Аннотация: Отрывок из АИ-романа "Горькая звезда" (в соавторстве с А.Трубниковым)
ТЕНИ ПРОШЛОГО
Рельсы влажно поблескивали в прыгающих лучах фонарей. В туннелях было сыро - сырость висела в воздухе, и на толстых вязанках электрических кабелей, тянувшихся вдоль стен, густым ворсом наросла плесень. Где-то звучно капала вода - наверно, просачивались грунтовые воды или стекал накопившийся конденсат. Света в мёртвых туннелях не было - сразу же после того, как Киев накрыло злое чернобыльское облако, и население в панике покинуло зараженную зону, город был обесточен, - зато акустика сохранилась отменная: Алексей слышал не только позвякивание чьей-то плохо пригнанной амуниции, но и дыхание товарищей, шедших вместе с ним по тёмной утробе тоннеля.
Ополченцы шли осторожно, держа оружие наготове и чутко вслушиваясь в каждый шорох. Лутеры не жили постоянно в пустых туннелях киевского метро - без тепла, света и работающей вентиляции обитать здесь было, мягко говоря, некомфортно, - но появлялись тут от случая к случаю, чтобы припрятать добычу, пересидеть очередную облаву или пройти под землёй, от станции до станции, минуя какой-нибудь особо сильно заражённый городской район.
"Да, - думал Алексей, глядя на рельсы, бесконечными крапчатыми (металл обильно попятнала ржавчина) змеями убегавшие в темноту, - это только в примитивных боевиках люди десятилетиями живут в метро после того, как на город упала ядерная бомба большой мощности. Наша цивилизация хрупка и очень уязвима: не нужно никакой атомной войны, достаточно сбоя в компьютерной сети или аварии на подстанции, и всё наше техническое великолепие превращается в груду бесполезного железа... Мы используем передвижные электростанции, брошенные армейцами, выскребая для них солярку из бесхозных хранилищ, но эти хранилища не бездонные - на десятки лет запасов не хватит. А если бы на город упала мегатонная боеголовка, то от всех складов остался бы только пепел, не говоря уже о том, что само метро рухнуло бы. Апокалипсис хорош как фантастическая декорация, а в натуре он выглядит скверно - даже такой ограниченный Апокалипсис, как наш".
Через некоторое время рейдовая группа вышла к станции "Контрактовая площадь" - Алексей вспомнил, что до девяносто первого года она называлась "Красная площадь", но затем была переименована в приступе восторженной революционной эйфории, бушевавшей на всём постсоветском пространстве.
Здесь был чуть светлее - слабый свет проникал через подземные переходы северного и южного выходов, - хотя на самом деле так просто казалось после кромешной вязкой тьмы туннелей. Лучи фонарей выхватили из темноты электропоезд, застывший на параллельном пути - двери его были открыты, оконные стёкла частично выбиты. Бойцы подобрались - в брошенных поездах метро частенько делали привалы и даже ночевали лутеры, - однако на сей раз обошлось. Ни в вагонах, ни на платформе станции не было никого и ничего - только мусор, оставленный побывавшими здесь людьми: смятые картонные упаковки и сигаретные пачки, пустые консервные банки, пластиковые бутыли, рваная камуфляжная куртка. На пыльном полу между гранёными колоннами видны были многочисленные следы, но старые, многодневной давности.
- Перекурим-перекусим-передохнём, командир? - предложил Артём, весёлый парень, не унывавший никогда и нигде.
- Отказать, - решительно отрезал сержант, командовавший четвёркой. - Это видел? - он вынул портативный дозиметр, неприятно попискивающий и зловеще моргавший. - Тут "грязной" пыли, как у дурака махорки, - полчасика посидишь, и всё, про девок можешь забыть, причём навсегда. И это ещё в лучшем случае. Двигаем дальше.
Бойцы подчинились беспрекословно - дисциплину полковник установил железную, да и обыкновенный инстинкт самосохранения подсказывал: на заражённой станции, куда сквозняк и подошвы людей занесли изрядной количество "чернобыльской пудры", лучше не задерживаться.
Спускаясь с платформы на рельсы, Алексей обернулся и бросил взгляд на мёртвый электропоезд. "А ведь совсем ещё недавно, - подумал он, - такие поезда, ярко сияя огнями, несли по этим туннелям, и в их вагонах ехали красивые смешливые девушки...".
- Ничего, брат, - в обычной своей рассудительной манере отозвался державшийся рядом с ним молодой парень по имени Андрей, словно услышав его мысли. - Оживёт наш город, помяни моё слово. Наш полковник - мужик серьёзный, он от своего не отступится. И нечисть двуногую выметем, и кордонникам кукиш с маслом покажем, дай только срок. Киев - мать городов русских: всякое бывало, а он всё стоит, и стоять будет.
Окунувшись в привычную тьму туннеля, дальше шли молча, экономно подсвечивая дорогу. Всё было тихо, но когда они прошли метров сто пятьдесят, не больше, Алексея вдруг ударило.
...Голова закружилась, перед глазами поплыли цветные пятна. Сердце жалось, стало трудно дышать. Алексей пошатнулся.
- Что с тобой? - услышал он голос Андрея, доносившийся невнятно, как будто через толстый слой ваты.
- Н-не знаю, - через силу выдавил Алексей, борясь с головокружением. - Что-то мне не по себе...
- Тут такое бывает, - негромко сказал Артём без тени обычного балагурства. -- Здесь, на Подоле, под землёй целый мёртвый город - его откопали, когда строили подземку. Тут работали археологи и много чего нашли: остатки кровель старинных домов, древние вещи из дерева, тигли всякие для плавки металла, браслеты, монеты разных эпох, старинное оружие, керамические писанки, древние детские игрушки. Попадались здесь и кости доисторических зверей - говорили, что при строительстве станции "Академгородок" нашли костяху мамонта. А после пуска метро все эти раскопы снова захоронили и, думаю, правильно сделали - не надо покой мёртвых тревожить. В общем, нечистое тут место, так я тебе скажу. Болтали что-то о каком-то древнем проклятии - то ли волхвы его наложили, то ли боги языческие, на крещение Руси обиженные.
- Разговорчики! - одёрнул его сержант. - Сказки будем дома слушать, понятно?
- Так точно! - дружно ответили Андрей и Артём.
Алексей смог только кивнуть - горло сдавило спазмом. Затем дурнота отступила, зато что-то случилось со зрением: бетонная стена туннеля прямо перед его глазами растаяла и сделалась прозрачной. Открылась небольшая каверна, залитая призрачным голубоватым свечением, посередине которой прямо на земле лежал дискообразный камень, похожий на большой мельничный жернов - Алексей видел его отчётливо, различая даже шероховатости на поверхности каменного колеса, как будто и не было между ним и этим странным камнем никаких преград. А потом воздух помутнел, начал сгущаться, и загадочная пещера снова скрылась за серым бетоном, увешанным гирляндой толстых чёрных кабелей. "Померещится же такое..." - растеряно подумал парень. И тут же услышал тяжкий рокочущий гул, шедший откуда-то снизу.
Точнее, он не услышал звук - он воспринял его ступнями ног, в которые толкнулась дрогнувшая почва. И этот неведомый - и зловещий! - гул уловил только один Алексей: его товарищи спокойно шли вперёд, и по их виду нельзя было сказать, что они встревожены.
Алексей глубоко вздохнул и помотал головой, прогоняя морок. Гул стих.
- Я в порядке, - ответил парень на вопросительный взгляд обернувшегося к нему Андрея, перехватил автомат и пошёл следом за своими товарищами, стараясь поскорее забыть всё с ним случившееся. "И что это за камень такой мне привиделся? - подумал он. - Правду говорил Артём - нехорошее здесь место". Об источнике подземного рокота Алексей не думал - он и представить себе не мог, что там, под пластами грунта, живёт своей странной жизнью пришелец из вселенских бездн, копящий мощь и мстительную ярость...
* * *
Крик был жалобный, пронзительный, трепещущий. Кричала молодая женщина - судя по всему, попавшая в беду. А в какую беду могла попасть женщина в пустых и мёртвых кварталах, где голодными крысами шныряли шайки лутеров, ополченцы хорошо знали, и поэтому все вчетвером тут же метнулись к подъезду большого дома, из приоткрытого окна второго этажа которого донёсся крик.
Влетев в подъезд, они побежали вверх по лестнице, грохоча ботинками по ступеням. Бойцы прекрасно сознавали, что мародёры, обладавшее звериным чутьём на опасность, запросто могли услышать шум и встретить ополченцев выстрелами, и всё-таки бежали, а не подкрадывались, чтобы успеть спасти человека - они знали, что и как делают лутеры со своими жертвами-женщинами.
Им повезло - лестничные пролёты оставались пустынными, и ни из одной двери не высунулась небритая физиономия или автоматный ствол. Сержант распахнул незапертую дверь квартиры, откуда нёсся крик, - где она расположена, ополченцы сориентировались ещё внизу, подбегая к подъезду, - и первым ворвался внутрь; Алексей, Андрей и Артём - следом за ним, стараясь не отстать и приготовив оружие.
Крик тем временем захлебнулся - наверно, девушке зажали рот (о худшем варианте Алексей старался не думать). Миновав полутёмную прихожую, заставленную мебелью и заваленную разбросанными вещами, четвёрка оказалась в большой комнате - и вовремя.
Что здесь происходило, было понятно с мимолетного взгляда (как стало понятно и то, почему лутеры не услышали приближение чистильщиков - слишком были увлечены своим гнусным делом). Посередине комнаты, на просторной кушетке - из тех, которые именуются "сексодромами" - отчаянно билась, выгибаясь дугой, полураздетая девушка; на ламинатном полу валялись клочья содранной с неё одежды. Девчонка сопротивлялась из последних сил, и развязка была уже близка - один мародёр, одетый в замызганный армейский бушлат, сгрёб мосластой пятерней тонкие руки девушки, заломив их за голову, и второй ладонью зажимал ей рот; другой лутер, в камуфляже, зажал подмышками её голые ноги и возился со своими штанами, извлекая оттуда своё мужское хозяйство. Он повернул голову на шум - Алексей успел увидеть грязное лицо и выпученные глаза, - и тут же эта голова выбросила кровавую кляксу, густо замаравшую синие с золотом обои.
Сержант выстрелил с ходу (похоже, он ничуть не опасался задеть девушку). Алексей знал, что их командир - профессионал высокого класса, прошедший суровую и кровавую школу "горячих точек", но одно дело - слышать, и совсем другое - видеть своими глазами. Застреленный лутер повалился набок и сполз на пол, стукнувшись затылком о ламинат, но второй оказался проворным. Он не выстрелил, но в его руке, зажимавшей рот жертвы, вдруг появился нож, мгновенно зависший у самого горла девчонки.
- Клади зброю! - хрипло выкрикнул мародёр. - А не то перережу этой сучонке горло, як курёнку!
Андрей и Артём замерли, боясь сделать неосторожное движение; застыл и Алексей, слыша, как гулко колотится его собственное сердце.
- Не балуй, - примирительно произнёс сержант. - Брось нож, придурок, тогда живым уйдёшь.
- Клади, я сказал! - повторил лутер, прижимая блестящее лезвие к шее девушки.
Сержант медленно опустил автомат, держа его одной правой рукой. "Что он делает?" - подумал Алексей, и в это время ствол автомата командира патруля коротко плюнул огнём. Сержант выстрелил от бедра, навскидку, не целясь, но не промахнулся. На оскаленном лице лутера появился третий глаз - посередине лба, чуть выше двух его природных глаз, налитых кровью, - и мародёр повалился навзничь, задрав кверху ноги в грязных сапогах. Девчонка вскинулась и сжалась в комок, тщетно пытаясь прикрыть наготу руками. Алексей заметил на её шее тонкую красную царапину ("Неужели эта скотина успела полоснуть её ножом?"), а потом вдруг поймал краем глаза какое-то шевеление в огромном, на полстены, зеркале.
Полированное стекло отразило фигуру ещё одного мародёра - вероятно, он предпочёл сексуальным утехам грабёж богатой квартиры и был согласен встать последним в очередь на изнасилование. И этот третий лутер, тихо появившийся из соседней комнаты, уже поднимал помповое ружьё, целясь в сержанта. Девушка, похоже, тоже его увидела, но крикнуть не смогла - после всего случившегося у неё перехватило горло.
Алексей не мог похвастаться высоким уровнем военной подготовки, не говоря уже о том, чтобы хоть как-то сравняться в этом деле с ветераном-сержантом, но в этот миг с ним что-то произошло, как будто он уже участвовал не в одной спецоперации. Он совершенно безошибочно определил, где именно стоит враг (а это не так просто, если ты видишь только отражение в зеркале), вскинул автомат и перечеркнул бандита короткой очередью, опередив его выстрел в командира. Грузное тело завалилось; лязгнуло упавшее ружье.
- Ну, молодец, книгочей, - одобрительно крякнул сержант, осмотрев труп. - Вот ведь зараза какая, бесшумно вылез, что твой призрак чернобыльский. Ещё бы секунда, и залепил бы он сливу свинцовую в меня или вот в неё, - он кивнул на девчонку.
Девушка свернулась в клубок, обхватив руками плечи. Её трясло, из расширенных глаз не ушёл ужас - она явно опасалась неожиданных спасителей не меньше, чем лутеров.
- Не бойтесь, - негромко сказал Алексей, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче. - Мы не причиним вам вреда.
- Срам прикрой, златовласка, - с напускной небрежностью добавил Артём, срывая с окна гардину и подавая её девушке. Та молча дёрнула головой и торопливо завернулась в плотную ткань.
"Златовласка, - подумал Алексей, разглядывая спасённую, которой на вид было лет двадцать пять. - А ведь и верно: у тебя не волосы, а волна золотая... Красиво".
- А квартира-то богатая, - проговорил сержант, обводя взглядом антикварную мебель и многочисленные стеллажи с книгами. - Ну, и что же ты здесь делала, красавица, и вообще: кто ты такая есть?
- Ок-ксана я, - выдавила девчонка. - Асп-пирантка я, Киевского Нац-ционального Университета имени Тараса Шевченко, -- добавила она, стуча зубами.
- О как! - удивился Андрей. - Да, чудны дела твои, господи... Всякие народы нынче по Киеву шастают, но чтоб аспирантки - такое я вижу впервые.
- И какими такими делами как бы научными ты здесь занималась? - подозрительно осведомился сержант, прервав Андрея. - Время и место для этого тут не самое подходящее. А может, ты сама с лутерами шлялась, не поделили хабар, вот они тебя и решили того-этого, оприходовать коллективно, да в утиль?
- Я правду говорю! - возмутилась Оксана, сверкнув глазами и быстро приходя в себя. - Я искала здесь раритет - пятый том "Записок" Григоровича-Барского. Он попал к одному "чёрному коллекционеру", я об этом случайно узнала. А этой книге цены нет, вот я за ней и пришла. А тут эти появились... набросились. Если бы не вы... - голос её дрогнул.
- Ладно, - сержант махнул рукой. - Разберёмся, что ты за аспирантка. Только не здесь - тут и пятна активные неподалёку, да и гости появляются не самые приятные. Двигаем до дому, до хаты - на базу, там и поговорим. Пошли, товарищи бойцы и мирное население.
- Подождите! - девушка проворно соскочила с кушетки, чуть не выскользнув при этом из своего импровизированного платья. - Дайте мне десять минут - эта книга здесь, и я должна её найти!
- Ищи, - согласился сержант, окинув Оксану цепким взглядом. - Видать и впрямь эта книга ценная, раз ты не побоялась сунуться за ней в "дикий" район, шалая девка. Но только недолго, ясно?
Девушка кивнула и подошла к полкам с книгами, внимательно изучая их содержимое - видно было, что она знакома не только с гламурными журналами и с бульварным чтивом. Алексей наблюдал, как она, шевеля губами, читает названия на корешках разнокалиберных фолиантов, не забывая, однако, придерживать на груди свой занавесочный наряд "от кутюр". Алексей смотрел на неё, и чувствовал, как у него в груди шевелится что-то тёплое - такого он раньше не испытал никогда, хотя знакомые девушки у него были (и не одна, и более чем знакомые). "Вот ведь как интересно, - думал парень, - другая бы сперва полезла по шкафам с тряпками - одёжки-то на ней никакой! - а эта сразу к своим книжкам. И не похожа она на лутерских шалав - неправ командир. Она вон, светится вся... Златовласка...".
- Нашла! - восторженно воскликнула Оксана, извлекая из книжной шеренги потёртый том. - Вот она!
- Счастливая ты, аспирантка, - хмыкнул сержант. - И мы вовремя подоспели, и книжку свою отыскала. Так, а теперь марш по гардеробу: тут наверняка найдётся что-нибудь тебе подходящее. А то ты у нас не по форме одета - не могу я тебя в таком виде доставлять в расположение воинской части: шок среди личного состава гарантирован.
* * *
Оксана действительно оказалось той, за кого она себя выдавала, и не имела никакого отношения к "шалавам" - женщинам лутеров. Алексею доводилось видеть в ходе зачисток этих жалких существ, вплотную подошедших (и даже перешагнувших) грань, отделяющую человека от животного, и всякий раз он испытывал по отношению к лутеркам странную смесь неприязни, брезгливости и жалости. И тем более причудливо выглядела увлечённая своим делом аспирантка университета в полумёртвом городе, живущем по первобытным законам. Лутерки - волчицы волчьей стаи - искали в брошенных квартирах Киева того же, что и мародёры-мужчины - хабара, - и зачастую при стычках с ополченцами они дрались свирепо, до последнего патрона. Оксану же привела в город, окружённый плотным кольцом кордонов, пытливость, граничившая с фанатизмом - многие бойцы, узнав, что эта хрупкая с виду девчонка рисковала честью, здоровьем и даже жизнью ради какой-то книжки (господи, ну кому она сейчас нужна?), многозначительно крутили пальцем у виска - мол, совсем девка "с глузду зъихала".
Они много времени проводили вместе. Алексея тянуло к девушке, как магнитом, и он узнал подробности её поисков, завершившихся так своеобразно. Оксана писала диссертацию на тему "Влияние путешествий Григоровича-Барского на формирование архитектурного ансамбля Киева первой половины XVIII века", и рассказала парню об этом примечательном человеке.
Василий Григорьевич Григорович-Барский, известный также как Василий Киевский, Григорович, Плака, Барский, Альбов, жил в Киеве в первой половине XVIII века. Родился в купеческой семье, учился в Киево-Могилянской академии, куда поступил по протекции игумена Феофана Прокоповича. Прожил он недолго - всего сорок шесть лет, с 1701 по 1747 год, - но успел стать известным как путешественник, писатель и публицист. В 1723-1746 годах путешествовал по Европе (Болгария, Венгрия, Румыния, Молдавия, Австрия, Италия, Греция, Кипр) и по Ближнему Востоку (Палестина, Сирия, Аравия, Египет). Завёл близкие отношения с антиохийским патриархом Сильвестром, который в 1734 году в Дамаске постриг его в монахи под именем Василий. В 1743-1744 годах по протекции императрицы Елизаветы и графа Разумовского Барский переехал в Константинополь и находился там при российском посланнике Вешнякове, но отказался занять место посольского священника, занявшись составлением подробного описания Константинополя. Дважды - в 1725 году и в 1744-1745 - посещал Афон, о чём составил подробные воспоминания, имеющие большую историческую ценность. И главное - Барский оставил "Записки Плаки Альбова", которые распространялись по Украине и России в рукописях и впервые были опубликованы в 1778 году.
Назывался этот труд, как это было принято в те времена, длинно и витиевато - "Пешеходца Василия Григоровича Барского-Плаки-Альбова, уроженца Киевского, монаха Антиохийского, путешествие к святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 и оконченное в 1747 году, им самим описанное", - и впервые был издан в Санкт-Петербурге в 1778 году Василием Рубаном. Позднее, уже в XIX веке (в 1885-1887), Барсуков выпустил четырёхтомное издание "Записок", которое включало рисунки автора и его переписку.
Работая над диссертацией, Оксана нашла архив первого издателя четырёхтомных мемуаров Григоровича-Барского и наткнулась в нём на упоминание о существовании пятого тома "Записок", в котором Барский рассказывал о том, как он познакомился в Каире с представителями некоей секты. Позже, встретившись с ними на острове Крит, Григорович услышал от сектантов о таинственных камнях, один из которых находится в Киеве, о загадочном "небесном пришельце" и о проклятии языческих богов. Однако многотомное издание "Записок" готовилось под эгидой "Православного Палестинского общества", и обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев, узнав, что содержание пятого тома может привести к пересмотру канонических обстоятельств крещения Руси, лично наложил вето на его издание - "ереси быть не должно!".
Часть архивов Барсукова, в которой находились материалы пятого тома (в том числе и несколько сигнальных экземпляров книги, утаенных от глаз святых отцов), после смерти издателя была перевезена в его сумское имение, а после революции оказалась в архивах районного центра. Позже, уже после развала Союза, когда продавалось всё и вся, материалы эти стали расползаться по частным коллекциям - нашлись люди, сумевшие их оценить.
- Я узнала о существовании пятого тома, - увлечённо рассказывала Оксана, - и даже нашла отрывки из оригинала рукописи "Записок" Григоровича, в него включённые. Там такое... - она повернула голову, и Алексей заметил огоньки, мерцавшие в её глазах. - И я решила найти пятый том: меня как будто кто-то в спину толкал. Сразу после Чернобыля я нашла каталоги "чёрных коллекционеров", и узнала, у кого именно находится как минимум один экземпляр пятого тома. Следы вели сюда, в Киев, и я...
- И тебе не страшно было лезть в заражённый город? - спросил Алексей. - Ты ведь знала, что здесь творится, верно?
- Страшно, - призналась девушка. - Но ты знаешь, после того, что я прочитала в отрывках рукописи Григоровича, я полезла бы и к мутантам, в чернобыльскую зону. Это не шутки, Лёша, - авария АЭС была не случайной. Кто-то - или что-то - угрожает Киеву, и эта угроза растёт. Теперь, когда я прочла пятый том, - она осторожно коснулась пальцами книги, которой всегда носила с собой, - я в этом уверена. Люди, подобные Барскому, не гонялись за сенсациями и жареными фактами, как это делают нечистоплотные журналисты, - они взвешивали каждое слово, заносимое ими на бумагу. И кстати, обстоятельства его ранней кончины туманны - есть основания полагать, что кое-кто спохватился, посчитав, что Григорович-Барский слишком много узнал, и поспешил заткнуть ему рот. А месть языческих богов, загадочное существо, порождённое звёздной бездной, легенды и предания волхвов - это всё звенья одной цепи. Я сложила пазл, и поняла: речь идёт о жизнях десятков и сотен тысяч людей, может быть, даже о миллионах жизней! Разве можно остаться стоять в стороне, если ты можешь предотвратить катастрофу?
Она говорила, Алексей слушал. Он смотрел на златовласку, и вдруг с пронзительной ясностью понял, что его, молодого парня начала двадцать первого столетия, циничного и не верящего во всякие там возвышенные чувства, громом небесным поразила любовь. Любовь - та самая, на которой исстари стояла земля, и от которой всемерно старались избавиться в эпоху торжества "демократии западного разлива", заменив её "свободными отношениями" и сексом по расценкам в твёрдой валюте.
* * *
- Пожениться хотите? Это вы хорошо придумали, а главное - вовремя, - полковник посмотрел на стоявших перед ним Оксану и Алексея и вспомнил, что это фраза из одного старого фильма о лётчиках Великой Отечественной. - Хотя...
"А что "хотя"? - сказал он сам себе. - Ведь это же прекрасно, что здесь, в Киеве, засыпанном радиоактивной пылью; в блокированном городе, где приходится выковыривать из всех щелей огрызающиеся лутерские шайки и ждать удара миротворцев, чтоб им пусто было, где идёт непрерывная борьба за выживание, и где всё время висит угроза вторжения чудовищных тварей чернобыльской зоны, о которых толком ничего не известно, эти двое решили стать мужем и женой! Они будут первыми молодожёнами нашей республики, а потом появятся и другие, и будут рождаться дети, и жизнь будет продолжаться. Счастья вам, ребята...".
- Что "хотя", товарищ полковник? - осторожно спросил Алексей, пытаясь разобрать выражение глаз "гетмана", как за глаза назвали ополченцы своего командира, и не выпуская из руки ладошку Оксаны.
- Хотя я здесь ныне официальная власть, - губы полковника тронула улыбка, - и поэтому могу зарегистрировать ваш брак. Как капитан на судне в дальнем плавании. Правда, насчёт марша Мендельсона не знаю, но всё остальное-прочее... Будет вам свадьба, самая что ни на есть законная - будет!
И свадьба состоялась - первая свадьба после катастрофы, опустошившей Киев. И невеста была в белом платье - в брошенных салонах и магазинах можно было найти всё, - и даже, вопреки опасениям полковника, звучал марш Мендельсона, записанный на компакт-диске. Бойцы пировали возле костров, разведённых прямо на улице, и был салют - правда, сдержанный, потому что с боеприпасами было туго, и патроны приходилось экономить. Со спиртным было проще, однако "гетман" не допустил бесшабашного разгула: необъявленную войну против врагов внешних и внутренних, которая шла постоянно, никто не отменял, и ополченцы это понимали. Зато в добрых пожеланиях молодым недостатка не наблюдалось: люди видели в Алексее и Оксане тех первых ласточек, которые, вопреки поговорке, сделают весну.
Две ночи молодожёны почти не спали, жадно опьяняясь друг другом, а на третью ночь, пресыщенные ласками, заснули, так и не разомкнув объятий. И в этой жаркой дремоте Алексея настигло странное видение, вернее, целая череда видений.
...он (только в каком-то ином обличии) шагал по траве, шуршавшей под ногами, а впереди была дымящаяся чёрная яма, в которой гнездилось зло. Это зло грозило неминуемой смертью, но за спиной Алексея, крепко сжавшего в руках копьё с кремнёвым наконечником, были люди его рода, и он, вождь, обязан был их защитить и принять на себя первый удар неведомого. И неведомое ударило его незримой ладонью, обладавшей тяжестью каменной лавины, давя, сокрушая и выжимая жизнь из хрупкого человеческого тела...
...под стенами города носились толпы диких всадников, кричали гортанно и осыпали защитников тучами стрел. Шурша оперением, стрелы пели злую песню смерти, но Алексей - он снова был в каком-то ином обличии, на этот раз в кольчуге и с мечом в руке, - стоял на стене, потому что за его спиной был его город, люди, дома, в одном из которых его молодая жена прижимала к груди первенца. И Алексей стоял под стрелами и сбрасывал вниз лезущих на стены степняков, разваливая им головы и отсекая руки вместе с кривыми саблями - стоял до тех пор, пока одна из стрел не нашла наконец дорожку в броне и не вошла в его тело, гася сознание острой болью...
...а потом картина сменилась. Алексей, в своём привычном сегодняшнем облике, шёл по тёмному туннелю метро от станции "Контрактовая площадь" - точно так же, как месяц назад, только один, без товарищей. Он уже знал, что его ждёт впереди, и поэтому ничуть не удивился, когда увидел нишу, открывшуюся перед ним тогда на краткий миг. Но теперь эта ниша была распахнута настежь, а возле того самого камня-жернова стоял кряжистый старик, седовласый и седобородый, в белом одеянии и с посохом в жилистой руке.
- Ну, здравствуй, отрок, - прогудел волхв (откуда-то Алексей совершенно точно знал, что это именно волхв, и никто иной). - Я тебя ждал.
- Я вообще-то не отрок, - пробормотал парень, - мне уже двадцать пять стукнуло.
- В твои лета в наше время мужчины были отцами семейств и опытными воинами, а вы до тридцати остаётесь отроками и отроковицами, - старик усмехнулся. - Ну да ладно, не об том речь. Слушай меня, младень.
Речь волхва была размеренно-чёткой, слова падали каплями литого металла. Алексей слушал, и в сознании его складывалась мозаика. Небесные камни, пришелец из космических бездн, сумрачные сектанты-изоляционисты, вознамерившиеся отсечь Землю от контакта с вселенским разумом, чтобы безраздельно править всей планетой, чернобыльская катастрофа, спёкшийся кристалл под четвёртым энергоблоком - все части этой мозаики составляли единое целое, удивительным образом совпадавшее с тем, что рассказывала Алексею Оксана, прочитавшая пятый том "Записок" Григоровича-Барского.
- Дремлющее чудище набирается сил, - закончил старик, - и скоро грянет день его гнева.
Словно в подтверждение его слов, из-под земли донёсся уже знакомый Алексею гул.
- Слышишь? - тревожно спросил волхв.
- Слышу...
- Заточённый пробуждается, и когда он проснётся...
- То что?
- Представь, что здесь заработает огнедышащая гора или взорвётся одна из тех бомб, которыми человечество играет вот уже шесть десятков лет. На месте твоего города останется только горячий пепел -- уходя домой, Заточённый громко хлопнет дверью. А избежать этого можно только одним способом: разрушить монолит под разрушенным энергоблоком.
- И тогда этот неуязвимый умрёт? Этот кристалл вроде яйца Кощея Бессмертного - разбей яйцо, сломай иглу, верно?
- Не так, - старик покачал головой. - Чудище не умрёт, но без кристалла, рождённого в атомном огне, оно не сможет порвать оковы и вернуться в свои бездны, попутно погубив твой город. Заточённый опирается на оба камня: и на чернобыльский кристалл, и на этот вот диск, - волхв указал посохом на "жернов", - и пока они оба целы, катастрофа неминуема. А если разбить монолит, чудище снова впадёт в спячку, а там, глядишь, люди создадут оружие, способное поразить бестелесную тварь, и покончат с пришельцем.
- Подождите, вы сказали "опирается на оба камня" - значит, не обязательно ломать кристалл под ЧАЭС, достаточно подорвать вот эту блямбу?
- Этого мало. Небесный камень вспомогательный, главную роль играет монолит. Да, без небесного камня сил у Заточённого будет меньше, но кристалл - это для него основное.
- А вы сами не можете это сделать? Ну, это, разломать этот чёртов монолит?
- Не могу, - в голосе волхва прозвучала горечь. - Мы, волхвы, вне вашего времени и пространства - мы можем только подсказать, а делать вам придется самим. Потомок князей спас свою Реальность, сделав свой выбор, а в этой Реальности выбор за тобой, воин.
- Воин? - недоумённо переспросил Алексей.
- Ты был воином в своих прежних перерождениях, и это уже навсегда.
- Но почему я? Разве здесь нет других воинов, более умелых? Я и автомат-то толком научился держать совсем недавно!
- Здесь, - старик подчеркнул это слово, - нет никого, кто справится с этим делом лучше тебя. А искать устойчивого бойца где-то ещё уже нет времени - день гнева близится. Поэтому-то я тебя и позвал.
- Устойчивого бойца? Что это значит?
- Заточённый бросит Чёрный Зов. Против этого зова мало кто может устоять, а ты - ты сможешь. Если, конечно, постараешься и не струсишь.
- Чёрный зов? А что это такое?
- Узнаешь. Я сказал тебе всё, что мог сказать. Теперь слово за тобой, воин, - делай свой выбор...
...Алексей открыл глаза, не понимая, спит он или уже проснулся. Рядом с ним спала прильнувшая к нему Оксана, её тёплое дыхание касалось щеки парня. Алексей осторожно высвободился из объятий молодой жены - она не проснулась, только сонно пробормотала что-то невнятное, - встал и подошёл к окну, за которым лежал тревожный ночной Киев. Где-то коротко простучала автоматная очередь, а потом вдруг раздался далёкий заунывный вой. Алексей вздрогнул и зябко поёжился. Он понял, что сработала обычная сирена (скорее всего, случайно), но на краткий миг ему показалось, что это злобно воет затаившееся под городом чудовище, предвкушая час отмщения.
"Что это было? - думал Алексей, вглядываясь в темноту за окном. - Сон? Нет, таких реальных снов не бывает - я помню всё, до мельчайших подробностей! Я помню интонации голоса волхва, помню каждое его слово, помню рунный рисунок на каменном диске, помню холодный блеск металла рельсов в туннеле метро... Нет, это был не сон, а что-то непонятное и необъяснимое. Но самое главное - всё, о чём рассказывала Оксана, подтвердилось во всей своей жуткой реальности. Под городом действительно таится очень опасная тварь - гибрид Змея Горыныча и Соловья-разбойника, испускающего чёрный зов, - прилетевшая чёрт знает откуда и грозящая спалить Киев. И я не от этого могу отмахнуться - не имею права: монолит под четвёртым энергоблоком ведь и в самом деле существует...".
Он отвернулся от окна и посмотрел на Оксану. Она спала, спала тихо и безмятежно, чуть приоткрыв губы, припухшие от его поцелуев, и расстелив по подушке свои золотистые волосы, в которых путался лунный свет. Алексей смотрел на жену и чувствовал, как в нём вызревает решение - такое, которое должен принять мужчина и воин.
"Я сделал свой выбор" - подумал он.
ПРИМЕЧАНИЕ
Альтернативно-исторический фантастический роман "Горькая звезда" создаётся совместно с Александром Трубниковым . С основной сюжетной нитью романа можно ознакомиться здесь . Замечания по существу приветствуются на страницах обоих соавторов - роман весьма ещё далёк от завершения.
![[]](/img/k/kontrowskij_w_i/zvezdagorkaya041/zvezdagorkaya041-1.jpg)