Владимир Ягличич Вопрос и другое. Цикл.Владимир Ягличич  Вопрос
(С сербского).

Всё прочно. В том Он убеждён.
Есть небо. Есть земля сырая.
Вверху - Его надёжный схрон.
Все сонмы душ, не умирая,
вкушают там блаженный сон.
Внизу ж Он видит сколок Рая.
На деле там немолчный стон -
земля - в немыслимом раздрае.

Когда бы я, сквозь перепутья,
дошёл к Владыке как калика,
то, выказав Ему почтенье,
у Князя с головною мутью
спросил бы: "Веришь ли, Владыко,
ты в Лазарево Воскресенье ?
----------------------
Питанье
 
У тле под ногом сигуран jе,
он нас са вишим светом спаjа.
По ньему, нема но"и, дан jе
вечити: сан jе нараштаjа
ньему поверен на чуванье.
Ал гест владарски, сликом раjа
фантомског, скрива дублье станье
ствари; да патньи нема краjа.
 
Кад би ме знао пут довести
до тог лудила владаревог...
Ко нишчи, земну меджу прешли,
пришао бих му, мутне свести,
и питао: "А веруjеш ли 
у васкрсенье Лазарево?"
 

Владимир Ягличич  Невезенье
(С сербского).

Был умён. Не знался с ленью.
Получал большой оклад.
В галстуке на загляденье
нёс портфель, как на парад.

Я, парнишка из селенья,
дружбе с ним был очень рад,
но терзало огорченье -
то, что он - лишь друг, не брат.

Он привык к хорошим винам,
заедал французским сыром,
на курортах побывал.

Обладай подобным сыном,
мой отец, прощаясь с миром,
верно б, меньше горевал.
------------------------------------
Несуджен
 
Сретнем га: ташна, списи,
на послу и фотельа.
На градскоj реjтинг-листи
он бити - општа жельа
 
На ньему - машна виси, 
а jа - скльечкани сельа.
Штета, велим, што ниси
син моjих родительа!
 
На море преко лета,
преко зиме до банье,
роштильа мирис диван...
 
Нико не зановета.
Отац би моj са света
отишо манье киван.

Владимир Ягличич  Похмелье
(С сербского).

Быть может, оттого грызёт меня досада,
что выпил я вчера и всем твердил со зла,
что всюду подлецы. Громил их без пощады,
кричал, что развелось их просто без числа.

Я к мщению взывал, грозил им мукой ада.
Все слушали, труня. У всех свои дела.
В чём сущность бытия ? В чём счастье и отрада ? -
Задача ! Но ещё до многих не дошла.

Трезвея, под конец, я сам себя спросил:
во всём ли прав ?  Как знать ? Возможно, лишь отчасти.
Не зря ль клеймлю людей из всех безумных сил ?

Без благодати нет и быть не может счастья.
Возможно, всё, что нёс, - пустая болтовня,
похмельный бред - итог неправедного дня ?
--------------------------
Мамурлук
 
Зато сам, можда, тако читавог дана поспан,
jер сам, прилично пиjан, jуче брбльао свашта.
Псовао сам ниткове, не би довольно простран
космос за осветништво моjе коjе не прашта.
 
Слушаху ме с подсмехом - свак гледа своjа посла,
и одмахуjу руком: зар криви смо? А за шта?
Мало ко иште смисла у свету где jе послан,
ту су да траже среhу о коjоj сужань машта.
 
Питам се, jош мамуран, и jа -  што чиним да ли
чиним у доброj вери, ил другима намеhем
кривицу само зато, чак, што су постоjали?
 
Ако милости ниjе, не може бити среhе,
и ма шта чиниш - све jе мамурлук прошлих дана
и пиjано брбльанье махнитог мономана.


Владимир Ягличич  Опасное дыхание
(С сербского).

Есть страшный персонаж у Пиранделло:
сгубить могло одно его дыханье.
К кому-то подойдёт - простое дело !
Дохнёт тому в лицо - и до свиданья !

(Как с ветерком зараза налетела;
как клеветническое злопыханье;
как в кузов из моторного отдела
по трубам поступил продукт сгоранья).

Бывает, что я сам вскипаю гневно
и думаю, как было бы полезно
столь быстро правосудие вершить.

Но, выходя из дома ежедневно,
на улице здороваюсь любезно
с людьми, которых хочется душить.

(Вариант: Бывает, что сам вскипаю гневно
и думаю, как было бы полезно
чтоб поскорей свершился правый суд.

Но, выходя из дома ежедневно,
на улице здороваюсь любезно,
какой бы ни терзал мне душу зуд).
------------------------------
Дашак
 
Jедан прозаист писао jе о том
како убиjа jунак ньегов дахом.
Прсто се негде поjави, а потом,
настане ужас, с последньим уздахом.
 
Наоко учтив, као кужни лахор
свуда пресуде носи над животом,
и правду сеjе невидльивим прахом
као машине савршене мотор.
 
Каткад пожелим да сам моhи сличних,
постао налик сериjском убици
што следеhи jе злочин наjавио.
 
Ал jош се држим навика доличних,
и льубазно се jавльам на улици
свима коjе бих радо задавио.
 
Владимир Ягличич  Хозяйке
(С сербского).

Телевизор и компьютер,
книги, чашки и лекарства...
То в трудах, то фильмы крутим:
развлечения да мытарства.

Что-то крутим, что-то вертим.
В явь, похожую на грёзу,
залетает мысль о смерти,
в тишине звучат угрозы.

Мы страдаем от контраста.
Сокращаются визиты.
Прежде гости были часты,
нынче это позабыто.

Мы следим, чтоб печь не гасла.
Жажду гасим кока-колой.
На плите вскипает масло.
Пар над супницей весёлый.

В будни или в выходные
наблюдаем снег в окошке.
Ребятишки - озорные.
Почтальон несёт платёжки.

Чай с шалфеем или с мятой
служит лучшим мирным средством,
как и выбор пребогатый
фоток наших путешествий.

Я на фотках - как в натуре.
Там не лживая серьёзность:
взрывы юношеской дури,
стариковская нервозность,

и грешки там, и ошибки,
и сумбурные решенья,
а в итоге силы зыбки:
даже требуют леченья.

Все, нас знавшие, рассудят,
глядя в фото на странице,
что потом не важно будет,
что как память сохранится.

Вплоть до смерти - (Сердце шепчет,
чтоб признался без утайки) -
чем ни дальше, только крепче
предан я тебе - Хозяйке.
------------------------------------
Домаhици
 
Кньиге, шольице, пилуле,
компjутер, телевизор,
сенке коjа не мируjе
свакодневнични призор,
 
омильен таньир, прибор,
у зраку глас што одзваньа,
мисао да смрт jе избор
и jава сном постала,
 
славе, свадбе и даhе,
додир ког длани осете,
одласци (сад траjу краhе)
роджацима у посете,
 
зеjтин прштав на плотни,
пушна супа са стола,
радиjатори топли
и хладна кока-кола,
 
дани радни и нерадни,
квите за струjу, греjанье,
двоjе пркосне чельади,
пахульа зимско веjанье,
 
чаj од нане и жалфиjе,
распре и hутованьа,
албуми, фотографиjе
са летньих путованьа,
 
све што уз мене прианьа,
ал jавни лик моj не твори:
младиhка лудованьа,
и старачки тремори,
 
све моjе заблуде, грешке
и суманута станьа,
одлуке, увек тешке,
без трунке олакшаньа,
 
све то чему се тежило
да дам се, да се даш,
што ниjе обележило
век тудж, веh - живот наш...
 
Нек заборавом прете
судиjе - тек hе веhати,
толико тога hе те
на мене подсеhати.
 
Наjзад, у том систему,
ког дах jе смрти помео,
да сам те, упркос свему,
наjболье што знам, волео.
  
Владимир Ягличич   Гениальность
(С сербского).

В философы ты принят не был.
Твой перевод - иная сфера.
Ты больше точности в нём требуй,
трактуя мысли и манеры.

Питайся самым чёрствым хлебом.
Заимствуй должные примеры.
Вняв гениям, взращённым небом,
вникай в глубокий смысл их веры.

В спокойный день, взяв чистый лист,
берись, как продиктует смелость,
за притягательную трудность.

Пусть это будет "Эффи Брист"*,
пусть "Пышка", если захотелось.
Лишь жаль: в них не твоя премудрость.
------------------------------
Гениjалност
 
Не философиjа, и не метод -
оловче за асталом,
и длан, да буде тачан превод
дубльег, што сном те вребало.
 
Задовольенье црним хлебом
с тла - ни одвеh, ни премало.
Гениjалност jе од себе, не од
других тражити требало.
 
И тихи дан, и невин лист,
и храброст да не спутиш
судбински тешку мисао.
 
Па да напишеш "Ефи Брист"*,
или "Дунду". Меджутим,
ниси их ти написао.

Примечание.
*"Эффи Брист" ("Effi Briest", 1895) - роман немецкого писателя Теодора Фонтане.


Владимир Ягличич   Перчатки
(С сербского).

Перчатки - для тепла, но нам важнее мода,
чтоб золотом цвели изящные вещицы.
А если нас доймёт капризная природа,
так хочется на юг, куда умчались птицы.

Перчатки летом ждут совсем иной погоды,
но мы, хоть не нужны нам вовсе рукавицы,
в перчатках любим быть в любом сезоне года.
Без них во время встреч беседа не клеится.

У нас взаимосвязь, но кто кому нужней ?
Перчатки - камуфляж, способствующий лжи,
скрывающий от глаз негодные повадки.

Где нужно хоть чего коснуться понежней,
в них кисти наших рук взлетают, как ножи.
Для честных чистых рук не надобны перчатки.
--------------------------------------------
Рукавице
 
Да су модне, важниjе него да буду топле,
обложене украсним златастим ситницама.
Избеhи доба вучjа (никако да окопне)
да л могло би се на jуг одлетети с птицама?

Остаjу рукавице. Чекаjу своj трен. Ко пре
циче, када их рука jош ниjе намицала.
Да нико ни до кога сржно више не допре,
водимо разговоре тек у рукавицама.
 
Ко коме више треба? Ми ньима, оне нама?
Не скидамо их лако, кад нам дебелу кожу
дугих прстиjу скриjу, глумеhи отмене навике.
 
Нежног додира више не оста у шакама:
тек замаси, своjствени окрвавльеном ножу.
Да видим чисте руке - скините рукавице.
 

Владимир Ягличич   Процесс
(С сербского).

Процессы шли всегда, но мне казались вздором.
И я в них не вникал: не придавал значенья.
Ни разу не предстал под прокурорским взором,
при том не попадал под чьё-то подозренье.

Увы ! Кругом полно клевещущих с задором.
Сейчас лишь груз злодейств - вот всё моё именье,
и невдомёк за что с неистовым напором
меня толкают в грязь, откуда нет спасенья.

Куда бы ни пошёл: и в залах, и на рынке -
все смотрят на меня, не скрыв лихой хитринки.
Любой недобрый взор сражает наповал.

И я готов кричать, не вынеся позора:
"Петрович !  Не вникай в пустые наговоры !
Порфирий ! Верь, что я тех жертв не убивал !"
---------------------------------------------
Процес
 
У ствари, процеси никад нису ни престаjали,
али предуго, наиван, не хватах конац причи.
Нисам на суду, нисам пред тужиоцем, али
стално ме испитуjу, и неко ме сумньичи.
 
Шапатом, или гласно - клеветника не фали.
Джубриште кривнье благу jедино стеченом сличи.
Чиме сам заслужио да се на мене свали
контеjнер блата - да ме довршно уобличи?
 
На тргу, у салону - свако jе веh уверен.
Лукаво, иследнички, испипаваjу терен,
глумеhи безазленство, уз причицу наоко обичну.
 
И додже ми да крикнем, ма и у глуви зид:
"Не клевеhите, неhу да ме надживи стид!"
"Не заклах ?а оне бабе, Порфириjе Петровичу!"


Владимир Ягличич   Урок
(С сербского).

Неужто въявь то было с нами ! -
Окошко - то же, те же шторы.
Здесь занимались языками
мы в гимназическую пору.

Я в языках давал всем фору.
Она - горячая, как пламя,
изящная, как Терпсихора,
была увлечена балами.

Те чары и поныне длятся.
Уроки были делом чести.
В ней видел прелесть идеала.

Как счастлив был я с нею вместе.
Могли бы век не расставаться -
она о том не помышляла.
---------------------------
Час
 
Гледам, jе ли то стварна слика?
Век бивши, а стан исти, исти.
Долази ми, на час jезика.
Чекам jе. Ми смо гимназисти.
 
За jезике сам експерт чисти,
за плесни корак ньена штикла.
Налик античко? некоj бисти,
али жива и милолика.
 
Гледам jе, давно ньоме занет.
Како - част школскоj тоj вредноhи! -
пред лепотом се не вазнети?
 
Могла jе са мном да преноhи.
До сад уз мене да остане!
Не паде jоj на краj памети.


Владимир Ягличич   Собственное место
(С сербского).

Всё думаю, не знаю почему,
о брате моего отца покойном.
Он перед домом чистил снег
лопатой (что взял из хлева),
рукой коснулся сердца,
упал, затем поднялся,
вошёл в свой дом
и, сев за стол, вдруг дрогнул
ещё раз - шлёпнулся
и больше не вставал.

Всё думаю о нём,
и сам теперь не знаю:
завидую ли больше,
не то жалею.

Трагическую неизбежность
он сделал лёгкой,
как взмах лопаты над сугробом 
по выпавшей пороше.

В снегу осталась
лишь лопата (что взял из хлева).
Домашние её вернули
на собственное место.
-------------------------------
Своjе место
 
Вулету Jагличиhу (1936-2012)
 
Мислим, и ко зна зашто
на стрица, упокоjеног.
Чистио снег, пред куhом,
лопатом (оном стаjском),
ухватио се за срце,
пао, придигао се,
ушао у куhу, сео
за астал, уздрхтао
jош jедном, скльокао се -
више устао ниjе.
 
Можда и зато мислим
на ньега, сад: jер не знам
колико да га жалим,
да завидим колико.
 
Jер, тешку неизбежност
учинио jе лаком
као замах лопате
по пршиhу, над сметом.
 
Остала jе у снегу 
лопата (она стаjска).
И ньу су, наjзад, укуhани
вратили на своjе место.