Сейчас я расскажу Вам историю, которая повергла меня в шок.
После стылой, тяжёлой для меня зимы, пришла весна, и мы с женой решили на майские праздники поехать в Париж, тем более что никогда ранее там не были, а нам давно хотелось. Помните?
- Увидеть Париж и умереть...
В турагентстве мы заплатили только за билеты и за гостиницу, решив не брать целый набор из экскурсий с профессиональным гидом. Мы решили просто побродить по весеннему Парижу, по местам, знакомым только по книгам Дюма, Бальзака, Гюго, Стендаля, посмотреть, как красиво цветут каштаны, услышать эхо шагов истории.
Я небезосновательно полагал, что моего английского за глаза хватит на парижских улицах, в сувенирных лавках. Ну а русский, он до Киева доведёт.
Ведь Париж - одна из двух столиц русской эмиграции первой, второй, и сколько их там ещё было, волны.
Мы гуляли по городу иллюзий и смотрели во все глаза на цветущие каштаны, на сад Тюильри, на уток, плавающих в фонтанах внутреннего двора Лувра, фотографировали дворец Мазарини, Эйфелеву башню, Монмартр.
В один из последних дней перед отъездом, мы зашли в небольшое старое кафе в районе Монмартра, сверкающее новым полосатым тентом среди домов, в которых были устроены небольшие галереи художников. Мы сели за обшарпанный столик, заказали горячий сыр на жаровне, бутылку вина, вкусный багет, который пекут только во Франции. В кафе было почти пусто, пахло луковым супом и вином. В дальнем углу двое молодых парней играли на биллиарде у большого, зелёного сукна столе.
Перекусив, мы достали свой цифровой фотоаппарат и в обратном порядке начали рассматривать и комментировать отснятое за день.
Из глубины кафе к нам подошёл, как мы узнали из дальнейшего разговора, хозяин и обратился к нам на русском языке, но с заметным французским акцентом.
- Как Вам понравилась еда?
- А вино?
Мы с благодарностью поддержали разговор. Оказалось, что он - потомок русских эмигрантов пресловутой первой волны 20 годов ХХ столетия. Узнав, что мы из Москвы и практикуясь в русском языке, он и рассказал нам историю своего кафе, купленного у обедневшего ресторатора ещё его прадедом в 1930 году.
- Вы видите это кресло в углу? Его реставрировали шесть раз.
- Спросите почему? Что в нём ценного?
- Я Вам расскажу, но это не реклама моему кафе, - он усмехнулся.
- В этом кресле сидел сам Модильяни, - он сделал паузу, - Напиваясь, в России говорят, как сапожник. Мне рассказывал отец, а отцу дед, что этот горячий итальянский парень, часто бродил по Монмартру абсолютно голым.
- А вон там - карандашный рисунок в раме за стойкой?
- Этим рисунком он однажды расплатился со старым хозяином кафе.
Мы с женой, удивлённые встали из-за стола и пошли за собеседником.
В недорогой деревянной раме висел, сделанный очевидно углём, набросок молодого человека с весёлыми, чуть косыми глазами. Через плечо у него висело полотенце, а на животе, как я догадался, был повязан фартук. Бумага под стеклом местами пожелтела, местами выцвела.
Я ошеломлённо перевёл взгляд с рисунка на нынешнего хозяина кафе.
Тот поманил нас рукой. Мы пошли за ним в полусумрак кафе, где две низкие, большие лампы освещали зелёное сукно биллиардного стола. Играющие прекратили колотить шары, забрали свои стаканы с вином с бруствера стола и, ухмыляясь, отошли в сторону.
- Видите этот стол?
Я внимательно посмотрел на зелёное сукно. Оно было сравнительно новым, чтобы на нём мог играть Гоген, Тулуз Лотрек или Ренуар. Правда, сам стол видал виды. Ножки были оббиты, края стола во многих местах сожжены. Конечно окурками. Короткий бычок, принадлежавший игрокам, ещё дымился.
Хозяин со значением помолчал.
Я приготовился ко многим неожиданностям, любым небылицам и легендам, вроде, ...что здесь играл сам генерал Юденич или поручик Голицын.
Но то, что я услышал...
- Вот сюда, на этот стол принесли и положили (пауза) ... тело застрелившегося Винсента Ван Гога. Старый хозяин кафе выкупил стол у хозяина деревенской харчевни в Овере, где жил последние годы жизни и тихо сходил с ума художник.
Видя немой вопрос в наших изумлённых глазах, он добавил,
- Тело перед похоронами, стоившими денег, которых говорят, у него никогда не было, просто некуда было деть.
Мы потрясённо молчали.
- Сукно, конечно, менялось не один раз, а стол всё тот же, - тихо прошептал хозяин. Не знаю, почему такое страшное свидетельство было куплено и привезено в Париж. Наверное, из-за уважения, которым пользовались сумасшедшие, нищие художники у старого хозяина... Но тем не менее стол мой.
Я обошёл вокруг стола, трогая зелень сукна, следы, оставленные вином и места, прожжённые окурками...