Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

307 Английские стихи Роберт Хилльер

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переводы стихотворений американского поэта Роберта Силлимэна Хилльера
  Роберт Хилльер
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер* "Вся жизнь моя полна видений..."
  (Перевод с английского).
  
  Вся жизнь моя полна видений.
  Когда в ночи ни ветерка,
  так флейта мне слышна издалека,
  звучат невнятные речитативы.
  
  А иногда, не знаю где, ретиво
  журчит фонтан. Смолкает птичий гам.
  Поются слышные лишь мне мотивы,
  что были бы на радость и богам.
  
  Мелькают лица, панорамы.
  Надев слепящий взор наряд,
  мечты в уме, лишённом пут, творят
  триремы, гоблинов и храмы.
  
  Мне б трон сейчас, а Солнцу - вызволенье.
  Пусть сеет свой сияющий сапфир.
  Хочу, поправ, преодолеть забвенье.
  Хочу в себя вплести весь звёздный мир.
  
  Рим. !918 г.
  
  
  Robert Silliman Hillyer "I pass my days in ghostly presences..."
  
  I pass my days in ghostly presences,
  And when the wind at night is mute,
  Far down the valley I can hear a flute
  And a strange voice, not knowing what it says.
  
  And sometimes in the interim of days,
  I hear a fountain in obscure abodes,
  Singing with none but me to hear, the lays
  That would do pleasure to the ears of gods.
  
  And faces pass, but haply they are dreams,
  Dreams of a mind set free that gilds
  The solitude with awful light and builds
  Temples and lovers, goblins and triremes.
  
  Give me a chair and liberate the sun,
  And glancing motes to twinkle down its bars,
  That I may sit above oblivion,
  And weave myself a universe of stars.
  
  
  Примечание.
  
  Примечание. *Американский поэт, переводчик, учёный-филолог и профессор Роберт Силлимэн Хилльер (1895-1961) родился в городе Ист Орэндж в штате Нью Джерси. Учился в Гарвардском университете. В конце первой мировой войны служил во французской, затем в американской армии, воевавшей в Европе. Был водителем санитарной машины. Провёл некоторое время в Европе. Занимаясь филологией в Копенгагене, участвовал в переводе на английский сборника стихотворений датских поэтов. Затем преподавал риторику, английский язык и литературу в ряде университетов США. Выпустил несколько поэтических сборников. В 1934 году стал лауреатом Пулитцеровской премии. Был дружески связан с Робертом Фростом и Джоном Дос Пассосом, отрицательно относился к поэтическому творчеству Эзры Паунда и Т.С.Элиота. В 1937 г. перевёл на английский стихи М.Ю.Лермонтова "На смерть поэта".
  
  
  Роберт Хилльер Жертва иллюзии.
  (Перевод с английского).
  
  Летун, не думая, готов
  стремглав влететь с фатальным звоном
  в зеркальный блик живых цветов,
  явившийся в стекле оконном.
  
  В четыре ровно свет с окна
  снял теневое покрывало,
  и пурпур неба, весь сполна,
  вдруг радуга окольцевала.
  
  Лучи и тень сплели узор,
  завороживший взор пичужки,
  и та, пчелой, во весь опор,
  доверчиво летит к ловушке.
  
  Колибри мчит туда, где мёд,
  где, кажется, что ждёт услада.
  Взамен преграда предстаёт
  с обманчивой картинкой сада.
  
  А ну-ка, крылышки расправь !
  Лети ! А там мираж - не явь.
  Попавши в западню невольно,
  колибри бьётся - и пребольно...
  
  
  Robert Silliman Hillyer THE VICTIM
  
  The hummingbird that darts and hovers
  Made one fatal dart&mdash alas!&mdash
  Against a counterfeit of flowers
  Reflected in the window glass.
  When four-o'-clocks had sunk in shadow,
  The window caught an extra glint
  Of color, like the sudden rainbow
  Arching the purple firmament.
  Transcendent are the traceries
  Illusion weaves to set a snare;
  The quick competitor of bees,
  Trusting his universe of air
  For flight and honey dazzled so
  In quest of sweetness, was waylaid
  By something hard that had a glow
  Brighter that that the garden made.
  Illusion shatters; the ideal
  Is much more ruthless than the real.
  The visionary hummingbird
  Hit nothingness, and hit it hard.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Словесность.
  Из письма Джеймсу Б.Манну*
  (Перевод с английского).
  
  Всё чаще в наши курсовые темы
  вплетаются попутные проблемы.
  В состав академических программ
  включён неважный второсортный хлам.
  Премудрость льётся из дырявой соски.
  Студенты учатся, как делать сноски
  и подмечать ошибки у писак,
  забыв про суть, вникать в любой пустяк.
  (С такой наукой - верный путь в просак).
  Литература, что живёт под небом, -
  не черепки. Должна питать нас хлебом...
  Я б запретил когортам знатоков
  копать золу античных очагов...
  Не зря пожар в Александрии выжег
  все имена творцов неважных книжек.
  Престиж Сафо был в Греции высок,
  но нам хватает уцелевших строк.
  Сжигались книги неким богдыханом,
  но он был мудр в своём безумье рьяном:
  посредственность обречена гореть.
  Лишь самых ярких будут помнить впредь.
  
  Robert Hillyer LETTERS
  (from "A Letter to James.B.Munn*":
  
  How often do I see in our profession
  Learning a mere extraneous possession,
  A self-sufficient mass of dates and sources
  Rolled round in academe"s diurnal courses,
  Where scholars prepare scholars, not for life
  But gaudy footnotes and a threadbare wife-
  Keen eyes for errors in a worthless text,
  But none at all for this world or the next. . .
  O that our living literature could be
  Our sustenance, not archaeology! . . .
  My scholar shall be brilliantly forbidden
  to dig old garbage from a kitchen midden . . .
  Far better Alexandria in flames
  Than buried beneath unimportant names;
  And even Sappho, glory that was Greece"s,
  Lives best, I blasphemously think, in pieces.
  That Chinese Emperor who burned the books
  Succumbed to madness shrewder than it looks;
  The minor poets and the minor sages
  Went up in smoke. The great shine down the ages.
  
  Примечание.
  *James Buell Munn (1890-1967) - профессор (филолог и теолог) и университетский администратор. В 1920-1932 гг. преподавал в Нью-Йоркском университете, с 1932 г. -
  в Гарварде. Заведывал в нём отделением английского языка и литературы. Из прочитанных им курсов наиболее известен посвящённый изучению Библии: "Bible as Literature".
  
  
  Роберт Силлимэн Хильер Письмо Роберту Фросту.
  (Отрывок из стихотворения, прочитанного в собрании сообщества Phi Beta Kappa*, в Колумбийском университете в 1936 г.
  Перевод с английского).
  
  Мы крепко дружим, Роберт, двадцать лет.
  Напоминать нужды, быть может, нет.
  Ценней и редкостней любых обетов
  столь долгая приязнь двоих поэтов.
  Она не слабла ни по чьей вине,
  не треснула и в мировой войне.
  Назло и вопреки любым преградам,
  твой сад и мой сосняк - под солнцем рядом.
  Вермонт и мой Коннектикут дружны
  и общею судьбою сплочены.
  Искусство - сокрушительная сила.
  Для распрей - это жаркое горнило,
  но нас двоих спаяло и сдружило.
  
  Robert Hillyer A LETTER TO ROBERT FROST
  
  (Abridged from his Phi Beta Kappa poem at Columbia University in 1936)
  
  Our friendship, Robert, firm through twenty years,
  Dares not commend these couples to your ears:
  How celebrate a thing so rich and strange-
  Two poets whose affection does not change;
  Immune to all the perils Nature sends,
  World war and revolution and kind friends.
  Something there is that doesn"t love a wall;
  Your apples and my pines knew none at all,
  But grow together in that ghostly lot
  Where your Vermont meets my Connecticut.
  Ours is a startling friendship, because art,
  Mother of quarrels who tears friends apart,
  Has bound us ever closer, mind and heart.
  
  
  Примечание.
  *Phi Beta Kappa - ФБК - название почётного академического сообщества студентов и преподавателей ведущих колледжей и университетов США. Сообщество впервые возникло в колледже Уильяма и Мэри в городе Williamsburg, Вирджиния. Оно организовано по образцу объединений "вольных каменщиков". Его греческий девиз: "Философиа биу кибернетес" означает "Философия - руководительница в жизни". Роберту Хилльеру право выступить перед собранием сообщества предоставлялось в разных университетах и колледжах шесть раз: в 1923, 1928, 1936 (дважды), 1939 и 1940 гг.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Шрам
  (Пересказ с английского).
  
  Прошло уж сорок лет, как я, рыбача,
  вдруг в руку сам себе вонзил крючок.
  На ней остался след от незадачи.
  Беда забылась бы, но шрам глубок.
  
  Он говорит мне про причал, про шлюпки,
  про летний день, приведший не к добру.
  Мой шрам напоминает мне зарубки,
  чем метят старые стволы в бору.
  
  Семь лет - вот срок для обновленья тканей -
  но, что ни раз, всё явственней рубец.
  Плоть бережёт следы своих страданий.
  Иное дело с памятью сердец:
  
  когда страдает сердце человечье,
  то рана скрыта, глазу не видна.
  Плоть демонстрирует свои увечья,
  а память сердца в нём затаена.
  
  
  Robert Hillyer THE SCAR
  
  For forty years and more my hand has shown
  The scar where once a fishhook tore the flesh.
  The body bears these grudges of its own.
  The mind would let them go, but scars refresh
  Unwilling memory. Owing to this mark,
  One summer moment at Menemasha Bight*
  Stays with me like a date cut in the bark
  Of some old tree, though not another sight
  Remains from that day, nor would any thought,
  Except for this indelible reminder.
  Each seven years a bodily change is wrought,
  Yet cells renew the scar. The heart is kinder
  That wears its wounds invisible until
  All names are lost, lacking a cicatrice.
  The hand recalls the embedded fishhook still,
  When love and memory long have been at peace.
  
  Примечание.
  *Menemasha (иначе Menemsha). привлекательная для туристов и рыбацкая деревушка в удобной для отдыха бухте на острове Martha's Vineyard, в штате Массачусеттс. Деревушка располагается между северной окраиной городка Chilmark и другим городком - Aquinnah.
  
  
  Роберт Хилльер Термиты
  (Перевод с английского).
  
  Орда термитов, в тайности, тишком,
  плодясь, всё рушит; рушит и плодится;
  сверлит ходы, сгрызает половицы
  и пол пятнает жёлтым порошком.
  
  Порой с предупреждающим шумком
  вдруг дрогнет балка, треснет черепица.
  Но кто-то скажет: "Нечего страшиться:
  из дуба - на века - построен дом".
  
  Злочастной ночью дунет сильный бриз.
  Старания термитов завершатся.
  Чердак и кровля быстро съедут вниз.
  Дом рухнет. Разбегутся домочадцы.
  
  Термиты станут пищею друг другу,
  не то слетят, чтоб доедать округу.
  
  
  Robert Hillyer THE TERMITES
  
  Blind to all reasoned aim, this furtive folk
  Breed to destroy, destroy to breed once more,
  As they go gnawing tunnels in the floor
  That turn to yellow dust as fine as smoke.
  Sometimes a hushing slide within the core
  Of beams gave a warning where some fiber broke,
  And someone said, "This house is solid oak:
  No fear, it"s stood two centuries and more."
  And still the midnight work advanced and still
  The sleepers in their forbears" house slept on,
  Till the house sank and vanished; roof to sill,
  It fell to dust-all but the termites gone;
  And these devoured each other or took flight
  To scatter more destruction through the night.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Память
  (Перевод с английского).
  
  Одну из галек ты метнул так ловко,
  что проскакала девять раз подряд.
  Тебя не подвела твоя сноровка.
  Круги в воде пленяли детский взгляд.
  Прервать игру заставил лишь закат.
  Упал туман, всё серым цветом крася,
  и мы с пруда вернулись восвояси.
  
  С дней детской дружбы каждый шёл отличным,
  не пересёкшимся с другим путём.
  Восторг минувщих игр стал символичным
  живым воспоминанием в густом
  лесу забвения... В нём, как фантом,
  былое вспыхивает через годы,
  да камешками скачут эпизоды.
  
  Тебе тогда лишь десять лет осталось
  до гибели на мировой войне.
  Как в коконе, негаснущая жалость
  с тех пор полвека куклится во мне.
  Ей хочется вспорхнуть и в вышине
  догнать и воротить из дальней дали
  тот миг, когда мы камешки метали.
  
  
  Robert Hillyer A MEMORY
  
  Skipping flat pebbles over the dark pond-
  One of yours flipped nine times before it sank-
  We watched the ripples spread, round after round,
  Until the circles broke against the bank.
  We played until the sun set, and the dank
  Mist, heavy with the spicy smell of fern,
  Rose from the reeds and warned us to return.
  
  Of lives that intersect, then go their way,
  At last to lose themselves alone against
  The shores of silence, our brief hours of play
  Seem now the symbol: the bright memory fenced
  With deep, oblivious forest, and condensed
  Into one flash, one fragmentary scene
  That skips the surface of the years between.
  
  You had a decade left that afternoon
  Before you were to die in the first war;
  But deep within me, like a sealed cocoon,
  The memory clung, for fifty years and more,
  To open for one sudden flight and soar
  Into this moment lost in time beyond
  Two small boys skipping pebbles over the pond.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Гиблое место, Верден.
  (Перевод с английского).
  
  Здесь кучей, в спешке, погребли
  погибших в столкновеньях ратных,
  и, кажется, что лик земли
  теперь навек в кровавых пятнах.
  
  Машина движется кренясь.
  "Doucement, doucement ! - Веди без стука !
  Колёса захлестнула грязь.
 $nbsp;Для раненых дорога - мука.
  
  Врачи спешат помочь живым.
  В салонах замирают стоны.
  Всю трассу застилает дым.
  От трупов почернели склоны.
  
  Дорога редко где цела.
  Машины рвутся без оглядки,
  давя недвижные тела,
  отбрасывая их остатки.
  
  Мы мчим, не разжимая губ.
  Ведём машину сквозь кошмары.
  Начальник на команды скуп...
  Мы - фронтовые санитары.
  
  Одолевая страх войны,
  хотя в душе всегда тревога,
  мы поступаем, как должны.
  Спаси нас Бог ! Темна дорога.
  
  
  Robert Hillyer Dead Man's Corner, Verdun.
  
  Here is the crossroads where the slain
  Were piled so deep we could not pass.
  Now dreams alone renew the stain
  Of blood long soaked into the grass.
  
  "Doucement, doucement !" I hear
  The wounded gasping through their blood;
  The ambulance with grinding gear
  Lurches in shell-holes, sinks in mud.
  
  If ambulance to save the maimed
  Or gunwagon to maim the sound,
  Both must proceed, while rightly named
  The Mort Homme darkens all the ground.
  
  As long ago wheels took the groove
  In necessary roads again,
  Crunching the bones that could not move
  To move the limbs of living men;
  
  With cracked and beaten lips that taste
  Commands like acid but obeyed,
  We still with leaden nightmare haste
  Convey our shadows through the shade.
  
  War is a most forgotten fear
  But peace will not be out of mind.
  We drive our ambulances here
  God help us! and the road is blind.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Коровьи жалобы
  (Перевод с английского).
  
  "Минуло лето, - сказала корова, -
  мне уж щелястое стойло готово.
  Свет там не ярче, чем свет ночника.
  Мало с меня надоят молока.
  Я появилась здесь в давнюю пору -
  тоньше олешка - и бегала скоро.
  В давнюю пору издалека
  здесь услыхала я зовы быка.
  Нынче тоща я. Не ноги, а палки.
  Остов расселся, как старые балки.
  Яблоко вдруг доконало меня:
  съела, и колики мучат три дня.
  Я - не корова Джерси, не голштинка,
  просто забитая жизнью скотинка.
  Деток-бычков увели на убой.
  Я бы смирилась с такой же судьбой.
  Люди их всех убивали, не сжалясь.
  Что ж до меня-то пока не добрались ?
  Колер деревьев и жёлт, и бордов.
  Вид у берёз и у клёнов - не нов.
  Горек и тяжек возврат холодов.
  Клевера нет уж: ни трвки, ни цвета.
  Минуло лето ! Минуло лето !"
  
  
  Robert Hillyer Moo !
  
  Summer is over, the old cow said,
  And they'll shut me up in a draughty shed
  To milk me by lamplight in the cold,
  But I won't give much for I am old.
  It's long ago that I came here
  Gay and slim as a woodland deer;
  It's long ago that I heard the roar
  Of Smith's white bull by the sycamore.
  And now there are bones where my flesh should be;
  My backbone sags like an old roof tree,
  And an apple snatched in a moment's frolic
  Is just so many days of colic.
  I'm neither a Jersey nor Holstein now
  But only a faded sort of cow.
  My calves are veal and I had as lief
  That I could lay me down as beef;
  Somehow, they always kill by halves, -
  Why not take me when they take my calves?
  Birch turns yellow and sumac red,
  I've seen this all before, she said,
  I'm tired of the field and tired of the shed
  There's no more grass, there's no more clover
  Summer is over, summer is over.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Ноктюрн
  (Перевод с английского).
  
  Живущий в чаще призрак - это я.
  Тот дух - не вяз, не рослый бук,
  не лунный свет, чья светлая струя
  блистает жидким серебром вокруг.
  
  Вот поезд протянулся, как змея.
  Взревёт и замолчит, умчав.
  Скажи: куда несётся колея ?
  Скажи: откуда тронулся состав ?
  
  Скажи: раз души, отлетев, потом,
  сменяют плоть, как путник - свой хитон, -
  в какой ты мчишься век, каким путём,
  где ждать тебя, в которой из сторон ?
  
  
  Robert Hillyer Nocturne
  
  If the deep wood is haunted, it is I
  Who am the ghost, not the tall trees
  Nor the white moonlight slanting down like rain
  Filling the hollows with bright pools of silver.
  
  A long train whistle serpentines around the hill
  Now shrill, now far away.
  Tell me, from what dark smoky terminal
  What train sets out for yesterday?
  
  Or, since our spirits take off and resume
  Their flesh as travelers their cloaks, O tell me where
  In what age and what country you will come
  That I may meet you there.
  
  
  
  Роберт Хилльер Сонеты I - XXXIV
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет-I
  (Перевод с английского).
  
  Годы проходят как резвая рать,
  вольно резвясь в бесконечном просторе,
  так же, как волны в бушующем море:
  сникнут, другие нахлынут опять.
  
  Время не льстит нам - напротив, на горе, -
  не обожатель - всесильнейший тать,
  шквал, чьих путей никому не познать.
  Мало надежд победить его в споре.
  
  Прелесть моя ! Нескончаемый страх
  нам нипочём: мы - гранитные боги.
  Образы наши пребудут в веках.
  
  Твёрдо вздымаясь на горном отроге,
  станешь ты гордо парить в высоте,
  я - поклоняться твоей красоте.
  
  
  Robert Silliman Hillyer Sonnet-I
  
  Quickly and pleasantly the seasons blow
  Over the meadows of eternity,
  As wave on wave the pulsings of the sea
  Merge and are lost, each in the other's flow.
  Time is no lover; it is only he
  That is the one unconquerable foe,
  He is the sudden tempest none can know,
  Winged with swift winds that none may hope to flee.
  Fair child of loveliness, these endless fears
  Are nought to us; let us be gods of stone,
  And set our images beyond the years
  On some high mount where we can be alone;
  And thou shalt ever be as now thou art,
  And I shall watch thee with untroubled heart.
  1917
  
  
  Роберт Силлимэн Хиллер Сонет II
  (Перевод с английского).
  
  Мечта оплачена большой ценой.
  Пусть осень принесла ветра со смогом -
  
  (ВАРИАНТ:
  Пусть ветры не проходят стороной -
  тот холодом язвит, другой ожогом -)
  
  не поддаюсь ни страхам, ни тревогам:
  весь год оправдан золотой весной.
  
  Пусть юная любовь, вскипев волной,
  увяла вскоре в окруженье строгом,
  не завершась лелеемым итогом,
  пусть пламя стало сажею печной -
  
  но не спешите без следа пропасть,
  обрывки песен, запахи цветенья.
  Взметнись в глубинах сердца лёгкой тенью,
  не умирая, молодая страсть !
  Весь год - за золотой весною - в розах.
  Я сплю. Во сне я снова в сладких грёзах.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet II.
  "The golden spring redeems the withered year"
  
  The golden spring redeems the withered year,
  And wherefore should my spirit be afraid
  Though autumn winds wail through the smoky shade
  And chill me like the fleeting ghost of fear?
  Sweet love of youth, I know that thou must fade,
  I know what nameless spectres hover near,
  And that the loveliness I hold so dear,
  Borrowed from dust, to ashes must be paid.
  
  Yet linger still over these wasted meadows
  Faint shreds of song, and scattered scents of flowers,
  And from the heart's abyss of deepening shadows
  Rise the young passions of immortal hours.
  The golden spring its withered year redeems;
  Sleep comes at last, but sleep made rich with dreams.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет III
  (Перевод с английского).
  
  Суди, как хочешь, только мне никак -
  хоть нет на свете ничего нелепей -
  не разорвать связавших волю крепей.
  Я - волен, но опутан, как батрак.
  
  Меня б не вылечил и сам Асклепий.
  Так учредил святой Податель Благ,
  чтоб я, навек влюбившийся смельчак,
  чтил лучшее из всех великолепий.
  
  Тебе моё присутствие невмочь.
  Я часто чувствую твоё презренье,
  но вновь и вновь всё таю в умиленье,
  лишь только вздумаю убраться прочь.
  Хоть ты меня погонишь кувырком,
  тобою залюбуюсь я тайком.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet III.
  "Then judge me as thou wilt, I cannot flee"
  
  Then judge me as thou wilt, I cannot flee,
  I cannot turn away from thee forever,
  For there are bonds that wisdom cannot sever,
  And slaves with souls far freer than the free.
  Such strong desires the Universal Giver
  With unknown plan has buried deep in me,
  That the passionate joy of watching thee
  Has dominated all my life's endeavor.
  
  Thou weariest of having me so near,
  I feel the scorn thou hast within thy heart,
  And yet, the face has never seemed so dear
  As now, when I am minded to depart.
  Though thou shalt drive me hence, I love thee so
  That I shall watch thee when thou dost not know.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет IV.
  (Перевод с английского).
  
  Лишь суета да времени растрата
  копанье в мелкой сути пустяка.
  Задача, что я выбрал, нелегка,
  и лишь о ней я думаю завзято.
  
  Ночь унесла, как тёмная река,
  наш поцелуй, рождённый в час заката,
  когда уста с устами были сжаты.
  Любовь с разлукой - радость и тоска.
  
  Я покорил лишь малые вершины,
  но впереди - предзвёздные верхи.
  Я путь прошёл едва до половины.
  Забравшись в высь - стряхну свои грехи.
  И будем мы в том взлёте несдержимом
  в любви, вдвоём: любимая с любимым.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet IV.
  "To make my days impatient with unrest"
  
  
  To make my days impatient with unrest,
  To filch the quiet of the dark's repose,
  Seeking forever what my soul well knows
  Is ever far beyond my farthest quest;--
  So this is love; swift joys and lingering woes,
  A wistful kiss beneath the ashen west,
  Farewell and greeting, mouth to mouth once pressed,
  And then the empty darkness onward flows.
  
  The heights that I have won do not endure,
  They shrink beneath the stars I yearn to win,
  The triumphs of my passion only lure
  My vagrant feet to tread the verge of sin;
  Though well I know that when I fall thereover,
  Love will fly hence; the loved one and the lover.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет V.
  (Перевод с английского).
  
  В отчаянье впадать я не хочу,
  но всё же, встретив противостоянье,
  взамен надежды, - в вечном ожиданье
  борьбы, что может стать не по плечу.
  
  Любовь и страх - дурное сочетанье,
  и помощи нигде не получу.
  Врагов полно, при каждом - по мечу.
  Рассудок сокрушён жестокой бранью.
  
  Источник бед в стране любимых грёз
  лишь только ты, любви моей царица.
  То ты все мысли привела в хаос,
  и на мечты нельзя уж положиться.
  Так что ж ! Пусть гром пальбы, пусть звон секир !
  Раз ты моя, так мне не важен мир.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet V.
  "I cannot yet admit unchecked despair"
  
  I cannot yet admit unchecked despair
  Since now my heart this unknown conflict wages,
  I know not what the endless strife presages,
  I dare not welcome hope, nor exile care.
  For love with fear and hope with grief engages,
  And I the burden of the battle bear;
  Friends there are none, foes I have everywhere,
  Hope lies, grief stabs, and still the combat rages.
  
  And thou, sweet monarch of my love, hast wrought
  This ruin on my land of Venily*,
  And sown rebellion in my humblest thought,
  Making my dreams deal traitorously with me;
  But stay, I would not that this struggle cease,
  For having thee is better far than peace.
  
  Примечание.
  *Venily - это нерасшифрованное здесь название (или имя)
  встречается также у Дос Пассоса в его сборнике стихов, вышедшем в 1922 году
  "A Pushcart at the Curb". Дословно:
  There"s nothing left but a green banana unless that galleon comes from Venily with Hillyer breakfasts wrapped in sonnet-paper.
  (В переводе это звучит приблизительно так: "Ничего не осталось, кроме зелёного банана,
  если не считать того галеона, что идёт из Венили с Хилльеровскими завтраками, обёрнутыми в сонетную бумагу").
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет VI.
  (Перевод с английского).
  
  Тобою я и в мыслях восхищён.
  Встречаю, и всегда цвету в улыбке.
  В моей душе поют и плачут скрипки.
  В мечтах твой образ солнцем освещён.
  
  Ах ! Если б не были мечты столь хлипки,
  и в час, когда нейдёт желанный сон
  ты б выслушала, кем я увлечён,
  о ком пишу, надеюсь, - без ошибки.
  
  Но я всё время прячу письмена,
  что высекаю, не стесняя сердца,
  не то б от искр, чем грудь моя полна,
  мог и в твоей кострище разгореться.
  Пишу тебе, но прячу как секрет.
  Такая скрытность для любви - во вред.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet VI.
  "How should I think of thee but with delight?"
  
  How should I think of thee but with delight?
  How should I greet thy face but with a smile?
  And yet dark tears within my heart defile
  The dreams of thee that I would have so bright.
  If thou shouldst come and end this lonely while,
  These leaden hours of the sleepless night,
  Still should I fear to show thee what I write,
  Lest I repent in vain, and thou revile.
  
  Yet couldst thou read these scriptures of my heart,
  Graven in passion with no base control,
  For one brief moment, then, they might impart
  Some almost worthy offering from my soul.
  I write for thee, and cannot let thee read,
  Thus love denies itself its utmost need.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет VII.
  (Перевод с английского).
  
  Эфирное изящество твоё,
  способность чаровать душой и статью,
  я посчитал небесной благодатью,
  но не по мне волшебное питьё.
  
  Одно лишь мимолётное объятье
  преобразило всё моё житьё.
  Я лучше предпочёл бы забытьё:
  теперь твой образ для меня - проклятье.
  
  Твоя улыбка юная светла.
  В очах играет звёздное сиянье,
  но ты не на меня их подняла.
  Вся их краса - чужое достоянье.
  Тобою я на муку обречён.
  Восторг моей любви похож на стон.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet VII.
  "How strange it is that thine ethereal grace"
  
  How strange it is that thine ethereal grace
  Should make me sorry by its loveliness,
  For surely beauty is designed to bless
  Those hours of youth that have so short a race,
  And yet the memory of some old distress
  Shadows me over when I see thy face,
  And yearning ever for one swift embrace
  Has tinged my joy in thee with bitterness.
  
  The young smiles flashing brightly free and fair,
  The laughing stars that in thy deep eyes shine,--
  It is not love for me that lights them there,
  I see their beauty, but they are not mine.
  Thy loveliness is joy poisoned with pain;
  Rapture to love, torment to love in vain.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет VIII
  (Перевод с английского).
  
  Тьма обстоятельств, нахлынувших разом
  заполоняет владения грёз.
  Радость любви угасает без роз.
  Солнце в душе стало стынущим стразом.
  
  Трудно привыкнуть, что в нас от угроз
  шквала, гремящего с диким экстазом,
  слабнут, любимая, силы и разум,
  будто и чувства он наши унёс.
  
  Реки мирские - презлая стихия.
  Нам их приходится в страхе терпеть
  с вечной надеждой, что силы лихие
  станут смирней и уступчивей впредь.
  Если ж и вправду мой сад возродится,
  ты там меж роз расцветёшь как царица.
  
  Robert Hillyer Sonnet VIII.
  "The rising deluges of circumstance"
  
  The rising deluges of circumstance
  Have flooded all the gardens of my dreams,
  No more the inner sun of gladness gleams
  Upon pale flowers of a lover's trance.
  Dear Love, I know not why this torrent seems
  To drown in turbid billowings of chance
  The blossoms of thy visioned countenance,
  Soiling my richest thoughts with earthy streams.
  
  The river of the world is ever strong,
  I would that I could leave this doubtful shore,
  And yet I linger, hoping that ere long
  The swirling tide will crush my dreams no more.
  And if my gardens ever bloom again,
  How fair will be thy perfect blossom then!
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет IX.
  (Перевод с английского).
  
  Я искренен в любви. Тебе навряд
  сыскать другого, в ком любовь - как пламя,
  кто б щедро осыпал тебя дарами
  и высшей властью посчитал твой взгляд.
  
  Я б песни пел, перекрывая в гаме
  щемящую тоску людских громад.
  Пусть песни о красе твоёй гремят
  весной над сёлами и городами.
  
  Вся жизнь моя тобой обновлена,
  и сердце нынче бьётся с юной страстью.
  В наш мир, где всюду вечная война,
  ты вносишь бодрость и стремленье к счастью.
  Пока ж молчу из страха расплескать
  в толпе что внёс в заветную тетрадь.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet IX.
  "I love devoutly; thou shalt seek for long"
  
  I love devoutly; thou shalt seek for long
  Ere thou receive another offering
  Such as these passionate tributes that I bring
  With all the deep submission of the strong.
  I would that all my chants of thee could ring
  Through the great sorrows of the nameless throng,
  And that thy beauty echoing in my song
  Could wake the weary city into spring.
  
  Since thou hast changed my life, and in my heart
  Hast deep implanted this new love of life,
  Perchance these phantoms of thee will impart
  Beauty and courage to a world at strife.
  And yet I tarry long, in fear to share
  With common men a song of one so fair.
  
  
  Роберт Силлимэн Хильер Сонет X.
  (Перевод с английского).
  
  Влюблённые должны поверить мне !
  В любви познал я всё, и страсть, и муки,
  восторги встреч и горечь при разлуке,
  хоть раннею зарёй, хоть при луне.
  
  От сладкого греха - ни зла, ни скуки.
  От добродетели - душа в огне.
  Одни помехи по её вине,
  а нынче просто опустились руки.
  
  Я принял за священнейший контракт
  слияние в невинном поцелуе.
  В фантазиях, решил, что это факт,
  а вышло, что надеялся впустую.
  Когда надежду много лет пронёс,
  крушение - причина горьких слёз.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet X.
  "Let those who love hear me; I speak as one"
  
  Let those who love hear me; I speak as one
  Who hath known every portion of love's pain,
  And all the swift delights that flare and wane
  Between the setting and the rising sun.
  Sins have I known whose sweetness left no stain,
  And virtues that much villainy have done,
  But now the pattern that my heart has spun
  Is finished, and I see that it is vain.
  
  Vain is the virgin kiss, and vain the thought
  That binds the heart's desire from afar,
  Each loves the image his own mind has wrought,
  Each worships no true spirit, but a star.
  By none is this believed until the years
  Reveal the sad deception, and with tears.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XI.
  (Перевод с английского).
  
  Пусть кончится взаимное мученье.
  Мы вновь друг с дружкой. Вновь сошлись пути.
  Сама Любовь, живая, во плоти !
  Я стал перед тобой в благоговенье.
  
  Кротчайшая, способная спасти
  в отчаянном, несчастном невезенье !
  Вновь сердце жаждет твоего прощенья,
  томясь в моей груди, как взаперти.
  
  Прошу ободрить и простить опять,
  избавить от неистовой печали.
  Я виноват, но не хочу порвать
  всех нежных уз, что прежде нас связали.
  Прости безумный грех и вновь проверь,
  как предан я, раскаявшись теперь.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XI.
  "We have come back to one another; yes"
  
  We have come back to one another; yes,
  After long languishing in spheres apart,
  Thou hast returned, since Love's own self thou art,
  And I in penitence and fearfulness.
  O gentle Love, that leaves me not to smart
  Forever in the clutches of distress,
  When with a kindly pardon thou canst bless
  Consummately my long-disconsolate heart,
  
  Forgive me yet again, if to this joy
  I do not rise at once from melancholy,
  Mine was the utmost sin thus to destroy
  Our calm devotion with unbridled folly;
  Bear with me yet awhile until I prove
  The tenderness of all-repentant love.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XII.
  (Перевод с английского).
  
  Раскрыв свои душевные калитки,
  взгляну на безмятежный небосклон,
  где пишет белый звёздный легион
  свои секреты на господнем свитке.
  
  А снизу море катит свой рулон,
  и водные лавины, как улитки,
  вздымаются - ни медленны, ни прытки -
  со звуками как смех, как вздох, как стон.
  
  Здесь сумрачно, торжественно и звёздно.
  Ряд голых дюн и плещущая мель.
  Ты здесь необычайно грациозна -
  как гостья из неведомых земель.
  Ты музыку струишь ! Попав, как в плен,
  рад руки целовать тебе с колен.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XII.
  "I will fling wide the windows of my soul"
  
  I will fling wide the windows of my soul
  Under the deep hush of nocturnal skies,
  When the white legions of the stars arise
  And write their secrets on the Master's scroll.
  I will go forth and watch with slumberous eyes
  The languid billows of the ocean roll
  In silver rhythms on some hidden shoal,
  Swelling with laughter, falling back with sighs.
  
  And in the tranquil twilight of that place,
  The lovely solitude of lonely sands,
  Will flash the pale resplendence of thy grace
  In sudden beauty out of other lands,
  And I will kneel and kiss thine ivory hands
  Beneath the flowered music of thy face.
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XIII.
  (Перевод с английского).
  
  В смятенье ты, все мысли - как в раздоре.
  И пользы нет во всех моих стихах.
  Жестокая судьба, внушающая страх,
  тебя ввела в неслыханное горе.
  
  Любовь бессильна, мой талант зачах.
  Готов с тобою умереть, не споря,
  без передышки, без надежды. Вскоре
  обоих ждёт неумолимый крах.
  
  Ход времени влечёт людей в молчанье.
  С закатом каждый голос станет нем.
  Двух жизней не дано. При расставанье
  свет прошлой жизни гасится совсем.
  Забвенье справится с любой юдолью,
  скрутив в клубок любовь и радость с болью.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XIII.
  "Poor faltering lines, my weary soul's relief"
  
  Poor faltering lines, my weary soul's relief,
  The balm of passion, opiate of pain.
  A mightier hand than mine, a mightier brain,
  Had wrought in you an immemorial grief.
  But though my love and art both prove in vain,
  Wither and die with me, I had as lief
  That it were so; respite however brief
  Is all-sufficient to the living-slain.
  
  For separate voices sink at eventide,
  And none survives the creeping hush of time,
  Nought lives but life; the fame of them that died
  Brings back no vestige of their lovely prime,
  Fame and oblivion shall merge again
  In nameless loves and laughter, tears and pain.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XIV
  (Перевод с английского).
  
  Пусть люди видят тот разбитый храм,
  что строил я со страстью и завзято,
  с усмешкой и в отчаянье когда-то,
  и приравняв Любимую богам.
  
  Пусть тьма висит над тем, что было свято,
  где боги пили редкостный бальзам.
  Пусть от тлетворных лоз, растущих там,
  исходят гробовые ароматы.
  
  Снесите всё, когда придёт заря.
  Пусть бывший храм, разрытый до основы,
  раскроет вам все тайны алтаря,
  но никогда не возродится снова.
  Когда ж исчезнет даже след руин,
  рыдать под небом стану я один.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XIV.
  "Let all men see the ruins of the shrine"
  
  Let all men see the ruins of the shrine
  That I, with passionate and holy care,
  Built long ago from laughter and despair
  That godly love might have a fane divine.
  Let the wide wings of darkness hover where
  The god of youth once drank his rarest wine,
  And let the rank breath of some poisoned vine
  Choke the last sigh that lingers on the air.
  
  Hurl the white sanctuary down, and bare
  Its inmost secrets to the gaze of men,
  Unveil the altar to the vulgar stare,
  And let none seek it build it up agin;--
  Ah, when the last wall crumbles, stone by stone,
  I shall go hence that I may weep alone.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XV.
  (Перевод с английского).
  
  Как часто я обманут был трубою,
  что в битве вдруг велит бежать назад.
  Когда команда зазвучит не в лад,
  так сразу ног не чуешь под собою.
  
  Притом хитёр коварный супостат.
  Он прячется в тени, вне поля боя,
  чтоб налететь с внезапною пальбою
  на утомлённых поиском солдат.
  
  О Господи ! Как смерить наши силы ?
  Где разыскать и сокрушить врага,
  назло трубе, что не туда манила ?
  Как будет та минута дорога,
  когда противник не уйдёт от встречи
  и спор меж нами разрешится в сече !
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XV.
  "How oft the traitor trumpet sounds retreat"
  
  How oft the traitor trumpet sounds retreat,
  Beguiling my bewildered soul again,
  When all the forces on the battle-plain
  Are ready to do homage at my feet;
  And when I fight with strength, it is in vain,
  For then I find no foe before my eyes,
  They lurk in shadow, waiting to surprise
  My soul when it is weary and in pain.
  
  How shall I gauge the conflict and the odds,
  Misled and blinded in the midst of strife?
  How shall I know mine enemy? O gods,
  Grant me one moment worthy of my life,
  To see at last beyond the dust and shade,
  And face real foemen, strong and unafraid.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XVI
  (Перевод с английского).
  
  Любовь всё жарче, в творчестве - застой.
  На ум нейдут канцоны и баллады.
  Стихи - как ангелы и, молча, рады,
  что встретились с твоею красотой.
  
  Ах, ласточка ! Пари, чаруя взгляды.
  Диви изваянной из мрамора мечтой.
  Дари плоды со слёзкой золотой.
  Твори из роз бессмертные награды.
  
  Нет слов, чтобы назвать тебя и спеть
  хваленье для чудесного таланта,
  с которым ты дивишь и будешь впредь
  дивить весь белый свет твоим бельканто.
  Ты так прекрасна, будто звёздный свет,
  как свет зари. Тебе подобных нет.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XVI.
  "Even as love grows more, I write the less"
  
  Even as love grows more, I write the less,
  Impelled to speak, unable still to voice
  The lyric thoughts like angels that rejoice
  Attendant on thy godly loveliness.
  Stay the bright swallow high in airy poise,
  Carve out of stone an infinite caress,
  Garner the fruits of tears and happiness,
  Make bloom forever what an hour destroys,
  
  Then shamed by such unprecedented skill
  I may find words to name thee, and to sing
  Such praises of thy beauty as shall fill
  The listening world with floods of carolling;
  Till then thou art like starlight on the air,
  Or clouds at dawn, unutterably fair.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XVII.
  (Перевод с английского).
  
  Твой голос - это жизнь, моя отрада.
  Он - сладкое струенье ветерка.
  И даже слуха напрягать не надо:
  хоть издали, ты сердцем мне близка.
  Смущает только лёгкая досада,
  та тень, что не страшна и не резка:
  ты лишь бутон среди соцветий сада -
  зато милее пышного цветка.
  
  Душа моя ! Теперь, послушав бризы,
  я, наконец-то, знаю их капризы.
  Мы ждём весны, несущей торжество,
  и нас не удивят её сюрпризы.
  Нет зеркала вернее твоего:
  ты будешь в нём блистать как божество.
  
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XVII.
  "Voice that art life to me, I almost hear"
  
  
  Voice that art life to me, I almost hear
  Thy sweet familiar cadence on the breeze,
  At times a far call infinitely clear;
  Face that art love to me, my spirit sees
  In each unfolding bud of the young year
  Imperfect shadows of thy grace appear,
  For thou, dear one, art fairer than all these;
  
  Soul that art part of me, at last I know
  What murmurs on the wakening breezes blow,
  What hand of ivory pours out the wine
  Filling the cup of spring to overflow;
  All beauty mirrors what is only thine,
  And thou the source not mortal, but divine.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XVIII.
  (Перевод с английского).
  
  Прекрасна ты, и в облике твоём
  всё грациозно, от манер до платья.
  Ты обещаешь мне свои объятья -
  мне кажется, что стал я божеством.
  
  Мой дух с твоим - почти родные братья,
  и сердце у тебя - не снежный ком.
  С тобою рядом, как пред алтарём,
  я осенён бессмертной благодатью.
  
  Не помышляй, что за скончаньем дней
  мы пропадём в забвенье и в молчанье.
  Раз вместе мы, мир мифов и теней
  не устрашит нам души и сознанье.
  Поверь: влюблённые сердца вечны.
  Не то весь свет - одни пустые сны.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XVIII.
  "Lovely art thou, and everything of thine"
  
  Lovely art thou, and everything of thine
  Reflects the glory of thy noble grace;
  That thou shouldst have returned my swift embrace
  Has made me feel that I too am divine.
  My spirit met thy spirit face to face,
  Thy godlike heart has not rejected mine,
  And I have been uplifted in the shrine,
  And high exalted in the holy place.
  
  Think not that thou or I shall ever fade
  Forgotten in the silence of the years;
  We are but one, this world of myth and shade
  Shall not appall us with its dusty fears;
  If Death should find the hearts whom Love hath kissed,
  We never met, and nothing doth exist.
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XIX.
  (Перевод с английского).
  
  Весна спешит убрать весь снег с полян,
  гоняясь за зимою, как за ланью,
  и - будто перерыв в соревнованье -
  похолодало, грянул ураган.
  
  Вот так ты холодностью невниманья
  привносишь заморозки в наш роман.
  А в сердце у меня уж цвёл тюльпан,
  который скомкала ты жёсткой дланью.
  
  Когда апрель, как крепкий бодрый хлыст,
  прогонит все пожухшие сугробы
  и к свету развернётся каждый лист,
  то в душах вытравятся все хворобы.
  Смягчись и ты ! Пусть радость расцветёт !
  Тогда и я воспряну от забот.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XIX.
  "Although the spring is hastening to pursue"
  
  Although the spring is hastening to pursue
  The swift white deer of winter through the glades,
  Sometimes they pause for breath beneath the shades;
  Then blows the frozen hurricane anew.
  And so the chill of thy neglect invades
  My heart, in which of late a timid few
  Flowers began to spring, until there blew
  This sudden storm, blighting the tender blades.
  
  But when April at last shall put to flight
  The pallid cohorts of the lingering snow,
  And every leaf lifts upward to the light,
  And every spirit blossoms from its woe,
  Ah, then relent, and let me have my share
  Of joy, and rise up radiant from care.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XX.
  (Перевод с английского).
  
  Прекрасно погулять, пока роса,
  весною у реки, среди простора,
  где гул жужжащих пчёл, где птичьи хоры
  в заутрене сплетают голоса.
  
  Здесь пляшет леший, бойкий таратора,
  укрывшись, как друид, в свои леса,
  и дразнит нас по два - по три часа
  игривым свистом вдалеке от взора.
  
  Вдвоём с тобой, любимая, с утра,
  я весь лучусь, как золотое поле.
  Спокойная весёлая пора.
  Ни горести, ни скуки, ни неволи.
  Прекрасно погулять вблизи реки,
  с любимою, в весенние деньки !
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XX.
  "To walk beside the river in the dawn"
  
  To walk beside the river in the dawn
  Is fair indeed when spring is in the breeze,
  Bird-carollings, the mumbling hum of bees
  Sing matins from the dew-bespangled lawn;
  And dancing there behind those druid trees,
  Lurks in delight a little singing faun,
  Who laughs at us, and yet is always gone
  When we would trace his scattered melodies.
  
  Alone, dear love, with thee and the new day,
  Now am I radiant like the golden fields,
  No distant longing and no dim dismay,
  Nought but the gladness that the hour yields.
  To walk beside the river is most fair
  When Love is young and spring is in the air!
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXI.
  (Перевод с английского).
  
  Влюблённая чета в уединенье.
  И вдруг один из них проговорил:
  "Мы в вырвем этой ночью у могил
  бессмертный час любви и наслажденья.
  
  Пусть с возрастом смиряется наш пыл.
  Пусть страсть - в унынии и в отступленье,
  но радости не знают пресыщенья...
  Целуй меня, пока мы полны сил".
  
  Луна склонилась в быстром увлеченье.
  Ликует пара душ, не зная сна,
  и грянул звёздный хор в небесном пенье.
  Вслед - к Солнцу распростёрлась тишина...
  И Солнце ярким победившим светом
  воздало честь немеркнущим обетам.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXI.
  "Two lovers stood alone beneath the night"
  
  Two lovers stood alone beneath the night,
  And, quickened with a sudden strength, one said,
  "To-night is ours to snatch from out the dead
  An immortality of vast delight.
  When Youth has felt the touch of time and fled,
  When Love in chill despair has taken flight,
  There is one joy that knows not change nor blight,-
  Ah, kiss me, ere the fleeting hour be sped!"
  
  The hovering moon leaned low in rapt desire,
  Two souls uprose beyond oblivion,
  A shout triumphal shook the starry choir,
  Then sacred silence fell, until the sun
  Gazed like a victor, as he gazes now,
  On the new day and the undying vow.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXII.
  (Перевод с английского).
  
  Вей, ветер, над зелёной колыбелью.
  Земля проснулась, и с зарёй должны
  потоком лить из кладовых весны
  огонь страстей и звонкое веселье.
  
  Я стал Ей мил ! Мы оба влюблены.
  Закончилось тоскливое похмелье.
  Лети же, ветер, рассыпайся трелью,
  где все луга цветением полны.
  
  Лети к холмам. Неси медовый запах.
  Кричи: "Восторг ! Восторг !" Беде конец.
  И нежно прошепчи на всех этапах
  приветствия для любящих сердец.
  Минуло горе, чем весь мир прогорк.
  Лети же, ветер ! Пой: "Восторг ! Восторг !"
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXII.
  "Fly, joyous wind, through all the wakened earth"
  
  Fly, joyous wind, through all the wakened earth,
  Now when the portals of the dawn outpour
  Laughter and radiant sunlight from the store
  Of spring's glad passion and loud-ringing mirth.
  Cry to the world that I despair no more;
  Heart greets my heart, and hope has proved its worth;
  Fly where the meadows swell in flowery birth,
  Chant everywhere, and everywhere adore.
  
  Circle the basking hills in fragrant flight,
  Shout "Rapture! Rapture!" if sweet sorrow passes,
  And whisper low in intimate delight
  My love-song to the undulating grasses.
  Grief is no more, Love rises with the spring,
  O fly, free wind, and "Rapture! Rapture!" sing.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXIII.
  (Перевод с английского).
  
  Поверх воды торчал корявый сук.
  На силуэт Луны легла заплата.
  Вода в тени блестела мрачновато.
  Ряд волн бежал до судна и вокруг.
  
  Мы не смогли проститься до заката.
  Мы умирали от сердечных мук.
  Но как ты ни прекрасна, милый друг,
  теперь любовь кончалась без возврата.
  
  Когда нахлынет счастье, то в сердцах
  кипит вся кровь, покуда сердце живо.
  Когда ж избыток нежности, так страх,
  что сердце вдруг погибнет от разрыва.
  И всё же жизнь отдам, и к чёрту торг, -
  за ночь любви, за весь её восторг.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXIII.
  "Over the waters but a single bough"
  
  Over the waters but a single bough
  Stretches in silhouette against the moon,
  The little dark waves haunt the dim lagoon
  And splash against the languid-moving prow.
  I should have left thee when the afternoon
  Surrendered to pursuing night, for now
  Too perilously dear and fair art thou,
  And love too soon invoked shall die too soon.
  
  I fear the very floods of happiness
  That swell the narrow chambers of my heart,
  Knowing indeed that with our first caress,
  Contentment and my soul forever part;
  О night of love and beauty, all the years
  Shall pay for thy brief ecstasy with tears.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXIV
  (Перевод с английского).
  
  Юнцом, полузабытою весной,
  я убегал от всех друзей по школе
  и грустно, слух и зрение неволя,
  лежал в траве, в укромности лесной.
  
  У озера свободно, без контроля,
  мечты текли волною за волной,
  страсть билась поэтической струной,
  томя мне сердце вплоть до острой боли.
  
  Но вот в боях на нынешней войне
  вернулась та же страсть, но в новой форме,
  среди кровавых стычек и побед.
  Вновь рифмы те же детские во мне.
  Они слышны сквозь пыль в военном шторме
  как первый гимн моих мятежных лет.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXIV.
  "There was a boy in some forgotten spring"
  
  There was a boy in some forgotten spring
  Who fled from all his comrades at the school,
  And in the hills beside a forest pool
  Lay on the grass, watching, and listening.
  And as he listened, melancholy delight
  Stirred in his heart a pang he did not know,
  And voices of new passion bade him write
  Of the vague thoughts that shook his spirit so.
  
  Now on the battlefield of later times,
  I meet those dreams returning in the forms
  Of mighty friends and foes amid the strife;
  And reading those imperfect boyish rhymes,
  I hear through the blown dust of many storms
  The hymns of the advance-guard of my life.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXV.
  (Перевод с английского).
  
  Ах, счастие моё ! Будь вновь со мной,
  здесь, во плоти ! На деле ты далёко.
  Любовь ушла, не выдержавши срока,
  хотя досталась дорогой ценой.
  
  Раздумья о тебе гнетут меня жестоко.
  Мне не забыть лужайки той лесной,
  где мы сидели рядом под луной...
  Зима. Один. Ни радости, ни прока.
  
  Ты в звуках эха. Память о тебе
  не вычеркнуть из рокового списка.
  Я прочно пригвождён к твоей судьбе.
  Все мысли тянутся к тебе одной.
  Ах, счастие моё ! Будь вновь со мной !
  Вся радость лишь в тебе, а ты не близко.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXV.
  "Now would that thou wert here, my happiness"
  
  Now would that thou wert here, my happiness,
  Here in the flesh, or else completely gone
  Out of my life, out of my thoughts withdrawn,
  And memory clean of love and old distress.
  Night dreams in pain of thee, and on that lawn
  Where we would sit at eventide, and press
  Heart against heart, only white loneliness
  Stretches beneath the winter's cheerless dawn.
  
  Thou woundest me with absence, all the air
  Seems echoing thy name, and through the day
  I woo forgetfulness, but unaware
  My thoughts return to our farewell caress.
  Now would that thou wert here, my happiness,
  Joy dwells with thee, and thou art far away.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXVI.
  (Перевод с английского).
  
  Хоть ночь была дождлива и ненастна,
  хоть с крыш лилась унылая капель,
  а бризы заводили канитель,
  как призраки, чьи судьбы разнесчастны,
  
  но с неба, сквозь неведомую щель,
  гоня всё, жёгшее мой дух всечасно,
  звуча успокоительно и ясно,
  шла дивная магическая трель.
  
  Все ночи хороши, а в этой влажной
  и тёплой тьме, без звёзд и без луны,
  ветра гудели с яростью отважной,
  но были гармонично сплетены.
  Моя душа в своём пещерном храме
  утешилась заветными мечтами.
  
  Robert Hillyer Sonnet XXVI.
  "What though the night be dissonant with rain"...
  
  What though the night be dissonant with rain,
  And roofs drip in a mournful monotone
  On the deserted streets, and breezes moan
  Over the naked boughs like ghosts in pain;
  Yet are there voices through the darkness blown
  From some remote celestial domain
  That hint of peace, and scatter all the vain
  Questions that mock the soul brooding alone.
  
  All nights are beautiful, but in the warm
  Wet darkness that knows neither stars nor moon,
  Whose bells half-heard through the complaining storm
  Bind the wind's discords in harmonious tune,
  The soul withdraws into its cave of rest,
  And dreams long dreams, well-loved, but not expressed.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXVII.
  (Перевод с английского).
  
  В час сумерек прибой бушует злей,
  и на мысу, над мелью, над волнами
  вечерний воздух полон голосами
  бездомных душ и старых кораблей.
  
  Здесь стаи чаек носятся кругами,
  вмывая вверх - всё выше да смелей -
  и тают там седым дымком углей,
  как призраки, во тьме под небесами.
  
  Здесь ветры дуют зло и без затей.
  Здесь горькие мольбы не раз пропеты.
  В них поминают множество смертей,
  и море распростёрлось как погост,
  где спят вдали от солнца и от звёзд.
  И сон там - без любви, и ночь - без света.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXVII.
  "About the headlands and the rocky shoals"
  
  About the headlands and the rocky shoals
  I hear the breath of twilight, sighing, sighing,
  And over the wail and dash of breakers, crying,
  The voices of old ships and wandering souls.
  Through the wet air squadrons of gulls are flying,
  Wheeling but once against the skies, then tossed
  Into the wind like a flight of visions lost
  With vanished souls into the darkness dying.
  
  O harp of the winds singing above the dead,
  O rush of wings over the turbulent deep,
  Pray for the spirits uncompanioned,
  The dreams returned into oblivion,
  The men drifting far from the stars and sun,
  Lost in a lonely night and a loveless sleep.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXVIII.
  (Перевод с английского).
  
  Всё в пене, море рвётся сквозь барьеры,
  сосредоточивши запас вскипевших сил
  в один большой поток, чтоб он свалил
  заплоты, окружающие шхеры,
  
  а, победив, утрачивает пыл,
  приобретает мирные манеры.
  И в сумерках глядит в него Венера,
  как в зеркало. И лик её премил.
  
  Я тоже бился о крутые скалы,
  не отступив и смело, как борец.
  Теперь пора для отдыха настала.
  Как море, я свалил их, наконец.
  Но звёздочка моя уж не жилица -
  свиданье на заре не состоится...
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXVIII.
  "The insurgent sea sweeps through the barrier"
  
  The insurgent sea sweeps through the barrier
  Triumphant, all its foaming strength amassed
  In one tempestuous tide, wallowing past
  The broken banks and the worn dykes that were
  Upbuilt by coward hearts; sated at last
  It settles in calm pools about the bar,
  So that at twilight the young evening star
  Beholds its image in still waters cast.
  
  Against unyielding shores I too have striven,
  And won at last like the uprising sea,
  And sink to rest beneath a quiet heaven,
  After long struggles, a long victory;
  But my star vanishes, its light withdrawn,
  And darkness falls unpromising of dawn.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXIX.
  (Перевод с английского).
  
  Не говори: нет средства от остуды.
  Хоть жизнь кратка и юность недолга,
  ты будешь мне всё время дорога.
  Моя любовь с тобой всегда и всюду.
  
  Там, где ты ходишь, зыбки берега.
  Я не могу постичь твоей причуды -
  не верить мне. Но сколько жить ни буду,
  я - верный твой хранитель и слуга.
  
  Устанешь от меня - но я намерен,
  хоть горько станет мне, не забывать,
  что только лишь в тебе вся благодать.
  Лишь для тебя звучат мои прелюды.
  Возненавидишь - я останусь верен.
  Не говори: нет средства от остуды.
  
  Robert Hillyer Sonnet XXIX.
  "Speak not of waning love and changing days"
  
  Speak not of waning love and changing days,
  Youth may be short and life may not endure,
  Yet with a strength unslacked, a vision sure,
  My love companions thee in all thy ways.
  Whither thou wanderest in times unsure
  Of peace, however far thy spirit strays
  From love of me, my spirit ever stays
  Close to thy side, and there shall rest secure.
  
  If thou shouldst weary of me, and alone
  I walked with grief, yet should I be aware
  How far unworthy I had been to share
  In thy diviner life, or sing thy praise;
  If thou shouldst hate me, yet I am thine own, -
  Speak not of waning love and changing days.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет ХХХ.
  (Перевод с английского).
  
  Не бойся поисков Любви вдали.
  Ищи не в пышных залах за забавой -
  ищи её во всех концах земли,
  и не гонись за деньгами и славой.
  
  Как крестоносец, посланный державой,
  кто б ни был удержать тебя готов;
  как пилигрим, ведомый верой правой,
  презрев препоны и смешки шутов,
  
  ищи Любовь не посреди цветов
  в Раю, а не боясь камней и прахов,
  покуда сердце не найдёт швартов
  среди трудов, безумия и страхов.
  Ты обретёшь Любовь, как Парсифаль
  нашёл святой спасительный Грааль.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXX.
  "Who follows Love shall walk in outland places"
  
  Who follows Love shall walk in outland places,
  Beyond the common cheer of hall and town,
  He shall forget all things, the friendly faces,
  The strife for wealth, the struggle for renown.
  A young crusader putting by his crown,
  A pilgrim following a holy vision,
  Heeding nor threat of king nor gibe of clown,
  The tyrant's hatred nor the world's derision, -
  
  Thus shall he wander; in no bright Elysian
  Meadows shall be his quest, but through the vast
  And midnight fears that shake his heart's decision
  With staring madness, till he see at last
  Like Parsifal in ages long ago,
  Love's flaming chalice out of darkness glow.
  
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXXI.
  (Перевод с английского).
  
  Вчера мы жили мирно и любезно,
  но вот в последний раз слились уста -
  вдруг будто из под ног ушла плита,
  ушла и провалилась в бездну.
  
  Должна б ответить эхом пустота,
  прогромыхать да прозвенеть железно.
  Прислушался: напрасно, бесполезно -
  ни грохота, ни тени - ни черта.
  
  Истекших лет печальные виденья,
  фальшивый блеск из давней темноты -
  саднят мне душу, портят настроенье,
  но я спасаю сердце от тщеты.
  И сверху города из туч - в движенье
  в пространство без конца и без мечты.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXXI.
  "Only last night we dwelt together, we"
  
  Only last night we dwelt together, we
  Whose lips the ultimate farewells enthrall;
  Last night itself is but a stone let fall
  Into the chasm of eternity.
  There shall be echoes, I shall hear them call
  However faint, however far they be;
  There shall be shadows, I shall always see
  Them beckon from Time's memory-haunted hall.
  
  The drear mirages of the years gone by
  Glow falsely golden from their dark domain,
  But now they stir me not. "Mere mockery,"
  Low to my heart I say to still its pain,
  And cloud-built cities in the sunset sky
  Fade out in dark across the endless plain.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXXII.
  (Перевод с английского).
  
  Я верил лишь в тебя, а ты пропала.
  Ты скрылась метеором на глазах,
  моя звезда ! И на заре, в слезах,
  молить тебя мне смысла уж не стало.
  
  Как мимо промелькнула в небесах,
  хотел позвать - так губы мне сковало.
  Ах, лучше бы тебя и не бывало.
  Теперь все видят мой полнейший крах.
  
  На колокольнях молкнет дребезжанье.
  Над городом молитвенная тишь.
  Белёсый дым лежит на скатах крыш.
  Ночь улеглась среди лощин в молчанье.
  Бреду во тьме, утратив свой фетиш -
  вдогон чуть слышный шёпот на прощанье.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXXII.
  "Thou only wert my hope, and thou art gone"
  
  Thou only wert my hope, and thou art gone.
  Thou, the one star in monotones of sky,
  Art vanished like a meteor, and I,
  Lost in the night, have ceased to pray for dawn.
  I watched thee fade, I saw thee passing by
  And tried to call thee, but my lips were dumb;
  It had been better hadst thou never come, -
  Remembered riches mock my poverty.
  
  Blow from afar the little sounds of bells,
  Wood-smoke hangs thinly on the autumn air,
  The town's unconscious hush is like a prayer,
  And night sleeps pleasantly among the dells;
  I only wander on, and know not where,
  Through the great dark, pursued by faint farewells.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXXIII.
  (Перевод с английского).
  
  Когда б в блаженнейшем уединенье
  нашёлся бы, среди любимых грёз,
  рецепт для наших душ на время гроз,
  как жить во тьме, пришедшей в возмущенье !
  
  Найти б, когда вся жизнь наперекос,
  ту цель, что не подвержена сомненью,
  и, вопреки слепому заблужденью,
  решать важнейший коренной вопрос !
  
  Тогда уж нас ничто не разлучит.
  Пусть в деле каждый, как ему пристало,
  вздымаясь до бессмертного накала,
  сам по себе свой подвиг совершит.
  Тогда, к заре, нас доведёт дорога
  до места встречи у престола Бога.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXXIII.
  "If in some fair Elysian seclusion"
  
  If in some fair Elysian seclusion
  We yet shall find the dreams that we have wrought
  To guide our souls while the dark strife is fought
  Amongst these shades moving in black confusion,
  If with our finite sorrows we have bought
  Infinite joy, safe from the world's intrusion,
  And in this wilderness of blind delusion
  Have sought one vision worthy to be sought,
  
  Then we are not irrevocably parted,
  But fighting upward, each in his own fashion,
  From mortal dust to an immortal passion,
  Separate in earthly chance, yet single-hearted,
  We that in steep and lonely paths have trod,
  At dawn shall meet before the face of God.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXXIV.
  (Перевод с английского).
  
  Когда наш прах разгонят в пыль ненастья,
  быть может, вспомнят нас по именам
  лишь чужаки, неведомые нам,
  прочтя стихи, что я наполнил стрстью.
  
  Их могут счесть за бесполезный хлам.
  Один прочтёт без всякого участья.
  Другой, прочтя, осклабится всей пастью,
  смешав презренье с шуткой - пополам.
  
  Немногие, чей дух не так убог,
  поймут и преданность и непритворство
  моих чистосердечных честных строк,
  где искренний огонь и нет позёрства.
  Они навряд ли станут думать впредь,
  что красота способна умереть.
  
  
  Robert Hillyer Sonnet XXXIV.
  "Long after both of us are scattered dust"
  
  Long after both of us are scattered dust,
  And alien souls, perchance, shall read of thee,
  Guessing the passions that have crushed from me
  These poor confessions of my love and trust;
  Ah, well I know how heartless they will be,
  For some will laugh, and others, more unjust,
  Whose minds know not of love, but only lust,
  Will stain the vesture of our memory.
  
  And yet a few there may be who will feel
  My true devotion and my deep desires,
  And know that these unhappy lines reveal
  Only new images in changeless fires;
  And they, indeed, will linger with a sigh
  To think that beauty such as thine must die.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"