Наверное, лучше сойти с ума, и оттуда, где таким образом оказался, осторожно наблюдать за Происходящим, чем быть погружённым в Него непосредственным участником... Хотя, всегда есть варианты...
Произошедшее, суммарно длило себя полчаса, приблизительно. Описывать я его буду дольше. Чтение займёт вообще минуты... Дело в другом. Дело - в качестве восприятия. И, безусловно, степень Вашего восприятия не достигнет моей, или наоборот. Во всяком случае равной не окажется никогда. А таким, каким воспринял, имевшее место быть, я, даже я передать в точности не сумею. Но расстараюсь непременно...
История скучна на самом деле, достаточно специфична, и похоже только я один обратил внимание на неё. Так что обсудить по горячим следам, как это водится, её было не с кем. Вот, разве что теперь с Вами...
Итак. Офис достаточно известной кампании. Или, по русски, - контора. Канун Нового Года... Суматоха, мельтешня и праздничная неразбериха... Ничего необычного...
И только благодаря, однажды запущенному движению и чему-то там ещё, мы, всё никак не можем остановиться и рассмотреть среди чего оказались. А посмотреть есть, на что... Но скорость мешает видеть. А ещё инерция... И человеческая комедия, которую принялся описывать кучу лет назад сам Бальзак, на самом деле в разгаре. И нужна лишь периодическая передышка, иначе скулы от смеха сведёт. Хотя инерция заботится о том, чтобы не сводило...
На доске объявлений приказ с расписанием новогодних каникул - новинки российского времяпрепровождения, подсмотренной у Запада прогрессивного, и, наконец, применённой у нас. Забава, да и только...
Ведь все мы, так или иначе, повторяем друг друга. И ничего с этим уже не поделать. Так и будет... Периодический интерес вызывает лишь необычное сочетание известных элементов. Да и то ненадолго...
Если быть точным и внимательным, и чётко следовать правилам, законам и прочей чепухе, придуманной и возведённой цивилизацией в ранг забубённой необходимости, в природе не было ни одного документа или просто бумаги, составленной безупречно, просто и идеально. И не будет. Природа такова...
Безупречность же документации "нашей" кампании оставляла желать лучшего всегда. Не в укор...
Среди параграфов приказа разместилась с удобством, и осторожно жила незаметная в своей банальности ошибка, на которую я, как водится, внимания не обратил. Потому что до конца с интересом ни одного приказа не прочитал. А посему, свежий, аккуратно подписал и отправился восвояси.
Ошибка билась в конвульсиях формализма, и гласила, что отчёт надобно сдать непременно в срок, и по состоянию на... 3 января нового года... ??? Не совсем обычное пожелание руководства, ежели учесть, что нормальный отчёт как бы уже предусматривает состояние на 1 января... Так что на 3-е - это либо деспотизм, либо что-то ещё худшее...
И, желающий окунуться в бремя зарождающихся разборок, разумеется, как всегда нашёлся.
- Я не стану делать этого, - напыщенно заявил он мне, - будь секундантом... И я поплёлся за ним в бухгалтерию, чтобы погрузиться в разборки. То есть формально поддержал начинающееся представление. Впрочем, рассчитывая на место зрителя.
В бухгалтерии спектакль получил достойное продолжение, поддержанный куратором. Которая заявила, что приказ есть приказ и ему надобно следовать неукоснительно.
Тут я совсем развеселился, не успевая мысленно мотать головой из стороны в сторону и недоумевать. На мои осторожные замечания по поводу того, что это всего лишь праздничная ошибка, внимания никто естественно не обращал. Как будто я ничего и не говорил. Или, как будто меня вообще здесь не было... И я прекратил участие, погрузившись в чистое созерцание без оценок...
Монолог, начатый тем самым человеком, ну скажем Матвеем, сменился, как я уже сказал, диалогом в бухгалтерии, и длился минут двадцать. В течение которых каждый его участник всячески стремился показать себя умным со всех сторон, не упуская возможности придания глупого вида руководителю, приказ подписавшему, и в то же время последнего тонко оправдывая. Это было вершиной кулуарной болтовни и корпоративной дипломатии.
Всё-таки в разговорах, как части общения, присутствует некая энергетическая подпитка, качающая риторов-участников в некоем подобии колыбели, выбираться из которой никто самостоятельно не хочет. И только следующая колыбель, миражно качающаяся впереди, принуждает оставлять старую и обжитую, но уже тесноватую...
Матвей - кандидат технических наук, да и просто неплохой, порядочный человек, взбираясь на вершину придуманного им самим, или запрограммированного для него Олимпа, набил шишек, посдирал колени, истёр изрядно пиджак в локтях, и ко всему прочему набрался сомнительного бюрократического опыта, способного, на его взгляд, защитить владельца, то есть его, от невзгод происходящего вокруг.
Меня поражала способность Матвея предвидеть неприятные ситуации и с помощью бумаги (то есть документа) избавлять себя от невзгод любого характера, которыми Происходящее просто, как оказалось, кишело.
Когда, в очередной раз, экстрасенсорно предвидя возможное, он самозабвенно ведал о нём ближайшему окружению, то есть мне, одновременно готовя спасающий документ, я тихо млел от невозможности достижения самому подобного состояния никогда...
Любимым выражением Матвея была фраза: "Чем больше бумаги, тем чище попа...". Неоспоримая, кстати...
- Ну что вы думаете про это, - вопрошал на всю бухгалтерию Матвей, а я - зритель, видел, что вопрос предназначен не нам смертным - его окружению, а адресован скорее Богу, потому, что нам подобного не постичь. Матвей был учёным, а потому людей без научного звания слегка не воспринимал...
- А завтра Новый Год... - уже очнувшись, сокрушённо добавил он.
Как же всё перемешано...
Утром я заезжал на автомойку. Повезло. Передо мной была всего одна машина. И я терпеливо принялся топтаться подле моечного бокса. Хотя канун Нового Года к терпению не располагал. Подъехал ещё один чистоплотный. Вышел, и стал интересоваться.
- Там кто-то есть? - кивнул он в сторону бокса.
- Есть, - сказал я.
- А потом?
- Потом я.
- А потом?
- А потом никого. Сразу Новый Год...
И всем стало хорошо...
Бухгалтера звали Фаиной.
Я щепетилен к наречениям любого рода, и придерживаюсь мономнения по поводу индивидуальности имён. Союзников в данном вопросе я пока не встретил. Значит, партию мне не организовать.
Имя Фаина, по отношению к профессии, было универсальным. Оно подходило всем бухгалтерам женского рода. И отражало их суть. Полное название должности в моём понимании звучало так: бухгалтер Фаина. Для всех. Если у бухгалтера было иное имя, я всегда удивлялся и настораживался, предчувствуя возможный подвох...
Любое определение должно максимально отражать суть объекта. Бухгалтер Фаина - отражало...
Фаина не пропускала ни одной ошибки, даже той, которую можно было просто оставить или исправить незаметно. Она священнодействовала в своём рабочем кабинете. Мне казалось, что Фаина была бухгалтером даже вне кабинета. А, может, она была бухгалтером вообще везде?..
Бухгалтерию я с восхищением ненавидел, и всегда, когда возникал оценочный оттенок беседы, приводил в пример факт наличия у фабриканта Морозова всего одного бухгалтера. В тайне ото всех, а позже без всяких тайн, я мечтал о будущем, пусть далёком, и в котором меня не будет, но зато не будет в котором и бухгалтерии совсем. О том, что будет вместо, я не задумывался...
В документах я всегда потихоньку валял дурака. Вставлял латинские буквы в фамилии. Применял разный шрифт. Вместо заявления, писал - прошение. Ну и так далее... То есть играл в какую-то дикую, неприемлемую возрасту и положению игру.
С Фаиной мы были антиподами... Ну, вы догадались. Иногда дело доходило до подобия производственных скандалов. Которых я не приемлю так же, как и бытовых, и которые всегда пытался гасить дружелюбной фразой:
- Прекрати, Фаина, - убедительным, равнодушным голосом говорил я, - они там деньги гребут невозможные, а мы тут с тобой нервы друг на друга наматывать из-за них будем ни за что ни про что...
Фраза давалась на одном дыхании, возражений не предусматривала, а кроме всего требовала минимального осмысления. Действовало. Следующий звонок Фаины был не в меру дружелюбно-союзническим, и тема была, как правило, иной...
Незначительная зарплата честного бухгалтера, и мои незамысловатые увещевания воздействие оказывали нужное. Но природа (или программа) непременно брали своё. Позже...
- Раз написано на 3-е, значит надо делать на 3-е, - назидательно звучал голос Фаины, - потому что документ независимо от нашего отношения к нему, не подразумевает рассуждений, а, в основном, - исполнение...
"В связи с чем, большая часть из того бреда, что уже имеет место быть на планете, и живёт с нашего молчаливого согласия, или просто по недосмотру - подумал я. Но не сказал. Как и обычно. Потому что мои революционные высказывания производили, аналогичный бреду, ошеломляющий эффект.
Однажды, покоряя Север и устав от производственного брака, вызванного общей, тупой соревновательностью застойного периода социализма, я, на относительно высоком уровне, заявил, что соц.соревнование вредно по своей сути, и попахивает тленом. На дворе стояли восьмидесятые годы отсутствия личного мнения... Каким образом я удержался на своём месте, с которого тихо выкрикивал подобные вещи, мне удивительно и сегодня. Для себя я это объясняю отсутствием энергетики моих посылов, в связи с чем они вызывают лишь лёгкое удивление...
Наступает момент, когда любое веселье начинает томить, вызывать зевоту и даже раздражение. Со мной подобное всегда происходит в два раза быстрей.
Когда "глухариный ток" пустых ведомственных разборок достиг кульминации, я осторожно покинул место токования. Могу поклясться, ухода никто не заметил. Я обратился в бегство... Исход меня не волновал, а спектакль с самого начала актуальностью насыщен не был. Но Матвей, как добропорядочный коллега, позже всё-таки позвонил и успокоил меня. Оказалось, что с 3-им числом действительно произошла досадная ошибка, которую исправлять уже никто не собирался, а устно и дружелюбно заверил в её полной и абсолютной глупости...
Я долгое время не мог для себя решить, что мне больше подойдёт: пустыня, избушка в глухом лесу или пещера в непроходимых горах. Для дальнейшего проживания...
Сейчас я, наконец, знаю это. Меня спасёт только полёт в одноместном космическом аппарате, с количеством топлива, достаточным лишь для преодоления границ Солнечной Системы... Но никто ничего такого мне не даст. Да и потом, есть чувство, что и на космических просторах идеальной свободы всё равно не обрести...
А потому, с бухгалтером Фаиной придётся ладить. И с Матвеем заодно... Потому что других предложений нет...
Я слышал о материализации мыслей... Значит это относится и к фантазиям, потому что у них одна природа...
Случайно или нет, я сам был свидетелем и даже участником материализаций. В связи с чем немного жалею о разнузданности космических фантазий. Но ничего уже не поделать.
"Что написано пером, то..."
З А С А Д А
Повествование должно течь, а не соскребаться последними, жалкими и нервными усилиями со страниц высохшей памяти и жиденькой надежды на оригинальность подачи этих самых страниц. Ежели не течёт - разбейте вдребезги "ундервуд", а лучше подарите; поломайте карандаши фабрики "Сакко и Ванцетти", страстно и все до одного, если Вы не пишете "паркером"; а остатки бумаги снесите в утиль, наверняка кому-то сгодятся. А лучше не делайте ничего этого, удержитесь, потому что течение может неожиданно восстановиться... И что тогда? "Ундервуда" в наше просвещённое время не достать, а на "буках" кропать можно разве что детективы?
И вот так всегда. Одно стирает другое, словно ластиком, легко и без нажима, чтобы затем мучительно, бережно и кропотливо восстанавливать. Так всегда... Хорошо, что хоть так...
В слова надобно погружаться медленно и неотвратимо. Из слов хорошо бы организовать некое подобие молодого прибоя, который невозмутимо касается ног, затем коленей, пупка, груди, доходит до ушей и, наконец, накрывает всего. Или всю. И останавливает дыхание... Если он верно организован. Прибой. Если он прочно связан со Всем, а не оторван в таз мутной воды, в котором сразу чего-то заводится, и причём то, в основном, что не нужно. А что нужно никто не знает. Потому что рецептов до сих пор нет.
... Дивный самотёк, который люди всё ещё называют миропорядком, - хаос, изящно управляемый Гармонией, не прерывается никогда...
Есть люди, настолько тонко разбирающиеся в литературе и не только в ней, что это даёт им право и возможность заявлять, будто вступления, отступления и заключения моих опусов идеально не соответствуют их содержанию. И похоже, они правы... Во всяком случае, по первым прочтённым строчкам и, возможно, не вызвавшим скуки, Вы ни за что не догадаетесь, о чём речь пойдёт... Как и я сам не знал, с чего начну... А ведь начал...
Невероятность события не исключает его возможной реальности. Во всяком случае, ничего такого не просчитать. И только лёгкое удивление будет оценкой тому, чего не могло быть ещё минуту назад, но что произошло вопреки всему, и вытаращенные глаза (наружу или внутрь) свидетельством тому будут...
Все мы в разной степени чудаки по отношению друг к другу. И печать чудачества не смываема. И это одно из того небольшого списка обстоятельств, как-то удерживающих нас Здесь, помогающих цепляться за присутствие...
Канун Нового 199... Года обещал сплошные непроходящие радости в году наступающем, а недоразумения, которые, если и имели место, носили откровенно случайный характер, прямого отношения ни к кому не имеющие. Ну, как фатальная осенняя грязь на башмаках, которая скорее естественна, чем нет...
Лёгкая суматоха возбуждения и начинающегося восторга от ощущения праздника имела настырный завод, пружина которого, и не натянутая вовсе, держала всех в изумительном состоянии готовности ко всему...
Любой план хорош тем, что как бы серьёзно продуман не был, не исключает, маленьких, в лучшем случае, дурацких недоразумений, возникающих то и дело в процессе его реализации. А то и больших, если совсем не повезёт. Если бы исключал, помереть можно было бы от скуки. Но и тут дело вкуса...
В разгар накрытия новогоднего стола дружным семейством Пёрышкиных, в холодильнике обнаружилось полное отсутствие яиц, - ингредиента в достаточной степени исключающего любое более или менее приличное празднование.
Но паузы, характерной моменту, не возникло. Видимо, явное отсутствие яиц совпало с чем-то другим - неявным...
- Я сбегаю в палатку, - кинулась в шубу искромётная Ирина Викентьевна, мать почтенного семейства, педагог по образованию, призванию и многим другим признакам. И её не стало. Была, и нет.
Не смотря на лёгкую фамилию, владелица была тяжеловата телом. Да и духом, периодически. Органичный контраст, кстати. Мир построен на нём. Присмотритесь как-нибудь...
Никто ничего не успел сообразить... Никто - это: отец семейства - Пёрышкин Владлен Петрович, ветеран милиции на пенсии и просто хороший, уверенный в себе человек, - как оказалось, в милицию периодически пускали хороших людей, а уж уверенных, подавно; и две дочери - студентки академии МВД - Инна и Александра, постарше и помоложе...
Ирина Викентьевна достаточно быстро купила отборных яиц, которые ей профессионально отобрала знакомая, всегда благодарная продавщица, поскольку в детсад, умело управляемый Пёрышкиной, водила единственного, несносного отпрыска. Обычное дело...
У следующей палатки, где Пёрышкина встретила ещё одну знакомую, она, для удобства общения, вынужденно разместила сетку с яйцами на прилавке и, освободив таким образом для жестикуляции руки, всласть наговорилась ни о чём. Позднее она будет сетовать, вспоминая об этом...
Волшебный мир общения почти всегда нелегко покидать. Во всяком случае, нужны определённые усилия для этого. Когда обе говорящие стороны вновь оказались в реале, было почти поздно. Едва, не забыв поздравить друг друга, подруги светски тронулись щеками и разбежались кто куда...
Сетка с отборными яйцами осталась на стылом уличном прилавке. Ненадолго, кстати...
Из замёрзшего окошечка палатки сетка была не видна...
Не тягостный, праздничный полёт с покупками был прерван на самом интересном месте. К дому Пёрышкина подходила без яиц и тяжесть осознания отсутствия товара медленно взрывала мир внутренний и заодно внешний на миллионы разнообразных осколков, которые разлетались в самые невероятные стороны и становились холодным космосом. Сразу.
У Пёрышкиной заболел живот, зубы и всё остальное до сих пор послушное тело. Ноги остановились. Сами. И пошли обратно. Вначале уныло, а затем привычно.
Там, где было это самое "обратно", ничего уже не было. А вернее, яиц не было. Никаких... По ощущениям Ирины прошло всего минут двадцать, не более, и за это ничтожное время не стало яиц, которые купила она сама, за свои деньги. Яиц, к которым успела даже привыкнуть, как к будущим тридцати жёлтеньким цыплятам. К тому же они были специально отобраны для неё. А вот теперь, благодаря банальной нелепости или нелепой банальности случая, она лишена... мысль оборвалась...
Слёзы не потекли. Они брызнули, организованные внутренним остервенением, во все возможные стороны. Ирина Викентьевна испугалась. И подумала, что хорошо, если никто не видит всего этого безобразия. Зря она так подумала...
Мир под контролем...
Трудно описывать чувства человека, утратившего материальную ценность. Любую. Но хуже, когда утраченными оказываются несколько материальных ценностей. И уж совсем невыносимо, когда ценностей тридцать.
Диапазон этих чувств безграничен. И можно лишиться всего на свете и на следующий день свободным брести в произвольном направлении, в сторону которого смотрят все указатели "счастье"... а можно потерять почти пустой кошелёк, истёртый временем и карманами, и лишиться покоя из-за такого пустяка на целую неделю...
У каждого свои критерии пустяка...
Мир не повторим, слава Богу...
Пёрышкина осторожно постучала в окошко палатки.
- Я тут у вас по оплошности яйца забыла в сетке, - миролюбиво начала она, - вы случайно...
В палатке, вовсю шли проводы года уходящего. Там уже давно не торговали, а отбывали положенное время. Причём, весело и безоглядно. Да и потом какая разница, где радоваться жизни, дома или на работе. Радость она и есть радость... Был бы повод...
А повод, как известно, был.
- Что вы говорите? - В окошко палатки просунулась краснощекая, весёлая голова, - яйца, мы не торгуем яйцами...
- Да нет, я купила их в другом месте, - оправдывалась Ирина, - а у вас на прилавке оставила и забыла...
- Катьк, кто там, - кричали в палатке, - зови его сюда, чего человека зря морозить?..
Границы продавец-покупатель здесь не существовало.
Пёрышкина почувствовала неловкость и досаду. Всем сегодня было хорошо. Кроме неё...
- С Новым Годом!, - задорно кричали из палатки.
- С Новым, - тихо прошептала Пёрышкина и пошла себе.
Дома уже давно и настойчиво волновались.
- Мать, ну ты даёшь, чуть Новый год не прозевала, - встретил жену из похода Пёрышкин.
- Самое главное, чтобы вы успели, - строго и не впопад ответствовала супруга. Отдала дочерям сумки и замерла, переполненная абсолютным неощущением происходящего.
- Расскажешь? - не унимался супруг, - а где яйца?
- А как же, - потихоньку приходила в себя супруга, - они пропали. Все до одного. Все тридцать...
Тесная компания дружно раскрыла рты.
- Я всё прекрасно помню... Я встретила Раису и, чтоб обнять подругу - поставила сетку с яйцами на прилавок палатки... А вот дальше меня будто выключили... А включили снова уже у дома. Но без сетки, и естественно без яиц... Я бросилась обратно... Результат - на лице...
Очередные слёзы уже не брызнули, а тихо потекли по привычному им руслу. На брызги не хватило внутреннего напора, который естественным образом иссяк.
Такая беда...
Про Новый Год все дружно забыли. И это было скоре нормально, чем нет...
- Мам, да ты что, из-за каких-то яиц, - обняла матушку Инна, - я получила стипендию, Сашка тоже, мы тебе завтра коробку купим. А сейчас я просто пойду и займу десяток, а больше нам нипочём не съесть...
Пёрышкин задумчиво помалкивал...
Ирина Викентьевна тихо прислушивалась к своему состоянию и уже чувствовала, что если яиц она сегодня не вернёт, спать не ляжет. И вообще...
Завелась, стало быть...
А если бы узнала каким-то образом? Поверила бы? А если бы поверила, смирилась бы?..
Фантазии...
Пёрышкин задумчиво помалкивал...
- Ну что ты всё всегда молчишь, твою мать, или анекдоты рассказывает или молчит, - осторожно стала переводить стрелки женщина.
На данный момент яичную проблему она считала основной. Она не догадывалась, что проблемы порой решаются сами, и нужно просто тихо наблюдать за процессом решения со стороны.
До Нового Года оставалось четыре часа. То есть ничего.
Пёрышкин продолжал помалкивать...
Безвыходных ситуаций, как известно, не бывает. Выход есть всегда. Всё лишь зависит от прыти выходящего. То есть от буйства фантазии и возможностей...
А знаете, сколько вариантов выхода? Столько же, сколько людей. Держу пари, вы не догадаетесь, какой выбрали Пёрышкины...
Напряжение росло...
Но это была СЕМЬ Я. Все, не сговариваясь, искали ЕГО - выход... И, разумеется, он нашёлся. А все подумали, что это они его нашли. Сами. А это был всего лишь вариант, который предлагался к рассмотрению. Причём, самый неприемлемый... Хотя...
- Значит так, - наконец, вышел из глубокомысленного безмолвия Пёрышкин, в аналитической голове бывшего служителя правильного порядка что-то раскрылось, прокрутилось, щёлкнуло, и благодаря дедукции, индукции и чему-то там ещё родился готовый план-ответ.
- Это она, - заявил спаситель, - продавщица...
- Кто она, ты о чём, родной? Девчонки, он тут без меня не принимал "компоту"?
- Да тихо ты, дай мысли правильно созреть... Ты где оставила сетку, на прилавке? Палатка работает? Ты думаешь, одна такая забывчивая? Прилавок - рабочее место продавца, а значит всегда под контролем, радость...
- Но я спрашивала, никто там ничего не видел...
- Ха! Ты ещё утром не была такой наивной...
Короче так. Четыре карты в колоде сегодняшнего дня, именуемые семьёй Пёрышкиных, образовали "каре", - композицию усиленную взаимным дополнением. Сложившийся аккорд, извлечённый профессиональной рукой Господа, звучал негромко, но отчётливо и неповторимо. И внутренняя сила его росла вопреки законам Природы. Но раз росла, значит, не вопреки... Никто не знает Что (Кто, понятно) руководило действиями этой сплочённой команды. Своими догадками мы не в праве принижать высоких замыслов Происходящего, хотя бездарное толковище по любому поводу устроить можем всегда и с лёгкостью...
После короткого обсуждения было решено... установить наблюдение за палаткой. Схема умозаключений была логичной и простой. Поскольку сетка с яйцами перекочевала с прилавка в палатку, а иной путь яиц просто не рассматривался, то по окончании смены, яйца, как лакомый трофей должны быть из палатки вынесены и переправлены в зажиточный дом продавца.
В момент выноса опытный Пёрышкин и рассчитывал восстановить справедливость - забрать своё...
Идея всегда принадлежит одному. Если же она удостаивается внимания общества, значит обществу идея по нраву. Пёрышкины обрадовались. Жена с восхищением посмотрела на мужа и сразу стала уважать его ещё сильнее...
Всё-таки деятельность, которой мы, так или иначе, по любви или по принуждению, заняты, откладывает ощутимый отпечаток на образ мыслей, а знать и на образ поведения.
В дозор отправился сам Пёрышкин, да дочь его младшая - Александра. А чтобы не пристыть на морозе, договорились меняться через каждые полчаса со второй парой - Инной и Ириной Викентьевной. В их городишке всё было неподалёку. Условились не жульничать и на вахту не опаздывать.
Морозило не сильно, но чувствительно. Чтобы не застыть, полчаса было в самый раз...
Палатка резвилась вовсю. Редкий покупатель осмеливался нарушить единство рядов гуляющих Новый Год продавцов. По всему было похоже, что расходиться там не собираются. Тем неуютней чувствовала себя засада.
Пёрышкину было проще. Он предусмотрительно прихватил самогоночки "от тёщи" и теперь периодически прикладывался к волшебной согревающей жидкости.
"Не смотря ни на что, с жизнью можно мириться", - думал обстоятельный мужчина и делал очередной глоток.
Клавдия наблюдала привычную картину и потихоньку остывала...
"Начало" и "конец" - категории вымышленные и призванные, в основном, устанавливать привычные границы меж неделимым. Условность понятий в принципе очевидна, но не значит, что видна. А тем более всем.
Во всяком случае, наши герои наверняка подсознательно ждали финала этой скучной истории. А то, что он наступит, сомнений не было...
После второй смены постов, произошедшей в 22.30 "по Москве", песни в палатке незаметно сменились деловым шумом и вознёй сборов. Свежий ночной дозор, только что заступивший на пост, приободрился и вышел из тени засады под видом поздних прохожих. Вывалилась из палаточного уюта и ничего не подозревающая и безоружная, таким образом, перед засадой весёлая кампания. И сразу обрадовалась поздней встрече.
- Вы чего тут, ребята, - спросили из кучи, - через полчаса Новый Год?! С Новым годом, кстати!
- Да мы вот... тут, с работы... - неуверенно начал мямлить Пёрышкин и закончил.
Александра стояла в сторонке и внимательно, согласно намеченному плану, всматривалась в сумки, пакеты, рюкзаки и прочие предметы, используемые людьми для переноса всяческой клади. Пёрышкин так же косил коричневым профессиональным глазом в поисках сетки с яйцами.
Не смотря на борьбу с сумраком, легко скрывающим предметы, искомой сетки даже приблизительно среди незначительного скарба уходящих не угадывалось.
Между нами: в данный момент, сетки здесь и не было. Так же между нами: сетки здесь не было уже часа два. То есть через пять минут после прощания Пёрышкиной с подругой. Но откуда было знать об этом нашим героям?
Дружная кампания ушла так же, как и появилась. Задорно и непринуждённо. А наши герои остались в недоумении в ненужной теперь никому засаде. Вторая пара, не зная пока о наступлении развязки, готовилась на смену...
Всё!!
- Бабы энд Мужики, а вам доводилось когда-нибудь видеть на столе омлет из тридцати яиц? И не только видеть, а иметь возможность залезть в него вилкой? - риторически поинтересовался изрядно потрёпанного вида мужичёк, привычно проникая в нелегальное подвальное жилище, в котором, не смотря на убогость интерьера и отсутствие коммунальных удобств, достаточно сносно проживала стайка растрёпанных жизнью бомжей.
- Вываливай, краснобай, добычу и иди мыть руки, - нежно сказала ему слегка тронутая действием алкоголя дама в когда-то заячьей шубке, и закинула ногу на ногу...
Интересно, сколько ног - стройных и не очень, волосатых и только что выбритых, в штанах и под юбками, были закинуты сегодня на другую, одновременно с той ногой под заячьей шубкой? ...
Только мне пришло это в голову...
Любому рассказу можно дать десяток имён. И каждое из них по-своему точно будет отражать содержание, суть и всю остальную филологию творения.
К нашему, великолепно подошло бы имя "Омлет"... Как Вам? Или "Чепуха"... Или дерзкое - "Как наша милиция себя бережёт"... Или...
Вот теперь точно Всё
Н и О Ч ё м ...
Никакой идеи не было вообще... Видимо не успела возникнуть. Хотя, нередко бывает так, что причина и следствие странным образом меняются местами... Или сутью...
Началось с того, что человек сделал снимок. Фотографический. (Потому что м.б. рентгеновский, спектрографический, в инфракрасных лучах, ну и т.д.) Причём, на его взгляд, удачный художественно. Но, возможно, ему это только показалось. Впрочем, это детали... И поместил снимок в компьютер. Можно было конечно в альбом, но с этим надо было возиться...
Чуть позже он сделал ещё один снимок, и разместил его рядом с тем - первым. Без связи. Просто так. Тем более, что связи меж ними действительно никакой и не было. На первый взгляд. Но человек никогда на первый не полагался. А папке с файлами оставил предложенное программой компьютера название - "новая". То есть даже и не назвал никак...
Затем в эту "папку" легли ещё несколько снимков, ставших обычными, дежурными файлами...
После чего имела место тематическая пауза. Потому что человек занимался другими вещами. Хотя всё это дежурные отговорки и паузы, разумеется, никакой не было. Человек просто не фотографировал. Хотя вроде бы и было что. Так бывает...
Бывает так, что хочется и не хочется одновременно - состояние почти неустойчивого равновесия. Это рождение Гармонии... Неуверенное состояние созерцания, когда очень хочется зафиксировать..., но уже заранее жаль клише, в любом случае карикатурное оригиналу, а стало быть обреченное на забвение... как и оригинал...
Спустя некоторое время он заглянул в ту "новую" папку. Хотя повода не было. Так на автомате...
Снимки были на месте, но с ними что-то произошло? Они были прежними и в том же количестве, но между ними родилась какая-то удивительная тонкая связь, которой раньше как будто не было. Или, которой человек раньше не замечал...
Дело в том, что компьютер "сам" формирует и размещает файлы, если его не поправлять. Самостоятельно расставляет их, на одному ему ведомые места. То есть по умолчанию. На что и было списано возникшее недоразумение...
Незнакомое чувство пронзает, как остро заточенная молния... Мгновенно и мощно.
Открытие - это незнакомое чувство... С которым не знаешь поначалу что делать.. А что ничего делать и не надо, в голову поначалу не приходит...
То, что остаётся от чувств - окрытий, а вернее то, что нам мимоходом оставляют - это медленно оседающая пыль от внезапно покинувшего место "предмета". Которому надоело быть (присутствовать) просто так ...
Или не так... Открытие - это пыль бывшего "предмета", которого уже нет в помине, но благодаря пыли, который всё ещё покуда показывает себя...
Как хвост кометы... Вроде бы и часть её, но на самом деле - сгорающая пыль...
Посетившее чувство-открытие заполняет весь незначительный объём предоставленного сознания, и конечно целиком не умещается в нём... Ну, Вы поняли, - нам оставляют мираж, - неверное оптическое отражение искажённой нами же фантазии, которое сливаясь с невнятным приёмом, чуть позже легко нейтрализуется...
Ощущение присутствия нам дарят, даже не заботясь о том, что ткань его уже изначально слегка надорвана, и разрыв, слегка потрескивая, ползёт медленно, но непрерывно дальше...
И никогда не узнать много пыли на тебя осело или мало... никогда...
Попробуйте воспользоваться опытом...
Знаете, что губит опыт? Его суть? Уверенность в незыблемости логически построенного сценария, перетаскиваемого за расползающийся шиворот из того, что уже как бы было когда-то, в то, что возможно никогда не наступит вообще, но изо всех сил ожидается...
По сути, опыт - это прохождение ситуации с ощущением неповтора ошибок при её возможном повторе. Что не возможно никогда. "В реку два раза не войти..." И т. д.
Вы заметили, как я долго топчусь на месте? А ведь Так оно и есть. Мне не дано ощущений действия. И естественно не дана возможность их применения. Я не вижу Его. Действие для меня смазано в жирную полосу, проведённую волшебной кистью, краска на которой никогда не кончается... такой вечный фломастер...
Зато смею надеяться, мне дано ощущение покоя. Неполное, разумеется. Полноты ощущений ведь нет вообще... И я, пребывая в этом покое, погружаю себя всё глубже и глубже в Него, стремясь оказаться там, где Он идеально ощутим. Но и этого места нет...
Вообще говоря, меня не волнует сюжет, и конструкция мысли, становящаяся постепенно рассказом или чем-то иным. Или не становящаяся... Меня волнует Слово Само, среди которого можно бесконечно бродить, ни на что не рассчитывая и не о чём не заботясь. Потому что если рассчитывать, всё может легко нарушиться однажды или вообще развалиться...
Любой расчёт вообще неудобен бесконечно необходимыми корректировками, в силу отсутствия идеальности самого расчёта, а потому вызывает у меня скуку, если не отторжение...
- О чём речь, вообще?, - спросит "опытный" читатель.
- Но я же с этого начал. Ни О Чём...
Неожиданно человек почувствовал затеянную с ним осторожную Игру... Как открытие... Причём, внезапно и остро. Как испуг. Никаких Правил у Этой Игры не было. Значит, проиграть было не возможно. Да он и сам не заметил, что уже давно играет, с правилами или без ...
- Вот, - подумал человек, - вариант Идеальной Игры, в которой нет места ничему, кроме самой Игры...
Жаль, нет ничего идеального...
Но откуда было об этом знать наивному человеку...
Игра - это полёт, который должен продолжаться бесконечно, потому что если сесть, - врастёшь, и корни будет не вырвать... и останется просто махать крыльями, которых нет и терпеливо ждать смерти... или жить слегка умершим... в таком анабиозе, и там и здесь...
Человек уже не делил фотографии на сюжеты, как обычно. Не разбивал на категории. Не давал названий и не оставлял даты происхождения снимков. Всё это стало ненужным, лишним и скучным. Он просто переводил изображения Природы, а кроме Природы, оказалось, ничего и не было вокруг, посредством камеры, в Цифру и помещал полученное нечто в компьютер, который, если было надо человеку, а может и не только ему, переводил Цифру обратно - в изображение. И самое интересное - расставлял отдельные изображения в порядке, кажущемся Ему, компьютеру единственно правильным. От расстановки рождались композиции, представляющие собой довольно любопытные фрагменты Происходящего. Ну, типа комиксов, что ли... Только комиксы - это издевательство над изображением, мыслью и подачей материала... На мой взгляд. Но и тут дело вкуса... А вернее видения...
Среди угрюмых, неопрятных гор всегда находятся тихие, уютные долины...
Что получалось? Как возникал рассказ-изображение?
Очень просто. Человек открывал "папку", запускал показ слайд-шоу, и оно происходило... являло, творило Себя на глазах. Захватывало Дух... Хотя на самом деле ничего такого необычного вроде бы и не было...
Чего посредством?..
А какая разница. Ведь мы до сих пор не знаем, чего посредством висит в северном небе Сияние, чего посредством просыпается и оживает в пустыне мираж, и пр. пр. Раз есть, значит должно быть... А ели бы не было, чтобы было?...
Нет, всему этому и многому другому научный люд, или околонаучный, давно нашёл и дал объяснения, и во множестве. И по причине простой совершенно. Ему - люду всегда неловко находиться в присутствии чего бы то ни было без соответствующего ярлыка, нарисованного второпях и непрочно прикреплённого к предмету или явлению. Ярлык вскоре отваливался и, унесённый вечностью, рассыпался в прах по дороге, оставляя смутные воспоминания после себя, ничему не соответствующие...
Так что то, что известно нам - любознательным, - это та самая пыль - те самые утраченные воспоминания-чувства... Причём, даже не наши вовсе.
А чьи же?... Господи...
Гениальный канатоходец - МИР бесконечно бредёт по невидимой проволоке, разделяющей ВСЁ, и оступиться не может, не имеет права, хотя условия для этого созданы идеальные и рождены вместе с Ним. И никто не знает, как трудно Ему, потому что с собой-то разобраться всё не удаётся никак... А ведь мы - ЕГО содержание...