Аннотация: События частично основаны на реальной истории. Все имена и совпадения случайны. Номера частей вымышленные. Черновой текст.
Комэск был красивый. Высокий, статный. С таким бы танцевать теплой летней ночью, в парке, когда играет оркестр и нет военной формы, хотя нет, пусть на нем форма остается, она ему очень идет, нет войны - вот что самое главное. А на ней платье и туфельки и...Жалко, что комэск злиться, из-за нее, между прочем, и ругается, давно уже...
- Младший лейтенант Груздева!!! Какого хера?! Ну какого хера, я тебя спрашиваю ты поперлась за этим сраным мессером? Ну нахера??? Ну на нем что, "Герман Геринг" было написано? Какая у тебя задача была, напомни?
- Вот именно! Соп-ро-вож-дать!!! Сопровождать - значит быть рядом, постоянно, всегда! Так тебе понятней??! - комэск зло впечатал кулак в стол. - А не лезть в драку с мессерами.
- Я его сбила...
- Молодец, что сбила - вздохнул комэск, чуть успокоившись. - А если бы на нас другие навалились? И черт бы с нами, если бы сбили кого. А если бы "горбатого" сбили? Мы не можем, не имеем права их бросать и терять. Ты же понимаешь?
- Понимаю... - кивнула Оля. Все она понимала. Но не смогла себя тогда удержать, хотелось боя, хотелось убивать, мстить, за отца, за мамочку, за сестренку. Как сказать это комэску? Он бы тоже понял, обязательно бы понял.
- И еще ты бросила своего ведущего. В бою это смерть для вас обоих. Немцам только это и нужно, а ты им сама такой подарок делаешь. Будь ты мужиком, били бы тебе морду на земле. А ты вот... - комэск замялся, неожиданно покраснел, - девушка.
Комэск замолчал, разглядывая свой потертый планшет. Потер ладонями виски. Пальцы у комэска были тонкие, как у музыканта.
- В общем так. Еще один такой поступок и летать ты больше не будешь. Или убьют тебя, или пойдешь...- комэск кивнул куда-то в сторону окна. - А пока будешь летать со мной.
- Хорошо - улыбнулась Ольга.
- Что "хорошо", Груздева? - устало посмотрел на нее комэск - Вспомните, где вы находитесь.
- Так точно, товарищ капитан! - отчеканила Оля, с трудом сдерживая улыбку. - Разрешите идти?
Что может быть лучше для двадцатилетней девчонки на войне? Она жива, на гарготе ее "Ястребка" техник уже нарисовал маленькую красную звездочку - первую, пока первую. И она будет рядом с комэском, разве не здорово?
- Идите Груздева, идите. - ответил капитан, улыбнувшись уголками губ.
Ольга крутанулась на каблуках и старательно печатая шаг вышла из "штабной" избы.
А капитан проводив ее взглядом, подумал, что летает младший лейтенант Груздева совсем неплохо, на пятом своем вылете завалить мессера! Будет из нее толк, если раньше не убьют, конечно.
Капитан в свои 24 года имел рано поседевшие волосы, восемь лично сбитых фашистов на своем счету и разбитое еще до войны сердце. Потому на младшего лейтенанта Груздеву он смотрел лишь как на пилота, пусть и немного необычного. Что ж, полетаем.
И они летали. Летали выцарапывая и вырывая небо, свое небо, из чужих рук, сжимающих штурвалы помеченных крестами машин.
***
Шестеро против одного. Это много или мало? На земле это очень много. Без вариантов. А воздухе? В воздухе это тоже очень много. А двенадцать против двух? Как вам такой расклад? Нет, это уже не так страшно, уже можно драться, но все равно, это очень сложно, так сложно, что лучше бы избежать драки, но...угловатые неторопливые силуэты "илов" все еще кружатся над станцией, вбивая в землю эшелоны с техникой и живой силой противника, фашистов. На войне люди называются живой силой, это Оля усвоила давно. Чем больше горбатые илы отправят этой самой силы на тот свет, сделав ее мертвой, тем лучше. Но к самим штурмовикам с двух сторон уже несутся на всех порах две шестерки "мессеров", прозевавших налет, что бы в свою очередь убить их.
И тут же короткий ответ, командира шестерки "илов".
- Понял тебя!
Что характерно, ни паники, ни страха в его голосе Оля не услышала, лишь азарт и разочарование, видимо остался еще боекомплект. Ну, это и понятно. Оля сама не боялась почти ничего. Страшно было не заметить вовремя крохотную точку на небе, которая через несколько секунд ударит огнем и убьет кого-то из своих, или, еще хуже, Вадима. Страшно было потерять ведущего или попасть в плен. Вот, пожалуй, и все, чего боялась Оля, не так и много, правда? Но ребята-штурмовики, как казалось Оле, не боялись вообще ничего.
"Илы" один за другим, вся шестерка вышла из боя, оставляя за собой мешанину рваного железа, густую пелену дыма и пожары. С земли по ним уже никто не стрелял, некому. Словно на прощание над станцией салютом взлетели десятки ярких огненных шаров, потом еще и еще. Начали рваться снаряды.
Еще несколько секунд и штурмовики выстроившись строем пошли обратно к линии фронта. Чуть позади и выше него пристроились оба "Яка".
Сначала их было четверо, как обычно, но Колька вернулся на пол пути, засбоил двигатель. И они пошли втроем. А затем Сережу сбили. По закону статистики, никому не ведомому, но от того не менее страшному, в его самолет еще в самом начале штурмовки угодил зенитный снаряд. И самолет исчез в облаке взрыва. Так их стало двое. Она и комэск.
"Мессершмиты" не спешили. Момент начала штурмовки они проспали, а к моменту выхода из нее тоже не успели и теперь... А что теперь, злорадно подумала Оля. Или атаковать плотный строй советских машин, а это шесть "крупняков" стрелков да их пара, которая не даст им полной свободы, или утереться и уйти. Даже в пикировании им толком не атаковать, слишком низко идут "илы", нет запаса высоты. Придется стрелять издалека, без всякой точности.
Но мессеры решились, глупо было думать, что не решаться. От их строя, шедшего параллельно и выше, отделилась одна машина, лихо перевернулась через крыло и пошла вниз заходя в атаку на замыкающий строй "ил".
- Оля, я сам!
Истребитель комэска с вызывающим бортовым номером "13", рванулся ему навстречу. Очередь трассеров потянулась наперерез "мессеру". И тот отвернул с выбранного курса, от штурмовиков в сторону Вадима. Кок и крылья "Мессершмита" вспыхнули огнем пушек и пулеметов, пятиточечный, зараза. Это и хорошо и плохо одновременно. Хорошо - такой мессер тяжел на виражах. Плохо - если попадет.... Трассеры прошли в притирку с фюзеляжем истребителя Вадима.
У Ольги предательски дрогнуло сердце, но нет, мимо! Несколько мгновений и два самолета разошлись, мессер ушел с набором высоты в сторону, Вадим вернулся на свое место в строю.
Первая атака отбита. Выиграна минута жизни. Новая атака по тому же сценарию и вновь Вадим отбивает ее. Но это, так сказать, проба сил. И точно. В следующую атаку мессера идут вдвоем, один за другим, с разных направлений. Значит пришло и ее время.
И двадцатилетняя девчонка выйдя в атаку на встречно-пересекающихся курсах заставила отвернуть "зеленую жопу" от строя штурмовиков. Правда не сбила и даже не попала по нему, куда там попасть на таких скоростях, но и этого было достаточно.
С каждой секундой они приближались к линии фронта, перелететь которую и уже будет легче.
Но в это же самое время, пользуясь тем, что истребители прикрытия были связаны боем, мессеры сбили таки, сволочи, замыкающую строй машину! Та вспыхнула пламенем, рыскнула по курсу...выровнялась...пролетела еще несколько секунд, а затем стала плавно снижаться, будто собираясь идти на посадку....и врубилась в проносящийся внизу лес. Запомнилось, что ДШК стрелка бил из горящей машины до последнего мгновения...Еще один "ил" красовался теперь развороченным фюзеляжем. Ствол пулемета нелепо задран вверх, стрелок, похоже убит, но машина летит и падать вроде не собирается. Но еще одна-две такие атаки и его наверняка добьют.
Как рассказывал Вадим, немцы имели одну странную привычку: если истребители прикрытия втягивались с ними в бой, они напрочь забывали о штурмовиках. Этим иногда пользовались, особенно когда летали полной эскадрильей. Но двое против двенадцати...
Возможно, были и другие решения. Но когда, наконец, немцы решили сделать корткую передышку и они вновь заняли свои места в строю голос Вадима в шлемофоне произнес
- "Горбатые", уходите сами, мы прикроем.
До линии фронта оставалось еще около двадцати километров. Несколько минут лета. Штурмовики могу дойти сами. Есть шанс. А если мессеры увлекутся ими, точно уйдут.
- "Маленькие", понял вас! Идем сами! - это командир штурмовиков.
Илы прибавили скорость и снизились, уже буквально стелясь над землей.
- Удачи вам мужики! - произнес кто-то из пилотов-штурмовиков.
Оля не сдержала улыбки, какой же она мужик? И тут же забыла об этом. Немцы действительно оставили в покое штурмовики, а они с Вадимом приняли бой. Бой, наверное, почти безнадежный, но не бессмысленный. Сожрать пару "яков" не так то просто. За это время "илы" уйдут, а они сами как-нибудь выкрутятся.
И они крутились! Каскады виражей, петли, бочки. Два мессера камнем падают на них сверху, двое кружатся внизу поджидая "яки" если те попробуют удрать в пикировании. Еще двое задрав пятнистые щучьи носы пошли в свою очередь наверх. Остальные выстроились в огромный круг выжидая удобного момента для атаки. Конвейер. Конвейер смерти. Вновь атака и снова маневрирование на пределе человеческих сил и возможностей машины. Пот по лицу градом, небо и земля чудовищным калейдоскоп сменяют друг друга. А Вадим раз за разом тянет их на виражи, в них спасение и жизнь. В прицеле на мгновение мелькает длинный силуэт мессера, очередь! Мимо...И снова виражи. Самолет вздрогнул от попаданий, правое крыло покрылось лохмотьями перкаля. Хриплые короткие команды Вадима и такие же ответы Ольги. Прошло уже пять минут, а они все еще были живы. Это было похоже на чудо, их рукотворное чудо!
Но настоящее чудо случилось еще через несколько минут. Их спасли. Спасли "аэрокобры", летающие утюги, как называла их Оля. Их шестерка свалилась откуда то с высоты на увлекшихся боем немцев и с ходу сбила двоих. А затем Вадим исхитрился подбить еще одного. И "мессеры" решили больше не искушать судьбу, врубили форсаж и ушли на кабрировании дымя двигателями. Бой закончился.
Обратно они возвращались в вместе с "кобрами" на их аэродром.
Садились первыми, топлива было уже в обрез, "кобры" по хозяйски сторожили их посадку.
И вот наконец земля, посадка, рулежка... Замер винт и наступила тишина. Оля отодвинула фонарь кабины и... И вздохнул полной грудью жаркий воздух. Сели!
Огляделась, самолет Вадима приземлился сразу же за ней и уже катился по полю.
Оля поспешила вылезти из кабины, первым делом посмотрела на раненое крыло, нет, ничего страшного, техники за ночь залатают. Благодарно погладила машину по плоскости крыла, спасибо "Яшенька" и...не заметила как у нее за спиной оказался Вадим.
- Ой...извините товарищ капитан! Разреши... - но договорить Оля не успела.
Комэск просто сделал еще один шаг и обнял ее. Молча, без всяких слов. А она, так получилось само собой, уткнулась ему в плечо, так же, молча. И исчез окружающий их мир. Даже война оскалилась щербатым ртом и отступила в сторонку, на время оставив их в покое. Остались только Он и Она. Хотя нет, немного не так. Не просто мужчина и женщина, испытывающие взаимные симпатию и привязанность, которую неисправимые романтики век от века зовут любовью. Они стали парой, где каждый верил другому больше, чем себе, иначе не выжить. Слетанной парой истребителей, накрепко спаянной между собой невидимыми узами. Ни Гименея, куда ему до уз другого бога, Марса: огня и стали, пота и крови. Венчанные ни попом в церкви, они оба были комсомольцами, нет. "Мессершмитами" в небе. Всяко ближе к богу, если он все же есть. Авиационные двигатели пели им псалмы. Пулеметы и пушки бубнили молитвы, а пламя выстрелов на срезах их стволов заменяло огонь свечей, пороховая гарь была вместо ладана. "Бу-бу-будьте вместе в горести и в радости" - твердил УБС, "в бо-бо-болезни и здравии" вторила ему пушка-ШВАК, "до самой сме-е-ерти!" бесшабашно пел стабилизатор.
Сбоку кто-то кашлянул, напоминая о себе, и они шарахнулись друг от друга.
Подошедший летчик, командир той самой шестерки "кобр" удивленно покосившись на Ольгу козырнул
- Капитан Овручев, 97-й полк. Можно просто Семен.
- Капитан Соколов! Вадим
- Младший лейтенант Груздева! Оля - в свою очередь представилась она.
Овручев, невысокий русоволосый крепыш, нос картошкой, обменялся рукопожатием с Вадимом. Осторожно подержал в своей лапе Олину ладошку.
- Спасибо , Семен, выручили вы нас. - произнес Вадим - Не думал уже, что выкрутимся.
- Сочтемся! - улыбнулся тот в ответ - Вы из 108-го?
- Из него самого. БШУ обеспечивали, втроем шестерку "горбатых" вели. Двоих сбили, правда, одного нашего и "горбатого"
Овручев удивленно поднял бровь.
- Хорошо, что двоих. Могли и всех, повезло вам.
- Повезло - согласился с очевидным Вадим. - Заправят нас? Сегодня возвратиться хотим.
- Конечно, - спохватился Овручев. - Решим вопрос.
- Только, чур, под пробку заливайте, хоть один раз на стооктановом полетаем - улыбнулся Вадим.
- Да нам жалко, что ли? - ухмыльнулся Овручев. - Вы то все на Б-86?
- А то, он самый. А может и не он.
Овручев понимающе кивнул.
- Ладно, пойду с БАО договариваться.
Семен уже собирался идти, но, внезапно остановился.
- Вы Оля нас извините - смущенно произнес он.
- За что? - удивилась Оля.
- Мы пока в воздухе были говорили слова всякие нехорошие. Вы летали здорово, мы даже не подумали...- капитан замялся
- Что я не мужик? - рассмеялась Оля.
- Точно! - рассмеялся в ответ Овручев.
- У Оли и сбитый уже есть - добавил, улыбнувшись, Вадим.
- Ну еще бы, ничего удивительного. Ладно, бывайте. Сейчас ведь и полетите?
- Да, как только машины заправят.
- Удачи! Повезло тебе, капитан - Овручев хитро подмигнул Вадиму - с таким ведомым летать.
- Повезло - легко согласился Вадим, посмотрев на Олю. - Не то слово, как повезло.
К своему аэродрому они вышли уж вечеру в сумерках. Пока проверили машины, пока заправили, вот и время прошло. Крылом к крылу прошли над взлетным полем и также вместе приземлились, с последними лучами солнца. А к ним уже бежали, крича что-то техники, давно похоронившие своих пилотов. Со стороны "штабной" избы в их сторону рванул "виллис" комполка.
Он поспел как раз вовремя, что бы спасти Вадима и Ольгу уже второй раз за день: от сошедших с ума от радости техников и сам, медведь, медведем, чуть было не задушил обоих разом.
- Ай же вы молодцы! Ну молодцы! - неустанно повторял комполка - А я знал, что вы вернетесь! Кишка тонка у фрицев вас завалить! Молодцы! Ну, рассказывайте, как вы умудрились на "яках" шесть часов в воздухе болтаться? А ?
- У соседей сели, товарищ майор! - ответил за двоих Вадим. - В 97-м ИАПе, они нас выручили.
- А что с Березиным?
- Сбили его над объектом, зенитка.
- Не прыгнул? - помрачнел майор.
nbsp; - Повезло - легко согласился Вадим, посмотрев на Олю. - Не то слово, как повезло.
& К своему аэродрому они вышли уж вечеру в сумерках. Пока проверили машины, пока заправили, вот и время прошло. Крылом к крылу прошли над взлетным полем и также вместе приземлились, с последними лучами солнца. А к ним уже бежали, крича что-то техники, давно похоронившие своих пилотов. Со стороны "штабной" избы в их сторону рванул "виллис" комполка.
& Он поспел как раз вовремя, что бы спасти Вадима и Ольгу уже второй раз за день: от сошедших с ума от радости техников и сам, медведь, медведем, чуть было не задушил обоих разом.
& - Ай же вы молодцы! Ну молодцы! - неустанно повторял комполка - А я знал, что вы вернетесь! Кишка тонка у фрицев вас завалить! Молодцы! Ну, рассказывайте, как вы умудрились на "яках" шесть часов в воздухе болтаться? А ?
& - У соседей сели, товарищ майор! - ответил за двоих Вадим. - В 97-м ИАПе, они нас выручили.
& - А что с Березиным?
& - Сбили его над объектом, зенитка.
& - Не прыгнул? - помрачнел майор.
& Вадим мотнул головой
- Нет, машина сразу взорвалась. Но мы одного "мессера" сбили. И "кобры" еще двух потом. А как "горбатые", пришли?
- Пришли, четверо. Пятый до аэродрома не дотянул, на брюхо сел, но живой.
- Одного "мессера" сбили, на отходе. Их двенадцать было - как бы невзначай заметил Вадим. Хотя комполка и был нормальным мужиком, да и летали они совсем в несахарных условиях...но кто его знает. Не зря говорят, что солому лучше стелить заранее.
- Да знаю я, что ты оправдываешься - отмахнулся комполка, - штурмовики все рассказали, они к вам без претензий, наоборот даже. Так, ладно, поехали уже, возвращение ваше отметим и сбитого. Отчеты завтра напишете. Залезайте - Майор махнул рукой в сторону машины.
Вадим помог Ольге разместиться в машине, сам уселся рядом.
- Степанов! - комполка уже сев за руль подозвал Олиного техника, Осиповича. - Залатаете птичку товарища младшего лейтенанта?
- Так точно, товарищ майор, залатаем - улыбнулся тот в ответ. - На пару часов работы.
- Ну у добре.
Виллис взрыкнул движком и умчался прочь.
***
А на следующий день они снова поднимались в небо, четыре раза подряд. Возвращение из конечного вылета и посадку Оля уже не помнила, все делала на автомате. Но села. Техник помог выбраться из кабины и Оля устало легла под крылом самолета. Через несколько минут приземлился Вадим. Он всегда садился последним из их звена, охранял. Ее охранял, хотя так и не признался ей в этом. Оле было приятно это и одновременно неловко. Получалось, что из-за нее Вадим рисковал собой лишний раз, подставляясь по удар "охотников". Немцы, зная расположение аэродрома, частенько крутились рядом в попытке подкараулить заходящих на посадку, когда пилот уже расслабился и не ожидает атаки. Очень сложно быть всегда на чеку.
Вот самолет Вадима подрулив, замер рядом с ее машиной, как обычно.
Оля закрыла глаза. Хорошо, как же хорошо то! Просто лежать на траве в тенечке и ничего не делать. Вообще ничего! Хорошо!
Послышался шум шагов. Вадим. Лег рядом, молча. Оля так же не открывая глаза протянула в его сторону руку, нащупала его ладонь, положила сверху свою. Вадим, осторожно перевернул ладонь и их пальцы сплелись.
- Когда она кончиться? - негромко произнесла Оля.
- Скоро уже, наверное. Может через год, полтора - также тихо ответил Вадим.
- Год, как долго. Ненавижу ее...скорей бы...
- От нас зависит, Оленька...
- Знаю...вчера в третье двоих сбили, слышал? А ведь и нас могут...
- Не могут! - в голосе Вадима внезапно зло лязгнул металл - Пока мы вместе, не могут. И думать такое не смей!
- Пока ты со мной, меня точно не собьют, - счастливо улыбнулась Оля. - Просто так хочется мира. Что им не сиделось у себя, зачем они к нам полезли? Хотя если бы не она, я бы тебя не встретила. Так и была бы инструктором в аэроклубе, а может уже на заводе работала. Я же училась еще, в техникуме по металлообработке. Все уже забыла, представляешь? Ничего не помню. Что мы после войны будем делать, Вадим?
- Жить Оленька, жить - немного подумав, ответил Вадим, - Просто жить.
***
Бой был затяжной, сложный. Двенадцать истребителей, по шесть с каждой стороны крутились в яростной собачьей свалке, пытаясь вцепиться в хвост вражеской машины и растрерзать ее огнем пушек и пулеметов. Немцы были опытные, это было видно в каждом движении их машин, в каждом, подчеркнуто изящном и выверено точном вираже. Но и советские летчики им не уступали. И никто не желал выйти из боя первым.
В хвост истребителя Вадима внезапно откуда-то сверху свалился пестро разрисованный мессер и с ходу открыл огонь. Вадим видимо успел что-то увидеть или почувствовать, дернулся в сторону и трассеры прошли мимо. А немец немного довернул, ловя Вадима в прицел и сам оказался точно в прицеле Оли. Пальцы сами нажали на спуск и длинная очередь вся целиком ушла в мессер. Тот как-то бестолково кувырнулся в воздухе и стал беспорядочно падать. Готов! Оставшаяся пятерка неожиданно не стала продолжать бой, уйдя в пикировании. Интересно, почему? Неужели она сбила их командира?!
Советские машины сделав несколько кругов выстроились по высоте и пошли домой. Все, только Вадим почему-то немного отстал. Неужели что-то с машиной, с ужасом подумала Ольга. А эфир бы переполнен радостной перекличкой
- Молодец, Оленька!
- Так их!
- То же мне эксперты, вбогадушумать!
- Поздравляю, Ольчик!
Но Оля не слушала восторженных криков.
- Вадим! - позвала она. И не дождалась ответа.
- Ребята, тише! - крикнула она. И ребята, взрослые мужики, старше ее по возрасту и званию замолчали. - Вадим! - Оля уже не замечала, что перешла на крик. Одним рывком подвела свою машину поближе к истребителю Вадима. И только тут увидела, что немец все же зацепил Вадима. Фонарь кабины был разбит. Увидела и Вадима. Тот сидел, поникнув головой - Вадим, ты меня слышишь, что с тобой?
Тишина в эфире, только треск и тревожное дыхание .
Внезапно Вадим медленно повернул голову в ее сторону, едва заметно кивнул.
- Что с тобой, ты ранен, ты меня слышишь? Качни крылом если слышишь!
Истребитель Вадима послушно качнулся с крыла на крыло. Живой, главное живой, одна мысль билась в голове. Дойти бы теперь.
- Вадим, потерпи немного, мы сейчас домой пойдем, сможешь дойти?
Оля с тревогой ждала ответа. Если нет, ему надо садиться, а внизу вражеский тыл. Но можно сесть рядом и в фюзеляже вывезти. Были такие случаи. Она и вывезет.
Но Вадим снова кивнул головой и Оля облегченно выдохнула. Значит не все так страшно, дойдем. Лететь то 15 минут. Дойдем.
Две другие пары забрались повыше, охранять. А Оля пристроилась рядом с Вадимом. Эх, можно было бы подставить крыло своей машины, поддержать...
Первые пять минут Вадим шел наравне с Олей. А потом внезапно стал снижаться. Плавно, но снижаться. Его самолет просел до 1500 метров, но затем Вадим вновь стал набирать высоту. Лишь для того что бы опять начать падать.
- Вадим, хороший мой держись, пожалуйста, ты же сильный, ты же сможешь - просила его Оля, не скрываяле. Ей бы хотелось, конечно, что бы это был первый вариант.
- Вот. Все будет хорошо, обязательно будет. Я рядом иду, уже совсем недалеко, потерпи. Я с тобой буду садиться, ты на брюхо сажай. Помнишь как Никифоров недавно садился? Парой синяков отделался и все.
Оля говорила и говорила, веря, что ее слова помогают, удерживают Вадима от одного единственного шага за которым только одно, смерть. Но о смерти Оля предпочитала не думать. Наоборот, верила в каждое сказанное ею слово и искренне, всей душой желала что бы все было именно так.
Может быть это и правда помогало. "Тринадцатый" держался в воздухе. Все еще держался, хоть и снизился до пятиста метров и скорость....совсем потерял скорость.
- Миленький мой, прибавь газу, свалишься же - шептала Оля , повторяя эти несколько слов как заклинание.
Но "як" словно не слышал ее. Скорость падала. 250, 240, 230...
- Вадим, прошу тебя!!!
220, 210, 200...
Несколько секунд истребитель Вадима летел с прежней скоростью и Оля затаив дыхание ждала, что вот сейчас он снова наберет высоту. Садиться некуда, под крылом лес, прыгать - нет высоты. Ну же!!!
Нет...
"Тринадцатый" стал резко терять скорость и Ольге пришлось уйти на вираж что бы не оторваться от Вадима. Вираж, он очень быстрый на "яке" и Оля успела еще увидеть как истребитель Вадима упал в лес, а спустя несколько мгновений над деревьями вспухло облако взрыва.
Слез не было. Кончились слезы. Оля кружилась и кружилась над полыхающим на земле пожаром не веря и не желая верить в случившееся. Ну не могло такое случиться, не могло... А четверка "яков" по прежнему ходила над ней, охраняя. Лишь когда топлива осталось на несколько минут лету, только дотянуть до аэродрома и сесть, ведущий второй пары, негромко позвал Ольгу.
- Пойдем Оля, пойдем, мы за Вадима отомстим. И ты отомстишь, только для этого надо живой быть.
И Ольга, сделав последний круг, заставила себя уйти вместе со всеми. Они долетели и сели. Вадим не дошел до аэродрома всего пять километров.
Утром на летном поле ее встретил комполка.
- Оля, не лети сегодня. Отдохни недельку, а? - с ходу предложил он ей.
- Это приказ, товарищ майор?
- Ну какой приказ, Оленька, у те.. - начал говорить комполка, но Оля перебила его.
- Я летчик, товарищ майор, боевой летчик, я хочу и могу летать.
И майор, "старик", еще успевший полетать в Испании и в финскую, умевший посылать своих людей на смерть и сам не боявшийся ее принять... Майор кивнул. Невозможно было отказать этой девочке воевать. Не простила бы, да и... каждый летчик на счету.
И Оля ушла в бой. Уже ведущим, с ведомым из пришедшего недавно пополнения. А потом еще и еще.
Восемь жизней за одну. Восемь немцев за жизнь Вадима. Восемь подтвержденных.
Одного она расстреляла в воздухе, когда он болтался на стропах парашюта. Без всякого удовольствия или радости, просто прихлопнула как навозную муху, что бы не плодились. Сколько было убито при штурмовках земли она не знала, знают только немцы, но у них не спросишь. Оля надеялась, что много.
Прошло три месяца с момента гибели Вадима. С места падения привезли заколоченный ящик. Его и похоронили у края взлетного поля, под хлесткие винтовочные залпы. А спустя неделю полк перебазировался на новый аэродром. И у Ольги осталась на память о Вадиме лишь маленькая фотокарточка, завалявшаяся в штабе, и его орден-"боевик". Орден Ольге отдал комполка, "тебе нужнее". Вот и все. И еще смертная тоска и одиночество.
Оля держала орден в руках и ей казалось, что холодный металл еще хранит его тепло, а красная звезда покрыта вовсе не эмалью... кровью. И Оля плакала, тайком, зарекалась больше не брать проклятую награду в руки и раз за разом нарушала данное себе обещание. А с фотокарточки смотрел на нее Вадим, с немым укором, что же ты, ведомый, не уследила? Эх ты, истребитель... И это было еще страшнее, потому что было правдой. Ну, почти правдой. Заметила бы Оля того "мессера" на несколько секунд раньше и было бы все по-другому.
К ней как-то подошел новый комэск их эскадрильи, один из тех летчиков, что были в последнем бою Вадима.
- Не кори себя Оля, толку то. Ты ни в чем не виновата так уж получилось - произнес он. - Но ведь могла бы сделать что-то - негромко ответила Ольга.
- Может и могла, уже не проверить. И еще, не перегори, мы же видим, ты будто смерти ищешь, не надо. Ты молодая совсем, живи. И летчик ты хороший.
Комэск помолчал, подбирая нужные слова.
- Он бы хотел, что бы ты жила, что бы помнила его. Это тяжело, я понимаю, но ты уж постарайся.
- Я постараюсь, спасибо Андрей.
***
Третий вылет за день. Все три с воздушными боями. Обошлось без потерь, но и сами никого не сбили. Устала. Очень устала. Все, это конечный вылет, больше не полетит, нет сил.
Справа облако, а за ним прячется солнце. Облако белое, как белый пух, мягкое, так и хочется коснуться его рукой, подержать на ладошке. Под крылом проносится синяя лента реки, квадраты заросших полей, кубики целых домов и огрызки печей домов сгоревших.
Оля на секунду прикрыла глаза, прислушалась к себе.
Мысли ни одной, звенящая пустота, голова пустая. И странное равнодушие, к жизни и смерти. Зачем, ради чего все это? И почему кричит ведомый?
- Оля-я-я!!!
Удар! Самолет вздрогнул! Огненная плеть обожгла грудь, заставив закричать от боли. Но из горла вырвался сдавленный стон. Черт, прозевала атаку! У-у-у....больно то как... даже пошевелиться и то больно. А кровь хлещет ручьем из пробитой груди. В кабину пополз дым, двигатель стал работать с перебоями...
Ну вот, и тебя "Яшенька" не пожалели, с грустью подумала Оля. Удерживать машину становилось все труднее и трудней, силы словно вытекали из нее вместе с кровью из ран.
Так же, наверное, и Вадим летел, промелькнула в голове ленивая мысль.
- Командир! Оля!
Беспокоятся, улыбнулась через силу Ольга.
- Я все, ребята, прощайте...- прошептала она. И закрыла глаза, с облегчением отпустив ставшее таким тяжелым управление. И вспомнила...
...Они снова лежат под крылом ее самолета. Она и Вадим...
Страшная сила бросила ее вперед, но потом боль исчезла, исчезла мысль, и лейтенант Груздева умерла.
***
Откуда взялась эта пара охотников? А черт их знает, откуда они берутся. Сбив один истребитель, немцы не приняли боя и ушли. Догнать их даже не пытались, бесполезно.
Яки сделали круг над местом падения Олиной машины, нанесли отметку на карте и пошли прежним курсом. Вечером в столовой стоял стакан с водкой, накрытый хлебом. И комполка странно дрожащим голосом, вспоминал лейтенанта Груздеву, верного боевого товарища и отважную дочь своего народа. И летчики мрачно сжимали кулаки, а кто-то стыдливо прятал взгляд в пол. Одно дело, когда из боя не вернулся кто-то из них, таких как они тысячи, а Оля была у них одна. И на следующий день машины полка поднялись в небо, неся на своих бортах короткий росчерк: "За Олю!" И дрались. И, в конце концов, победили.
***
А саму Олю и ее "Яшеньку" нашли спустя много лет, когда уже не осталось в живых никого из тех, кто летал вместе с ней и Вадимом. И поисковики долго удивлялись, вынимая из земли почерневшие кости, каким же миниатюрным был погибший пилот. Удивлялись, до тех пор пока не нашли чудом сохранившиеся документы лейтенанта Груздевой Ольги Владимировны, летчика-истребителя 108-го ИАП.