Наши стихи богомерзко модны.
Но с высоты он, конечно, простит нас,
Выходит, вылечит - словом одним,
Дело табак, дорогая Грустинда.

Вновь убегает из рук молоко.
Ты говоришь: "Я любила хазара,
Утром вернулась, раскрыла блокнот
И рассказала. Я все рассказала!"

"Всё" принимает благие черты -
Чертову блажь мы творим, как молитвы.
Кровь голубеет, а руки черны.
Боже мой, пахарь, и ты пахарито?!

"Божемойпахарь" засеет меня,
Новый закат из сети закачает,
И, басовито и добро смеясь, -
Манну на голову - чисто Качалов...