Коркханн. Величие предателя

Величие предателя

День догорел на сфере той земли,

Где я искал путей и дней короче.

Там сумерки лиловые легли.

Меня там нет. Тропой подземной ночи

Схожу, скользя, уступом скользких скал.

Знакомый Ад глядит в пустые очи.

Я на земле был брошен в яркий бал,

И в диком танце масок и обличий

Забыл любовь и дружбу потерял...

А. Блок. "Песнь ада"

"Есть три препятствия на пути к воплощённой воле. Одно - ничтожно малое, но разрывающее душу. Другое - глубокое и вязкое как смола или совесть. Третьего нет, но оно существует. Лишь преодолевший их обретёт эр-нирах".

Вершина мироздания искрилась недоступной даже для младших богов тайной. Аметистовые глаза Адрастеи смотрели то на укутанный туманом горизонта недоступности высший лепесток Каскада, то на гладкую пурпурную скалу с высеченными эоны назад словами. Один из её сыновей владел эр-нирахом, но сама богиня не могла и думать о том, чтобы взять в руки подобный клинок.

- Снова размышляешь о сломе заведённого порядка? - дробящийся фрактальным эхом голос заставил вздрогнуть нежные плечи.

- Не так, как ты, вечный ниспровергатель, - отозвалась грациозная нимфа, таящая в себе мощь разрушительницы миров.

Она наслаждалась величием окружающей реальности. Гениальная композиция, сочетающая несоединимое. Мироздание, задуманное и воплощённое в симфонии абсурда, где эклектика как принцип бытия спаяла антагонистичные начала. Что делать, если многие великие творцы вошли в противоречие суждений о наилучшей форме, а содержание рвёт в клочья разумные грани? Энтелехия равновеликих воль сотворила гармонию, что выше разумения смертных, да и многих бессмертных. Шаткое равновесие того, чей Баланс поддерживается лишь до поры, пока не будут заданы правильные вопросы.

Кто сможет их задать? Ни один из смертных - то заложено Программой. Или?..

- Наш мир самодостаточен для любого разума. Есть мы, есть наши дети, есть ничтожные смертные. Так чего же тебе не хватает?

Тонкий слух богини уловил, что "ничтожные" прозвучало фальшиво. Сотни богов произнесли бы это как нечто само собой разумеющееся, но тот, кто нежданно обратился к ней, не считал людской род никчёмными червями. Это сближало собеседников.

- Чего может не хватать такой как я в мироздании, воплотившем самые бредовые и кошмарные фантазии? Кристалл величия подлинных демиургов, концерт уровней, где запечатлены все стадии развития жизни и разума от прокариотов до искинов. Это ведь идеал, да?

- Для кого-то. Но не для твоего мятежного ума, ищущего то, чего ещё никто не смог воплотить в жизнь.

- Хватит дешёвой хитрой лести, это не твоя стезя, ведь ты не Локи, чей прах сильнейшие из нас давно развеяли по звёздному ветру.

- Не глупи, дочь Зевса, спутница Юпитера, я жду от тебя большего. Мои слова далеки от лести. Всмотрись в суть.

Адрастея помолчала краткий миг, за который в быстрых мирах Каскада сменилась сотня поколений смертных. Потом произнесла:

- Хаотическая точка сознания? Цепная реакция распада надреальности?

Она глянула вниз. Там простирались уровни, прекрасные и кошмарные в своей дикой первозданной природе. Где демоны резвились, проклиная богов с их ограничениями и силясь выйти из-под контроля. Где смертные стремились к укреплению империй, не ведая, что путь их подобен линии на графике Хаоса или стёжке в пряже норн, зависящей от настроения или фазы цикла у владычицы судеб. Но над всем витали эфемерная гармония и красота, направляющие путь народов так, как порой не могли предсказать и боги.

- Плевал я на Хаос! - зазвучал громоподобный голос, от которого когда-то падали в небытие молодые миры, а великие державы "развитых" жали на самоубийственные красные кнопки. - Я не трону систему и пальцем, но докажу, что она несовершенна, и энтропия ввергнет её в саморазрушение.

- Это невозможно. Гармония есть продукт консенсуса, и...

- И достаточно крепкая частица сможет разрушить консенсус, явив истинную суть превосходящей воли...

- Не забывай, я дочь Фемиды. Как бы ни строили все вы хитрые планы, я могу вмешаться и рассудить по справедливости.

- Можешь. Но решишься ли? Это тяжкое бремя. А ты любишь своих детей и созданное ими.

- Предлагаешь мне подняться до вершин истребления всего, что дорого, как это делаете вы, боги закатных сущностей?

- О нет, моя утончённая краса, ты никогда не вознесёшься до высот этой мерзости. Мы из разных эпох, меж нами бездна пространства-времени, и то, что вам ещё предстоит познать, было пеплом и прахом, на котором мы взошли.

- Но есть роднящие нас начала.

- Незначительные, как то, что в связующем нас мире называли планковскими величинами. Здесь мы вольны переиграть то, что там стало фатальным.

- В разумных пределах. Никто из нас не может подняться выше, чем...

- Может! - рык, потрясающий вселенные, вбил это слово как девятидюймовый гвоздь в крышку гроба или плоть мессии.

- Но есть Его суд.

- Который можно остудить Её презрением.

Адрастея обернулась почти мгновенно, но и это было недостаточно быстро, чтобы уловить образ скрывшегося собеседника. Лишь пурпурный отблеск и ягуаровая расцветка на неуловимое мгновение застыли в её глазах. И пусть. Богиня хорошо знала того, кто задумал сотрясти Каскад.

Осуждала ли? Быть может.

Или это соответствовало её планам?

Глава 1. Странный жребий

Вокруг - свои. Плечом к плечу в едином строю. Готовы помочь и прикрыть. И страх отступает, пасуя перед ощущением причастности к большему, чем ты сам. К имеющему глубокий смысл.

Особенно это важно перед битвой, когда ладонь, судорожно сжимающая древко копья, потеет, в коленях чувствуется предательская слабость, а щит кажется непомерно тяжёлым. Ведь впереди - чуть дальше полёта стрелы - замерли в молчаливом ожидании тысячи угрюмых штурм-егерей Энстикады, не знающих жалости.

В передней линии полягут все. Хельгар усвоил это ещё в первом бою на дальнем рубеже, когда выжить посчастливилось лишь потому, что новичков поставили в задние ряды фаланги. После того сражения он видел искорёженные тела воинов, принявших первый натиск всадников на тяжёлых валтарах. Толстые, покрытые прочной чешуёй и костяными наростами ноги этих гигантов с лёгкостью переламывали кости упавших копейщиков. Змеящиеся тройные хоботы наносили сокрушительные удары. Затянутые в зеленовато-серые кожаные доспехи всадники ловко и быстро добивали поверженных воинов длинными пиками или лёгкими стрелами с маленьких, удобных для верховой стрельбы луков. Остановить наступление отрядов боевых валтаров Энстикады удалось лишь очень кровавой ценой.

Нынче в первой линии пограничных войск Ольтинэла довелось стоять ему, Хельгару, едва отсчитавшему двадцать вёсен. Погибать не хотелось. Страх смерти ледяным червём шевелился в животе, заставлял постоянно сглатывать наполняющую рот слюну, украдкой вытирать со лба пот, струящийся из-под подшлемника и низко надвинутого медного шлема. Но Хельгар знал, что не позволит себе трусости, не побежит от врага, а будет сражаться до конца. Ведь вокруг - свои. А хуже смерти только позор, которым можно покрыть имя, если предашь соратников, дрогнешь, струсишь.

Небо над этим уровнем Каскада было зелёным с едкими жёлтыми вкраплениями. Земля под ногами - белесая, без единой травинки, вся в глубоких трещинах - казалась бесплодной и бесполезной. Хельгар недоумевал, что же в почти безлюдной провинции, лежащей у самой нижней границы Ольтинэла, могло привлечь патриархов Энстикады? Ведь в захватнических войнах они славились расчетливостью и всегда предпочитали "куски" побогаче и посытнее. Почему именно сейчас и здесь они начали вторжение на уровни, принадлежащие отнюдь не слабому Ольтинэлу?

- Смотри, начинается, - прервал мысли сдавленный голос соседа справа.

Хельгар вскинул голову и глянул на пришедшие в ленивое движение ряды неприятельского войска. Донеслось резкое щёлканье кнутов, которыми штурм-егеря погоняли валтаров. Огромные животные подняли рогатые головы, затрубили, выталкивая сквозь чешуйчатые хоботы воздух из мощных лёгких. Звук, подобный рёву гигантских медных труб, полетел над сухой землёй, заставляя пехотинцев содрогнуться от мысли о надвигающейся живой мощи.

- Вот-вот помчатся, - пробормотал кто-то рядом с Хельгаром.

Молодой воин снова сглотнул, плотнее сжал челюсти, чтобы зубы, чего доброго, не начали стучать, и упёр черен копья в землю как учили - подперев правой ногой, а полусогнутую левую выставив вперёд. Остриё смотрело на врага. Оставалось только в нужный момент вскинуть тяжёлый овальный щит к глазам, прикрывая туловище и лицо. Ну а там - как решат Боги Каскада. Будет их воля, выживет, не будет - падёт, как и многие вокруг.

Хотя, возможно, Богам плевать на какого-то пехотинца, служащего в далеко не самой прославленной армии. Скорее всего, так и есть.

Хельгар усмехнулся и, как ни странно, немного успокоился. Погибать так погибать, в конце концов, он знал, на что шёл, когда добровольно проходил отбор в пограничную пехоту. Негоже теперь сетовать, что впервые за долгое время пошёл на Ольтинэл войной давнишний недруг.

Никаких напутственных речей командиры перед строем не орали: к чему напрягаться и драть горло ради бойцов, большинство которых станет кровавым месивом под столбообразными ногами валтаров? Все и так знали свои место и роль. Кабы известно было о наступлении штурм-егерей заранее, пологий склон мёртвого холма изрыли бы траншеями, понаставили заграждений из остро заточенных древесных стволов (притащив издалека), налили лужи горючей смолы, которые удобно поджигать горящими стрелами. А так - оставалось лишь выставить живой заслон и взывать к безразличным Богам, чтобы плотные ряды бойцов металлом и собственной плотью сдержали огромных зверей.

- Стоим, братцы! - крикнул кто-то из пехотинцев, и остальные подхватили, подбадривая друг друга.

Все понимали, что остаются лишь краткие мгновения до того, как стена рогатых чешуйчатых монстров понесётся вверх по склону, набирая ход. Застыл момент без прошлого и будущего, одинокое "сейчас" вне времени. То, что было ранее, уже не имело значения для идущих на смерть. Грядущее? Оно даровано не всем.

Хельгар отрешился от любых мыслей и чувств, у него даже возникло азартное желание, чтобы бой начался поскорее.

Но что это?!

Штурм-егеря вдруг как один натянули шипастые поводья; прянувшая вперёд стена валтаров резко остановилась, звери замотали головами, силясь избавиться от боли, причиняемой острыми железками, впивающимися в губы. Вновь защёлкали кнуты; наездники пытались выровнять строй сбитых с толку зверей. Некоторые из штурм-егерей указывали руками на вершину холма и перекликались резкими взволнованными голосами. Хельгар готов был поклясться, что слышит нотки изумления и даже страха. Он недоумённо оглянулся, надеясь увидеть, что же напугало полчище энстикадцев и остановило атаку. Стоящие рядом воины тоже вертели головами.

Неужели Ольтинэл прислал на подмогу новые войска? Но и это не повод для штурм-егерей испугаться - они вовсе не робкие.

- Проклятые духи всех уровней, это невероятно! - воскликнул кто-то из пехотинцев.

- Расступитесь, расступитесь, мать вашу! - взревел зычным голосом командующий пограничной пехотой таксиарх. - Дайте дорогу!

Хельгар ещё ничего не понял, но поспешил исполнить приказ, тем более что его волей-неволей стали теснить воины из напирающих задних линий. Получалось, что ладный строй их фаланги распался надвое, и обе части войска прянули в разные стороны, расчищая для кого-то проход.

Следя, чтобы его не опрокинули наземь в общей толчее, Хельгар всё же умудрился извернуться и взглянуть на вершину холма. Увиденное заставило нижнюю челюсть отпасть, благо её поддерживал кожаный подбородочный ремень шлема.

Мимо ставки командования, не глядя на разинувших рты воинов Ольтинэла, неспешно выдвигались десятки всадников, которых невозможно было не узнать с первого взгляда. Рослые широкоплечие воители в голубовато-серых доспехах из неизвестного металла ехали верхом на крупных смилодонах, скалящих ужасные длинные клыки. Кошачья грация, казалось, передавалась от зверей всадникам: они сидели в необычной формы сёдлах легко, будто готовы были в любой момент вспорхнуть в небо. С плеч свисали белоснежные накидки, головы защищали посеребрённые шлемы, увенчанные фигурами мифических крылатых драконов. А на широких боевых поясах висели в мерцающих прозрачных ножнах знаменитые пурпурные сабли, что были крепче любого известного в Каскаде оружия.

Хельгар забыл обо всём. Воплотилась в жизнь мечта, которую парень лелеял с детства: он видел рядом с собой легендарных воинов Небесной манипулы во всём их блеске. Молва приписывала этим полубогам горделивый взгляд, скользящий по окружающим людям, но будто и не замечающий их. Хельгар убедился, что так оно и есть.

Не обмолвившись ни с кем и словом, первый манипулярий плавным движением вытянул из ножен саблю с пурпурным клинком и указал ею в сторону штурм-егерей. Это послужило сигналом: всадники на огромных саблезубых кошках пустились вниз по пологому склону, на ходу растягиваясь в длинную тонкую линию. Смилодоны "шли" великолепными прыжками; манипулярии пригнулись к их мощным шеям, и ветер развевал за спинами белые накидки с пурпурным силуэтом Цитадели Баланса.

Семь десятков. Почти вся манипула! И она шла в атаку на огромную орду штурм-егерей, даже не думая дожидаться поддержки ольтинэльской пехоты. Семьдесят саблезубых, безудержно рвущихся вперёд, семьдесят пурпурных клинков, устремлённых вверх-вперёд в атакующем замахе, бешеный напор без единого звука... Атака казалась безумием: тонкая линия всадников должна была вот-вот разбиться о несокрушимую стену пригнувших рогатые головы валтаров.

Так бы и случилось, будь они людьми.

Но то были дети Богов, ревнители неясного для смертных Баланса, поддерживающего существование сложного мироустройства под названием Каскад. И с ними была древняя сила отцов и матерей, сотворивших мир. Легенды и мифы овевали воителей Небесной манипулы, защищая их не хуже любой брони; никто из смертных воинов не горел желанием на себе испытать подлинное могущество полубогов.

Хельгар услыхал изумлённые возгласы соратников, и сам не удержался от такого же: штурм-егеря запаниковали! Полчище валтаров пришло в хаотичное движение. Звери, погоняемые резкими ударами кнутов, бросились врассыпную, стремясь избежать столкновения со значительно уступающими им по весу саблезубыми. Будто всколыхнулось и заштормило зеленовато-серое море: в разные стороны покатились волны рогатых чудищ, сталкиваясь и напирая друг на друга.

И в эту хаотичную мешанину подобно тонкому ножу лекаря, вспарывающему больную плоть, врезались всадники на смилодонах. За взмахами их сабель невозможно было уследить, лишь туманные пурпурные полосы мелькали в воздухе, разя замешкавшихся штурм-егерей и их валтаров. Огромные звери отчаянно трубили, в них проснулся инстинктивный страх, ужас перед силой, невообразимо древней, мощной и неодолимой.

Саблезубые кошки грациозно лавировали между чешуйчатыми боками валтаров, в красивых прыжках взвивались вверх и обрушивались на воинов Энстикады, сидящих на могучих спинах рогатых гигантов. Казалось, ни доспехи из толстой кожи тех же валтаров, ни оружие, которым штурм-егеря пытались парировать удары, не способны остановить пурпурные клинки, пропитанные божественной силой. Манипулярии пронзали и рубили, отсекали головы и руки с такой лёгкостью, будто это были сухие ветки погибшего дерева.

Орда бурным потоком утекала к далёкому горизонту, где безжизненная пустошь этого уровня переходила в густые леса и просторные прерии земель Энстикады. Гости убирались восвояси.

Хельгар застыл на месте, не в силах пошевелиться, и во все глаза глядел на невероятное зрелище. Бесстрашие и мощь Небесной манипулы вызывали искреннее восхищение. Он был горд тем, что довелось увидеть манипуляриев в бою. И рад, что они вмешались в ход событий вовремя, чем спасли жизнь и ему, и сотням других ольтинэльских пехотинцев.

Война с Энстикадой закончилась, едва начавшись. Хельгар был уверен, что теперь патриархи долго не обратят свой хищный взор на уровни Ольтинэла. У них прибавится головных болей, пока будут оправдываться перед Цитаделью Баланса, усмотревшей в их действиях нарушение равновесия в Каскаде.

Молодой воин ликовал. По давней традиции пограничников выжившим в бою позволялось навестить родных. И пусть в этот раз битва не коснулась его отряда, вряд ли таксиарх решит отступить от правила. Зачем? Войны удалось избежать, это ли не повод для радости?

Хельгар представил сияющие от счастья лица матери и сестры, для которых он стал единственным кормильцем после гибели отца, и сердце наполнилось тёплым предвкушением долгожданной встречи.

Если то не будет противно воле Богов, уже скоро он сможет вернуться в Ольтан и обнять родных.

***

- Боги Каскада непредсказуемы! Они глухи и слепы, когда выгодно, но коли надо - видят и слышат всё. Бойтесь, ничтожные смертные! Мы все игрушки в их руках, под их ногами - лишь песчинки, что катятся по воле ветра...

Истошными воплями какого-то оборванца-пророка встретила Хельгара базарная площадь родного Ольтана. Воин повертел головой, увидел нищего горлопана, бегающего вокруг грубоватой статуи из серого камня, хмыкнул и прошёл мимо. Тот продолжал выкрикивать что-то богохульное непонятно ради чего: то ли надеялся, что Боги спустятся и прервут его жизнь, избавив от страданий и лишений, то ли хотел обрести последователей, которые накормят нежданного учителя да подкинут пару медных сольмов, а то и сильтариев.

- Ты думаешь, что умнее меня?! - вдруг заорал прорицатель в спину Хельгара. - Да-да, именно ты. Не понимаешь, о чём я. Но поймешь, дай только срок. Боги посмеются над тобой так же, как посмеялись надо мной. Ха-ха... Потом ещё вспомнишь!..

Воин ускорил шаг, чтобы не слушать этих воплей, в которых зазвучали истеричные нотки. Он шёл к рядам торговцев, предлагавших красивые цветные ткани с близких и далёких уровней. Хотелось явиться к родным не с пустыми руками, принести вкусной еды, порадовать женщин цветастыми отрезами на новые хитоны. В приятно раздувшемся кошеле на поясе лежали сорок пять сильтариев - жалование пехотинца, да десяток сверху - за "первую линию", в которой мало кому удавалось выжить. На сей раз, правда, стратегам пришлось раскошелиться, ведь никто из воинов не пал в бою, и экономии не получилось... Но потому Хельгар и подался в пограничники - у тех никто не думал обманывать бойцов с оплатой или хотя бы задерживать её. На рубежных уровнях свои правила и традиции; служащие там воины - первый заслон государства от внешних угроз, и нельзя допустить, чтоб они начали дезертировать от обид на собственное командование. Обид же не будет, если платить хорошо да вовремя.

Наконец, разноголосый шум, царящий над деревянными прилавками с товаром и над горячо спорящими торговцами и покупателями, заглушил бред сумасшедшего, что вещал у статуи, неведомо кому поставленной в древние времена. Хельгар с удовольствием втянул воздух, наполненный знакомыми с детства ароматами, витающими над самым большим базаром этого уровня. Выпечка, жареное мясо, овощи в рассолах, выделанная кожа, оружие и доспехи, много всего другого... Запахи и гомон многих голосов. Привычное розовое небо над головой, льющий отовсюду спокойный свет, мощёные светло-коричневым камнем улицы и площади центра Ольтана, шпили трёх высоченных башен и море серых и жёлтых крыш домов: всё это и была родина. Так её воспринимал молодой воин. Его отец - гиппарх ольтинэльской конницы - отдал жизнь за эту самую родину несколько вёсен назад. Семья стремительно обнищала, несмотря на то что вдова работала за троих, чтобы прокормить детей. Потому Хельгар и решил, как только появилась возможность, пойти в пограничную пехоту, где жалование было выше, чем в прочих войсках. Знал, что вряд ли проживёт долго, но дурные мысли старался гнать прочь. Надо кормить семью.

- Подходи, уважаемый воин. У меня отличные ткани, - окликнул Хельгара один из бородатых торговцев. - Наши, ольтинэльские, лучшие!

- Ищешь необычное? Тогда подходи ко мне, - другой, со смуглой кожей, одетый в непривычные глазу яркие одежды, приподнял за край тонкую разноцветную материю. - Есть ткань с далёких уровней Бишифорха, её делают из нитей гигантских пауков, очень ядовитых. Цена высока из-за опасностей производства, но ткань эта не оставит равнодушной ни одну красавицу!

Хельгар не успел ответить, как вдруг услышал за спиной тяжёлые уверенные шаги. И ничего бы необычного - много народу ходит туда-сюда, но слух воина распознал поступь тяжеловооружённых пехотинцев. Развернувшись, Хельгар и впрямь увидел двоих гоплитов, подошедших вплотную. Первым, что бросилось в глаза, были круглые медальоны с изображением трёх башен, висящие у воинов на груди поверх гиппотораксов. Это означало принадлежность к личной охране Совета аристократов Ольтинэла. Хельгар удивился, поняв, что именно на него и нацелено внимание гоплитов.

- Пойдёшь с нами, - глухим голосом из-под скрывающих лицо пластин шлема проговорил один из них. Видя замешательство Хельгара, добавил: - Тебя хотят видеть.

Второй гоплит нетерпеливо указал копьём в сторону центра города и зашагал туда, приглашая Хельгара следовать за ним. Парень был обескуражен, но понимал, что со служителями трёх башен лучше не спорить. Послушно двинулся следом.

"Мы явно идём к башням. Кому я мог понадобиться?" - мысли Хельгара пустились в удивлённый пляс. Подходящего объяснения придумать не получалось.

Вскоре они действительно пришли ко входу в одну из башен. Другая пара воинов столь же немногословно объяснила, что Хельгару следует подниматься по винтовой лестнице и молчать. Пехотинец и так держал рот на замке, опасаясь лишним словом ухудшить своё положение. В чём его могут обвинять, парень не знал, но был уверен, что ничего хорошего ждать не следует. Скорее всего, его ведут к стратегу, вершащему суд за военные преступления.

Изрядно напуганный воин не сразу сообразил, что они миновали уже много этажей, но продолжают упорно подниматься. Наконец, до него дошло, что ни один стратег не мог располагаться на верхних этажах башни. Здесь уже наверняка начинались палаты самих аристократов - правящей элиты Ольтинэла. Тем страннее показалось происходящее.

- Пришли, - обронил один из гоплитов и указал на огромные тяжёлые двери из голубого дерева, украшенные искусной резьбой и россыпями драгоценных камней. - Входи, сделай пять шагов, остановись и молча жди, пока о чём-нибудь спросят. Понял?

- Да, - ответил охрипшим от волнения голосом Хельгар и шагнул вперёд.

Сопровождающие толкнули створки, а затем закрыли их за его спиной. Воин оказался в большом круглом зале, освещённом льющимся из окон светом и несколькими горящими ярким огнём масляными светильниками. Он успел услышать обрывок чьего-то вопроса:

- ...почему Небесная манипула решила пресечь конфликт Ольтинэла и Энстикады?

Ответа не последовало.

Хельгар сделал пять шагов и замер. Его разглядывали трое, сидящие на стульях с высокими спинками.

Один, судя по богатым одеждам и золотым знакам власти, входил в Совет аристократов. Немолодое лицо было гладко выбрито, волосы убраны под круглую розовую шапку, увенчанную тремя золотыми башенками, расположенными так же, как стояли сами башни Ольтана. Прищуренные глаза взирали на прибывшего воина с ленивым любопытством.

Второй - седоватый плотный мужчина в доспехе архистратига - смотрел сурово, поджав губы и скрестив руки на груди.

Третьего же было трудно рассмотреть: он кутался в хламиду, скрывающую всё тело, а на голове его красовался глухой фиолетовый шлем с едва заметными прорезями для глаз.

- Назови себя, - приказал архистратиг.

- Хельгар, сын Халнарта, копейщик пограничной пехоты, - воин постарался, чтобы голос звучал ровно.

- Чей ты сын, мы ещё решим, - усмехнулся вдруг аристократ.

Хельгар поднял на него взгляд, недоумевая. Как можно сомневаться в том, кто его отец? Или член Совета имеет в виду что-то другое?

- На тебя пал ответственный жребий, воин, - глубоким голосом произнёс архистратиг. - Нам ведомо, кого считаешь произведшим тебя на свет. Но ради выполнения того, что ожидает Ольтинэл, придётся признать другого отца.

- Как это? - помимо воли вырвалось у опешившего Хельгара.

- Слушай молча, - нахмурился архистратиг. - За время многих походов по всему Каскаду Небесная манипула понесла значительные потери: погибли семеро. Как, наверное, знаешь, Цитадель Баланса в таких случаях ищет подходящее пополнение. Поиски касаются всех уровней и всех государств. Ныне Ольтинэлу удалось добиться того, что одно место достанется полубогу из наших земель. Мы долго рассматривали варианты и остановились на тебе. Но придётся пойти на обман, выдать тебя за сына Бога. Подходишь, поскольку отец уже мёртв и опровергнуть ничего не сможет. Двадцать вёсен назад ваша семья жила уединённо, а до того твоя мать похаживала в святилище Бога Тлалока. Вполне возможно такое, что он к ней сошёл, как то водится у Богов, и она принесла в наш мир его сына. С таким происхождением ты, Хельгар, вполне сможешь попасть в Небесную манипулу. Ну а там потребуется служить интересам Ольтинэла. Как именно - объясним. Понял?

Хельгару показалось, что он ослышался. Сердце гулко застучало, к голове прихлынула кровь. Он станет манипулярием? Это звучало невероятно, превосходило все самые смелые мечты, какие только могли у него быть!

Но всё это так... странно. Отречься от родного отца, признать, что мать изменяла ему, пусть даже с Богом? Это было противно душе молодого воина.

- Моя мать, она... - начал Хельгар.

- С ней всё будет хорошо, - резко перебил аристократ. - Мы назначим им с твоей сестрой содержание в тысячу сильтариев на каждую смену сезонов. Даже у семей твоих нынешних командиров доходы гораздо меньше. О нехватке денег родные забудут, пока ты будешь нести службу в Цитадели Баланса. Готов?

Хельгар вдохнул поглубже.

- Готов. Но... я же на самом деле простой смертный. Как могу стоять в одном строю с полубогами? Я лишён божественной силы.

- Посмотрим, - обронил аристократ и перевёл взгляд на хранящего молчание человека в глухом шлеме.

Тот на мгновение вытащил из-под бесформенной хламиды руку в гладкой фиолетовой перчатке и бросил в сторону Хельгара какой-то предмет.

Воин увидел маленький сросток кристаллов пурпурного цвета, подплывший к нему по воздуху и зависший перед лицом на расстоянии вытянутой руки. Вот только вытянуть руку он уже не мог. Тело сковала незримая сила, не давая пошевелиться. Глаза и кожу лица начало жечь, волна жара прокатилась от головы к ногам. Хельгар понял, что происходит страшное. Эта сила готова была убить, а противостоять ей оказалось невозможно. Сознание помутилось, воин услыхал неясный шёпот, перед полузакрытыми глазами заплясали туманные образы. Пронзила острая боль.

Хельгар закричал. Нет, это ему лишь показалось. Лёгкие, гортань, губы - всё отказывалось служить, сжавшись под напором терзающей боли. А крик мог бы её унять. Воин постарался застонать, зарычать, заорать, устремил на это все силы. Вызревший в груди вопль готов был вспороть плоть. Ну и пусть, всё равно вот-вот придёт смерть!

Отчаянный крик вдруг разорвал сгустившуюся в зале тишину, раненой птицей вспорхнул под высокий потолок. И сросток кристаллов, терзавший Хельгара, отлетел к дальней стене, врезался в неё и упал. Воин вновь ощутил собственные конечности. Ноги подкосились, он рухнул на колени и опёрся руками о пол, чтобы не распластаться. И не сразу понял смысл слов аристократа, которые услышал сквозь гул бешено стучащей в висках крови:

- А ты говорил, нет божественной силы. Похоже, Бог Тлалок всё-таки почтил вниманием твою мать, пока её муж возился с конницей...

Дальнейшее потонуло в хохоте архистратига и аристократа.

Человек в закрытом шлеме по-прежнему хранил молчание.

Глава 2. Горький привкус мечты

- Осторожнее!

- Смотри, куда прёшь!

Возгласы раздавались один за другим. Хельгар невпопад извинялся, но продолжал натыкаться на прохожих. Воин слепо брёл сквозь толпу горожан, собравшихся по какому-то поводу на площади Трёх Башен. Что они здесь делают? Ах да, предстояло восславление Богов. Совет аристократов объявил празднество в честь избавления от угрозы вторжения. Об этом Хельгар услышал краем уха, пока хмурые гоплиты выводили его из башни. Но ему всё было безразлично.

Молодой воин чувствовал себя так, будто его сначала ударили тяжёлой палицей по голове, а потом окунули в дерьмо. И лишь отчасти это было последствием того, что сделал загадочный человек, скрывший лицо. Хельгара ошеломили полученный приказ и мерзкая необходимость примерить на себя "легенду", порочащую мать и отца. А больше всего воин боялся того, о чём не хотелось даже думать: вдруг эта история о посещениях матерью храма Тлалока вовсе не выдумана? То, что произошло в башне, ясно показало: в нём, Хельгаре, есть божественная сила, коей обладают только сами Боги и рождённые от них дети. Мощь, о которой даже не подозревал, ибо она никак не проявляла себя с рождения. Хельгар не знал, что и думать. Ему хотелось одного - поскорее увидеть мать, посмотреть ей в глаза, задать вопрос. И он боялся этого.

Город шумел, жил своей жизнью, и ему было плевать на переживания молодого пограничника, одиноко бредущего сквозь толпу. Площади и улицы словно отгородились от Хельгара, встречая его лишь толчками идущих навстречу горожан. Его задевали плечами, локтями и тут же мимоходом возмущались: так уж повелось, что виноват всегда тот, кто осмеливается (или вынужден) идти против общего движения. Казалось, Хельгар в одночасье превратился из защитника Ольтинэла, стоявшего на страже рубежей, в досадную помеху для ликующих обывателей, спешащих на неожиданный праздник.

Хельгара покинуло радостное чувство от возвращения в родные места.

Повинуясь смутному порыву, воин свернул с улицы, что вела к дому, и пошёл совсем в другое место, о котором прежде и не думал. Извилистая тропа между хибарами бедных горожан спускалась вниз с пологого холма. Потом, наоборот, стала взбираться на другой холм, выше прежнего. Ноги будто сами несли воина туда, где высилось сложенное в давние времена строение, напоминающее одинокую скалу. Светлые и тёмные коричневые камни мозаично перемежались, их торчащие неровные углы создавали причудливую игру теней в начавшем тускнеть к вечеру свете, льющемся с пустых небес. Венчала искусственную "скалу" грубо обтёсанная стела с ягуароподобным ликом Бога Тлалока. Повелитель дождей и грома не был самым почитаемым в Ольтинэле, главными покровительницами которого считались Астрея и Афина. Потому его святилище стояло на отшибе, и люди редко стекались сюда толпами. Возможно, пару раз в году - на празднества весенних и осенних сезонных ливней, чтобы просить небесные потоки напитать землю, дать ей плодородную силу. Сейчас же, в середине летнего сезона, мало кто заглядывал в эти места. Хельгар не встретил никого, взбираясь по пыльной тропинке к обветшалой ограде, за которой начиналась земля святилища.

Воин шёл, задрав голову и смотря в огромные круглые глаза Тлалока, вытесанного на древнем камне. Неужто и впрямь он родился на свет от этого Бога, о котором и знать-то ничего толком не знает? И зачем вообще пришёл сюда? Эти вопросы попеременно мелькали в голове сбитого с толку парня.

Шагнув под каменную арку входа, Хельгар вдруг ощутил чужой взгляд. Так уже бывало не раз: парень чувствовал, когда на него смотрели чьи-нибудь недобрые глаза. На сей раз, правда, он не поручился бы, что смотрящий питал враждебность. Скорее, некий ленивый интерес. Так мог бы смотреть древний старец на забавы бегающих по двору правнуков.

Хельгар остановился, обернулся, стал крутить головой, пытаясь увидеть того, кто на него глядел. Вокруг было пусто. И даже каменных глаз изваяния Бога отсюда, из-под стен святилища, было уже не видно. Парень немного постоял, и наваждение прошло. Он тряхнул головой, поправил лямки заплечной сумки с нехитрыми пожитками, и переступил через высокий, но стоптанный за много вёсен порог.

Внутри святилища было тихо, сыро, пусто. В круглом зале царил полумрак. Не горели масляные лампы, натыканные тут и там на высоких витых подставках. Свет шёл лишь из нескольких небольших окон. В центре отделанного светлым камнем пола, под десятком отверстий в высоком своде, сквозь которые при ливнях врывалась в святилище дождевая вода, была устроена глубокая чаша. Хельгар прикинул, что обойти её по кругу получилось бы шагов за сорок, а если спрыгнуть на дно, то вышло бы как раз с его рост. Сейчас чаша была почти пуста, совсем немного небесной воды застыло в ней без движения. Воин остановился у низкого парапета и печально уставился на влагу, зная, что она медленно испаряется.

- Ливни наполняют чашу тогда, когда это нужнее всего, - прозвучал в полной тишине глубокий голос, сделавший бы честь любому таксиарху, командующему фалангой.

Хельгар вздрогнул от неожиданности и вскинул голову. Из теней под угловатым каменным выступом в дальней стене вышел человек в тёмно-синих одеждах. Рослый, он заметно горбился, опираясь при ходьбе на палку, обвитую засохшей лозой. Длинные седые волосы и борода до груди были взлохмаченными, будто их потрепал ветер, хотя вокруг стояла тишь. Глаза глядели цепко, выделяясь необычным фиолетовым цветом на смуглом морщинистом лице. Большой горбатый нос будто указывал путь старцу, неспешно переставляющему ноги в лёгких сандалиях. Поверх длинного, по щиколотки, хитона была накинута синяя безрукавка из пушистой шкуры зверя, опознать которого Хельгар не смог. На груди старика покачивался на толстой цепи золотой лик Тлалока.

Парень понял, что перед ним жрец, хранящий это святилище. Он поспешно склонился и поднял руки ладонями вперёд, как требовало почтительно приветствие служителей Богов.

- Так и воин должен наполняться яростью лишь тогда, когда она надобна, чтобы сразить врага. В иное же время человеку стоит быть пустым, как эта чаша, чтобы он мог вобрать мудрость. Ярость и мудрость суть те берега, меж которыми мечется чёлн людской жизни. Ты готов это понять?

- Я... Я не знаю, - растерялся парень.

- Хорошо, - качнул головой жрец, останавливаясь напротив единственного гостя святилища. - С незнания и начинается тропа к прозрению.

Будто устав стоять, он присел на край парапета символичной чаши и сухим желтоватым пальцем с отросшим ногтем указал на место рядом с собой.

- Садись, юный воин. И расскажи, что тебя гнетёт и с чем пожаловал в дом Тлалока, низвергающего воды с небес. Я, его жрец Хальцуаль, готов слушать.

Сильный, без единой старческой нотки, голос будто завораживал, взгляд странных глаз словно видел человека насквозь. Хельгар послушно присел на прохладный камень и, подавленно взглянув на жреца, заговорил. Неожиданно для себя вывалил всё, что произошло в этот день, честно рассказал о своих противоречивых чувствах и сомнениях. Хальцуаль слушал, не перебивая. Застыл как каменное изваяние, и лишь мелкие движения глаз выдавали, что он не заснул и не умер. Когда Хельгар замолчал, служитель Бога пошевелился, потёр ладонью испещрённый глубокими морщинами лоб и проговорил:

- Незнание или знание - что есть благо? Порой на этот вопрос ответить непросто.

Хельгар вздохнул. Действительно, не ведал он о своей божественной силе и жил спокойно. А теперь что? Вроде радоваться бы и собираться на самую почётную в Каскаде службу, а нет, душу-то наизнанку выворачивает.

- Слишком всё неожиданно... странно как-то, - пробормотал парень, опустив голову.

- Прими этот жребий! - громко и сильно воскликнул вдруг жрец. - В тебе большая сила, если ты и впрямь получил её от него.

Палец Хальцуаля указал на стену, к которой Хельгар раньше стоял спиной. Подняв глаза, воин увидел огромное, хоть и выцветшее со временем, но всё ещё красочное изображение Тлалока на шершавых камнях. С ягуароподобным ликом, в высокой зубчатой короне, смуглокожий гигант раскинул руки, от которых нисходили молнии и мощные струи дождя. В древнем рисунке и впрямь ощущалась немалая сила, от которой пробирала дрожь. Хельгар вгляделся в свирепые черты нечеловеческого лица. Вот уж кто точно не стал бы ни в чём сомневаться, ни перед чем не остановился!

- Тебе откроется новая жизнь, о какой и мечтать не мог, - проговорил жрец. - Так и сгинул бы в невежестве, напоровшись на чьё-то копьё в никчёмном бою ради смешных целей. А теперь перед тобой лежит тропа к мудрости.

Он вдруг постучал костяшками пальцев прямо по хельгаровой макушке:

- Да ты хоть о мире-то, в котором живёшь, много знаешь?

- Чему обучили, то и знаю, - смутившись, ответил воин.

- А вот послушай-ка, - предложил старец. - Мне всё равно скучно одному в молчании сидеть, а тебе пригодится. Немного правды я тебе про наш мир открою.

Он зачем-то гулко стукнул концом посоха по камням и заговорил размеренным тоном:

- Вы, недалёкие люди, мыслите Каскад как некую лестницу, где ступени миров-уровней располагаются одна под другой. В чём-то это верно. Но слишком просто. Каскад сложнее. И прекраснее. Вот, гляди, каков он.

Старец положил сухую ладонь на голову Хельгара. Воин вздрогнул от неожиданности, когда перед глазами всё померкло, и на фоне бесконечно глубокой тьмы проступил изумительной красоты образ. Это было похоже на сложный каменный цветок с бессчётным множеством растущих в несколько рядов лепестков. А ещё на тот сросток кристаллов, которым недавно мучил парня человек в закрытом шлеме. Образ источал нежное голубое сияние.

Хельгар, хотя и не отличался тягой к искусству, понял, что этой красотой готов любоваться долго. И даже разочарованно вздохнул, когда видение исчезло столь же неожиданно, как появилось.

Парень не подозревал, что жрец способен на такое. Он, видно, передал этот образ прямо в голову. Но как?

От этого вопроса молодого воина отвлёк завораживающий голос старца, повествующий об устройстве мироздания:

- Лепестки или грани, что ты видел, суть уровни Каскада. Меж ними есть перегородки, иногда называемые мембранами. Ну их-то ты знаешь, пограничник, нередко ведь переходишь с уровня на уровень.

Хельгар кивнул, вспомнив лёгкое головокружение, возникающее всякий раз, когда он пересекал невидимые границы между уровнями, занимаемыми Ольтинэлом.

- Легко нам дано их проходить, но только по порядку, один за другим. Те же, кто несут в себе божественную силу, могут и пронзать враз по несколько мембран. То есть, вот сейчас он здесь, в Ольтане, а вдруг раз, и очутится сразу в садах Шаприта или в пещерах Тармира.

Хельгар даже не слышал о местах, которые назвал жрец. Но что он видел-то, кроме домашней работы, а потом службы в пехоте? Сказывали, что уровней Каскада так много, что никто не может их все знать, кроме самих Богов. А если кто из смертных возьмётся их сосчитать и запомнить - ума лишится.

Старец сухо откашлялся, провёл тыльной стороной ладони по губам, взглянул на неё, хмуря брови, словно боялся увидеть кровь. Потом продолжил.

- Наверху, там, где самый длинный лепесток ввысь торчит, стало быть, вершина Каскада. То место, откуда боги на нас глядят. Оттуда же изливается вниз их божественная сила. Видел когда-нибудь каскад водопадов? Да куда тебе, ты ж, небось, дальше границ Ольтинэла носу не высовывал. Ну ничего, ещё наглядишься на всякое, если манипулярием станешь. Так вот, каскад - это когда несколько водопадов располагаются один под другим. И вода бежит с самого верхнего на следующий, а с того вниз и так дальше. Вот и с божественной силой примерно так. Она из обители богов изливается и вниз стекает. Да разбрызгивается по пути. Так что уровни, что наверху, сильнее ею пропитаны. А ниже всё слабее и слабее. До донных же уровней только мелкие брызги долетают. И что там творится, сами боги знают ли?..

- А наш Ольтинэл где находится? - подался вперёд заинтересованный Хельгар.

Прежде об устройстве мира ему рассказывали лишь самые крохи, как стало теперь понятно. Родные - то, что знали сами, а стратеги - только то, что полагалось для службы и защиты страны. Парень мог сказать, сколько уровней занимал Ольтинэл, какова там природа, где горы, моря, реки. Городов, помимо Ольтана, ещё дюжину мог назвать. Знал, какие государства обосновались вокруг, сколько ими уровней освоено. Враждебная Энстикада, что втрое больше родины. Просвещённый Кальмиф - земля мудрецов и поэтов, которую никому трогать не дозволено Цитаделью Баланса. Валькрина, чьи уровни сплошь покрыты высокими горами, и Ламитронг, где, наоборот, великие моря да острова, утопающие в зелени. С ними Ольтинэл издревле ведёт бойкую торговлю, покупая дары глубин и недр: диковинную рыбу, жемчуга, кораллы, целебные водоросли, руду и самоцветы, каких на родине не сыщешь, и всякое другое.

Есть ещё могучий Тальхигор, с ним в тяжкие времена приходится вступать в военный союз. Пограничникам стратеги ставили в пример их копейщиков и обучали некоторым ухваткам как для общего строя, так и для поединков. Потом, несколько дальних стран, из которых только некоторые товары до Ольтана доходили. Шептались ещё про уровни Забвения, на которые даже жадная Энстикада не посягала. Мол, там духи умерших бродят и горестно скулят, вторя воющему в бездонных ущельях ветру. И всё. А что за всеми теми мирами лежало, о том Хельгар и понятия не имел. Хотя знал, что где-то есть обитель вышних сил, где сами Боги живут. Да про загадочный уровень, где стоит Цитадель Баланса, конечно, слышал. И сказки, детские страшилки, которыми пугали мальцов: про бездны Аида и Хели, про уровни с вечно чёрными небесами, где скелеты убийц, насильников и клятвопреступников маршируют в строю несметных армий Хозяйки Горестей.

Теперь мир Каскада предстал перед молодым воином в новом свете, поразив красотой и величием. Воистину безбрежна мощь и мудрость Богов, взрастивших этот цветок с бессчётным множеством лепестков.

- Ольтинэлу боги отвели место где-то посредине, не высоко и не низко, - ответил жрец, снова прокашлявшись. И продолжил: - Миры наши, как знаешь, освещает божественная сила. Завели вышние силы порядок, что разгорается свет, а потом гаснет, день на ночь меняя, что четыре сезона друг за другом идут, в год выстраиваясь. А почему так - никто не ведает, кроме них самих. Да и не везде такая череда определена. Есть уровни, где ни дня, ни ночи нет, где зима или лето навеки застыли, где в земле жидкой утонуть можно, а по морю пешком пройти, ног не замочив. Разумение Богов велико, и всего смертным никогда не познать. Но о том тебе пока и думать не стоит.

Хальцуаль усмехнулся, глядя на внимающего ему воина.

- Пока и этого довольно. Теперь ты много больше знаешь, чем простые люди, среди которых рос. Каков Каскад, я показал. Дальше думай сам, накапливай мудрость. Это занятие на всю жизнь.

- Откуда ты, мудрый жрец, знаешь, что он таков? - парень ещё не пришёл в себя от изумления, а потому бестактно ляпнул то, что служитель Тлалока вполне мог счесть непочтительным. - Ведь для этого нужно будто со стороны на него посмотреть. А этого никто не может...

- Боги могут, - спокойно перебил его старец.

Хельгару стало стыдно за несдержанность и глупость. "Тугодум!" - обругал он себя.

- Конечно. Прости, мудрый Хальцуаль. Я и не думал усомниться в могуществе и всеведении Богов.

Жрец не стал его бранить.

- Сам Тлалок открыл мне этот образ однажды, когда я воскурил первый сбор илимай-травы и впал в экстаз созерцания вышних сил.

Внимающий с почтением Хельгар заметил, как при этих словах Хальцуаль чуть прищурился и улыбнулся, приподняв край губ.

- Давно это было, вёсен пятьдесят уж назад. С тех пор и храню знание, что не каждому дано. И не с любым делюсь. Но тебе решил показать, коль скоро ты в Цитадель Баланса отправишься. Небось, там тебе и так правду откроют.

Жрец встал, опёршись на палку, строго взглянул на Хельгара и сказал:

- Теперь ступай. Да помни всё, что сегодня услышал. И всегда будь осторожнее в вопросе кто друг, а кто враг. Ответ не так прост, как кажется поначалу.

- Спасибо, мудрый Хальцуаль, за всё, что мне открыл, - Хельгар вскочил и согнулся в почтительном поклоне.

Жрец промолчал, вновь застыв без движения.

Воин поспешил покинуть святилище, думая, что утомил старца.

В проёме двери его догнал всё тот же глубокий голос:

- И с матерью строг не будь. Она ведь могла и не знать, что к чему. Боги хитры.

Хельгар обернулся, но жрец уже удалился в тень. Возвращаться и донимать его новыми расспросами было бы непочтительно. Воин вздохнул и вышел под свет божественной силы, постепенно меркнущий и погружающий розовые небеса в предвечерний сумрак.

Шагая вниз по склону холма, Хельгар подумал, что негоже возвращаться домой с пустыми руками. Он вспомнил, от чего его отвлекли гоплиты, посланные аристократами. И кинулся обратно на базарную площадь к рядам торговцев разноцветными тканями, которые вот-вот должны свернуть торговлю до утра. Парень решил, что возьмёт самое красивое, что увидит, и на что хватит позвякивающих в кошеле сильтариев.

Управившись с этим, он почти бегом поспешил на знакомую с детства улицу, где примостились нестройными рядами маленькие каменные дома под жёлтыми крышами. Там, среди них и стояло жилище Халнарта, отдавшего жизнь за родину и оставившего вдову с двумя детьми.

Парень бросил взгляд на давно не крашенные стены и просевшую местами крышу. Дом ветшал. Хельгар вспомнил об обещанной аристократами тысяче сильтариев в сезон и улыбнулся. Теперь можно будет нанять рабочих и укрепить, подновить его, купить хорошие вещи. А то и перебраться в дом поновее и побольше.

Не успел воин подойти к двери, как она распахнулась и навстречу выпорхнула стройная черноволосая девушка с прекрасной улыбкой и озорно блестящими глазами.

- Хельгар! - она с разбегу бросилась ему на шею и расцеловала в обе щеки.

- Фьёльна, сестричка! - парень стиснул её в объятьях, потом отпустил и посмотрел в сияющие радостью глаза. - Как ты похорошела!

- А раньше дурнушкой была? - пихнула его под рёбра девушка, с лица которой не сходила улыбка.

- Нет, всегда была красавицей, - засмеялся он. - А теперь ещё краше.

Фьёльной и впрямь можно было любоваться. Ей сравнялось шестнадцать вёсен, и девушка почти вошла уже в пору женского цветения. Под лёгким белым хитоном угадывалась точёная фигурка, плечи были расправлены, осанке позавидовали бы многие. Хельгар не сомневался, что скоро очень достойные молодые горожане станут искать благосклонности его сестры. Правда, на ней почти не было украшений. Чёрные волосы перехватывал простой белый ремешок, всего одно серебряное колечко без камня тускло поблёскивало на пальце.

"Ничего, скоро с бедностью будет покончено", - вновь подумал парень.

- Пошли скорее в дом, - Фьёльна потянула Хельгара за руку. - Мама ещё не вернулась с полей, а меня сегодня отпустили раньше и немного заплатили.

Парень вошёл в дверь, радуясь прянувшим в нос запахам родного дома, самым приятным на свете.

- Я не одна, здесь Нилиса, - весело предупредила сестра.

Хельгар улыбнулся. Ему нравилась её близкая подруга, дочь одного из всадников, служивших и погибших вместе с Халнартом. Девушка давно была своей в их доме.

- Рад тебе, Нилиса, - искренне сказал он, когда та шагнула навстречу.

- И я тебе, - отозвалась она приятным нежным голосом.

Нилиса была на пару вёсен старше Фьёльны. Вместе они смотрелись как две сестрицы: стройные, гибкие, с прекрасным светом цветущей юности в глазах. Только волосы Нилисы были золотистыми и сильно вились. Люди говорили, что это благословение Богов.

- Посмотри, какую ей красоту подарили! - воскликнула Фьёльна, указывая на серебристую диадему, украшающую голову подруги. - Правда красивая?

- Очень, - Хельгар снова улыбнулся.

Ему захотелось увидеть такую же на сестре. К её чёрным волосам она подошла бы ещё лучше. Парень снял заплечную сумку и выудил оттуда ткань, купленную сестре.

- Держи. Мне кажется, на тебе будет прекрасно выглядеть хитон такого цвета.

Фьёльна аж запищала от восторга и снова расцеловала брата. А он расшнуровал кошель и протянул девушке несколько сильтариев.

- И вот ещё что, сестрица, купи себе такую же диадему, чтобы вы вместе их носили.

Девушки переглянулись, Фьёльна захлопала в ладоши.

- У меня и для тебя есть подарок, Нилиса, - широко улыбнулся парень, радуясь, что догадался взять три красивых отреза ткани. Достав один из них - розовый с перламутром - протянул радостно охнувшей красотке.

- Какая красота! - воскликнула она. Полюбовавшись немного на ткань, легко струящуюся между пальцами, обвила руками шею Хельгара. - Спасибо!

Девушка потянулась, чтобы поцеловать в щёку, но потом вдруг коснулась губами его губ. И отняла их не сразу. Парень с удовольствием ответил на поцелуй, чувствуя, как краснеют уши, - всё-таки на них с Нилисой смотрела сестра. Фьёльна же только улыбнулась и отвела взгляд, принявшись рассматривать свой подарок - светло-голубой со сложными красивыми узорами, вышитыми тонкой серебряной нитью.

- Вам обеим эти цвета очень подойдут. Ну, мне так кажется, - проговорил Хельгар, когда Нилиса чуть отстранилась.

Девушки засмеялись и, помахав ему руками, убежали. Наверное, понесли ткань к портнихе, жене пекаря, что жила в дальнем конце улицы.

Всё ещё чувствуя вкус поцелуя Нилисы, Хельгар повернулся к скрипучей обветшавшей лестнице, которая вела на второй ярус их небольшого дома. Поднявшись в свою комнатёнку, воин поставил заплечный мешок в угол и отстегнул от пояса боевой нож в пол-локтя длиной - единственное оружие, которое отпущенным домой пехотинцам разрешалось иметь при себе. Копьё, короткий меч, щит и шипастый кистень, которым удобно бить в лицо и проминать медный шлем врага, хранились в ставке отряда под надзором кладовщика. Пограничник получал их обратно, вернувшись в отряд. Подумав об этом, Хельгар хмыкнул.

"Я их больше не увижу. Меня ждёт другое оружие. Неужели я действительно возьму в руки пурпурную саблю манипулярия?!".

С этой мыслью вернулись и другие тяжкие раздумья. Впереди ждала мечта, которая раньше была недостижима как вершина Каскада. Теперь она становилась реальной. Но оказалось, что у неё горький привкус. Парень вздохнул, представив, какой ждёт трудный и неприятный разговор с матерью.

Мысли об этом не покидали воина, пока он мылся в корыте с подогретой над огнём водой и брился остро заточенным лезвием с удобной костяной ручкой. Хельгар даже порезался дважды, каждый раз ругая сквозь зубы непонятно кого. Разглядывая капли собственной крови на тонком лезвии, он вновь и вновь думал о том, чья же она. От кого в неё попала божественная сила, которая помогла нынче отшвырнуть причиняющий боль кристалл? В голове крутились варианты вопроса, который предстояло задать матери. И все они казались грязными, некрасивыми. Возможная правда пугала Хельгара. Неизбежная правда... Ведь никаким другим путём не могла в него попасть та сила, которой Боги делятся с детьми от смертных женщин только через своё семя.

Едва парень оделся в чистую домашнюю одежду, с первого яруса послышались скрип двери и шаги натруженных ног. Мать вернулась с тяжёлой работы, которой вынуждена была заниматься, чтобы сводить концы с концами. Хельгар вновь подумал о деньгах, которые будут идти семье во время его службы в Небесной манипуле. Хоть это утешало: шанс навсегда покончить с бедным существованием, которое им приходилось вести со смерти отца.

Глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, Хельгар решительно пошёл вниз по ступеням. Лицо его застыло, губы плотно сжались, а ладони вспотели как перед боем.

- Мама, - проронил он, встретившись с усталым взглядом родных, привычных с детства глаз Хильсы. Таких же голубых, как у него. У отца были карие. У отца?..

Хильса, несмотря на изнурительный труд, сохранила остатки былой красоты. В юности она была прекрасна. И один из любвеобильных богов вполне мог соблазниться ею.

- Хельгар! - воскликнула женщина, кидаясь ему на шею. - Мне уже все соседки по дороге сказали, что ты вернулся. Благодарение Богам, ты жив!

- Да битвы-то не было, - махнул он рукой. И, чтобы не оттягивать самый неприятный момент, выпалил: - Мама, кто мой отец?

- О чём ты? - ошарашено захлопала ресницами женщина. - Тебя что, по шлему огрели, память отшибли?

- Мне сегодня сказали, что... - горечь захлестнула молодого воина, кулаки сжались, в груди вскипела ярость, будто он забыл всё, о чём толковал старый жрец. - Что Халнарт... не мой отец. А я сын Бога Тлалока, в чьё святилище ты ходила в молодости!

На мать стало жалко смотреть. Лицо её аж посерело, глаза раскрылись широко-широко, в них заблестели слёзы.

- Кто мог такое сказать? Да как ты смеешь?.. - голос сорвался, слёзы хлынули по щекам. - Как ты можешь такую грязь?.. У меня никогда никого, кроме Халнарта... Что же ты такое говоришь?

Рыдания сотрясали всё её тело. Хельгар побледнел, ему стало ужасно стыдно, мерзко, он готов был врезать собственной головой о стену. Но... но выдержал и задал дрожащим голосом самый главный вопрос:

- А как тогда объяснишь вот это?

И выплеснул терзавшую грудь ярость и боль, представив на месте стоящей у лестницы деревянной скамьи памятный пурпурный сросток кристаллов. Невидимая сила подхватила грубо сколоченную скамью и швырнула её в дальний угол. Впечатавшись в каменную стену, она с треском развалилась, обломки посыпались на пол.

Мать охнула и посмотрела на сына расширенными от страха глазами, схватившись за сердце.

- Во мне божественная сила! Как?! Как она туда попала? - парень почти кричал, колотя себя в грудь кулаком.

- Я не знаю, - простонала женщина, подходя и пытаясь обнять его. - Успокойся, сынок, прошу. Не знаю. Клянусь всеми Богами и духами Каскада! Да пусть меня разорвёт на этом месте, если я изменяла Халнарту хоть раз! О Боги, за что вы так жестоко с нами обошлись?

Мать обхватила широкие плечи Хельгара, прижала его к себе. Парень почувствовал, что ярость утихает. Её место занимал всепоглощающий стыд.

- Прости, мама, - невнятно пробормотал он, пытаясь унять дрожь во всём теле.

- Нет, сынок, не вини себя. Я не обижаюсь, - женщина всхлипнула. - Теперь понимаю, почему ты задал тот ужасный вопрос. И да, вправе был его задать. Так вот, клянусь чем угодно, что ни до, ни после твоего зачатия у меня не было иного мужчины, кроме Халнарта, ни смертного, ни Бога. Только Халнарт, и никто другой, твой отец. Да ты посмотри на себя! Его фигура, стать, лицо, нос с горбинкой, его чёрные волосы, густые брови, широкие скулы. Даже линия роста бороды - глянь на свою щетину, когда не побреешься. Всё его! Только глаза мои. А родинка? Ты что, забыл? На правой руке, выше локтя, той же формы. Да как тут можно усомниться?

- Прости, мама, прости, пожалуйста, - снова с досадой проговорил Хельгар, чувствуя себя дураком. С какой бы радостью он сейчас в одиночку бросился на всю орду энстикадцев с их валтарами. Лишь бы искупить ту боль, которую только что причинил матери.

Но каково же тогда объяснение божественной силы?

Мать, немного успокоившись, задумалась о том же.

- Как ты открыл это в себе? - спросила она, вытирая последние слёзы.

Хельгар быстро рассказал про неожиданное испытание в башне. И про своё назначение.

- Тебя? В Небесную манипулу? - Хильса посмотрела на сына в крайнем замешательстве.

- Да. Совет аристократов постановил. Раз я полубог... то есть, раз во мне откуда-то есть сила полубога, путь туда открыт. Родина посылает меня с важным заданием. Правда, пока неясно каким, но потом мне всё расскажут.

- И ты согласен? - вырвалось у матери. Но она тут же осеклась, поскольку всё понимала.

- Выбора нет, - развёл руками Хельгар. - Отказ - дезертирство, а я никогда не предам родину. Я - не предатель. Вы меня не так воспитали. Я не обесчещу имя... отца.

- Что ж, значит, таков твой жребий... - тяжело вздохнула мать. Хельгар обнял её, и они долго стояли, не шевелясь и не говоря ни слова.

Потом, когда оба немного успокоились, мать накрыла стол. Хельгар отдал ей подарки, сбегал в закрывающиеся уже лавки за хлебом, сыром, копчёным мясом и вином по случаю своего возвращения. Набрал всё лучшее, не жалея последних сильтариев. Хотелось хоть чем-то подсластить ту горечь, что никак не желала уходить.

Вернулась сестра, и вечер они провели за столом, шутя и веселясь, стараясь отогнать все дурные мысли, сомнения, предчувствия.

После Хельгар поцеловал мать и Фьельну, попросил не тревожить до утра и ушёл к себе. Раздумья вновь затянули его в чёрный омут.

Парень прикрыл дверь комнаты, разделся и рухнул на кровать. Даже не скрипнула: Хельгар укрепил её, когда в прошлый раз был дома. Растянувшись на жёсткой подстилке, закрыл глаза и расслабился, изо всех сил стараясь думать только о хорошем.

Он почти заснул, когда в дверь вдруг тихо постучали. Парень вскинул голову, очнувшись от дрёмы. Кто это? Неужто мать или сестра не поняли, что сейчас ему лучше побыть одному?

- Открыто, - Хельгар досадливо поморщился.

Створка тихо скрипнула, и в комнату быстро проскользнула тонкая фигура в лёгком светлом хитоне, едва прикрывающем бёдра. Хельгар с удивлением узнал Нилису.

- Ты? - спросил он, вставая с кровати и невольно прилипая взглядом к её стройным загорелым ножкам.

Девушка прижала тонкий пальчик к его губам, потом легко поцеловала и улыбнулась.

- Я. Не шуми, твоя мама уже спит.

- А Фьёльна? - шёпотом спросил Хельгар, беря девушку за руки.

- А кто, думаешь, меня впустил? - тихо рассмеялась Нилиса, задорно подмигнув.

- Люблю сестрёнку! - губы Хельгара расплылись в довольной улыбке.

Приятная неожиданность выветрила из головы молодого воина нелёгкие мысли.

- Да, она чудо. Но я тоже ничего, - Нилиса хитро прищурилась, теребя пальцы Хельгара. - Не прогонишь? Ты же теперь герой, вернувшийся с войны с почестями. На тебя пол-улицы девушек заглядывается.

- Как пол? Разве не вся? - подхватил парень шутливый настрой. Что война не состоялась, уточнять не стал.

- Не воображай, - показала язык Нилиса. - Всё равно со мной никто не сравнится, так-то!

Она снова поцеловала его. Хельгар провёл рукой по источающим приятный цветочный запах волосам, расплетённым и свободно падающим на смуглые плечи.

- Очень рад, что ты пришла, - прошептал он. Потом, посерьёзнев, добавил: - Но завтра уйду отсюда. Мне предстоит служба в таких далёких землях, что ты даже представить не можешь.

Девушка чуть нахмурилась, глядя ему в глаза.

- Но ты же будешь возвращаться домой? Хоть иногда?

Парень вздохнул.

- Очень надеюсь. Я постараюсь.

- А я тебя дождусь. Ну, или не дождусь, как получится, - легкомысленно хихикнула Нилиса, гладя пальцами бритую щёку воина. - Но сегодняшняя ночь в любом случае наша!

Отступив на полшага, девушка расстегнула посеребрённую застёжку-фибулу, скреплявшую на её плече хитон. Тонкая ткань скользнула вниз, обнажая маленькие крепкие груди. И все тревожные мысли в тот же миг вылетели из головы молодого воина.

А в душе будто запели струны золотой лиры: завтра ему предстоял путь навстречу мечте.

Глава 3. Тропа разочарований

...

Продолжение следует - в этом файле.

Комментарии: 18, последний от 23/03/2025. © Copyright Коркханн (korkkhann@mail.ru) Размещен: 20/03/2025, изменен: 20/03/2025. 62k. Статистика. Глава: Фэнтези Иллюстрации/приложения: 9 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Хельгар, рядовой пехотинец Ольтинэла, и думать не думал о великих деяниях - прожить бы чуть подольше да прокормить родных. Но судьба даёт шанс попасть в боевой орден полубогов, служащий равновесию в сложном мире Каскада. Воину предстоят годы суровых испытаний, пройдя которые можно попытаться стать своим для высокомерных носителей божественной силы. Хитрые игры высших существ поставят его перед тяжким выбором и толкнут на путь предательства всего, что дорого и свято. ************************Начало романа, файл будет пополняться. Приятного чтения!

Коркханн : другие произведения.

Величие предателя