понять, что узнала меня. Как же ей было тяжело ...
А я решил, что она думала о ком-то другом. Но почему она так поступила? А если бы я не вспомнил об этом письме, или просто оно могло бы не дойти до меня? Ведь я бы мог ничего этого не узнать?. Никогда!
Как хорошо, что есть номер телефона. Я обязательно дозвонюсь до нее. Я скажу, что все знаю. Господи, неужели это все происходит со мной, с человеком, который спел столько песен о любви, о чувствах, страданиях, но который все это всегда оставлял на сцене, не позволяя ничему подобному хоть чуть-чуть проникнуть в жизнь.
Я всегда в душе удивлялся переживаниям своих друзей, приятелей, а они мне говорили, вот, подожди, и с тобой это когда-нибудь произойдет. А я только посмеивался.
И вот, дождался. Сижу, страдаю, как старшеклассник.
Я не заметил, как стемнело. Оказывается, даже дождь прошел.
Она сказала, что пробудет здесь еще неделю. В лучшем случае, только через неделю я смогу с ней созвониться. Но это ведь так долго. А что я буду делать все это время?
Уже скоро утро, а я не могу уснуть. Вот это отдых я себе устроил. Нет, я не должен сидеть и ждать. Я должен буду что-нибудь придумать. И с этими мыслями я все-таки уснул.
Проснулся поздно, с разбитой головой. Кажется, кофе помог. Я должен что-то делать. И мне вдруг захотелось поехать на ту поляну. Я понял, что хочу это все пережить еще раз. Да, я никогда не замечал в себе пристрастия к мазохизму, но, пожалуй, и это нужно испытать.
Я ехал и пытался ни о чем не думать. Проехал мост, то место, где она вчера осталась. Почему она? Я ведь знаю, что она - Маргарита. Как же хочется посмотреть ей в глаза и произнести это имя вслух. Представляю, как она удивится.
А вот и тот поворот, здесь я оставил машину, а дальше мы шли по этой тропе. Я так явно слышал ее голос в лесу. Мне так хотелось громко крикнуть: "Маргарита!" Но что-то сдержало меня. Кажется, я не заблудился. Такое чувство, что ноги сами вывели меня на ту поляну.
Но что это? Там, на поваленной сосне, сидела она. Я остановился. Не мог идти дальше. Думал, сердце вырвется из груди. Я и не знал, что оно может так биться.
Она сидела, обхватив колени, и, кажется, что-то напевала, покачиваясь в такт. Я не знал, что делать. Мне хотелось броситься к ней, схватить ее и повторять: "Маргарита, Маргарита, Маргарита!.." Но подумал, что она может испугаться. Я легко "пошаркал" ногами, чтобы она услышала, что кто-то идет.
Она обернулась, узнала меня, но не высказала никакого удивления. Она улыбалась:
-Ты знаешь, я хотела поменять билет на сегодня, но билетов не было. Решила приехать сюда. Летом здесь тоже хорошо и мечтается точно так же. Я так ждала тебя.
Я хотел рассказать ей все о себе, о ее письме, о том, как я все понял ...
- Не надо ничего говорить. Я знала, что ты придешь. Но почему ты не позвонил мне тогда?
И я ничего не смог сказать, а только смотрел в ее глаза, наполненные слезами, и думал, что если она сейчас заплачет, то и я не смогу удержаться. Но она погладила меня по щеке: "Как же я хотела это сделать вчера ..." Взгляд ее просветлел. И я понял, что ничего не надо объяснять, а надо просто взять ее за руку и крепко держать, чтобы она никуда не исчезла.
Так, взявшись за руки, мы шли по знакомой тропе и молчали. Но это молчание было понятно нам обоим.
Мы сели в машину и поехали. Главное, не отпускать ее руку. Неужели я дожил до того времени, что смогу взять на себя ответственность за чью-то судьбу? Но нет, это не чья-то судьба. Это - ее судьба. И я с этого момента в ответе за нее. И я точно знал, что никогда не отпущу ее ни на какой Край Земли.