Гвинмарх встретил ея взгляд, и его глаза осветились изумлением и радостью узнавания. Царевна, смутившись, отвернулась и проследовала в храм.
Вслед за ними на ступени дворца разноцветною густою вереницей вышли придворные. Мадалхглау дал знак Гвинмарху примкнуть к его свите в таких же оранжевых плащах и, словно забыв о ней, занял свое место в первых рядах этой процессии, свита последовала за ним, но в эту же секунду притихшую улицу словно взорвало от бешеного топота копыт. Одинокий всадник в разорванном, опаленном оранжевом плаще, отчаянно погоняя темно-гнедого коня, с оскаленной морды которого падала пена, подскакал к самым ступеням и тут почти упал со своего скакуна. Его длинные соломенные волосы были всклокочен, липли к лицу, мокрому от пота, глаза горели от страха. Трое из свиты конюшенного спустились к нему, двое взяли коня, а третий подвел вновь прибывшего к своему начальнику.
Внутренность храма показалась Гвинмарху тропою между рядами высоких гладкоствольных деревьев из бледно-коричневого мрамора. Ветви их, озаренныя узкими лучами предзакатного солнца, разходились высоко вверху, и поддерживали своды, соединяясь одна с другой, а между ними показывались самыя разныя существа - кентавры с арфами и копьями, русалки, юноши в кольчугах,, прыгающие через голову с мечом и щитом в руках, старцы в длинных одеждах, с длинными бородами, стоящие на спинах дельфинов, скрестив руки на груди, львы, волки рядом с быками и оленями, орлы, павлины, журавли, лебеди и чайки. Широкими кругами эти каменныя деревья разходились от восьмигранного базальтового алтаря, стоявшего на округлом возвышении, похожего на небольшой холм. От алтаря с северной стороны, противоположной входу, вниз по склону этого возвышения, широкия и высокия ступени спускались к двум поставленным рядом сиденьям. Одно из них, то, что стояло справа, было высоким креслом из резного дуба; второе же представляло собою большой гладкий валун, на котором сидела царица, а все прочие члены царской семьи стояли подле нее. Резное кресло пока пустовало, но вот сверху, с самой высоты огромного купола над жертвенником, словно откуда то из далека, трижды ударил колокол, и среди колонн, слева, появились девять фигур в длинных белых плащах до самых пят. Длиннобородые, с выбритым лбом и теменем, они все держали тисовые посохи в левой руке, а тот, что шел посредине, самый старый из них, нес в правой еще два цветка - красный горицвет и белую лилию. Взойдя по ступеням жертвенника, он положил на него цветы крест-накрест, лилию на горицвет, а затем сел на резной трон.
- Что это, Хентан? - спросила Государыня, - какую беду ты возвещаешь сейчас нашему дому?
- Не я приношу весть о беде, - отвечал старец глухим отчетливым голосом, указывая рукой на запыленного гонца, - он, моя новость - об избавлении. Пусть он скажет, с чем он прискакал сегодня в Хривайн.
Все обернулись на указующе протянутую руку.
- Подойди и говори, - спокойно повелела Царица, - как твое имя?
- Кегид, Государыня. Меня послал Гвейндир, сын Кидума, младший воевода крепости Каэр-Селив. На нас напал огромный дракон. Старший воевода Эсейя, сын Меди, и большая часть гарнизона погибли.
- Разсказывай подробно, - приказала Арианрод так же спокойно, и ободренный ея уверенностью
- Он прилетел пять дней тому назад, откуда то с юго-востока. Никто из нас никогда не видел подобной твари. Ни стрелы, ни дротики, ни копья не пробивали его чешую. Только раз нам удалось ранить его стрелой метательной машины, но это только еще больше разъярило его, и в несколько мгновений он спалил огнем из своей пасти все наши метательныя орудия вместе с воинами, что управляли ими. С ними погиб и старший воевода Дервайс, сын Арианллау. Гвейндир сумел собрать в цитадели оставшихся воинов и большую часть жителей и той же ночью отправить гонцов за помощью в разныя стороны. На нею у нас теперь только и надежда: стены Каэр-Селив хоть и прочны, но запасы уже через два-три дня начнут изсякать. И к тому же никто не знает, что на уме у этого чудовища и куда оно полетит потом.
- Потом оно полетит сюда, если я правильно поняла твои знамения, Хентан, - ответила Государыня, - а в чем же и где избавление?
- Оно - среди вас, - сказал старец, глядя ей в глаза, - в сердцах, увидевших страх, но не побежденных им.
- Раз так, мать, достаточно будет, если пойду я с моими копьеносцами, - воскликнул царевич Майларθ, - а драконий хвост будет достойным брачным веном моей невесте!
И под восхищенным взглядом Аванен он поцеловал ей руку и, сняв цепь, соединявшую их запястья, возложил на алтарь рядом с цветами.
- Здесь она будет лежать до моего возвращения. Эвнисиен, сын Адды, ныне же объяви сбор моим копьеносцам завтра в третий час утра.
- Государь, - выступил вдруг к нему из за спины главного конюшенного Гвинмарх, - молю тебя, дозволь и мне отправиться с вами.
- Кто ты? - спросил Майларθ, удивленно вглядываясь в его лицо, - я тебя никогда раньше не видел.
- Я Гвинмарх, сын Бианмарха, одного из тех, кто некогда остался вместе с Байддом, сыном Морвила, в Арайле. Только сегодня я пришел в Хривайн. Если желаешь, испытай меня.
- Возьми его брат, - неожиданно раздался низкий мелодичный девичий голос, - он не подведет, я знаю.
Удивление царевича выросло в изумление:
- Ты его знаешь, Кадди?
- Это странно, брат, но мне кажется, что да, хотя я сама не понимаю, отчего. И я уверена, что он будет тебе очень хорошим помощником. И Хентан вот лилию положил на алтарь и говорит, что нас ждет победа!
- Чтож, - промолвил Майларθ, - будь по-твоему, сестра. Гвинмарх, сын Бианмарха, завтра ты идешь с нами.
Пришелец поклонился, благородно и радостно.
- А сейчас, как молитва наша окончится, ты пойдешь с нами, - сказала Государыня, - и разскажешь нам о кимрайг, живущих в Третьем Святилище Арайла и о всем том, что тебе ведомо о новом царском доме Ариев.
На следующее утро, еще до восхода солнца, когда серое небо над крышами города только начало оживать, копьеносцы Майларθа и сам царевич уже сидели в седлах на арене Большого Ристалища, примыкавшего ко Дворцу со стороны, противоположной Храму. Гвинмарх тоже был среди них, в таком же доспехе, как и они.
- Чтож, сын Бианмарха, - обратился к нему юный Государь, - вчера мы видели твое умение владеть мечом и луком и остались им довольны. Но это было в пешем бою. Поэтому сейчас, прежде чем отправиться с нами, тебе предстоит пройти еще несколько испытаний. Сначала ты должен будешь на полном скаку трижды поразить эти три мишени, которыя мы будем передвигать все дальше после каждого твоего выстрела, а потом - выбить щит у вон того молодца, - и царевич указал на деревянную человекообразную фигуру, установленную в конце одной из дорожек ристалища. У этой фигуры имелось некое подобие растопыренных рук, к одной из которых был привешен круглый черный щит, а к другой - булава на длинной рукояти. Мишени, - три ясеневыя доски с еле заметным черным кружком посредине, - стояли подал другой дорожки.
- Если две трети твоих стрел попадут в отмету на мишенях, и ты выбьешь щит с первой попытки, я возьму тебя моим копейщиком. Если ж нет, ты будешь навсегда изгнан из Кимри. Приступай же!
Гвинмарх встал у меты на дорожке с мишенями и пустил своего коня вскачь. Он впервые сидел на этом сером жеребце из царских конюшен, но чувствовал силу и твердый, но дружелюбный характер этого животного, его постоянную готовность к быстрому движению и в то же время податливость ласковой и уверенной руке. Конь быстрой рысью в несколько минут пробежал по желтому мягкому песку, покрывавшему дорожку от начальной меты до конечной, и ни одна из стрел, пущенных всадником, не пролетела мимо цели. Убедившись в этом, Эвнисиен, высокий широкоплечий человек лет сорока пяти, с безстрастным лицом с длинным горбатым носом и проседью в тяжелых усах, велел переставить мишени на несколько шагов дальше от дорожки. Гвинмарх пустил коня галопом, и три стрелы, одна за одной, свистя, вонзились без промаха в черныя сердцевины мишеней.
В третий раз, когда мишени поставили так, что с дорожки едва можно было различить на них черные кружки, юноша помчался карьером. Конь под ним шел плавно, словно паря по воздуху, и так же плавно и молниеносно стрелы поразили все три цели. Одобрительный грохот мечей по щитам копьеносцев был ответом на это. Остановившись у конечной меты Гвинмарх почувствовал на себе чье то неотрывное внимание; подняв глаза, он увидел прямо перед собою, на большом балконе, задрапированном пурпурным бархатом, Царицу Арианрод и царевну, и обе глядели на него, не сводя глаз. Юноша поспешно соскочил с коня и, преклонив колено, низко поклонился каждой из них. Царица махнула платком, и Гвинмарх взлетел в седло и помчался на чучело. Пригнувшись к луке, он на полном скаку нанес такой удар копьем в самый центр щита, что тот разлетелся на куски, а булава просвистела над его головой, едва-едва не задев его волос, стянутых стальным обручем. Вновь и еще сильнее прогремел гром ударов мечей по щитам. Майларθ подошел к Гвинмарху, и когда тот сошел наземь, взял его за руку и провел на царский балкон. Там он взял у него щит, копье и меч и велел преклонить колено. Затем подал меч матери, а та передала его Арианклин. Царевна, глядя блестящими глазами прямо в глаза юноши, легко коснулась им его плеча и произнесла низким, мелодичным, чуть хрипловатым, почти совсем еще детским голосом:
- Гвинмарх, сын Бианмарха, отныне ты наш и твое место во вратах нашего дома. клянешься ли ты всегда быть верным ему до самой последней минуты, отпущенной тебе Небом быть на земле?
- Клянусь! - отвечал тот взволнованно и четко.
- Прими же оружие, которое мы вручаем тебе ныне во имя этой верности, ихелур Гвинмарх. Мы жалуем тебя этим титулом отныне и на веки веков.
- И надеемся, - прибавила царица с лаковою улыбкой, - отпраздновать твое посвящение вместе с победой над драконом после твоего возвращения.
Час спустя отряд уже выходил из ворот Хривайна. Несколько миль они ехали вдоль Внешних стен по темно-красным гранитным плитам, таким же , как и на главной улице. Потом дорога их свернула на юго-запад, в сторону лесов, черневших на горизонте, в которых терялось горное ущелье, ведущее к Каэр-Селив, и они выслали вперед разъезд. По мере того, как они приближались к лесу, все более длинная тень от него протягивалась на дорогу. Хотя разъезды доносили о том, что вокруг все спокойно и нигде невидно никаких следов змея, кони под уздою ступали осторожно, а черты лица Эвнисиена оставались по-прежнему напряженными.
В лесу по веткам бродил легкий ветер, играя с плотною резною листвой дубов, отважно шурша в орешнике. Дорога шла через лес упорно, не теряя искомой цели, не стесняясь густыми зарослями, попадавшимися ей навстречу, и дикие звери, видимо, смутившись от такой решимости и настойчивости, старались держаться подальше от нее, и только самые любопытные - зайцы или белки - иногда выходили к ней. Несмотря на это, вступив в лес, царевич удвоил разъезды, и несколько раз в них отправлялся и Гвинмарх вместе с опытными воинами, не раз проехавшими здесь по самым дальним закоулкам самыми неразличимыми тропами. Но лес тоже знал их и видимо, поэтому на все их поиски отзывался равнодушным молчанием, беззаботным шепотом ветра и сгущающейся темнотою.
Небо, на котором за дубами не было видно солнца, побледнело и уже начало темнеть, когда они сделали привал. Отсюда начиналось горы, и деревья разступались над морем, и всадники могли видеть крайнюю башню Хривайна. На ней, к их тревожному изумлению, затрепетал, отражаясь блесками в темно-синей воде, оранжевый лепесток.
- Маяк Бедствия, Государь, - воскликнул воин, заметивший его первым, - Что еще за напасть?
- Я должен сам это узнать, - отвечал Майларθ, - Эвнисиен, нам надо разделиться. Я с половиной отряда возвращаюсь в Город, а ты продолжишь намеченный путь. Передохнем два часа, а потом бросаем жребий, кому с кем ехать.
Гвинмарх глядел на него не сводя глаз, удивляясь его зрелой решимости и разсудительности. Самому ему выпал последний жребий возвращаться с царевичем. Но когда оба отряда уже построились, чтобы скакать в разныя стороны, оттуда, откуда они шли, раздался быстрый топот копы, и из за деревьев показался всадник на вороном коне. Темно-оранжевый цвет его плаща был уже почти неразличим в сумерках; вскинув правую руку, он выкрикнул:
- Диврдви и Дом Кимри!
Затем из седельной сумки он достал свиток с печатью и спрыгнув с коня, протянул его царевичу со словами:
- Государь, тебе послание от царицы.
Царевич скоро пробежал его глазами.
- Проклятая тварь! - воскликнул он, - Пока мы шли сюда, он пробрался в Хривайн и унес мою сестру!