Корнева Наталья Сергеевна : другие произведения.

Ювелир. Тень Серафима. Глава 5

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава 5, в которой имеют место невинная эротика и психоделические сновидения из прошлого

  Ювелир. Тень Серафима.
  Глава 5
  
  В задумчивости лорд Эдвард рассматривал серебряный перстень, лежащий перед ним на декоративном подносе. По большому счету, разглядывать-то тут было нечего: перстень был как две капли воды похож на его собственные "Глаза Дракона"... но только внешне. Внутренняя сущность камня была иной: простая стекляшка, не обладающая никакой особенной энергетикой. Подделка. Пустышка, которой не обмануть ни одного мало-мальски способного мага.
  Естественно, никаких отпечатков энергетики вступавших с ним в контакт перстень также не сохранил, да и не мог сохранить. Тем не менее, опыт и мастерство помогали лорду Ледума различать слабое искажение естественной структуры камня, которое могло быть вызвано только разрушительными эманациями страха. Уж это было совершенно бесполезной информацией, за исключением того, чтобы потешить самолюбие мага.
  Не прошло и часа, как Винсент, глава особой службы, доложил правителю, что подделка была найдена в комнатах его сына, инфанта Эдмунда, в одном из настенных тайников. Неудивительно, что тот так трясся последние дни. Страх, одно из сильнейших человеческих чувств, искажает природу любой материи.
  Однако копия, если вернуться к ней, была выполнена превосходно. А значит, тот, кто изготовил или заказал её, должен был иметь доступ к оригиналу. Или феноменальную память, чтобы в точности воспроизвести однажды увиденный перстень.
  В любом случае, во всём этом еще предстояло разобраться.
  Винсент так некстати явился со своей находкой: две полуодетых прелестницы, притихнув, ожидали, когда внезапно помрачневший правитель оторвется от жутковатого медитативного созерцания камня и вновь обратит на них своё высочайшее внимание.
  Но кажется, про них забыли. Вечер был безвозвратно испорчен - молочная ванночка для церемониального омовения ступней постепенно остывала, так и не послужив сегодня по прямому назначению.
  - Идите, девочки, - негромко разрешил вошедший Кристофер, мгновенно оценив ситуацию. - Оставьте нас.
  Заскучавшие красавицы не заставили просить себя дважды и тихонько прошмыгнули мимо остановившегося на пороге мага, который сам закрыл за ними двери.
  - Что скажешь, Кристофер? - не оборачиваясь, лениво задал вопрос лорд Ледума. - Эдмунд смог внятно объяснить хоть что-нибудь? Вы ведь с ним, кажется, близки.
  - По вашему распоряжению я поговорил с инфантом, - Кристофер пропустил последнее колкое замечание, давно привыкнув к своеобразной манере общения правителя. - К счастью, он охотно пошел на контакт и сообщил мне всё, что знал. В день убийства Эдмунд заметил, что брат надел не свой перстень. Поэтому, ведомый исключительно благими побуждениями, он забрал оставшуюся копию и направился к Эдгару, дабы разъяснить тому недоразумение и поменять перстни, пока не случилось худшего. Однако было поздно: когда Эдмунд обнаружил брата, тот был уже мертв. Испугавшись, инфант скрылся с места происшествия. Эти факты он утаил, а копию спрятал, так как опасался, что подозрения падут на него.
  - Какая занимательная, преступно запутанная история, - развернувшись вполоборота, лорд сделал знак подойти.
  Кристофер вздрогнул от неожиданности, утонув в черных прорубях глаз, и, церемонно поклонившись, встал, куда было указано. От выражения лица правителя аристократу стало не по себе. Даже как-то неловко, будто он сам выдумал эту несуразицу, а не передал практически слово в слово сбивчивые речи его насмерть перепуганного сына.
  - А как, скажи мне, как Эдмунд сумел заметить, что брат взял не свой перстень, если сам не состоянии даже отличить подделку от оригинала? - Губы лорда кривила презрительная усмешка.
  - Он определил по футлярам, милорд.
  - Вот как? - Усмешка стала почти зловещей. - А какого черта он вообще делал в хранилище? И для чего полез в футляры? Вопросов слишком много, но даже того, в чем он уже признался, с лихвой хватит на обвинение в измене правящему дому. Остальные обстоятельства пусть выясняют специалисты особой службы. Винсент лично займется им.
  На месте Эдмунда Кристофер бы этому не обрадовался, если в шатком положении инфанта вообще можно было чему-то радоваться. Глава особой службы Ледума снискал поистине ужасающую славу. Этот внешне непримечательный, худощавый, убийственно-спокойный человек не был магом, как и все руководители военизированных подразделений, но мог выпотрошить мозг любому - и извлечь оттуда нужную информацию. Причем состояние этого самого мозга после завершения допросов волновало Винсента в последнюю очередь, особенно если использовать допрашиваемого дальше не было необходимости. Нервные срывы, страхи, истерические припадки и настойчивые попытки суицида были обычным явлением у подопечных Винсента, хотя никогда к ним не применяли методы физического воздействия. Важным плюсом в работе главного следователя было то, что он не выбивал псевдопризнательные показания пытками, а заставлял людей говорить правду, всю правду без утайки, как на исповеди духовнику, и почти так же страстно. Допросы Винсента могли длиться пятнадцать минут каждый день, а могли продолжать без перерыва часами - к каждому он находил индивидуальный подход.
  - Прикажете распорядиться о взятии под стражу и полноценном допросе в Рициануме?
  Лорд Эдвард повременил с ответом, пристально вглядываясь в грани искусственного турмалина. Те были безукоризненны.
  - Нет, - сказал он наконец. - Пока только домашний арест. Полностью ограничить в общении, пище, воде. Подождем, самое большее, пару дней. Сам разговорится, если есть что сказать.
  Кристофер коротко поклонился. Расчет лорда был ясен - вынужденное одиночество в заключении тяжело и, особенно для слабых духом людей, психологически бывает страшнее пыток. Очень эффективно, не требуется прилагать никаких дополнительных усилий: несчастные быстро приходят в угнетенное состояние сознания и начинают сами пытать себя в своем воображении. Многие ломаются, - если пережать, даже сходят с ума. Поэтому изоляцию нужно грамотно перемежать с допросами. Ну за этим, кажется, дело не станет.
  - Возьми перстень и покажи ювелирам, - лорд Эдвард приложил ладони к вискам и тяжело прикрыл веки. - Пусть хорошенько его изучат и сделают заключение. Возраст копии, почерк мастера, отличия в исполнении от оригинала... В общем, сам знаешь.
  - Разумеется, милорд, - в ведомстве Кристофера находились вся служба фамильных ювелиров: от подмастерьев-огранщиков до охотников, традиционно обеспечивающих безопасность и осуществляющих различные силовые операции. Не слишком влиятельная должность, вдобавок подразумевающая высокую степень ответственности и постоянный личный контакт с лордом. Впрочем, хорошо это или плохо, сложно было сказать однозначно.
  - Ты уже ознакомился с посланием из Аманиты, которое я направил тебе?
  - Да, милорд, - Кристофер невольно похолодел и подавил желание отступить на шажок-другой. Ответ Октавиана Севира был еще суше, еще жестче и требовательнее, чем в первый раз. Правитель Аманиты настаивал, чтобы церемония была проведена - и проведена по всем правилам, включая древний обряд простирания, о чем было указано особо.
  Страшно представить гнев лорда Эдварда, когда он прочел такое.
  Однако, в дурном повороте событий Кристофер не видел своей вины. Он выдержал официальную эпистолу Ледума в максимально сдержанных, учтивых тонах, которые, в то же время, не давали повода усомниться в твердости озвученной позиции. Это был ответ, к которому не придраться даже опытнейшим из дипломатов! Но если молодой лорд Октавиан действительно настроен серьезно, его не удовлетворишь и гениальной отпиской. Увы, Аманита настойчиво ищет повод для конфликта, и значит, она его найдет. Помешать этому не представляется возможным, по крайней мере, на дипломатическом уровне. Дипломатия - мощный инструмент, но, тем не менее, всего лишь инструмент. И она не всесильна. Дипломатия всегда идет на поводу политики, но не наоборот.
  - Полагаю, - правитель был на удивление спокоен, и спокойствие это пугало много больше привычно дурного расположения духа, - дальнейшая переписка бессмысленна. Во всяком случае, со столицей. Подготовь послания к лордам лояльных мне городов. Пусть готовятся к войне.
  Кристофер обмер. Конечно, к этому и шло, но слово "война" всё равно прозвучало неожиданно и откровенно, как признание в любви между давно опостылевшими супругами. О вероятных вариантах развитии ситуации уже шли пересуды в народе и высшем обществе, но никто не решался предположить такого - самого страшного. По крайней мере, произнести вслух.
  Похоже, в Аманите твердо решили расставить все точки над i, пусть даже пожертвовав для этого натянутым миром. Ледум не может бесконечно балансировать на неверных канатах дипломатии: на словах соглашаться со столицей, а на деле гнуть свою линию. Нейтральную позицию здесь не удержать - либо отказаться от притязаний, либо принять вызов и сражаться за них. Сражаться, возможно, до последней капли крови.
  ...Значит, всё-таки война.
  - Свободен, - звучание голоса лорда Эдварда трудно было описать словами. Это был голос человека, привыкшего повелевать, повелевать беспрерывно многие десятки лет. Он мог быть разным - громким или тихим, строгим или ласковым, раздраженным или спокойным, но каждое слово всё равно звучало как приказ. Характерная интонация въелась в него так крепко, как пыль в страницы старинных книг, так, что уже ничем нельзя было вывести, вытравить. Даже слепой, услышав этот не терпящий возражений голос, признал бы, что перед ним человек, облеченный значительной властью.
  Вопреки распоряжению, Кристофер не двинулся с места, оставшись недвижно стоять перед своим высочайшим повелителем.
  - Милорд, тягостные события последних дней, должно быть, утомили вас, - не спеша, с умеренным подобострастием проговорил он.
  Льстить - очень тонкое искусство. Это как в кулинарии - стоит чуть-чуть отойти от пропорций, и самое чудное блюдо оказывается безнадежно испорчено. В общении с теми, от кого зависит твоя жизнь, еще сложнее: нет книг, нет проверенных рецептов, нет никакой однозначности... всё определяется опытным путем. Итак, ровно столько подобострастности, чтобы усладить требовательный слух правителя, а не вызвать раздражение излишней приторностью, чем грешили многие придворные.
  - Правитель совсем не дает себе отдыха, в самоотверженных мыслях о нуждах и заботах подданных забывая о собственном благополучии. Ледум не мог бы и мечтать о лучшем лорде-защитнике. Мне, как и многим, невыносимо видеть вас в таком состоянии... Я не могу... оставить вас в гневе... оставить вас в печали.
  Лорд Эдвард молча открыл глаза и смерил Кристофера тяжелым оценивающим взглядом. По собственной инициативе начинать разговор с лордом после того, как тот совершенно однозначно его закончил? Неслыханная дерзость. Но хуже того, в неслыханно дерзких словах была своя тошнотворная доля истины: правитель действительно чувствовал усталость. Смерть младшего сына, предательство старшего, загадочное покушение на него самого и замаячившая на горизонте перспектива близкой непростой войны - как ни странно, всё это давало мало поводов для радости. Последние дни правитель не расставался с "Властелином", что только усугубляло психологическое утомление.
  - Простите мне мою навязчивость, милорд, - под взглядом правителя горло Кристофера мгновенно пересохло. Аристократ перевел дух и чуть понизил голос, ибо тот выдавал, выдавал его с головой, звеня от напряжения, - но лучше понести наказание, чем проявить равнодушие к своему господину. Разумеется, я не смею и мечтать о благосклонности, но... Позвольте мне дотронуться до вас. Я буду счастлив угодить.
  Лорд Эдвард небрежно откинулся на спинку низкого бархатного диванчика и вытянул ноги, приняв гораздо менее формальную позу. В сумраке глаз появилось иное выражение: пренебрежительное, лениво-циничное. Вообще, взгляд создавал впечатление змеиного: матовые, полуприкрытые веками глаза кобры, откровенно скучающей, слишком сытой для броска. "Чем ты можешь меня удивить, мальчик? - почти читалось в них. - Ну что ж... попробуй".
  Кристофер, однако, был уже не юноша, но молодой мужчина, многого достигший за немногое время. Должно быть, не последнюю роль в этом сыграла внешность. Для лорда Эдварда, как и для многих, рожденных в Ледуме во времена его правления, красота являлась абсолютом. Красота не имела ни пола, ни возраста: человек мог быть красив, либо нет - только это имело значение. Кристофер же был обладателем редкой, по-настоящему аристократической красоты. Он происходил из одной из самых древних и благородных семей Ледума, и о чистоте его крови говорил безукоризненно черный цвет волос, яркий и насыщенный, и светлая, похожая на дорогой фарфор кожа.
  Надо сказать, классически черный цвет волос считался в Бреонии эталоном - наравне с ним, как исключение из правил, находился только чистый белый, который встречался необыкновенно редко: один на тысячу черноволосых. Волосы других цветов, представлявшие собой различные тона и оттенки - темно-коричневые, каштановые, русые, серые, пепельные, золотистые, их смеси и разновидности, - считались нечистыми, и тем хуже, чем дальше они уходили по цветовой палитре от идеала. Наибольшую предубежденность возбудили против себя обладатели рыжих волос - бытовало поверье, что в их жилах течет ядовитая кровь оборотней, сильфов или иной нечисти.
  Кончиками пальцев Кристофер чуть тронул молоко, белевшее в ванночке для омовения: то успело остыть до состояния освежающей прохлады. Однако, сие совершенно не годилось. Требовалось расслабляющее тепло, поэтому маг мысленно задал все нужные условия. Почти всегда висевший на шее медальон с синим корундом немедленно выполнил команду. Сам минерал был небольшого размера, зато цвет - безупречен: бархатисто-васильковый, умеренной интенсивности, что позволяло ценить его на порядок выше темных окрасок. Виски отозвались глухой болью - в поздний час лорд был без Властелина, однако на пальцах величаво сияли платиной белые перстни с алмазами. Камни пропустили импульс, но вернули автору рожденное им возмущение энергетического пространства, неизбежный побочный эффект.
  Вообще, совершать магические воздействия рядом с хозяином алмазов было себе дороже - блокировал тот или нет, но камни всегда зеркально возвращали искажение, словно стремясь вернуть энергию в первоначальное состояние. И если преобразование было сложным и энергозатратным, оно вполне могло кончиться плачевно. Тем не менее, несмотря на все зримые преимущества алмазов, немногие маги способны были пользоваться этими своенравными камнями, а среди правителей предпочтение им - и почти исключительно им - отдавал только лорд Эдвард, за что и именовался, естественно, за глаза, алмазным лордом.
  Но это было простенькое преобразование: необходимые расчеты пронеслись в голове у Кристофера в один-единственный миг. Тепловые воздействия чрезвычайно любопытны: они происходят незаметно для глаза, однако, все составные части вещества с незначительной энергией связи претерпевают значительные изменения. Способом бесконтактного взаимодействия маг вводит необходимое тепло, что изменяет энергетическое состояние объекта.
  Итак, сапфир мгновенно передал информацию. Колебание атомов в молекулах усилилось, межмолекулярные силы взаимодействия уменьшились, химические связи разорвались, и, как следствие, расстояние между движущимися частицами и объем вещества увеличились. Все это привело к снижению вязкости, ослабеванию сил поверхностного напряжения и выделению тепловой энергии, что, собственно, и требовалось.
  Иными словами, опуская вульгарную точность подробностей, молоко сделалось теплым.
  Внешне ничего не поменялось. Но теплая молочная ванночка, самой комфортной температуры, была уже готова. Щелчком пальцев Кристофер погасил голубой электрический свет, одновременно зажигая более подходящие случаю свечи. Бросив в курящиеся благовония щепотку светло-коричневого порошка, он опустился на колени и высыпал в молоко горсть лепестков: розы, пионы и какие-то неизвестные экзотические цветы, вызывающе яркими хлопьями поплывшими в непорочной и благостной белизне. Аромат их немедленно усилился. Тонкой струей незаметно вливался в него дымок опиума, модного нынче в высшем обществе Ледума. Воздух становился сладок, сладок, как патока, и загустевал прямо на глазах. Воздух пах ванилью и медом, пах так сильно, что его было больно вдыхать: легкие разрывались от сладости. Пальцы предательски дрожали, но Кристофер велел себе успокоиться и, смирив взволнованное дыхание, снял с ног правителя домашние туфли из мягкой цветной кожи. Прикосновение это было сродни прикосновению к божеству, отозвавшись нутряной, неподвластной никакому контролю дрожью. Взяв в руки большую морскую раковину, блестящую от лака и просвечивающую неземными красками, Кристофер принялся осторожно лить молоко на ступни своего господина, чуть смея касаться их мокрыми цветами.
  Когда церемония омовения была завершена, Кристофер промокнул влагу шелковым полотенцем, аккуратно и легко поглаживая пальцы, лодыжки, голени, втирая в кожу смесь ароматных масел. Мышцы лорда еще сохранили напряжение, но под умелыми движениями постепенно расслаблялись. Правитель находился в превосходной физической форме, и можно было только диву даваться, как ему это удается. При мысли о сокрытой в этом теле силе, горло Кристофера невольно перехватило, будто ремнем, и внутри что-то сладко заныло.
  Бледные губы лорда чуть тронула заветная краска удовольствия. Кажется, Кристофер знал толк в наслаждениях. Касания кончиков пальцев были нежными и приятными, более разнообразными, чем у иных профессионалов, а нервное совершенство кистей и запястий обещало нечто заманчиво большее. Глава ювелиров часто бывал в одном из закрытых клубов для развлечений и, кажется, не тратил там время даром. Преданно заглядывая правителю в глаза, он эти уже целовал эти узкие ступни, эти жесткие повелительные пальцы, целовал трепетно и страстно, как целуют святыню.
  Конечно, с гораздо большим удовольствием лорд Эдвард желал бы видеть на месте Кристофера Октавиана Севира. Новый лорд Аманиты успел крепко досадить лорду Ледума за непродолжительное время своего правления. Правитель чувствовал неуклонно растущее раздражение, тяжелые мысли его вновь и вновь возвращались к причине и объекту, ненавистному объекту этого раздражения. Лорду Октавиану в день церемонии, если она состоится, сравняется тридцать лет. Возраст, которому прощается всё. Возраст, в котором всё возможно. Он всё еще достаточно молод, чтобы позволить себе быть решительным, категоричным и непреклонным, и уже достаточно опытен, чтобы не совершить совсем уж глупых ошибок.
  Октавиан Севир был одним из тех, про кого говорят - родился с серебряной ложечкой во рту. Высокое происхождение одарило его многим. Наследник самой древней и самой могущественной из правящих династий Бреонии! Дом Севиров был благороден, многочислен и крепко удерживал в руках власть в течение последних пяти сотен лет. Определенно, родословное древо Октавиана было самым ветвистым среди аристократов Бреонии, и среди его листочков не затесалось ни единого простолюдина или, упаси Создатель, человека смешанной крови. В сокровищнице Аманиты успело накопиться множество минералов, а также знаний по их практическому применению. Традиционно отпрыски дома Севиров предпочитали использовать благородные красные корунды, именуемые также рубинами. Эти драгоценные камни первой категории порой ценились даже выше алмазов, в особенности крупные, хорошо окрашенные экземпляры без каких-либо дефектов. Мощь красных корундов была так велика, что их называли сгустками крови драконов, хотя наиболее высоко котировались так называемые рубины цвета "голубиной крови" - густо-красные с пурпурно-фиолетовым оттенком. Это были камни власти, камни особой магической силы. Но всё-таки в большинстве своем они были не так могущественны, как алмазы, а использование их вытягивало почти столько же энергии.
  Несомненно, Октавиану повезло: он пришел на всё готовое. Однако, как было известно лорду Эдварду, он не просто довольствовался дарами судьбы, но и, по мере возможности, активно приумножал их. Октавиан был талантливым магом, одаренным не только способностями, но и любознательностью, терпением и готовность работать, в том числе и особенно - над собой. Мастерство его уже успело раскрыться - он владел многими продвинутыми техниками, принятыми в их доме, и даже занимался какими-то новаторскими исследованиями природы минералов. Возможно, он окажется достойным или даже опасным противником, - но всё же этого недостаточно, чтобы противостоять силе и опыту лорда Ледума. Лорд Эдвард ни секунду не сомневался: рано или поздно нахальный мальчишка окажется у него в руках, - и совсем этому не обрадуется.
  Неповторимое ощущение покоя затопило и тело, и сознание. Вдыхание эфирных масел, чувственных наркотических благовоний погружало в глубокое расслабление, а присутствующие в составе афродизиаки пьянили и туманили взор, рождая желания и фантазии, всё более смелые. Лорд Ледума наконец сумел отвлечься от привязчивых дум об Октавиане и утонуть в том, что происходило здесь и сейчас. Славно, очень славно.
  И когда Кристофер вновь поднял на него подернутые поволокой глаза, глядя снизу вверх с выражением, которое ни с чем нельзя было спутать, лорд Эдвард молча кивнул ему.
  
  ***
  Под самое утро Себастьяну приснился его кошмар.
  Всё шло как обычно: волшебный, сказочно тихий час перед рассветом, - единственный час, когда можно рассчитывать застать охрану врасплох. У людей в это время невольно замедляются реакции и движения, притупляется внимание... правда, в случае со стражами надеяться на это довольно опрометчиво. Всё-таки это уже не совсем люди, хоть для поддержания жизнедеятельности им по-прежнему требуются сон, вода и пища. Правильнее всего назвать их биологическими механизмами для убийства. Себастьян не был даже уверен, что стражи оставались разумными. Судя по всему нет.
  Всё те же замшелые стены, лабиринты ходов, уходящих корнями вглубь скал. Самое сердце Пустошей. Древняя, пропахшая временем пещера, существовавшая, скорее всего, еще до образования человеческих городов-государств, привычно составляющих теперь Бреонию. Чистым безумием было заявиться сюда, - только тяготы и опасности пути преодолел бы не каждый. Но в те дни Себастьян был молод, самонадеян и бесстрашен, - одним словом, глуп, как и положено всем сопливым юнцам. Неизвестно почему, но до сих пор удача сопутствовала молодому ювелиру. Удача - дамочка, которая любит молодых. Она кружила шальную голову и раззадоривала еще больше, призывая отвергать осмотрительность. И с легкомысленным азартом кинулся он в эту чистой воды авантюру.
  Всем ведь в юности знакомо такое чувство, будто мир вращается вокруг них и готов в любую минуту рухнуть к ногам? Энергия бьет через край, и кажется - нет ничего невозможного, стоит только взяться за дело, - в особенности с их исключительными талантами, умом, силой, упорством. Ну, или хотя бы с чем-то одним... Жизнь представляется чередой легких и захватывающих приключений, а смерть... смерть вообще не принимается всерьез.
  Потому-то Себастьяну, в определенных кругах успевшему снискать славу счастливчика, и предложили такое рискованное дело. Разумеется, лезть в драконью пещеру, когда хозяин находится внутри - стопроцентное самоубийство и возможность пополнить ряды стражей, состоявших из таких вот неудачливых воров. Этого никто и не собирался делать. Однако драконы проводят в своих пещерах мало времени, лишь изредка посещая их для отдыха, и сейчас как раз был период такого отсутствия.
  Всё тем же, выбранным много лет назад маршрутом, Себастьян скользил вдоль прохладной стены в непроглядную чернь коридора. Коридор бессовестно петлял и извивался, рассыпаясь десятками ложных путей, по большому кругу заводящих назад или в тупики. Высокие своды терялись в темноте.
  Однако в этот раз сон развивался иначе: Себастьян чувствовал необычайное мучительное волнение, ибо знал заранее, чем всё закончится. Такого раньше не случалось. Тем не менее, ничего изменить ювелир не мог, сон вел его, как безвольную куклу, нес вперед, как мощное течение реки увлекает в шумящий вдалеке водопад. И Себастьян обреченно подчинялся этой силе.
  План их был относительно безопасен. Себастьян избрал самую простую и в то же время эффективную тактику проникновения и захвата объекта. Они разделились: целью Моник было отвлечь на себя стражей, обладавших, по-видимому, чем-то вроде коллективного сознания, а его задачей - проникнуть в святая святых, отыскать и похитить заказанный камень. Ну, может, прихватить еще пару-тройку образцов подороже, если удастся. Встретиться они должны были по пути к одному из выходов и уже вместе спасаться заранее подготовленным бегством.
  Всё шло, как по маслу: стражи сразу засекли Моник и начали стекаться по направлению её движения. Нечеловечески чутким слухом Себастьян различал их быстрые уверенные шаги и легкий летящий бег Моник. Ничего, виходящего из ряда вон. Ничего, что могло бы насторожить. Ювелир не сомневался, что у неё получится обмануть их, выйти из методично сжимающегося кольца - как-никак Моник была одним из лучших следопытов и охотников Виросы. С тех пор как они стали компаньонами, девушка превосходно справлялась с порученными заданиями, демонстрируя нужные навыки, силу и выносливость. За три года их насыщенной невероятными событиями работы в паре, они крепко проросли друг в друга, став почти единым целым, и даже внешне сделались похожи. Это была связь невероятной силы.
  Связь, которую, как он думал, не в силах разорвать даже смерть.
  Пара стражей всё же встретилась у него на пути, но оба раза головы отделились от тел прежде, чем импульс понимания достиг их. Убить стража тяжело. На собственном горьком опыте, оставшемся на память в виде пары замысловатых шрамов, Себастьян уяснил, что существует единственный быстрый и надежный способ ликвидации стража - отсечение головы. Даже прямой удар в сердце не давал такого впечатляющего эффекта, не говоря уж про поражения прочих частей и органов. На них стражи просто не обращали внимания, так как не чувствовали боли. Они сражались до тех пор, пока были в состоянии передвигаться.
  Обезглавленные туловища продолжали судорожно дергать конечностями, пытаясь ползти куда-то, но уже не представляли опасности. Кровь из рассеченных артерий рекой разливалась позади. Кровь стекала по клинку, оставляя ненужные следы на полу по ходу движения ювелира. Отирать лезвие не было времени, ни единой лишней секунды: стремительным невидимым вихрем Серафим ворвался в хранилище, особым чутьем ювелира угадывая нужный камень. Готово!
  Едва взяв в руки минерал, Себастьян обмер. Что-то изменилось. Реальность как будто померкла, в единый миг лишившись и объема, и цвета, и даже запаха. Зрение сильфа неожиданно отказало, и ювелир, спотыкаясь, как пьяный, кинулся прочь, спеша выбраться наружу. Звуки тоже отдалились - если раньше он слышал даже дыхание петляющей по путаным нитям лабиринтов Моник, то теперь стук собственного сердца доносился, как сквозь толщу воды, да еще и с перебоями. Чертыхаясь, на ватных ногах Себастьян пробирался сквозь черный тягучий кисель пространства, продирался к выходу в этом бесцветном двумерном мире.
  Что-то изменилось. Что-то непоправимо, бесповоротно нарушилось, исказилось, сломалось! И в этом сне, как и много лет назад, Себастьян сразу понял что.
  Это был дракон.
  Какой-то древней, наследственной прапамятью крови Себастьян сразу узнал его, почуял страшное присутствие. Ошибки тут выйти не могло. Драконы были самыми могущественными и опасными среди старших рас, и все нелюди признавали в них сильнейших. Видимо, сущность сильфа дала ювелиру знать, что пора уносить ноги - или умереть.
  Дракон был еще далеко, но даже его приближение меняло многое: действия стражей стали быстрее, четче и согласованнее. Часть их уже завершала неизбежное окружение Моник, а часть переключилась на грамотное преследование Себастьяна.
  Не было времени размышлять, откуда и почему он появился здесь именно сейчас, в этот роковой миг. Это была катастрофа. Ювелир ощутил приступ даже не страха - парализующего животного ужаса, и отупело застыл, как корова под мясницким ножом. Это был ужас, заложенный на генетическом уровне, ужас, отключающий разум и отдающий тело во власть инстинктам и темному подсознанию.
  Нет, он не может так просто подарить им свою жизнь. Еще есть немного времени. И только один выход - бежать, бежать, спасаться бегством!
  ...Но... как же... Моник?
  Несмотря на судорожно плещущуюся в сознании безотчетную панику, Себастьян нашел в себе мужество остановиться и вполне трезво оценить ситуацию. Силы не то чтобы были неравны - они были чудовищно, колоссально неравны. Так просто не бывает. Увы, помочь подруге он ничем не может, надо честно признаться себе. Из этой пещеры ей уже не выйти. Должно быть, стражи уже схватили её и убили. Почти наверняка это так.
  Рано или поздно смерть находит каждого ювелира. Каждый из них встречался с ней лицом к лицу и зачастую был обязан жизнью лишь счастливому стечению обстоятельств, но удача - еще и изменчивая дамочка. Моник всегда была отважна, она прекрасно знала о серьезном риске, об опасности гибели. Каждое новое задание было игрой со смертью. Хотела бы Моник, чтобы он тоже погиб сегодня, погиб напрасно и глупо, в неравной борьбе? Наверное, нет. Наверное, она бы выбрала для него второй шанс.
  Она бы выбрала для него жизнь.
  Несмотря на все доводы рассудка и здравого смысла, Себастьяна неудержимо тянуло назад, и с каждым сном всё неудержимее, всё сильнее. Всё сильнее, потому что ювелир знал, что так и сумеет простить себе этой минуты малодушия. Что совесть и чувство вины будут грызть его за этот бесчестный поступок, остервенело и жадно, как голодные псы глодают мясную кость. И больше ему не хотелось вновь, раз за разом совершать это гнусное предательство, оставляя себе пустую и бесполезную, по большому счету, жизнь. Для чего он остался в живых? Красть камни по приказу богачей, делая их еще могущественнее? Чтобы убивать таких же пешек, как он сам, вставших у него на пути? Всё бессмысленно...
  - Пойдем со мной, - тихий голос неожиданно остановил его на бегу, как останавливает стрела, бьющая навылет, прямиком в сердце.
  Проглотив вдох с кровью, Серафим обернулся.
  - София? - это было странно, но почему-то ювелир даже не удивился. - Откуда?.. Зачем ты здесь?
  - Пойдем, - настаивала девушка. - Ты ведь хочешь знать, что с ней стало.
  - Нет, - Себастьян сам не ожидал от себя такого ответа. - Не хочу.
  - Не бойся. Оставь прошлое в прошлом.
  Голос Софии чудесным образом разорвал липкую паутину сна. Сделав первый шаг, Себастьян с удивлением убедился, что может двигаться в обратном направлении тоже. Тягостная предопределенность была наконец разрушена.
  Осознав это, Себастьян задрожал от волнения. Он может вернуться. Он может снова увидеть Моник! Его Моник.
  Повернувшись, как смерч, ювелир бросился назад, остро боясь не успеть, опоздать - опоздать даже здесь, даже в этой ничего не значащей ночной иллюзии. Сердце бешено колотилось, словно в груди простого смертного. Краски бестолково смазывались, текли, сон таял, расползался по пыльным закоулкам разума. На поверхности наступал рассвет, ослепительно-белые лучи песчаными змеями вползали в мрачное чрево пещеры. Всё менее реальным становилось происходящее, совсем отступив от событий прошлого. Медленно, мучительно солнце восходило в его голове. Золотистые волосы Софии темнели и тяжелели, наливаясь насыщенной бронзой, карие глаза затопила зелень. Выражение лица стало серьезнее, строже. На щеках проступили чуть заметные милые ямочки, брови изогнулись сильнее, отчетливее. Накрашенный рот стал тоньше и приобрел естественную живую окраску, ничуть не став от этого менее зовущим, напротив...
  Образы Софии и Моник слились.
  - Моник? - Себастьян оказался к ней почти вплотную, так, что частое горячее дыхание касалось кожи.
  Девушка, кто бы она ни была, ласково улыбнулась ему.
  Не в силах больше совладать с чувствами, Себастьян заключил желанную подругу в крепкие объятия. Теплый, такой родной запах её кожи, волос вызвал спазм болезненного, почти забытого наслаждения, - долгожданного наслаждения. Где-то на заднем плане робко крутилась мысль, что всё это сон, что Моник давно, слишком давно мертва, что лучше не бередить старых ран. Но в этот миг мысль эта была невыносима, и Себастьян решительно прогнал её, кинувшись в бездну страстей, сладких и горьких одновременно. Губы их соединились.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"