Аннотация: Если повод для Мировой войны появится в 1910 году. Как будут развиваться события? Огромное спасибо Логинову Анатолию Анатольевичу, Михееву Михаилу Александровичу, Толстому Владиславу Игоревичу за помощь в написании данного опуса.
Гл. 1. Наверх вы, товарищи, все по местам! (из песни Варяг)
С мостика "Цесаревича" открывалась панорама Фиумского залива. Солнце, поднимаясь, освещало прозрачные, лазурно-голубые воды. Мирную картину нарушали только серые утюги боевых кораблей. Слева, около острова разделяющего вход виднелся корпус "Богатыря". "Рюрик" как наиболее современный корабль эскадры перекрывал второй проход.КавторангРусецкий нервно передернул плечами.
Если говорить честно, причина волнения была более чем серьезная. По какой-то непонятной причине зашедший на рейд Фиуме броненосный крейсер "KaiserKarl VI"проигнорировал данный ему салют. Мало того, все попытки разрешить дело миром, предпринятые контр-адмиралом Маньковским, наткнулись на стену непонимания. В дополнение к этому уже под вечер в гавань подошла австрийская эскадра в составе более двадцати вымпелов, скорее всего вызванная приказом командующего, полного адмирала Рудольфа Монтекукколи. Это показывало, что извинения и положенный салют не входили в планы австрийцев. Видимой причины столь наглому и абсолютно непонятному поведению имперцев не было. Ну не считать же за повод прошедший перед этим визит в Черногорию. Конечно, Франц-Иосиф спит и видит как и Сербия и Черногория будут включены в состав Австро-Венгерской империи, но все равно действия австрийцев из ряда вон выходящие. Время уже подходило к четырем утра, на которые Монекукколи назначил выход с рейда.
?- Как вы думаете, рискнут ли австрийцы на выход? -раздался неестественно спокойный голос подошедшегоЛанге.
Как бы в ответ на его вопрос со стороны бухты послышался свист боцманских дудок и на кораблях австрийской эскадры замелькали огоньки.
- Ну-с, увидели, господин лейтенант, -Русецкий криво ухмыльнулся, - не собираются имперцы утруждать себя соблюдением элементарной вежливости. - Хотя..., -он помолчал и продолжил с горечью, - после Порт-Артура и Цусимы только ленивый не плюнул в нашу сторону. Если спустим сейчас так не только австрияки, но даже мальгаши не будут ставить ни в грош Андреевский флаг. Прикажите будить адмирала.
Но этого не понадобилось. Маньковский уже поднялся на мостик, небрежно махнув рукой останавливая рапорт вахтенного офицера, мол сам посмотрю. На некоторое время он замер, вглядываясь в сторону потенциального противника. Лоб адмирала прочертили несколько резких морщин. Решение нужно было принимать и принимать сейчас. Да, как не помянуть "добрым мягким словом" Великого князя Николая Николаевича. Легко сказать, что ты не член императорского дома, а частное лицо. При тебе наплевали на флаг, на честь России а, значит, и на твою честь ...но ты и "не заметил". Но даже если сей "член" решил уйти в сторону, то он, Маньковский, еще не потерял честь офицера и не пропил ее в парижских кабаках. И не проиграл в казино в Монте-Карло. Будь, что будет, но от своих слов отступать не следует. А, значит, действуем по плану.
- Корабли к бою и походу приготовить! Орудия зарядить в виду неприятеля, стеньговые флаги до половины поднять!
Адмирал Маньковский не знал истинной причины "покладистости" Великого князя - а высокомерный Николай Николаевич, кавалерист до мозга костей, не счел нужным объясняться с представителем искренне нелюбимого им флота. Дело было в том, что Ник-Ник, как его называли в кругу родных, счел происходящее провокацией, истинным автором которой был начальник австро-венгерского Генштаба Конрад фон Хётцендорф - ну а флот Двуединой Империи, как было известно всем, подчинялся Морскому отделу Военного министерства. Всем заинтересованным персонам было превосходно известно, что господин начальник Генерального Штаба является лидером "военной партии", помимо всего прочего, выступающей за превентивную войну с Сербией и Черногорией. Так что суть провокации, по мнению Великого Князя, была прозрачна, как воды Адриатики: лидер просербской партии в России и муж черногорской великой княжны Анастасии берет на себя ответственность за жесткий ответ обнаглевшим австрийцам; те раздувают скандал - и, выставляя его виновным, получают превосходную возможность нейтрализовать его влияние на какой-то промежуток времени, необходимый им для организации антисербских провокаций и проведения победоносной войны, поскольку без вмешательства Российской Империи Сербия и Черногория будут обречены.
Русский адмирал не ведал и о размышлениях австрийского коллеги - а граф Рудольф Монтекукколи сейчас мучительно размышлял, следует ли остановиться, дабы избежать нежелательных последствий, или следует довести начатое до требуемого завершения.
Дело было в том, что эрцгерцог Франц-Фердинанд д'Эсте, наследник императора Франца-Иосифа, и, что было весьма существенно, унаследовавший состояние и владения своего дальнего родственника Франца V д"Эсте, герцога Моденского, мешал слишком многим как в Австро-Венгерской Империи, и в Итальянском королевстве. Эрцгерцог пугал сторонников сохранения "добрых старых порядков", составлявших большинство в Хофбурге, своими планами реформ; был объектом лютейшей ненависти венгерской аристократии за нескрываемое желание покончить со столь удобным и выгодным для них дуализмом; пользовался искренней нелюбовью германофилов.Собственно, ничего другого сторонник возрождения "Союза трех императоров" и противник войны с Россией ждать не мог; ну а как к нему относились последователи графа Кавура, в комментариях не нуждалось.
Инцидент с русскими кораблями стал бы сильнейшим ударом по эрцгерцогу - ведь именно он был истинным создателем современного флота Австро-Венгерской Империи, человеком, добившимся выделения ассигнований и сплотившим вокруг себя тех морских офицеров, которые понимали необходимость ВМФ и знали, как его надо создавать. Что касается лично графа Монтекукколи, то у него были обязательства перед аристократами своего круга, почему он и согласился участвовать в этом предприятии - и адмирал решил продолжать.
К тому моменту когда австрийцы, в двойной колоне начали выдвигаться к проходу русские корабли "к походу и бою" были готовы. "Богатырь" скрывался на фоне острова, "Рюрика" так же не было видно, но никто не сомневался в том, что Угрюмов уже выдвигает свой крейсер для флангового удара. Только "Цесаревич" находился посреди прохода, неся все положенные навигационные огни и демонстрируя, что просто так австро-венгерская эскадра не пройдет.
Имперские корабли медленно приближались. Впереди шли броненосные крейсера "KaiserKarl VI" под флагом полного адмирала и "SanktGeorg", далее три "Габсбурга". Собственно "Габсбурги" по своей номинальной мощи и защите немного уступали "Цесаревичу", "Кайзер Карл" был типичным броненосным крейсером, в чем то сходным с "Баяном". В тоже время "Санкт Георг" с горем пополам мог соперничать с "Рюриком". Хотя... при столкновении один на один с лучшим российским крейсером, да еще при наличии на нем команды, подготовленной в духе Эссена, шансов у австрийца не было. Далее болтались "Зенты", каждая из которых была "Богатырю", как говориться на один зуб, но только их было целых три единицы. Эсминцы, крутившиеся за крейсерами, никто не считал. По счастью в составе эскадры не было только что вошедших в состав флота, но пока небоеготовыхнедодредноутов "Эрцгерцог Карл". При их наличии ситуация для русского отряда была аховой. Ныне же, ну что сказать, ныне же шансы имелись, причем сильно отличные от ноля.
По всем "законам жанра" первый выстрел должен были сделать русские. Но судьба иногда выдает необъяснимые фортели. Так произошло на это раз: не успел Маньковский отдать приказ о произведении предупредительного выстрела, как не выдержали нервы у австрийского наводчика. Правое переднее орудие выстрелило, и всоответствиис "законом Мэрфи" пятнадцатисантиметровый снаряд, выпущенный с "Кайзера Карла",развалил вторую дымовую трубу на "Цесаревиче". Далее события понеслись вскачь.Приняв этот выстрел за приказ об открытии огня, загремел орудиями "Санкт Георг".А следом в сторону "Богатыря" начали бить "Габсбурги". Русский крейсер, плохо видимый на фоне берега, избежав попаданий в первые минуты боя, дал полный ход и вышел из зоны поражения, укрывшись за островом. Внимание на это Монтекукколи не обратил, посчитав его маневр за выход из боя и сосредоточившись на русском броненосце, который, погасив огни, дал ход и начал смещаться к выходу из пролива, активно маневрируя. Но при этом, за короткое время "Цесаревич" "поймал" еще два пятнадцатисантиметровых снаряда в главный бронепояс, по счастью без пробития брони. Но одно дело стрелять по неподвижной (ну, или набирающей ход) мишени, а другое дело по развившему нужную скорость броненосцу, который ведет ответный огонь. Тем более, что наводчики на нем были несравнимы по мастерству с наводчиками Второй Тихоокеанской. Надо сказать, что Цусимский урок пошел впрок и подготовка артиллеристов русского флота был поднят на должный уровень. Попаданий по австрийским кораблям еще не было, но вздымающие в опасной близости столбы воды заставляли нервничать дальномерщиков, которые "слегка" ошибались с измерением расстояния и наводчиков, которые стремились развить максимальную скорострельность в ущерб точности наводки. Эскадра приняла строй фронта, вытянувшись практически в линию, дабы создать максимальную плотность огня и "выдавить" этого "русского ветерана" из пролива.
Как не странно, но первое попадание по имперским судам было совершенно случайным. Наводчики кормовой двенадцатидюймовой башни в азарте неверно установили угол возвышения и... В общем, для австрийцев было бы лучше если бы снаряд поймал один из броненосцев или броненосных крейсеров. Но две с половиной тысячи тонн "Асперна" не предусматривали нахождения под огнем линейных судов. Русский бронебойный снаряд пронизал бронепалубу, как шило картон, влетел в машинное отделение, где, на несчастье моряков "Двуединой монархии" угодил в котел, после чего взорвался. Корабль содрогнулся от клотика до киля, от бортов полетели заклепки и куски металла. Струи пара со свистом вырывались изо всех отверстий, обваривая не только кочегаров, но и прочих членов команды. Невзирая на повреждения корабль, каким-то чудом оставшийся на плаву и сохранивший управляемость, выкатился из строя и медленно поплелся в сторону Фиуме. К нему тут же устремилась пара миноносцев с целью оказания помощи.
Надо сказать, что Цусима весьма сильно повлияла на взгляды флотоводцев. В частности, во многих головах засела мысль о могучих и всесокрушающих фугасах. Конечно недостатки мелинита (очень раскрученного в японском варианте как шимоза) были известны...но как японо-китайская война заставила без критической оценки вооружать корабли линии среднекалиберными скорострелками, так и русско-японская вызвала моду на фугасы. Австрийцы не остались в стороне от модного поветрия и теперь это обстоятельство работало в пользу русских. На "Цесаревич" сыпался град снарядов, но не один из попавших в него ни 24см не 19см снарядов, не говоря о более мелких не мог пробить броню.Однако задачу свою по отвлечению внимания старый броненосец выполнял достаточно успешно. Тем более он не выступал в качестве буксируемой мишени,но довольно сильно огрызался ответным огнем из всех орудий. Тем более начали проявляться недостатки австрийского кораблестроения, помноженные на австрийскую же "тактику".
Надо сказать, что поставив задачу по "выдавливанию" русских кораблей,Монтеккуколи оказался в невыгодном положении. Во- первых строем фронта могли двигаться не более трех судов, в результате чего оставшаяся пара кораблей линии не могла вести огонь и участвовала в начальном этапе боя только в качестве статистов. Причем статисты должны были отстать, дабы не попасть под шальной снаряд, как несчастливый "Асперн". Во-вторых, в первой линии оказался слабый корабль в виде флагманского крейсера, да и "Георг" был и по вооружению и по защите куда слабее "Габсбурга". Ну, а в-третьих, сосредоточившись на русском броненосце, австрийский адмирал напрочь забыл о русских же крейсерах. Наказание последовало незамедлительно.
Как только линейные корабли австрийцев втянулись в пролив, как из-за острова появились оба русских крейсера. Явление русского броненосного крейсера в сопровождении шеститысячника делало положение оставшихся пока невредимыми крейсеров, не говоря о прочей миноносной мелочи, весьма печальным. Четыре восьмидюймовки плюс семь шестидюймовок, и это не считая 120мм противоминных скорострелок, срывали всякую возможность атаки легких сил, превращая ее в способ извращенного самоубийства. Да и броненосные австрийские корабли оказались в неудобном положении. Ибо из-за узости прохода совершить поворот на 180 было весьма затруднительно, а само расположение артиллерии позволяло выставить только две 24сантиметровки против четырех десятидюймовок и такого же количества восьмидюймовых орудий. Это не говоря о том, что русские орудия были банально дальнобойнее, да и в маневре "Рюрик", в отличие от оппонентов, был не ограничен.
Зная относительно слабое бронирование "Рюрика" и его преимущество в орудиях крупного калибра, Угрюмов повел бой с дальней дистанции. К тому же подготовка русских комендоров была много лучшей, чем у их противников. В строгом соответствии с нормами и правилами уже третий залп дал накрытие ближайшего "Бабенберга". И накрытие весьма неприятное для австрийцев, поскольку оказалась разрушена рулевая машина. Броненосец выкатился из строя, почему-то сразу прекратив огонь.
Этим немедленно воспользовался "Богатырь". Конечно, бронепалубный крейсер не являлся противником пусть и относительно слабому, но броненосцу. Однако, по мнению каперангаГирса, риск стоил выигрыша. Развив максимальную скорострельность из шестидюймовок русский крейсер на полном ходу направился к неуправляемому вражескому кораблю. Но, похоже, паника на австрийце уже прекратилась и он смог возобновить огонь. Заметив это комендоры "Рюрика" сосредоточили огонь на "Бабенберге", отвлекая внимание от атаки товарища. А на мостике броненосного крейсера все с напряженным вниманием следили за атакой "Богатыря". Вот корпус крейсера содрогнулся от попадания вражеского снаряда, но он, не потеряв хода,продолжал двигаться вперед. Мелькнул огонек выстрела минного аппарата, затем резкий отворот на правый борт и в дело вступает траверзный аппарат. Выпустив вторую мину "Богатырь" окончательно отвернул в сторону. Еще два австрийских снаряда разорвались на палубе, осколки брызнули в разные стороны, разрывая вентиляторы и дырявя заднюю дымовую трубу. Ход крейсера упал, но дело было сделано: одна из мин прошла мимо, а вот вторая, дойдя до уже пострадавшей кормы, ударила в правый винт. Конечно, старая 381мм торпеда уступала новым 450мм, принятым по образцу германского флота и опыту японской войны, но свое дело она сделала: сорванный винт был отброшен в сторону и медленно начал погружаться на дно. Только сорванным винтом дело не ограничилось: взрыв сорвал с места гребной вал, который погнулся, и весь корпус броненосца пробила крупная противная дрожь. В дополнение к этому от гидроудара разошлись листы обшивки в результате чего струи воды устремились внутрь корабля. Да и через разбитые уплотнения дейдвудных трубок вода начала проникать в машинное отделение. Артиллерия "Бабенберга" окончательно замолчала, броненосец пошел по непонятной траектории, закручиваясь к проходу а на мачте взлетел сигнал "не могу управляться".
Практически одновременно с этим снаряд с "Цесаревича" разбил каземат 15см орудия "Карла", уничтожив весь расчет. Таким образом лишив комиссию австро-венгерского флота (а, заодно, и будущих историков) возможности узнать из-за чего, собственно, был открыт огонь по русским.
Монтеккуколи достаточно трезво оценил обстановку: вражеский (а он воспринимал "Цесаревича" именно как вражеский) броненосец, не взирая на сбитую трубу и разрушенные надстройки тонуть не желал. Как и сражение в Желтом море данный бой подтверждал "красивую" эффектность, но очень слабую эффективность фугасов по полнобронированному кораблю. Даже потеря средней башни правого борта: снаряд с "Санкт Георга" оборвал оба шестидюймовых ствола, не сильно повлияло на его огневую мощь. Русские ответили на это пробоиной в носовой части "Габсбурга" и попаданием в носовую башню "Георга", на какое то время выведя ее из строя. Ну и попадание во флагманский корабль. Со второй линией дела обстояли куда хуже: "Бабенберг" был выведен из строя и лишен хода и управления, а один "Арпад" не был соперником новейшему броненосному крейсеру русских. Тем более при попытке разворота броненосец сбросил скорость и попал под накрытие. Полубронебойные русские снаряды ломали броню и, разрываясь внутри корпуса, наносили серьезные повреждения. Учитывая преимущество в орудиях крупного калибра и лучшую подготовку русских комендоров преимущество было целиком на стороне "Рюрика". Выход из строя "Арпада" при продолжении боя был вопросом времени, причем не столь уж долгого. А, следовательно, скоро его три корабля окажутся между двух огней.
Он повернулся к командиру крейсера. - Задробить стрельбу. - На его недоуменный взгляд ответил злобным взором из насупленных бровей и продолжил.
-Отходим к Фиуме.
На "Цесаревиче" понадобилось несколько минут, чтобы понять, что бой окончен.Вначале австрийцы прекратили стрельбу и, сбросив скорость, увеличили разрыв с продолжавшим отходить броненосцем. Затем вытянулись в линию и последовательно разворачиваясь, потянулись к рейду Фиуме. Заметив данный маневрпрекратил стрельбу и "Рюрик". Русские крейсера оттянулись за остров, давая возможность австрийцам выйти из боя. К пострадавшему "Бабенбергу" выдвинулись миноносцы. Часть их команд перебралась на броненосец, включившись в борьбу за живучесть. А от Фиуме уже выдвигались вызванные по радио спасательные буксиры: было уже очевидно, что без их помощи можно было потерять оба сильно поврежденных австрийских корабля.
- Все, господа, - сняв фуражку и вытерев пот со лба, произнес Маньковский. - Преподали наглецам урок. Передайте на "Богатырь" и "Рюрик" приказ об отходе.
Он немного помолчал, а затем продолжил.
- Господа, рекомендую вам составить рапорта о несогласии с моими действиями. Конечно, его Высокопревосходительство одобрит наши действия, но вот как отреагируют под Шпицем? Возражения не принимаются. Так же прошу вас составить рапорта о ходе боя.
Русский отряд, собравшись, направился в сторону Италии. Необходимо было срочно доложить о произошедшем инциденте и дождаться дальнейших инструкций. Невзирая на неопределенность ситуации и возможность наказаний, вплоть до "семи казней египетских", настроение у людей было достаточно бодрое: наконец-то Фортуна повернулась к ним лицом. Да и принято на Руси учить хамов и наглецов так, чтобы в иной раз неповадно было.
"Вчера сделал визит, австрийскому адмиралу Монтекукули. Принят не был под предлогом, что у адмирала завтракают гости. При отваливании салюта не получил. Через три часа адмирал отдал визит, я не принял, сказав через флаг-капитана, что меня нет на корабле. Адмирал сообщил, что не салютовал мне вследствие времени отдыха и просил ему не салютовать. Прождав до спуска флага, потребовал салют. Вместо этого в 5 часов 00 минут австрийская эскадра снялась с якоря и направилась к выходу из бухты Фиуме. Заметив находящийся в проходе "Цесаревич" в 5,20 противник открыл огонь, на который по моему приказу был открыт ответный. Наши потери на кораблях отряда составили убитыми и ранеными два офицера, семь кондукторов и сорок семь нижних чинов. У противника артиллерийским огнем и минной атакой крейсера "Богатырь" был выведены из строя броненосец типа "Габсбург" и легкий крейсер. В 6.07 противник задробил стрельбу и вышел из боя. Подробности Посольской вализой. ? 137. Маньковский".
Репортер газеты "Сан" с редким именем Джошуа и не менее редкой фамилией Браун вышел из казино в расстроенных чувствах: ночь прошла впустую. Невзирая на огромное количество разнообразных отдыхающих людей света и полусвета ныне в Опатии было тихо. Никаких скандалов, истерик, вызовов на дуэль, пьяных выходок и прочих событий, интересных взыскательному британскому читателю, не было. Ну, а разнет репортажей, то нет и денег. Очевидно, придется сочинять очередную "утку", если только бог не смилуется и какая-нибудь континентальная "аристократка" под воздействием спиртного или популярного в богемных кругах кокаина не нарушит все возможные и невозможные правила приличия. Вот это будет статья, да еще снабженная фотографиями...иэх!!!
Мечтания о "скандале" прервал грохот, долетевший со стороны залива.
-Гроза, что ли, - медленно протянул его вечный напарник Билл, рыжий высоченный шотландец с лошадиной физиономией, поправляя на шее ремень новомодного "Кодака". - О, еще один раскат!
В отличие от Билла Джошуа звуки опознал. До того, как попасть в "Сан" он побывал и в Трансваале и в Японии, так что это не гроза было ему ясно без долгих размышлений. Подобную "грозу" он слышал, находясь на "Микасе", когда японская эскадра подошла к Порт-Артуру, добивать остатки русской эскадры, которую должны были основательно проредить миноносные отряды, а вместо этого нарвалась на жесткий отпор. Звуки стрельбы корабельных орудий навсегда отложились в его памяти. Тем более слухи о том, что австрийцы отказали русским в даче салюта уже разошлись по всему побережью. То, что "медведи" не спустят дело "на тормозах", было очевидно. Результат же был не только слышен, но и виден.
Джошуа размышлял не долго.
- Срань господня, кажетсяместные гунны сцепились с медведями! Билл, ищи извозчика, надо срочно ехать в Фиуме. А, Джонни( он заметил рядом с собой репортера и фотографа в одном лице из "Лондон Таймс") ты тоже тут? Фотоаппарат с тобой? Можешь проехаться в сторону Адриатики, туда австрийцы гонят "казаков". Снимай, что сможешь. Мы же в Фиуме, попытаемся выяснить, что там произошло.
Репортерское чутье не обмануло Брауна. К его сожалению отсутствиебинокля или подзорной трубы, а также предрассветные сумерки не позволяли отследить весь ход событий. Но грохот орудий, а так же более громкий звук, напомнивший на взрыв мины, говорили о том, что идет серьезный бой. Какое соотношение потерь в бою между русскими и австрийцами его не интересовало. Да и победитель этого боя интересовал еще меньше. Главное - это столкновение. И надо получить максимально возможную информацию о его итогах.Когда же они достигли гавани, то результаты инцидента были уже видны: к входу в гавань портовые буксиры тянули сильно осевший в воду австрийский крейсер. Даже такому "сухопутному крабу" как Уильям, было ясно, что данная посудина "не жилец" и поддерживают ее на плаву только для того, чтобы погрузившись в воду она не преградила фарватер. Судя по мельтешащим на пристани санитарам и их количеству стало понятно, чтои экипажу сильно досталось. Находившиеся далее корабли так же не производили впечатление целых и невредимых, напоминая крейсера Камимуры после боя в Корейском проливе. Да, это репортаж уже не для "Сан", но...для настоящего джентльмена "интеленджес" не позор, а вполне почетное занятие, способствующее процветанию родины и короля. И чем быстрее он сможет передать информацию, тем лучше. Тем более за такую "интеленджес" можно было получить больше фунтов чем за фотографию...допустим наследной принцессы, скачущей голышом по "Площади героев" в Будапеште или еще в каком-то там месте.
-Так, Билли, снимаешь все, что только можно, и пулей, ты понял, пулей переправляешь снимки в редакцию. Да не дежурному редактору, а самому сэру Эндрю. Давай, пока полиция не проснулась и не оцепила гавань.
Сам же Браун побежал к телеграфу, на ходу составляя "репортаж". Ему нужно было передать чистые факты и наблюдения. Запоминать, анализировать, сжимать в минимальное количество слов информацию, как вербальную, так и визуальную, он умел и умел очень хорошо. А вот в каком виде это выйдет в печать, да и выйдет ли вообще, будут решать другие люди. Те, что связаны с правительством и разведкой.
Австрийская полиция и контрразведка слишком долго "просыпались". К тому моменту когда из гавани Фиуме начали изгоняться все посторонние, а телеграф закрыт для частных лиц дело было уже сделано. Билл двигался по железной дороге по направлению к Кале, не жалея ни себя,ние денег. Ну, а телеграмму Брауна дежурный редактор уже успел передать курьером в "один известный дом", где она оказалась в руках малоизвестного британского капитана Мэнсфилда Смит-Камминга. Еще через три дня у того же капитана на руках оказались и фотографии "героического" флота Австро-Венгрии. Маховик событий начал раскручиваться вне зависимости от мыслей и желаний сторон, изначально вовлеченных в инцидент.
Глава 2.
Господин Николай Александрович Романов, по странному стечению обстоятельств Государь всея Великия, Белыя, Малыя Руси..., и прочая, прочая, прочая, считающий себя Хозяином Земли Русской, в расстроенном настроении вышел из Летнего Дворца, и обогнув галерею, быстрым шагом устремился в парк. Задумавшись, он не обращал внимания ни на сгущавшиеся августовские сумерки, ни на укусы множества комаров. Которые демократично не делали различий между Августейшей особой и последним помощником золотаря. Однако именно сейчас Николаю Александровичу было попросту не до них. Дойдя до статуи с разбитой урной, император остановился, нервным движением извлек из кармана сюртука папиросы и попытался прикурить. Испортив практически целый коробок спичек, он отошел в сторону и мрачно взглянул на статую: данная скульптура полностью отражала царское настроение и состояние в данный момент.
А ведь как прекрасно все начиналось: государь отлично выспался, в чудесном настроении позавтракал вместе с семьей. Впереди были разговоры о выезде в Ливадию на то прекрасное время, когда ужасающая жара спадает и Таврида раскрывается с самой лучшей стороны. Идиллия была прервана сообщением о прибытии Воеводского, который просился на доклад "незамедлительно вследствие возникших обстоятельств неодолимой силы". Уже тогда сердце Николая забилось в предчувствии неприятностей. Когда же господин морской министр появился с покрытой капельками пота лысиной, то предчувствие переросло в уверенность. Всегда опрятный мундир сидел на господине вице-адмирале криво, кончики нафабренных усов смотрели в разные стороны, как будто жили самостоятельной жизнью, в которой нет ни спокойствия, ни уверенности. Глаза Степана Аркадьевича возбужденно блестели. Неожиданно императора посетила мысль, что Воеводский проклинает тот день, когда стал из товарища министра - министром и мечтает оказаться как можно дальше от него лично.
Глядя на взволнованного министра, Николай подумал, что он почему-то, ошибается в людях связанных с флотом. Рожественский, вроде бы не глупый человек, способный к риску, вселяющий уверенность всем своим видом повел себя настолько бездарно, что... Похоже, что и Воеводский с его блестящей внешностью годится только для декора. Начатки личной неприязни никак не отразились на лице императора, он умел не выдавать внешне своего состояния. Царь лишь холодно кивнул головой, позволяя начать доклад. Вице-адмирал возбужденно вздохнул, сглотнул слюну, от чего его кадык дернулся, как будто бы разрезая шитый ворот мундира, и хриплым голосом произнес:
- Государь, случилось страшное! В Фиуме был бой между нашей эскадрой и имперцами.
Николай вспомнил, как при этих словах его едва не пробил холодный пот. Наверное, он все-таки сильно побледнел и даже изменился в лице, поскольку Воеводский запнулся и в спешном порядке начал копаться в папке. Наконец ему удалось найти нужную бумагу и протянуть ее императору. Брать документ в руки не хотелось. Казалось, непонятно почему, что этот листок пропитан ядом и если он возьмет его в руки, то яд начнет жечь кожу, добираясь до самого сердца. Но он справился с волнением и... ничего страшного в тот момент не произошло.
"Настоящим довожу", - слова рапорта, поданного на имя морского министра, воспринимались фрагментарно, словно во сне. Николай читал быстро, стремясь понять, что произошло. "Учебный отряд в составе....под флагом...так, что это за тип такой: Маньковский...Вспомнил, - отличная память была одной из его сильных сторон. - Контр- адмирал с прошлого года. Командовал в войну вспомогательным крейсером "Кубань". Особых успехов не было, но на фоне других... вследствие нанесения оскорбления Российскому Флагу...оскорбление, уточнить - что за оскорбление... После произведенного в 05.20 по местному времени выстрела со стороны австрийцев повредившего вторую трубу флагманского корабля...Господи, милостивый, спаси и сохрани, опять Цусима, вторую Цусиму стране уже не пережить...что же там с Ник Ником? Если он пострадает, то дражайшие родственники ни за что не успокоятся... но зато как облегчится моя жизнь, - император задавил это нехристианское желание усилием воли, - так...ответным огнем учебного отряда был поврежден вражеский крейсер, а далее броненосец, ....ух...у-ф-ф-ф это уже легче, это не так интересно. Ага, где же итог...В 06.07 вражеская эскадра вышла из боя и вернулась на рейд Фиуме. Наши потери составили... Так, Цусима не состоялась и Ник Ник, слава тебе, Господь Вседержитель, не упоминается. Значит должен быть живым и здоровым, хоть одна беда отменяется"... - он опять поймал себя на чувстве сожаления, что несмотря ни на что, дяде удалось выкрутиться. - Ну ладно, хватит..."
Николай внимательно взглянул на Воеводского, который сжался под достаточно суровым императорским взглядом и пробормотал.
- Государь, инцидент стал достоянием широкой публики. Я виделся с Извольским и нашел его в совершеннейшем волнении. Английские и французские репортеры уже дали статьи в газеты, причем статьи все весьма негативного содержания по отношению как к нам, так и к австрийцам. Скоро прибудут снимки... и тогда скандал разгорится до небес. Александр Петрович серьезно обеспокоен тем, что его связи при Венском дворе окажутся беспомощны. Австрийцы потребуют крови.
Вице-адмирал не случайно упомянул почти опального и без пяти минут в отставке министра иностранных дел. Австро-русский договор 1908 года, проведенный и заключенный по личной инициативе Извольского, привел к полной потере доверия к министру со стороны императора. Поэтому инцидент в Фиуме можно было представить как результат "Бухлауского скандала" и его продолжение. В этом случае можно было вывести Морское ведомство изпод удара и подвести под него министерство иностранных дел. Ну, уж в крайнем случае, пожертвовать Маньковским (да и Эссеном, с которым Степану Аркадьевичу было сложно найти общий язык, поскольку по части строптивости обрусевший шведский аристократ ничуть не уступал покойному "боцманскому сынку". Но это было бы именно крайним случаем, поскольку весь флот встанет ему в жесточайшую оппозицию. Позволить же себе роскошь восстановить против себя весь флот Воеводский никак не мог - корпоративную солидарность господ офицеров отменить было не в силах даже Господь Бог).Так что наилучшим вариантом было выставить виновными дипломатов - тут и флотский мундир окажется белее первого снега, и, самое главное, вины морского министра не будет ни малейшей.
Николай отлично понимал все расчеты морского министра и даже в чем-то был с ним даже согласен. Но решил ничего не предпринимать второпях и в расстроенных чувствах. Отпустил Воеводского с наказом быть завтра к 10 утра с максимально известными сведениями об инциденте. Приказал вызвать к завтрашнему утру Извольского, Сухомлинова (а заодно и Столыпина с его протеже), а потом отошел к окну и закурил. Обычно данная процедура успокаивала, но только не в этом случае.
"Интересно, что затребуют австрийцы? Собственно говоря, проблема не Вене, как таковой, а в Германии. Разногласия с Вильгельмом начинали приобретать необратимый характер, а кузен Вилли поддержит Франца-Иосифа. Только из-за того, что Венский двор единственный союзник Берлина. Да и Стамбул прислушивается к тевтонским словам. Во всяком случае, по информации разведки именно германские инструкторы приводят турецкую армию под европейский стиль. Точнее новый стиль, придуманный германцами и весьма неплохой, - он сильно затянулся, так, что запершилов горле. - Итак, Вильгельм решительно будет на стороне Вены. Значит и турки и болгары (которые быстро предали его деда, не успев быть освобожденными от турок, мгновенно переметнулись под крыло германского орла) будут в противниках. Не очень сильные противники, но в добавок к немцам и австрийцам образуют неприятный довесок. И если есть надежда на нейтралитет болгар (не всю же совесть они потеряли), то турки еще помнят 1878 год. И воспользуются возможностью для реванша..."
Он мерил шагами комнату, обкатывая эти тезисы что так, что этак. Но никак не находил выхода из сложившейся ситуации. Вена, Берлин, Стамбул... а возможно и Рим -будут против него. На какое-то время возникло желание решить дело миром, но тут же погасло. Мирное решение подразумевало окончательное падение авторитета его, как императора, и необходимость выдать "виновного" на суд австрийцев. А это неприемлемо.
Формальное наказание Маньковского, без выдачи его, австрийцев явно не удовлетворит. Какие то шансы на то, что можно будет остановиться, принеся взаимные извинения и "наказать" контр-адмирала при условии такого же "наказания" Монтекукколи были. Но тщательно подумав, Николай отбросил их малореальные. Уж очень нехорошо звучала фраза о том, что сведения о произошедшем появились в европейских газетах. А уж как подадут информацию эти писаки, можно было понять по недавно закончившейся войне.
Кабинет внезапно показался ему маленьким, и он вышел в парк. С удивлением отметил, что уже вечер. Но ходьба не успокоила и не принесла новых мыслей.
Урна, разбитая урна. Как она символизировала его судьбу. Разногласия с отцом по поводу Аликс. Удивительно, но он единственный раз сумел настоять на своем. Смерть брата, который должен был стать императором и который (как неохотно и очень редко признавался себе Николай) был более предназначен для этой доли.
"Япония, проклятая Япония! Мало того, что он чуть не погиб от дрянной сабли тамошнего фанатика, который вместо желтого дома, расхаживал по улицам. Так и еще эта война. Она почти полностью уничтожила престиж России и привела к этой смуте. Да, именно смуте, когда нигилисты писали восторженные поздравления японскому микадо, когда бунтовали рабочие и даже воинские части, когда слово государево ценилось ниже слова купчика. Вот не прошло еще и трех лет с момента замирения как вновь война. - на этот раз царь признавал, что к войне Россия не готова. - Единственным светлым пятном было долгожданное рождение наследника, но и тут судьба преподнесла тяжелый удар: нежданная и неизлечимая болезнь его мальчика. Притом, что все девочки были абсолютно здоровы".
Усилием воли император заставил себя отойти от статуи и направился к берегу пруда. Нервы его успокоились.и он даже смог спокойно закурить папиросу. С удовольствием затянулся, выпустил дым....и зацепил взглядом Чесменскую колонну.
"Нет, с этим флотом что-то не так. Как будто на него,а через него на его царскую особу, наложено какое-то проклятье. Э-х-х, Екатерина Великая. Легко быть Великой, когда у тебя есть Орловы, Потемкины, Румянцевы, Суворовы, Ушаковы и другие. Умные, верные, решительные. Могущие дать совет и принять на себя ответственность. Способные исполнить данный им указ. И вырвать победу в кажущейся безнадежной ситуации, как тот же Суворов при Рымнике. "Да, были люди в наше время", - всплыли в памяти строки опального поэта.
Отвернувшись от колонны, он пошел вглубь парка, не обращая внимания на опустившуюся темноту. Мысли государя были такими же темными, как и опускающаяся на парк ночь.
"Извольский, мерзавец. Произошедшее во многом его вина. Вздумал вести какие то игры за августейшей спиной. Сговорился с австрияками, врагами. Врагами! Мало проигрыша в войне так и это... "соглашение". Почуяли слабину и все, готовы наплевать на его...императора российского. Рожественский. Надо было лишить чинов и повесить. Но...нельзя, слишком уж многие просили за него. Да, никак нельзя было, слишком грандиозен был бы скандал. Рожественский не стал бы в таком случае молчать на суде, а он весьма многое знал о проказах дядюшки Алексиса. И так в обществе ходила мерзкая шуточка, гласившая, что "В карманах честного Алексея поместилась пара броненосцев и несколько миллионов из сумм Красного Креста". Страшно даже представить себе, что бы началось, если все это стало известно черни во всех подробностях. А какой урон был нанесен династии. И ведь и его вина в том, что упал престиж Андреевского флага... Куропаткин, бездарно проигравший все сражения... Воеводский. Готов на все, чтобы не нести ответственность. Каждый ведет свою партию, каждый стремится урвать кусок. Решать же ему, Николаю. Он, конечно, не отец, не дед, не прадед и не гениальнейшая прапрабабка. И даже не старший брат. Но сил для принятия решений ему хватит. Извольского в отставку, Воеводского следом. Этот выдвиженец Петра Аркадьевича, Сазонов, кажется, неплох. Столыпин на своем месте. Так...а кем можно заменить нынешнего морского министра... Эссен? Нет... Пожалуй слишком резок и опыта для столь высокого поста маловато.А вот Григорович подойдет".
Император развернулся и неспешным шагом пошел к дворцу. Взгляд снова мазнул по Чесменской колоне, но теперь возникло ощущение, что и в его царствование может быть и своя Чесма и свой Синоп.
"Все, хватит!!! Вернуться, испить чаю и ложиться спать. Завтра прибудут вызванные люди, и тогда можно будет принять решение. Война не нужна, уже поиграли в "маленькую, но победоносную". Однако, если иного выхода не будет - то пусть война. Господь не оставит Россию своей милостью!" - с этой мыслью Николай Александрович подошел к дверям Летнего дворца, которые услужливо распахнулись перед ним.
Глава 3.
Не взирая всего лишь на начало сентября, погода в Лондоне стояла сырая и весьма промозглая. Во всяком случае Первый морской лорд предпочитал, чтобы камин был разожжен. Как раз в такую погоду он был к месту: тепло от него расходилось по всему кабинету, а не так, как обычно: погорающие подошвы ботинок и замерзшая спина. Конечно, любая печь была бы более функциональна, но традиции...
Сэр Артур НайветВилсон, относительно недавно ставший Первым морским лордом, слегка развалился в кресле посматривая на расположившегося на другом конце стола коммодора Пэкинхэма, который пребывал в должности командира крейсера "Энтрим", ныне находящегося на резерве и потому практически не занятого по службе. Но вызван к сэру Артуру он был не вследствие своего служебного положения.А исходя из его опыта,и как сотрудника военно-морской разведки и бывшего инструктора японского флота во время войны, но и как человека имеющего опыт войны с русскими, пусть даже и чужими руками. Однако сразу переходить к сути дела Вилсон не спешил, предпочитая исподволь выяснить то, что думает его подчиненный по поводу прошедших событий.
-Ну, что вы можете сказать по этому поводу? - сэр Вилсон подвинул стопку фотографий к коммодору. Отблески огня в камине играли на моржовых усах и худом лице сэра Уильяма Пэкинхэма, и скрывали проявления эмоций, если они вообще могли проявиться на его всегда невозмутимом лице.
Сэр Уильям не торопился с ответом, внимательно рассматривая фотографии. Вилсон не менее терпеливо ждал. Наконец Пэкинхэм растасовал фотографии поему одному понятным признакам и поднял глаза на своего начальника.
- Весьма интересная картина, сэр, весьма интересная.
Он замолчал и протянул к Первому лорду фотографию, на которой был виден сильно поврежденный крейсер, удерживаемый буксирами.
- Это австрийский легкий крейсер типа "Зента". Можно сказать, аналог наших "скаутов". И этот "скаут" попался под ноги "большим дядькам". Посмотрите, -Уильям протянул еще пару фотографий, - все повреждения вызваны внутренним взрывом. И это не взрыв котлов, хотя он тоже имел место. Похоже, причиной повреждений явилось попадание крупнокалиберного снаряда. Австрийцам еще сильно повезло, что их посудина осталась на плаву. Теперь смотрите сюда, сэр. Тут, конечно, сложно рассмотреть, но это "Кайзер Карл V". Монекукколи любит использовать его в качестве флагмана. Так вот я вижу уничтоженный каземат орудия. А вот тут, явное пробитие брони, чуть ниже еще одно. На втором броненосном крейсере, и паре броненосцев так же видны следы попаданий. Теперь самое интересное. Видите, данный корабль основательно осевший на корму? Это броненосец типа "Габсбург" и я не представляю, что должно было произойти, чтобы нанести ему такие повреждения. Разве, что попадание мины. А вот и их обидчики: этот силуэт я помню, причем помню очень хорошо. Это - "Цесаревич". Тот больший корабль - "Рюрик", вы его могли видеть сами на наших верфях. Третьего не разберу. Русским тоже досталось, дымовая труба на "Цесаревиче" еле дышит. Таким образом имело место столкновение между русскими и австрийцами, причем, если судить по этим снимкам, Фортуна повернулась к австрийцам своим седалищем.
Сэр Артур несколько раз хлопнул в ладони, показывая полное удовлетворение.
-Надо отдать нужное Смит-Каммингу, он сумел неплохо отладить свою службу. Кроме штатных разведчиков он сумел подмять под себя и кучу щелкоперов, которые посылают полученную информацию в первую очередь ему, - заметил сэр Уильям. - Насколько я в курсе эти фотографии получены от журналистов, удачно оказавшихся на... х-м-м-м...месте происшествия.
-А вы неплохо осведомлены, сэр Уильям.
-Ну, что вы, сэр Артур, всего лишь слухи, сплетни и газетные статьи, - невозмутимо отозвался Пекинхэм. - Правда я сомневаюсь в том, что те статьи, что вышли в наших газетах, включая желтую прессу, появились без высочайшего одобрения. Тем более, что тон заметок, мягко сказано, язвителен по отношению к австрийцам. Полагаю, поставлена задача максимально взбеситьХофбург и заставить его перейти к решительным действиям.
Первый морской лорд покивал головой, выражая свое согласие с сэром Уильямом. Похоже он не ошибся в выборе исполнителя. Значит можно продолжить.
-Понимаете, Уильям, вы абсолютно верно оценили ситуацию. Если произойдет дальнейшее развитие эскалации,то наши интересы не пострадают. Х-м-м, совсем не пострадают. И, полагаю, развитие событий может пойти таким образом, чтобы у австрийцев не осталось никакого иного варианта, кроме объявления войны России. Естественно в одиночку вы не сможете отследить это...., но вы должны продумать, как повлиять на верхушку имперского флота. В настоящий момент русские корабли, участвовавшие в этом инциденте, находятся у побережья Италии в ожидании подхода остальных судов отряда. На это уйдет еще два -три дня. Кроме того по имеющейся информации "Цесаревич" не сможет развить скорость более 14 узлов, причем на краткое время. Так, что у австрийцев есть шанс, используя новейшие суда, сыграть "матч-реванш". Ваша цель, чтобы такое желание у них появилось. А, кроме желания, у них появилась свежая информация о том, где находятся русские корабли и куда они направляются.
-Я полагаю, сэр, русский отряд нам не нужен не в Средиземном море, и не на Балтике? Да и уменьшение австрийского флота на скаут и старый броненосец слишком мало, по сравнению с необходимостью.
-Вы абсолютно правильно полагаете, сэр. Чем меньше австрийских "кораблей" окажется в Средиземном море, тем более спокойно будет нашему флоту. А если русские исчезнут вообще, то нашего короля это не опечалит. Но, если я Вас правильно понимаю, Вы питаете некоторые сомнения?
-Я не вполне уверен в реакции Хофбурга - конечно, эмоции там бурлят, как лава в вулкане, но, исходя из текущего расклада стратегического пасьянса, позволю себе усомниться в том, что престарелый император испытывает сильное желание воевать с Россией. Да и, как вы знаете, эрцгерцог... Кроме того, и пруссаки пока не испытывают желания защищать Вену с позиции силы.
- Что же касается русского царя, как и австрийского императора, то их печали и заботы нас не беспокоят. Берлин..., а Берлин не оставит своего единственного союзника на растерзание. Так, что приступайте к делу и держите меня в курсе. Мы же, со своей стороны, приложим все усилия для того, чтобы правильное решение австрийского морского штаба нашли полное понимание и одобрение в Хофбурге. Так, что вам придется покинуть брега Темзы и отправиться на Голубой Дунай. Как военный атташе. Все необходимые документы вы получите у моего секретаря.
Первый морской лорд не уточнял, что уже принято решение, согласно которому немедленное начало войны между Австро-Венгерской и Российской империями было сочтено отвечающим интересам Британии. Тем более, что война должна была вовлечь в боевые действия и Германию, которая не могла оставить своего единственного союзника "на растерзание". И тем более он не упоминал о воздействии на русского царя через "английскую партию" при дворе. К великому сожалению Извольский, который являлся удобной фигурой для манипуляций, был отправлен в отставку. Так же произошла смена морского министра. Подход же к Сазонову и Григоровичу еще не был отработан. Действовать приходилось в условиях, описываемых шахматным термином "цейтнот". Тем не менееВилсон был уверен в успехе. Поскольку ключевые фигуры в этой партии Франц-Фердинанд и Столыпин. А у них было великое множество врагов, среди различных "патриотов" и "революционеров". И, положа руку на сердце, многие из них дергались на ниточках, тянущихся с Туманного Альбиона.
Глава 4.
В Двуединой монархии формально две столицы. И соперничество между ними не уступает соперничеству между австрийцами и мадьярами. Если Венская опера больше по размерам, чем Будапештская, то последняя берет лучшей акустикой. Да и вообще на каждое венское здание в Будапеште есть аналог. Будапешт даже превзошел Вену размерами центральной части и тем, что в нем уже построили метро. Но, вся политика делается в Вене, а конкретнее в императорской резиденции Хофсбург. Когда то это был один из центров континентальной политики, но те времена уже канули в Лету. Императоры Австро-Венгрии успели потерять и часть территории (Северная Италия - последняя потеря) и большую долю влияния. Новый хищник Пруссия в Семинедельной войне показала, кто является новым лидером и объединителем германской нации. С тех пор, с каждым годом все сильнее, политики Вены вынуждены были принимать решения с оглядкой на Берлин. Гогенцоллерны явно ставили Габсбургов в подчиненное положение.
Но нельзя сказать, что Австро-Венгерская империя стала беззубой руиной. Нет, по экономике и промышленному развитию она уступала основным конкурентам, но именно, что чуть. Да, Германия все больше и больше вырывалась вперед, но ничего поделать с этим было невозможно. Что же касается интриг и загребания жара чужими руками, то тут Двуединая монархия могла практически на равных поспорить даже с "просвещенными мореплавателями". Но, поддерживая сепаратизм в Царстве Польском и стремясь оторвать малороссов и белорусов путем придания местным диалектам статуса "отдельного, не москальского языка", а субэтносам статуса наций, записные интриганы забыли о том, что национализм это палка о двух концах. И сепаратистские, да и просто антинемецкие и антимадьярские настроения прорастали среди прочих наций "Лоскутной монархии".
Четвертого сентября 1910 года именно в императорской резиденции собрались люди от которых зависел дальнейший ход истории. Кроме императора Франца-Иосифа тут находились начальник Генерального штаба Франц Конрад фон Хетцендорф, министр иностранных дел граф Алоиз фон Эренталь, начальник разведывательного бюро генерального штаба Гизль фон Гизлинген, эрцгерцог Франц-Фердинанд и "герой дня" Рудольф Монтекукколи. Адмирал сильно нервничал, предчувствуя изрядную взбучку. Конрад, напротив, был в возбуждении от открывающихся перспектив: сейчас, как никогда, его желание войны с Россией было близко к осуществлению. Эрцгерцог же был банально зол на всех и вся: русских, сербов, флот, разведку, МИД а особенно на фон Хетцендорфа с которым он постоянно сталкивался, осаживая неуемного "ястреба". Теперь "ястреб" имел на руках все козыри, а Франц-Фердинанд ничего не мог противопоставить им кроме собственных предчувствий. Но император в предчувствия других не верил.
Франц-Иосиф монументально восседал за столом, оглядывая всех тяжелым взглядом из-под насупленных бровей. Седые бакенбарды воинственно топорщились и казались еще больше из-за блестящей императорской лысины. Он не спешил начинать разговор. Остальные молчали, не рискуя вызвать императорское неудовольствие. Время стало медленно-тягучим, как патока. Наконец император тряхнул головой и вперил взгляд в Монтекукколи.
- Что ты можешь сказать мне, Рудольф?
Адмирал неспешно поднялся со стула и вперил в императора верноподданнический взгляд. Он не знал про соответствующий пункт Петровского устава, но инстинктивно принял вид "лихой и придурковатый". Собственно в своей правоте он был уверен, осталось только убедить в том императора. Тем более, что как противник мог выступить только эрцгерцог.
-Ваше Императорское Величество! Как вам, несомненно, известно, я прибыл в Фиуме в тот момент, когда там находился русский отряд под флагом адмирала Маньковского. Так как уведомлений на этот счет не поступало и я пребывал в полном неведении, то не смог ответить салютом на салют. На заявление русского адмирала о переносе салюта ответил, что по плану я должен выйти в море еще до подъема флага и предложил ему, в порядке компенсации, так же не салютовать мне. Данная попытка примирения осталась без ответа, русские продолжали настаивать на своем. Согласиться же на их требования, без умаления достоинства Вашего Величества и моего достоинства я не мог. К вечеру в Фиуме прибыла моя эскадра, встреча с которой и ранний выход в море был запланирован заранее. (Тут Монтекукколи врал без зазрения совести: во-первых, выход в море на следующее утро он назначил из своих соображений, а во-вторых, эскадра была вызвана по радио, для создания превосходства над русским отрядом. Впрочем, судовые журналы были уже подчищены и в них внесена озвучиваемая версия. Виновным же в подлоге адмирал себя не считал.) Русские попытались помешать нашему выходу, расположив броненосец поперек фарватера. Мы пытались выдавить его навалом, но в этот момент с нашей стороны был произведен выстрел. Как удалось выяснить, весь расчет 15см орудия состоял из мадьяр. У кого из них не выдержали нервы, и кто не дождался приказа на открытие огня, установить невозможно (версия была сделана на скорую руку и шита белыми нитками, но для внутреннего потребления годилась). К сожалению, Бог оказался не на нашей стороне.
Излагая свою версию, Рудольф поглядывал на императора, но признаков неудовольствия не улавливал. Похоже, он и хотел услышать такой вариант развития событий.
- Скажи, Рудольф, - в разговор вклинился Конрад, - были ли свидетели начала боя?
Адмирал благодарно мазнул взглядом по начальнику Генерального штаба, благодаря его за поддержку.
- Нет, третьих лиц не было.
-Значит, имеется их слово, против нашего слова, - задумчиво произнес император. - Не столь уж плохой вариант. Алоиз?
-К нашему глубокому сожалению,Извольский оказался отправлен в отставку буквально на следующий день, после того как царь узнал об инциденте. Новый же министр оказался весьма шустрым и буквально спустя пару часов после его назначения нам официально вручили ноту протеста. Наша нота протеста была составлена и вручена русским уже после этого. К сожалению, русские выиграли этот раунд. Далее, наша полиция оказалась весьма нерасторопна и допустила утечку информации. В этот же вечер информация оказалась а английских газетах, как я полагаю с благословления Форин Офиса, да и не только его. Тон заметок -возмутительный. С другой стороны британцы направили к нам нового военного атташе, сэра Уильяма Пекинхэма.
-Он был инструктором у японцев во время войны. А так же мой, х-м-м, коллега -вмешался фон Гезлинген. - Это явный знак того, что британцы находятся на нашей стороне.
-Как я полагаю, вы склоняетесь к этому мнению?
-Да, Ваше Величество, -ответил за всех Конрад.
Эрцгерцог решительно поднялся с места.
- Вы не удосужились даже выслушать мое мнение, господа. Я полагаю, что открытое столкновение с русскими будет для нас самоубийством!
-Помилуйте, экселенц,-фон Хетцендорф решил выступить от лица всех "ястребов", - какое самоубийство? Они проиграли войну японцам... Азиатам! У них только два года назад была подавлена смута. В конце концов их армия только начинает перевооружение на более прогрессивный тип боеприпасов. Нет новых тяжелых артиллерийских систем, пулеметы только ставят на поточное производство. Сейчас они слабы как никогда.
Он помолчал, выразительно поглядывая на императора, а затем продолжил.
-Присылая Пекинхема, англичане дают понять, что их симпатии и возможная поддержка на нашей стороне. Берлин -наш союзник. Кто останется с Россией? Французы? Так достаточно окрика с Альбиона и они останутся нейтральными. Не верите? А как они повели себя во время японской войны? Так, что нам нельзя спускать русским их выходки. И если они решат довести дело до войны, то им же хуже!
-Оставьте меня, я должен подумать, - неожиданно и мрачно произнес Франц-Иосиф. Участники совещания потянулись к дверям, за исключением эрцгерцога. Дождавшись, пока закроется дверь, Франц-Фердинад повернулся к императору.
- Дядя, позволь? - Дождался кивка головы и продолжил. - Дядя, то, что предлагают наши "ястребы" приведет к нашему поражению. Позволь, не возражай, дай мне сказать! Да, Конрад говорил правду, но не всю правду. Японцы выиграли только потому, что за ними стояли британцы и американцы. Без них уже через полгода японцы капитулировали от полного отсутствия финансов. Нас же собираются оставить один на один с медведем. Да, они только что проиграли. Но они быстро учатся на своих ошибках.Маньковский только что это продемонстрировал. Мальчиками для битья они не будут. Сомневаюсь и в том, что французы останутся в стороне: разгроми мы русских, и они останутся один на один с пруссаками и нами. А это значит, что они вынуждены будут вступить в войну. Британцам же я не верю ни на крейцер. Теперь о нас. Дядюшка, если бы наша страна состояла только из немцев и мадьяр, то я бы был спокоен. Но чехи, словаки, эти швайнехунд хорваты и прочая шваль.... В армии они ни на что не годны. Убери наших офицеров и фельдфебелей и они разбегутся еще до начала войны. Не исключаю и того, что будут стрелять нашим офицерам в спину и сдаваться в плен. "Зажарю гуса и для руса", ферфлюхтшайзе, эти швайншайзе не будут воевать с русскими или будут воевать только в том случае, если в их спины будут упираться немецкие штыки. Подумайте дядя. Лучше отправить Монтекукколи на пару месяцев в отставку, при условии, что царь загонит Маньковского в Сибирь. Еще не время для начала войны. У нас не меньшие проблемы с вооружением, чем у противника, а половина армии, если не больше, потенциальные трусы и предатели.
-Франц, мальчик мой, я выслушал тебя, - все также неторопливо и мрачно ответил император. - А теперь оставь меня. Я должен подумать и принять решение.
К вечеру Алоиз фон Эренталь получил приказ о составлении ноты к русским с требованием немедленных извинений и выдачиМаньковского австрийской стороне для последующего предания его суду. Одновременно фон Хетцендорфу было выдано распоряжение о начале тайной мобилизации. Доводы эрцгерцога были проигнорированы: Австро-Венгрия начала готовится к войне, которую думала завершить малой кровью и в максимально короткий срок.
Библиотека в Хофбурге не менее помпезная, чем сам дворец: огромное пространство под куполом, фрески, статуи, сводчатые окна, великолепные кресла. Эта красота имеет и оборотную сторону: для того, чтобы работать в ней, надо было иметь привычку. Франц-Фердинанд хоть и был привычен к этой обстановке, однако сегодня работать он не мог. Точнее сказать, не хотел. Как и не хотел никого видеть. Именно поэтому, подхватив первую попавшуюся под руку книгу, он удалился в библиотеку с приказом никого к себе не допускать. Эрцгерцог не стал зажигать электричество, предпочтя пару свечей, получившийся полумрак более соответствовал его настроению и делал обстановку как то домашнее, что ли.
Слегка шаркающие шаги императора, единственного человека которого не могли не пропустить слуги, Франц-Фердинанд услышал издалека. Можно было подняться и уйти, но это было бы поступком самовлюбленного мальчишки. Шаги затихли, и монарх вошел в круг света, отбрасываемого свечами. Возможно из-за этого он казался много старше своих лет, морщины резко выделялись на его лице а знаменитая "габсбургская" губа резко отвисла, практически как у родоначальника.
-Не спится, мой мальчик? - император присел к столу, подвинув стоящий рядом стул. - И мне тоже не спится. Вот только не по той причине, что ты думаешь. Помолчи, выслушай меня. Все вопросы будешь задавать позже.Вот ты думаешь, что все тебя предали: и старина Монтекукколи, и Конрад и Алоиз и прочие. Думаешь, я ведь вижу это. И думаешь неправильно: они делали так, как выгодно тебе.
-Почему вы так считаете, Ваше Величество? -говорить эрцгерцогу не хотелось, но и обижать старика было глупостью, следовало поддержать разговор.
-Твой вопрос говорит о твоей обиде, Франц. Если смотреть со стороны, то так и есть. Ты прав в своих раскладах, но прав не полностью, отбрасывая важный момент. Этот момент -мадьяры. Сейчас кажется, что они те, кто держит империю кроме нас, немцев. Но это далеко не так: нет больших сепаратистов, чем венгры. Еще во времена моей молодости они чуть не разрушили империю. К счастью Николай, по нашей просьбе, подавил восстание, у нас просто не хватало на это сил. А уж далее мы сыграли удачно, есть образ душителя и врага в виде русских и есть добрые венцы, которые пошли на расширение прав венгерской знати. И, заодно, показавшие русским, что более мы не дадим мадьяр в "обиду". До поры, до времени этого было достаточно, но я вижу, что наш котел кипит. Да и мадьяры стали умнее, используют всех этих славян, для отвлечения внимания. Сами же ждут того момента, когда мы ошибемся. Тогда нам смерть. Оставшаяся маленькая Австрия или будет в составе "Великой Мадьярии" или ее проглотят пруссаки.
-Вы правы, дядя, но какое отношение это имеет к нынешней ситуации? - кое о чем Франц-Фердинанд знал, что-то предполагал, но, поскольку, император разговорился, то он решил воспользоваться моментом.
-Самое непосредственное, самое непосредственное. Конечно, Рудольф наломал дров с тем, что забыл отдать салют, но вот далее я его не могу упрекнуть: он сделал все, чтобы русские или смирились с произошедшим или сами начали войну. Но...не повезло. Кто бы не был в каземате, но у него сдали нервы. Мелкая песчинка, из-за которой многое пошло не так. Теперь смотри, что получается дальше. Если мы, как ты правильно предлагаешь, формально наказываем Монтекукколи и удовлетворяемся таким же "наказанием",-это слово он подчеркнул голосом, - у русских, то мадьяры решат, что сил у нас нет. И начнут прежние песни о отделении. Твоим же планам о создании федерации, а под эту марку урезаниям их излишних вольностей будут ставить палки в колеса. Если же мы решились на войну..., - император замолчал и уставился на догоравшие свечи.Франц-Фердинанд поднялся на ноги и подошел к соседнему столику за свечами: вызывать слуг и нарушать создавшуюся атмосферу откровенности ему не хотелось. Тем более, что у него начинало складываться впечатление, что под маркой подготовки к войне монарх что-то затевает. Франц-Иосиф терпеливо ждал, когда наследник закончит возню со свечами.
-Так вот, если мы решимся на войну, то вводится военное положение. А при военном положении можно будет остудить излишне горячие головы, тем более у них найдутся документы, свидетельствующие о передаче информации англичанам, русским или кому то там еще.
-Дядя, ты уверен в этом, -эрцгерцог был весьма озадачен. - Они действительно ..
-Эти документы у них найдутся в любом случае,-по волчьи оскалился старик. - А вот далее им придется доказывать, что это неправда. Умные поймут, что им выгодно а глупые...глупые предатели будут примерно наказаны. Вот уж после этого можно будет проводить твои реформы. И не обижайся на своих людей, они специально ломали изрядную комедию. Мадьяры узнают то, что мы им подсунули.
-Не слишком ли опасно мы играем, дядя? Если дело дойдет до войны...
-Не переживай, мой мальчик. Николаю война нужна не больше, чем нам. Но... положение обязывает. Нам сейчас надо угрожать друг другу, говорить грозные речи, бряцать оружием и только исполнив все предписанные движения садиться за стол переговоров и договариваться. Так, что сейчас главное не заиграться и не перейти границу за которой нельзя будет остановиться. Теперь лучше пойти отдохнуть, дни нам предстоят очень тяжелые. Покойной ночи, племянник.
-Покойной ночи, дядя - автоматически ответил эрцгерцог. Старый лис его изрядно озадачил и, вместе с тем, слегка успокоил. Но какая-то мысль не давала покоя. Он прокручивал весь сегодняшний день, вспоминая все буквально по минутам. И тут его осенило: британцы. Направление нового атташе, причем "бывшего" разведчика имеющего опыт участия в конфликтах. Британцы признанные мастера интриг, и, по мнению Франца-Фердинанда, уже давно превзошли в этом искусстве австрийцев. И, похоже, именно они будут провоцировать разрастание конфликта. Почему-то защемило сердце и стало очень тяжело на душе. Он понимал, что является представителем противников войны, а значит будет являться первоочередной мишенью. Нет человека, нет проблемы. Нет миротворца, есть дополнительный повод для мести. И что из этого следует? Следует то, что придется перекраситься в " ястреба". Поскольку эрцгерцог был уверен, что сможет остановиться. Да и становиться жертвой интриг, с возможным летальным исходом, тем более. Спать не было времени, нужно было все тщательно обдумать и составить план своей партии.
Глава 5.
- Ваше Императорское Величество, после рассмотрения ситуации я предполагаю следующее развитие событий, опишу со своей точки зрения. Экономику осветит Петр Аркадьевич а военную область Владимир Александрович и Иван Константинович. Итак, все началось с отказа дать салют вошедшему в Фиуме отряду. Дальнейшее развитие событий вы знает, позволю себе небольшое уточнение: Монтекукколи сознательно пошел на обострение ситуации, предположительно имея некие обязательства перед противниками Франца-Фердинанда, в число которых входит ряд родовитейших аристократов и Австрии, и Венгрии. Предполагалось открытие огня с нашей стороны, честь флага и решительность господина контр-адмирала диктовала такое развитие событий. Но, нервы не выдержали у австрийцев. Досадно, но не было никаких свидетелей начала боя, поэтому идет наше слово против их слова, а я уверен, что в Хофбурге будут настаивать на том, что первый выстрел произошел с нашей стороны. Дабы опередить их я вручил австрийцам ноту протеста, согласованную с Вашим Величеством по телефону. Как оказалось, мы опередили их, и тем самым выиграли первый раунд. Дальнейшее развитие событий я предполагаю в следующем ключе: Франц-Иосиф будет требовать заведомо неисполнимых требований, возможно включая выдачу Маньковского под их суд. Не взирая на наличие "партии мира", в лице эрцгерцога Франца-Фердинанда, у имперцев имеется сильное влияние венгерской знати, которая ненавидит нас еще с 1848 года. Поэтому, не исключаю я и начало военных действий с Австро-Венгрией. Причем зависит это не только от австрийцев. Как вам уже докладывали, британские газеты, начиная от бульварных листков и кончая "Таймс", выпустили целую серию статей, в которых описывают Фиумский инцидент. Текст статей откровенно подстрекательский, такое ощущение, что британцы пытаются вызвать раздражение австрийской публики и симпатию к партии войны в Вене. Без одобрения с Даунинг-стрит, такое невозможно в принципе. Следом за англичанами такая же компания развернулась во французской и бельгийской прессе, не остались в стороне и итальянцы. Значит, британцам представляется выгодным начало войны между Австро-Венгрией и нами. Если припомнить действия как Лондона, так и Парижа в японской войне, то можно не без оснований предположить, что и сейчас, кроме громких заявлений о поддержке России мы ничего от них не получим. Таким образом, нас оставляют один на один с австрийцами. При этом, если есть хоть какие-то шансы на вступление в войну Франции, то вступит ли в войну Англия и на чьей стороне она может вступить не предсказуемо.Берлин, опять же в отличие от японской войны, ныне в союзе с Веной. Мы предполагаем, что Берлин не вступит в войну сразу. Но то, что они не будут исполнять заключенные договора, в том числе по поставкам стратегических материалов, не вызывает сомнений. Но, даже не вступая в войну Берлин может задействовать тех же турок, поскольку влияние Берлина в Стамбуле не меньше, а то и превосходит влияние Лондона. Относительно в стороне останутся САСШ, поскольку европейский конфликт не затрагивает их интересы. Но на помощь Вашингтона мы рассчитывать не можем, они помнят помощь в Гражданской войне, но все будут делать только за деньги. За чистое золото.Болгария... К моему глубокому сожалению в этой стране сильны прогерманские и проавстрийские настроения среди верхушки. Если припомнить их предательство вашего августейшего деда, буквально сразу после освобождения от османского ига, и то, что весь этот период страной управляли люди с германскими корнями, то ожидать пророссийской или хотя бы нейтральной политики от них сложно. Тем более, что Болгария имеет претензии на лидерство на Балканах, что ставит ее в противники Сербии и Черногории. Не такие принципиальные, как с Османской империей, но весьма серьезные. Предполагается, что союз между балканскими славянами возможен только против турок, но вот при том раскладе, что имеется сейчас, наиболее реально вступление Софии в союз с Берлином и Веной и ее выступление против Белграда.Я также опасаюсь действий сербов и черногорцев. При народной поддержке Вашего Величества их власть практически не контролирует страну. Имеется большое количество террористических организаций, находящихся под австрийским и британским влиянием. Причем влияние это настолько хитро замаскировано, что даже стоящие во главе этих организаций сербы уверены, что действуют по своей воле. Таким образом, не исключена инспирированная провокация, которая выставит сербов врагами и заставит Хофбург объявить им войну. Тогда нам ничего не останется, кроме того как объявить войну австрийцам. В связи со слабостью сербской армии, не говоря о черногорцах, их разгром - вопрос времени. В связи с этим я предлагаю направить сербам и черногорцам послания, с просьбой не поддаваться на провокации и не предпринимать никаких действий, которые можно будет воспринять как повод к началу войны, -на этом Сергей Дмитриевич Сазонов, вновь назначенный министром иностранных дел, закончил доклад.
Император внешне не отреагировал, хотя уже успел признаться себе, что по сравнению с Извольским, новый министр более отвечает духу времени. Взять хотя бы упоминаемую уже ноту протеста, с которой он начал, молодец. Хотя выдаваемый им расклад не внушал оптимизма. Перспектива войны против Вены, Берлина и Стамбула, причем в одиночестве, выглядела весьма неприглядно. Но, похоже, иных вариантов не было. Оставалась надежда на то, что Франц-Иосиф затеял какую-то свою игру, но это была ничем не обоснованная надежда.
- А Румыния?- спросил Николай.
Вместо Сазонова ответил Сухомлинов.
- Государь, Румыния, в зависимости от того, будет ли она нашим противником или союзником обойдется нам от трех до тридцати дивизий: трех, чтобы их разгромить и тридцати, чтобы их защитить. Пусть лучше они остаются нейтральными.
Слова военного министра, весьма четко и ехидно охарактеризовавшие боевую ценность румынской армии, вызвали улыбки на лицах присутствующих на совещании.
- Ну-с, Владимир Александрович, а что вы нам поведаете, - царь решил перейти сразу к военной части.
-К моему глубокому сожалению ничего хорошего поведать я не могу. Из-за смуты и бунтов в период с 1905 по 1907 перевооружение армии, вызванное как опытом японской войны, так и принятием на вооружение улучшенного патрона, проводилось крайне медленно. Вследствие этого, а так же постоянного урезания финансирования (тут военный министр не удержался, чтобы не выразить недовольство Коковцевым) мы только сейчас приступили к постановке на поток винтовки под новую пулю. Из-за существенного запаса старых патронов, а так же наличия большого количества винтовок под пулю старого образца предлагаю вернуться к производству винтовки под старую пулю, с учетом внесенных изменений при усовершенствовании винтовки. Не лучше дела обстоят и с пулеметами. Только в прошлом месяце мы приняли на вооружении усовершенствованный пулемет. Так, же предлагаю вернуть его под старый патрон. Причем если с винтовками у нас дела обстоят более-менее нормально, то с пулеметами ...... Старые пулеметы, установленные на лафетах, крайне неудобны в пользовании, а новые еще не поставлены в производство. Есть предложение установить их на имеющиеся станки Виккерса, которые хоть и не удовлетворяют всем требованиям, предъявляемым к пулеметному станку, но много лучше имеющихся колесных лафетов. По имеющимся в наличии ружьям-пулеметам мнения противоречивые: стрелковые части предпочитают иметь станковые пулеметы, в то время как казачьи части с удовольствием используют это оружие. Как вариант можно произвести закупку данного типа оружия для замены полагающихся пулеметов для кавалерийских частей.
-Артиллерия. В части легкой полевой артиллерии мы полностью обеспечены трехдюймовыми орудиями образца 1902 года. Горные орудия обр. 1904 года не удовлетворяют требованиям и их очень мало. Орудия обр. 1909 года недавно запущены в производство и их нет ни в частях не на складах. Со всем остальным дела много хуже. Новые орудия, принятые на вооружение по результатам испытаний сего года не поставлены на производство и от подрядчиков не передана техническая документация. Вся тяжелая артиллерия представлена пушками и мортирами образца 1877 года, которые безнадежно устарели еще к 1904 году. Последствия увлечения французской системой не прошли даром.
-Что касается состояния воинских частей, то все представлено в докладной записке, с которой все ознакомились.
"Резюмируя вышесказанное: в настоящий момент армия не готова к серьезной войне. Тем более против Германской империи" - на этом военный министр завершил свой доклад.
"Что же касается флота" - включился в разговор Григорович- "то тут все просто, флота у нас нет. Есть сводный отряд Балтийского флота из двух относительно новых, но уже морально устаревших линкоров и двух старых броненосцев. Один хороший броненосный крейсер и три разнотипных, причем устаревших морально. Еще два крейсера в достройке но один будет готов к весне следующего года а второй ближе к концу. Четыре легких крейсера устаревшего типа (борта не бронированы) и два из них весьма тихоходны и слабо вооружены. Двадцать эсминцев четырех типов, достаточно тихоходных со слабым артиллерийским и минным вооружением. И пятьдесят четыре миноносца, которые можно использовать только для минных постановок и охраны баз. Современный эсминец типа "Новик" только что заложен, причем ряд механизмов и машин заказаны в Германии. Следовательно о его постройке можно забыть: немцы не поставят нам ни болта. Десять подводных лодок из которых реально боеспособна только одна, остальные только рыбу пугать. Более менее обстоят дела с минно-тральными силами и катерами-истребителями. Черноморский флот. Три броненосца устаревшего типа и два абсолютно устаревших. Два заложенных линкора преддредноутного типа могут быть введены в строй только в следующем году. Два бронепалубных крейсера типа "Богатырь", четыре устаревших эсминца и семнадцать миноносцев. Четыре подводные лодки, которые не отвечают ни современным требованиям ни элементарной надежности. Минно-тральные силы слабы. В общем, чтобы напугать турок и румын хватит, но в случае появления в Черном море австрийских боевых кораблей мы сможем только обороняться.
-На Тихом океане только два крейсера, причем один из них второго ранга и устаревшие миноносцы. Только японские рыболовные джонки гонять.
- Быстро изменить ситуацию мы не сможем: нужны ассигнования, оборудование и два - три года времени только на затыкания дыр.
-Наша тактика в случае войны -пассивная оборона на минно-артиллерийских позициях, благо хоть мин у нас пока хватает.
"Может, вы, Петр Аркадьевич сможете сказать что-то благостное" - с легким сарказмом произнес Николай.- "А то послушав наших "союзников" можно подумать, что следует пойти на все требования австрийцев и сдаться."
- Ваше Императорское Величество, господа! Несмотря на высочайшие темпы роста экономики, уступающие таковым только в САСШ, Империя все еще изрядно отстает от большинства европейских Держав и по абсолютным показателям, и, в особенности, по производству промышленной и сельскохозяйственной продукции на душу населения - Столыпин был прям, для себя он твердо решил идти до конца, поскольку большая европейская война была смертным приговором его реформам, которые он считал делом всей жизни.
- В первом приближении, промышленный потенциал эквивалентен выплавке чугуна и стали. В прошлом году металлургические заводы Империи выплавили 525 млн. пудов чугуна и стали, что в пересчете на душу населения составляет чуть больше 3,1 пудов в год. Для сравнения, заводы Двуединой монархии выплавили 280 млн. пудов; но их производство на душу населения составило почти 5,3 пуда в год. Важным преимуществом Австро-Венгрии является куда лучшая транспортная связность ключевых экономических районов Империи. В том числе за счет, я бы сказал, компактности территории.
- Но даже с учетом более высокого производства на душу населения и лучшей транспортной системы экономически Австро-Венгрия заметно уступает Российской Империи в военно-экономическом отношении - Россия втрое превосходит их по населению, почти вдвое - по выплавке чугуна и стали. Если бы нам предстояло сражаться с Двуединой монархией один на один, опираясь только на собственные военно-экономические потенциалы, я бы не сомневался в неизбежной победе Российской Империи.
- К сожалению, все намного хуже - господин министр иностранных дел уже упоминал о неблагоприятной для Империи позиции Берлина и Стамбула - Столыпин обозначил поклон Сазонову.
- Это обрекает Российскую Империю на весьма неприятные последствия в военно-экономической сфере. Заводы Германской Империи выплавили 2028 млн. пудов чугуна и стали; в пересчете на душу населения это составляет 31,25 пуда в год . Германия является не только старшим партнером Австро-Венгрии по Тройственному союзу, но и наиболее важным ее торговым контрагентом - именно германские предприятия снабжают австрийцев важнейшей машиностроительной продукцией, в том числе, станками. Быть может, Германия и не вступит в войну, по крайней мере, сразу - но можно не сомневаться в том, что в Австро-Венгрию незамедлительно хлынет поток артиллерийских орудий с заводов Круппа, Эрхардта, "Рейнметалл"; пулеметов системы "Максим" с завода "Людвиг Лёве и Ко"; винтовок Маузера, снарядов и патронов с многочисленных германских оружейных и патронных заводов и фабрик.
- Ваше Императорское Величество, господа! Надеюсь, Вы простите мне мою прямоту - но, в случае войны с Австро-Венгерской Империей России придется противостоять совокупному военно-экономическому потенциалу Германии и Австро-Венгрии. В части промышленности это означает более чем четырехкратное превосходство противника.
- В случае затяжной войны превосходство противника будет лишь увеличиваться. Дело в структуре внешней торговли Империи и путях доставки экспортных и импортных товаров. Нашим основным торговым партнером является Германия, в обмен на наше сырье и продовольствие поставляющая промышленные товары. Быстрая переориентация на других партнеров изрядно затруднена - но и это еще не все. Основным торговым маршрутом внешней торговли, помимо железных дорог и балтийских портов, через которые идет торговля с Германской империей, являются черноморские порты. Даже если Стамбул не вступит в войну, а просто перекроет Проливы, то это станет смертельным ударом для внешней торговли. Соответственно этому, сократятся доходы и населения, и предпринимателей, и казны.
- Поэтому война станет смертельно опасным предприятием - закончил свой доклад Столыпин.
- Если мне не изменяет память, то Империя располагает самым большим золотым запасом в мире - холодно заметил император. - Да, кстати, Петр Аркадьевич, а возможно ли будет закупить необходимые России промышленные товары в САСШ?
- Вы правы, Ваше Императорское Величество - поклонился Столыпин - и золотой запас Империи велик, и те же станки, химическую продукцию, да и многое другое мы сможем покупать в Америке - янки охотно продадут все. Но, осмелюсь обратить Ваше внимание на то, что американские промышленники непременно вздуют цены - так что золото будет расходоваться намного быстрее, чем в мирное время.
- Петр Аркадьевич, пожалуйста, скажите прямо - Вы против войны? - жестко спросил Николай, глядя в глаза премьеру.
- Мы не можем не воевать, Ваше Величество - если мы спустим это оскорбление, то завтра о русский флаг будут вытирать штиблеты Венесуэла с Коста-Рикой; но, затяжная война может стать катастрофой для Империи - честно ответил Столыпин, глядя в глаза монарху.
"Да, Петр Аркадьевич, "обрадовали" вы меня" -с горечью произнес царь.
"Ваше Величество, нам надо готовиться к молниеносной компании, чтобы поставить Двуединую монархию в затруднительное положение и затем начинать переговоры о мире. Или принять их предложение о переговорах. Австрийцы не объявляя мобилизацию, начали проводить мероприятия по усиленному призыву и переброску наиболее боеспособных частей в Галицию" - снова включился в разговор Сухомлинов.
-Нам надлежит поступить подобным образом, перебрасывая войска из внутренних губерний. Нельзя ослаблять нашу группировку на границах с Германией. Усиливать же части следует в первую очередь на границе с Галицией а во вторую часть в Царстве Польском. По мере готовности частей, комплектуемых по мобилизационным планам направлять их в те же регионы.
"Мое дозволение на проведение сих мероприятий вы получили" -после недолгого молчания произнес Николай -"Особо прошу министра иностранных дел разработать план мероприятий по сохранения мира и нейтралитета с Японией и, по возможности, с Османской империей и Болгарией. Сербам и черногорцам передайте нашу просьбу о максимально корректном поведении с австрийцами, а то они периодически х-м-м-м ведут себя не по чину. Не следует дополнительно задирать Вену. И проработайте вопрос о поставках стратегических материалов из САСШ через Владивосток. Тем более, господа, даже селитру нам поставляет Германия. Делайте свое дело, да прибудет с нами Бог."
Уже выйдя из императорского кабинета Столыпин обратился к Сухомлинову: "Владимир Александрович, мне попались материалы по расходу боеприпасов в прошедшую войну. Я не специалист в военном деле, но цифры меня настораживают. Не будете ли Вы оказать мне услугу и рассеять или подтвердить мои опасения."
"Не извольте беспокоится, милостивый государь, через пару дней все будет известно" -Сухомлинов с легким поклоном принял бумаги и прошествовал к выходу. Столыпин задумчиво посмотрел ему вслед.
Обычно сентябрь в Петербурге не самое лучшее время. Частые дожди, сопровождаемые налетающим с Балтики ветром не располагают к прогулкам а вечно затянутое облаками небо навевает тоску и вгонят излишне впечатлительные натуры в уныние. Сухомлинов не относил себя к подобным 'личностям', которые впадают в хандру из-за малейшего пустяка или направленно вгоняют себя в депрессию. Но избавится от тяжести на душе у него не получалось.
Армия была не готова к войне. Точнее она могла выдержать кратковременное столкновение со слабым противником, но не более. Он это знал, но не представлял себе степень этой не готовности. Причем не готовности технической, поскольку в отличии от времен прошедших промышленная и экономическая составляющая становилась не менее весомой, чем чисто военная. И почему же Столыпину подвернулись под руку эти чертовы ведомости по расходу боеприпасов во время японской войны. Хотя, положив руку на сердце, уж лучше узнать это сейчас, чем оказаться перед фактом в самый неподходящий момент.
Еще недавно 120 патронов на компанию считалось нормой, но теперь это был носимый запас пехотинца годный на пару часов хорошего боя, а то и меньше. Этот штрафиркин, в духе провинциального счетовода подбил цифры и спросил совета у военного человека. Прочитав и подсчитав примерный суточный расход патронов Владимир Александрович пришел в ужас. Если бы на его голове были волосы, то они явно приняли бы вертикальное положение, образовав подобие 'ирокеза'. Но поскольку военный министр был изрядно лыс, то волосы дыбом у него встали чисто в фигуральном смысле слова. Как то возникла мысль о переводе патронов нижними чинами, стреляющими абы куда-то попасть, но по данным разведки расход патронов у противоположной стороны был, как минимум, не меньше. Очень близкие по значению цифры были и у англичан, во время бурской войны. Пришлось признаться самому себе, что дело вовсе не в нижних чинах, а в изменившемся ходе войны. Тут еще пришли к выводу, что надо больше пулеметов, которые пожирают патроны в огромных количествах. Всякие Федоровы пишут бумаги о необходимости ручного автоматического оружия. Хотя бы ружья-пулемета Мадсена. Надо признать, что резон в этом был и весьма сильный. (Он сам приводил эти же доводы во время встречи с Государем). Те из участников японской войны, с кем ему приходилось общаться, отзывались о данном оружии по разному, впрочем, упирая на то, что надежность системы надо поднимать к уровню имеющихся на вооружении винтовок. Причем некоторые были как противниками данной системы, упирая на то, что ружье-пулемет много слабее и менее удобнее для стрелка, чем станковый. Но другие считали, что это отличная система, которая имеет нишу отличную от станкового. И не заменяет а дополняет его. 'Кавказцы' с учетом того, что таскать тяжеленные 'Максимы' в горах (даже те, что поставили ныне на производство в Туле) банально неудобно, да и не было то тех 'Максимов', кроме как опытных экземпляров, хватались за идею двумя руками. Находя, что лучше иметь такую замену, чем не иметь вообще ничего. Тут Владимир Александрович, прошелся по Коковцеву так, что фельдфебели покраснели бы от стыда, а флотские (включая изряднейшего матершинника Эссена) от сознания собственной неполноценности. Этот...человек неправильных ориентиров..прилагал все усилия для максимального сокращения военного бюджета. Забыв слова покойного императора о том, что у России есть только два союзника, он подсаживал этих союзников на голодный паек. Ладно, что с перевооружением на остроконечный патрон дело шло не шатко не валко, еще можно понять провал по автоматическому оружию (хотя, положа руку на сердце, на то чем был вынужден заниматься ИТОЗ, смотреть без стыда было нельзя и в этом была и его вина), затяжку с принятием на вооружение 4,8 и 6 дюймовых гаубиц и 6 дюймовых орудий (тут была не вина Коковцева а увлечение французской идеей, что трехдюймовки закроют все задачи, стоящие перед полевой артиллерией, вот только японская война показала, что лягушатники пошли не тем путем) и прочая, прочая но и вот то, что для войны банально не хватит не снарядов, не патронов. В европейской войне будут задействованы большие силы, чем в Маньчжурии и то, на что тогда не обратили внимания, вылезет во всей красе. Тут генералу еще припомнилось, что на встрече упоминали о том, что все поставки селитры идут через Германию, а поскольку Берлин в союзе с Веной. Сухомлинов буквально взвыл от досады, снова выматерился, в том числе на самого себя и быстро набросал записку Столыпину с просьбой о немедленной встрече, желательно не в стенах министерства. Вручив записку адъютанту Владимир Александрович продолжил хождение по кабинету, пытаясь привести мысли в порядок. Конечно с гаубицами (благо еще не сняли с вооружения пушки и мортиры времен последней турецкой войны и не расформировали штаты) и тяжелыми системами ничего не успеешь, да и ИТОЗ не выдаст больше пулеметов, чем может (капля в море по сравнению с минимальными потребностями) но с боеприпасами надо было что-то решать и решать срочно. По получившимся выкладкам запасов хватит на два-три, при надлежащей экономии пять месяцев и все...Со штыками на пулеметы. Надо срочно остановить идею о разгрузке складов от винтовок Бердана и патронов к ним. Система хоть и устаревшая, но для вооружения частей второй линии пойдут. Да и первой тоже: лучше казнозарядная винтовка под дымный патрон, чем новейшая винтовка, которой можно пользоваться как пикой из-за отсутствия боеприпаса.
Военный министр поднялся из-за стола и принялся шагать по кабинету. Не из-за того, что сильно нервничал, нет, Владимир Александрович умел держать себя в руках и вовсе не напоминал истерическую барышню. Просто на ходу лучше думалось. Почему так, он не понимал, но пользовался этим приемом когда обдумывал сложную проблему. Вот и сейчас движение начало приводить в порядок мысли и в голове начали возникать новые идеи. Упущенного времени не вернешь и оружие 'по щучьему велению' не появится, но надо принимать какие-то меры.
Что же, все-таки делать? В первую очередь запускать иной, не германский, канал поставки селитры. Желательно и не европейский, поскольку в свете предстоящей войны, любой такой канал может быть перекрыт в любой момент. Единственный 'свободный' порт - Архангельск. Но он замерзает. Кроме того германские рейдеры могут пастись на северных морских путях, а потеря любого парохода со стратегическими материалами весьма ощутима. Впрочем, об этом так же упоминалось. Кроме этого - порох, опять не европейский и по тем же причинам. Получается, что кроме как на САСШ положиться не на кого. Эти торгаши сдерут три шкуры но перекрыть тихоокеанский канал будет сложно. Им же можно будет заказать и производство патронов под наш стандарт. И провести переговоры о поставках их винтовок с боекомплектом. На тот случай, если производство собственных вооружений не удастся обеспечить на надлежащем уровне или будет провал в изготовлении патронов. Винтовки, правда, будут ерундовые, не новые 'спрингфилды' а выпускаемые ранее 'Краг-Йоргенсоны', более годные для самоедов охотников, чем для пехотинцев и кавалеристов. Но все таки это лучше берданок, хотя и от берданки отказываться нельзя. По данным разведки у тех же австрийцев множество винтовок Манлихера под дымный порох, которые они не торопятся сдавать в утиль или продавать частным лицам. Очевидно предполагают, что в нынешних условиях у них могут возникнуть проблемы с выпуском нового оружия. Ну и мы поступим таким же образом. Далее, а что далее? А далее следует срочно выкупить у датчан все запасы ружей-пулеметов и попытаться найти обходной канал, эти 'нейтралы' будут делать все, чтобы не раздражать Берлин. Пусть лучше казацкие и драгунские части будут с этими недопулеметами, чем вообще без них.
Так, что еще? Японцы хоть и недавний враг, но после войны крайне нуждаются в деньгах. Артиллерия у них слабая и устаревшая, но винтовки и пулеметы вполне достойные. И есть надежда, что в отличие от американцев можно будет все купить по более-менее приемлемой цене. Плюс доставка из Осаки или Нагасаки будет много быстрее, чем из того же Сан-Франциско. Селитру они не продадут, как и порох, но вот патроны, причем под свой стандарт могут поставлять. Перекрывать же торговые пути судам под японским флагом идущим в туже Японию никто не будет. Не столь хороший вариант, да и противно идти на поклон, но если прижмет то и Кузьму батькой назовешь. Да, почему я зациклился только на американских винтовках. Пулемет 'Кольта-Браунинга' будет хуже 'Максима', но с великого горя, да и если для вооружения частей, которые получат американские винтовки. А если удастся разместить там заказ на наш патрон, то лучше будет заказать переделку пулеметов, при большом заказе особо сильно кочевряжиться не будут. Конечно, это потребует времени, но может к тому моменту когда выйдут старые запасы патронов то может быть и удастся наладить этот канал.
Надо думать и крепко думать. Вариантов не очень много и времени на излишние размышления и раскачивания нет. Надо начинать действовать и направлять военных агентов в те же САСШ. И так дело займет не менее пары месяцев до начала поставок. В самом благоприятном случае.
Так, что срочно необходима встреча со Столыпиным и донесение до него всей тяжести ситуации. Он же (Столыпин) должен в короткий срок убедить Государя в необходимости немедленных действий. Хоть Николай и дал добро на проработку разных вариантов действий, но с учетом обычных бюрократических проволочек все могло затянуться на неопределенное время. Сухоминов ощущал себя брандмейстером у которого неполная команда, не хватает бочек и банального инвентаря и на которого ветром гонит пламя грандиознейшего пожара.
'Думкоф! Шайзе! Доннер ветер, это надо же быть таким дураком. Тупым, самовлюбленным дураком, не видящим далее собственного носа!' -раздвоенная борода Тирпица тряслась от гнева. Во время совещания у кайзера он еще держался, вставляя краткие замечания но вот теперь не выдержка его оставила. Мольтке младший не мог считаться его другом, но не фон же Бетман-Гольвегу, прожженному политику, который думает какими-то своими 'хитромудрыми' категориями, пытаться объяснить суть происходящего. И не крючкотвору фон Кидерлен-Вехтеру, который хоть и успел повевать, но далее шел по штатской линии. А вот Хельмут и его 'заклятый друг' Эрик фон Фалькельхайн, те люди, которые хотя бы выслушают. Во всяком случае военный, пусть даже и сухопутный, может понять моряка.
'Ну что вы, герр статс-секретарь, не стоит так волноваться' - кошачьи усы Мольтке воинственно топорщились, но глаза с набрякшими веками смотрели внимательно и без тени эмоций. Фон Фалькенхайн, типичный пруссак, изображал из себя статую. 'Ну тоффель с ними, корчат из себя железных солдат' -в раздражении подумал Тирпиц - 'но посмотрим что они скажут дальше.'
'Этот дурень Мотнекукколи, настоящий наглый и безмозглый австрияк, в котором намешано столько кровей, что трудно ожидать от него хоть какого-то разумного действия, не говоря о истинно германских рассудительности и благоразумия. Его поступок достоин какого либо француза или капризной дамы. Есть протокол, сожми зубы и держи марку и достоинство офицера, тем более высшего офицера. Немецкого офицера. Насколько я сам не терплю русских, но провоцировать их на нападение, когда еще никто не готов к войне. Право слово, только он на такое и способен. Спровоцировал и позорно проиграл. А теперь эти венские клуши будут угрожающе кудахтать и в итоге начнется война. И когда русские погонят их к Вене, начнут орать, чтобы наш добрый кайзер пришел и спас их от страшного медведя. Вот только мы знаем, что за всем будут следить поганые лягушатники и гнусные англичане. Основа морских сил это линейные корабли и броненосные крейсера. И что мы видим у островитян и 'соседей'. У лягушатников 49 линейных кораблей, благо все старье, их 'Дантоны' и 'Мирабо' еще в постройке. А вот у вторых целых 98, включая семь их новейших дредноутов и три линейных крейсера. К этому два британских недодредноута да и не следует забывать и русских, у которых два броненосца и два недодредноута да еще и этот 'Рюрик', который превосходит не только наши броненосные крейсера но и наши 'Дойчланды'. Благо их дредноуты еще строятся, причем..как это у них говорят.. 'не шатко не валко'. У нас же только 35 кораблей, включая всякое старье. И только четверка 'Нассау', которыми придется затыкать все дырки и на Западе и на Востоке. Причем через Кильский канал они не пройдут. Есть только два относительно современных броненосных крейсера, типа 'Шангорст', можно еще как о учитывать 'Блюхер' и 'Фон дер Танн'.' - Тирпиц уже выговорился и действительно стал говорить спокойнее. Тем более в глазах фон Фалькенхайна он заметил искру интереса. А значит, можно было продолжать излагать свое видение ситуации.
-Нет французы и англичане не полезут в драку сразу. Во всяком случае, они дождутся пока мы не перегоним сильнейшие корабли на восток, и вот тогда все наше побережье окажется под угрозой. Да и даже если не полезем в Балтику, то англичане, а не мы, будут принимать решение о нападении. И если они пойдут через Зунд, то мы не сможем оперативно перебросить свои корабли для защиты восточного побережья. Наши минные силы малы и устаревшие. Полагаю, что и сухопутчики дождутся того момента, когда мы бросимся спасать венских 'родственничков' и вот тогда ударят нам в спину. Война сейчас для нас невыгодна. Флот еще не готов. Думаю, что у вас в армии есть еще множество проблем, для устранения которых требуется время. Таким образом, господа, я призываю ныне обратить на это внимание нашего кайзера. Пусть он выступит в роли миротворца, пока не наступит нужное время.
Речь Тирпица была достаточно сумбурна, что выдавало его сильное волнение. Причем волнение не из-за того, что грядет война, к ней то он был готов и знал, что столкновение, в первую очередь с английским флотом, неизбежно. Нет, из-за того, что действия Монтекукколи срывали все планы по подготовке к войне и изначально ставили 'Флот открытого моря' в невыгодное положение. Даже не из-за соотношения сил, сколько из-за ограничения маневра. Фон Фалькенхайн прекрасно понимал адмирала. Он тоже полагал, что Германии требуется еще три-четыре года, чтобы привести сухопутные силы в надлежащее состояние. Так, что следует поддержать адмирала, хотя бы для того, чтобы оттянуть начало войны.
Мольтке снял фуражку и провел платком по блестящей лысине. В Подстдамском парке не было жарко, но нервы..Хельмут чувствовал, что адмирал прав, но полагал, что время для принятия решений еще есть.
-Герр Альфред, на мой взгляд, ваши опасения не имеют основания. Конечно, австрийцы поступили крайне неблагоразумно, но не один здравомыслящий человек не начнет войну в преддверии зимы. Чтобы провести мобилизацию потребуется полтора-два месяца, а это уже ноябрь. Холод, дожди, заморозки, слякоть и раскисшие дороги, особенно в Галиции, Польше и Малороссии. Маневренная война в таких условиях невозможна. Ранее апреля-мая начало боевых действий не прогнозируется. А за полгода еще многое может измениться. Полагаю, что стороны приостановят конфликт, поскольку он никому не выгоден. Австрийцы еще менее готовы к войне, чем мы.
'Кроме британцев, герр Мольтке' - не выдержал фон Фалькенхайн. - 'На настоящий момент, как верно отметил герр Тирпиц, британцы и французы сильнее нас на море. Я хочу отметить, что и французская армия пока сильнее нашей. Австрийцев можно не учитывать, поскольку русские полностью свяжут их силы. Время мира работает на нас, на подготовку нашей армии и усиление флота. Думаю, что наш кайзер предпримет все усилия, чтобы погасить данный глупый конфликт. А если это невозможно, то нам следует как можно дольше удерживаться от вступления в войну. При этом, пользуясь нейтральным статусом, стоит надавить на русских, прекратив им поставки селитры, да и всего прочего, что они получают через нас. Нам необходимо создать стратегические запасы сырья до той поры, пока 'просвещенные мореплаватели' не перекроют нам чилийские поставки.'
'Вы полагаете, герр Эрик, что война может начаться в любой момент?' - Мольтке наскочил на своего соперника и конкурента.- 'Формально британцы только подают надежды, но держатся в стороне от франко-русского союза. Да и французы, как показала война русских с японцами, могут проигнорировать союзнический долг и наплевать на подписанные договора, если это не понравится Лондону. Париж более играет в независимость, вот только эта независимость все больше и больше становится фикцией. Так, что я пока не вижу никаких предпосылок французского вмешательства, даже если Петербург сцепится с Веной'.
-А я, герр Хельмут, убежден в противоположном. Если бы все зависело от нас и австрийцев, то я уверен, что один окрик с нашей стороны посадил бы венцев за стол переговоров. Влияния на Габсбургов, чтобы привести их в чувство, у нашего кайзера хватит. А русские еще не отошли от поражения в войне и этой революции. Их премьер,Ю убежденный сторонник сохранения мира, имеет достаточное влияние на царя, чтобы убедить его решить дело миром. Обе стороны приносят друг другу формальные извинения и ограничиваются не менее формальными наказанием виновных. Конфликт исчерпан и честь государств соблюдена. Но слишком много заинтересованных в эскалации данного конфликта. И Лондон и Париж будут пользоваться нынешней ситуацией, чтобы довести дело до войны. Они к ней не готовы, но мы не готовы еще больше.
Прусский военный министр замолчал. Тишина нарушалась только шелестом облетающих листьев и шумом шагов военных. Каждый обдумывал сложившуюся ситуацию и пытался найти выход. Тирпиц поглаживал свою бороду, которая, как не странно, очень напоминала бороду покойного русского адмирала Макарова и довольно громко сопел. Мольтке потел и мешки под его глазами набухли еще больше. Да и кажущийся невозмутимым Фалькенхайн снял фуражку и периодически приглаживал седоватый ежик на голове. Молчание затягивалось и становилось уже натянутым.
'Итак, господа' - пруссак первым решил прервать молчание. - 'Думаю, что и армия и флот должны высказать свое единое мнение по поводу наших дальнейших действий. Я предлагаю поддержать герра Тирпица. Герр Альфред, на следующем совещании, вы изложите наше общее мнение кайзеру. Можете говорить и от моего имени.'
'И от моего тоже' - пересилив себя произнес Мольтке. Не взирая на то, что Фанкельхайн был его соперником (Хельмут не без основания предполагал, что пруссак метит на его место и только известная фамилия и заслуги Мольтке - старшего позволяют ему сохранять свой пост и свое влияние на Вильгельма) но то, что в его словах был определенный резон он не мог не признать.
Тирпиц только кивнул головой. Германская военщина пришла к единому мнению: нужен мир, поскольку к войне они готовы не в полной мере. Но никто из участников этого импровизированного совещания и в страшном сне не мог представить себе дальнейшее развитие событий. А пока они направились к выходу из парка, где их уже давно ожидали экипажи. Кайзер пока находился в Потсдаме, но все службы находились в Берлине, куда им и следовало прибыть. Кайзер также не собирался задерживаться во дворце Сан-Суси и готовился к переезду в Берлинский городской дворец: вследствие изменения международной обстановки терять время на перемещения между городами были непозволительной роскошью.
Пекингхэм был введен в заблуждение насчет истинного состояния 'Цесаревича': проблемы с машинами у русского отряда были, вот только не у флагманского броненосца а у 'Славы'. Маньковский целенаправленно приказал распускать подобные слухи для того, чтобы создать у вероятного противника ложное впечатление о техническом состоянии кораблей. Тем более, что внешний вид броненосца, после попаданий австрийских фугасов производил достаточно гнетущее впечатление. Но все машины и механизмы работали надежно и положенные 17 узлов он еще мог выдать. Впрочем, и 'Славу' можно было раскачегарить до 16, часа так на три - четыре. Так, что общий ход отряда был явно больше, чем предполагали и в Лондоне и в Вене. Конечно пришлось провести в Италии около недели, исправляя полученные повреждения 'по способности'. Полностью устранить все можно было только в заводских условиях, но добраться хотя бы до Гибралтара, произведенный ремонт вполне позволял. Если бы австрийцы решились атаковать, то время на то, чтобы подтянуть необходимые силы у них были. Но продолжения не последовало.
Британские 'скауты' повисли сразу после выхода из итальянских территориальных вод и крутились около отряда, точно так же как английские же крейсера крутились ранее вокруг Второй Тихоокеанской, то приближаясь до тридцати кабельтовых, то отступая почти до горизонта. Никто не сомневался, что делается это не из праздного любопытства и не ради тренировки экипажей. Маньковский не исключал, что собираемая ими информация 'совершенно случайным' образом оказывалась в Вене и не сильно бы удивился если бы одинокий дымок на горизонте сменился бы дымами австрийской эскадры идущей мстить. Корабли, с которыми пришлось драться у Фиуме, представляли далеко не лучшие образцы имперского флота: те же 'Монархи', хоть и числились броненосцами береговой обороны были существенно удачнее 'Габсбургов' да и 'Эрцгерцоги' и новейший 'Эрцгерцог Франц Фердинанд' были еще тем 'подарком'. Появление этой семерки могло привести к серьезному бою, причем с непредсказуемым результатом. Только после Гибралтара удалось вздохнуть чуть спокойней: так далеко австрийцы не рискнули бы преследовать русский отряд. Не только у контр-адмирала но и всего личного состава эскадры чесались руки проверить 'нахалов' парой-тройкой залпов но это были практические союзники, черти бы их подрали. Поэтому приходилось сжать зубы и терпеть.
Бискайский залив порадовал прекрасной, для середины сентября, погодой. Господь миловал и от штормов и от шквальных ветров, единственно, что англичане продолжали висеть как репья на собачьем хвосте, меняя с определенной периодичностью, свои крейсера. Впрочем, при подходе к Зунду, отстали и они. Ну а Балтика это уже практически дом. Исторгая клубы дыма русские корабли медленно но неутомимо приближались к родным берегам. Приказ командующего, переданный по радиосвязи, был категоричен: не отвлекаясь следовать непосредственно в Кронштадт. Привычно вибрировал корпус от работы машин, все документы и рапорта были написаны, перечитаны и разложены по папкам.
Николаю Степановичу сырая балтийская погода с мелкой моросью была более мила и привычна чем прославляемый средиземноморский климат. Почему, он сам не мог себе объяснить: яркое небо, синее море, тепло, краски берегов. Все это хорошо на маринах Айвазовского но вот в реальной жизни не столь радовало. Нет, лучше всего - Балтика. На втором месте - Черное море. Это было свое, родное, а не та экзотика, которой восторгались бездельники из высшего света, проматывающие наследства на австрийских, французских и итальянских курортах. Он находился на крыле мостика когда из дымки и мороси показались очертания Котлина. Маньковский уже и не помнил сколько раз он возвращался из плаванья и с таким же нетерпением ждал когда портовые буксиры подтянут тяжелые туши больших кораблей к причалам. Правда обычно возвращение происходило поздней осенью, буквально перед тем как Маркизову лужу начинало затягивать ледяной коркой. Но из-за произошедшего инцидента программа похода была сокращена. Вот и сейчас буксир, кажущийся мелким по сравнению с его броненосцем, лихо посвистывая приткнул 'Цесаревича' к причалу. Все как обычно, не считая пролетки с кучером-матросом на козлах. Это было ожидаемым: Маньковский сам бы, на месте Эссена, вызвал бы к себе проштрафившегося, чтобы получить информацию из первых рук. Действительно, буквально через несколько минут после швартовки, к нему приблизился посыльный и передал приказ начальника морских сил на Балтике немедленно прибыть к нему.
Кивнув головой Ланге, который подхватил необходимые бумаги, и отдав распоряжения вестовому Маньковский неспешно сошел с мостика и прошествовав по трапу уселся в пролетку. Доехали достаточно быстро, или это показалось от волнения перед встречей. Конечно вины своей он не ощущал и в том, что Эссен его поддержит, был практически уверен но вот как оно выйдет никто предсказать не мог. В приемной флаг офицер распахнул массивную дубовую дверь, приглашая непосредственно в кабинет начальника.
Николай Степанович слегка собрался и вошел в кабинет. Два пальца автоматически взметнулись к виску а слегка хрипловатый голос произнес -'Ваше превосходительство, контр-адмирал Маньковский по вашему приказанию прибыл'. Николай Оттович, не вставая из-за стола, покрытого зеленым сукном, кивнул головой в знак приветствия и пристально уставился на подчиненного. Не взирая на далеко не аристократический вид Эссена он был харизматичной личностью, способной как повести людей за собой, так и подчинить себе самых буйных и безбашенных людей, одним своим видом и взглядом показывая, кто главный медведь в этой берлоге. Вот и теперь вице-адмирал внимательно изучал Маньковского, о чем-то размышляя и что-то решая. Затем, очевидно придя к какому-то решению, поднялся с кресла
'Скажите, господин контр-адмирал, неужели не было иного выхода из данной ситуации' - произнес Эссен.
'-Ваше превосходительство, если бы существовал иной способ защиты чести Российского флага и чести Родины то я, без всяких сомнений использовал его' - уже твердым голосом ответил Маньковский. -'Вот рапорта о происшедшем инциденте, рапорта командиров кораблей и офицеров отряда, выписки из вахтенных журналов и мой рапорт с подробным описанием происшедшего'.
'Не смею сомневаться в ваших словах, Николай Степанович. Рад, что вы подтвердили мои мысли. Рапорта я посмотрю позже, поскольку полагаю, что основную информацию вы передали мне посольскими вализами.' - голос Эссена был спокоен -'Не скрою, были жаждущие вашей крови, да и бывший министр мог бы пожертвовать вами, но государь, к вашему и нашему счастью, этому воспротивился. Ныне же морским министром назначен известный вам Иван Константинович, так что в его благосклонности, а заодно и моей, можете не сомневаться.'
Маньковский облегченно вздохнул. Хоть он и не слишком близко был знаком с Григоровичем, но то, что его назначили морским министром воспринял с облегчением. Григорович был администратором от Бога, недаром покойный Степан Осипович, Царствие ему Небесное, сразу назначил его начальником Порт-Артурского порта.
Тем временем начальник морских сил кивнул головой, предлагая своему подчиненному садиться. Неспешно извлек подсигар из кармана, выбил папиросу и со вкусом прикурил, мгновенно окутавшись клубами табачного дыма. Маньковский, не замедлил присоединиться к начальнику.
'Ну, Николай Степанович, расскажите мне как обстояли дела' - спокойно произнес Эссен - 'Ваши телеграммы я изучил, рапорта прочитаю чуть позже. Ныне меня интересует ваше личное мнение, впечатление непосредственного участника не всегда возможно изложить на бумаге'.
Маньковский так же неспешно и спокойно начал свой рассказ. Эссен был прекрасным слушателем, не перебивал рассказчика, периодически задавая уточняющие вопросы. Незаметно на столе оказалась карта Фиумского залива, на которой отображалась схема боя. Оба участника уже не сидели, а стояли у стола, рассказ о произошедшем плавно перерос в обсуждение хода боя, правильности маневрирования и обоснованности действий сторон. Наконец вице-адмирал вздохнул: 'И что вы думаете обо всем этом?'.
Маньковский на пару минут задумался, раскурил очередную папиросу, и только после этого начал говорить.
-Понимаете, Ваше превосходительство, меня сильно смущают действия Монтекукколи. Отсутствие салюта это следствие банальной невнимательности и зазнайства, но вопрос не стоил выеденного яйца и элементарно решался повторным утренним салютом. Дальнейшее развитие событий говорят, что австрийцы действовали без заранее продуманного плана, надеясь на экспромт, а точнее на авось. Вся его надежда была на то, что нам недостанет духа пойти до конца, или же на то, что мы сорвемся и первыми откроем огонь. В этом случае наше положение было бы х-м-м-м отрицательно воспринято европейским обществом, в первую очередь нашими союзниками.
-Вот и я так же недоумеваю. Если только своими действиями герр адмирал не решал какие венские интриги, в их гадюшнике не только черт, все адское воинство копыта переломает. Что же касается ваших действий, то свое окончательное суждение я вынесу только послезавтра, после тщательного изучения всех рапортов. Так, что вы можете быть свободным на весь завтрашний день. Считайте это маленьким отпуском, поскольку имею предположение, что далее нам всем будет далеко не до отдыха.
Николай Степанович неспешно вышел на крыльцо. Положенную по статусу и должности пролетку вызывать не хотелось. Тем более мелкий дождик превратился в мелкую морось, которая не вызывала желания укрыться под крышей. Так, что контр-адмирал побрел в сторону дома, прокручивая в голове состоявшуюся беседу с командующим. Судя по тому, что разговор быстро ушел на сам бой, то каких либо 'фитилей' от Эссена ожидать не следовало. Что же выдадут из-под 'шпица' ведал только сам господь бог и его наместник над флотом Российским. Воеводский был отправлен в отставку шансы на попадание в качестве известного животного, используемого для отпускания грехов, существенно понижались. Мог Степан Аркадьевич, ради достижения собственных целей, пожертвовать кем угодно, даже ничем ему не обязанным контр-адмиралом. Григорович же был сделан из другого теста и просто так своих подчиненных на съедение не отдавал.
Попадающиеся навстречу офицеры и нижние чины приветствовали Маньковского, который не забывал козырять им в ответ. Взгляды, которые они бросали на адмирала были разные от безразличных или злобно-торжествующих до восторженно-сочувствующих. Последних, положа руку на сердце, было во много больше. И, судя по этому, действия отряда в морской среде были признаны правильными. А это согревало душу.
Выходной пролетел незаметно, как оказалось, что такое один день для закоренелого холостяка. А затем началась привычная канитель, усугубленная тем, что 'Шпиц' преподнес 'сюрприз' в виде комиссии по расследованию происшествия в Фиуме. В течении недели прибывшие варяги копались в вахтенных журналах, рапортах и донесениях, периодически отвлекая офицеров отряда для 'уточнения показаний'. Сам Маньковский был оставлен 'на закуску', впрочем опрос ничем не походил на допрос: пришлось кратко изложить свой рапорт и ответить на несколько вопросов. Завершилось все оглашением вердикта, согласно которого 'командующий отрядом действовал в пределах своих полномочий'. Хоть Николай Степанович и предполагал, что вся эта процедура будет чисто формальной, но все равно после оглашения вердикта вздохнул с облегчением.
Следующее, за днем окончания работы комиссии утро началось непривычно. Уже на входе в здание штаба Маньковский был перехвачен дежурным офицером, который сообщил о том, что господин вице-адмирал созывает совещание на 11-00 и он (его превосходительство) обязан на нем присутствовать. Это было весьма необычно, тем более, что по установившимся традициям вначале командиры отрядов должны были подать отчеты по итогам компании, затем следовала беседа с Эссеном и только после этого созывалось общее совещание с разнесением благодарностей, внесением фитилей и выдача задач на следующую компанию. Как Маньковскому доводилось слышать самому Николаю Оттовичу такой порядок не нравился, однако против идеи морского министра, создавшего его, идти было как с плетью против обуха. Во всяком случаи все возражения начальника морских сил Балтийского флота отметались с порога. Уж что-что, а принцип 'я начальник, ты дурак' господин Воеводский любил и применял по максимуму. По нынешним же слухам в дураках оказался сам господин бывший министр и господин контр-адмирал, своими адриатическими делами, весьма этому поспособствовал.
В назначенный час в приемной у Эссена собралась весьма интересная компания. Первым появился князь Ливен, бывший в Первой Тихоокеанской командиром крейсера 'Диана'. Затем подтянулись Непенин, Ферзен и прочие. В общем те люди, которые дрались или в составе Первой или Второй Тихоокеанских эскадр. Имеющие боевой опыт и, что самое главное, Эссен знал их возможности и доверял им.
Флаг-офицер пропустил их в кабинет, где пришедшие занимали свои излюбленные места. Судя по обрывкам разговором, которые слышал Николай Степанович, все приглашенные были абсолютно не в курсе, зачем и собрали.
-Господа офицеры, командующий! - раздался голос флаг-офицера. Все поднялись со своих мест и, замерев по стойке смирно, уставились на вошедшего Эссена.
-Вольно, господа, присаживайтесь - Николай Оттович махнул рукой и подойдя к креслу опустился на него. Следом присели и остальные участники совещания.
- Господа, я понимаю, что вы удивлены сбором в неурочное время. Прежде, чем перейти к основной повестке дня, хочу сообщить, что комиссия, назначенная морским министром, рассмотрела действия контр-адмирала Маньковского во время инцидента в Фиуме и признала его действия верными. Теперь к делу.
-Для начала сообщаю вам о том, что рескриптом государя я назначен командующим Балтийским флотом и с сего дня вступаю на данную должность. Письменный приказ об этом будет доведен до вечера. Во вторых, из-за международной обстановки и угрозы войны, увольнение нижних чинов со службы приостановлено. Это же качается и господ офицеров.
-'Но позвольте, Ваше превосходительство' -раздался голос Ливена, позволившего себе прервать командующего, -'но почему вы уверены в том, что ситуация требует экстренных мер, фактически предшествующих началу боевых действий?'
-Вы, Александр Александрович, слегка пренебрежительно относитесь к сухопутным офицерам и не имеете среди них близких знакомых. А жаль. На вашем уровне контактировать с офицерами Генерального штаба, особенно служащих в некоторых специфических отделах, является делом нужным для службы. Иначе бы вы знали о том, что буквально через несколько дней после наказания австрийцев, англичане назначили нового военного атташе в Вене, некоего Пэкингхэма.
Ферзен, не выдержав, выдал фразу о том, что данный британский офицер является дамой не столько легкого сколько сверхлегкого поведения. Надо сказать, что он не был один в своем мнении, поскольку отношение у бывших тихоокеанцев к инструкторам было такое же как и у Римского-Корсакова, что Воин Андреевич, к командору Николсену.
-'Вот именно, Василий Николаевич!' - продолжил Эссен: - 'Причем данный 'джентльмен' начал предпринимать активные действия для того, чтобы спровоцировать австрийцев на немедленные боевые действия на море. По счастью здравомыслящие головы в Хофбурге еще имеются. Но суть не в этом. Явление британских эмиссаров может означать два варианта развития событий'.
Николай Оттович замолчал и обвел присутствующих тяжелым взглядом, напоминая, что информация конфиденциальная и должна быть 'похоронена' на месте. А затем вздохнул и продолжил.
-Во первых, данное действие означает, что мы оказываемся одни против австро-германского, а более правильнее германо-астрийского союза, при 'нейтралитете' Франции и Англии. Форма этого 'нейтралитета' будет повторять такой же времен прошедшей войны.
- Во вторых, можно получить нейтралитет Франции а Англия присоединится к Тройственному союзу. Вероятность этого меньшая, чем первого, но отбрасывать его со счетов я бы не стал. Самое оптимальное для нас было бы или сохранение мира или противостояние с Двуединой монархией один на один. Но в этом я сильно сомневаюсь. Очень сильно.
-Следовательно, нам необходимо составить план активной обороны как против германского, так и против англо-германского и, возможно, англо-франко-германского флотов в акватории Балтийского моря. Ситуация сложная и нам придется повторить то, что удалось Степану Осиповичу во время последней турецкой войны. Тем более, что германцы не турки.
-Теперь о кадровых перемещениях. Капитан первого ранга Стеценко!
-Я!
-Начальник штаба Балтийского флота!
-Есть!
- Контр-адмирал Ливен!
-Я!
-Командующий Первым минных отрядом Балтийского флота!
-Есть!
-Контр-адмирал фон Ферзен!
-Я!
-Командующий Вторым минным отрядом Балтийского флота!
-Есть!
Николай Степанович слегка отвлекся и едва успел отозваться, услышав свое звание и фамилию.
-Командующий линейными силами Балтийского флота!
-Есть!
Вот те бабушка и Юрьев день. Пойми, поощрение это или наказание? В строю только отремонтированная 'Слава', со дня на день выйдет из ремонта 'Рюрик', вроде его выгоднее оставить в линейных силах, еще пара-тройка недель для 'Цесаревича'' и....все. 'Павел' формально прошел испытания, но вот сколько времени понадобиться для его ввода в эксплуатацию? Да и подготовить экипаж, сплавать отряд это не одного дня дело. С 'Андреем' все намного печальнее. Ох, подумал Маньковский, и досталась вам задачка, ваше превосходительство. Ну...Боге не выдаст, свинья не съест а создавать отряд линейных сил надобно. И думать о том, как его можно использовать в создавшейся ситуации - то же.
Так получилось, что вся рутина по обработке информации и ее подготовка к передаче в Лондон свалилась на сэра Эдварда. Не то, чтобы он не был готов к этому но, все таки, не ожидал подобного. С одной стороны это его раздражало, но с другой стороны давало реальный шанс на продвижение вверх по карьерной лестнице. Во всяком случае, намек на последующий перевод в Морское министерство был достаточно прозрачным. Изначально, еще до приезда в Вену Пэкингхэм понимал, что идея о развитии инцидента в полноценные боевые действия, мягко говоря, наивна. Скорее всего не столько наивна, сколько выражала ожидания истеблишмента, причем не особо связанную с реальными событиями. Как бы австрийцы не горели жаждой мщения, но бросаться в бой, причем с выходом в нейтральные воды, было бы с их стороны большой глупостью. Так, что вместо орудий заговорили перья и МИДы обоих государств обменивались полноценными бортовыми залпами нот и посланий, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Становилось понятно, что если не вмешаться, то дело будет спущено на тормозах и потоплено в бюрократических баталиях.
Эдвард Пэкингхэм не был наивным юношей и примерно представлял причины, двигающие Британией. Так или иначе столкновение с Германией было неизбежным. Проклятые гунны били по оплоту английской мощи: ее промышленности. Причем скачок, которые совершили потомки тевтонов и прочих германцев был не менее внушительным, чем тот, что смогли совершить сами англичане на заре промышленной революции. И теперь германский товар был более качественный, более дешевый и, следовательно, более доступный, чем английский. Конечно, прорваться на рынок британских колоний и доминионов они пока не могли, но.... Кроме того опоздавшие к разделу колониального пирога тевтоны были настроены 'восстановить справедливость', пусть и силой оружия. Конкурента нужно было устранять, причем желательно чужими руками.
Австрийцы пока играли в самостоятельность, но было понятно, что Берлин рано или поздно подомнет Вену под себя и будет использовать наподобие 'болвана' в висте. А объединенная мощь двух империй это не подарок. Значит, следовало играть на опережение. Да Британия не совсем готова к войне, но ведь еще никто не готов и неготовность Тройственного союза существенно выше чем потенциальной Антанты. Кроме того судьба подкинула шанс стравить германские государства с Россией. И выждать момент пока обе стороны не измотают друг друга а затем разгромить как одних так и вторых при помощи Парижа. Не взирая на галльское бахвальство лягушатники уже переходили в младшие партнеры и с каждым годом их вассалитет от Лондона, не бросающийся в глаза, но реальный все более усиливался.
Проблема была в другом: австрийцы пока не рвались в бой. Точнее можно было выделить партию войны в лице венгерской аристократии, общее болото и партию мира, которой заправлял Франц-Фердинанд. Император внешне стоял над схваткой, тем не менее благосклонно относился к своему наследнику. А эрцгерцог это военная верхушка империи, его влияние на нее было весьма серьезным. Правда в последнее время Франц-Фердинанд сменил мирную риторику на ястребиный клекот, но такой ястреб лично сэру Эдварду очень не нравился. Он не мог себе объяснить почему, но был уверен в том, что слова эрцгерцога только дымовая завеса, под которой австрийский двор стремится обтяпать свои внутренние дела. Что шло в разрез с английскими интересами.
Количество желающих отправить эрцгерцога к праотцам среди сербов и черногорцев было достаточно велико. Но коммодор чувствовал, что теракт, проведенный балканцами, мог вызвать только войну между сербами и австрийцами, без вовлечения России. Следовательно, нужно было продумать как обойти данный скользкий момент. Да, сербы и черногорцы с полным восторгом восприняли фиумское поражение австрийцев. Судя по заявлениям белградских газет можно было подумать, что это не русский а сербский флот (отсутствующий как факт) уничтожил всю адриатическую эскадру имперцев. Впрочем, если взять подгорицкие газеты, то тоже самое можно было сказать о черногорцах. Так, что направить 'Черную руку' или еще какую либо национал-террористическую организацию на устранение эрцгерцога проблем не составляло. Но гарантии, что после этого будет объявлена война именно России, или то, что Россия вступится за Сербию после начала ее войны с Австрией не было.
Конечно коммодор понимал, что задание доведенное до него Первым Морским лордом было практически неисполнимым, точнее исполнимым только при очень удачном стечении обстоятельств. Каковое практически не реально. Но задача сильно зацепила сэра Эдварада и он искал разные способы ее решения. Перебирались все варианты, в том числе и абсолютно нереальные, прокручивались, оценивались и, после тщательного рассмотрения, отбраковывались.
Пэкингхэм взглянул на стенные часы и протянул руку за колокольчиком.
- Сэр? - в дверях появился Ричард, один из сотрудников посольства, которого прикрепили к коммодору в качестве секретаря. Как Пэкингхэм успел убедиться, этот человек отличался отменной памятью, великолепной сообразительностью, имел множество знакомых во всевозможных учреждениях разных стран. Но отсутствие протекции не позволяло ему продвинутся дальше рядового сотрудника. Не у каждого работника есть дядюшка из лордов но у каждого дядюшки есть множество племянников, детей двоюродных братьев и сестер, потомков однокашников по школе или университету, в общем количество 'весьма перспективных молодых людей', было много больше чем тех мест, с которых данные люди могли начать свой путь наверх. И, пожалуй, при каждом из этих мест пребывал человек, вроде Ричарда, который мало того, что тянул на себе всю работу так и выступал в качестве опекуна своего босса, до его замены на нового начальника, после чего все начиналось сначала.
-Две чашки чая, Ричард, и не составите ли мне компанию?
Удивлению сотрудника не было предела, что впрочем не отразилось на его лице. Можно было подумать, что каждый день человек, стоящий много выше его по социальной лестнице, приглашает его на традиционный 'файф-оф-клок'. Тем не менее все необходимое для данной церемонии мгновенно оказалось в кабинете а Ричард, невысокий человечек лет много старше пятидесяти с большими залысинами и блеклыми волосами над сморщенной лисьей мордочкой, примостился на краешке стола. Пэкингхэм неторопливо добавил молока в чашку, помешал ложечкой и отпил глоток, смакуя вкус чая, который был весьма неплох. Конечно чай на континенте много хуже чем на острове, в отличие от того же венского кофе, но сэр Эдвард был приверженцем традиций и чаеманом.