Столы, на которых еще совсем недавно стояло угощение для гостей, были давно расставлены на старые места. На них остывал первый ужин первого детского летнего лагеря Генавальской школы. Еда была неприхотливая: манная каша, масло, хлеб, булочки и чай. Делясь впечатлениями, гомоня и посмеиваясь, дети рассаживались за столы. И для местных ребят и для приезжих, темой номер один среди разговоров за ужином было конечно же разбитое окно.
Одна половина, большинство которых составляли юные генавальцы, склонялась к тому, что стекло разбил Галил, или, по крайней мере, имеет к этому непосредственное отношение. Другая, состоящая в основном из приезжих, терялась в догадках и прислушивалась к мнению ребят, лучше знающих местные обычаи и порядки. В зале столовой по мере того, как участники лагеря осваивались с новой обстановкой и новыми друзьями, возник и постепенно рос гул и шум. Дети старались перекричать друг друга, просили передать сахар и хлеб. К царившей какофонии добавляли свои громкие голоса вожатые и тетушки из школьной столовой. Надо заметить, что у тетушек из школьной столовой голоса были как у оперных певиц, и они всегда разговаривали очень громко. Не исключено, что именно они являлись причиной возникновения всего этого гвалта.
За одним из столов, возле самого окна, сидели четверо ребят. Петти Джеки Джонс, Эрик Ассил, Александр Вер и Полина Бунш. Разбитое окно тоже занимало в их разговоре первое место.
- Ну не может это быть Гаг, физкультурник-то ничего не нашел у него. Ни камней, ни рогатки, - горячился Александр, - А от того места где мы стояли до окна видели сколько? Я вот, например, камень не докину.
- Конечно у него ничего не нашли, - Полина намазывала маслом хлеб, - Это каким болваном надо быть, чтобы прятать орудия преступления в собственных карманах.
- А ты разговариваешь как твой отец. Орудия преступления. Хотя, именно так это и называется у них, - Джеки кивнул на вожатых, подразумевая мир взрослых, - Ты же имеешь ввиду рогатку?
- Рогатку, камень или еще что-то. То, чем разбили окно. Не могли же оно разбиться само по себе, - откусив кусочек от бутерброда, Полина посмотрела куда-то в сторону.
- Может оно само разбилось? - Эрик вяло ковырял ложкой в тарелке с манной кашей.
- Вон видите, малыш с подносом? - вдруг спросила Полина.
- Это тот, который ростом с сам этот поднос? - уточнил Вер.
- Ага. Это его всё время защищает Земберг. Его зовут Энтони Роджерс.
- Да ну, - хмыкнул Эрик.
- "Да ну", в смысле Энтони Роджерс, или "Да ну" в смысле защищает? - не поняла Полина.
- В смысле защищает.
- Точно тебе говорю, - Полина встала, - Сейчас я его позову.
Она отряхнула крошки с юбки, встала и подошла к Энтони, который возвращался со стороны кухни с пустым подносом, намереваясь, видимо, убрать грязную посуду со стола. Это правило соблюдалось во время учебного года.
- Привет, - Полина улыбнулась, - Тебе помочь?
Такой серьезный взгляд девочка встречала у ребят младше ее нечасто. Энтони Роджерс глядел на нее из-за края подноса, скрывавшего его почти целиком, и молчал. Полина пощелкала пальцами у него перед носом:
- Есть кто живой?
- Есть, - он ответил едва слышно.
- Тебя же зовут Энтони Роджерс?
Кивок в ответ.
- У нас есть свободное место за столом. Хочешь посидеть с нами? Я вижу, ты поужинал уже, но у нас найдется еще что-нибудь перекусить. Так как?
- Просто посидеть? - спросил Энтони.
- Посидеть и поужинать. Пойдем.
Взяв его за руку, Полина подошла к своему столу. Сидящие за столом поздоровались, но малыш не ответил. Уселся на свободный стул и, не выпуская из рук подноса, внимательно и серьезно разглядывал присутствующих. За столом повисло неловкое молчание.
- Как тебя называет мама? - неожиданно спросил Петти Джеки Джонс.
Гость секунду разглядывал его и все так же, едва слышно, ответил:
- Кроха.
- Точно! - хлопнул по столу ладонью Александр, заставив подпрыгнуть тарелки. Все, кроме Крохи тоже подпрыгнули. И оказались поражены необычным зрелищем. Глаза у Энтони стали просто невероятного размера. В них отражалась столовая, все четверо находящихся за столом, сам стол и еще много окружающих их предметов. Глаза повлажнели, нижние веки набухли влагой и по подносу, прижимаемому к груди, покатились неправдоподобно большие капли. Кроха заплакал. Плакал он, не издавая ни единого звука.
- Ты чего? - переполошилась Полина и бросила Веру: - Ну, ты и балбес! Ты же его напугал! Не плачь, Энтони! Всё хорошо. Хочешь чаю?
Разбрызгивая слезы, Энтони замотал головой. Тогда Полина неожиданно даже для самой себя прижала его к себе и почувствовала, как перестают вздрагивать плечи. Кроха успокаивался.
- Привет, придурки! - неизвестно откуда возле стола оказался Земберг.
- Привет, Гаг, - притворно приветливо ответил за всех Эрик, - Как дела?
- Почему он плачет? - игнорируя вопрос, спросил Земберг.
- Он просто испугался, - сказал Петти Джеки Джонс, - Но ничего такого уж страшного. Полина его уже успокаивает.
- Хорошо, - Галил неподвижный как статуя стоял еще почти минуту, потом молча отошел от их стола.
- Я думал, он сейчас кому-нибудь врежет. - Эрик облегченно выдохнул.
- Ты сидел к нему ближе всех, - сказал Вер.
- Зато ты более достойный соперник.
- Хватит спорить. Как там наш новый друг? - Петти Джеки Джонс развернулся к Полине.
Кроха уже снова был с глазами нормального размера, с подносом. Даже не было похоже, что буквально минуту назад он рыдал.
- Вообщем так, теперь Энтони будет завтракать обедать и ужинать за нашим столом.
- Это чегой-то вдруг? - Эрик удивленно вскинул брови.
- Я ему это обещала. Это единственное что его успокоило.
- Не вижу причин для беспокойства. Конечно, пусть ест с нами, - в пику Эрику скороговоркой произнес Александр.
- И я тоже, - согласился Джеки.
- И я, на самом деле тоже согласен. Просто уточнил причину. - Эрик начал собирать грязную посуду со стола.
- Ты не против, если мы будем называть тебя Кроха или Кроха Тон? Тон, это сокращенное от Энтони, понимаешь? - Петти Джеки Джонс пересел поближе к малышу.
- Не против, - тихо ответил тот.
- Вот и прекрасно. Встречаемся за завтраком здесь.
Ни слова не говоря, но постоянно оглядываясь, Энтони встал и направился со своим подносом в сторону кухни.
- Хороший малый, - как-то грустно заявил Эрик.
- Ты ж вроде против был, - Александр не унимался.
- Сам ты против, - печально проговорил Ассил.
Ужин заканчивался, и, судя по крикам вожатых, хоть было еще светло, все должны были собраться в спортзалах. Дети медленно тянулись к выходу из столовой, смеялись, гремели подносами с грязной посудой. Гомон постепенно стихал. В помещении становилось тихо. Только повар убирая столы, позвякивал оставшимися кое-где тарелками с остатками еды.