Роман начинался каким-то макаром,
По почте пришло, понимаешь, письмо,
Но он, таракана спалив перегаром,
Уже был не в силах вскрывать ничего.

А зря, потому что в письме были деньги
И ценная мысель про водку и вред,
Рецепт настоящих сибирских пельменей,
Изрядно рифмованый женский сонет.

Сонет посвящен был любви и разлуке,
Написан москвичкою был пристяжной.
В общаге все мухи подохли от скуки,
Послушав рулады любви неземной.

Когда они дохли ("они" - это мухи),
То чёрными буквами падали вниз,
"А каждой прорухе - по личной старухе!" -
Такой на полу написался девиз.

Сидишь, сочиняешь, на сушках и квасе,
Толстеешь местами, худея лицом,
Но рявкнут подруги: "Диагноз твой ясен -
Отдать тебя замуж и тело с концом!"

Не тело, а дело. Не буква, а муха.
Летает фрейдистка, никак не поймать,
Но я, не теряя присутствия уха,
Попробую всё же с начала начать:

"Роман увлекался каким-то макаром
Макару же был по душе Николай".
О, боже, ведь мне говорили недаром:
"Не пей слишком часто с поэтами чай!"

Таких поэтесс от Кремля к Эрмитажу
Собачками ставить - хватило б с лихвой.
И я, прекратив сочинять эту лажу,
Пошла прогуляться вечерней Москвой.

Плясала в тот вечер в Большом Волочкова,
В Черемушках слышен был стукот копыт.
Но я предпочла бы уж лучше БаскОва,
А может быть БАскова или гастрит.