Однажды мне сделали предложение, участвовать в Альманахе. Я согласилась, не дождавшись вопросительного знака. И сразу стала почти счастлива. Какое волшебное, чарующее слово - Альманах! В нём и пряный восток с горящими щеками, и строгие монахи из замков с башенками, и всюду одно сплошное Ах. Я полюбила это название, это издательство и этих достойных коллег по Альманаху - хоть и не читала их никогда, но полюбила. А ведь будет ещё и блестящая обложка, и листочки пронумерованные с заголовочками, и фотка моя в полный рост на цыпочках и, самое главное, тысячи, тысячи читателей! И значит, это мой шанс сделать мир добрее и лучше. Чудом подаренный мне свет заблестит повсюду, веселя и украшая, а потом ко мне же и вернется, яркий, чистый, радостный, и, значит, всё не зря и бесконечно, и во всем есть смысл, даже во мне, играй, флейта!
Как вздох была вся эта суета: редактуры, корректуры, подписи, гранки, гренки, шкварки и пенки. Скорее бы выдох - выход из печати, мой Альманах, моя надежда!
Но медленно, так тягуче медленно иногда течет время. Дни ожидания, хоть и надо ценить каждый день, неповторимый и безвозвратный, были мне совсем не нужны. И когда уже стало казаться, что со мной никогда не случится ничего хорошего, да, именно в тот день (вроде это был вторник), я "всё-таки-на-всякий-случай-последний-раз-а-вдруг" позвонила и... мне ответили! Уставший голос сказал, что тираж уже развезли по городским магазинам, только оптовики еще не приходили, но они могут и не прийти, так что можете сами пойти и убедиться, чего раньше-то не звонили...
И вот я уже впихиваю пуговицы в петельки, пуговицы такие большие, а петельки такие маленькие, но это от волнения, наверное, и в зеркало стараюсь смотреть не просто, а внимательно - авторы Альманаха должны быть опрятны - и прячу под беретик непослушную прядку.
Присели на дорожку, так, дышим дальше. Дверь как-то по-особенному отворилась, и я вышла на улицу. Мир уже изменился, но мне еще надо было научиться это замечать. В колком снежном тумане расплывались светящиеся буквы над витринами. Зимний ветер морщил лица людей, они отворачивались, превращаясь в воротники и капюшоны, и я не могла решить, кто их них уже читал Альманах, а кто пока ещё не читал.
Ну, ничего страшного, сейчас я приду в большой, очень большой магазин. Там в книжном отделе люди покупают Альманах, а потом читают, и дают почитать своим друзьям, и просто хорошим людям, и нехорошим тоже - чтобы те стали лучше, и все вместе прямо до дыр затирают обложку, а что может быть красивее свежей глянцевой обложки? - только она же, до дыр зачитанная!
Я перешла улицу и вошла в стеклянные двери. В магазине было тепло, даже жарко, но никто не смотрел на меня, никто не улыбался, все спешили, даже те, кто ходил по кругу.
Я подошла к книгам.
- А где здесь последний номер Альманаха? - спросила я у ближайшей продавщицы.
- Мууу, - ответила продавщица.
Но я не растерялась и быстро нашла нужную полку, на которой вспыхнул милый моему сердцу глянец. Вот он, Альманах, а рядом - вот они, альманахи. Старые номера не все распроданы, жаль, но мой номер-то расхватают, еще и допечатывать придется, мало напечатали.
- А много уже Альманахов купили? - обратилась я к другой продавщице, на вид поумнее.
- Мууу, му-у-у-у, - ответила другая продавщица.
Я постаралась незаметно встать за высоким прилавком, чтобы поглазеть, как покупают. Но почти никто не подходил к самой важной полке. Ах нет, вот подошел юноша, ангельской красоты. Прочитал название, хмыкнул и пошел дальше. Какое у него глупое лицо!
У кассы стояли грустные люди, держащие в руках сборники угловатых законов и кирпичные медицинские справочники. Над ними висел плакат с вареным луком. А ведь на полке возле кассы Альманах был бы гораздо заметнее, всё равно очередь стоять, а тут вот пожалуйста, целый Альманах. Я решила попросить об этом продавщиц, но они все куда-то пошли, возможно, доиться.
Стало душно. Я вышла из книжного отдела и решила бродить по Большому магазину, заглядывая в лица людей. Эти лица пытались быть строгими и недоступными. Беззащитнее всего выглядели жующие пирожки - и я стала часто покупать пирожки и выразительно их жевала с видом автора Альманаха, жующего пирожки, но готового к творческой дискуссии.
Но никто не узнал меня и не спросил ни о чем. Много раз я спускалась и поднималась по круговой лестнице, искала, где людей больше всего. Ведь есть уже кто-то прочитавший меня, как же мне вас найти, как спросить хотя бы о чем-нибудь, например, понравилось ли? Голова кружилась, я неловко задела прилавок, зонтики и перчатки посыпались с него. "Если что-то потеряли, идите в радиорубку", - проворчали мне в затылок.
Я пошла-нашла радиорубку, вошла и поздоровалась.
- Пропавшие дети - бесплатно, мужья - рубль слово, вещи - два, реклама - пять, - прострочила, не глядя на меня, толстая радистка.
- А душа? - спросила я тихо.
- Пять рублей, - буркнула радистка, не задумавшись.
Деньги все потратились на пирожки, на объявление осталось мало. "Прочитавшие Альманах руки вверх!" - громко разнеслось по этажам. Как жалко, что в Большом магазине нет мостика, откуда можно было бы увидеть всех. Мне пришлось быстро бегать в надежде заметить моих читателей, пока их руки еще не опустились. Но руки, которые мелькали передо мной, считали деньги, несли пакеты, щупали ткань и примеряли часы. Задохнувшись, я остановилась.
И вдруг увидела, как внизу мужской человек в куртке с заплатами тянет вверх руку. Я полетела вниз, перескакивая пролеты, но его вторая рука уже тянулась, уже дотянулась и почесала подмышку, в которую я чуть не ткнулась носом с разгона.
- Извините, - сдавленно пробормотала я и толстым кроликом выскочила на улицу.
Наверно, я долго была в Большом магазине, потому что зима уже кончилась, и по Невскому первомайской демонстрацией шли люди. Толпа увлекла меня. Ослепнув от яркого солнца и пестрых плакатов, я шла, пытаясь на ходу снять зимнее пальто. На меня пролили пиво, кто-то засмеялся. Но мне было не до смеха, мне надо было, обязательно надо было спросить про Альманах.
Мы прошли арку Главного штаба и вышли на Дворцовую, где было очень много людей, которые, похоже, чего-то ждали. Я полезла на Александрийский столб, чтобы громко крикнуть оттуда - тогда бы меня многие увидели и услышали.
Но пока я, ломая ногти о пыльный гранит, пыталась подтянуться, кто-то, использовав меня как лестницу, залез на колонну первым. Оказалось, это парень в косоворотке, с простым, но очень возбужденным лицом.
- Народ! - закричал он, почти оглушив меня, - Во дворце вино и бабы, три дня гулять будем! Вперед!!! Ура!!!
Все побежали брать Зимний. "Ура!!!" - ревела площадь. Боясь быть затоптанной, я бежала вместе со всеми, спотыкаясь и цепляясь за кого-то, лишь бы не упасть. Меня отталкивали и неслись дальше.
- Альманах, - хрипела я на бегу, силясь перекричать рёв - Альма... ах... ах...