Алёшка прошлёпал босыми ногами по полу, забрался под одеяло и прижался к боку. Дрыгнул ножками, устраиваясь поудобнее.
- Мам, а скоро Рождество?
Алёнка, не открывая глаз, вдохнула его запах, тихонько улыбнулась. Обняла сына, прижимая к себе. Всё бывает в первый раз. Впервые за пять лет у неё вот такое утро не в воскресенье, а в понедельник - не надо вставать в полшестого, не надо второпях собирать сына в садик, не надо пить кофе бегом, на ходу. Можно валяться - каникулы, аж до восьмого числа. И впервые сын пришёл к ней, вот так, запросто. Чудеса...
- Скоро, сына. Совсем скоро. А что?
Алёшка помолчал, засопел тихонько, как делал всегда - перед тем, как решиться спросить что-то важное.
- А папка приедет?
Алёнка замерла, привычно вздохнула про себя. Опять.
- Нет, сына. Он не сможет. - Она обняла Алёшку покрепче, прижалась носом к коротким волосам на макушке. Он недовольно пригнул голову.
- А мне кажется, он приедет. Должен приехать!
Алёна погладила сына по плечу. Плечо недовольно дёрнулось, но через секунду Алёшка вдруг слегка отстранился и повернул голову к ней.
- А мне сон приснился, что он приехал! И мы вместе гуляем, все вместе! И Рождество!
Алёна не нашлась, что сказать, и только погладила светловолосую головёнку.
- Так что, сына, встаём, или?..
*****
За весь день Алёна всего-то, что сделала - убралась в квартире и сходила за молоком в магазин в соседнем подъезде. Пыталась напевать что-нибудь, послушать музыку, даже телевизор включила - но нет, как приклеилась к ушам Алёшкино "А мне сон приснился!" Сына, сыночка... не будет папки. Ушёл папка, как узнал, что ты на свет появишься. Как, когда тебе объяснить? Она изо всей силы поддерживала придуманную сказку - что папа разведчик, и живёт в другой стране, и потому не может приехать. До сих пор всё сходило гладко...
Вечером отпустила мальчишку погулять на детскую площадку, взяв слово, что с неё - никуда, и плюхнулась на диван с книжкой. Блаженство какое - валяться, ни о чём не думать... Так и провалялась до темноты, не замечая времени. Потому резкий, нетерпеливый грохот в дверь застал врасплох - так, что подскочила с дивана пружиной. В голове вихрем пронеслось - темно на улице уже, где Алёшка? В дверь колотят, с ним что-то случилось? Кинулась в коридор, открыла.
Алёшка, не сделав даже шагу в дом, схватил её за руку.
- Мам, скорей! Там папка! Скорее, мам! Ну скорее же!
Он тянул её со всей силы наружу, в подъезд, почти подпрыгивая от нетерпения, и смотрел глазами, каких Алёна у сына ещё ни разу не видела - огромными, взбудораженными, не просящими, а требующими.
- Мама! Ну что ты стоишь! Скорее, ему же плохо!
Алёшкин крик разносился на весь подъезд. Алёна опомнилась, схватила его за руки, втянула в квартиру и захлопнула дверь.
- Алёша, ты что? Какой папка?
- Наш папка! Мама, да пойдём же! Ну пойдём! Ему плохо!
Через несколько минут уговоров, видя его почти истерику, и не понимая, что происходит, не сообразив, что же ему сказать на этот раз, она позволила вытянуть себя на улицу. Только пальто накинула - мороз был за десять. Алёшка, нетерпеливо, со всей силы, потянул её вдоль дома... к мусорникам. И у первого подъезда, бросив её руку, вдруг бегом умчался за них. Алёна не успела удивиться, как он снова появился из-за контейнеров.
- Сюда, мам! Скорей! Смотри!
*****
Через четверть часа Алёна, кляня всё на свете, сдалась. Господи, хоть бы соседей не сильно много увидело... это надо же - тащить домой пропитого бомжа с помойки, потому что у сына из-за него прямо истерика! Вот дура!.. Вот ржать будут - нашла, мол! Хорошо, хоть почти не воняет от него, только перегаром. Правда, перегаром от мужика несло - за троих. Алёшка помогал, изо всех сил тянул за ноги, перебегал к ней, хватал голову - и молчал, только чуть-чуть, еле слышно, то подвывал, то поскуливал, вытирая рукавом слёзы. А у Алёны стоял в ушах его какой-то совершенно сумасшедший крик - "Мама, ты что, не узнаёшь его? Мама, ему же плохо!!!" Она сдалась, решив рискнуть - взять дома всё равно нечего, чёрт с ним, с этим бомжем... даст бог, уйдёт спокойно и всё. Главное, чтобы Алёшка успокоился.
Провозившись с четверть часа, она смогла бомжа раздеть. Тот спьяну мычал, бестолково ворочался, но почти ни на что не реагировал. На куртке и рубашке были свежие кровяные пятна, а на лицо было даже страшно смотреть - всё побитое. И раздев, смогла - опять Алёшка настоял! - уложить его на кухонный диван, хотя хотела оставить на полу - обблюётся ещё... Алёшка носился из комнаты на кухню, притаскивая по очереди то свою, то её подушку, то одеяло, то плед. А потом, когда она уже бросила шмотки в стиралку, решив в сердцах - пропадать, так с музыкой! - и взялась отмывать руками куртку, поставил у изголовья табретку, сел на неё и заявил:
- Мам, я буду около папки сидеть. Вдруг ему хуже станет? Это ж его враги поранили! Он же к нам добирался, домой!
Этого Алёна уже вынести не могла.
- Алёша. Уже поздно. Тебе пора идти спать!
Через минут сорок угроз, обещаний и уговоров Алёне удалось его, наконец, уложить.
Сама она провела ночь на табуретке в кухне, вздрагивая от всякого шороха - ждала.
*****
Проснулась она как от удара, внезапного и сильного. Вздрогнув всем телом, схватилась рукой за табуретку под собой, распахнула глаза, и встретила тяжёлый, мутный взгляд. И хриплый шёпот:
- Ты кто? - Мужик с усилием облизал языком губы и начал медленно садиться. Алёна, вскочив, швырнула ему на колени высохшие на батарее шмотки.
- Одевайся! И вали куда хочешь! Шёпотом, понятно? Я сказала - шёпотом!
Она махала руками, швыряла ему то брюки, то рубашку, ругалась шёпотом, но яростно, даже матом ввернула пару раз... теребила его, не давая опомниться. Мужик оторопело, без конца оглядываясь то на кухню, то на неё, то на одежду, путаясь в руках-ногах, вяло отбиваясь от её рук, оделся и плюхнулся на диван снова.
- Да ты кто такая?
В голос сказать он не мог, то ли из-за похмелья, то ли простыл. Тоже хрипло шептал.
- Тебе-то какая разница? - Алёна махнула рукой в коридор. - Давай, на выход. Выспался и хватит!
Тот встал, неуверенно, по-прежнему постоянно оглядываясь, прошёл в коридор. Где-то внутри Алёна прыснула от смеха - такие у него были глаза. Но расслабляться было рано. Она ногой подвинула ему ботинки, подождала, пока он нагнётся обуться.
- Мой мальчишка тебя нашёл. Он впечатлительный, нервный, с ним почти истерика случилась. И уговорил тебя притащить домой. Понятно? А теперь иди. Куртку не забудь. - Она сдёрнула с крючка и бросила ему уже высохшую куртку. Мужик отшатнулся, но поймал шмотку, посмотрел недоумённо:
- Это не моя...
- Какая была! Всё, иди, иди! И имей в виду, не вздумай фокус повторить! Больше не пройдёт! - Алёна почти вытолкала его за дверь, и, захлопнув её, медленно опустилась на корточки и опустила лицо на ладони. Ох... Вот те и новогоднее приключение... вот тебе, Алёнка, и Юрьев день...
*****
- Мам, а правда сегодня сочиник? - Алёшка, уже одетый, вертелся на кухне, с любопытством втягивая носом запахи от плиты. - А чего это будет, пирог или торт?
- Не сочиник, а Сочельник. А завтра - Рождество. - Алёна проверила, как повязан шарф, и легонько толкнула сына в спину. - Всё, можешь идти. Когда будет, тогда увидишь. С площадки не уходить, понятно?
Алёшка рванул на улицу. Алёна посмотрела в окно, как он вышел из подъезда и пошёл к качелям - площадка была прямо напротив их окон. Тут она вспомнила, что хотела сварить компот, и полезла в шкаф искать сухофрукты. Через полминуты в дверь заколотили, громко и требовательно.
"Ну, засранец!" Алёна не сомневалась, что Алёшка что-то забыл дома или сейчас закричит "мам, а можно мне за дом?" Но когда она открыла дверь, он, не говоря ни слова, вдруг схватил её за руку и потащил из квартиры - потащил с такой силой, что она невольно сделала сначала один шаг, потом второй, оказалась на лестнице, и только тогда спохватилась.
- Сына, ты что? Что такое?
Он молча, упорно, со всей силы упираясь ногами в ступеньки, вытащил её из подъезда, и только тогда, повернувшись к ней, открыл рот, набрал воздуха... и закричал - радостно, торжествующе.
- Я же тебе говорил, что он приедет!!! ВОТ!!!
Алёна удивлённо посмотрела туда, куда он показывал протянутой рукой.
Почти перед подъездом стояла незнакомая машина - большая, чистая и красивая. А от машины к ней, к Алёне... шёл тот самый бомж. В дорогом, небрежно незастёгнутом пальто. Аккуратно постриженный. Чисто выбритый. В костюме, с рубашкой. Шёл очень-очень неторопливо, и держал одну руку за спиной.
Алёна мгновенно вскинулась, напряглась, ощерилась внутренне. Как кошка, готовая защищаться и защищать своего котёнка от кого угодно. А бомж подошел, посмотрел на неё внимательными серыми глазами... и вдруг присел рядом с Алёшкой, на одно мгновение. А когда выпрямился снова, Алёшка уже сидел у него на руке. А перед Алёнкой внезпно появился огромный букет роз, штук в пятьдесят. Это произошло так быстро, что Алёна только дёрнулась, чтобы отобрать сына, но не более. И услышала спокойный, немного с простудной хрипотцой голос.
- Здраствуй. Я - Андрей. Я тебе сейчас главное скажу, а остальное потом, хорошо? У меня... - Андрей повернулся к Алёшке, запнулся на мгновение, - в-общем, она ушла три месяца назад. А неделю назад ещё с работой неприятности случились, большие. Я не сдержался, запил... в понедельник даже не помню, где и с кем был. Та куртка, которую ты мне отдала - не моя. Мою с меня сняли... - Он нахмурился. - Но это всё к чёрту теперь... это мелочи. Главное, что ты сейчас оденешься, и мы поедем гулять. Куда ты захочешь. - Он снова глянул на Алёшку. - Или вы. А лучше - куда мы вместе захотим...