Роберт Силлимэн Хилльер  Четвёртая юношеская книга. Сад Эпикура.
The garden of Epicurus.

Роберт Силлимэн Хилльер  (Итог пути)
(Перевод с английского)
I
Мечтателям и мил и люб
покой, царящий тёмной ночью,
когда не виден строй халуп
да дым над ними, рваный в клочья.
В мечтах нам видится воочью
алтарь, что выше всяких труб.

По морю, около селенья
бегут непрочные суда.
Их бури бьют в остервененье,
как щепки, волокут туда,
где неприступная гряда
встречает вечное волненье.

Ветра штурмуют скалы в лоб.
Кругом рождаются лагуны.
Как стадо от волков, - в галоп -
бегут курчавые буруны,
и волны заливают дюны.
Так, после гроз, - везде потоп.

Любой из дней грозится крахом,
но нам слышнее зов дорог,
и все предупрежденья махом
мы выметаем за порог.

Рискнув, узнаем в должный срок,
что было скрыто, как в дыму...
В мечтах - покой ! Так почему
мы часа смерти ждём со страхом ?

Robert Hillyer
I
As dreamers through their dreams surmise
 The stealthy passage of the night,
We half-remember smoky skies
And city streets and hurrying flight,
Another world from this clear height
Whereon our starry altars rise.

Beneath our towering waste of stone
The fragile ships creep to and fro,
By tempest riven and overthrown,
The toys of these same tides that flow
Against our pillars far below
With faint, insistent monotone.

The snarling winds against our rocks
Hurl breakers in a fleecy mass,
Like wolves that chase stampeding flocks
Over the brink of a crevasse,
While thunders down the Alpine pass
The deluge of the equinox.

Lost in that stormy atmosphere,
Men chart their seas and trudge their roads;
Inviolate, we scorn to hear
Their shouted warning that forebodes

An end to these fair episodes
Of life beneath our tranquil sky;
Having sought only peace, then why
Should we go down to death with fear?

Pomfret, 1920


Роберт Силлимэн Хилльер  (Поступь Века)
(Перевод с английского)
II
Мыслители везде рядами
зажгли немало фонарей,
а ночь усердно гасит пламя,
чтоб те потухли поскорей.

Бредя в кромешной тьме на ощупь,
свой путь отыскивает Век.
Он слышит молодую поступь,
но сам бредёт среди калек.


Robert Hillyer
II
The thinkers light their lamps in rows
   From street to street, and then
The night creeps up behind, and blows
   Them quickly out again.

While Age limps groping toward his home,
   Hearing the feet of youth
From dark to dark that sadly roam
   The suburbs of the Truth.

Paris, 1919


Роберт Силлимэн Хилльер*  "Вся жизнь моя полна видений..."
III
(Перевод с английского).

Вся жизнь моя полна видений.
Когда в ночи ни ветерка,
так флейта мне слышна издалека,
звучат невнятные речитативы.

А иногда, не знаю где, ретиво
журчит фонтан. Смолкает птичий гам.
Поются слышные лишь мне мотивы,
что были бы на радость и богам.

Мелькают лица, панорамы.
Надев слепящий взор наряд,
мечты в уме, лишённом пут, творят
триремы, гоблинов и храмы.

Мне б трон сейчас, а Солнцу - вызволенье.
Пусть сеет свой сияющий сапфир.
Хочу быть выше, чем забвенье.
Хочу в себя вплести весь звёздный мир.

Рим. !918 г.

Robert Hillyer
III
I pass my days in ghostly presences,
And when the wind at night is mute,
Far down the valley I can hear a flute
And a strange voice, not knowing what it says.

And sometimes in the interim of days,
I hear a fountain in obscure abodes,
Singing with none but me to hear, the lays
That would do pleasure to the ears of gods.

And faces pass, but haply they are dreams,
Dreams of a mind set free that gilds
The solitude with awful light and builds
Temples and lovers, goblins and triremes.

Give me a chair and liberate the sun,
And glancing motes to twinkle down its bars,
That I may sit above oblivion,
And weave myself a universe of stars.

Rome, 1918 


Роберт Силлимэн Хилльер (Мой грех)
(Перевод с английского)
IV
"Всё то, что убавляет свет, -
повтор рутины давних лет, -
когда бы ни гасил я свечи,
раскаянье томило вслед. -

Неуж отверг я благостыню
того, кто почитаем ныне,
почив на жертвенном кресте ?". -
И дух мой улетал в пустыню.

Там ветер бил в остервененье
песчаным вихрем о каменья.
Я ж громко пел, чтоб одолеть
страх странствия в уединенье.

Тот страх в душе давно прошёл,
но нынче утром ореол
зажёгся над твоей головкой.
Лучи легли на лоб обновкой -
как с музыкальной оркестровкой.
Я вздрогнул, не моя ль вина,
что выкрал этот нимб в пустыне
и осквернил там божий храм ?
Решал, неуж и ты грешна
в том том оскорблении святыни ?
Не то я грешен только сам ?

Robert Hillyer
IV
Each mote that staggers down the sun
Repeats an ancient monotone
That minds me of the time when I
Put out the candles one by one,

And left no splendour on the face
Of Him who found His resting-place
Upon the Cross; and then I went
Out on the desert's empty space,

And heard the wind in monotone
Blow grains of sand against a stone,
Until I sang aloud, to break
The fear of wandering alone.

There is no fear left in my soul,
But when, to-day, an aureole
Of sunlight gathered on your hair,
And winking motes fled here and there,
Like notes of music in the air,
Suddenly I felt the wind
Wake on the desert as I stole
Out of that desecrated shrine,
And then I wondered if you sinned
As part of me, or if the whole
Dark sacrilege were mine.

Cambridge, 1917


Роберт Стллимэн Хилльер (Причастие)
(Перевод с английского)
V
Священник чтит порядки
и цель ему ясна:
готовить тех, что шатки,
для векового сна.
Пусть речь его странна,
зато напевы сладки.
Он даст глоток вина
и с ним кусок облатки.

Где ночь и утро в схватке,
там даль небес красна.
Заря в своём зачатке
алей, чем кровь овна.
Толпа людей шумна,
и пусть дни Пасхи кратки,
нас тешат цвет вина
и запахи облатки.

Бесчинства были гадки.
Душа потрясена
и вновь уходит в пятки,
хоть знал я издавна
про злые времена,
и не было загадки,
с чем связан цвет вина
и в чём секрет облатки.

Скорей приди, Весна !
Не заиграйся в прятки.
Готовь глоток вина
и дай кусок облатки.


Robert Hillyer
V
He is a priest;
He feeds the dead;
He sings the feast;
He veils his head;
The words are dread
In morning mist,
But the wine is red
In the Eucharist.

Red as the east
With sunlight spread
Like a bleeding beast
On a purple bed.
O Someone fled
From an April tryst,
Were your lips fed
In the Eucharist?

I, at least,
When the voice of lead
Sank down and ceased,
Knew the things he said.
That the god who bled,
And the god we kissed,
Shall never wed
In the Eucharist.

Spring, give the bread
We sought and missed,
And wine unshed
In the Eucharist.

Paris, 1919


Роберт Силлимэн Хилльер (Горгульи) 
(Перевод с английского) 
VI 
Идут века. Лютуют дождь и снег. 
Горгульи скованы, подобно Прометею. 
Внизу под ними толпы, вроде рек. 
Куда текут ? То знают лишь горгульи. 
Премудростью делился с ними ад, 
а в шутовстве у них свои затеи. 
Когда им слышен истовый набат, 
так над людьми они смеются чаще, 
сочтя за пчёл, снующих возле улья. 
В дождливый день им нравится хлестать 
нещадным ливнем набожную рать, 
что заполняет в праздники аллеи. 
Лишь желчь да уксус были бы позлее. 
(А евхаристия - намного слаще). 

Париж, 1919. 

Robert Hillyer 
VI 
Through hissing snow, through rain, through many hundred Mays, 
Contorted in Promethean jest, the gargoyles sit, 
And watch the crowds pursue the charted ways, 
Whose source is birth, whose end they only know. 
Charms borrowed from the loveliest of hells, 
And from the earth, a rhapsody of wit, 
They hear the sacramental bells 
Chime through the towers, and they smile. 
Smile on the insects in the square below, 
Smile on the stars that kiss the infinite, 
And, when the clouds hang low, they gaily spout 
Grey water on the heads of the devout 
That gather, whispering, in the sabbath street. 
O gargoyles! was the vinegar and bile 
So bitter? Was the eucharist so sweet? 

Paris, 1919 


Роберт Силлимэн Хилльер  (Боги в дремоте)
(Перевод с английского)
VII
Пируя под молебны, боги
впадают в сон от канители.
Когда надолго, так в итоге
худеют и легчают в теле.

Robert Hillyer
VII
Gods dine on prayer and sacred song,
And go to sleep between;
The gods have slumbered long;
The gods are getting lean.

Sheffield, 1917

Роберт Силлимэн Хилльер  (Щеголь в оксфордском меланже)
(Перевод с английского)
VIII
Пусть он не пялит зелень глаз,
пусть не подходит со смешками !
Такая хитрость не про Вас.
Хоть вовсе нелегко постичь,
как ловко водит он руками...
И всё-таки, какая дичь,
что всюду ходит без опаски
Иуда щёголем в дни Пасхи ?

Robert Hillyer
VIII
A smile will turn away green eyes
That laughter could not touch,
The dangers of those subtleties,
The stealthy, clever hand,
Should not affright you overmuch
If you but understand
How Judas, clad in Oxford grey,-
Could walk abroad on Easter Day.

Paris, 1919


Роберт Силлимэн Хилльер  (Два властителя)
(Перевод с английского_
IX
Был славный князь, был скверный князь.
Так первый прожил век монахом,
второй - блудя и веселясь,
и оба стали прахом.


Robert Hillyer
IX
Two Kings there were, one Good, one Bad;
The first was mournfulness itself,
The second, happy as a lad,-
And both are dust upon a shelf.

Sheffield, 1917

Роберт Силлимэн Хилльер  (Золотые волоски)
(Перевод с английского).
X
Здесь, вижу, Гермес впал в психоз:
споткнулся, исходился в крике.
Следы остались в ежевике -
с десяток золотых волос.
Не дай им пропадать втуне -
те божьи волосы - в цене !


Robert Hillyer
X
I see that Hermes unawares,
Has left his footprints on the path;
See here, he fell, and in his wrath
He pulled out several golden hairs
Against the brambles. Guard them well,
The hairs of gods are valuable.

Paris, 1919


Роберт Силлимэн Хилльер (Семирамида)
(Перевод с английского)
XI
Семирамида, слава Вавилона,
звала меня окрестности смотреть...
Так что ж !  Премудрость учит не робеть
нигде, ни перед плахой, ни у трона.

Высоко над холмом стоял утёс -
как палец в небо, в устремленье диком.
С решимостью в душе, с орлиным криком,
Семирамида вышла на откос,

и там плясала, стоя на носках.
В лице зажглось торжественное пламя.
Она кружилась, будто смерч в песках,
и рухнула в пространство, что под нами...

Теперь мне солнцем светит с небосклона
Семирамида, гордость Вавилона.


Robert Hillyer 
XI
Semiramis, the whore of Babylon,
Bade me go walking with her. I obeyed.
Philosophy, I thought, is not afraid
Of any woman underneath the sun.
Far up the hills she led me, where one ledge
Thrust out a slender finger to the sky,
Dizzy and swaying as an eagle's cry;
Semiramis stepped to the farthest edge.

And there she danced, whirling upon her toes,
The triumph of a flame was in her face,
Faster and faster as the mad wind blows,
She whirled, and slipped, and dashed down into space....
Next day I saw her smiling in the sun,
Semiramis, the Queen of Babylon.

Paris, 1919


Роберт Силлимэн Хилльер  (Питьё Сократа)
(Перевод с английского)
XII
Болиголов - черней чем критский сыр,
добротное сырьё для яда.
Сократ, испив, оставил бренный мир.
И ты сготовь и пробуй, если надо.

Вариант перевода:
Нарви цикуты, сделай яд.
Его давали как-то с целью,
чтоб угостился сам Сократ.
И ты распробуй это зелье !

Robert Hillyer 
XII
Bring hemlock, black as Cretan cheese,
And mix a sacramental brew;
A worthy drink for Socrates,
Why not for you?

Sheffield, 1917


Роберт Силлимэн Хилльер  (Ясновидец)
(Перевод с английского)
XIII
Я вник в учение спиритов
и в чащах авеню и стритов,
как ясновидец разглядел сквозь стены
и тронутых, и троглодитов.

Любого пола обезьяны
кривлялись и орали рьяно.
Я видел все их страсти и пороки
и их духовные изъяны.

Все пять их чувств им нагло лгали,
что дурни поняли едва ли;
питая к ощущеньям bona fide.
терпели многие печали.

Хоть лишь трухой набито темя,
кичась собой, они всё время
готовы были бормотать о чувствах,
как будто жизнь ведут в Эдеме.

И вновь гулял я вечером вдоль стритов.
На окнах шторы от москитов,
но разглядел сквозь каменные стены
и тронутых, и троглодитов.

Robert Hillyer
XIII
Walking through the town last night,
I learned the lore of second sight,
And saw through all those solid walls,
Imbecile and troglodyte.

The vicious apes of either sex
Grinned and mouthed and stretched their necks,
Their little lusts skipped back and forth,
Not very pretty or complex.

Each has five senses; every sense
Is like a false gate in a fence,
They think the gates are bona fide,
Such is their only innocence.

And think themselves extremely wise
When any sense records its lies,
They mumble what they feel or hear,
Unmindful still of Paradise.

When I walked through the town last night
In vain they drew their curtains tight,
Through walls of brick I plainly saw
The imbecile, the troglodyte.

Paris, 1919


Роберт Силлимэн Хилльер  (Путешественница)
(Перевод с аеглийского).
XIV
Волна несёт. С землёй давно простилась.
Скиталицу не ждёт в пути успех.
На гроб ковром нарос зелёный мех,
осклизлый и отвратный, будто силос.
Куда же Вы плывёте ото всех ?
Та тайна вековым песком покрылась.
Вам рыбы в шутку предлагают: "Вылазь !"
При встрече с Вами в них вскипает смех.

Не важно, то ли Лондон, то ли Тир
отправили Вас в долгую дорогу.
Теперь у Вас один ориентир.
Желаний нет, хоть раньше было много.
В гробу пришли к единому итогу
надежды, зависть, ненависть - весь мир.

Robert Hillyer
XIV
The change of many tides has swung the flow
Of those green weeds that cling like filthy fur
Upon the timbers of this voyager
That sank in the clear water long ago.
Whence did she sail? the sands of ages blur
The answer to the secret, and as though
They mocked and knew, sleek fishes, to and fro,
Trail their grey carrion shadows over her.
Coffer of all life gives and hides away,
It matters not if London or if Tyre
Sped you to sea on some remoter day;
Beneath your decks immutable desire
And hope and hate and envy still conspire,
While all the gaping faces nod and sway.

Brussels, 1919


Роберт Силлимэн Хилльер  (Пьеро ди Козимо)
(Перевод с английского)
XV
Пьеро ди Козимо !
В ваших картинах кентавры, драконы,
много фантазий и мрачные фоны,
пытки и муки юных богов,
чёрные дали морских берегов,
Там облака в нескончаемом споре,
будто в объятиях, с волнами моря.
С ваших пейзажей грозится тьма...

Вас называли сошедшим с ума.
Так ли на деле, Пьеро ди Козимо ?  

Robert Hillyer 
XV
Piero di Cosimo,
Your unicorns and afterglow,
Your black leaves cut against the sky,
Black crosses where the young gods die,
Black horizons where the sea
And clouds contend perpetually,
And hanging low,
The menace of the night:-

They called you madman. Were they right,
Piero di Cosimo? 

Pomfret, 1919


Роберт Силлимэн Хилльер (Мечты и явь)
(Перевод с английского)
XVI
Узнать бы то, что знать нельзя !
Взлететь до недоступной сферы.
Спросить у мёртвых, как всё было.
Спросить у звёзд об их путях без меры !
Я б подчинил чудовищные силы,
что нынче гнут меня как жердь.
Я дал бы мир полям, где масса юных мрёт.
Я дал бы мир морям, где ходит флот.
Я возвратил бы свет очам, видавшим смерть.

Я б это сделал и не ждал иных времён,
но тем, что ладят крест, я попросту смешон.

Robert Hillyer
XVI
I would know what can not be known;
I would reach beyond my sphere,
And question the stars in their courses,
And the dead of many a year.
I would tame the infinite forces
That bend me down like the grain,
Peace would I give to the fields where the young men died,
Peace to the sea where the ships of battle ride,
And light again to the eyes of the beautiful slain.

This would I do, but today against the sky,
They who were building a cross grinned as I passed them by.

Pomfret, 1919


Роберт Силлимэн Хилльер (Желанная тишина)
(Перевод с английского)
XVII
Звёзды - цветами над зеленью сада.
Пруд, где распелась жёлтая птица.
Перед водою стоит колоннада.
Возле неё разместилась гробница.
Кто в той гробнице лежит, я не знаю.
Песни певуньи звучат монотонно.
Звуки слетают, снежинками тая.
В шуме листвы - похоронные звоны.

Лучше б не пели, звеня и стеня !
Не вспоминали б давнишнее лихо.
Лучше бы стало в окрестности тихо,
чтобы в сени колонады бесстрастной,
здесь, в угасании долгого дня,
вдруг не проснулся покойник несчастный...

Robert Hillyer
XVII
The yellow bird is singing by the pond,
And all about him stars have burst in bloom,
A colonnade stands pallidly beyond,
And beneath that a solitary tomb.
Who lies within that tomb I do not know,
The yellow bird intones his threnody
In notes as colourless as driven snow,
Clashing with the green hush and out of key.

O cease, your endless song is out of tune,
Where all these old forgotten things are sleeping,-
Give back to silence's eternal keeping
The windless pond, the hanging colonnade,
Lest in the wane of the long afternoon,
The Dead awake, unhappy and afraid.

Bordeaux, 1917