Артур О"Шонесси Погибший цвет 
(Перевод с английского). 

Работник, честный и упорный, 
всю жизнь корпел, в труде угас. 
А мир живёт. Вокруг бедняги 
стояли братья-работяги. 
Был в холст обёрнут. В час прискорбный 
по нём вздохнули, и не раз. 

Воитель, року непокорный, 
погиб, сражаясь на войне. 
Он - в окровавленной броне. 
Растоптан - не было удачи. 
Вот стяг его - от крови чёрный. 
Вот женщина горюет , плача. 

И был певец на белом свете, 
слагатель животворных слов. 
Устал - почил. Трава и ветер 
впитали песенную лаву. 
Его запомнит даль веков, 
хоть под землёй не слышно славы. 

Лишь только женщины, страдая, 
хранят любовь как благодать 
Почившие - поближе к Раю. 
Увы ! А что ж ещё сказать ? 
Среди людей их больше нет, 
но это был наш лучший цвет. 


Arthur O"Shaughnessy Fallen Flowers 

1: ONE of the workers of the world 
2: Living toiled, and toiling died; 
3: But others worked and the world went on, 
4: And was not changed when he was gone, 
5: A strong arm stricken, a wide sail furled; 
6: And only a few men sighed. 
7: One of the heroes of the world 
8: Fought to conquer, then fought to fail, 
9: And fell down slain in his blood-stained mail, 
10: And over his form they stept; 
11: His cause was lost and his banner furled; 
12: And only a woman wept. 
13: One of the singers among mankind 
14: Sang healing songs from an o'erwrought heart; 
15: But ere men listened, the grass and wind 
16: Were wasting the rest unsung like a wave; 
17: And now of his fame that will ne'er depart 
18: He has never heard in his grave. 
19: One of the women who only love, 
20: Loved and grieved and faded away- 
21: Ah me! are these gone to the God above, 
22: What more of each can I say? 
23: They are human flowers that flower and fall, 
24: This is the song and the end of them all. 

From "Songs of a Worker", 1881. 

Артур О"Шонесси У её могилы. 
(Перевод с английского). 

Давно я не был у твоей могилы 
и снова перед ней. 
Что снилось ? Как душа переносила, 
когда печёт и дни дождей ? 
Нет ! Здесь покой, и радуешься ты. 
А как живут твои цветы ? 
На розе есть бутон, и он не мне ли 
протянут, свеж и ал, 
как детский кулачок из колыбели ? 
Презент так мил, хоть мал. 
(он просится в бокал). 
Нарву сейчас стеблей герани тут же сбоку 
Воткну два-три неподалёку. 
Хочу, чтобы на месте этом 
благоухал твой тихий сад, 
без сорняков, а полный нежным цветом, 
и вот вношу мой вклад. 
Выщипываю вон, где высевают рожь 
весь ханжеский дурман и ложь. 
Как ни ужасно, честный тяжкий труд 
встречается со злобностью безмерной, 
не с благодарностью. И пользу принесут 
лишь земли, где покончено со скверной. 
Но я-то знаю место, где никак 
вовек не вырастет сорняк. 

Arthur O"Shaughnessy At her Grave 

1: I HAVE stayed too long from your grave, it seems, 
2: Now I come back again. 
3: Love, have you stirred down there in your dreams 
4: Through the sunny days or the rain? 
5: Ah no! the same peace; you are happy so; 
6: And your flowers, how do they grow? 
7: Your rose has a bud: is it meant for me? 
8: Ah, little red gift put up 
9: So silently, like a child's present, you see 
10: Lying beside your cup! 
11: And geranium leaves-I will take, if I may, 
12: Two or three to carry away. 
13: I went not far. In yon world of ours 
14: Grow ugly weeds. With my heart, 
15: Thinking of you and your garden of flowers 
16: I went to do my part, 
17: Plucking up where they poison the human wheat 
18: The weeds of cant and deceit. 
19: 'Tis a hideous thing I have seen, and the toil 
20: Begets few thanks, much hate; 
21: And the new crop only will find the soil 
22: Less foul, for the old 'tis too late. 
23: I come back to the only spot I know 
24: Where a weed will never grow. 

From "Songs of a Worker", 1881. 

Артур О"Шонесси Цветы на могиле 
(Перевод с английского). 

Любовь ! Я посеял цветы 
без счёта тебе на могилу. 
Анютины глазки густы. 
Фиалки полны красоты 
и лилии смотрятся мило. 
Вьюнки, заползая на камень, 
целуют твой вензель губами. 

В груди моей - тоже цветник. 
Он сеян тобой - мне в подарок. 
В нём память - как вечный родник. 
Цвет верности там не поник, 
а крепок, прекрасен и ярок. 
Там воля для роста Надежде 
на встречу светлее, чем прежде. 


Arthur O"Shaughnessy Growing on a Grave 

1: Love, on your grave in the ground 
2: Sweet flowers I planted are growing; 
3: Lilies and violets abound, 
4: Pansies border it round, 
5: And cowslips, all of my sowing; 
6: A creeper is trying to cover 
7: Your name with a kiss like a lover. 
8: Dear, on your grave, in my heart, 
9: Grow flowers you planted when living, 
10: Memories that cannot depart, 
11: Faith in life's holier part, 
12: Love, all of your giving; 
13: And Hope, climbing higher, is surer 
14: To reach you as life grows purer. 

From "Songs of a Worker", 1881. 

Артур О"Шонесси Притча о добрых делах 
(Перевод с английского) 

Девице из далёкого селенья, 
должно быть, сильно помогло везенье. 
Достался состоятельный супруг 
и ввёл её в богатый высший круг, 
где сам при короле - большой вельможа, 
где золото и роскошь - нет дороже. 
Муж щедро награждён, обласкан, горд, 
и дома у него комфорт, 
и между лордов принят он как лорд. 
О бедняках он не имел заботы, 
не подавал им, не впускал в ворота, 
и гнать всех попрошаек дал приказ, 
чтоб те не смели в следующий раз 
просить поесть. Лишь странник издалёка, 
не каждый год, шёл мимо одиноко 
и проклинал хозяина-скупца 
и слуг за проржавевшие сердца. 
А вот жену не портило богатство. 
Она ему сумела не поддаться. 

Король послал - муж отбыл дальний в путь. 
В дом странник попросился отдохнуть. 
Он бедствовал в чащобах и в пустыне, 
измученный, унылый, весь в рванине. 
Нездешнюю одежду растрепал 
среди колючих зарослей и скал. 
Не то шёл к северу, не то обратно, 
ей речь его была почти невнятна. 
Но, видя боль в глазах его чудных, 
она вдруг вспомнила своих родных, 
оставленных в родном её селенье, 
где все томились в вечном напряженье, 
под жгучим солнцем, с грёзой о воде, 
с утра весь день в мучительном труде, 
пока светило на небе не гасло. 

Пришельцу налили вина и масла. 
Чтоб отдохнул усталый человек, 
Он был оставлен ею на ночлег. 
Её душа вспорхнула на свободу. 
Казалось ей, она напилась мёду, 
достав из улья. И рыдала в ночь 
от радости, что - вот - смогла помочь 
в чужой нужде. Когда ж, по возвращенье, 
муж отчитал, не каялась в смущенье, 
не устрашилась глупых передряг. 

Минуло время, и другой бедняк, 
голодный, слабый, подошёл к ограде, 
прося помочь, хотя бы Бога ради, 
учившего, чтоб нищий и богач 
по-братски разделяли свой калач. 
А слуги вон, взашей - спасай, мол, ноги - 
погнали попрошайку по дороге. 
Жена была до слёз огорчена, 
Но мужу не перечила она. 
Тотчас смекнула, что нужны припасы, 
скорей пошла, купила хлеб и мяса. 
А после рыскала и здесь и там, 
бежала за голодным по пятам. 
И сердце у неё в груди сжималось 
от горечи, что сделала лишь малость 
для помощи при горести такой, 
а в дом вернулась тайно и с тоской. 

В другой раз некто, выручавший брата, 
просил помочь - дать денег без возврата. 
Быть может, и придумал это он. 
Сказал, что брата завлекли в притон. 
И там он у разбойников - как пленник. 
Живым его не выпустят без денег. 
Но муж не дал на то и пятака. 
Просил сыскать другого простака. 
Жена же, вместо жёстких резолюций, 
предпочитала лучше обмануться 
и лучше простофилей быть стократ, 
чем видеть, как страдает этот брат. 
Она тишком и перстни, и кораллы, 
и золото, что собственным считала, - 
всё отдала, и стала веселей. 
Какая ж благодарность пелась ей! 

А дальше жизнь семьи пошла на диво. 
У них родился мальчуган красивый, 
и каждая заря была счастливой. 
Живя в подобном счастьё день за днём, 
Какое сердце не наполнится теплом ? 
Не станет мягче ? Муж, хоть и не сразу, 
спокойней стал выслушивать рассказы, 
как страждет обездоленный народ. 
А прежде презирал весь этот сброд. 

Но умер муж, и роскоши не стало. 
Ни денег от казны, ни капитала. 
А тут и кредиторы - злая рать. 
Имущество пришлось ей распродать. 
С ничтожной суммой после потрясенья 
она пошла в родное ей селенье. 
И с ней ребёнок в странствие пошёл. 
Им страшен был весь свет, а путь тяжёл. 
Без помощи, брели они уныло. 
Их денег ненадолго им хватило. 
В пустыне села женщина без сил. 
Какой её там ужас охватил ! 
Меж тем рыдал некормленный ребёнок, 
а, чуть поспав, питья просил спросонок. 
А мать могла лишь горестно вздохнуть 
и уронила голову на грудь. 
"Увы ! - себе сказала в знак протеста. - 
Таким, как мы, на свете нету места. 
Взять что-то у людей надежды нет, 
раз не могу купить". 
А ей в ответ 
сказал какой-то голос торовато: 
"Да ты сама не знаешь, как богата !". 
Взглянув, она увидела троих 
в сиянье, как у Ангелов святых, 
стоявших на тропе, один с большою 
узорной чашкою, другой с собою 
нёс фрукты да изысканную снедь, 
а третий предложил ей посмотреть 
в большой кошель, где золото блистало 
и, право, было там его немало. 
Обрадована, ошеломлена 
всем их очарованием, она 
пред ними опустилась на колени, 
готовая им кланяться без лени 
и славить Бога, что на небеси. 
Они ж - в ответ: "Моленья возноси, 
но прежде всех себе скажи спасибо - 
мы без тебя возникнуть не могли бы. 
То чудо, чем твой дух сейчас согрет, - 
наполовину твой же добрый свет. 
Мы таковы, как ты нас сотворила. 
Припомни нас. Вернись к тому, что было. 
Твой яркий след сильнее всякой тьмы, 
твои три добрых дела - это мы". 

Она пошла, а спереди - те трое, 
нашла свой дом и там жила в покое. 


Arthur O"Shaughnessy A Parable of Good Deeds 

1: A WOMAN, sweet, but humble of estate, 
2: Had suddenly, by Providence or fate, 
3: Good fortune; for a rich man made her wife, 
4: And raised her to a high and sumptuous life, 
5: With gold to spare and pleasurable things. 
6: Himself being great, in the employ of kings, 
7: Earning an ample wage and fair reward, 
8: He led his days like any lord, 
9: That made him rank among that country's lords; 
10: But little pity had he for the poor, 
11: Nor cared to help them: rather from his door 
12: Bidding his servants drive them shamefully, 
13: Till all knew better than from such as he 
14: To beg for food; and only year by year 

15: Some wanderer out of other lands drew near 
16: His hated house. Riches corrode the heart 
17: That hath not its own sweetness set apart. 
18: But in his wife no inward change was wrought- 
19: Sweet she remained, and humble in her thought. 
20: And lo, one day, when, at the king's behest, 
21: This man was gone, there came and asked for rest 
22: A certain traveller, sad and very worn 
23: With wayfaring, whose coat, ragged and torn 
24: By rock and bramble, showed the fashion strange 
25: Of distant countries where the seasons change 
26: A different way, and men and customs too 
27: Are strange; and though the woman hardly knew 
28: His manner of speech, seeing his weary face, 
29: She thought of toiling kinsfolk in the place 
30: Where she was born, and knew what heaviness 
31: It was to fare all day beneath the stress 
32: Of burning suns, and never stay to slake 
33: The bitter thirst or lay one down to take 
34: A needful rest, the natural due of toil; 

35: So she dealt kindly, and gave wine and oil, 
36: And bade the stranger comfort him and stay 
37: And sleep beneath that roof upon his way: 
38: That hour the sweetness of her fettered soul 
39: Was like the stored-up honey of a whole 
40: Summer in one rich hive; and secretly 
41: She wept for joy to think that she might be 
42: Helpful to one in need. So when her lord 
43: Returning chided her, she bore his word 
44: Meekly, and in her spirit had content. 

45: A long while after that, a poor man, bent 
46: And weak with hunger, wandered there, and prayed 
47: A little succour for God's sake, who made 
48: The rich and poor alike, and every man 
49: To love his fellow. But the servants ran 
50: And beat him from the house, along the lane, 
51: Back to the common road. Ah! with what pain 
52: She saw it, but durst never raise her voice 

53: Against her husband's rule! Then with no noise 
54: She went out from the house into the street, 
55: And, like a simple serving-maid, bought meat 
56: And bread, and hurried to and fro to find 
57: And feed the starving man. That day the kind, 
58: Pitiful heart within her ached full sore, 
59: And much she grieved, thus little and no more 
60: 'Twas hers to do to ease so great a woe, 
61: As home she went again, that none might know. 

62: Then at another time it chanced that one, 
63: Whose brother, if 'twas truth he told, had run 
64: Into the den of robbers unawares, 
65: And lay a prisoner, sought that house of theirs, 
66: Having fared thus and thus with others first, 
67: To gather gold enough to go and burst 
68: His bonds. And lo! her husband gave him nought, 
69: But bade him lie again to those he caught 
70: With such a shallow tale. But she was stirred 
71: Greatly within; and rather would have erred, 
72: And been a trickster's dupe, than let depart, 

73: Unhelped, a brother with a bleeding heart. 
74: And so when none was nigh, she gathered all 
75: The store of gifts and gold that she could call 
76: Her own, and gave it to the man. Ah dear 
77: And blissful seemed that brother's thanks to hear. 

78: A good wife with her husband now some span 
79: Of years she dwelt, and had one fair child born, 
80: And life grew easier to her every morn; 
81: For living with such sweetness day by day, 
82: The hardest heart will change, and put away 
83: Some of its meanness. So it did not fail 
84: But that her husband softened, and the tale 
85: Of poor folks' wrongs would strike upon his ear 
86: With a new sound that once he could not hear. 

87: At length he died, and riches with him ceased; 
88: The king's pay came no more, and scarce released 
89: From greedy creditors, when all was sold, 
90: The woman and the child with little gold, 

91: A meagre sum against hard want and shame, 
92: Went forth to find the land from whence she came. 
93: The world was drear to them, and very hard, 
94: E'en as to others. Luckless or ill-starred 
95: Their wanderings seemed. One day their gold was spent, 
96: And helpless, in a sad bewilderment, 
97: The woman sat her down in sore distress 
98: In the lone horror of the wilderness. 

99: Then the child cried for food, and soon again 
100: More piteously for drink, and all in vain. 

101: And the poor woman's heart of love was wrung 
102: With agony; all hopelessly she hung 
103: Her head upon her breast, and said "Ah me! 
104: Life is no longer, child, for such as we; 
105: For I am penniless, and men give nought 
106: To those that cannot buy!" 

106: Then there was brought 
107: An answer in her ear which said, "Not so, 
108: But thou art even rich: look up and know!" 

109: Therewith she looked and saw three persons, fair 
110: And shining as God's angels, standing there 
111: Beside her in the way. 

111: One gave the child 
112: Drink from a jewelled cup; one held high, piled 
113: With richest foods and fruit, a goodly tray, 
114: And bade him eat; the third did stoop and lay 
115: A purse upon her lap, the gold in which 
116: Sufficient was to make a poor man rich. 
117: And when o'erwhelmed with joy, and in amaze, 
118: Seeing the loveliness beyond all praise 
119: Of those three persons, on her knees she sank 
120: To worship them for angels, and to thank 
121: The God that sent them to her in her need, 
122: They said, "O woman, kneel not to us indeed, 
123: But thank thyself; for we were wrought by thee, 

124: And this the loveliness that thou dost see, 
125: Half wondering, is thine own, the very light 
126: And beauty of thy soul, for just so bright 
127: We are as thou didst make us; and at last 
128: Dost thou not know us? is all memory past 
129: Of three good deeds that in prosperity 
130: Thou didst? Those three good deeds of thine are we." 

131: And then they walked before her, and she went 
132: And found her home, and lived in great content. 

From "Songs of a Worker", 1881. 

Артур О"Шонесси Павший герой 
(Перевод с английского) 

На поле битвы, где он найден был, 
один сказал: "С таким вот сердцем чёрствым 
дерутся насмерть и во весь свой пыл. 
Как часто люди с волей и упорством, 
играя роль бойца или судьи, 
с оружием или духовным даром, 
меняют настроения свои, 
колеблясь и поддавшись мягким чарам. 
Вот кто-то нежно позовёт к себе. 
Вот враг изранен, смотрит - тянет жилы. 
А этот воин был стальным в борьбе. 
Кто знает, что за цель его манила ? 

Толпа зевак начнёт рукоплескать. 
способствуя геройскому престижу, 
потом в другом увидит ту же стать 
и станет хлопать тише и пожиже. 
Он первый шёл на вражеский редут 
в лихом бою, но брошен был своими. 
Над ним лишь окровавленный лоскут - 
на нём его восславленное имя. 
Он гневен был, смешал добро и зло 
в своих речах к собратьям ненадёжным, 
и то, к чему он звал, их привело 
потом к поступкам противоположным". 

Другой сказал: "Погибший был из тех, 
что бьются лишь за половину цели. 
Прекрасна цель, но как далёк успех ! 
Лищь полпути - чтоб все досыта ели. 
Согласен, сирых хлебом одаря, 
Герой, конечно, выглядит неплохо, 
и после скажут, что он жил не зря, 
раз таковой была его эпоха. 
Её символизирует дракон 
с ощеренною злобной пастью. 
Дракон не сломлен, даже не смирён, 
и заградил людские тропы к счастью. 

А люди рвутся к золоту зари 
и тянут миллионы тонких дланей 
к вершинам, что с утра, как янтари, 
к свободе дальних светлых расстояний". 
А третий говорит: "Такой финал - 
не свежий лавр за новые заслуги, 
не искупление за то, что совершал 
его кровавый меч по всей округе. 
Нет славы в этаком конце пути. 
Раз бросил сотню человек в сраженье, 
Так нужно тысячу других спасти, 
иначе задыхайся от презренья. 

Он виноват, что многие почти 
полжизни зря потратили на битвы. 
Где погребут, там розам не цвести, 
Не вознесут там в честь него молитвы. 
Он чувства всех вокруг почёл за вздор, 
увлёк мужчин от ласк на пир кровавый . 
Потом ему провозгласят позор 
бойцы, которым он обязан славой. 
Они его, рыдая, обвинят 
и уничтожат горькими речами: 
"Не лучше ли сначала всё подряд - 
надежды, страхи - мы обсудим сами. 

Придём к единству всех простых людей 
и, если драться, отберём в сраженье 
из рук врага не маленький трофей - 
всё Будущее в ярком озаренье. 
Та битва, вдохновлённая мечтой, 
несёт нам радость сказочного дара. 
Сердца взыграют с дивной высотой 
невиданного внутреннего жара"". 
Так спорили над выбывшим бойцом 
и уходили, распростившись, дале, 
а кто - с сомненьем, с сумрачным лицом, 
внимал в толпе, о чём и как вещали 

то враг, то друг героя-храбреца. 
И все впивались в мёртвого глазами, 
да имя повторяли без конца. 
Давно ль оно служило им как знамя ? 
Но знамя продолжает полыхать 
и снова пробуждать неустрашимость. 
А память множит взрывчатую кладь. 
В сердцах уж не презренье, а решимость. 
И ноги мчат отчаянно вперёд 
со всех обочин мира наудачу. 
Куда ж теперь то знамя приведёт ? 
И женщина ломает руки, плача: 
"Мой милый ! Незабвенный ! Дорогой !" - 
и обняла безжизненное тело. 
Она лишь знала, как никто другой, 
какая страсть возлюбленным владела. 

Arthur O"Shaughnessy A Fallen Hero 

1: THEY found him dead upon the battle-field. 
2: One said, "A hard man, and with scarce a heart; 
3: There lay his strength, a man who could not yield. 
4: For, after all, too many, playing a part 
5: Of judge or warrior in the world, strong-armed, 
6: Or with the mental sinews stoutly set 
7: To the far-reaching thought, have faltered, charmed 
8: To softness and half purpose when they met 
9: The sweet appeal of individual lives, 
10: Or vanquished by the look of wounded foes. 
11: This man was iron. Who has striven strives 
12: Where the cause leads him; where that is, who knows? 

13: Content with partial good the cooler crowd, 
14: Using its heroes, steps aside, well served, 
15: Waits for another; and the applause, so loud, 
16: So general once, grows fainter-more reserved 
17: Around his steps who, holding first the flag 
18: In a well-honoured fight, is left to wage 
19: The war alone, above him a red rag 
20: With now his name upon it. So, 'twas a rage 
21: Urged this man on; good, evil, grew but in dreams, 
22: The changeless opposites; and to comrades, shamed 
23: Or timely fallen away, the man now seems 
24: Well-nigh the contrary of the thing he named." 

25: Another said, "Ay, seems to such as these 
26: Who fought for half the goal-the goal was good, 
27: Immense, remote, a blessing that may ease 
28: The world some ages hence; half-way was food, 
29: Content, a crumb for lesser lives to gain: 
30: He gained and spurned it to them. For the rest, 
31: The future man may count his death not vain, 
32: Finding him in Time's strata, as with crest 
33: Frenzied and straining jaws and limbs, some old 
34: Imbedded dragon lies defiant still 
35: In an unfinished fight. If such pass cold 
36: Mid the dwarfed folk whose generations fill 

37: Their striding steps, their soul is all the sun 
38: Gilding the dawn and lengthening out the span 
39: Of yet unrisen days, when men may run 
40: To greater heights and distances of man." 
41: A third said, "Yet to fall, as this one hath, 
42: Not with the earlier laurel newly earned, 
43: Nor having cleared the later doubtful path, 
44: But with a red sword firmly clutched and turned 
45: Against the heart of his time, is no fair fate. 
46: He who now drives a hundred men to death 
47: Is bound to show the thousand saved; else hate 
48: And scorn will quickly blow him such a breath 

49: No flowers will grow about his memory, 
50: No goodly praise sit well upon his name. 
51: The men, who for his shadow could not see 
52: The peaceful sun of half their days, cry shame 
53: Against him; lives he stinted of their love, 
54: Denying his own, lopping the tender boughs 
55: And leaflets that the trunk might rise above 
56: Its fellows, spoil the glory on his brows, 
57: Accuse him just as surely with their tears 
58: And ruin as with words that seemed too weak. 
59: "Better, perhaps, out of the hopes and fears 
60: That round the generation's life, to speak 

61: And win assent of every lesser man, 
62: Or, fighting, only wrest from that dark foe, 
63: The Future, jealous holding all she can 
64: For hers unborn, some moderate trophy, no 
65: Abiding portion; dazzled, men will praise, 
66: While that great gift the dream-led seeker strives 
67: To gain and give them, scarcely they may raise 
68: Their hearts to the great love of all their lives." 

69: So spake they round one fallen in a fight, 
70: Whence most had turned away, deeming the good 
71: A doubtful one, the further path too rife 
72: With thrusts across the common ground, where stood 

73: Friend and foe mingled. Half praise, almost blame 
74: One and another uttered, as they gazed 
75: Down at the dead set face, and named the name 
76: That once upon their foremost banner blazed, 
77: But late flashed fitfully on distant quest 
78: Strained past endurance. Bitterness still wrought 
79: Somewhat within their hearts, or memory prest 
80: Maybe upon them with some late look fraught 
81: With passing scorn, and these-the feet that rushed 
82: Onward, too reckless of weak lives that hide 
83: Along the wayside of the world-had crushed. 
84: But lo! a woman wrung her hands and cried, 

85: "Ah, my beloved! ah, the good, the true!" 
86: And clasped him lying on the ground, and kept 
87: Her arms about him there. She only knew 
88: The passion of the man, and when he wept. 

From "Songs of a Worker", 1881. 

Артур О"Шонесси В старом доме 
(Перевод с ангдийского). 
Вар.1 
Не знали мы горьких волнений 
под крышею старого дома. 
Молились без всяких сомнений. 
Не мучали старые тени. 
А в новом дому по-другому. 

Привычные к старому дому, 
мы с детства - в объятьях мечтаний. 
Мир был и теплей и желанней, 
и солнце вводило в истому 
касанием ласковых дланей. 
А нынче уж всё по-другому. 

И мать нам тогда напевала, 
уча нас напеву родному. 
Ещё с сединой незнакома, 
жила без стенаний и жалоб. 
Ах ! Если б попрежнему стало ! 
Всё в новом дому по-другому. 

Вар.2 
В нас радость кипела ключом 
Под крышею старого дома. 
Нас память не била бичом. 
Сомненья не знали ни в чём. 
А в новом дому по-другому. 

Привычные к старому дому, 
росли мы в лазурных мечтах 
под щебет ликующих птах. 
Нас солнце вводило в истому, 
а нынче тоскливо и - Ах! - 
всё стало совсем по-другому. 

Те песни, что пела нам мать 
звучали совсем по-родному. 
Ещё с сединой не знакома, 
она не привыкла роптать. 
Зажить бы в том доме опять. 
Всё в новом дому по-другому. 

Arthur O"Shaughnessy In the Old House 

1: IN the old house where we dwelt 
2: No care had come, no grief we knew, 
3: No memory of the Past we felt, 
4: No doubt assailed us when we knelt; 
5: It is not so in the new. 

6: In the old house where we grew 
7: From childhood up, the days were dreams, 
8: The summers had unwonted gleams, 
9: The sun a warmer radiance threw 
10: Upon the stair. Alas! it seems 
11: All different in the new! 

12: Our mother still could sing the strain 
13: In earlier days we listened to; 
14: The white threads in her hair were few, 
15: She seldom sighed or suffered pain. 
16: Oh for the old house back again! 
17: It is not so in the new. 

From "Songs of a Worker", 1881. 

Артур О"Шонесси Молчаливость 
(Перевод с английского) 

Молчали все, лишь я сломал запрет. 
Впервые сердце испытало муку. 
Кто выслушал, кто бросил мрачный взгляд. 
Я видел, что сердца сочувственно стучат, 
но кто-то вышел, кто-то жал мне руку. 
Вот весь ответ. 

Я у могилы. Пробежало много лет. 
Больной, с лихой судьбой и ближе к смерти. 
Шепчу. Лишь холмик слышит шепоток. 
Стоит-глядит заброшенный цветок. 
Трава вихрится в тихой круговерти. 
Вот весь ответ. 

Молился небу, прямо в чистый свет, 
в голубизну, сияющую свыше. 
Молился с верой - пламенней огня. 
Казалось, Бог снисходит до меня, 
но мир при этом становился тише. 
Вот весь ответ 

Но Вы ! Теперь, когда я очень плох, 
я говорю Вам на прощанье прямо: 
Вы вся в моей душе. Смотрю в лицо 
и жду, найдётся ли у Вас словцо, 
хотя мне всё давно сказал тот самый 
один Ваш вздох. 

Arthur O"Shaughnessy Silences 

"T is world of silences. I gave a cry 
In the first sorrow my heart could withstand; 
I saw men pause, and listen, and look sad, 
As though an answer in their hearts they had; 
Some turned away, some came and took my hand, 
For all reply. 

I stood beside a grave. Years had passed by; 
Sick with unanswered life I turned to death, 
And whispered all my question to the grave, 
And watched the flowers desolately wave, 
And grass stir on it with fitful breath, 
For all reply. 

I raised my eyes on heaven; my prayer went high 
Into the luminous mystery of the blue; 
My thought of God was purer than a flame 
And God it seemed a little nearer came, 
Than passed; and greater still the silence grew, 
For all reply. 

But you ! If I can speak before I die, 
I spoke to you with all my soul, and when 
I look at you "tis still my soul you see. 
Oh, in your heart was there no word for me ? 
All would have answered had you answered then 
With even a sigh. 

From "Songs of a Worker", 1881. 
 
Артур О"Шонесси Рай 
(Перевод с английского) 

Мы шли вдвоём сквозь все препоны, 
замучась, хоть реви. 
И всюду гнали нас законы, 
душители любви. 
Но было в нас одно стремленье - 
сыскать поглоченный забвеньем 
уединённый Райский сад. 
Мы верили в благоволенье 
стоящего у врат. 

Мы вышли в дальнюю округу, 
куда не вхож закон, 
но люди всяческую ругань 
швыряли нам вдогон. 
А мы сыскали, хоть нескоро - 
его - с разрушенным забором, 
уединённый Райский сад. 
И нет в Раю том в нашу пору 
охранника у врат. 

И мы, глазам своим не веря, 
прошли там по цветам 
сквозь все незапертые двери, 
как в благодатный храм. 
Зверьё и птицы без стесненья 
здесь век грешат в игре да в пенье. 
И ложь, и правда тут всегда 
на воле и без попеченья, 
и нет запретного плода. 

У нас в сердцах дурным осадком 
сказалась злая брань. 
От всех попрёков нам несладко. 
Мы страхам платим дань. 
Съев плод указанного древа, 
мы ждали пламенного гнева 
за попранный запрет, 
но там лишь Райские напевы 
звучали как привет. 

В Раю во всей роскошной гамме 
смешались даль да близь. 
Восток и Запад с их цветами 
при встрече обнялись. 
Деревья, вместе свив все кроны, 
как общий щит для обороны 
предстали злым ветрАм 
Где ж счастье обрести влюблённым ? 
Конечно, только там. 

Весь цвет Земли, попав в немилость, 
сюда летит во сне. 
Здесь птица Феникс угнездилась, 
рождённая в огне. 
Любовь, вся в радужном сиянье, 
Здесь сладко спит, прервав скитанья. 
Постель в шатре. Закончен путь. 
Её приманкой или бранью 
на Землю не вернуть. 

Теперь нам не страшны объятья. 
Отныне в дружбе с нами Змей. 
С утех любви он снял проклятье. 
Нам нет помехи от людей. 
Из Рая изгнанная Богом 
Любовь влачилась по дорогам 
и клял её людской уклад. 
Теперь ей воля и подмога 
у Райских врат. 

В Раю простор и своеволье, 
ни правил, ни границ. 
Ограды рухнули. Раздолье 
для всех цветов и птиц 
И розы светятся багрянцем, 
как будто мАнят буйным танцем, 
и Сердцу Мира - тут хоть в пляс, 
хоть выстрели протуберанцем 
в честь самых нежных глаз. 

Пока у нас тут Рай без края, 
весь люд, как прежде, удручён, 
Считает, что приставлен к Раю 
привратник с огненным мечом. 
Бедняги ! Мучатся, не зная, 
что стража изгнана из Рая. 
Сто лет назад ушла, как дым. 
Там вечное цветенье мая, 
и Рай - непобедим ! 

Arthur O"Shaughnessy Eden 

Weary and wandering, hand in hand, 
Through ways and cities rough, 
And with a law in every land 
Written against our love, 
We set our hearts to seek and find, 
Forgotten now and out of mind, 
Lost Eden garden desolate, 
Hoping the angel would be kind, 
And let us pass the gate. 

We turned into the lawless waste 
Wild outer gardens of the world - 
We heard awhile our footsteps chased, 
Men"s curses at us hurled; 
But safe at length, we came and found, 
Open with ruined wall all round, 
Lost Eden garden desolate; 
No angel stood to guard the ground 
At eden garden gate. 

We crossed the flower-encumbered floor, 
And wandered up and down the place, 
And marveled at the open door 
And all the desolate grace 
And beast and bird with joy and song 
That broke man"s laws the whole day long; 
For all was free in Eden waste: 
There seemed no rule of right and wrong, 
No fruit we might not taste. 

Our hearts o"erwhelmed with many of word 
Of bitter scathing, human blame, 
Trembled with what they late had heard, 
And fear upon us came, 
Till, finding the forbidden tree, 
We ate the fruit, and stayed to see 
If God would chide our wickedness; 
No God forbade my love and me 
In Eden wilderness. 

The rose has overgrown the bower 
In lawless Eden garden waste, 
The eastern flower and western flower 
Have met and interlaced; 
The trees have joined above and twined 
And shut out every cruel wind 
That from the world was blown: 
Ah, what a place for love to find 
Is Eden garden grown ! 

The fair things exiled from the earth 
Have found the way there in a dream; 
The phoenix has its fiery birth 
And nests there in the gleam; 
Love"s self, with draggled rainbow wings, 
At rest now from his wanderings, 
In Eden beds and bowers hath lain 
So long, no wealth of wordly rings 
Will win him back again. 

And now we need not fear to kiss; 
The serpent is our playfellow, 
And tempts us on from bliss to bliss, 
No man can see or know. 
Love was turned out of Eden first 
By God, and then of man accurst; 
And fleeing long from human hate, 
And counting man"s hard laws the worst, 
Returned to Eden gate. 

Now every creature there obeys 
Exuberantly his lawless power; 
The wall is overthrown, the ways 
Ruined by bird and flower; 
The nuptial riot of the rose 
Runs on for centuries and grows; 
The great heart of the place is strong - 
It swells in overmastering throes 
Of passionate sigh and sang. 

And while we joy in Eden"s state, 
Out side men serve a loveless lord; 
They think the angel guards the gate 
With burning fiery sword ! 
Ah, fools ! he fled an age ago, 
The roses pressed upon him so, 
And all the perfume from within, 
And he forgot or did not know; 
Eden must surely win. 

From "Songs of a Worker", 1881