Мои первые летние каникулы я запомнил не потому, что устал учиться в школе, не потому, что соскучился по бабушке, к которой меня отправляли летом, и уж точно не потому, что родители подарили мне давно обещанный радиоуправляемый автомобиль. Те каникулы я запомнил из-за самого противного, мерзкого, жадного, вредного (эпитетами можно сыпать до бесконечности) скупца который жил на нашей улице. Дом его располагался у самого кладбища и, уверен, многие желали ему поскорее уже переселиться на соседний участок, где все квартиранты тихие и мирные, пакостей не творят, да не орут на детишек, которые летом играют повсюду.
Про Петра Леонидовича рассказывали всякое. И детей он ненавидит, и животных, никому копейки не займет, жадный, но при этом нищий. Будь я старше, не поверил бы в эти истории - ну не может один человек обладать таким количеством отрицательных качеств. Только слухи могут так "разукрашивать" людей. Но мне было восемь и все, сказанное взрослыми, воспринималось, как истина в последней инстанции.
Думаю, старички, которые вечно орут и ругаются, когда детишки играют возле их дома, встречаются абсолютно везде. Теперь-то, хотя я далеко не старичок, мне понятно, что за всем этим стоят самые разные и, в общем-то, объективные причины. Пожилым сложно уснуть, когда под их окнами шумят. Людям, зачастую, неприятно слышать, как радуются другие, когда у тебя что-то болит. А у стариков постоянно то сердце покалывает, то живот крутит. Но, на мой взгляд, самой главной причиной является зависть. Да-да, то самое качество, которое не красит ни одного человека. Разница лишь в том, что одни пытаются как-то побороть зависть, а другие позволяют ей поселиться у себя в сердцах, добровольно пускают внутрь себя паразита, который будет тянуть соки из человека, отравляя кровь и разум.
Старые уже не станут молодыми.. Старикам уже не бегать по росе, не хохотать, совершив очередную проказу, не салить своего приятеля, который так упорно пытался от тебя улизнуть. Им не познать радости первой любви, грусти первой разлуки - все это они уже знают, и забыть эти чувства не получится, если склероз не поможет. Их общение сводится к жалобам на жизнь таким же старичкам, как и они сами, коротким беседами с родственниками, тем, у кого есть эти самые родственник, да поглаживанию кошки-собачки-хомячка, нужное подчеркнуть.
Написанный выше портрет нельзя отнести к любому человеку, достигшему пенсионного возраста. Сколько я повидал активных, жизнерадостных пенсионеров, которые задействовали себя во всех возможных сферах социальной жизни. Это и те бабушки-дедушки, которые ходят на работу до последнего, одни от скуки, другие из чувства долга и ответственности. Это те бабули, что торгуют на улицах семечками и жвачкой, чтобы свести концы с концами и обеспечить достойную старость собственными силами. Это добрые старички, которые собирают вокруг себя толпы ребятни и рассказывают действительно увлекательные истории о чем угодно - одни о своей молодости, другие о молодости собственных дедушек.
Таких людей вряд ли можно назвать старыми - они пока еще крепко стоят на ногах, им пока еще не знакомо чувство томительного, губящего одиночества, тоски по молодости, которая преследует тебя каждую минуту, не дает покоя и сна. Им не являются образы родного края, дома, в котором они жили в детстве, друзей, с которыми играл.
Старость - она у всех наступает в разном возрасте, не все доживают до нее, поэтому не все поймут, что такое быть старым. И, как бы я тут не разглагольствовал на эту тему, мне не знакомо, что значит постареть. Я могу строить догадки, наблюдая за поведением тех, кто все-таки сделался старым. А самое ценное наблюдение в моей жизни показало, что любая гипотеза, насколько бы правдоподобно она не выглядела, всего лишь гипотеза, а не факт.
Может показаться, что все эти рассуждения не имеют никакого отношения к истории, которую я собираюсь поведать. Наверное, так и есть, но я не мог писать о случившемся тем памятным летом, не попытавшись привести в порядок мысли, которые так долго крутились у меня в голове.
А сейчас самое время вернуться к главному герою этого рассказа, Петру Леонидовичу, фамилии которого я не знал, а быть может, позабыл за давностью лет.
Как уже говорилось, жил этот человек в конце улицы рядом с кладбищем и портрет старика, который я написал выше, словно бы был срисован с него. Низкий, скрученный радикулитом, почти полностью лысый - он показался бы неприятным любому, кто его увидел. Обстановка вокруг его дома была такой, что не всегда можно было догадаться - стоишь ты возле жилого дома или уже оказался на кладбище, возле огромного кургана.
Высокая трава редко скашивалась, стены дома облупились и давно требовали новой покраски, садик рядом с домом стал любимым прибежищем змей и прочих ползучих гадов. Всеобщая неприязнь к Петру Леонидовичу была вызвана тем обстоятельством, что он считался богатым. Точно уж не помню, почему среди жителей нашей улицы бытовало подобное мнение. Кажется, Петр Леонидович занимал какую-то высокую должность толи при коммунистах, толи в перестройку, одно время жил роскошно, а потом, вдруг стал скупцом, каких свет не видел. Прогонял соседей, когда те просили взаймы, каждую копейку держал на счету, не доверял даже банку, деньки прятал где-то у себя в доме и, по слухам, там лежало целое состояние.
Думаю, все слышали сказку про скупца, который перед смертью съел все деньги, которые у него были. Ночью, когда его отпевал служка, явился черт, вытрусил из скупца все монеты, сказал: "Деньги твои, а мешок мой" и утащил покойника в преисподнюю. Примерно такую же судьбу пророчили Петру Леонидовичу. По крайней мере, на нашей улице имя этого человека стало нарицательным. Не удивлюсь, если узнаю, что в детстве чьи-нибудь родители пугали своих непослушных детей не Бабаем, а Петром Леонидовичем.
Сразу замечу - оценить правдивость и лживость этих историй я не мог. В то время меня меньше всего интересовали разборки взрослых. Вот только неприязнь к этому человеку словно бы передалась мне от моих родителей, хотя были и существенные причины недолюбливать этого крайне одинокого и жадного старика. Дело в том, что однажды он меня выпорол, за то, что я забрался к нему в сад. По доброй воле я бы туда ни за что не полез, да вот привязались ко мне старшие ребята, сначала дразнили, а потом ухватили мой портфель и швырнули в заросли травы, прямо к дому Петра Леонидовича. Я расплакался, испугался. Неприязнь взрослых к Петру Леонидовичу трансформировалась в детский страх. Мои сверстники рассказывали, что этот старик настоящий колдун, убивает ребят, которые забираются к нему в сад, а потом продает пирожки, приготовленные из покойничков. Я, конечно, говорил, что эти небылицы полная чушь, такого быть не может, но в глубине души искренне верил и старался держаться подальше от страшного дома расположенного рядом с кладбищем. А тут вот мой портфель бросили прямо в сад, я как назло еще и в школу опаздывал.
Ничего не оставалось, я медленно стал продвигаться сквозь заросли густой, высокой травы, которая была чуть не выше меня. Дури у старших ребятах оказалось немало - мой портфель перелетел через покосившийся забор и оказался во дворе Петра Леонидовича. Было утро, я успокаивал себя мыслями о том, похитить человека среди бела дня невозможно, и голос разума, убеждавший, что все будет хорошо, звонко звучал в моей голове. Я ловко перескочил через забор, оказался во дворе старика, на карачках - не дай бог он меня в окно увидит - подобрался к портфелю, схватил за ручку и со всех ног бросился наутек. Буквально перелетел через забор, побежал сквозь заросли травы, как вдруг наступил на что-то мягкое, слизкое, неприятное. Я услышал яростное шипение, слишком поздно попытался отскочить в сторону - змея буквально выпрыгнула из травы и вцепилась в мою штанину.
Даже сейчас, спустя столько лет, мне неприятно вспоминать тот эпизод. Я понимаю, что имел дело с обыкновенным ужом, что никакого вреда он причинить мне не мог, вот только ребенок, который до сих пор живет где-то глубоко внутри меня, свято верит, что если бы не штанина, если бы гад ухватил меня за ногу, то не жить мне на этом свете.
Я закричал как резаный. Не могу воспроизвести, что тогда испытывал. Избавление было так близко, всего несколько шагов и я оказался бы на дороге, на твердой асфальтированной дороге, а не на мягкой болотистой почве, пружинящей под ногами так, будто бы каждый раз у тебя под ногой оказывается ползучий гад, стремящийся ужалить, убить, пустить свой черный яд тебе в ногу. Я почти спасся от старика, а оказалось, что неминуемая гибель настигла меня в лице змеи, притаившейся в зарослях травы. Гадюка - непременно гадюка, или кобра, или гремучая змея, или удав, который способен съесть и слона (как назло постоянно перечитывал "Маленького принца" Сент-Экзьюпери) - прочно вцепилась в штанину и, не смотря на все мои попытки стряхнуть ее, болталась из стороны в сторону.
Я стал пятиться, упал на землю, попытался сбросить змею второй ногой, но все без толку, она никак не хотела от меня отвязаться. Я прижал ее боковой стороной подошвы, дернулся, порвал штаны и - о чудо! - освободился. Толкаясь руками и ногами, отполз от страшного шипящего монстра. К счастью, змея и не подумала меня преследовать, скрылась в зарослях травы. Я перевел дыхание, вытер слезы, которые катились по моим щекам, как вдруг чья-то крепкая рука ухватила меня за ухо и больно потащила вверх.
То был Петр Леонидович. Он услышал мой крик и выбежал в свой сад, посмотреть, что стряслось. Увидел меня, разозлился, уж не знаю почему.
- Ты что здесь делаешь?! - закричал он. - Не учили, что на чужие участки залезать нельзя?!
После этого он потащил меня к своему дому. Я не успел прийти в себя, снова расплакался, попытался вырваться, предполагая, что вот сейчас меня, должно быть, убьют. Однако, ошибся. Петр Леонидович притащил меня к рябине, сломал ветку и принялся отхаживать меня хворостиной. Ударил раз пять, только после этого отпустил.
Я ни жив, ни мертв, выбежал на дорогу, застыл на месте. Взрослые ребята уже разбежались - видать испугались моих криков и ругани Петра Леонидовича. А я стоял на обочине, бледный, с порванной штаниной, горящим местом чуть пониже поясницы. Стоял и не верил, что страшное приключение закончилось.
С тех пор я обходил дом старика стороной. О приключившемся я никому не рассказал, а на Петра Леонидовича затаил злобу, мечтал отомстить и ему, и тем ребята, из-за которых попал в эту ситуацию. Но страсти быстро поулеглись, осталась лишь тупая обида, потом и она бесследно прошла. Летом я и думать забыл о неприятном инциденте, осталась только неприязнь к самому старику.
Совсем еще мальчишка, играл я тогда беззаботно, полностью погружаясь в мир смеха, радости и азарта состязаний. Родители обещали, что в июле отвезут меня к бабушке. К окончанию первого класса подарили радиоуправляемый автомобиль, о котором я так давно мечтал, потому жизнь казалась мне замечательной и прекрасной, воспринять чужую беду я не мог. А между тем, когда над головой одних сияет солнце, то над другими небо, порой затягивают тучи.
Юля Фатеева, моя одноклассница, заболела. Серьезно заболела. Что-то онкологическое. Нужно было ехать в Германию, лечиться. А денег у родителей девочки не было, вот и записали все Юлю в покойницы.
Конечно, на улице пытались помогать. Больше ста тысяч рублей редко давали. Правда, один раз Фатеевым пожертвовали миллион рублей, но денег все равно было недостаточно. На всякий случай напомню, что на дворе был девяносто четвертый год, и хорошую квартиру у нас в городе можно было купить за пятьдесят миллионов.
Только лечение Юли грозило обойтись дороже. Потому все эти подачки не очень-то помогали. Да и времени у девочки оставалось немного. Никто особо не верил, что Юля проживет долго. На улице она перестала показываться, потому играли мы без нее. Порой девочка выходила во двор и смотрела на нас, жизнерадостных, полных сил и здоровья. Когда она хваталась своими худыми бледными руками за прутья забора, то напоминала заключенную. Через мгновение выбегала ее мать, кричала, ругалась, говорила, что у девочки слабый иммунитет, ей нельзя выходить, лучше сидеть дома.
Мне было жаль Юлю, искренне жаль, но помочь ей я никак не мог. Однажды вечером, вернувшись после насыщенного событиями дня домой, я спросил у родителей, можем ли мы как-то помочь девочке. В ответ услышал, что мама с папой и так помогли, чем могли, но им тоже нужно как-то семью кормить, они не могут делиться с Юлиными родителями всей своей зарплатой. Мама добавила, что гордится мной. Назвала меня добрым и хорошим мальчиком. От этого на душе сразу стало лучше, я мигом позабыл о Юле и стал пересказывать приключения, которые пережил за день. Родители уложили меня спать, чтобы утром вернуть меня в поразительный мир беззаботных игр.
Перед самым моим отъездом в деревню мы устроили чемпионат по пряткам - победителю полагались почести и уважения, проигравшим позор и насмешки. Я, по праву считая себя мастером этой игры, утром долго размышлял, где бы заныкаться так, чтобы черт не отыскал. Рассудив, что нечистая сила своих не трогает, я мигом нашел решение - дом Петра Леонидовича. Даже если догадаются, что я там, кому хватит смелости перелезть через забор?
Я же перебираться туда и не собирался, а вот использовать ветви ивы, как укрытие был намерен. Искать возле дома старика не посмеют. Задумано - сделано. Я решил не использовать своего потайного места до самого последнего кона, решающего, который и выявит победителя пряток. Водил вихрастый мальчишка по имени Игорь, не стриженный и вечно грязный. Ему-то меня никогда не найти.
-Раз, два, три... - начал считать Игорь. Мы побежали кто куда. Но я действовал хитро. Зная, что меня выдаст любой, кого застукают раньше, мне пришлось сделать вид, что я прячусь в зарослях хрена, обильно произраставшего на участке Дарьи Николаевны Сухоруковой. Дождавшись, когда остальные разбегутся кто куда, я на карачках стал подниматься вверх по улице и в тот самый момент, когда Игорь досчитал до ста, добрался до дома Петра Леонидовича. Оставалось надеяться, что меня так никто и не заметил.
Я быстро забрался на иву, повыше, затаился между веток. Охота началась. Было увлекательно следить за тем, как Игорь выслеживает одного за другим. Бегал он неважно, зато глаза у него, как у сокола. Малейшее движение, самый незначительный признак затаившегося человека замечал вихрастый мальчишка и несся к столбу, застукать наглеца, не сумевшего достаточно надежно укрыться. Один за другим ребята выбывали, оставался лишь я. Игорь меня удивил - он сумел застукать всех, а это удавалось лишь единицам. Выходило, что я его недооценил, а потому, чтобы победить, нужно выждать и бежать, когда у Игоря не останется ни единого шанса успеть к кону.
Хитрый вихрастый мальчишка далеко от столба не отходил, ему уже помогали проигравшие. Ребята разбрелись по улице и не подозревали, что я за ними наблюдаю. Поиски затянулись, родители стали звать своих детей домой. Ребята стали науськивать Игоря, мол, Вовка уже ушел, правила нарушил, проиграл.
- Тогда я чемпион? - спросил Игорь. Ребята согласились.
"Ага, как же, - думал я. - Отойди только от кона и я тут как тут". Но случилось непредвиденное - домой позвали самого Игоря. Он убежал, а следом разошлись и остальные ребята. Ну и как мне доказать. Что я застукался и выиграл? Не поверят ведь, отрицать начнут. Невезуха. Скоро и меня домой позовут. Ничего не оставалось делать, кроме как спускаться вниз, подойти к столбу, произнести фразу "Стуки-стуки за себя" и надеяться, что когда я обо всем расскажу, мне все-таки поверят.
Вторая неприятность произошла следом за первой, из своего склепа на волю выбрался Петр Леонидович. Помню, как все истории, рассказанные об этом старике, разом всплыли в моей памяти. И то, что он колдун, и то, что он из детей пирожки делает и много чего еще. Перепугался я не на шутку и продолжил висеть на ветке ивы, в надежде, что дед не обратит на меня внимания.
Петр Леонидович, однако, в мою сторону даже не посмотрел, он миновал заросли густой травы, сильно хромая и опираясь на палку. В свете фонарей старик выглядел совсем дряхлым и старым. Куда он шел?
Петр Леонидович замер у обочины дороги и смотрел в сторону домов. Я проследил направление его взгляда - оказалось, что старик глядит на калитку Фроловых. Тут же у меня родилась гипотеза, что болезнь девочки как-то связана с этим чудовищем.
Глубоко вздохнув и осмотревшись по сторонам, старик медленно зашагал вниз по улице. Он действительно направлялся к Юлиной калитке. Я понимал, что его нужно как-то остановить, помешать творить свое черное дело, но что мог сделать восьмилетний мальчишка? Правильно - спрятаться надежнее и не высовываться. Что я и сделал.
Старик замер возле калитки, он задыхался, поднял сжатую в кулак руку, чтобы постучать, а потом вдруг замер, опустил ее в карман, вынул оттуда конверт, бросил его в почтовый ящик, снова, подобно вору, осмотрелся по сторонам и, это невероятно, но мне показалось, что Петр Леонидович улыбнулся.
Поспешно он вернулся домой, в свой склеп, чтобы уснуть там до утра. Насмотревшись на все это, я мигом слетел с ивы и бросился бежать домой. Поспешно съев ужин, даже не искупавшись, и ничего не рассказывая родителям, я убежал к себе в постель и лег спать, радуясь, что завтра еду к бабушке. Там Петр Леонидович не сумеет меня достать со своим колдовством.
На следующий день, когда я собирался ехать, и мама меня одевала, в дом вошел папа.
- Слышала новость, - сказал он. - Фроловым кто-то подкинул конверт - я замер, не смея вообразить, что же хранилось внутри. - С пятью миллионами, - закончил папа. - Серега поклялся, что разыщет остаток суммы и Юлю поставят на ноги.
До конца осознать случившееся тогда я не смог. Да и сейчас не вполне получилось.
...
В конце прошлого года я столкнулся с Юлей Фроловой. Когда мне исполнилось одиннадцать, мы с семьей переехали, потому я не знал, что произошло на моей родной улице за время отсутствия. Пятнадцать лет не малый срок. Но Юля каким-то чудом умудрилась меня узнать, поздоровалась. Начала расспрашивать. Задал и я пару вопросов.
- А старика, как там его, Петр Леонидович, помнишь? - спросил я. - Не знаешь, что с ним теперь?
- Да умер он давным-давно, - сообщила Юля. - И слава Богу, такого скупца еще поискать надо. Говорят, он спрятал деньги под половицами, в ночь смерти к нему забрались грабители и все забрали. Никому, старый жмот копейки не оставил, все хотел с собой в могилу унести. Родственники его, когда приехали, даже не расстроились, наоборот, обозлились. Сам разве не помнишь, какой мерзкий старик был? Странно, что ты им поинтересовался.
Что я мог сказать в ответ на это? Поведать то, что видел ночью, сидя на иве? Укорить Юлю, сказать, что часть денег на ее лечение выделил так ненавидимый ею старик? И главное - имел ли я право рассказывать о поступке Петра Леонидовича, который приложил все усилия, чтобы доброе дело, совершенное им, осталось безвестным?
- Помню, конечно, - ответил я и перевел тему.
Признаться, до сих пор не могу понять, почему Петр Леонидович поступил именно так, а не иначе. Он мог бы прийти днем, вручить деньги родителям, но не стал этого делать. Отношение к нему на улице могло перемениться, но он этого не захотел. Почему? Неужели старику нравилось слышать за своей спиной проклятья, пожелания скорой смерти? Или он не хотел покупать любовь? Какие мотивы двигали Петром Леонидовичем в ту ночь?
Разгадать старика я так и не сумел, усвоив на всю жизнь - порой вещи и люди оказываются не такими, какими кажутся со стороны.
Что еще добавить? Чемпионом по пряткам в том году стал Игорь, в мою историю никто не поверил.