Эдна Сент-Винсент Миллей Сонет 81 (12)
(С английского).

Заметьте, Олимпийцы: мой ночник
задула я. Вы это просмотрели.
С враждующей Земли к Вам враг проник.
Ваш Вождь в плену, и он в моей постели.
У Вас урон ! Назначьте сбор дружин.
А я лежу в восторге от объятий.
Бушуйте ! У меня родится сын,
блистающий красой бессмертных статей.
Старайтесь не ослепнуть; не смешать
ни с метеорным блеском, ни с картиной
поблекших солнц и лун - и не дрожать
от грома над горами и равниной:
Он будет сострадателен и строг
как сын мой, и как грозный Полубог.

Edna St.Vincent Millay Sonnet 81 (12)

Olympian gods, mark now my bedside lamp 
Blown out; and be advised too late that he 
Whom you call sire is stolen into the camp 
Of warring Earth, and lies abed with me. 
Call out your golden hordes, the harm is done: 
Enraptured in his great embrace I lie; 
Shake heaven with spears, but I shall bear a son 
Branded with godhead, heel and brow and thigh. 
Whom think not to bedazzle or confound 
With meteoric splendours or display 
Of blackened moons or suns or the big sound 
Of sudden thunder on a silent day; 
Pain and compassion shall he know, being mine,- 
Confusion never, that is half divine.
"Fatal Interview", 1931.


Эдна Сент-Винсент Миллей Сонет 82 (13)
(С английского).

Внезапный и студёный шквал, с разгона
пришедший вместе с плясками смерчей,
похож на бури страсти из сезона
холодных продолжительных ночей.
Воробышек скорей удрал в опаске.
Вьюнки с забора ветром снесены.
Но днём прибавилось часов для ласки -
зардело солнце с южной стороны.
Вся тьма сбегает утреннею ранью.
Оставила деревья на снегу.
Чудовищное злое расставанье -
и мне пора уйти, а как смогу ?
Какая ночь - кратчайшая в году !
С длиннейшим днём беседовать иду...

Edna St.Vincent Millay Sonnet 82 (13)

I said, seeing how the winter gale increased,
Even as waxed within us and grew strong
The ancient tempest of desire, "At least,
It is the season when the nights are long.
Well flown, well shattered from the summer hedge
The early sparrow and the opening flowers! -
Late climbs the sun above the southerly edge
These days, and sweet to love those added hours."
Alas, already does the dark recede,
And visible are the trees against the snow.
Oh, monstrous parting, oh, perfidious deed,
How shall I leave your side, how shall I go? . . .
Unnatural night, the shortest of the year,
Farewell! 'Tis dawn. The longest day is here.
"Fatal Interview",1931.

Эдна Сент-Винсент Миллей Сонет 83 (14)
(С арглийского).

Дыханья нет - трагичная причина, 
что я чужая в жизненном пиру.
Ты разомкнул объятья - и кончина !
Выходит, что второй раз не умру.
Выходит время грозно приказало,
чтоб грянул гром - и ты навек ушёл.
А дальше хоть не дёргай одеяло:
Твой дух войдёт во всё, чем красен дол.
Была бы призраком, не знала б слёз.
Летала б над Землёй - была б счастливой.
Вдыхала б аромат цветущих роз
да любовалась золотою нивой...
Вернуть бы силы - не лежать бревном
и убежать на встречу с новым днём.

Edna St.Vincent Millay Sonnet 83 (14)

Since of no creature living the last breath 
Is twice required, or twice the ultimate pain, 
Seeing how to quit your arms is very death, 
'Tis likely that I shall not die again; 
And likely 'tis that Time whose gross decree 
Sends now the dawn to clamour at our door, 
Thus having done his evil worst to me, 
Will thrust me by, will harry me no more. 
When you are corn and roses and at rest 
I shall endure, a dense and sanguine ghost, 
To haunt the scene where I was happiest, 
To bend above the thing I loved the most; 
And rise, and wring my hands, and steal away 
As I do now, before the advancing day.
"Fatal Interview", 1931.

Эдна Сент-Винсент Миллей Сонет 84 (15)
(С английского).

Хранителем мне служит воробей -
с сынком-пострелом действует успешно:
шныряет всюду между голубей.
Их жертвенники в рощицах безгрешны.
Опустошённая земля дымит.
Над морем стены поднимались хмуро -
теперь их строй разбит. Простор хранит
лишь тропочки Венеры и Амура.
Я лишена божественной опеки.
Им дела нет. На помощь не спешат.
Свой грозный меч Эней унёс навеки.
Корабль отплыл, и все отводят взгляд.
В ответ мне - ни "ку-ку", ни "кукареку",
а брошь Троила нацепили греку.

Edna St.Vincent Millay Sonnet 84 (15)

My worship from this hour the Sparrow-Drawn
Alone will cherish, and her arrowy child,
Whose groves alone in the inquiring dawn
Rise tranquil, and their altars undefiled.
Seaward and shoreward smokes a plundered land
To guard whose portals was my dear employ;
Razed are its temples now; inviolate stand
Only the slopes of Venus and her boy.
How have I stripped me of immortal aid
Save theirs alone, - who could endure to see
Forsworn Aeneas with conspiring blade
Sever the ship from shore (alas for me)
And make no sign; who saw, and did not speak,
The brooch of Troilus pinned upon the Greek.
"Fatal Interview", 1931.

Эдна Сент-Винсент Миллей Сонет 85 (16)
(С английского).

Во сне, случайно, побывав в Раю,
я там вела сердечные беседы.
Со мною говорили в том краю
красавицы: Европа, Ио, Леда.
Данаю золотил небесный цвет,
а я рвала чудесную лаванду;
потом, налюбовавшись на букет,
сплела тебе на голову гирлянду.
Юпитер, в мощном облике быка,
оглядывал подружек благосклонно,
и я была от них, от всех, недалека;
и повела себя непринуждённо.
Была там - как своя. Несла цветы.
Была весёлой. Вспоминался ты.

Edna St.Vincent Millay Sonnet 85 (16)

I dreamed I moved among the Elysian fields, 
In converse with sweet women long since dead; 
And out of blossoms which that meadow yields 
I wove a garland for your living head. 
Danae, that was the vessel for a day 
Of golden Jove, I saw, and at her side, 
Whom Jove the Bull desired and bore away, 
Europa stood, and the Swan's featherless bride. 
All these were mortal women, yet all these 
Above the ground had had a god for guest; 
Freely I walked beside them and at ease, 
Addressing them, by them again addressed, 
And marvelled nothing, for remembering you, 
Wherefore I was among them well I knew. 
"Fatal Interview", 1931.

Эдна Сент-Винсент Миллей Сонет 86 (17)
(С английского).

Любовь ! Сладка ты, а разишь сурово:
меня кольнула - ранила ножом.
Валяются измятые обновы,
залитые слезами и дождём.
Но мокрый день сменён туманной ночью,
а утром прояснились облака;
и свет, прорвавшись, разодрал их в клочья.
Поднялся гам из птичьего мирка.
Чем ты, любовь, сладчайшая заноза,
меня за всё вознаградишь потом ?
За боль в груди, за пролитые слёзы ?
Какой ценой ? Каким счастливым днём ?
Ах, если б знать ! Навряд бы побежала
на зов того, кто любит слишком мало.

Edna St.Vincent Millay Sonnet 86 (17)

Sweet love, sweet thorn, when lightly to my heart 
I took your thrust, whereby I since am slain, 
And lie disheveled in the grass apart, 
A sodden thing bedrenched by tears and rain, 
While rainy evening drips to misty night, 
And misty night to cloudy morning clears, 
And clouds disperse across the gathering light, 
And birds grow noisy, and the sun appears 
Had I bethought me then, sweet love, sweet thorn, 
How sharp an anguish even at the best, 
When all's requited and the future sworn, 
The happy Hour can leave within the breast, 
I had not so come running at the call 
Of one whoe loves me little, if at all.
"Fatal Interview", 1931.

Эдна Сент-Винсент Миллей    Сонет 87   (18)
(С английского).

Неуж терпеть, покуда сердце бьётся,
любовный плен, чьи цепи так тяжки,
да ждать коржей с несытою охотцей
из густо окольцованной руки ? -
- Без воздуха томиться, как в остроге;
как жаба ждать, не сядет ли комар;
а люди бодро едут по дороге,
везя на рынок в город свой товар ?
Сижу у князя в жутком заточенье
и знаю, что мой жребий предрешён.
Здесь кто-то прежде пролил, без сомненья,
немало крови, чтобы выйти вон.
Следы тех мук: изрезаны панели,
от горьких вздохов стены помутнели.
 
Edna St.Vincent Millay Sonnet 87 (18)

Shall I be prisoner till my pulses stop 
To hateful Love and drag his noisy chain, 
And bait my need with sugared crusts that drop 
From jeweled fingers neither kind nor clean?- 
Mewed in an airless cavern where a toad 
Would grieve to snap his gnat and lay him down, 
While in the light along the rattling road 
Men shout and chaff and drive their wares to town?... 
Perfidious Prince, that keep me here confined, 
Doubt not I know the letters of my doom: 
How many a man has left his blood behind 
To buy his exit from this mournful room 
These evil stains record, these walls that rise 
Carved with his torment, steamy with his sighs.
"Fatal Interview", 1931.

Эдна Сент-Винсент Миллей Сонет 88 (19)
(С английского).

Мой заяц-друг, учёнейший при этом,
присел сегодня утром у крыльца
с не до конца рассказанным советом,
и у меня сыскались два словца:
"Свихнёшься от любви - грозит психушка.
Развяжешь язычок - тебе каюк.
Да ты к тому ж ещё церковный служка !
Что я твержу, то скажут все вокруг.
Вот посвятила б сердце старой гончей,
ругала бы тогда себя сама.
Свободнее дышу. Ступаю громче,
хотя хрома - но не схожу с ума.
Должна б сказать: "Вот рыщет Смерть-старуха !"
Да всё неймут шагов мои два уха".

Edna St.Vincent Millay Sonnet 88 (19)

My most Distinguished Guest and Learned Friend, 
The pallid hare that runs before the day 
Having brought your earnest counsels to an end 
Now have I somewhat of my own to say: 
That it is folly to be sunk in love, 
And madness plain to make the matter known, 
There are no mysteries you are verger of; 
Everyman's wisdoms these are, and my own. 
If I have flung my heart unto a hound 
I have done ill, it is a certain thing; 
Yet breathe I freer, walk I the more sound 
On my sick bones for this brave reasoning? 
Soon must I say, " 'Tis prowling Death I hear!" 
Yet come no better off, for my quick ear. 
"Fatal Interview", 1931.

Эдна Сент-Винсент Миллей    Сонет 89   (20)
(с английского).

Дойдя в своих раздумьях до дремоты,
не ошибись и не тони в мечте,
что ты, в итоге сделанной работы,
заслужишь прикоснуться к красоте.
Когда услышишь, что тебя поманит
при лунном свете песней соловей,
не вздумай, что ручною птицей станет
и подчинится прихоти твоей.
И красота - не только в оперенье:
она вольна, как взлёт фонтанных струй;
она - не мишура для украшенья -
пусть и её венчает поцелуй.
И горлинка - не образ красоты:
у истинной - небесные черты.

Edna St.Vincent Millay   Sonnet 89  (20)

Think not, not for a moment let your mind, 
Wearied with thinking, doze upon the thought 
That the work's done and the long day behind, 
And beauty, since 'tis paid for, can be bought. 
If in the moonlight from the silent bough 
Suddenly with precision speak your name 
The nightingale, be not assured that now 
His wing is limed and his wild virtue tame. 
Beauty beyond all feathers that have flown 
Is free; you shall not hood her to your wrist, 
Nor sting her eyes, nor have her for your own 
In an fashion; beauty billed and kissed 
Is not your turtle; tread her like a dove 
She loves you not; she never heard of love.
"Fatal Interview", 1931.

Примечание.
Сонет 89 можно найти в Интернете в русском переводе Лилии Мальцевой. 

Эдна Сент-Винсент Миллей   Сонет 90 (21)
(С английского).

Ты не во сне, взаправду пришагал,
но яркий свет ударил прямо в очи.
Он как-то нас совсем не привечал,
гнал тени и спешил в глубины ночи;
во всю сверкнул в окошке полусонном,
добрался до открытых галерей.
Там ряженые, в танце нестеснённом,
глаза, кто чем, прикрыли поскорей.
Компания была отменно весела,
и павильон плескал зелёным морем.
Я там бутон камелии нашла.
Хоть он не пах, не это стало горем:
болит нога, по лестнице иду,
а знаю, что тебя там не найду.

Edna St.Vincent Millay  Sonnet  90  (21)

Gone in good sooth you are: not even in dream 
You come. As if the strictures of the light, 
Laid on our glances to their disesteem, 
Extended even to shadows and the night; 
Extended even beyond that drowsy sill 
Along whose galleries open to the skies 
All maskers move unchallenged and at will, 
Visor in hand or hooded to the eyes. 
To that pavilion the green sea in flood 
Curves in, and the slow dancers dance in foam; 
I find again the pink camellia-bud 
On the wide step, beside a silver comb.... 
But it is scentless; up the marble stair 
I mount with pain, knowing you are not there.
"Fatal Interview", 1931.

Эдна Сент-Винсент Миллей   Сонет 91 (22)
(С английского).

Пока луна над нами не убудет,
должна я быть с тобой, не то умру.
Пусть все ханжи за то меня осудят -
готова к пыткам, к дыбе и костру.
Пусть моралисты излагают нудь
о долге и о чести с пиететом -
рассолом и огнём наполню грудь, 
и каждый выдох будет им ответом.
Пока жива, не ослабляй вниманья
и вытерпи характер мой больной,
будь рядом днём и предрассветной ранью,
не дай мне замерзать и спать одной -
и прежде чем закатится луна
ей обо мне поведай всё сполна.

Edna St.Vincent Millay   Sonnet 91 (22)

Now by this moon, before this moon shall wane
I shall be dead or I shall be with you!
No moral concept can outweigh the pain
Past rack and wheel this absence puts me through;
Faith, honour, pride, endurance, what the tongues
Of tedious men will say, or what the law -
For which of these do I fill up my lungs
With brine and fire at every breath I draw?
Time, and to spare, for patience by and by,
Time to be cold and time to sleep alone;
Let me no more until the hour I die
Defraud my innocent senses of their own.
Before this moon shall darken, say of me:
She's in her grave, or where she wants to be.
"Fatal Interview", 1931.

Эдна Сент-Винсент Миллей Сонет 92 (23)
(С ангдийского).

Ложь прячется под маской, без стыда.
Её язык медов. Её приёмы гибки.
Любители её, которым я чужда,
коварно действуют, начав с улыбки.
О, как они щедры во время бедствий !
Но нужно глубже вникнуть в существо:
где на словах ажур без происшествий,
на деле - лишь сплошное плутовство.
Я предпочту прожить без их подмоги.
Где есть их след - там неизбежен крах.
Хоть слово против - волчий рык в итоге.
Поставила задвижку на дверях. -
Гоните ж прочь из наших вестибюлей
тлетворный дух испорченных пачулей.

Edna St.Vincent Millay Sonnet 92 (3)

I know the face of Falsehood and her tongue 
Honeyed with unction, plausible with guile, 
Are dear to men, whom count me not among, 
That owe their daily credit to her smile; 
Such have been succoured out of great distress 
By her contriving, if accounts be true: 
Their deference now above the board, I guess, 
Dishcharges what beneath the board is due. 
As for myself, I'd liefer lack her aid 
Than eat her presence; let this building fall: 
But let me never lift my latch, afraid 
To hear her simpering accents in the hall, 
Nor force an entrance past mephitic airs 
Of stale patchoulie hanging on my stairs. 
"Fatal Interview", 1931.