Аннотация: Прошло много лет со дня их последней встречи и Марина не подозревала, что они встретятся вновь, при столь странных обстоятельствах...
22 Сентября 2015 года,
Вторник, раннее утро.
Резиденция Кловерлифов.
Марина открыла глаза. В памяти все еще путались обрывки сна. На всех четырех видеостенах гостиной застыли картины звездного неба, изображения каких-то неведомых галактик и туманностей. Она встряхнула головой. Роскошные волосы каскадом рассыпались по плечам.
"Господи, ну и приснится же такое!" - подумала она, невольно пытаясь связать воедино медленно расползающиеся мысли. - "Не надо было засыпать в кресле".
Марина взглянула на часы - пять минут шестого утра. "Как же еще рано!" Она мысленно вернулась к прерванному сну. Много лет не вспоминала она о том коротком эпизоде из жизни, когда полтора месяца встречалась Робертом. Не то чтобы это было неприятно, нет, похоже, он действительно любил ее. Она порой, тайком от мужа перечитывала письма стихи, которые Роберт написал ей тогда, в 2001-м. Она пыталась уверить себя, что тоже любит его, но ничего не вышло. И она исчезла, уехала в Вашингтон и уже оттуда написала ему письмо, в котором объяснила, что они никогда не смогут быть вместе, что она очень любит белые розы и театр, а он всего этого ей все равно не сможет дать.
Когда она вернулась, Роберт сделал несколько попыток снова встретиться, но она ответила отказом и предложила остаться друзьями.
Он ушел, и больше она никогда его не видела.
Это был конец декабря 2001-го года. Это было далекое, теперь уже кажущееся нереальным, прошлое. Была еще одна причина, которая, прямо или косвенно, сейчас, пятнадцать лет спустя, она и сама не могла бы сказать, но повлияла на ее решение расстаться тогда с Робертом. Он тогда завяз в затяжном бракоразводном процессе. Она была уверена, сейчас она, не задумываясь, продолжила бы встречаться с ним, но тогда ей не было и девятнадцати.
И мысль что она встречается с женатым мужчиной, казалась ей невыносимой. Она не могла понять, что ее беспокоит, но мысль, что эта ночь изменит ее жизнь, почему-то не оставляла ее.
9 Октября 2029 года,
Вторник, 20:54
Исследовательская база
Корпуса Дальней Космической Разведки.
Тяжелая дверь сектора биологических исследований нехотя открылась, как бы предупреждая, что ничего хорошего для себя, пришедшие, кем бы они ни были, здесь не найдут. Пришельцев оказалось пятеро. Четыре мужчины и одна женщина. Каждому из них было не больше тридцати. Несмотря на то, что на рукаве скафандра у каждого из них темнела эмблема Корпуса Дальней Космической Разведки, они были здесь чужаками. При дыхании вырывался пар. Стекла скафандров были открыты, и пар тут же оседал на никелированной поверхности ободка шлема белой, искрящейся в свете мощных галогенных фонарей, крупой.
- Минус десять, - сказала девушка своим спутникам, - но жить можно, все лучше, чем под этими колпаками. Ну ладно, идем, - она шагнула вперед и луч фонаря, закреплённого на плече её скафандра, метнулся по стенам лаборатории, разбрасывая в разные стороны тысячи искр. Иней. Он покрывал здесь всё: стены, компьютеры, уникальное лабораторное оборудование. База Корпуса Дальней Космической Разведки была мертва. Мертва уже много лет. Оборудование, на которое, в своё время, было потрачено более пятисот миллионов долларов, было мертво. Оно молчало вот уже пятнадцать лет.
Луч фонаря выхватил часть стола с компьютером. На клавиатуре покоилась голова мужчины, всё остальное скрывала темнота. Несмотря на то, что смерть наступила тогда же, когда был получен последний сигнал с базы, тело прекрасно сохранилось. При жизни это был мужчина лет тридцати пяти - тридцати восьми, довольно приятной внешности. Всё это было заметно даже сейчас, спустя пятнадцать лет после смерти.
Девушка тихо вскрикнула, указав на свою находку спутникам. И, как бы в ответ на этот вскрик, где-то под ногами раздался лёгкий шелест. Дверь за спинами астронавтов бесшумно закрылась. Под потолком вспыхнули лампы, заливая лабораторию ярким светом. В помещение, через решётки в стенах, ворвался поток тёплого воздуха.
Первой очнулась от оцепенения девушка.
- Надо срочно перенести его на холод. - Она показала на тело за столом.
- Здесь должен быть холодильник, - отозвался молодой человек у неё из-за спины.
Поиски много времени не заняли. Холодильная камера оказалась совсем рядом, в десяти метрах от лаборатории. Её массивная никелированная дверь выходила в тот же коридор, по которому они сюда пришли.
Они не были новичками в Дальней Разведке. За годы службы пришлось пережить многое. И лишения, и гибель товарищей, но картина, представшая перед астронавтами, потрясла всех. Вдоль стен холодильника лежали десять тел. Шесть мужчин и четыре женщины.
- Что здесь произошло? - прошептала, всё ещё вздрагивая, девушка.
- Не знаю, Арин, но нам это предстоит выяснить. - Подал голос космобиолог. - А сейчас надо торопиться, я ещё не знаю, как будет вести себя труп после разморозки, в условиях здешней атмосферы. Ещё не известно как здесь настроен климат контроль.
Арин бросила быстрый взгляд на космобиолога.
- Что ты имеешь в виду, когда говоришь "как будет вести себя труп", Дэн?
- О, успокойся, - Дэн усмехнулся, - я вовсе не подразумевал, что он встанет и пойдёт. Я лишь хотел сказать, неизвестно, как скоро начнётся необратимый распад тканей.
- Вечно ты высказываешься как-то туманно, сказал бы уж "когда он начнёт разлагаться". Ладно, ребята, пойдемте, перенесём его. А то коллеги его, видимо, заждались. Подумать только пятнадцать лет! - Арин шагнула в коридор.
Они вернулись в лабораторию. Инея на стенах и оборудовании уже не было. Повышенной влажности тоже, что казалось почти невероятным. И приборы, что бездействовали, без малого, пятнадцать лет, перемигивались разноцветными лампочками, как бы говоря, что устали от вынужденного пятнадцатилетнего безделья и готовы и дальше служить людям, создавшим их.
Лишь труп мужчины перед компьютером напоминал о трагедии, которая разыгралась здесь полтора десятка лет назад. Да и то, сейчас он был больше похож на учёного - астронавта, прикорнувшего на полчаса за рабочим столом. На форме его не было и следов влаги от растаявшего инея. Лишь пепельный цвет волос его резко контрастировал с ещё молодым лицом. То, что астронавты поначалу приняли за иней, на самом деле оказалось сединой.
Астронавигатор Дэвид Роджерс и космобиолог Дэн Сваровски подхватили труп и понесли к холодильной камере. Холод, ворвавшийся на базу после смерти последнего её обитателя, настолько быстро овладел помещениями, что успел опередить даже трупное окоченение и теперь, оттаяв, этот человек был, как никогда, похож на погружённого в глубокий сон.
- Ну, вот и всё, - пробормотал бортинженер Ален Кросс, - они снова вместе. Мы должны будем доставить их на Землю. Это наш последний долг. И мы его выполним. – Его голос прервался.
Арин провела последний раз лучом фонаря по покрытым белым налётом фигурам. Светлое пятно замерло на последнем трупе, выхватив из полумрака личную карточку на правом кармане форменной куртки. Приветливое лицо тридцатипятилетнего мужчины. Взгляд девушки остановился на личных данных. Лицо её побелело и она, опираясь на стену, медленно села на пол.
- Отец… - едва слышно прошептала она.
Дэн бросился к ней.
- Арин, что с тобой? Тебе плохо? – Он склонился над девушкой и, обращаясь к остальным, крикнул, - ну, что вы стоите?! Дайте, кто-нибудь, аптечку. Там должен быть нашатырь.
Арин слабо покачала головой.
- Не надо. Со мной всё в порядке. Просто… это… отец. Мой отец… - Она указала в угол, где лежал принесённый ими человек. Арин встала и, чуть пошатываясь, оперлась на плечо Дэна.
- Пойдемте, - её голос звучал чуть слышно, - здесь слишком холодно.
***
… Арин сидела перед компьютером. В руках у неё был толстый журнал. По всей видимости, он некогда служил дневником её отцу. Неровный почерк покрывал почти две сотни страниц. Черновые записи, касающиеся исследований, описание событий, которые происходили здесь, на базе и казались владельцу дневника достаточно интересными, чтобы оказаться отражёнными на этих страницах. Мелкие стычки, неизбежные в повседневной жизни вперемешку с набросками к докладам и рапортам для Земли. Отдельные обрывки сведений, без сомнения, относящиеся к разыгравшейся здесь трагедии, появились за три недели до последней записи.
«4 Сентября 2015 года, Понедельник.
Сегодня Джейн Рассел и Сид Сандерс отправились исследовать пещеры к северу от базы. Там позавчера зонд обнаружил следы растительной жизни. Пару часов назад доставили образцы. Весьма любопытно, что они очень агрессивны. Джейн по неосторожности вдохнула пыльцу и сейчас у неё повысилась температура, наблюдаются слабость и небольшое нервное расстройство. К утру, я думаю, пройдёт.
5 Сентября 2015 года, Вторник.
Утро. Состояние Джейн резко ухудшилось. На почве нервного расстройства появились галлюцинации. Разговаривать с ней почти невозможно. Она, то часами молчит, то срывается на крик. Лиза провела анализ образцов, доставленных вчера, выяснилось, что в пыльце растений содержится вещество по своему составу и действию близкое к ЛСД, а так же ряд компонентов, которые идентифицировать не удалось.
Состояние Джейн таково, что я вынужден был поместить её в изолятор. Она разговаривает со своей матерью, погибшей, когда Джейн было чуть больше года. Я попытался поинтересоваться, с кем она беседует, Джейн сначала сказала, что к ней пришла мама, затем стала бить кулаками в дверь изолятора, крича, что мы слепые идиоты, если не видим, кто к ней пришёл. Что мы мешаем ей, что маме так трудно было добраться сюда. После этого она вновь затихла и продолжала о чём-то беседовать с матерью. В течение дня она регулярно теряла сознание. В 18:23 Джек О’Брайен, как врач, констатировал смерть. Вскрытие показало, что за 32 часа у Джейн появились все признаки старения организма. Хотя внешне она не изменилась, ну разве что была очень бледна, у неё был организм 80-тилетней старухи. Причину смерти установить не удалось».
<…>
Девушка снова вернулась к прерванному чтению дневника отца. Масса отрывочных, почти никак не связанных между собой записей, на последних страницах обрели смысл и логическую завершённость. Здесь были описаны последние часы жизни учёного. Как будто его сознание ненадолго прояснилось, чтобы донести это до тех, кто придёт на базу потом.
«21 Сентября 2015,
Понедельник, вечер
Сегодня, в 15:52, умер Джо Ларнак. Ему повезло. Он совсем не мучился. Просто уснул и не проснулся. Интересно, что ждёт меня? Марина не приходила уже два дня. Может быть, противоядие помогло, и у меня есть шанс дождаться помощи с земли. Сигнал дойдёт, примерно, через месяц и ещё месяца полтора им понадобится, чтобы снарядить корабль и добраться сюда. Это всего два с половиной – три месяца. Ничего. Потерплю.
22 Сентября 2015 года,
Вторник, утро
Наивный! Как же, помогло! Вчера вечером я вошёл в лабораторию, Она была здесь. Она сидела в том же кресле, в котором сейчас сижу я. На Марине было вечернее платье. Тёмно-синее, с блёстками.
Как только я переступил порог, Марина развернулась в кресле и произнесла:
- Здравствуй. Я снова здесь. Это наша последняя встреча и я приготовила кое-что для тебя. Нечто особенное.
Она встала, вышла из лаборатории и, задерживаясь на секунду в дверях, поманила за собой. Я последовал на этот зов. Мы прошли коридором, ведущим к обсерватории.
Купол был раскрыт, подобно цветку гигантской лилии. Шесть лепестков его из белого металло-пластика дополняли иллюзию. Теперь, лишь сфера из абсолютно прозрачного стекла отделяла нас от царящего снаружи холода.
В самом центре площадки был накрыт столик.
Две свечи и бутылка «Дом Периньон» делали окружающие приборы и громаду телескопа, стоящего чуть в стороне, совершенно неуместными. Пятая симфония Бетховена и неяркий свет чужих звёзд вернули меня в первый год этого столетия.
- Ну, что ты застыл? У нас всего ночь.- Марина остановилась у столика, повернувшись вполоборота ко мне.
- Прости. Видишь, как получается, даже нашу последнюю встречу устраивала ты. Возможно, ты была тогда, в 2001-м, права.
- Ничего страшного. Забудь. Мне было не трудно и, даже, приятно. К тому же, я так неожиданно исчезла, я должна была всё объяснить. Наверное, я поступила тогда неправильно.
- Поминки любви?
- Не говори так!- в её голосе послышалась горечь. На глазах Марины выступили слёзы,- Ты мне действительно нравился, но, ты ведь знаешь, я не могла поступить иначе.
- Извини, я не хотел тебя обидеть. Что теперь вспоминать, прошло почти пятнадцать лет. Да, и ещё,- я улыбнулся,- я хочу выпить это вино до того, как догорит свеча.
- Ну, в таком случае, у тебя достаточно времени.
Помогая занять Марине место за столиком, я склонился и коснулся губами изящной шейки.
-Ты не торопишься?- она повернулась, и наши взгляды встретились.
- Думаю, нет. Я ждал такой возможности пятнадцать лет. Кстати, ты, когда сердишься, ещё красивее.
- Да? Вот этого мне ещё никто не говорил. Теперь на всех буду злиться.- Со смехом сказала она.
- Надеюсь не на меня.
Я разлил вино в бокалы.
- Пусть даже этот вечер последний в моей жизни, я никогда его не забуду. Сегодня слово «никогда» я могу произнести с полным на то основанием. И спасибо тебе за всё. За то, что ты была в моей жизни. За то, что память моя была полна тобой все эти годы. За тебя любимая!
Бокалы опустели. И я вновь наполнил их.
- Мне тоже есть, что сказать,- Марина подняла бокал.- Ты мне всегда нравился, возможно, в глубине души, я любила тебя. Да, наверное, так оно и было. Впрочем, почему собственно было? Оно так и есть, и, я думаю, так будет. Любила, но боялась признаться. Тебе, а в первую очередь, себе. Я говорю так не потому, что…- она замолчала. И, как бы извиняясь за те слова, что чуть не сорвались с её губ, посмотрела мне в глаза.
- Продолжай. Я знаю, что ты хотела сказать. Я уже начал привыкать к этой мысли. И рад, что этот вечер так прекрасен.
- …Я говорю так не потому, что вечер этот последний. Я просто люблю тебя. И благодарна проведению, что, хотя бы сейчас, могу тебе сказать о своих чувствах.- Она на секунду замолчала и затем продолжила.- Я хочу выпить за тебя.
- Нет. Не за меня…- Марина удивлённо взглянула на меня.- Не за меня. За нас. За нашу любовь, которой мы останемся верны.
Она кивнула.
- Хорошо. Пусть будет так.
Зазвучала музыка из фильма «Ромео и Джульетта»
- Ты знаешь, мы ведь с тобой ни разу не танцевали.- Я подошёл к Марине.- Только извини, я не очень хороший танцор. Но всё равно, позвольте ангажировать вас на танец.- И замер в поклоне.
Она поднялась со своего места и, сделав неглубокий реверанс, протянула ладошку.
- Конечно.
Мы закружились в танце. Минуту спустя, Марина произнесла:
- Ты неплохо танцуешь.
- Не льсти мне, а то нос начну задирать.- Улыбнулся я.
- Я вполне серьёзно.
<…>
- Прошу, не уходи.
- Я бы рада, но я должна идти. Пожалуйста, не провожай меня дальше. Мне очень жаль.
Второй раз в жизни я увидел в её карих глазах слёзы. Мы стояли у двери моей комнаты.
- Мне очень жаль, что мы так расстаёмся, но наше время истекло.
- Спасибо тебе за всё любимая. И, пожалуйста, не плачь. Хорошо?
- Я пообещаю. Если ты мне поклянёшься в том же самом.
- Но я не…
- О, ты хотел, конечно же, сказать, что и не думал плакать?- Я кивнул.- А что же тогда это?
Марина провела ладошкой по моей щеке. Пальцы её тотчас же стали влажными.
- Так ты обещаешь?- Я снова кивнул в ответ.- Ну, вот и хорошо. А теперь мне пора.
- Жаворонок запел свою песню?
- Что ты сказал?
- Это я вспомнил «Ромео и Джульетту».
- Да. Жаворонок…
- Ну, что же, тогда до встречи. Я буду ждать тебя там.
- Тогда и я скажу, до встречи.
Она на секунду коснулась моих губ своими и выбежала за дверь…»
На этом записи обрывались. В журнале оставалось ещё страниц двадцать чистых. Взглянув на последнюю страницу, Арин едва не вскрикнула. Там, совершенно другим почерком, слегка угловатым, почти без наклона, было написано:
«Спи спокойно любимый. Жди меня, я приду.
Вечно твоя М.
Улетают к звёздам корабли
На штурвалах руки не твои
И идут другие той тропой,
Что впервые пройдена тобой.
И тебе бы жить ещё и жить,
По траве росистой проходить…» *
Озарённая внезапной догадкой, девушка бросилась искать коридор, ведущий к обсерватории. Минут через пять её поиски увенчались успехом. Арин остановилась на пороге и произнесла:
- Лиза, открой купол.
Первые лучи восходящего над планетой светила проникли между лепестками раскрывающегося защитного купола и осветили стоящий в центре площадки небольшой столик. На нём две оплывшие свечи, бутылку «Дом Периньон» и осколки бокалов на полу, там, где они выпали из рук Роберта и Марины.
- Боже мой,- прошептала Арин,- она здесь действительно была. Но… как это возможно? Лиза, музыку.
Из динамиков зазвучала бессмертная Пятая симфония Бетховена.
- Боюсь, мы уже никогда не узнаем, что же здесь произошло. Не сохранилось никаких записей, кроме тех, что относятся непосредственно к исследованиям,- послышался голос Дэна, неожиданно возникшего за спиной Арин.- Пора улетать. Мы уже перенесли их и личные вещи членов экспедиции в посадочный модуль.
- Лиза, временная консервация базы. Начать через тридцать минут после нашего старта.- Это означало, что в помещениях будет сохранена текущая температура. Арин повернулась к Дэну.- Идём!
14 Января 2030 года,
Понедельник, 16:48.
Резиденция Кловерлифов.
Чарли и она сегодня были приглашены на ужин к Кроуфордам, и оставалось лишь дождаться возвращения Синди и Ральфа. От нечего делать Марина сидела в кресле в гостиной и поглощала поток новостей, лившихся с экрана видеостены. Вдруг она напряглась, ей показалось, что она услышала имя. Имя из далекой юности. Имя, которое, как ей казалось, осталось в таком далеком прошлом, что само оно казалось когда-то придуманным. И если бы не туманные воспоминания, если бы не полуистертые письма и листки со стихами, она бы, наверное, решила что придумала ту встречу.
Но вот, всмотревшись, она узнала очертания космопорта имени Кеннеди. Перед посадочным модулем какого-то корабля, судя по опознавательным знакам, Дальней Разведки выстроился почетный караул, и раскатали красную дорожку. Затем из чрева модуля солдаты национальной гвардии начали выносить продолговатые ящики, накрытые флагами. В ящиках Марина не без содрогания узнала гробы. Она прислушалась к голосу репортера.
- Сегодня страна простится с одиннадцатью астронавтами. Совсем недавно они были обнаружены на одном из спутников Сириуса, где находилась исследовательская база Корпуса Дальней Космической Разведки. База перестала отвечать на запросы еще в сентябре 2015, - при этих словах Марина невольно вскрикнула. Она отчетливо вспомнила и тот сентябрь, и ту ночь когда... Блондинка на экране тем временем продолжала рассказывать. - На вопрос, почему спасательная экспедиция не была направлена сразу, как только был потерян контакт с базой, военные предпочитают не отвечать. В составе экспедиции было одиннадцать человек. - На экране возникли фотографии четырех женщин и семи мужчин. В этот момент всю видеостену заняло изображение лица, так хорошо ей знакомого. Лица, которое, как она думала, больше никогда не увидит. На фото Роберту было не более тридцати пяти. Она прижала кулачок к губам, чтобы не закричать, а голос за кадром продолжал. - Руководитель базы, Роберт Полак, видный специалист по искусственному интеллекту, создатель домашней системы, известной как "Лиза", которая уже более двадцати лет используется в домах граждан и офисах, был найден, как говорят астронавты, доставившие тела, сидящим за своим рабочим столом. Он провел в этом положении четырнадцать лет. Смерть участникам экспедиции принесли споры местного растения, но поселенцы выполнили свой долг перед человечеством, они до, не побоюсь этих слов, до самого последнего вздоха вели исследования и собрали достаточно информации о флоре и фауне этого спутника Сириуса.
Замелькали другие фотографии, блондинка что-то продолжала рассказывать, но Марина уже ничего не видела и не слышала. Она видела только это лицо.
В дверь позвонили. Марина, пошатываясь, подошла к двери и открыла. На пороге стояла девушка в форме Корпуса Дальней Космической Разведки. Позади нее стояла женщина, примерно того же возраста что и Марина, и две девушки, одна лет восемнадцати, другая двадцати в строгих деловых костюмах.
- Проходите, - пригласила Марина гостей, пропуская в дом. Те молча вошли и когда все расположились в гостиной, девушка в форме Корпуса полуутвердительно полувопросительно произнесла:
- Вы Марина Роуз Кловерлиф? - та утвердительно кивнула. - Я Арин Полак, дочь Роберта Полака от первого брака, это, - она указала на своих спутниц, - Дочери от второго брака Элизабет - старшая, Мелисса - младшая и вторая жена папы - Сьюзен.
- Чем я могу вам помочь, ведь я не видела Роберта почти тридцать лет?
- Мы пришли отдать Вам то, что Вам теперь принадлежит - произнесла Мелисса, - мы думаем, папа это одобрил бы. И она протянула Марине металлическую коробку длиной около полуметра. Марина дрожащими руками приняла подарок и откинула крышку.
Внутри на черном бархате лежала БЕЛАЯ ЖИВАЯ РОЗА, связка писем, несколько листков со стихами и два билета в театр на спектакль "Ромео и Джульетта".
- Папа, как и Вы, тоже любил театр, - произнесла Элизабет, - этих стихов, по всей видимости, у Вас нет - они написаны в день его смерти, - при этих ее словах стены окрасились в черный цвет, а в центре каждой из них появилось изображение Роберта Полака, - спасибо Лиза, мы знаем, что ты тоже его любила, его больше нет с нами, но тебе ведь известно, что ему это не понравилось бы.
- Да я знаю все это, - мелодичным женским голосом отозвались динамики, но ничего не могу поделать.
- Роза обработана, видимо, специальным составом. Она не завянет. Ну и, наконец, письма, - снова заговорила Элизабет, - это Ваши письма к папе и те письма, что он написал Вам, но так и не отправил.
Когда гости покинули ее, Марина закрылась в гостиной. Лиза, по ее просьбе затемнила все стены, оставив лишь на стене перед креслом портрет Роберта Полака, рядом с портретом побежали строчки стихов, а за кадром слышался его тихий голос. Слова вливались в комнату, как утренний туман через неплотно прикрытые окна.
- Ты никогда не говорила, что у тебя есть его стихи и запись голоса, Лиза.
- Ты никогда не спрашивала. Да и не так уж часто ты вспоминала о нем.
- Да прости, ты как всегда права. Я просто не могла себе представить, что весть о его смерти так потрясет меня.
- Ты все еще любишь его. Ты всегда любила его, но боялась признать это. Сначала он был слишком беден для тебя, а потом ты вышла замуж, у тебя родился Ральф. Кстати, ты расскажешь Синди? Она-то ведь должна знать...
- Да, наверное... - В комнате воцарилось молчание, изредка прерываемое едва слышными всхлипываниями Марины.
Занятая своими мыслями она не заметила, как в дверь гостиной проскользнула девочка лет тринадцати.
- Мам, ты почему сидишь здесь в темноте, с этим портретом во всю стену и чьи это стихи такие красивые? Почему я раньше их не слышала? Ма, ты что, плачешь? Почему? Что-нибудь случилось?
Марина оторвала руки от лица.
- Да, Синди, случилось... Я сегодня узнала, что пятнадцать лет назад, умер твой отец.