Рыцарь Печального Образа сидел в саду за дряхлым столом.
Пришел пузатый Санчо, ругаясь на давно подохшего осла. Налил в бокал вина из плетеной бутылки. Ушел, споткнувшись о тяжелый меч, не переставая осыпать проклятьями голову упрямой скотины.
Рыцарь не слышал слугу, слух давно отказал ему.
"Я пьян одним воздухом благословенного вечера!" - хотел сказать он, но язык давно не повиновался ему.
Рассохшаяся столешница благодарно впитала упавшие капли молодого вина.
Закат полыхал золотом на весь горизонт. Вертел решетками крыльев силуэт мельницы вдали. Из высокой башенки махала платочком, как в театре теней, Дульсинея. Сам Дон с развевающейся бородой, в медном шлеме с широкими полями, скакал на верном Россинанте, неся смерть Драконам на острие копья.
Смерть не замедлила явиться при упоминании своего имени. Наклонилась низко, всматриваясь в блеклые глаза Рыцаря.
"Не заслоняй солнце!" - хотел сказать Дон, но промолчал, любуясь на всполохи заката сквозь пустые глазницы костлявой.
- Сыграем в орлянку! - решила Смерть.
Взлетела высоко монета. Зависла в воздухе, сверкнула. Покатилась по столешнице и застряла в щели.
- Не мой день, завтра приду, - потонуло в хоре цикад брюзжание уходящей Смерти.
Улыбнулась золотому дукату душа благородного идальго, застрявшая в рассохшемся теле.