музыка к рассказу: http://www.realmusic.ru/songs/680736
_________
Перестук, перелив, перезвон.
Вечный танец в хрустальной коробке
На зеркальной поверхности тонкой
В отраженных лучах серебра.
По велению чьей-то уловки
На черте арлекиновой бровки
Закружились в хрустальной коробке...
По приказу маэстро ключа
Задрожал механический тон:
Перестук, перелив, перезвон.
- Смотри, как прекрасен мир! Наша хрустальная зала - она великолепна! А эти своды! Вьющиеся ветви деревьев, и над ними - лунное серебро!
- Душа дрожит от столь изящной красоты! Тонкие вибрации скользят по телу! Смотри, как много здесь зеркал, и в каждом из них отражаемся мы! Две танцующих метафоры жизни!
- Мы и есть сама жизнь! Под ногами - застывшие слёзы дождя, нимфы у стен поют струнами арф, и где-то высоко-высоко, но так глубоко внутри звучат таинственные колокольчики, под которые хочется двигаться всё время, всегда! Жить, да, именно жить!
- Жить, Ровена!
- Жить, Грегорио!
Фигуры кружились, парили, слагая воздушные па. Влюблённые в жизнь, влюблённые в танец, очарованные музыкальной мелодией, они смотрели на свои отражения и улыбались, счастливые - восхищённые хрупким волшебством хрустальной залы.
Они не помнили, как оказались здесь. Думали, что спали, пока не услышали звуки серебряных колокольчиков. И их потянуло танцевать. Сначала, они не заметили друг друга, но танцевали вместе, улыбаясь - словно так было всегда. Потом вспомнили имена, и кричали их в воздух, наслаждаясь звучанием.
Каждое мгновение вместе в хрустальной зале казалось им чудом... но время текло...
- Ох, как будто туман наполнил залу, или это глаза помутнели? Наверху, всё так же ярко сияет серебряный свет, но здесь, среди кружащихся отражений, очертания перестали быть явными... Будто это мы движемся быстрее... или музыка не догоняет нас...
- Музыка всё так же парит, это мы опустились на землю. Ты улыбаешься, но на глазах слёзы. Почему ты плачешь, Ровена?
- Ох, нет, мне хорошо, Грегорио! Право же, хорошо! Это всего лишь усталость! Немного усталости никогда не мешало хорошему танцу! Так зачем портить вечер отсутствием улыбки, если можно продолжать танцевать!
- Мне кажется, или нимфы плетут паутины?
- То струны арф, звенящих переливами! Вот и туман рассеялся почти! Минутное затмение - и снова мы парим!
- Но мои ноги так же тяжелы и тянут вниз.
- Отдайся мелодии! Она поднимет тебя в воздух! Жить, Грегорио!
- Жить...
Они не помнили, как оказались здесь. Верили, что прикоснулись к мечте. Но не могли сдвинуться с места, кружась каруселью средь проблесков света, закручивая в вихри пыль, казавшуюся им блёстками сухого стекла.
Они не вспоминали имён. Имена были написаны на их спинах - они увидели отражения в зеркалах. Возможно, их так никогда и не звали. Или имена отражались по-разному.
Фигуры касались друг друга в дрожащем танце механических силуэтов. Их, тёплые прежде, тела наполнились холодом, словно сделаны из стекла. Хрупкие игрушки судьбы с металлическим сердцем - одним на двоих - бьющимся под мелодию музыкальной шкатулки.
Хрустальная коробка внутри отражала убранство мира снаружи. Музыка не менялась - менялись штрихи. Но, несмотря ни на что, металлическое сердце билось, и две фигуры, нестройно, выводили по кругу мотив.
Они уже почти не знали друг друга, разделяли друг друга, но танцевали, оживая вновь и вновь в перестуках молоточков челесты. За куполом залы они были всего лишь заводными игрушками, неровно слагавшими хрустальные па под звонкую мелодию серебряных колокольчиков.
- Этот безудержный танец сводит с ума!
- Он нас ломает!
- Пусть поразит слепота, пронзят тело шипы - я буду смеяться, кружась!
- В хрустальном ящике, но не зале.
- Зачем ты танцуешь со мной? Уходи!
- Я бы рад, только ноги приделаны к полу, и вокруг нет дверей - одни зеркала.
- Я не вижу зеркал! То цветная мозаика! Смотри, зала окрасилась красным!
- Они запотели. Единственный цвет, что я вижу - серая пыль.
- Так это твой прах! Когда, наконец, ты умолкнешь!
- Когда закончится музыка.
- О нет, никогда! Ибо, жить!
- Умереть.
Последние слова - последние звуки мелодии. Фигуры застыли, по-своему каждая. Живые иль мёртвые - обе безжизненны... Но вновь заиграет челеста: пробудит заводные судьбы, предложит имена и характеры, научит новым движениям вечного танца - поворотом ключа костлявой иссохшей руки.