С центральной площади стартовали виманы. Казалось их череда бесконечна. Боги покидали Город, Боги покидали планету. Они снова не поладили с ней. Она не приняла результаты их опытов. Их затеи провалились.
Мест не хватало. Аристократия, в который раз воссозданная богами, пыталась уйти за ними, хоть в помещениях для хлама, хоть в багаже, на те далёкие, пока ещё удачные планеты.
Люди. Простые люди, рядовой народ, мастеровые и рыбаки, ремесленники, сборщики мусора и водоносы, жрецы, жрицы-девственницы - служители распутных богов и богинь - все те, кто сбивает бочки, солит рыбу, разделывает туши китов, просто живёт в домах и наполняет улицы, все сбились в огромные толпы, испуганные и молчащие. Раскаты Грома сотрясают окружающее пространство, земля вибрирует с ними в унисон - неверная опора под слабеющими ногами. Что делать смертным, если их бросают боги, боги, на которых они молились, на которых они трудились день и ночь на протяжении долгих столетий.
Мужчины растеряны, женщины прижимают к груди беспомощных детей. Им, женщинам нельзя бояться. Их страх с молоком матери войдёт в подсознание потомков, поселится в глубинах подсознания, даст гибельные всходы, расцветёт цветами зла, но и это, если кто-нибудь выживет в адских координатах катастрофы.
Недопустимо!
У богов всё-таки находится совесть. То один, то другой из них покидают эвакуационные команды. Несмотря на окрики, команды и приказы "верховных богов". Они выходят на смотровую площадь. Они глядят в глаза людей, наполненных надеждой и страхом.
- Друзья! Собратья! - чудо, боги равняют себя с народом Земли. - Мы остаёмся с вами. Мы поведём вас путями спасения!
Как поведут? Виманы переполнены, горючего не хватает. Энергетические установки разрушены.
Но они недаром обладают знаниями тысячелетий. - Мгновенно изготовляются рабочие чертежи ковчегов.
- Берите топоры, ножи, секиры. Рубите священную рощу, разбирайте перекрытия храмов. Стройте корабли. Сносите провизию. Сгоняйте животных. Грузитесь в трюмы.
Они из богов, преображаются в вождей, спасителей. Их 99. Из многих тысяч 99.Они ещё успеют выйти в бушующий океан, навстречу шторму. Их корабли пристанут к Арарату, Эвересту, Эльбрусу, Андам и Пиренеям.
Их имена сохранят великие легенды: Шива, Пун. Словен, Тор, Кетцаль .... - и десятки других.
И, где бы не приставали их корабли, со временем появлялись новые города. Новгород, Карфаген - в память о том первичном Городе, откуда все мы произошли, где корни, крона Древа.
У Бога 99 имён, счастлив и могуществен тот, кто вспомнит их все.
У 99 имён различная судьба. Так в Тенгрианстве они разбрелись на две неравные группы: 44 и 55.
Карфаген.
Великий Новгород. София Новгородская. Округлые белые стены - выпуклые, как бока китов. Набережная Волхова, Вездесущая российская сирень. Белые банты гимназисток. Верочки и Наденьки - пусть бегают, резвятся. Начало лета. Памятник Тысячелетия России. Империя нашего детства.
Родители удачно дружат. Папа скорее всего любит маменьку, а маменька, конечно . его, но более Митеньку. Ах, у неё такие пышные волосы, от них чем-то, ну, пахнет, как от цветов. А в её юбке, приятно путаться. А ещё приятнее сидеть у маменьки на коленях, когда она не сердиться и не ругает Дуняшу. Дуняша водит гулять Митеньку. И сегодня она привела его сюда, и усадила на скамеечку напротив памятника. Эти много-много фигурок папа в прошлый раз назвал - памятник.
Ножка у Митеньки не достает до земли, на ножке ботиночек, ножка болтается. Митя может не болтать ножками, но это не интересно, интереснее, когда они туда-сюда, туда-сюда. От ботинка до штанишек чулок, и он ещё не продрался на коленке. О!
Какая девочка! Какая на ней шляпка! Цветочки разноцветные: красные, зелёненькие, белые на жёлтом. Кудряшечки, розовое платьице, панталончики, головку держит, как на открыточке про Рождество или Пасху. Сколько вокруг неё дам. Раз, два - Митя ещё плохо считает. Он пристально смотрит на это чудо в кружевах. Она его, Митеньку, не видит. Нет, взглянула, мельком. Как Солнышко. Изменилась, вся. Что-то в ней стало другое. Это в них с рождения так, у девочек. Волшебно!
Вот Митенька вырастет, станет большим, офицером, сядет на коня, непременно белого. И: цок-цок- цок, прискачет, в таком шлеме, с орлом на верху: кавалер гард - как у папеньки в книжке. С большим таким букетом, больше чем подарили маменьке на его день рождения. Митенька поцелует ручку ей, её пальчики, как дядя Николай у маменьки. Она уходит, её уводят от него!
Девочка, сняла шляпку, выломала с неё цветочек, розовый как её платьице и щёчки, вырвалась из рук гувернанток, подбежала к Митеньке, положила цветок ему на коленку - и убежала. Ножка перестала покачиваться. Митя решил: Дуня будет водить его сюда всегда, пока он снова не увидит девочку.
-Евдокия Павловна, Вы, когда поведёте меня гулять на памятник? - Митя обратился к Дуняше, словно маменька, когда она сердиться.
-Сейчас, барин, иду, - Дуняша взяла корзиночку с пирожком и яблочком, взяла Митеньку за ручку, они пошли гулять
Митенька так приглаживал волосы, поправлял курточку, был очень серьёзен и сосредоточен.
- Когда мы придём на площадь, то я обязательно попрошу Дунечку купить два пирожных. Одно я пошлю девочке. Ей обязательно оно понравиться, раз оно моё любимое. То, что нравиться мне и ей полюбится, - рассуждал он.
Девочка сегодня не пришла. Дуняша прогуливалась с каким-то молодым человеком. Митеньке стало скучно - он стал прислушиваться к постореннему шуму, разговорам.
- Константин Павлович, и давненько Вы, из столицы, - спросил мужчина среднего роста, в канотье.
- С четверга в колыбели русской демократии, наслаждаюсь воздухом свободы - ответил тот, что повыше, с аккуратно постриженной бородой.
- На площади у нас ещё чисто, а так - дворников не хватает, провинция.
- Вы, батенька, это зря, Великий Новгород- не провинция, это Новгород Великий! Скорее уж Петербург - дыра.
-Как можно, Петербург и Новгород.
- Вам известно ли, дорогой, из гимназии помните? Что на древних языках означает Новгород. Переведём, скажем, на финикийский - Карфаген! На итальянском - Неаполь. И они не просто тёзки, форма власти одинаковая - купеческая, торговая республика. Новгород куда древнее Киева и Москвы. Когда-то давно эта интересная форма власти, после разгрома Карфагена твердолобым Римом, неисповедимым образом перекочевала в Венецию. А у нас она испокон веку. А Князья там разные, дожи и прочая - Они шли к республикам внаём, как и войска - наемные дружины, Рюрики там, варяги, варанги. Челядь. В Европах они пираты, разбойники, государства образуют, а у нас, как и сейчас, служат и всегда служили, за гульдены, ефимки и разную рухлядь.
- Ах, Константин Павлович, вы так неопровержимо убедительны. Не пойти ли нам в трактир и по расстегаю с осетринкой. Да под водочку. Тут на травках настоянная - красота.
Митенька, может быть, и, скорее всего, не понимал сути разговоров, но память фиксировала их содержание и хранила по какой-то известной только ей системе. С возрастом всё это встанет на свои места, из кирпичиков сложатся стены собственного его Митиного "дома". Так умелый скульптор, "время", изощряясь и глумясь, лепит нашу личность, по ему известному лекалу.
Девочка сегодня не пришла. В маленькой Митиной жизни, словно отключили солнце. Вот он идёт домой, склонив головку, пиная камушки, им так не повезло.
А в среду нет дождя, его, конечно, отложили на четверг. Дуняша одевает Митеньку, они пойдут гулять. Там на площади Дуняша встречает молодого человека и, отойдя в сторонку, что-то долго ему рассказывает. Митеньке это всё очень по душе. Когда они там с человеком, ему никто не помешает ждать. Митя уже понял, что если девочки и нет, то это была ангел - и помечтать ему о новой встрече такое удовольствие.
Какая-то дама гуляет, у ног её семенит пёсик. С другой стороны мужчина, в форменной фуражке Она ему и говорит:
- Да если б я знала, что вы такой зануда и прилипаете репнём, то я бы никогда....
- Помилуйте, я не зануда, я влюблён.
-Какая любовь, бросьте. Забудьте.
- Как! Это было....
- Это было минутное заблуждение, сон, мираж. И, может быть, вы всё это придумали себе.
- Но я же не сплю ночами. Сегодня....
- Сегодня полнолуние - вот вам и вертится с боку на бок.
- Я люблю вас! Я похудел, я не могу мяса кушать.
- Возможно, это у вас врождённое. Вы врождённый вегетарианец.
- Что?
- Поедатель травы и капусты.
-?
- Козёл.
-Какой козёл. Так бьётся сердце, с перебоями.
- Есть отличноё лекарство от этих ваших перебоев. Вам следует посетить бордель, и, уверяю, всю любовь как ветром сдует, все ваши недомогания.
- Страсть. Бордель - это низко, это опасно, наконец.
- Вы не посещайте дешёвых заведений, посещайте приличные, дорогие, где за девушками присматривают, лечат, моют регулярно.
- Как моют?
- Просто, стирают в тёплой воде с травами, настоями. Душат.
- Душат - боже мой!
- Парижскими духами.
-Дорогими?
- Дорого! Ларчик просто открывался. Не рупь за раз. Что вы дышите как кузнечный мех. Возьмите двадцать пять рублей, не отказывайтесь. Любоф этого стоит. Я вам подскажу адрес. Девицы как на подбор, чухоночки. Себя берегут.
- Это удобно!
- Что?
- Брать у вас деньги.
- Удобно. И для меня дешевле, чем семейный скандал.
Парочка удалялась, у дамы колыхался кринолин, у юноши - растерянная спина.
Двое, знакомых нам мужчин, возвращаются из трактира, обтёсывая булыжник, подкованными подошвами.
- Как я давеча упоминал, говаривал, сказал: Служили нам эти варяги, ворюги, варежки, рукавицы. Ты когда-нибудь брал лопату в руки без рукавиц. То-то - ладони в кровь. Такие предохранительные прослойки, прокладки. Это я о чём?
Да, Нестор и другая монашеская братия пишут, что как-то, во времена князя Ярослава - хромоногого, на пиру, боярские дети наши новогородские, отроки стало быть, побили, порезали всю эту варюжскую голытьбу, норманнов - викингов. Да и что они со своей селёдкой супротив наших осетринки с медвежатинкой.
Нестор далее пишет, что Ярослав наказал новгородцев. Это после того как они всю его ворюжскую челядь повывели. Нестор историю, как есть, причёсывал, подглаживал под Ярослава. Мы его понимаем, мы ему простим. Тут братец Ярослава, Ярополк или Святополк, запамятовал я. Ты чем меня подпоил, любезный?
- Помилуй бог. Константин Павлович, исключительно на травах, с заповедного луга.
-Так, помянул Ярослав Бориса и Глеба и пошёл к избитым им новгородцам просить милости. Те крякнули, тряхнули мошной и наняли для Ярослава свежую варяжскую рать. Своих холопов снарядили ещё видимо-невидимо. Нельзя без холопов - можно ли каким-то варягам князя доверять.
- Нельзя.
- Ты не возражай. Гкм - м. Отрыжка пошла. То ли ладаном ...
- Мятой
- Я ещё тебе о думе не рассказал, о депутатах.
Митеньке стало очень скучно, девочку не привели, ангел не явился. Дуняша явилась с косой на плече.