Крайне озадаченный неприятным стечением обстоятельств Емельян был сильно взволнован, и совершенно не представлялось ему ясным дальнейшее развитие событий в его замшелой личной жизни. Емельян, что двадцати одного года отроду, казалось, был крайне огорчен и шнырял сейчас взад и вперед по комнате, стараясь найти выход из положения. Его коричневатое лицо неславянского типа было напряжено; брови в кучу, губы сжаты, а неприятный крючковатый нос, который будто говорил о его мерзкой изворотливой поганенькой натуре, был сморщен.
Человеком он был полукровным по расовому признаку, а то есть, как это называется - метисом, но таким, что имея в своем окружении преимущественно русских и живя на русской земле, на которой родился - считался за своего, без всякого сомнения, даже если в каких кругах преобладали националистические настрои. И то ли действительно везде был своим в доску парнем за особые заслуги морального характера, то ли национализм какой-то выборочный, готовый поступиться принципами - что, по сути, перекликается.
Раздался стук в дверь. Обладатель его был заблаговременно узнан Емельяном - то был самый доверенный близкий друг Анатолий, по отцу Михайлович, а по фамилии Орлов, что примчался по первому же звонку; однако, не отказав себе из-за срочности дела в сытном обеде, тщательно при том, пережевывая каждый кусок пищи, как говорила мама; не стал он торопиться и в выборе выходной одежды, да и по кое-какому поручению друга не сильно спешил - скорее было похоже на совершения вечернего променада каким-нибудь королем, нежели на поход в магазин; но тем не менее.
- Принес? - кинулся почти звериным рывком к товарищу Емельян.
- Да принес-принес...
Получив в руки копеечный "универсамовский" пакет, который чем-то торжественно позвякивал, Емельян метнулся к столу и легким жестом извлек из пакета бутылочку водки, а пакет сам выбросил в сторону, предварительно скомкав с какой-то даже никому непонятной злостью.
Не разделяя такой спешки, товарищ его медленно разулся, повесил куртку на крючок в малюсенькой прихожей, и прошел в единственную входившую в распоряжение Емельяна комнату, в которой он ютился, обычно, со своей мамашей.
Анатолий Михайлович был из тех молодых людей, что в свои годы получили уже профессию в учреждениях среднего профессионального образования; вроде того, что электрик или автомеханик. Профессии нужные и хорошо сейчас оплачиваются, что и говорить, только вот просвечивался зачастую на лицах таких молодых людей недостаток один; а недостаток тот был в образовании - то есть что где какой проводок нужно дернуть, чтобы машина заработала, они знали, а вот как поддержать беседу об искусстве, будь то театр, музыка или литература, они не могли - не знали даже элементарного зачастую.
И вот эта вот необразованность находила у них физическое выражение и меняла даже лицо, которое становилось совсем невыразительным, хотя и молодым, и при том совершенно идиотическим с глупенькой улыбкой.
Так вот, товарищ Емельянин как раз из такого разряда был.
- Ну и к чему тебе так резко бутылка водки понадобилась? - без особого интереса спросил Анатолий, вальяжно располагаясь в кресле, пока Емельян носился по комнате и создавал странную суматоху, в поисках стопок.
- Бросила она меня, Толь, бросила!
- Кто?
- Да как "кто" - Карина же! И вот главное за что, за что, Толь? Я же для нее все - ничего не жалел, ни денег, ни времени, лаской одаривал! Я же люблю ее, понимаешь?
- Ну понимаю.
- Ничего ты не понимаешь! - возразил Емельян, разливая водку по стопкам - Я же ей даже песни посвящал!
- Сука неблагодарная вот и все, не переживай! Найдешь другую.
- Да, вот другая-то мне и нужна... только где ее взять? - Емельян сделал крайне задумчивое лицо, когда это говорил, при том стопка в этот момент остановилась прямо у его губ и дальше не пошла; и только, когда внезапно возникшая мысль была обдумана и отошла на второй план, обжигающая жидкость оказалась внутри него.
А между тем говоря, дело это - то есть выпить - Емельян крайне уважал и считал единственно верным решением для всего; вот если делать нечего - выпьет, а уж если любимая всем сердцем дама покинула его - то тут сам Бог велел, как говорится.
Пошли в ресторан! - выпалил Емельян после того, как опрокинул первую стопку.
Ну, ресторан то было, конечно же, громко сказано - роскошь такая не по карману была ни одному, ни второму, а уж если на их наряды взглянуть - то подобное приглашение, совсем комично бы смотрелось. Емельян-то как лет пять в одних штанах ходил - так и ходит, и как будто бы не беспокоят его ни стертые в труху низы штанин, ни вышедший давно из моды фасон.
Но был у него, все-таки и другой вариант облачения - брюки, рубашка и галстук, все как по проформе - так вот он вырядившись, ходил на работу в банк, однако сверху всегда была громоздкая старая протертая куртка, снятая будто с бездомного, спасибо хоть без характерного запаха.
Ну а товарищ его всегда был одет, как на физкультуру - в приличный ресторан такого бы и не пустили, попросту говоря. Тот, кстати, был совсем безработным и богатыми родственниками похвастать не мог - что в подтверждение моих слов о несильном благосостоянии.
Опустошив вместе бутылку водки, оба товарища отправились в малоприметный небольшой, оттого и доступный по цене, бар, который недалеко от дома Емельяна находился. Можно представить, что молодые люди были уже сильно навеселе - это градус в них говорил и, что страшно - придавал ужасной уверенности в собственной, неподражаемой совершенно, превосходности по всем возможным параметрам.
Можно тут еще заметить, что Емельян и будучи в трезвости считал себя крайне привлекательным и нужным всем дамам, и не обращал внимания на бедность свою, которая в глаза бросалась, ни на лицо свое инородное и потому непривлекательное для русской девичей души; и уж никак не брал в толк, что песнями своими, которые больше на обычное горлодерство похожи, подобно Сиренам древнегреческим, никого очаровать-то не мог, а только даже наоборот.
Вообще в сознании тех, кто был с ним знаком, он имел образ маленькой такой тявкающей собачки, что непременно хочет только сношаться здесь и сейчас и неважно с кем - то бишь собачка неразборчивая, лишь бы приткнуться куда. Только он сам считал себя настоящим жиголо и бабником. Ужасно подумать, какое воспаленное подпитанное алкоголем самолюбие в нем сейчас кипело, и интересно очень, во что все это могло вылиться.
Ввалившись в бар (иначе это не назвать), друзья поняли, что им крупно повезло - а это, надо сказать, случалось редко и иногда оказывалось просто иллюзией, потому что обернуться такое везение могло крайне плачевным исходом.
За неимением посетителей, молодые официантки в баре собрались все в маленькую кучку, хихикали по-девичьи и что-то с живостью обсуждали, только шепотом, потому что положено так; а если бы позволили себе в голос говорить - то сразу же их управляющий на место бы поставил, а то и уволил.
Только вот не хорошенькие официантки стали объектом пристального алкогольного внимания двух товарищей - один столик был занят тремя девушками, что по всем критериям проходили, то есть молодые и симпатичные были дамы. Точнее сказать - две были симпатичными, стройными, с прекрасными улыбками, хорошо одетые; а вот третья - маленькая, с толстенькими ручками и ножками, да с таким выражением лица, что и подойти страшно, того и гляди голову откусит. Такие по обыкновению имели дружбу с прекрасными девушками и стояли, подобно могучим исполинам, на защите их чести и достоинства - никого близко не подпускали.
- Гля какие! Пошли знакомиться! - малопонятно проговорил Емельян, при том покачиваясь, а если бы не Анатолий, поддерживающий его под руку, того и гляди, упал бы.
- Да ты подожди, не так сразу же... - Анатолий попытался усадить товарища за стол, но тот был уже преисполнен радостных надежд и фантазий, поэтому оттолкнув друга, направился на свидание, что было совсем непросто, учитывая заплетающиеся ноги, а ведь нужно было еще и лицо держать.
- Девушки, здрасте! - кинул Емельян, и улыбнулся своими крысиными зубками - Че, познакомимся?
Емельян чувствовал себя превосходно - он был красив, он был обаятелен, привлекателен, одет как актер, играющий лучшую роль, а когда говорил, слышались звуки райской арфы, и только божественного свечения над головой не хватало. Таковым он видел и ощущал себя, а вот девушки видели то, что видели, и это их очень сильно рассмешило и даже больше - помещение бара залилось диким ржанием, к которому присоединились и официантки и управляющий.
- Ну чего смеетесь, хотите куплю вам чего-нибудь, угощу? - Емельян поднял руку в воздух и щелкнул пальцами, правда, не с первого раза. Девушки опять захихикали.
- Ты лучше штаны себе новые купи, а то об эти лохмотья небось спотыкаешься ходишь! - выпалила Наталья - та самая из трех, что менее привлекательная, но более говорливая, как видно. А подружки опять хихикают.
Не выказав ни малейшего смущения, Емельян продолжал щелкать пальцами, пока к нему шла официантка.
- Нам, девушка, пожалуйста, бутылку водки! Я угощаю! И закусить - тарелочку жареной картошечки давайте! - преисполненный гордости сделал заказ Емельян, не хватало ему только ста рублей в ладони, которыми он бы размахивал перед лицом официантки - Мне не жалко, девчонки!
- Ох, ничего ты щедрый! - опять вклинился голос Натальи - А чеж только одну, нас тут трое? Да и водку мы не пьем, только шампанское!
Такой вот выпад в его сторону Емельяну совсем не по душе пришелся, поэтому ответа он ждать не заставил.
- О-о-о далеко не пойдешь! Вот такие как ты, на дороге стоят - ради денег! - со всей яростью пустился Емельян в бой за свою честь и гордость.
- Это ты, что имеешь ввиду? - ноздри Натальи вдруг стали так широко раздуваться и выпускать столько горячего воздуха, что она быстро приняла сходство с разъяренным быком - Это ты меня проституткой назвал?! - закричала она.
- Ну, можешь считать, что так! - немного отстраненно вякнул Емельян, считая, что тем самым поставил женщину на место и что этим все благополучно кончился.
И вот тут вот ситуация совсем в другое русло направилась. Проще говоря, начался скандал, дикая прямо ругань между Натальей и Емельяном. А ведь и не удивительно - какой даме понравится, когда ее продажной женщиной, низкой, называют?
Тучная девушка Наталья, от переполнявших ее эмоций, поднялась с кресла и лоб в лоб сошлась с обидчиком - в ход полетели самые изощренные колкие обзывательства. Анатолий, что поодаль держался, подскочил сразу, друга пытается увести, а он ни в какую - шум, гам, а потом уж и до рукоприкладства дошло. Маленькие пухлые, а все равно тяжелые, кулачки девушки полетели в лицо Емельяну, а тому еще как-то удавалось уворачиваться! Самый последний контроль был потерян, а мольба официантки прекратить драку - совсем никак не помогала.
- Да ты посмотри на себя! Ты же как бомж одет! Чмо самое настоящее! - кричала Наталья со злостью запуская пальца в волосы Емельяна, и все выдрать, выдрать пыталась.
- Рот свой закрой, у самой вон жир висит с боков, как у свиньи! - отбивался Емельян.
Перебранка все никак не прекращалась, а вот терпение у персонала уже заканчивалось.
- Охрана! - закричал управляющий - Охрана!
В душное уже от криков и пота помещение, тут же забежали два здоровых мужика в форме, и давай дерущихся разнимать - задача эта, даже для таких лбов, оказалась не из простых - но через пару минут и пару пропущенных охранником ударов, их все-таки растащили. Точнее, Наталью впечатали обратно в кресло, дабы бабенка успокоилась, а вот брыкающегося Емельяна волоком потащили к выходу и выбросили прямо на лестницу, которая как раз вся к снегу и грязи была испачкана - Чтобы больше тебя тут не видели! - любезно попрощались охранники.
Подошел Анатолий, подал товарищу руку, чтобы тот поднялся.