Обойные гвоздики, крепящие холст к подрамнику, поддавались один за другим. Сергей подцеплял шляпки и поворотом ножа выдёргивал их из дерева. Очень хотелось бросить это занятие и выкроить чёртову супрематическую мазню из рамы, оставив неровные кромки - и чтоб с запасом, с запасом!
Увы, заказчик потребовал, чтобы с картиной обращались бережно. Ещё бы, за такие-то деньги!..
Про экспонаты Третьяковки в своё время ходило немало жутковатых баек. Например, говорили, что на портрет Марии Лопухиной девушкам не выданье нельзя смотреть подолгу - якобы, её отец, мистик и магистр масонской ложи, заманил дух дочери в полотно. А больше всего жаловались на "Русалок" Крамского: легенда гласила, что московские барышни, увлёкшиеся картиной, теряли рассудок, а одна и вовсе утопилась в Яузе. Сотрудники музея уверяли, что по ночам от картины несутся печальные вздохи - русалки горевали по утопленнице. А может, сокрушались, что слишком мало юных девиц попадает в их тенёта.
Вот и об этом, прости господи, произведении искусства, болтали чёрт-те что...
Покончив с последним гвоздём, Сергей скатал картину и засунул в тубус. Его изготовили специально для этой вылазки - из толстой провощённой кожи, не пропускающей внутрь ни капли воды. Затянул ремешки, егерь мимолётно усмехнувшись: современные рюкзаки, эргономичные, из прочнейших материалов давным-давно сожрала плесень, а брезентовый, выгоревший до белизны "Ермак" оставался в полном порядке. Пришлось, правда, заменить пластиковые заглушки труб деревянными, но в остальном Лес пощадил ветерана советского туризма.
Удобный рюкзак для егеря - первое дело. Почти все коллеги Сергея предпочитали станковые рюкзаки и, не имея возможности раздобыть такой вот раритет, мастерили их сами - благо, раздобыть дюралевые трубки в Лесу не проблема.
Или, скажем, ботинки. Сергей, как и прочие лесовики, не доверял обуви, оставшейся от прежних времён или привезенной из-за МКАД. Слишком много в нитках синтетики, к которой Лес беспощаден. Проходишь в таких день-другой, а они расползутся по швам...
Можно, конечно, прошить обувку дратвой - кручёной конопляной нитью, пропитанной воском или дёгтем - но лучше заказать новые. Сапожников в Лесу хватает, тот же брат Паисий из Новодевичьего Скита. Сергей носил его башмаки третий год и горя не знал.
Залы постоянной экспозиции освещались через стеклянные крыши, и от неба над головой посетителей отделяли подвесные потолки, пропускающие в дневное время достаточно света. Но плёнка давно раскисла, с решётчатых переплётов крыш-фонарей свешивались толстые жгуты вездесущего проволочного вьюна и пожарной лозы. Зелень карабкалась по стенам, оплетала рамы картин, пружинила под подошвами сплошным ковром мха и лишайников. В одном из залов ствол граба - не слишком толстый, метра три в поперечнике - взломал пол и торчал посредине громадной корявой колонной. Из пролома тянуло трупным запахом и гнилью. Порченая растительность Чернолеса расползались по подвалам и коммуникациям за пределы Болотного острова. Грунт там издырявлен как швейцарский сыр, иные ходы прокопаны ещё в шестнадцатом веке.
Сергей обходил скрученные плети лиан-трупоедов, внимательно следя, за тем, чтобы не коснуться сторожевых волосков. Стоит задеть такой хотя бы рантом ботинка - окатит смрадным соком так, что одежду придётся выбрасывать.
Волоски чуяли животное тепло: ближайший жгут среагировал на его приближение и потянулся к добыче. Сергей взмахнул рогатиной, брызнула гнойно-белая жижа, дохнуло невыносимой вонью, и он опрометью бросился из зала, на бегу уклоняясь от конвульсивно задёргавшихся стеблей.
В вестибюле первого этажа почти не было света. Сплошная завеса проволочного вьюна закрывала окна, и даже та малая толика солнечных лучей света, пробивавшихся сквозь многоярусные кроны, сюда не попадала. Сергей пошарил в кармане и извлёк фонарик-жучок в форме обмылка, с алюминиевой скобой динамки. Фонарик был отцовский - тот таскал его по экспедициям со времён учёбы в Геологоразведочном институте.
Хорошо, что в СССР пятидесятых годов прошлого века не знали пластиков, обходились бакелитом и штампованной жестью...
Луч раритетного гаджета скользнул по заросшим стенам, по монументальным балкам потолка, с которых свешивались плети проволочного вьюна. Задержался на стойке справочной службы, нашарил арки, за которым располагался когда-то буфет. Сергей вздрогнул - в тускло-жёлтом конусе света мелькнула неясная тень.
Обычно чуйка предупреждала о близости обитателей Леса, неважно, людей или животных. Это было по-разному: порой он ощущал их присутствие, как лёгкое дуновение ветра; порой оно доставляло неудобство, досадное, но терпимое - вроде соринки, угодившей в глаз и не успевшей довести до исступления. А иногда близость чужака билась в черепной коробке лиловыми сполохами полицейской мигалки, и это было предупреждение: пора рвать из притороченного к рюкзаку чехла укороченную двустволку или брать наизготовку рогатину, ожидая броска тяжёлой, остро воняющей неутолённым голодом и злобой туши.
Но на тварей Чернолеса чуйка не реагировала - они сами предупреждали о своём появлении трескучей трелью, которая за долю секунды до прыжка переходила в пронзительное, как свист арбалетного болта, шипение.
Первый шипомордник бросился справа, из-за стойки. Сергей припал на колено, выставив упёртую в пол рогатину. Лезвие вошло между передними лапами твари, но она всё же сумела дотянуться до жертвы - один из украшающих верхнюю челюсть роговых шипов задел егерю щёку. Шипомордник конвульсивно изогнулся и ударил длинным хвостом, целя с захлёстом в затылок жертвы. Спас "Ермак" - удар пришёлся на торчащую над плечами раму. Сергей с натугой, словно фермер, поднимающий на вилах охапку сена, отбросил издыхающую гадину в сторону и едва успел высвободить оружие, чтобы встретить второго шипомордника. Удар обратным концом древка по вытянутой морде, тварь грохнулась на пол, перекатилась и замерла, припав на передние лапы. Сейчас она походила на щуку, заимевшую две пары конечностей. В глубоко утопленных зенках сверкнула лютая злоба, гребень вдоль спины угрожающе поднялся, демонстрируя треугольные шипы.
Если шипомордник припадает перед атакой на передние лапы и поджимает хвост - он будет прыгать. И не охотничьим прыжком, а свернувшись в "колобок", подставляя врагу спину, укрытую роговыми пластинами. Если рубануть по ним рогатиной - лезвие бессильно соскользнёт, и колючий шар весом в полсотни килограммов собьёт жертву с ног. И сразу с боков кинутся другие - рвать, терзать. Инстинкты охоты в стае у шипомордников развиты великолепно.
Сергей отскочил, вскинул ружьё. Сдвоенный выстрел прозвучал глухо - подушки мха и зелени на стенах и потолке съели почти весь звук. Шипомордник, получив в бок две порции свинцовой сечки, отлетел в угол. Сергей подскочил к нему и с размаху всадил рогатину между роговыми пластинами. Тварь издала пронзительное верещание и с треском развернулась, словно лопнувшая гусеница танка.
- Ну что, с-суки, взяли?
Троица уцелевших шипомордников разочарованно вереща, попятились в темноту арки. Вид у них стал какой-то заискивающий - мол, мы случайно сюда забрели, не трогай нас, добрый человек...
Сергей знал, что больше они не нападут. Твари придерживаются раз и навсегда принятого охотничьего ритуала: сначала жертву испытывает на прочность вожак, если он терпит неудачу - за дело берётся "второй номер", главный конкурент за главенство над стаей. Остальные стоят в сторонке и почтительно наблюдают, готовые в любой момент присоединиться к забаве. Но если потерпит неудачу и второй - остатки стаи покинут поле боя. Дождутся, когда торжествующий победитель уберётся прочь, и займутся бывшими лидерами, внезапно оказавшимися в самом низу пищевой цепочки. А если те к тому моменту ещё дышат - ну так естественный отбор штука жестокая...
Следовало поторопиться: Петюня мог услышать стрельбу и запаниковать. Сергей нашарил фонарик, перезарядил ружьё, убрал в карман рюкзака стреляные гильзы и вышел во двор. Позади неуверенно верещали шипомордники.
III
- Поздновато прибыл, парень. - Виктор Иванович Кузьменков, секретарь приёмной комиссии Московского Университета, отложил бумаги визитёра. - Вступительные экзамены в августе, а сейчас уже конец сентября.
Гость замялся.
- К вам не так-то просто попасть...
- Не получил разрешение на въезд?
Молчание.
- В твоём паспорте нет отметок ни с КПП "Север", ни с Химок. - секретарь пролистал документ, будто рассчитывал обнаружить там что-то, пропущенное в прошлый раз.
- Значит, ты проник сюда нелегально. Не хочешь объяснить, как?
Обычно законопослушные граждане попадали в Лес либо по Ярославскому шоссе, либо по воде, каналом имени Москвы. На этих маршрутах Лесная Аллергия, охраняющая Лес лучше любых патрулей и колючей проволоки, давала гостям некоторое послабление, позволяя добраться до Северного Речного вокзала. А если повезёт - то и до Воробьёвых гор.
- Я заплатил одному типу, и он спрятал меня в машинном отделении буксира. На Речвокзале сошёл на берег и...
- Можешь не продолжать... - великодушно разрешил Кузьменков. - Ты договорился с речниками, и они доставили тебя сюда на лодке.
Парень кивнул.
- Так что, Жа?лнин Егор Семёнович...
- Жални?н.
- Что, прости?
- Правильно - Жални?н. Ударение на "И".
- На "И" так на "И". Значит, Егор Семёнович, нарушаем закон?
- Я не хотел, но...
Кузьменков небрежно бросил паспорт на стол и принялся барабанить пальцами по столешнице, демонстрируя, что ждёт продолжения.
- Я думал... вы же не отправите меня назад?
Секретарь едва не расхохотался - такой ужас прозвучал в этих словах. Ну что такое страшное ему грозит на "той стороне"? Штраф, пара недель исправительных работ - и то, в самом крайнем случае. Правда, к МКАД его больше не подпустят. А жаль, у парня неплохие задатки - раз уж он сумел добраться сюда самостоятельно, без проводников, работающих на университетскую администрацию.
- Принимал что-нибудь? Я о здешних, лесных средствах - супрастины и зодаки от Лесной Аллергии не помогают.
- На Речвокзале мне предлагали порошки, но я решил, что не стоит. К тому же я сделал анализы, и оказалось, что я практически не подвержен...
- Где делал, в медчасти?
- Там проводник собирал группу для отправки в Серебряный Бор - он и посоветовал. Сказал: лучше, если анализы сделает кто-нибудь из Леса, внешняя медицина ничего не понимает в здешних недугах.
- Так и есть. А что за проводник, не запомнил?
- Он из какой-то организации. Золотой... золотая...
- "Золотые Леса". - кивнул секретарь. - У них на Речвокзале свой лекарь. Впрочем, будь ты подвержен Лесной Аллергии в тяжёлой форме, сюда бы так легко не добрался. А от порошков отказался правильно - снадобья, которыми золотолесцы пичкают приезжих, формируют привязанность к Лесу. Их, конечно, сильнодействующими не назовёшь, но лиха беда начало.
Парень повеселел.
- Я так и подумал: если доберусь до вас без проблем - значит, имеет смысл поступать. А иначе, что за жизнь в четырёх стенах?
- Ну-ну, юноша, не стоит перегибать палку... - в голосе Кузьменкова обозначился укор. - Большинство наших студентов, да и сотрудников тоже, не могут отойти от ГЗ дальше, чем на полсотни шагов. И ничего - работают, живут и не жалуются. У нас здесь, знаешь ли, очень интересная жизнь...
- Я читал... - кивнул абитуриент. - И мечтаю заняться изучением Московского Леса. Я даже подавал в Новосибирске, на грант ЮНЕСКО, но мне ответили, что заявка будет рассмотрена не раньше, чем через три года. А я не могу ждать так долго!
- Не терпится осчастливить человечество эпохальным открытием? - усмехнулся секретарь. - Я прочитал твоё резюме. Бакалавриат НГУ, физический факультет - это серьёзно. Не изложишь вкратце, чем бы ты хотел заниматься?
- Да чем угодно! - немедленно воодушевился абитуриент. - Для физика здесь непаханое поле. Чего стоит одно влияние Леса на полупроводники!
- Да, это наша беда... - вздохнул Кузьменков. - Аппаратура выходит из строя сразу, стоит пересечь МКАД. Из-за этого над Лесом невозможно летать - ниже пятнадцати километров сдыхает вся электроника. А что творится с аккумуляторами? Даже самые современные, литий-серные и литий-титанатные, разряжаются в считанные минуты и уже никуда не годятся!
- А космическая и аэрофотосъёмка? - подхватил абитуриент. - В любых диапазонах Лес выглядит как размытое пятно, и никак эти изображения не улучшить. Не говоря уж, о непрохождении радиоволн во всех диапазонах!
Чувствовалось, что он оседлал любимого конька.
- Достаточно, юноша. - Кузьменков старался говорить сухо, хотя ему не хотелось прерывать паренька. Нечасто встретишь таких ребят, исполненных наивного, почти детского энтузиазма.
- Как ты проник в Лес, нас не интересует. На территории Университета действует особый правовой режим, установленный спецкомитетом ЮНЕСКО. Учитывая твой стаж в бакалавриате, мы можем тебя зачислить. К учёбе приступишь со второго семестра, но придётся досдать кое-какие предметы - химию, биологию... А ещё - нормативы по физподготовке и медосмотр, это обязательное условие. Надеюсь, со здоровьем проблем нет?
- Никаких! - весело ответил парень. - Я много занимался спортом, ходил в турпоходы по тайге. Даже скалолазание освоил - ездил на соревнования в Красноярск от нашей университетской секции.
- "Столбы"? - улыбнулся секретарь. - Как же, как же: "Китайская стена", "Внучка", "Дымоход"...
- Вы тоже столбист?
- Баловался, ещё студентом.
Кузьменков ещё раз заглянул в паспорт. Открытое лицо, короткая стрижка, глаза серые. Высокий, широкоплечий - такие нравятся девушкам. К тому же, спортсмен.
- Что ж, значит, в этом плане сложностей не предвидится. До начала второго семестра три месяца. Жить будешь в общежитии. Плата невысокая, к тому же в неё включено двухразовое питание. Когда тебя зачислят, всё это будет бесплатно.
Абитуриент - теперь уже официально! - замялся.
- Боюсь, денег мне надолго не хватит...
Но секретарь его не слушал. Он заполнил бланк и пододвинул его собеседнику, добавив пухлую брошюрку с университетской высоткой на обложке.
- Отдашь коменданту общежития. Это в корпусе "Д" - спросишь, покажут. В буклете сведения о порядках на территории МГУ, а так же о некоторых важным моментах - например, что делать в случае острого приступа эЛ-А.
- ЭЛ-А - это Лесная Аллергия, да? Но я же не подвержен...
- Ты-то может, и нет. А если приступ случится с другим, и надо будет оказать первую помощь? Анафилактический шок, к твоему сведению, приводит к летальному исходу в двадцати случаях из ста. А если вовремя не помочь - то в восьмидесяти. Да и насчёт себя не спеши зарекаться: порой эЛ-А проявляется спустя недели и даже месяцы.
Молодой человек кивнул. Энтузиазма на его лице несколько поубавилось.
- Расписание экзаменов получишь в секретариате. И вот ещё что...
Секретарь черкнул несколько слов на обороте карточки с надписью "Кузьменков Виктор Иванович, кандидат биологических наук".
- Поднимись на двенадцатый этаж, на кафедру ксеноботаники. Спросишь лабораторию экспериментальной микологии, им нужны лаборанты. Завлаба зовут Яков Израилевич. Если он тебя возьмёт - сможешь работать и готовиться к экзаменам. А хорошо себя зарекомендуешь - замолвит словечко перед комиссией. Имей в виду, мы тут живём не по неделям, а по декадам - придётся привыкать.
- По декадам? Это как?
- Десятидневки. Восемь дней работы, два отдыха. Сегодня первый день новой декады.
Абитуриент повертел визитку в пальцах.
- И что мне надо будет делать?
Юность, как всегда, тороплива, вздохнул про себя секретарь. Зарплата, режим работы - до этого им дела нет. Другое дело - задачи, опасности, желательно, смертельные...
- Вот возьмут и узнаешь. Да, и напиши заявление - Университет выдаст тебе в счёт будущей стипендии небольшой аванс.
- Но я могу не набрать балл, достаточный для получения стипендии...
- А для чего, по-твоему, я посылаю тебя к Яше? Премии за выходы в поле - это, друг мой, не стипендия! С иммунитетом к эЛ-А и такой подготовкой тебе прямая дорога в рейдеры, а это уже совсем другие деньги. Рейдеры, - пояснил секретарь, - это сотрудники университета, обученные для действий глубоко в Лесу. Элита!
- Но меня никто не обучал...
- Обучат. И не забудь сдать анализ крови, без него тебя дальше вестибюля не пустят.
Молодой человек сгрёб со стола бумаги и заспешил к двери. Секретарь проводил его взглядом и отогнал от себя вопрос, не дававший ему покоя уже третий день: зачем его старинному приятелю и однокашнику, ныне, проректору сколковского филиала МГУ понадобилось, чтобы данный абитуриент попал именно в лабораторию экспериментальной микологии?
IV
Даже с закрытыми глазами можно было с лёгкостью определить направление на набережную Водоотводного канала - по незримому, но убийственно реальному, потоку удушающей, злобной энергии, хлещущей со стороны Чернолеса. Но сейчас Сергею это было ни к чему. Он повернулся к чёрному напору спиной и зашагал по Лаврушинскому переулку, мимо кирпичных тумб, соединённых проржавевшей фигурной решёткой.
"..оттуда и приходят шипомордники - перебираются по Калинову, бывшему Лужкову мосту. Ни одна самая отмороженная тварь не рискнёт сунуться в воду у берега Болотного острова - в момент одни косточки останутся..."
Сквер на углу Ордынского тупика оккупировали великанские грабы. Их кроны смыкались высоко над крышей - на глаз в этих гигантах было метров по семьдесят.
Петюня, как выяснилось, и не думал паниковать. Челнок сидел на поваленной колонне какого-то памятника и дымил самокруткой. Серый ослик, его постоянный спутник в коммерческих рейсах по Лесу, меланхолически пощипывал ползучую травку, которым была оплетена голова, венчающая колонну. Приметная такая голова: худое, измождённое лицо со впалыми щеками и скорбно изломанным ртом. Её, как и саму колонну, покрывала густая зелёная патина.
- Ты бы за животиной приглядывал... - посоветовал Сергей. - Не ровён час, потравится. Чернолес в двух шагах, хрен его знает, что за дрянь оттуда ветром надует?
- Не...- лениво отозвался челнок. Он погасил бычок о нос бюста и спрятал в кисет. - Он у меня умный, знает, что можно жрать, а что - нельзя. Да и желудок лужёный, проволочный вьюн - и тот переваривает. Где твой ящик-то, приволок?
- Нет ящика... - вздохнул Сергей. - Не понадобился, прямо там и бросил.
- Жаль. - посочувствовал Петюня. - Выходит, зря его через пол-леса пёрли? Ну да, на нет и суда нет, на обратном пути легче будет.
Ящик, которым интересовался челнок - плоская дубовая коробка метр на метр с четвертью, на латунных петлях, с замками и кожаными уплотнениями - предназначался ещё для одного другого заказа. Ради него Сергей и пригласил челнока с его осликом - не тащить же на спине увесистый и крайне неудобный груз?
- Бич, ты в курсах, что у тебя щека порвана?
Сергей провёл пальцами по лицу.
- Шипомордник зацепил. Надо же, я и не заметил...
Петюня охнул и полез в кармашек своего рюкзака.
- Давай обработаю, а то, мало ли какая зараза...
Он откупорил стеклянную баночку, зачерпнул пальцем зелёной, сильно пахнущей травами смеси и стал накладывать её на пораненную щёку. Сергей зашипел - смесь жгла.
- Во-от, сейчас заклеим - и ладненько. Где тебя угораздило, с шипомордниками? Руку-то убери! Как ребёнок, право слово...
Егерь поспешно отдёрнул пальцы от пластыря.
- Внутри, в вестибюле. Кстати, пора отсюда валить - как бы они нам на хвост не сели...
Стая шипомордников органически не способна смирится с поражением. Уцелевшие твари разбредутся по одному, но далеко не уйдут - каждый отыщет другую стаю, и после приветственного ритуала, состоящего из немелодичных трелей, прыжков и подёргиваний хвостами, поведёт их по следам обидчика. И горе жертве, если та не успеет уйти достаточно далеко: часа не пройдёт, как на хвосте у неё повиснет десятка полтора голодных - шипомордники всегда голодны! - чернолесских тварей.
В своё время, узнав, как Петюня зовёт своего длинноухого напарника, Сергей заподозрил челнока в антисемитизме. Выяснилось, однако, что имя дано в честь ослика из старого, ещё начала века, мультика про Алёшу Поповича. Звали ослика, разумеется, "Моисей" - в честь библейского пророка.
Ослик Мойша, услыхав, своё имя, оторвался от трапезы и повернулся к Сергею. В выпуклых глазах читался немой укор: "Не мог подольше погулять, не видишь - кушаю..."
Петюня обитал в Лесу с первых дней, и оставалось лишь удивляться, как десятилетний пацанёнок сумел в одиночку выжить в хаосе Зелёного Прилива. А ведь выжил, вырос и даже занятие нашёл в самый раз для одиночки: стал одним из бродячих торговцев, называемых, по старой привычке "челноками". С егерем он был знаком давно и не раз уже оказывал ему подобные услуги.
- Бич, а правда, что стая, когда потеряет след, то съедает проводника?
Откуда ты это взял? - Сергей удивлённо поднял брови. - Ты ж, клык на холодец, живого шипомордника в глаза не видел!
- Уберёг бог! - челнок сплюнул и мелко перекрестился. Он, как и большинство лесовиков, имел своеобразные представления о религии, но суеверен был до крайности. - Один человек с Большого Болота рассказывал. Говорил: постоят, пощёлкают, а потом набрасываются на чужака и рвут на клочки!
"Большим Болотом" называли обширные заболоченные территории к северу от ВДНХ.
- Байки всё это. Откуда болотным жителям знать повадки шипомордников? Их не то, что в тех краях - за рекой ни разу не видели.
- Ты егерь, тебе виднее... - не стал спорить Петюня. Он закончил возиться с подпругой и закинул на вьючное седло свой мешок. - Давай рюкзак, всё одно налегке...
Сергей мотнул головой - не хотелось расставаться с привычной тяжестью "Ермака". К тому же, снаряжение приторочено к станку, если что - руки сами находят нужный предмет.
Петюня нервно озирался, тиская карабин. Он, в отличие от других челноков, таскал с собой не двустволку и даже не помповик, а СКС с откидным штыком. И чрезвычайно им дорожил.
- Ну что, пошли? А то дождёмся приключений на свою задницу...
- Пошли.
V
Заведующий складом Михась Вонгянович Вислогуз походил на персонажа военного фольклора - не хватало, разве что, кителя из офицерского габардина и гладких, с маленькими звёздочками, погон. Обстановка тоже соответствовала - ни дать, ни взять, армейская каптёрка с барьером и решёткой из арматуры. За ней высились стеллажи, заставленные ящиками, коробками, жестяными банками.
- Новий лаборант, значить... - Вислогуз двумя пальцами разгладил сивые усы, отчего ещё больше стал похож на хохла-прапорщика. - Имущество прийшо?в получать? А имущество - воно?, ж гро?шей стоит! Утратишь, або спортишь - хто платить будэ?
Он и говорил, как хохол, чередуя русские и малороссийские слова и обороты.
- Я и заплачу, кто ж ещё? Вы же под роспись выдаёте...
- Заплатит вин.. - скривился "прапор". - Та що с тоби взять, хлопчик? Мабуть, не от хорошего життя? в лаборанты подался, гро?ши потри?бни?
- Потрибни. - не стал скрывать Егор. - Нужны, то есть. Гро?ши.
- А коли потрибни - бережи казённе майно! Ось туточки поставь загогулину...
И протянул Егору амбарную книгу. На бледно-жёлтой картонной обложке с матерчатым корешком значилось: "ЖУРНАЛ УЧЁТА". И, ниже, от руки: "Лаборатория эксп. микологии. Выдача спецодежды и имущества".
На барьер легла стопка светло-зелёной ткани. Егор развернул, встряхнул - куртка с глубоким капюшоном, москитной сеткой, карманом на груди и белыми хлопчатобумажными тесёмками-завязками на рукавах. И брюки - мешковатые, с такими же тесёмками внизу штанин.
- Це особливая одёжа супротив усяких паразитив. Ось моту?зочки, бачишь? Перед выходом в Лес затя?гуй, щоб ниякая гидо?та ни пролизла!
Егора так и подмывало сказать, что он приехал из Новосибирска и о мерах против энцефалитного клеща знает не понаслышке. Но сдержался - сейчас не время для самоутверждения.
- Пуговици пластмассови були, так их плесень схарчила. Нови сам пришьешь - ось, трима?й...
"Прапор" прибавил к стопке горсть мелких зелёных пуговиц. Егор взял одну: на металле пятиконечная звёздочка с серпом и молотом.
Выбор предлагался небогатый: солдатские кирзачи, все в жестяных складках от долгого хранения, и берцы. Егор без колебаний взял берцы.
К Вислогузу его отправил заведующий лабораторией - после того, как прочёл записку на обороте визитки секретаря приёмной комиссии и задал несколько вопросов. И всё: "Вы приняты, молодой человек. Срок стажировки - неделя, а пока, ступайте на склад, получите всё необходимое".
В список "необходимого", кроме одежды и обуви, входили: армейский котелок, фляга, сапёрная лопатка, кожаный офицерский ремень с латунной пряжкой украшенной звездой, брезентовый рюкзак со шнуровкой по бокам и офицерская плащ-палатка. Напоследок из-под барьера появился кожаный планшет на тонком ремешке.
- Тримай, студент, вид сердца видтрива?ю! Карандаши визьмеш у девчат у канцелярии. Компаса нет, у Лесу вин каже ни направления, а погоду на запрошлый год. И ось ще...
Егор недоумённо повертел в руках прямоугольник из желтоватого прозрачного пластика, испещрённого фигурными отверстиями, со шкалами по краям. Чёрные буквы сообщали: "Офицерская линейка".
- А я думал, в Лесу полистирол разлагается...
- Селюк ты хлопчик, а ния?кий не студент! Це не полистирол, а целлулоид - против его Лес ничо?го не мае. Ось и на планшете карманчик прозрачный, бачишь? Вин тоже с целлулоида. А полистирол, полиэтилен та и?ньший пропилен - плесень их за пять хвалын зжира?е, озирну?тися не поспеешь!
- А почему всё такое старое? Нет, я понимаю, в современном снаряжении полно полимеров, но неужели не нашлось чего-нибудь поновее? Этому хламу лет сто!
- Это не хлам, а армейское имущество со спецсхранения! - от возмущения завскладом даже забыл о мове. - Склады - здесь, под Главным зданием. Никакой синтетики, натурпродукт!
- Может, там и оружие есть?
- Может, и есть. Тильки тебе воно не положено. Якщо зроблять тоби рейдером - тоди иньша справа, тоди выдадут. Только спочатку зачёт треба буде сдать. А пока - ось, тримай!
Он перескакивал с суржика на русский, сам того не замечая. Видимо, этого требовали некие соображения высшего порядка, недоступные ничтожествам, вроде нового лаборанта.
В очередном предмете "армейского имущества" Егор узнал штык-нож от АК-47 старого образца - в вытертых до белизны металлических ножнах, с рыжими бакелитовыми щёчками.
- Ох, лы?шенько, трохи не забув...
Вислогуз покопался в шкафу и извлёк оттуда тряпочную сумку зелёного цвета с лямкой через плечо. Егор отстегнул клапан, украшенный расплывшимся фиолетовым штампом, и удивлённо присвистнул.
- Противогаз-то зачем?
Такие он видел только в музее: резиновая маска с круглыми стеклянными глазницами, резинками на затылке и ребристым хоботом, соединённым с жестяным бочонком фильтра.
- В Лесу дюже богато ядовитых спор и пыльцы. Ты же не хочешь надышаться який-нибудь гидотой?
Егор сложил "имущество" в рюкзак и затянул брезентовые ремешки.
- Так я пойду?
- Йди, хлопець, йди...
VI
Шипомордники нагнали их на Большой Ордынке. Завеса крон образовала здесь большой разрыв - пятидесятиметровые лесные великаны возвышались только на правой стороне улицы; на левой же пространство между домами захватили высоченные, вровень с пятыми этажами, кусты акации и буйно разросшаяся сирень. Удивительная это была сирень - в аномальном климате Леса она цвела раз в три-четыре месяца, не обращая внимания на времена года. И всё это время окрестные улицы затоплял одуряющий аромат.
Заметив мелькнувших в глубине Иверского переулка тварей, Сергей кинулся к церкви на правой стороне улицы. Их преследовали три стаи, полтора десятка шипомордников, агрессивных, злых, охочих до человеческой плоти, а ниши между колоннами обещали какую-никакую защиту - твари хотя бы не бросятся с разных сторон.
Когда стаи охотятся вперегонки, никаких "танцев с волками" не бывает. Накинутся все разом, стремясь вырвать добычу из когтей конкурентов. И их придётся встречать - свинцом и острой сталью.
Петюня спиной затолкал мелко трясущегося Мойшу в нишу между колоннами, откинул штык и звонким щелчком зафиксировал его на стволе. Руки у челнока дрожали, и Сергей подумал, что толку от такого союзника будет немного.
- Нам бы только сбить первый напор. - сказал он, стараясь, чтобы голос звучал увереннее. - Положим двух-трёх, остальные кинутся их рвать, а мы тем временем отойдём на пару кварталов. До Добрынинки недалеко, туда не сунутся...
- Может, укроемся в подъезде? - Петюня кивнул на противоположную сторону улицы, где под покосившейся вывеской чернел дверной проём. - Поднимемся повыше, завалим лестницу, отсидимся...
- И долго ты собрался отсиживаться? - поинтересовался Сергей. - Они ведь не отстанут, клык на холодец! Застрянем - через час здесь будет половина шипомордников Чернолеса. Надолго нам хватит патронов?
- У меня четыре снаряженные обоймы. Ещё в рюкзаке, в трёх пачках, шестьдесят штук - и всё.
- А у меня и того меньше. За полчаса сожжём все, а потом - штыком отбиваться?
- Да я что, я ничего... - уныло отозвался Петюня. - Ты егерь, тебе виднее.
Первую тварь Сергей снял в прыжке, из правого ствола. Выстрелом из левого, в упор, разворотил загривок второй, попытавшейся проскользнуть низом, и едва в этом не преуспевшей - ещё мгновение, и шипы пропороли бы егерю бедро. Следующие отпрянули от тычка рогатиной и попятились, подарив драгоценные секунды на перезарядку.
Слева часто захлопал карабин. Силы удара пуль промежуточного патрона 7,62 миллиметра не хватало, чтобы гарантированно свалить шипомордника - подстреленные заполошно чирикали, свистели, вертелись на месте, стараясь дотянуться до ран.
Затвор СКС клацнул и встал на задержку. Петюня воткнул обойму, загнал в магазин патроны, но выстрелить не успел - крупный шипомордник, перемахнув через сородичей, обрушился на него сверху.
У челнока было не больше мгновения, чтобы спасти свою жизнь. И он не подкачал: припал на колено и принял трёхпудовую тушу на штык. Гадина извернулась, стараясь достать жертву скорпионьим хвостом, штык сломался, извивающаяся тварь отлетела в сторону, шмякнувшись о колонну. На смену ей пришли две другие - низко припали на передние лапы и поджали хвосты для прыжка "колобком". Петюня, вконец потерявший голову, перехватил карабин за ствол и замахнулся, как бейсбольной битой - словно собирался отправить в аут эти смертельно опасные мячики.
По ушам ударил шипящий свист. Первая тварь опрокинулся на бок - под лопаткой у неё торчал хвостовик арбалетного болта. Вторая сиганула вбок и исчезла в завесе проволочного вьюна.
- Эй, сюда ходи, прикроем, да?!
Новый залп - на этот раз к арбалетам присоединились помповые ружья. Хлёстко, пастушьим кнутом, ударила винтовка. Семеро стрелков растянулись в цепь поперёк улицы. Командовал тот, что стоял в середине - здоровенный, широкоплечий, в старомодном пиксельном камуфляже и оранжевом, заломленном на ухо берете. За поясом кинжал-кама в чеканных ножнах, у ног захлёбывается утробным рыком кавказская овчарка.
- Воккха стаг, могушалла муха ю хьян, Ваха! - Сергей помахал владельцу берета. - Сказать не могу, как я тебе рад!
Чечен в приветственном жесте поднял над головой СВД.
- Спецназ своих не бросает, Бич! Услышал стрельбу - ну, думаю, хорошие люди в беду попали, помогать надо. Молчать, Абрек, свои!
Огромный пёс недовольно заворчал. На Сергея он не смотрел - провожал недобрым взглядом жёлтых глаз улепётывающих по Большой Ордынке шипомордников. Под густой шерстью дрожали натянутые мускулы: стоит хозяину подать знак, и сорвётся с места - рвать, давить...
- Здравствуйте, уважаемый Ваха! - Петюня опасливо выглянул из-за колонны. - Вы собачку-то попридержите, а то, как бы она Мойшика не кусила...
- Нэ боись, брат! - ухмыльнулся чечен. - Веди своего ишака, Абрек не тронет, если я не велю.
Ослик с библейским именем не поверил его заверениям, и Петюне пришлось с проклятиями выволакивать упрямую животину из ниши. Вахины бойцы тем временем занялись подстреленными тварями.
- Мускусные железы вырезают? - Петюня кивнул на мужчину, наклонившегося к туше с большим ножом. За спиной у охотника висел блочный арбалет.
Чечен развёл руками.
- Слюшай, откуда я знаю - мускус-шмускус? Твои дружки хорошую плату дают, вот Василь Петрович и режет. Тридцать желудей за хвост, э?
Лесные знатоки снадобий, широко использовали секреты, выделяемые железами в основании хвоста чернолесской твари. Но шипомордники были редкой добычей - мало кто из охотников рисковал приблизиться к Чернолесу.
- Куда дальше пойдёшь, Бич? - осведомился Ваха. - А то, давай на Кордон, а? Примем как дорогих гостей!
Сергей пожал плечами.
- Не знаю, Ваха, не знаю. Я к Крымскому мосту собирался, за мной туда завтра утром придёт лодка.
- Э-э, брат, какой мост? Шипомордники разбрелись по округе, теперь всё зверьё переполошат. Часа через два темно будет, куда пойдёте? А на кордоне - посидим, за жизнь побазарим, чачи выпьем, да? Завтра с утра и тронетесь...
Подошёл Петюня. Он привязал ослика к решётке и вертел в руках покалеченный карабин.
- Мать твою за ногу, штык сломал! С-суки рваные эти ваши шипомордники! И куда он теперь такой?
- Среди них и кобели встречаются, самцы то есть. - не удержался Сергей. - Что до штыка, то загляни к Кузнецу на мост, знаешь? Он сделает в лучшем виде, и не штампованное дерьмо, как у тебя, а кованый, из хорошей стали.
- Знаю, конечно... - уныло кивнул Петюня. - И какие у него цены - тоже знаю. Да и когда ещё я туда доберусь...
- Слюшай, дорогой, зачем добираться, а? - Ваха хлопнул челнока по плечу так, что тот едва устоял на ногах - У нас на Кордоне свой кузнец! Кинжалы делает, топоры делает, наконечники. Арбалеты тоже делает, хорошие, с колёсиками! Исправит твой эскаэс, мамой клянусь! А мы с Бичом пока посидим, побазарим...
- ...чачи выпьем. - закончил мысль Сергей. - Ладно, уболтал, чёрт языкастый. Петюня, отвязывай своего Моисея и пошли. И нечего облизываться на шипомордников, не наша добыча!
- Да я и не спорю... - вздохнул челнок. - Знал бы ты, Бич, как они идут сейчас на Речвокзале! Давеча Кубик-Рубик весточку прислал: "всё, мол, что привезёшь - куплю..." У них бум на чернолесские ингредиенты.
- Сгубит тебя жадность, Петюня. Где ты - а где Речвокзал? Пока доберёшься, десять раз сожрут.
Челнок удивлённо посмотрел на собеседника.
- С чего мне-то туда тащиться? Есть люди, возьмут, и заплатят хорошо... Ты, если что, имей в виду, Бич, лады?
- Что имею, то и введу... - усмехнулся егерь. - Шагай уже, коммерсант!
VII
Общежитие поразило Егора своим запущенным видом. Когда-то администрация не пожалела средств, украсив стены декоративными панелями из негорючего пластика. Теперь на месте сожранного плесенью евровеликолепия осталась облупившаяся извёстка, покрытая неопрятными потёками. О былой роскоши напоминал, разве что, дубовый паркет и деревянные оконные рамы, которые, по счастью, не успели заменить пластиковыми стеклопакетами.
Лесное море, плещущееся у подножия красных, имперского гранита, колонн, не делало попыток проникнуть внутрь. В стенах Главного Здания люди не страдали от Лесной Аллергии, загадочного синдрома, тридцать лет назад изгнавшего жителей мегаполиса за МКАД, и с тех пор успешно противостоящего попыткам вернуть утраченное.
Подобных "экстерриториальных" клочков прежней Москвы в границах Леса было четыре - если считать Кремль, о котором Егору успели поведать несколько леденящих кровь историй. На Северном Речном вокзале располагался перевалочный пункт для тех, кто перемещался между Лесом и внешним миром - "Замкадьем", как называли его лесовики, следуя традиции, возникшей задолго до Зелёного Прилива. На ВДНХ раскинулся самый большой рынок Леса, охотно посещаемый и коммерсантами из-за МКАД. Через его лавки, склады и торговые фактории шёл весь оборот товаров центральных, северных, восточных и юго-восточных территорий, от Кузьминок до западной кромки Большого Болота. А вот переселенцев на ВДНХ было немного - страдающим даже лёгкими формами Лесной Аллергии непросто выдержать пеший переход по Ярославке. К тому же, по реке проще добраться до МГУ и Полян Серебряного Бора и Коломенского, куда и стремились восемь из десяти приезжих.
Эти сведения Егор почерпнул из буклета, полученного в приёмной комиссии. Как и обещал секретарь, с размещением в общежитии проблем не возникло: предъявив направление, молодой человек взял ключ у дежурной по этажу - немолодой, бесформенной тётки в синем халате и войлочных тапках - и отправился обживать новое обиталище. Население ГЗ с прежних времён сократилось чуть ли не вдесятеро, так что, при желании, можно было получить в единоличное пользование даже квартирку из двух комнат. Кухни, правда, не было - она располагалась в дальнем конце коридора, общая для всех обитателей этажа. По совместительству - местный Форум, Майдан и Дворец Культуры.
Помещение тонуло в полумраке. Верхний свет не горел, а настольной лампы с треснутым абажуром зелёного стекла едва хватало на то, чтобы осветить открытую книгу и чуть-чуть её владелицу. Девушка сидела вполоборота, и вытертая до белизны клеёнка, свисающая со стола, не скрывала круглых, соблазнительно гладких коленок.
- Можно воспользоваться вашим чайником? У меня пока нет своего.
Хозяйка книги подняла на пришельца глаза и, чуть помедлив, выпрямилась на табурете. Егор машинально отметил, что незнакомка не заморачивается бюстгальтерами - тёмные ореолы сосков легкомысленно просвечивали сквозь ткань топика.
Девушка приветливо улыбнулась.
- Новенький, что ли?
- Да, только заселился. Вот, купил в буфете пару булочек, но не хочется всухомятку...
Улыбка у неё была очаровательной - с задорными ямочками на щеках.
Девица встала, и Егор испытал лёгкое потрясение, убедившись, что выражение "ноги от ушей" вовсе не фигура речи - и щёлкнула выключателем.
Это было второе потрясение: при ярком свете обнаружилось, что кожа девицы, безупречно матовая, безупречно гладкая, не кожа, а мечта производителя рекламы косметических средств, имеет легкий зеленоватый отлив. Глаза были ей под стать: ярко-зелёные, с радиальными лучиками. В сочетании с блондинистой, редкой густоты гривой - эффект умопомрачительный.
- Удивлены? - девица усмехнулась. - Да, я из местных. "Золотые Леса", слышали?
И подняла руку, демонстрируя тонкое, немыслимого изящества запястье, украшенное кожаным браслетом с узором в виде замысловато переплетающихся листьев и стеблей. В электрическом свете узор отливал золотом.
Егор едва нашёл в себе силы, чтобы кивнуть.
- Вообще-то я не здесь живу, а в посёлке под смотровой площадкой. Сюда заглянула навестить подруг и вот, засиделась...
- Кхм... так я насчёт чая...
- Вон титан, наливайте. Заварка есть?
Здоровенный, около метра в высоту, никелированный бак стоял на столе, в углу кухни. В нижней части имелся блестящий металлический краник, из которого в подставленное блюдце падали редкие капли.
- Осторожно, горячо!
Егор зашипел, дуя на пальцы - бак был разогрет почти до ста градусов. Это подтверждала и шкала термометра, вмонтированного рядом с длинной, во всю высоту бака водомерной трубкой. Рядом, на облупленной жестяной табличке значилось: "Кировский завод "Электробытприбор".
- Ну и чудище! А электрических чайников здесь нет?
- Комендант запрещает держать в комнатах, боится пожара. Так ребята делают бульбуляторы.
- Бульбу... что?
- Вы как ребёнок! - рассмеялась девица. Смёх у неё был мелодичный, звонкий, словно разом зазвучало множество хрустальных колокольчиков.
- Всё-то вам, замкадышам, надо объяснять! Берёте два безопасных лезвия... знаете, что это такое? Прикрепляете к каждому лезвию проводок, прокладываете между ними спички - только головки не забудьте обломить, с вас ведь станется! Потом обматываете нитками, опускаете в стакан, а кончики проводков - в розетку.
От такого инженерного креатива Егор слегка завис.
- И... кхм... работает? Бульбулятор?
- Ещё как! За полминуты литровую банку кипятит. Но если комендант застукает - такой скандал будет, ужас! А вообще, тут полно старья. Нормальная техника не работает, выкручиваются, как могут...
- А откуда его берут, старьё?
- Да откуда угодно! Хотя бы с подвальных складов. Знаете, какие они здесь? Там и бомбоубежища - огромные, на случай ядерной войны. В них полно припасов, закладывали лет сто назад!
Егор вспомнил кладовщика-прапора с его собранием военного антиквариата.
- Знаю, выдали сегодня кое-что - как раз оттуда...
- А на нижнем уровне даже ядерный реактор! - таинственным тоном поведала зеленокожая.
- Ядерный реактор? Да ладно, быть не может...
- Не может, значит? - в голосе собеседницы звучал скепсис - Да что вы говорите? Конечно, вы там, в Замкадье, самые умные... Вот скажите, откуда тогда берётся электричество?
Для наглядности она щёлкнула туда-сюда выключателем, на мгновение погрузив кухню в темноту.
- Нет здесь никакого реактора, это я вам как физик говорю. Ядерный реактор не может работать без электроники, а она вся на полупроводниковой базе.