Андрей Саранцев лежал на опавшей листве в притихшем осеннем лесу и глядел в чистое голубое небо. На фоне небесной лазури в зажигательном танце резвились бесчисленные золотистые искорки, чем-то напоминавшие волшебных светлячков, живущих в каком-то своём таинственном мире. Андрею даже чудилось, что он слышит их звонкие голоса:
- Мы знаем, что ты нас видишь, знаем, поиграй с нами, мы хотим с тобой играть...
Зрелище было настолько завораживающим, что, ему хотелось проникнуть в самые его глубины, почувствовать в этом таинстве что-то очень важное для себя. Он уже давно не испытывал такой безмятежности чувств, такой умиротворённости, казалось, что все потери, все сомнения, теснившиеся внутри него последние годы вдруг отступили, отпустили его сердце навсегда. А противоречий в жизни Андрея действительно хватало. Однажды он вдруг понял, что потерял смысл жизни, упустив ту самую ниточку, связывавшую его внутренний мир с жизненной реальностью. Саранцеву казалось, что всё происходившее с ним раньше было какой-то сценической ролью, в которую он вжился и забыл себя настоящего и этот навязчивый сон сделал из него совершенно другого человека, чужого самому себе. Он уже ясно осознавал, что теряет радость, которая всё ускользала от него, рассыпалась на какие-то отдельные фрагменты, привязанные лишь к мимолётным внешним обстоятельствам. Даже удачи уже не так радовали его. Поначалу внезапное открытие не на шутку встревожило Андрея, он не понимал, как это могло случиться и когда. Его мозги всё сильнее сверлил законный вопрос: 'А зачем я живу не своей жизнью, ради чего и вообще кто этот - я?'. И сам же пытался себе отвечать: 'Ну, допустим - работа, карьера... да, согласен, новое дело развивает, расшевеливает мозги, если конечно с творческим подходом дружишь. А потом, когда выжал всё из себя, когда от рутины мутит и просветов не видно? Это ведь всё равно, что масло по хлебу размазывать, туда-сюда, туда-сюда и всё по одной плоскости. Ну, не самоцель же кусок с маслом, пускай даже жирно намазанным! Барахла мне точно не нужно, хватает того, что есть. Удовольствия? Хм... да, ещё не так давно цепляли, прельщали, а сейчас эта старая пластинка хоть и крутится, но как-то пресновато от неё. Родину я и так люблю, не раз доказывал. Мир спасать тоже пытался, но со своим обострённым чувством справедливости одни только шишки понабивал. Да он и не особенно хочет спасаться. Может ради будущих детей Кирилла, своих внуков? Пацана нашего уже, слава Богу, вырастили. Вполне, цель благородная, детей нужно учить, в добром мире куда лучше, чем среди злобных троллей. Но все ли хорошие добрые люди реально знают себя, свою истинную цель? И вообще, что такое мудрость? Как научить кого-то правильной жизни, если сам смутно представляешь её смысл? Какой-то замкнутый круг получается. Нет, должно быть что-то ещё, должно быть...'. Чем дальше он забирался в умственные дебри, тем только больше появлялось вопросов. Камнем преткновения в его размышлениях стали мысли о смерти, ведь она всегда являлась очевидным итогом человеческой судьбы. Как не старался Андрей, он не находил разумного объяснения необходимости такого существования.
'Неужели нам суждено быть лишь 'нравственным удобрением' для будущих поколений? Какой смысл в жизни, если у неё нет логического продолжения для себя самого?' - эти вопросы мучили его больше всего. Саранцев подсознательно чувствовал, что за покровом внешнего мира скрываются какие-то тайны, и у него появилось нестерпимое желание разобраться во всём этом. Он с жадностью набросился на эзотерическую и религиозную литературу, часами просиживая в сети интернета, и даже записался в городскую библиотеку. Андрея интересовало всё, что было связано с истинной природой человека, что не освещалось в школьных и университетских учебниках, он искал ответы на вопросы, которые ещё совсем недавно не то, что не тревожили, а даже не трогали его воображения. Информации хватало, но зачастую она была не совсем понятной и местами противоречивой. Переваривая эти немыслимые информационные объёмы, Андрей, пытался отыскать в них проблески еле уловимой сути, чтобы ближе подобраться к разгадке душевного ребуса, он чувствовал, что находится совсем близко, буквально в одном шаге от понимания чего-то очень важного для себя. Саранцев нередко винил себя за то, что так долго тратил своё драгоценное время на всякую ерунду вместо того, чтобы искать реальное оправдание своему существованию. Теперь он изо всех сил старался наверстать потерянное время, подкрепляя теоретические знания всевозможными духовными практиками. По мере поиска горизонты его сознания постепенно расширялись, а прежняя жизнь всё заметнее теряла свою привлекательность, она как-то тускнела в его глазах. Андрея стали утомлять шумные компании, в которых раньше он находил забвение от жизненных забот и обманывался сомнительными удовольствиями, он избегал всего того, что было приоритетом его прежней жизни. Ему было комфортнее в одиночестве, внутри себя, где он боролся с душевной теснотой, пытаясь раздвинуть, разорвать этот непроницаемый кокон из своих же умственных нагромождений. Неожиданно для себя он пришёл к выводу, что земной мир вовлечён в какую-то глобальную игру, где людям отводились роли обычных марионеток, слабо осведомлённых игроков на постоянно меняющемся поле жизни. Причём правила игры придумывались кем-то за кулисами видимой жизни и навязывались людям через их же умственные склонности. Такое нелепое запрограммированное существование (а иначе его и назвать было нельзя) ассоциировалось у него с лошадиным бегом по кругу под неусыпным наблюдением незримых погонщиков. Он даже отшутился по этому поводу экспромтными стишками: 'мы винтики и гаечки в чумной машине времени, с резьбою часто сорванной, где въелся ржавый след, заложники послушные людского рода-племени в живой процесс затянуты ключами строгих лет'. Андрей вдруг ясно понял, что навязанный людям путь был тупиковым, а информационная ложь всеми возможными способами только покрывала чудовищную несправедливость, укравшую у них законное право - знать правду. Кому-то это явно было выгодно, без сомнения.
'У нас украли правду о самих себе, её просто исказили до неузнаваемости, предложив взамен какую-то 'суррогатную похлёбку'... А ведь это самое страшное, что может быть, самое страшное... не знать себя и жить... Как это вообще возможно, как?! Нас кормят всякими бредовыми идеями, 'замыливают' глаза какой-то глупостью, но о главном ведь никто не говорит, ну, почти не говорят, правда просто растворяется в этом умственном бедламе, она не видна большинству из нас. Нам постоянно лгут, и мы лжём себе, считая такую жизнь единственно правильной, но жизнь ведь не должна сеять тревогу и боль, она должна радовать и учить этой самой радости. Но мы живём в мире Кривды, и она потешается над нами, считая всех нас безмозглым стадом, которым можно и нужно помыкать'. Подобные мысли всё чаще посещали Саранцева, но сейчас он знал, что из этого беспросветного тупика есть выход. Своими мыслями Андрей пытался делиться с родными и знакомыми, но в ответ в лучшем случае получал натянутые улыбки либо его собеседники деликатно уклонялись от разговора. Его не понимали, ему не верили даже самые близкие люди. Иногда Саранцев с трудом сдерживался, чтобы не закричать во всю глотку, лишь бы его наконец-то услышали. Его просто 'убивала' эта человеческая слепота и глухота! Один раз Андрей не выдержал и после очередной шутки в адрес своего больного воображения в пух и прах рассорился со своими давними знакомыми. С тех пор они перестали общаться. Дольше других Саранцева терпела его жена - Наташа, два года она добросовестно пыталась вернуть его в наезженную жизненную колею, однако блаженный муженёк никак не хотел возвращаться. Наконец её терпение лопнуло, и последние слова когда-то любящей женщины прозвучали для Саранцева, как контрольный выстрел в голову:
- Всё, Андрюша, я больше не могу так, я устала от этих твоих бредней, от твоей заумности... я устала... я хочу нормальной человеческой жизни... прости, я ухожу.
Выслушав её сбивчивые слова, Андрей молча кивнул. Ему совершенно не хотелось с ней спорить и тем более искать каких-то оправданий для себя, он не стал умолять её остаться, прекрасно понимая, что возникшую между ними пропасть уже не переступить.
- И это всё, что ты мне хочешь сказать?.. Ну что ты молчишь? - послышались нотки обиды в её голосе.
- А что говорить? Всё правильно... Разбитую чашку можно конечно склеить, если есть чем, а у нас уже, похоже, нечем. Спасибо, Наташа, за эти двадцать лет жизни, за сына, за твоё терпение и заботу обо мне, ты была хорошей женой и матерью, мне не в чем тебя упрекнуть. Ты правильно всё решила, живи нормальной человеческой жизнью.
- Разбитая чашка... мм... какое горькое сравнение. А тебе не жалко этих лет, неужели тебе так легко их выбросить из памяти? Вспомни, Андрюша, ведь мы же любили друг друга... я не понимаю тебя, не понимаю...
- В этом-то всё и дело... любовь без понимания не жизнеспособна, она же, как декоративный цветочек, чуть не так, не по ней и всё - завяла. Ну, не может быть по-другому, Наташа, просто не может и всё! К чему собственно мы и пришли. Ты не хочешь меня услышать, а я уже не могу жить, как все. Наташа, я не стану прежним, не стану, а ты этого не хочешь понять!
- А если ты ошибаешься, ты уверен, что прав? Ведь такое бывает, Андрей, люди часто обманываются. Да ты просто вбил в голову эту свою избранность и хочешь всех ей заразить! И не смотри на меня так, да, это заразно, ты же ломаешь все человеческие устои, все правила! Нигилист ты несчастный!
Саранцев устало усмехнулся:
- Почему нигилист и почему несчастный? И при чём здесь какая-то избранность?
- А я не знаю, как тебя больше назвать, разве что - эгоистом!
- Угу, очень обидно... ты ещё скажи, что у меня кризис подросткового возраста. Слышал я всё это уже и не раз. Ты думаешь, я сошёл сума? Пойми, Наташа, я чувствую, что прав, чувствую и всё и ты не заставишь меня увериться в обратном!
- Ну и живи со своей правдой! - со слезами бросила она.
Она ушла в тот же день, а Андрей остался один со своей правдой. Позже после развода они разменяли трёхкомнатную квартиру, и Саранцев обосновался на двадцати квадратах 'однушки'. Их сын, Кирилл учился в другом городе в университете и, возвращаясь на побывку жил в основном у матери, ему было удобнее в отдельной комнате. Хотя отца он тоже не забывал, по возможности навещал. Развод не повлиял на отношения между ними, отношения оставались вполне нормальными, можно сказать даже приятельскими. Кирилл был деликатным умным парнем и не осуждал родителей, во всяком случае - вслух. В довесок ко всему Андрей уволился с работы. Такое внезапное решение естественно вызвало непонимание у руководства, должность он занимал не последнюю и пользовался заслуженным уважением. Но Саранцев настоял на своём, и после безрезультатных уговоров ему всё же подписали заявление по собственному желанию. В своей прошлой жизни Андрей успел попробовать себя в разных видах деятельности: десять лет в армии, потом уже на гражданке получив дополнительные образования, воспитывал детей, занимался юриспруденцией, экономикой, руководил, умудрился даже примерить на себя 'пиджак' чиновника. И везде, где бы не работал Саранцев, у него получалось, ему всё давалось довольно легко благодаря острому уму и какой-то внутренней чуйке, позволявшей угадывать самое важное в любом вопросе. Только вот в последнее время он совершенно не испытывал интереса к работе, трудился скорей по привычке благодаря личной дисциплине и не более того. Андрею даже казалось, что какая-то сила специально подталкивала его к той или иной деятельности в качестве наглядного обзора уже пройденных этапов жизни, чтобы окончательно убедить его в ненужности бессмысленных повторений. Но теперь всё это уже было в прошлом. Нет, Андрей не корил свою судьбу, не жаловался на её капризность, ему не за что было сетовать на своё прошлое, он просто хотел понять - ради чего всё это.
Вынырнув из своих грёз Саранцев, почувствовал ласковое дуновение ветерка уже гнавшего по небесной синеве причудливые фигурки белоснежных облаков.
'Красота-то какая... её часами можно созерцать и не устанешь... как же удивительна игра природы... Н-да, в жизни меня мало, что цепляет по-настоящему, но она не может набить оскомину, это уж точно', - думал в те минуты он.
Отдавшись неге мягкого осеннего тепла, Андрей не заметил, как заснул. Во сне он увидел настенные часы, которые показывали половину десятого. Андрея не покидало ощущение, что он опаздывает на какую-то важную встречу к десяти часам, но никак не мог вспомнить с кем, и где она должна была состояться. Это навязчивое ощущение не давало ему покоя, он метался в растерянности по комнатам в поисках хоть какой-то зацепки, но тщетно.
Саранцев проснулся, когда солнце уже повисло над западным горизонтом. На лес опустилась тень, и стало прохладнее. Стряхнув остатки дремоты, он попытался вспомнить недавний сон: 'Часы, время... К чему бы это? Куда я опаздывал? И что значат эти цифры? Может реальное время или месяц, а может - год... Так, давай прикинем, если это реальное время, то осталось ждать недолго. А если - месяц? Сейчас сентябрь, как раз девятый и как раз середина... Н-да, интересно... Ладно, дома всё равно никто не ждёт, можно и здесь у костерка покумекать, авось, что и осенит'.
Сказано - сделано. В багажнике машины у Андрея всегда было самое необходимое, он частенько вот так экспромтом устраивал ночёвки и не только под звёздным небом. Он искренне любил природу, и она, похоже, отвечала ему тем же. Саранцев со знанием дела оборудовал костровище и вскоре язычки пламени уже облизывали аккуратно сложенный сухостой. Когда костёр разошёлся, он подвесил на треногу армейский котелок на две трети наполненный водой и стал ждать. Цветочно-ягодный чай, который Саранцев неизменно возил с собой для таких случаев, настаивался несколько минут, соблазняя его чувства непередаваемыми ароматами. Чуть позже расположившись на ближайшем пеньке, Андрей небольшими глотками с наслаждением отхлёбывал из эмалированной кружки и любовался игрой озорных искр, устроивших настоящий фейерверк. Между тем лес уже полностью погрузился в ночную тьму, замедляя ритм своей повседневной жизни. Теперь каждый звук в ночной тиши казался каким-то особенным, таинственным.
Закончив с чаепитием, он снова вернулся мыслями к странному сновидению:
'Что же всё-таки обозначают эти цифры, что? Может, в них указан какой-то срок, который нельзя проворонить, пропустить?.. Или что-то вроде счётчика моей жизни... А может... Ну да, самое время покаяться в грехах пока не поздно. Однако юморок у тебя, брат... А если серьёзно - есть ли в чём каяться? Ну, если покопаться, то можно что-то наскрести... жене пару раз изменил, каюсь, но когда это было... напивался в стельку несколько раз, но сейчас же завязал с этим, даже не тянет... так, в основном грешки по мелочам. О войне не буду, это другая тема. Хм, вроде бы душой не кривил, старался жить по совести, да и на войне трусом не был, это точно, бойцы уважали... людям по возможности помогал, пользу какую-то приносил... и любовь не обошла. Гляди-ка, портрет святоши вырисовался, самому смешно. А вот мыслишки всякие непотребные посещали, не спорю, это было... да и сейчас иногда слетаются окаянные на огонёк'.
Андрей усмехнулся и поглядел на циферблат мобильника:
'Одиннадцатый час уже, а ничего не случилось. Значит, всё-таки месяц. И сколько же у меня осталось? Недели две если верить часикам. А может это всё действительно бред моего больного воображения?'.
Почему Саранцев так ухватился за этот сон? Да он и сам толком не мог объяснить, просто уже несколько месяцев чувствовал приближение чего-то особенного, необычного, о чём с замиранием сердца мечтал последние годы. Он уже и так и этак, со всех сторон оценивал своё состояние и не мог не заметить буквально ворвавшихся в него изменений. Они касались, прежде всего, тех слоёв мировоззрения, которые связывали его с повседневностью. С тех пор, как Андрей занялся духовным поиском, старые связи стали рушиться, у него даже появилось ощущение, что от его души отваливаются целые пласты заскорузлого прошлого, мешавшего ей свободно вздохнуть. Вместе с этим у него потерялся интерес ко всему тому, что лежит на поверхности и является смыслом жизни для большинства людей. Его уже не вдохновляла такая жизнь, ему хотелось добраться до чего-то большего, до тех глубин, где, по его мнению, скрывался сам источник жизни. Из книг он знал, что это особенное состояние называется духовной реализацией, в которой погибают все умственные противоречия и двусмысленность, а душа погружается в божественный покой, обретая свой истинный дом. Но это желанное переживание внутреннего мира до сих пор ускользало от него, проявляя себя лишь кратковременными вспышками, ему постоянно чего-то не хватало, что-то мешало.
Саранцев поёжился, напомнив себе, что уже не лето и подбросил в костёр дров. После чего отправился к машине за спальным мешком. Рядом с костром он расчистил небольшую площадку для ночлега и с удовольствием забрался в тёплый спальник. Его взгляд снова устремился в небо, на котором бесчисленной россыпью мерцали необыкновенно яркие звёзды. Андрей заворожено глядел на это волшебное небесное таинство, не в силах оторвать своего взгляда...
- Ты напоминаешь мне ту бабку из сказки у разбитого корыта, - нарушил тишину леса приглушённый голос.
От неожиданности Андрей вздрогнул. Он не видел говорившего, его силуэт практически сливался с тёмным стволом близстоящего дерева.
- Я не понимаю, о чём ты... И вообще, ты кто? - после некоторой паузы произнёс Саранцев.
- Да всё ты понимаешь. А своих нужно узнавать.
- Какой к чёрту свой?! Я тебя в упор не вижу! - не выдержал Андрей.
- А зачем меня видеть? Вполне достаточно слышать.
'А я ведь где-то слышал этот голос', - мелькнуло в сознании Саранцева, и он решил выяснить своё предположение:
- Ну, хорошо... Ты что-то хотел мне сказать? Говори.
- Ты ведь хотел найти себя, да? - с усмешкой в голосе поинтересовался незнакомец.
- Допустим.
- Искал себя, а потерял всё остальное... Разве не так?
Андрей почувствовал лёгкое раздражение, но не показал этого:
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, как же... у тебя была семья, друзья, работа. А теперь, где всё это? Погляди-ка на других людей, они знают, ради чего живут, у них есть какие-то мечты, они хотят пользоваться благами жизни, жить ещё лучше. Погляди сколько в ней удовольствий. А что есть у тебя, что хочешь ты? Люди не просто бьются за своё счастье, они вгрызаются в эту жизнь. Ну, а ты?
- А я не хочу в неё вгрызаться, я хочу её понять.
- Ха-ха, похоже, у тебя с этим полный конфуз: иду туда не знамо куда, ищу то, не знамо что. Ты мне напоминаешь неприкаянного чудака, который вышел из пункта А в пункт Б и заблудился по дороге, прошлого уже нет, а будущего всё не видно. Такое настоящее попахивает пустотой. Тебе не кажется? Не лучше ли вернуться назад, где всё привычно и знакомо.
Андрей и сам понимал, что оказался на какой-то меже, поэтому в уме в чём-то соглашался с говорившим, но в тоже время чувствовал в его словах некий подвох. Тревога снова забралась в его сердце и не хотела отпускать.
Между тем голос из темноты продолжал:
- А ты случайно не забыл о своём бывшем друге? Помнится, вы были - не разлей вода, понимали друг друга с полуслова, даже скучали в разлуке... Когда он заболел, то особенно нуждался в твоей помощи, ему нужна была твоя поддержка... Но ты не приехал, и его теперь нет.
- Я не мог тогда, я долго был в командировке, я просто не успел, - как-то неуверенно промямлил Андрей.
- Слабо верится, и ты сам об этом знаешь. Просто не захотел.
- Он сильно изменился, и мы как-то отдалились друг от друга... он сам так решил, не знаю - почему.
- Всё ты знаешь. Он безумно любил твою бывшую, а она выбрала тебя... Представляешь, что у него на душе творилось?
- Ну, да, я догадывался... Но в чём моя-то вина? Это же Наташкин выбор!
- А ему, что от этого легче стало? Вам - счастье, а ему - обида и боль. Только представь себе: день за днём эти безжалостные прожорливые змейки выедали его сердце, пока оно не затихло совсем... Он не смог с этим справиться сам, а ты не помог. Ты у нас, как собака на сене - ни себе ни людям. Не думаешь, что с ним она бы смогла обрести своё счастье, настоящее женское счастье? А? - подлил масла в огонь голос.
Саранцев даже не нашёлся, чем возразить.
- Перед смертью он ждал тебя, хотел объясниться, а ты так ничего и не понял. Теперь живи с этим.
Откровения собеседника ещё сильнее насаждали хаос в душе Саранцева, подсознательно он понимал, что его загоняют в тупик, но ничего не мог с этим поделать. Казалось, что монотонный голос уже никогда не остановится, он с упорной настойчивостью всё вытаскивал и вытаскивал из памяти Андрея не совсем приятные факты его прошлой жизни, о которых тот старался не вспоминать.
Саранцев проснулся от резкого толчка. В первые секунды он не мог понять, где находится, ощущая только сумасшедший стук своего сердца.
'Фу-ты... я спал, это всего лишь сон', - облегчённо выдохнул он и стал выбираться из спальника.
Для самоуспокоения Андрей всё-таки обследовал дерево, из-за которого доносился тот странный голос. Не обнаружив ничего подозрительного, он немного успокоился и попытался окончательно вернуться из сна в реальность. Однако неприятный осадок в его груди всё же оставался. Вдруг на противоположной стороне костровища что-то зашевелилось. Саранцев пригляделся внимательней и понял что не один. Его компаньоном оказался ужик, свернувшийся на ночлег вблизи ещё пышущих жаром углей.
- И тебе, брат, тепла не хватает, понимаю... ты не бойся, отдыхай, вдвоём веселее, - подмигнул ему Саранцев и снова забрался в спальник. Ночь была в самом разгаре, она успела заботливо убаюкать лес вместе с большинством его обитателей и теперь переключила свои чары на Андрея. Боролся он не долго и вскоре задремал...
Она появилась словно из воздуха и, не говоря ни слова, улыбкой любящей матери обласкала Андрея. Златовласая незнакомка в белом платье была необыкновенно красива, казалось, что исходившее от неё ослепительное сияние поглощало в себе ночную тьму. Андрей почувствовал, как невесомые солнечные флюиды её естества проникают ему прямо в сердце, отчего в груди становилось необычайно тепло и легко. Когда женщина заговорила, в интонации её голоса Саранцев уловил сочувствие и любовь:
- Милый мой, ты опять пошёл у него на поводу... Разве ты не устал от его бессмысленных нравоучений? Пойми, мой дорогой, он не советчик тебе, ему совершенно не нужно твоё будущее, он боится его, потому, что живёт только прошлым и тем, что ему привычно. Этот безнадёжный скептик ничего не способен менять, а мы вместе сможем. Только не поддавайся его уловкам, не распыляйся на его хитрости, прислушайся к сердцу, оно подскажет, выведет из тени прошлого. У тебя свой путь, не равняйся на других, не вини себя за ошибки, прими всё как есть и прости себя. Прошу тебя, останови эту внутреннюю войну и тогда ты всё поймёшь. Вспомни детство... тогда мы были особенно близки с тобой, вспомни свои ощущения того времени, свою беззаботную радость, лёгкость свободы, ту наивную детскую искренность. Ведь всё это никуда не ушло, оно в тебе, только вспомни...
Саранцев вслушивался в певучие нотки её бархатного голоса, и ему совершенно не хотелось говорить, он готов был молчать целую вечность ради того, чтобы этот безумно близкий ему голос не стихал никогда.
- Ты считаешь, что его можно утихомирить, и он отступится, да? - с несвойственной себе вкрадчивостью всё-таки спросил он.
- Ну конечно же, его назойливость не безгранична, только будь бдителен, не уступай ему и у тебя всё получится. И помни, в памяти детства есть ключик от сердца, найди его, и мы уже больше никогда не расстанемся, - подбодрила его она.
В последний момент Саранцев вдруг вспомнил про настенные часы и хотел спросить её о смысле того сна, но не успел...
У прогоревших углей ночного костра Андрей встретил рассвет и с первыми лучами солнца засобирался домой. Для себя он уже всё решил, прекрасно понимая, что такие знаки судьбы просто так не даются. Его, безусловно, к чему-то готовили и это что-то должно произойти в ближайшие дни. Время уже пошло и он не хотел больше терять ни минуты. Заскочив ненадолго домой, он помылся, перекусил и без промедления сел за руль, чтобы вернуться в город своего детства, где пролетели самые беззаботные и счастливые годы его жизни. Отец Андрея был военным, и его семье пришлось помотаться по бывшему 'Союзу', обычно они подолгу не задерживались на одном месте, однако тот военный городок стал исключением.
Эти девять лет особенно врезались в детскую память Андрея, как самое лучшее, что у него было в те далёкие годы. По дороге он с ностальгическим трепетом вспоминал своих школьных друзей, бесшабашные мальчишеские игры и свою первую любовь. Ближе к городу формат его мыслей уже принял философскую окраску:
'Выходит, всё своё я ношу с собой... Неужели, для того, чтобы это понять, нужно умереть?.. По сути, крах мировоззрения это та же смерть, смерть того, кто когда-то жил внутри тебя. Но умереть это одно... Как возродиться? Не брызгать же на себя сначала мёртвой водой, а потом живой. Ладно, сказочник, на месте разберёмся, брызгать или не брызгать. Движемся вроде верным курсом, не зря же меня так тянет туда'.
Наконец, Саранцев въехал в знакомый город, и немного покрутившись по новостройкам, остановился возле бывшего КПП военного училища.
'Похоже, охрану сняли, даже ворот нет, - про себя отметил он. - Интересно, что здесь теперь?'.
Андрей проехал на территорию и припарковался у обочины дороги возле пятиэтажки, в которой когда-то жил с родителями.
'Ну, здравствуй, старичок, всё стоишь... а меня здесь уже никто не ждёт, иных уж нет, а те далече', - с ноткой грусти подумал он, вглядываясь в окна четвёртого этажа. До боли знакомые дома, гаражи и сохранившиеся огородики, на которые они в детстве совершали дерзкие набеги - были всё теми же, только вот здания постарели от времени. Обогнув дом, Андрей оказался на детской площадке и с сожалением заметил, что жилой городок, открыто граничивший с учебными корпусами и прочей учебно-материальной базой училища, теперь разделён с ними высоким бетонным забором. Саранцев остановил проходившую мимо женщину:
- Здравствуйте. Извините, а вы не подскажете, что сейчас за забором? Там ведь раньше военное училище было.
Ответив на приветствие, женщина пояснила:
- Да когда это было, его уже восьмой год, как расформировали. Там сейчас торговые базы с магазинами и ещё сервисный центр какой-то открывают. Вы наверно давно здесь не были?
- Угу, давненько уже. Спасибо, что просветили.
- Да не за что. Если хотите пройти на территорию, то вам нужно обойти забор справа, вон туда, там за поворотом есть ворота.
- Спасибо, учту. А кто в этих домах сейчас живёт?
- Разные люди живут. Когда эти дома городу отошли, всех селить стали, ну и военные пенсионеры из последних тоже остались. А вы знакомых ищете?
- Нет. Кого бы хотел увидеть, тех уже давно здесь нет. Спасибо вам.
Женщина кивнула и продолжила путь.
'И в армии оптимизация... может и правильно, но почему-то жалко', - про себя произнёс он.
Для Андрея и его друзей всё, что сейчас находилось за забором, являлось пределом их мечтаний, ведь там было необъятное поле деятельности для мальчишеского воображения - настоящий фортификационный городок, всевозможные спортивные сооружения, полосы препятствий, полигон для тактических занятий и даже стрельбище, где они собирали гильзы от патронов. Во что они только там не играли! Все просмотренные фильмы сразу же воплощались в реальность, будь то схватки индейцев с 'белолицыми', сражения средневековых рыцарей или война наших с фашистами. Они с утра до позднего вечера могли лазить по бункерам, блиндажам и разветвленным окопам, переодевшись в выбранных героев, вооруженных магазинным и самодельным оружием, претворяя свои замыслы в нешуточные баталии. И опасными вещами они тоже баловались, устраивая настоящие взрывы из подожженных в пенопласте патронов и бутылок, наполненных водой с карбидом, сопровождая всё это стрельбой из 'пугачей' и 'поджигов'. Но тогда они совершенно не думали об опасности. Конечно, их гоняли дежурные курсанты, лупили ремнями по задницам, и болючей крапивой по голым ногам доставалось не раз, но они снова возвращались, потому, что всё запретное манило ребят неудержимым магнитом. Со спортом они тоже дружили, да ещё как! Тогда каждый день его жизни был наполнен каким-то смыслом, живыми мечтами и первыми детскими подвигами.
'Эх, какими же мы были шалопаями! Если бы родители только знали, что мы вытворяем... да, не поздоровилось бы нам тогда', - со шкодливой усмешкой подумал он и вдруг стал не на шутку серьёзным:
'А сейчас в какую войнушку играют дети? Вон, что у границ наших творится, всё с ног на голову перевернулось... У наших соседей теперь новые "герои" появились,правда старого разлива. Н-да, кто бы мог подумать, что эта зараза так живуча. Давили этого червя, давили, а он ведь выжил, только затаился на время, копил злобу, набухал и выжидал подходящего момента... и вот теперь выполз. Кто же сейчас для тамошних ребятишек - наши, а кто враги? Даже страшно подумать, что есть такая чудовищная дилемма, что она реальна! Душу нашу русскую уже по живому режет всякая мерзота, режет нагло и цинично! Люди, неужели вы так ослепли, что не видите очевидного? Или вас так запугали? Но вас же нормальных-то больше, значительно больше! Эх, что же мы, братья-славяне, делаем-то, что же мы делаем...'.
Андрей горько вздохнул и постарался переключиться на светлые дни своего детства. Забыв о времени, он несколько минут простоял в потоке нахлынувших воспоминаний.
'Тьфу ты, совсем забыл про палисадник! - вдруг спохватился он. - Если конечно ещё жив'.
Так называемый палисадник, состоявший в основном из сирени, яблонь и акации, находился за соседним домом и как раз умещался в его приличную длину. Весной, во время цветения, он излучал такие бесподобные ароматы, что никого не оставлял равнодушным. Палисадник оказался жив и, по мнению Андрея почти не изменился, во всяком случае, ему хотелось так думать. По узкой тропинке он углубился в тенистые заросли и, следуя по следам памяти, отыскал любимое ими место, где после захватывающих игр они брали передышку и наперебой делились впечатлениями.
'Ты погляди-ка, и скамейки всё те же... будто на часик сбегал домой пообедать и вернулся', - удивился Саранцев.
Он присел на одну из скамеек, глубоко вздохнул, словно желая почувствовать забытые запахи своего детства. Спустя минуту на лице Андрея появилась шальная улыбка от воспоминаний одной незатейливой игры, которую они называли - 'руки'. Суть её заключалась в следующем: ребята делились на две группы, заранее вооружившись несколькими игрушечными пистолетами, одна команда пряталась в палисаднике, другая искала. Задача играющих с той и другой стороны была предельно простой, первым обнаружить 'противника' и неожиданно скомандовать - 'руки', естественно на определённом правилами расстоянии. Успевший первым - забирал один пистолет и так далее до полного разоружения одной из сторон или пока не надоест. Кажущаяся простота этой игры была обманчивой, она не только учила бесшумно ходить и умело маскироваться, но воспитывала в мальчишках психологию следопытов - разведчиков, где вдумчивость, выдержка и наблюдательность стояли на первом месте. Кстати, потом на настоящей войне полученные в игре навыки здорово пригодились Андрею.
Саранцев усмехнулся, вспоминая своё прошлое: 'Да уж, всю жизнь одна война, никак без неё... сначала понарошку, потом уже по взрослому, а теперь ещё выясняется в себе самом. Нет, всё правильно, так всё и есть, до сих пор воюю... и эту глупую войнушку нужно заканчивать, чем раньше, тем лучше'.
Андрей вдруг вспомнил свой класс. У них был очень дружный костяк мальчишек и девчонок, они проводили вместе все дни рождения, выезжали с родителями на природу, частенько собирались после учёбы, чтобы просто пообщаться, ходили в кино, они умели дружить, умели понимать друг друга.
'Да, да, точно, это случилось именно тогда и здесь... я совсем забыл про это, совсем забыл', - всколыхнулась его память.
В тот весенний вечер перед самыми каникулами они собрались на День рождения Витальки, его лучшего друга, жившего как раз в этом доме. После поздравлений и весёлого застолья с чаем и тортом, они отправились сюда. Андрей, конечно уже не помнил дословно, о чём они говорили, да это и не важно было, сейчас он хотел нащупать, почувствовать вновь те ощущения, которые он испытал в тот вечер. У всех было прекрасное настроение, они много смеялись, шутили, и в какой-то момент Андрей почувствовал, как меняется его состояние, это было странное и незнакомое состояние, будто он находился здесь и в то же время в совершенно ином мире. Вместе с дрожью окружающего пространства, Андрей услышал внутри себя мелодию, звучавшую голосами волшебных серебряных колокольчиков, и в тот же миг перед глазами возникла живая картинка, мерцавшая бесчисленным множеством игривых огоньков. Потеряв ощущение телесности, он как бы расплылся по пространству, расширился до невообразимых пределов, буквально переполняясь немыслимой радостью свободы. Он никогда не ощущал ничего подобного, это было непередаваемое блаженство! Вокруг него находились его друзья, но Андрей их не слышал, он будто выпал на какой-то момент из жизни, но ребята этого даже не заметили. Вернулся он так же неожиданно, как и ушёл. Правда немного кружилась голова, а тело было каким-то ватным. Произошедшие с ним изменения заметила Лена, соседка по парте и первая симпатия Андрея. Заглянув ему в глаза, она с недетской серьёзностью спросила:
- Тебе плохо, Андрюша? Ты весь бледный...
- Не... нормально, - отмазался тогда он, ещё находясь в состоянии прострации.
Лена не стала настаивать, но незаметно для всех положила свою ладонь на его руку. Его щёки моментально вспыхнули, а сердце учащённо забилось, отвечая не только смущением на её дружескую заботу.
Андрею казалось, что он и сейчас чувствует тепло её маленькой нежной руки...
Саранцев вспомнил, что нечто подобное его посещало не раз, однажды он вместе с друзьями лазил в поисках приключений по стройке, и упал со второго этажа на битые кирпичи. Другой на его месте не отделался бы одними ушибами, а Андрею хоть бы что, даже синяков не оказалось, да и боли он совершенно не чувствовал. В таком случае обычно говорят - 'в рубашке родился', и видимо эта чудо - рубашка по жизни не раз спасала его.
Саранцев стал вытаскивать из кладовой памяти другие случаи, и их набралось немало, они будто на время выветрились из неё или наоборот скрывались до подходящего момента. Последним фрагментом его воспоминаний стал один непростой бой на войне, когда его разведгруппа попала в засаду. Тогда точно так же время остановилось, замерло, а пространство наоборот ожило, в тот момент внутри него словно включился 'автопилот', отдававший за него короткие приказы и стрелявший из автомата по боевикам. Тем временем его сознание спокойно наблюдало за происходящим откуда-то из другого мира, при этом, совсем не испытывая страха. Вокруг рвались миномётные мины, гремели гранатомёты и автоматные очереди, а Андрей ничего этого не слышал, он даже не слышал своего голоса и не почувствовал боли от осколка, угодившего ему чуть выше переносицы. Только потом, через несколько минут боя, когда группе с минимальными потерями удалось выйти из-под обстрела, он осознал, что случилось. Кровь к тому времени уже запеклась. Осмысливая свои воспоминания, Саранцев стал осознавать, что все эти годы какая-то могучая сила говорила с ним на своём особом языке, давая понять, что он есть нечто иное, отличное от того, чем он привык себя считать. И он вдруг ясно понял, что внутри него живёт необыкновенное существо, которое не вмещается в обычные рамки понимания, и чтобы понять его, почувствовать, нужен совершенно другой подход, ум не способен был обнаружить его реальность. Но как это сделать? Андрей решил идти уже хоженой тропинкой:
'Я должен вспомнить всё и пройти через это снова, но уже сознательно... за этим я и приехал сюда, она знала, о чём говорила, значит, всё произойдёт именно здесь и сейчас'. В этот момент ему нестерпимо захотелось докопаться до истины, разрыть, освободить от умственных завалов заветную дорожку к самому себе.
- Говорят, что сознание, всё равно, что музыкальный инструмент, как настроишь, так и будет звучать... Что ж, попробуем, - вслух произнёс он, подбадривая себя.
Сосредоточившись на том вечере из далёкого прошлого, Андрей постарался вспомнить, что же предшествовало тому состоянию, а когда у него получилось, он отпустил свой ум, отдаваясь каждой сердечной клеточкой ощущению незамутнённой детской радости. С каждой секундой его сердце всё теплело и отзывалось болью, но эта боль была нестерпимо приятной и желанной. Внутри него что-то перемалывалось, заменялось, а то, что приходило на смену, было таким знакомым и немыслимо родным. Вначале Андрей ещё как-то по привычке пытался анализировать своё состояние, но потом сдался, не в силах сопротивляться самосветящемуся пространству тишины, захватившему его в свои бережные объятия. Он потерялся в покое безвременья, стал им самим, не имея ни желаний, ни слов. Тишина всё нарастала вибрирующим золотистым светом и вдруг она рассыпалась, разлилась по всему необозримому пространству удивительной неземной мелодией, затопившей Андрея невыразимым блаженством. Он слился с этим поющим потоком любви, всё расширяясь и охватывая собой Землю, пронизывая и осветляя своей неутолимой радостью каждую её живую клеточку. Он видел, как затухают очаги войны, а солдаты противоборствующих сторон, ещё минуту назад пылавшие ненавистью друг к другу - бросают оружие и сжимают в дружеских объятиях своих бывших врагов. Он видел, как затягиваются раны Земли, а места недавних боёв наполняются чудесными ароматами распустившихся цветов. Вокруг него сияли миллионы и миллионы счастливых лиц, и Андрей точно знал, что все эти люди и есть он сам. Весь этот прекрасный свободный мир находился внутри него и был им самим, его проснувшейся душой.