Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

319 Роберт Хильер Стихотворения разных лет-6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переводы стихотворений американского поэта Роберта Хилльера, взятых в основном из сборника его избранной поэзии, изданного в 1961 г.
  Роберт Хилльер Стихотворения разных лет-6
  Роберт Силлимэн Хилльер Эпитафия
  (Перевод с английского)
  
  Здесь у тихой воды,
  под спокойным Светилом,
  Фрема помнит,
  как восстал после гибели
  Бог солнцеликий
  в прогоревшем кострище.
  
  Она мечтает
  в сонме бесчисленных душ,
  упокоенных тьмой,
  грезит, услышав юных,
  что Принц у её могилы
  взывает к своей Принцессе
  
  Вариант.
  Над светлым прудом,
  прозрачным до донца,
  для Фремы отрада,
  когда с торжеством
  возвращается Солнце
  из чёрного Ада.
  
  И грезится Фреме
  в темнице постылой,
  в безвыходном месте,
  что в это же время
  Жених её милый
  взывает к невесте.
  
  
  Robert Hillyer EPITAPH
  
  Here by this quiet pool,
  Under the quiet sun,
  Frema remembers
  How rose the beautiful
  Lord from oblivion,
  Flame from the embers.
  
  She dreams in light among
  Legions of mortals whom
  Darkness convinces ;
  Dreams, till she hear the young
  Prince by her lonely tomb
  Calling his Princess.
  
  "The Lyric", 1923, Robert Hillyer
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Песня поющего в Царстве Воскресения
  (Перевод с английского)
  
  Чистое тело - в земле,
  а душа на Полях Покоя.
  Желаю от сердца, чтоб было
  счастье - сугубая радость.
  
  Змея умирает там,
  где предписали Боги.
  Осирис живёт, и его престол
  устроен на барке.
  
  Твоя красота - спокойный поток,
  по которому плавно плыть.
  Она - как праздничный зал,
  где все обожают Бога.
  
  Твоя красота - дом суда в колоннах,
  где курится ладан для Бога Ра.
  Лицо твоё - ярче палаты,
  освещённой Богом Луны.
  
  Твоя шевелюра вьётся,
  как волосы женщин Востока,
  она чернее ворот, что замкнули
  подземное царство.
  
  Твоё лицо - голубого цвета
  и блещет ляпис-лазурью.
  Его освещает лучами Бог Ра.
  На тебе золотые одежды.
  
  Брови твои - две Богини Правды,
  что мирно сидят на троне.
  Когда ты дышишь ноздрями,
  ветер сгибает колосья.
  
  Глаза твои смотрят на Гору Рассвета.
  Ладони твои два кристальных пруда.
  Колени твои - тростники, где поют
  в гнёздах из золота птицы.
  
  Ноги твои на счастливой тропе.
  О избранник удачи !
  Ты купаешься вместе с богами
  и шагаешь своим путём.
  
  Robert Hillyer HE SINGETH IN THE UNDERWORLD
  
  Pure is the body in the earth,
  The spirit in the Field;
  Pure are the praises from my mouth,
  Happy with two- fold joy.
  
  The Serpent dieth in the place
  Established by the gods.
  Osiris liveth, and his throne
  Is set upon the waters.
  
  Thy beauties are a flowing stream
  Resting the traveller,
  A House of festival, where all
  Adore their chosen god.
  
  Thy beauties are a columned court
  With incense burned to Ra.
  Thy face is brighter than the hall
  Where hangeth the moon-god.
  
  Thy hair is rippling like the hair
  Of women from the East,
  And blacker than the doors which guard
  The midnight underworld.
  
  Thy face is azure blue, and bright
  With lapis-lazuli.
  The rays of Ra are on thy face.
  Thy garments are of gold.
  
  Thine eyebrows are twin goddesses
  Who sit enthroned in peace.
  And when thy nostrils breathe, the winds
  Of heaven bend the grain.
  
  Thine eyes look on the Mount of Dawn ;
  Thy hands are crystal pools;
  Thy knees are sedges, where the birds
  Sing in their golden nests.
  
  Thy feet are on the happy path,
  O Thou! the Favoured One!
  Thou bathest in the Lake of God,
  And goest on thy way.
  
  "The Freeman", 1923.
  
  
  Роберт Хилльер Мир, где выходят к свету дня.
  (Перевод с английского).
  
  Здесь будут лепёшки - пища для тела.
  Вода освежит твоё горло.
  Сладкие бризы наполня ноздри.
  Ты будешь доволен.
  
  Вдоволь попей из реки
  и омой свои руки и ноги.
  Сеть забросишь - так, верно,
  вернётся полная рыбой.
  
  Тебя напоят молоком
  священной небесной коровы,
  и пиво весёлых Богов
  тут станет обычным питьём.
  
  Наденешь тунику из белого льна,
  золотую пару сандалий.
  Оружие станет победным.
  Смерть ещё раз не придёт.
  
  Крылья надень, чтобы мчаться к Зениту,
  а то почивай на Полях Покоя.
  Днём тебя Солнце согреет,
  ночью взойдёт и ободрит Звезда.
  
  Robert Hillyer THE OTHER WORLD
  
  Here are cakes for thy body,
  Cool water for thy throat,
  Sweet breezes for thy nostrils,
  And thou art satisfied.
  
  Here by the river,
  Drink and bathe thy limbs;
  Or cast thy net, and surely
  It shall be filled with fish.
  
  The holy cow of Hapi
  Shall give thee of her milk,
  The ale of gods triumphant
  Shall be thy daily draught.
  
  White linen is thy tunic,
  Thy sandals shine with gold,
  Victorious thy weapons
  That Death come not again.
  
  Take wings to climb the zenith,
  Or rest in fields of peace;
  By day the Sun shall keep thee,
  By night the rising Star.
  
  "The Freeman", 1923.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Скерцо
  (Перевод с английского).
  
  Цветочница поёт дорогой с луга,
  идёт с поклажей улицей села.
  В её корзине всё, что набрала:
  фиалки, лилии, купавки.
  Походка грациозна и упруга.
  Лучи зари сверкают на щеках
  и на ножных браслетах. Те звенят
  и бубенцы позвякивают тоже -
  звучней малиновки, нежнее славки.
  
  Проснулся ветер, заигрался в лентах и в шнурках.
  Как перья райских птиц, пестрит её наряд,
  и ветер рад спросонья ратрясти её лохмотья.
  Все песни и лучи зари слились в единой дрожи
  со свистом птиц в ветвях зелёных ив.
  
  Проснулся кучерявый пастушонок, уловив
  девичье пенье.
  Привстав с травы, смеясь, он корчит рожи.
  Она в ответ глядит ничуть не строже -
  смеётся без смущенья.
  
  * * *
  
  Ах, ветер, ветер ! В Императорских садах
  привык ты к шуткам и к любым премудрым фразам,
  ты обонял куренья и благоуханья.
  Ах, ветер, ветер ! В разных городах
  набрал ты слов-убийц и слов, бодрящих разум
  и дух людей среди страданья.
  Сбрось прежний груз, серьёзный груз и груз утех.
  Развей причёску распевающей девицы.
  Сбрось груз, и подхвати её весёлый смех.
  Пусть смех цветочницы звенит по всей стране !
  Распахнуто окно. В него, сюда, ко мне,
  сама Весна струится !
  
  Robert Hillyer SCHERZO
  
  The flower-girl, singing, comes up from the river,
  Up through the field to the street of the village,
  Bringing her basket heaped high with the pillage
  Of riverside violet, lily, and rush.
  The rays of the morning flicker and quiver
  Warm on her arms and her glistening face,
  And twinkle on anklets that jangle together
  With tinkle of bells and melodious jingle
  As gay as a robin and clear as a thrush.
  
  The wind is awake with her, fingering ribbons and lace
  That flutter in tatters, bright like a paradise feather ;
  The wind is awake with her up from the river so early
  With songs that are part of the sunrise and mingle
  With the singing of birds in the willow.
  
  The herdboy has lifted his curly head from the pillow
  Of grass at her singing,
  And bows to her mockingly, make a grimace,
  And laughs to the laughter that ripples her face
  Till the hillside is ringing.
  * * * *
  Wind, wind, all night through the Emperor's gardens
  You gathered the weary delight of the wise and the witty
  And perfume that curled out of urns of gold.
  Wind, all night through the city
  You gathered the word that murders, the whisper that hardens
  The minds of men in a horrible mould.
  
  Scatter the cargo you gathered, and blow through the hair
  Of the flower-girl singing at dawn through the street;
  Scatter the cargo you gathered, and bear
  The silvery laughter that rings from the hill.
  
  I have opened my window. Pour over me ; spill
  All the spring at my feet!
  
  "The Outlook", 1923, Robert Hillyer
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Доктор Сэмюэл Джонсон*
  (Перевод с английского).
  
  Доктор Сэмюэл Джонсон
  травил собаками дичь.
  Выглядел несуразно:
  толстый нелепый хрыч.
  Парик держался косо.
  Здоровье - не первый сорт,
  но он бы лучше умер,
  чем оставил спорт.
  
  Доктора в шесть десятков
  манила морская струя.
  Он ехал на утлой лодке
  в арктические края.
  В поездке на Гебриды
  разверзлись небеса.
  Доктор кричал матросам:
  "Эй ! Развернуть паруса !"
  
  Доктор был ярый задира,
  спорщик, паяц, зубоскал.
  Бывал с недотёпами мягок,
  а "умникам" рты затыкал.
  Доктор был в списках смелых.
  Честнее - назвать не могу.
  Забавнейший из умелых,
  гордость в своём кругу.
  
  Доктор Сэмюэл Джонсон,
  возможно, был бы зол,
  что я полощу его кости,
  хотя он давно ушёл.
  Доброжелательный, страстный,
  пусть даже в горле комок.
  От тусклого "здравого смысла"
  он был фантастично далёк.
  
  Robert Hillyer Doctor Samuel Johnson*
  
  Doctor Samuel Johnson
  Is riding to hounds,
  His bulk is ungainly,
  His posture astounds,
  His wig is awry
  And his breathing is short,
  But the Doctor would die
  Before leaving sport.
  
  Docto Johnson at sixty
  Is voyaging forth
  On a small, leaky vessel
  To visit the North.
  In the far Hebrides
  When the youngsters grow pale
  At the fling of the seas,
  Ye advises more sail.
  
  Doctor Johnson a bully,
  A sophist, a clown;
  He is meek with the boobies
  And roar the wise down.
  He is also the bravest,
  The most honest man,
  The gayest when gravest,
  The best of our clan.
  
  Doctor Samual Johnson
  Would take great offence
  That I speak of him present
  So long vanished hence.
  By niceness impassioned,
  His mood, like his tense,
  Was fantasy fashioned
  From strict common sense.
  
  Примечание.
  *Сэмюэл Джонсон (1709-1784) - английский лексикограф, эссеист, критик, журналист, писатель, поэт. Видный деятель эпохи Просвещения - "английский Вольтер". Ему принадлежит знаменитая фраза: "Patriotism is the last refuge of a scoundrel".
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Сувенир
  (Перевод с английского).
  
  В пустых ракушках слышен гам.
  Те звуки раздаются, вторя
  не всплескам музыкальных гамм,
  а мерному гуденью моря.
  А череп мёртвого дрозда,
  зимой в снегу лежащий немо, -
  он - та чудесная дуда,
  что нас звала к вратам Эдема.
  
  На ветках больше ни листка.
  Весь ствол стал выглядеть скелетом.
  Лишь немота из черепка,
  который услаждал нас летом.
  Старея, я постиг резон
  нигде не упускать удачу.
  Чтоб помнить радостный сезон,
  я хрупкий птичий череп прячу.
  
  Robert Hillyer The Relic
  
  A murmuring in empty shells
  Recalls the ocean's undertone,
  But not a wisp of music dwells
  In this small skull of dulcet bone -
  A thrush's skull, miraculous
  Among dead leaves and threads of ice,
  This delicate contrivance was
  The sounding board of Paradise.
  
  Beneath the tree lies music's skull,
  The tree a skeleton of spring,
  And both, perhaps, are beautiful
  Though leaves and thrush no longer sing;
  But, glowing old, I have a reason
  For wishing some divine delay
  Could hold a song beyond its season
  And hide the thrush's skull away.
  
  "The New Yorker", февраль 1955 г.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Интермеццо.
  (По мотивам английского оригиала).
  
  У озера с окрестными садами
  то Солнце, то темно; то свет, то нет.
  Мы жили в радости годами,
  а нынче раздвоился след.
  Обоих ждёт не этот свет.
  
  Когда я умер, был весёлый Май,
  меня везли из города честь честью.
  Сказав своё последнее: "Прощай !" -
  склонились аркой перистые вязы.
  
  А после надо мной сгустился мрак.
  Мне верилось, мы снова будем вместе -
  едва луна опустится серпом
  над родником на мельничный ветряк.
  
  Но с Ваших уст слетела фраза:
  "Ты спи. Во сне такая благодать !
  Когда проснёшься логове слепом,
  там будешь лишь рыдать. Уж лучше спать !"
  
  Принцесса ! Рассудите за меня !
  Замёрзо озеро, весь сад угас.
  Прогонит ли печаль такого дня,
  хоть что-нибудь иное, кроме Вас ?
  
  Robert Hillyer Intermezzo
  
  By the lake the orchards lie
  Half on shadow, half in sun.
  We were mortal, you and I;
  We were parted. Now, as one,
  We leave the shadow for the sun.
  
  When I died I walked away
  Down a long suburban street
  Were the feathery elms of May
  Arched as in a forest aisle.
  
  There I walked as evening fell
  Knowing that we two would meet
  When the sickle moon was curled
  Round the windmill by the well.
  
  And you whispered with a smile,
  "If you waken, you will weep;
  That was in another world;
  Now lie down, lie down and sleep".
  
  Princess, if the lake were dry,
  And the orchard path were frozen,
  Would you still, unchangend as I,
  Choose the lover you have chosen ?
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Леди в саду.
  (Перевод с английского).
  
  Я глянул после засухи
  в восточное окно,
  что дружится с зарёй.
  Не молвлю ни словца,
  и, с пальцем на губах,
  призвал листву затихнуть.
  Пленительное утро.
  Порог нестойкой осени
  без признаков прощанья.
  
  А лето было пострашней зимы,
  и всё покрылось коркой
  от иссушающей жары.
  И вдруг ко мне, в мой сад,
  ещё при звёздах,
  вошла сестра цветов, девица.
  Она их чуть касалась, проходя,
  а те воспряли, будто звёздный свет
  упал на них косым дождём.
  
  Заря несмелой осени сплела
  из солнечного света и росы
  мираж неувядаемого сада
  в стране моей мечты.
  Как музыкой была пробуждена
  та девушка, что шла в саду,
  и солнце ей открыло веки.
  Она идёт к восточному окну.
  Листва ! Теперь ты можешь петь !
  
  Robert Hillyer The Girl in the Garden
  
  After the long dry season
  I look from the eastern window
  Conversant with the dawn.
  I will not speak a word;
  My finger on my lips
  Enjoins the leaves to silence.
  Delicate is the morning,
  The threshold of hesitant autumn
  With no hint of farewell.
  
  Summer was curled to a parchment
  By drought and withering heat
  That were deadlier than a winter.
  But suddenly into my garden
  One evening in the starlight
  Came the lady, the sister of flowers.
  She merely toched them in passing,
  And they lifted up as though starlight
  had fallen as slanting rain,
  
  The dawn of hesitant autumn
  Spun from the dew and the sunlight
  Reveals the unfading garden
  In the country where I have dreamed.
  Music attend her waking,
  The girl who walked in my garden.
  As the sun lifts up her eyelids
  She will come to the eastern window,
  And the leaves may begin their song.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Прощальная песня.
  (Переделка на тему английского оригинала).
  
  Прощайте песни, что с весны
  звучат во всех углах страны.
  Устройте, птахи, перед взлётом,
  с вознёй, на ваш весёлый лад,
  концерт по воробьиным* нотам -
  а мы вас будем ждать назад,
  скучать и вспоминать всю зиму.
  Пока ж кругом осенний чад,
  давно пусты поля и сад.
  Одни пушинки молочая
  повсюду в воздухе летят.
  Горит ботва - так много дыму !
  Прощайте ! Южная земля,
  небось, цветёт, гостей встречая.
  А мы оседлые покуда.
  Кругом молчащие поля,
  но нам-то здесь не худо.
  
  Robert Hillyer Departing Song Sparrow*.
  
  Farewell, song sparrows of spring,
  Pausing once more to sing
  Before your southward flight
  Your crystal song,
  Leaving us to the white
  Dream winter-long
  Of your returning.
  Beneath the hazy flare
  Of autumn, fields are bare
  Except for milkweed fluff
  Adrift on the hesitant air
  And the smoke of leaves burning.
  Farewell, our season yields
  To time. There was song enough
  Perhaps, for with changing mood
  We look to the silent fields
  And find them good.
  
  Примечание.
  *Воробьи, как правило, оседлые птицы и редко совершают перелёты на юг, но некоторые виды воробьёв, в частности, живущие в Северной Америке, на зиму перелетают в более тёплые края.
  
  
  Роберт Силлимэн Хилльер Генерал Галлиени
  (Перевод с английского)
  
  Кем не забыт ещё Жозеф Галлиени,
  что превратил таксомоторы в колесницы,
  и Кайзеру пришлось убрать свои клешни,
  когда задумал взять французскую столицу ?
  (хоть был готов кричать, что VENI, VIDI, VICI ?).
  
  Лавиною хромых, потрёпанных быков
  на Марну прорвались калечные фургоны
  сквозь бешеный огонь орудий и стрелков
  и подвезли солдат для должной обороны.
  
  Париж тогда спасли. Галлиени - герой.
  Но отнеслись к нему потом весьма инертно.
  Власть увлеклась своей карьерною игрой,
  и маршалом он стал пять лет спустя, посмертно.
  
  Какой-нибудь совсем случайный человек
  в Британнику попал, и имя знаменито.
  Иной разиня там восславлен как стратег,
  а кто спасал Париж на Марне - позабыто.
  
  В большом почтенье Жоффр, в ничуть не меньшем Фош,
  Петэна славят так, что только треск да пламя,
  а тот кем посрамлён и остановлен Бош -
  Увы ! - не награждён ни славой, ни цветами.
  
  Зато, когда Роланд, поднявшись на хребет,
  трубит в свой громкий рог с высокого карниза,
  он рад Галлиени, трубящему в ответ,
  чей гордый трубный глас несут по свету бризы.
  
  
  Robert Hillyer General Gallieni.
  
  Who now remembers General Gallieni,
  Whose Paris taxicabs, one-lunged and leaky,
  Charged to the Marne, just as the Kaiser's veni
  And vidi were about to turn to vici ?
  
  Like herds of superannuated cattle
  The lame, asthmatic vehicles stampeded,
  Backfiring, bonking cavalry to battle
  With reinforcements just when they were needed.
  
  Paris was saved; the polticians boldly
  Returned from flight, but being none partial
  To Gallieni methods, thanked him coldly -
  And he was five years dead when named a marshal.
  
  The vague nearsighted warrior gets a column
  In the Britannica, as one well fitted
  To be a marshal, but the tone is solemn;
  His crowning feat is scornfully omitted.
  
  Joffre is remembered worthily, and Foch;
  The fame of Petain hisses in its embers,
  But Gallieni, who nonplussed the Boche
  With his embattled taxis, none remembers
  
  Except where Roland in the Pyrenees,
  Blowing his evening-echoed note forlorn,
  Smiles, reassured, to hear upon the breeze
  The answering honk of Gallieni's horn.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"