Аннотация: В честь праздника решили немного приоткрыть тайну, над чем сейчас работаем. Первые две главы нового текста перед вами. Редактура еще не закончена и встречаются ошибки, но постараемся их извести в процессе. Надеемся, завязка придется по вкусу.
Глава 1
- Итак, я снова спрашиваю: ты признаешь себя виновной?
Голос судьи был холоден и лишен каких-либо эмоций - да и как прикажете обращаться к той, которая уже второй раз обвиняется в довольно серьезном преступлении? А нежелание подсудимой признавать объективные факты и ее непонятное упорство раздражало судью все больше и больше. К тому же, сегодня судья рассматривает уже третье дело, впереди ждут еще два, а эта бессовестная все еще тянет время, да еще и имеет наглость отрицать очевидное!
Молодая женщина, стоявшая перед ним, пыталась выглядеть спокойной, но получалось плохо. Бледная, с красными пятнами на щеках и скулах... Судья привычно отметил про себя: подобные особы или сразу же соглашаются с предъявленным обвинением, или же до конца стоят на своем. Что касается именно этой обвиняемой, то она, кажется, решила отрицать свою вину, не смотря на доказательства. Зря: в деле и так все предельно ясно, и ненужные запирательства могут только ухудшить ее и без того невеселое положение.
- Нет! - голос молодой женщины дрожал от волнения. - Нет! Я не воровка и ничего не крала! Это оговор!
- Олея, ты отрицаешь очевидное, и это несмотря на то, что нам рассказали свидетели? А как насчет броши, найденной в твоей шкатулке?
- Мне ее подбросили!.. Повторяю: я ничего не крала! У меня нет привычки брать чужое!
- Достаточно лжи! - Судья осмотрел зал, битком набитый людьми - ну да, сегодня же воскресный день, у многих есть свободное время, вот и идут сюда, словно на развлечение, чтоб посмотреть и послушать, как судят других... - На твоем счету это уже вторая доказанная кража, и неизвестно, сколько у тебя их было вообще! Тем не менее, ты упорно твердишь, что тебя оболгали! Н-да, глядя на некоторых, казалось бы, честных и порядочных женщин, невольно думаешь о том, насколько может быть обманчива внешность! Я бы мог понять твой проступок, если б на твоем месте стоял кто-то из бедной или нищей семьи, где нечем накормить голодных детей, но в данном случае...
- Я ничего не крала...
- Хватит! - ударил судья ладонью по столу.
- Я ничего не...
- Господин судья! - раздался в зале мужской голос.
Олея даже не стала оборачиваться - этот голос она знала прекрасно. Серио, дорогой муж... Только что он громогласно и с горечью поведал всем о склочном характере своей жены и о ее склонности ко лжи и воровству. Притом умолял судью дать ему возможность решить дело миром - деньги, мол, могут сгладить многое, и отныне он будет строго следить за женой, в корне пресекая все ее дурные помыслы ...
- Господин судья! Я вновь прошу вас позволить мне уладить этот неприятный вопрос мирным путем!
- Да, у многих есть привычка ставить золото впереди закона... - скривился судья. - Тем не менее, я должен спросить у пострадавшей стороны: как вы относитесь к подобному предложению?
- Мы не возражаем! - это уже Сизар подал голос. На этого человека у молодой женщины не было никаких обид: все же он, и верно, в этом деле пострадавший - что ни говори, а украденная брошь стоила недешево... - Не возражаем! Если, конечно, сойдемся в сумме... Господин Серио уже обращался к нам с этим предложением.
- Подойдите ко мне! - скомандовал судья. - Оба!
Олея по-прежнему стояла лицом к судье и видела, как к столу, покрытому зеленым сукном, подошли двое: высокий представительный мужчина - Серио, ее любимый муж, - и дородный здоровяк - Сизар, пострадавшая сторона... Некоторое время они что-то обсуждали вполголоса, наверное, решая, сколько должен будет уплатить Серио за освобождение своей жены.
Женщина смотрела на них, и никак не могла понять, отчего она не кричит от возмущения, не пытается доказать свою невиновность? Впрочем, это бесполезно - она уже не раз пыталась рассказать всем правду, только ничего из этого не вышло.
И вот сейчас, стоя под насмешливо-презрительными взглядами людей, заполнивших весь большой зал и смотрящими на ее позор, Олея считала даже не минуты, а медленно текущие мгновения. Она понимала, что в глазах зрителей - ремесленников, мастеровых, приказчиков, или просто любопытствующих - в их глазах она уже преступница. Уж если это прилюдно подтвердил даже ее муж... Все оправдания молодой женщины лишний раз выставляли ее лгуньей и воровкой, а рассказ о произошедшем выглядел крайне неубедительно, и даже более того - попыткой свалить свою вину на плечи совсем юной девушки... Да уж, милый и кроткий ребеночек... Очень хочется, чтоб этой белобрысой дряни все аукнулось полной мерой! А про папашу, попустительствовавшему этому так называемому ребенку, лучше вообще не говорить...
Ну отчего у многих из присутствующих в зале есть привычка ходить сюда, словно на представления артистов? Впрочем, сегодня выходной день, и оттого люди, всю неделю тяжело работавшие, идут в суд, чтоб посмотреть на тех, кому приходится еще хуже, чем им. Хотя, говорят, есть такие любители, что сидят на каждом заседании чуть ли не до закрытия. Похоже, им заняться нечем...
Особенно этим желанием совать свой нос в чужие дела грешат некоторые бабули - вон, и сейчас чуть ли не четверть зала такими востроухими забита! Теперь произошедшее будет долго обсуждаться ими на скамеечках (во всяком случае, сегодня вечером у них будет тема для сплетен). А если принять во внимание, что многие из этих любопытствующих бабулек уже глуховаты, то становится понятным, отчего в результате их разговоров по городу частенько расползались слухи, настолько отличающиеся от действительно происходившего в суде, что оставалось только диву даваться, как можно такое выдумать!
Что будут говорить насчет нее - страшно даже подумать! Впрочем, это выяснится самые ближайшие дни... Хотя и так все понято: дочь достойных и уважаемых родителей, замужняя женщина - и такое!.. Стыд и срам!
"Быстрей бы все закончилось", - вновь с тоской подумала Олея. Не то скоро она за себя уже не отвечает.
Уж лучше в тюрьму, чем стоять вот так, перед всеми, будто облитая помоями. У каждого есть свой предел, и ее терпение уже почти истощилось. Еще немного - и Олея может совершить непоправимую ошибку. Недаром же она чувствует себя не просто запачкавшейся, а извалянной в грязи. И за что ей все это?!
Говорить или оправдываться больше не было ни сил, ни желания - перехватило горло. Даже если бы даже она смогла заговорить, то все одно ее никто не стал бы. Впрочем, и раньше никто не обращал внимания на ее слова и оправдания...
От безысходности и обиды хотелось закричать, или же зареветь чуть ли не в голос, но что-то внутри нее требовало оставаться невозмутимой. Не стоит показывать свою слабость: слезы враз сочтут признаком раскаяния, или же тем, что подсудимая пытается давить на жалость, а крики только подтвердят слова мужа и падчерицы о ее скверном и подлом характере. Лучше молчать, хотя сдерживаться становится все труднее и труднее, а всеобщее презрение бьет ничуть не слабее брошенного камня. И долго еще они будут разговаривать?!
Наконец, мужчины отошли от стола судьи и снова заняли свои места в зале, за спиной Олеи. Вновь зазвучал голос судьи:
- Ну, что тут скажешь... По закону подсудимую надо отправить в тюрьму, да еще и присудить публичное наказание плетьми: если бы эта неразумная женщина посидела в четырех стенах года три, да получила бы десятка три-четыре удара - вот тогда бы враз поумнела! Но любящий муж нового позора для жены не желает, хотя вполне мог махнуть на свою бабу рукой, тем более, что та на его дочь грязь льет без остановки. Господин Серио, благородный человек, желает закончить дело миром, и пострадавший против этого не возражает, так что я вынужден одобрить мировое соглашение. Должен сказать, что это решение далось мне не просто - преступление серьезное, к тому же повторное, и еще подсудимая пыталась оклеветать юную девушку, по сути, ребенка... Все это мерзко и отвратительно, и, боюсь, стоящая перед нами женщина просто не понимает, насколько низко она пала. Семья ее родителей всегда славилась как почтенная и порядочная, о коих никто не мог сказать ничего дурного - и вдруг у них уродилась такая дочь! Позор! В подобном случае, увы, на ум невольно приходит старая народная мудрость - в семье не без урода.
Олея вновь пыталась что-то сказать, но голос ей не повиновался. Судья продолжал, и раскаты его громкого голоса были слышны, кажется, даже за толстыми стенами здания суда.
- Подсудимая! Извините, но называть находящуюся здесь особу "госпожа Олея" у меня язык не поворачивается. Я решил пойти навстречу господину Серио - мужу обвиняемой, еще и оттого, что господин Стар - отец этой женщины, очень много делал для нашего города. Отчасти и из уважения к ее отцу - этому достойнейшему и честнейшему человеку, я решил проявить к подсудимой определенное снисхождение. Предупреждаю - это происходит в последний раз. Олея: однажды ты уже стояла на этом же самом месте, и все так же твердила о своей невиновности, причем пыталась сделать это весьма убедительно... И вот - история повторилась! Запомни: сегодня ты уйдешь отсюда на свободу, но если снова что-то произойдет, то более я не намерен проявлять милость! А тебе следует благодарить за освобождение своего уважаемого отца и своего мужа, этого великодушного человека, который согласился прикрыть твой грех. Итак, дело закрыто! После уплаты денег потерпевшей стороне и оформления соответствующих документов, подсудимая может покинуть здание суда в сопровождении своего мужа. Все!
В зале зашумели, и до Олеи донесся женский голос:
- Доченька!
Это мама... Молодая женщина развернулась было на звук родного голоса, но стоявший рядом стражник грубо толкнул ее в плечо:
- Пошла! Посидишь под замком! Как только твой мужик деньги отдаст, так тебя сразу и заберет, а пока что побудь в одиночке, не то опять чего сопрешь!
Хорошее же мнение у людей сложилось о ней! И сказать в ответ нечего, кроме одного - спасибо за то Серио и его дочке! Ладно, пусть этот стражник говорит, что хочет, лишь бы побыстрей уйти отсюда, а то уже скоро она не выдержит этих презрительных взглядов, бросаемых на нее со всех сторон.
Олея махнула рукой матери - мол, вижу, не беспокойся, со мной все в порядке, идите домой, я потом к вам загляну...
Уже выходя из зала в сопровождении охранника, она не выдержала, оглянулась, ища глазами мужа. Вон он, в сторону жены и не смотрит, лишь прижимает к себе любимую дочку, а та, в отличие от отца, провожает мачеху довольным взглядом - как, мол, тебе все это нравится? Ну, дескать, и кто из нас двоих победил?.. Вот дрянь малолетняя! Ох, скорее бы уже вернуться домой...
В крохотной комнате, расположенной за залом суда, Олея без сил рухнула на старую лавку. Ее ощутимо потряхивало, хотелось биться головой об стену, кричать, что-то разбить... А глянув на скамью, которая под ее небольшим весом скрипела и едва ли не ходила ходуном, Олея неожиданно для самой себя чуть улыбнулась - похоже, что подобные мысли обуревали не только ее, недаром лавка чуть ли не расхвостана в щепки...
К тому времени, как дверь комнатушки вновь отворилась, Олея уже была до предела измотана долгим ожиданием. Да, Серио явно не торопился с ее освобождением.
- Выходи! - стражник, молодой нагловатый парень, окинул ее чуть насмешливым взглядом. - Мужик твой пришел. Деньги за тебя заплатил, оформил все, как положено, так что можешь уматывать отсюда. До следующего раза...
Олея молча вышла - говорить хоть что-то этому наглецу не хотелось. Уж если даже стражник позволяет себе говорить с ней в таком тоне, что чего тогда можно ожидать от остальных?!
Муж, и верно, ждал ее у входа в суд. Рядом с ним стояла его милая доченька, глядя на мачеху с улыбкой победительницы. Как видно, специально ожидала появления Олеи, чтоб еще раз порадоваться.
Четырнадцатилетняя Ламита, одетая в новое платье из бирюзового шелка, только что зубы не скалила в довольной ухмылке, глядя на грязную одежду мачехи, ее осунувшееся лицо и свалявшиеся волосы. Ну да, три месяца тюремного заключения и постоянного отчаяния никого не красят... А уж когда девчонка, брезгливо оттопырив губу, оглядела мачеху с головы до ног, демонстративно заткнув при этом свой нос - воняет, мол, невесть чем! - вот тогда в душе Олеи просто-таки разлилась не злость, а самое настоящее бешенство. Схватить бы эту наглую девку за ее белесые патлы и оттаскать, как положено, причем сделать это от души и так, чтобы малолетняя дрянь надолго запомнила полученный урок! Не помня себя, Олея кинулась к девице, но та, поняв, что сейчас ее может ожидать, с визгом кинулась за спину отца.
- А ну стой! - Муж твердой рукой остановил молодую женщину. - Только попробуй мою дочь хоть пальцем тронуть!..
- Ты, ты... - У Олеи, как часто бывает в подобных ситуациях, не хватало нужных слов. - Ты... Как ты мог?..
- Не кричи! - холодно оборвал ее муж. - Постыдилась бы! Неужели самой непонятно: на тебя со стороны смотреть противно, а ты к себе еще большее внимание привлекаешь!
- О чем ты говоришь?! Ведь это же из-за нее все произошло, она во всем виновата!..
- А ну перестань орать! - как обычно в таких случаях, Серио был резок. - И хватит махать руками! Только посмей ударить Ламиту, и я за себя не отвечаю!
- Тебе мало случившегося?! Ведь именно эта тварь...
- Если ты сию же секунду не заткнешься, то уже я заткну тебе рот. Причем окружающие поймут меня правильно... - очень спокойно сказал муж, и Олея поневоле умолкла.
- Папа, я с этой... тюремной в одной карете не поеду! - раздался девчоночий голос из-за спины Серио. - Я ее боюсь!
- Доченька, теперь уже ты говоришь невесть что!
- Не поеду, не поеду, не поеду!.. Мало ли что в дороге может приключиться? Вон она сейчас какая злая, а в тюрьме ее наверняка всяким гадостям научили!
- Хорошо, хорошо... Постой пока здесь! - обернулся муж к Олее. - Сейчас я вернусь.
- Что? Неужели тебе непонятно: я хочу побыстрей уехать отсюда!
- Постоишь минутку, ничего с тобой не случится... И не вздумай уходить с этого места!
Да куда тут пойдешь... Олея смотрела, как муж, держа за руку любимое дитятко, подошел к одной из карет, стоящих неподалеку от входа. А, да, это же карета их хороших знакомых, вернее, знакомых Серио... Наверняка в суд приехали, чтоб посмотреть, послушать, в чем суть да дело - что ни говори, а не каждый день можно увидеть, как в тюрьме едва не оказалась женщина, не раз посещавшую их дом в качестве дорогой гостьи. Можно не сомневаться - пока Олея сидела в тюрьме, те знакомые на всякий случай пересчитали имеющиеся в доме украшения и столовое серебро...
Карета все не уезжала, и дверца у нее открыта... Точно, внутри едва ли не шесть человек вплотную устроились, во все глаза смотрят, но из кареты не выходят.
"Что же Серио так долго возится, устраивая милую дочурку в карету?"
Наверняка выслушивает слова соболезнования, да и эта белобрысая вносит в обсуждение свои замечания, причем можно понять, какие именно... Надо же, так увлеклись беседой, нашли, как видно, общую тему... Время, меж тем, идет, а она все так и стоит едва ли не посреди улицы, словно неприкаянная. Неужели Серио не понимает, как ей сейчас немыслимо тяжело? Такое впечатление, что все вокруг смотрят только на нее, даже прохожие пялятся на старое, грязное платье, надетое на молодую женщину - да, в таком виде только по темным углам прятаться, а не на людном месте стоять... Место оживленное, чуть ли не середина города, так что прохожих всегда хватает. Ох, сейчас бы забиться в какую-нибудь щель и не вылезать оттуда как можно дольше!
Но больше всего Олее хотелось оказаться в своей комнате, закрыться на ключ и дать волю так давно сдерживаемым слезам. Вместо этого она послушно стоит, ждет мужа, который все еще никак не может расстаться со своей милой доченькой... Серио, Серио, ничему тебя жизнь не учит! Девчонка щеголяет в новеньком дорогущем платье, которое он ей купил, и это вместо того, чтоб наказать дочь за то, что та натворила! Неужели до отца не доходит, что таким образом он, по сути, словно бы поощряет дочь на дальнейшие неблаговидные поступки - мол, доченька, не обращай ни на что внимания, это все не страшно, папа тебе все простит... Слепая отцовская любовь иногда приобретает страшные формы.
Не в силах стоять на виду у всех, Олея отошла немного в сторону, встав едва ли не у самой стены здания суда. Серио, конечно, будет ругаться и кричать, упрекая за то, что она сошла с того места, на котором он ей велел стоять, но у Олеи уже не было сил торчать на виду. А так хоть стена позади, какая-никакая, а иллюзия защищенности...
Внезапно чуть ли не над головой молодой женщины со звоном разбилось окно, причем часть осколков посыпалась на Олею, чудом не поранив ее. Вернее, стекло вылетело не просто так - изнутри кто-то с силой запустил в него тяжелым табуретом. Похоже, что на втором этаже происходило нечто весьма интересное - судя по крикам, чуть ли не настоящее сражение.
Еще пара мгновений - и вслед за табуретом наружу выскочил человек. Здание высокое, прыгать из окна рискованно, да еще земля усеяна острыми осколками, однако этот отчаянный человек, кажется, не думал об опасностях - он без раздумий сиганул вниз и приземлился прямо под ноги Олее.
Мало того, что спрыгнувший из окна мужчина был закован по рукам и ногам, так вдобавок еще и ранен. Кровь заливала его голову и одежду, и казалось невероятным, что он попытался вскочить на ноги сразу после того, как оказался на земле. Почему невероятным? Просто после приземления его колено ударилось о край рассыпавшегося табурета, и по перекошенному болью лицу стало понятно - мужчина повредил ногу. Не повезло человеку...
Поняв, что ему никуда отсюда не уйти, беглец в отчаянии огляделся по сторонам. И тут его взгляд упал на Олею, которая в испуге прижималась спиной к деревянной стене. Расстояние между ними не превышало длину вытянутой руки, и мужчина, будто решившись на что-то, шагнул к молодой женщине, вцепившись своими окровавленными пальцами ей в плечи. Этот человек не был высок ростом, и оттого его лицо оказалось как раз напротив лица Олеи. Непонятно по какой причине, но Олея не могла сдвинуться с места. Более того - она не могла даже пошевелиться. Словно завороженная, молодая женщина смотрела в жутковатые черные глаза беглеца, в которых, кажется, не было видно зрачка - один бездонный провал... Ее охватило непонятное состояние, примерно такое же, если бы она на несколько мгновений одновременно оглохла и ослепла. Взгляд мужчины, казалось, проникал в самую глубь ее души, лишая воли и возможности сопротивляться. Но самое неприятное было в другом - перед глазами Олеи будто стала вспыхивать беспрестанная череда разноцветных огней. Это продолжалось недолго, всего лишь десяток ударов сердца, а потом все поглотила спасительная темнота. Олея медленно сползла по стене на землю, а мужчина все так же крепко держал ее за плечи, при этом что-то быстро, но негромко говоря...
Потерявшая сознание женщина не видела, как из открывшихся дверей выскочили вооруженные стражники. Не медля, они кинулись к беглецу, по-прежнему державшему Олею за плечи - ведь со стороны выглядело так, будто этот человек попытается прикрыться от стражи заложницей.
Стоило женщине прийти в себя, оказалось, что она лежит на земле, а рядом, едва ли не на ней, неподвижно замер мужчина. Похоже, в голове помутилось всего лишь на несколько коротких мгновений. Как раз сейчас подоспевшие стражники с трудом отцепляли от ее одежды почти что намертво сомкнутые пальцы беглеца. А вот сам окровавленный человек... Отчего-то Олея была уверена - он вот-вот должен умереть. Непонятно, откуда взялось это предчувствие...
Единственное, что успела уловить молодая женщина - это обреченность в черных глазах.
А вот она сама... Кажется, с ней все в порядке, только вот голова, и без того болевшая с утра, сейчас просто-таки раскалывалась от острой боли. Наверное, пережитое повлияло.
И тут рядом оказался Серио.
- Ты как? Цела? - в голосе мужа, склонившего над ней, была неподдельная тревога. - С тобой все в порядке?
Глядя на испуганное, взволнованное лицо мужа, Олея почувствовала, что слезы, помимо ее воли, вновь начинают подбираться к глазам. Когда Серио вот так, с любовью и заботой относился к ней - в эти мгновения Олея готова была простить мужу все.
- Олеюшка, ты как, пришла в себя?
- Наверное... - с трудом произнесла Олея. - Кажется, все хорошо...
- Сомлела баба! - со знанием дела сказал один из стражников. - Перепугалась... А кто б на ее месте не струхнул?
- Олеюшка, ты встать можешь? - муж крепко держал ее за руки. - А идти?
- Да... Только голова болит. Ударилась, видно, когда падала...
- Вставай, моя хорошая, пошли. Дома тебе станет лучше.
Какой-то мужчина с лицом, чем-то напоминающим лисью морду, стоял возле их кареты, но Серио бесцеремонно отодвинул его в сторону - нечего, мол, дорогу загораживать. Впрочем, тип с лисьей мордой и не возражал.
Уже находясь возле своей кареты, Олея оглянулась. Стражники уже уносили раненого мужчину. Отчего-то женщина вновь подумала: этот человек нежилец. Возможно, он уже умер... Вон сколько с него крови натекло, целая лужа на земле, даже ее платье испачкано.
- Интересно, кто это такой?
- Понятно кто - преступник... - чуть сердито сказал Серио. Он все еще не выпускал из своих ладоней руку жены, будто боялся, что она исчезнет. - Может, разбойник какой, причем опасный, иначе с чего бы на него разом столько стражников со всех сторон накинулось? А что такое? Неужто понравилось, как он на тебе пристроился?
- Перестань... - вздохнула Олея, садясь в карету, а сама подумала: ну, все, сейчас начнется...
- Да, конечно! - муж уселся рядом с ней и захлопнул дверцу кареты. - Я и не сомневался: кобель суку на расстоянии учует. Не к кому-то другому мужик бросился, а к тебе!
- Просто я стояла рядом, больше никого поблизости не было, - попыталась объяснить Олея. - Почему ты меня сразу не увез отсюда, а оставил стоять на улице? Или считаешь, что мне мало трех месяцев тюрьмы? И это после того, что мне пришлось перенести из-за твоей милой доченьки? Кажется, на меня вся улица смотрела, да еще и пальцем показывала...
- Если до тебя все еще не дошло, то сообщаю: я отправлял свого ребенка домой! - Серио, кажется, не собирался оправдываться перед женой. - Кто еще о девочке позаботится, если не родной отец? Впрочем, до некоторых баб чужие родительские чувства не доходят, и все оттого, что у них сердца нет. Как и своих детей. Вот и ненавидят чужих. А ты... Постояла минутку на воздухе, подышала, ничего с тобой не случилось. Хотя нет, тут я не прав: какой-то отпетый бандит на тебя свалился. Может, ты еще и удовольствие какое успела получить... Или стражники слишком быстро прибежали? Ай-яй-яй, что ж они так поторопились? Если бы еще мужик нормальный был, так ведь обыкновенная тюремная шваль накинулась! Чует родственную душу, не иначе.
- Не смей! - выдохнула Олея сквозь зубы.
Она понимала, что, несмотря на грубые слова, в глубине души муж все же чувствует свою вину за произошедшее, и потому, нападая на жену, как бы снимает с себя часть этой вины. В другое время Олея бы промолчала, но не сейчас. Да и голова болела все сильней и сильней, и оттого хотелось накинуться на кого-нибудь, выговорится. Может, если она скажет все то, что за долгое время скопилось на душе, то ей станет полегче...
- Не смей говорить подобные гадости! Эти твои постоянные оскорбления... Хватит! Сколько можно?! Твоя мерзкая дочка натворила дел, вы свалили это на меня, а теперь ты новых собак на меня вешаешь?!
- Что ты сказала? - Муж повернулся к Олее всем телом.
- Только то, что я ненавижу твою малолетнюю дрянь! - В эти слова Олея вложила все одолевающие ее чувства. - И я не желаю больше видеть эту тварь в нашем доме! Ты меня понял? И если эта девица хотя бы раз покажется на пороге, то я за себя не отвечаю! И она не всегда сумеет спрятаться за твою спину!
- Ненавидишь, значит...
- Да! Я раньше такого чувства не знала, но благодаря этой мерзавке...
- Верно говорят, что побывавшие в тюрьме люди нахватаются такого, после чего с ними рядом находиться противно, - скривился Серио. - Надо же, какой у тебя голосок появился! Вернее, прорезался... А уж как ты разошлась после заключения - заслушаться можно! Ну да, конечно, с кем общалась, от тех и нахваталась!
- Не все попадают в тюрьму за дело. Бывает, там оказываются и невиновные, а те, кто на самом деле совершил преступление, чувствуют себя победителями. Твоя старшая дочь - тому наглядный пример.
- Советую тебе взять свои слова назад. А иначе...
- Что иначе? - Олея уже не могла остановиться. - Иначе что будет? Разве я за все эти годы не пыталась наладить отношения с твоими дочками, не угождала им? Только это ни к чему хорошему не привело! И в том, что они по-прежнему не воспринимают меня твоей женой - в этом нет моей вины. К тому же, ты во всем и всегда стоял на стороне своих детей, вот они и почувствовали безнаказанность! Именно оттого постепенно стали относиться ко мне, как к половой тряпке, о которую можно вытирать ноги! Особенно Ламита! Так почему же я должна ее любить? Может, за то, что я по ее вине провела в тюрьме несколько месяцев, и теперь мое имя мешают с грязью? Твоя старшая дочь это... Это не человек, а крыса, которая старается подло укусить из-за угла! Да и ты немногим лучше, если думаешь, что все дурные поступки своего чада можно оправдать лишь великой любовью, и оттого их надо скрыть тем или иным образом! Идти на поводу у соплюшки...
- Сейчас же замолчи! Надо же, как ты разговорилась после тюрьмы!
- А по чьей вине я там оказалась?
- Только по своей! Если бы ты с самого начала проявила ум и должную тактичность, сумела бы наладить дружбу с моими девочками и стать для них не злой мачехой, а хотя бы снисходительной подругой...
- Боги свидетели - для этого я делала все! Но что из этого получилось? Они с самого начала относились ко мне, словно к их злейшему врагу, а ты вечно вставал на их сторону! Как видно, оттого и решили, что им все позволено, в том числе преступления, за которые можно отправить меня в тюрьму - все средства хороши, лишь бы избавиться от...
- Не тебе судить о чужих детях! За все годы, что мы с тобой прожили, ты так и не сумела родить мне сына! Хуже нет иметь в своем доме такую пустую бабу! Зато свое недовольство чужими детьми ты проявлять горазда!
Женщина вздрогнула - Серио бил по больному месту. Ведь Олея за годы из совместной жизни так и не испытала счастье материнства.
- Пусть так, но зато подлости от меня ты не видел, а вот я от твоих милых дочек нахваталась бед и горя через край! Больше я не намерена ни от кого скрывать, что именно представляют из себя твои чада!
- Ты понимаешь, что только что сказала? Похоже, это недолгое заключение окончательно сделало тебя полной дурой, хотя ты и раньше особым умом не отличалась... - хотя голос Серио был спокоен, но Олея чувствовала, насколько он зол. В таком состоянии муж частенько совершал необдуманные поступки, о которых позже жалел, и Олея по горькому опыту знала, что сейчас ей лучше промолчать. Беда в том, что она уже не могла сдерживаться, да, честно говоря, и не хотела...
- Недолгое заключение?! Хотела бы я, чтоб ты посидел там всего лишь один день, и вот тогда мог бы с полным основанием утверждать, как медленно течет время в тюрьме, и как себя чувствуешь, покидая это место!
- Твои воспоминания мне не интересны. Есть куда более любопытные темы...
- А вот мне, в отличие от тебя, интересно, кто из вас двоих хуже: эта малолетняя тварь, или ты, бездумно опекающий ее папаша? Иногда я начинаю ненавидеть вас обоих! И еще я очень хочу, чтобы твоя обожаемая дочка прошла через все то, что я перенесла по ее капризу!
- Что?
- Знаешь, о чем я мечтаю больше всего на свете? Чтоб эта дрянь тоже оказалась в тюрьме. Вот тогда она, может быть, поймет, что это такое - добиваться желаемого любыми путями! Впрочем, тут у нее перед глазами есть достойный пример в виде папаши!
- Об этих словах ты позже не раз пожалеешь! - чувствовалось, что муж был в ярости.
- Может быть! Но я рада, что наконец-то высказала тебе все то, что надо было сказать. Жалею только, что раньше молчала!
- Неужели до тебя все еще так и не дошло: мои дети для меня значат все! И в твоем с ними споре я всегда выберу их - это даже не обсуждается! Что бы они ни делали, что бы ни совершали - я всегда и во всем буду за них!
- О да, тем более, что ты делаешь это за чужой счет!
- Пусть так! Смысл моей жизни - дети, а не ты! Да, я настоящий отец, и горжусь этим! Тебе придется это понять! А иначе... Иначе нам не стоит быть вместе.
- Тогда мне непонятно: зачем ты вообще женился на мне, и для чего когда-то ушел из семьи? Воспитывал бы своих драгоценных дочек, заодно привез бы сюда и тех троих сыновей, что растут у тебя на родине! Или же тебе нужно было еще что-то другое?
- Ты права в одном: я начинаю жалеть, что когда-то женился на тебе. Жил бы один - забот было бы куда меньше!
- А у меня - бед и позора!
- Вот даже как? Теперь мне многое стало ясно. Что ж, за язык тебя никто не тянул...- и муж с отсутствующим видом уставился в окно.
Олея чувствовала, как сильно задели Серио ее слова, но сейчас молодую женщину это ничуть не беспокоило. Вся боль последнего времени разом выплеснулась у нее при разговоре с мужем, но Олея чувствовала, что она поступила верно. Это раньше она бы промолчала в очередной раз. Сейчас женщина была в том состоянии, когда не думаешь о последствиях. Сколько можно таить в душе то, что копиться там едва ли не годами? И за долгие месяцы в тюрьме она что только не передумала... Все правильно, только вот голова отчего-то болит не переставая, все сильнее и сильнее... Впрочем, это неудивительно, если учесть, что ей пришлось пережить за последнее время.
Какое-то время они ехали молча, а затем Серио внезапно постучал в стену кареты, приказывая кучеру остановиться. Олея тоже глянула в окошко - странно, они же еще не приехали, их дом находится дальше.
- Выходи! - Муж распахнул дверцу кареты.
- Что? - не поняла Олея.
- Вон пошла. Сама видишь - дом твоих родителей на соседской улице. Убирайся к ним. Навсегда.
Олее показалось, что это происходит в кошмарном сне. Только не это, не сейчас...
- Ты что, с ума сошел?
- Я сошел с ума, когда женился на тебе. Теперь пора исправить ошибку, и чем раньше я это сделаю, тем будет лучше для всех. Ты не смогла стать матерью для моих девочек.
- У твоих дочерей есть мать, которую они любят, и менять ее на другую женщину не намерены! Да этого и не стоит делать - о твоей бывшей жене никто слова худого не говорит!
- Дура! - с ненавистью прошипел муж. - Ты настоящая дура! Раз не любишь моих детей, то мне такая жена не нужна. Пошла вон!
- Не рассчитывай - из кареты я не выйду! - теперь уже Олея едва не кричала. - Даже не надейся на это!..
- А я сказал - вон пошла! - и Серио, схватив жену за шею, грубо вытолкнул из ее кареты. Он сделал это с такой силой, что женщина упала на мостовую. - Убирайся к своим родителям! И чтоб духу твоего в моем доме больше не было!
Дверца кареты закрылась, и кучер тронул лошадей с места. Олея в растерянности проводила взглядом удаляющуюся карету. Нет, с ней не может произойти еще и этого! Продолжающийся наяву кошмарный сон...
Молодая женщина с трудом встала на ноги - она здорово ушиблась при падении, ободрала ладони, а голова от боли просто-таки раскалывалась. Отряхнув пыль с одежды, Олея огляделась по сторонам. Ну, да, так оно и есть - все люди, находящиеся неподалеку, с любопытством, а то и с ухмылками смотрели на нее. Даже те, кто спешил по делам, остановились. Понятно: не каждый день увидишь такое, чтоб из дорогой кареты на землю выкидывали бабу, словно ненужный хлам. Какой позор!
Но самое неприятное было в том, что среди любопытствующих лиц Олея увидела и несколько знакомых - все же она выросла на соседней улице, и тут ее многие знают. Таращатся на нее со всех сторон... А уж про прохожих и говорить не стоит! Вон, какой-то мужчина с неприятным лицом, чем-то напоминающим лисью морду, аж своего коня остановил, на нее во все глаза смотрит... Он что, за их каретой от самого суда ехал? Делать человеку нечего...
С горящими от стыда щеками, Олея метнулась прочь, в переулок. Отсюда до родного дома совсем близко. Скорей, скорей убраться вон, от насмешливых и любопытных глаз!
Не чувствуя под собой ног, она добежала до родительского дома, распахнула ворота, и, не обращая внимания на удивленные лица слуг, побежала в горницу.
Мать и отец были дома: как видно, только что приехали из суда. И брат ее тоже тут - конечно, он же не был в суде, наверное, только-только вернулся из поездки.
- Доченька! - ахнула мать, бросаясь к ней. - Почему ты сейчас у нас, а не у себя дома?
- Что у вас опять стряслось? - встал из-за стола отец.
Но ответить Олея не могла. Обняв мать, она, наконец-то, дала волю давно сдерживаемым слезам. А ласковые и успокаивающие слова матери и чуть неловкие объятия отца давали ощущение покоя и защищенности... Чего ей так не хватало все это время! Даже растерянно топчущийся рядом брат пытался говорить что-то ободряющее.
Ночью, лежа без сна в своей бывшей светелке, Олея, наконец-то смывшая с себя многодневную грязь и переодевшись в чистую одежду, пыталась понять, каким же образом все так нелепо и непонятно повернулось в ее жизни...
Стар, отец Олеи был весьма состоятельным человеком, хотя его нельзя было назвать уж очень богатым. Принадлежащие ему многочисленные артели строителей возводили дома по всей стране, причем бездельники или лодыри у него не задерживались. Стар много требовал от людей, однако и платил своим работникам не просто хорошо, а очень хорошо. Так что всем было известно - у этого хозяина люди работают на совесть. И дома, к своим детям, Стар относился строго - в семье никто и никогда не бездельничал. Все трое с самых ранних лет работали по дому и в саду - не по чину им быть белоручками, пусть сызмальства знают, что просто так ничего не делается. В семье всегда царили мир и любовь. Как дети подросли, то Иваян во всем стал помогать отцу, старшую дочь выдали замуж за хорошего человека, а вот младшая, Олея...
Светленькая голубоглазая девочка росла на редкость хорошенькой, веселой, здоровой и немного балованной - все же самая младшая из детей. Тем не менее, удалась мастерицей на все руки: и на огороде управлялась, и в рукоделии была далеко не последняя, а уж как у печи была хороша!.. Готовить и умела, и любила, даже отец гордился: простую кашу или щи так сварит, что только высокородным к столу подавать! Может, особых талантов у младшей дочки и не было, но иногда этого и не требуется: есть женщины, любимый удел которых - домашнее хозяйство. Приготовить, помыть, убрать, почистить, позаботиться о порядке в доме... Как раз такой и была его младшенькая, и что в этом плохого? Многим мужчинам именно такую домовитую хлопотунью подавай. Да и внешностью природа не обделила: белокожая, стройная, с длинной светлой косой... Сердце радуется, глядя на такую девушку. Кому-то повезет, добрую жену получит!
Как только ей исполнилось шестнадцать лет, так и жених нашелся. Хороший парень, веселый, ладный, да и на лицо удался. Его семья лесозаготовками занималась, и он, как и положено старшему сыну, отцу помогал. Олея жениха всего один раз и видела, на сговоре. Понравился, даже очень... Только родители меж собой договор заключили, по рукам ударили, как парень через несколько дней погиб - задавило бревном при разгрузке. Ну что тут скажешь - значит, судьба у него такая!
Как и положено поступать в таких случаях: подождали год. А потом опять сватов принимать стали. И снова у Олеи жених появился - скот на продажу разводил. Пусть и не такой веселый и ладный, как первый жених, но молодой и серьезный. Опять родители ударили по рукам... Да только вот надо же такому случиться - и этот жених погиб, причем незадолго до свадьбы! Причина очень простая - вырвавшийся из загона бык его на рога поднял, парень кровью изошел, спасти не сумели...
И вот тогда Олея впервые услышала, как мать жениха при всех обвинила ее в смерти сына - дескать, худой глаз у невесты, второго жениха губит, чтоб ей самой счастья в жизни никогда не видать!.. Что тут скажешь? Только одно: от обезумевшей с горя женщины трудно ожидать верных слов. Тем не менее, народ зашептался, мол, вполне может статься так, что бедная женщина права - неспроста же девка двух женихов лишилась!
Разговоры набирали силу, тем более, что мать погибшего скотовода не ленилась лишний раз подойти к дому несостоявшейся невестки и выкрикивать под окнами все те проклятия, что, по мнению, заслуживала эта девица. Конечно, ее можно понять - она потеряла сына и никак не может оправиться от этой потери, только вот Олее от этого ничуть не легче... Но даже не это было самым страшным: во время одного из таких криков мать несостоявшегося жениха хватил удар, и она умерла прямо под окнами Олеи.
Все это привело к тому результату, которого и следовало ожидать: через год, когда можно было вновь принимать сватов, количество желающих резко сократилось, можно сказать, сошло на нет, а те, от имени кого в дверь все же стучались... В основном это были или небогатые вдовцы весьма солидного возраста, или же настоящие бедняки, едва ли не голытьба с улицы, которых интересовало приданое невесты. Впрочем, гонора хватало у всех кандидатов. И те, и другие обставляли свое сватовство таким образом, будто они делают Олее чуть ли не одолжение, предлагая ей выйти за них замуж - дескать, слава худая идет о вашей девке, так что я хотя и могу взять ее за себя, но только при условии, если вы на приданое не поскупитесь, денег отсыплете полной мерой, как первоначально и было обещано. А не то мы поищем себе кого другого, девок на наш век хватит...
Именно по этой причине жениха для Олеи так и не отыскалось, да, если честно, и не хотелось ей выходить абы за кого. Это в шестнадцать лет можно очертя голову кинуться замуж, а когда становишься немного старше, то начинаешь к людям приглядываться, смотреть, что они из себя представляют. Уж лучше быть одной, чем невесть с кем...
К тому же сама Олея, чтоб не видеть косых взглядов, старалась лишний раз не выходить за ворота. Да и пойти ей все одно было некуда - подруги давно замужем, у каждой по ребенку имеется, а у некоторых уже по двое. Кто из них желает привечать в своем доме красивую незамужнюю подругу? Вот Олее и оставалось только в садике при доме цветы разводить, да в кухне управляться и по дому постоянно хлопотать. В общем, находила себе дело.
Родители помалкивали, ничего ей не говорили, хотя очень беспокоились о будущем дочери. Потихоньку богам свечки ставили в надежде, что проявят они милость к их младшенькой, не оставят ее в старых девах - все же вот-вот за двадцать лет перевалит, по всем меркам начнет перестарком считаться.
Однажды, придя за какой-то надобностью на работу к брату, Олея встретила Серио. Вернее, сначала она услышала сильный и резкий мужской голос: кто-то давал выволочку рабочим, причем в выражениях этот человек не стеснялся, да и свой голос не счел нужным приглушить. Помнится, Олее тогда стало не просто неприятно на душе, а даже страшно - это же надо так орать!.. Наверное, крикун других совсем не уважает, ни во что не ставит... Конечно, в жизни девушка уже наслушалась много чего, но, тем не менее, люди при общении меж собой придерживались определенных правил, а этот человек хамил и унижал других без остановки.
Брат на ее вопрос лишь усмехнулся: это Серио, новый подрядчик, он не так давно с ними работает. Мол, человек всего лишь несколько лет назад в нашу страну приехал, хороший мужик, а то, что без крика не может - так просто характер такой. Но парень, дескать, все одно достойный: они за недолгое время уже чуть ли не закадычными друзьями стали! Иваян с таким вдохновением рассказывал сестре о своем новом приятеле, что этот человек невольно заинтересовал ее.
А потом брат познакомил их. Первое время Олея чуть ли не до дрожи боялась этого высокого статного мужчину с властными ухватками и громким голосом: чем-то отталкивал ее иноземец, а вот чем именно - этого Олея никак понять не могла. Но Серио зачастил в их дом, а потом и вовсе стал ухаживать, проявлять немалый интерес к красивой девушке. Делал он это умело и тактично, худого слова о нем никто сказать не мог. Да и Олея вскоре стала замечать, что все время думает о мужчине. Сама не заметила, как влюбилась. Прошло еще немного времени, и Серио заслал сватов...
К удивлению Олеи, родители весьма прохладно приняли предложение Серио. Причина? Как сказала дочери мать: для этого у них есть немало оснований. Прежде всего, Серио разведен, причем (что, вообще-то, считается необычным) не сам он ушел из семьи, а его со скандалом выгнала жена - дескать, гулена и деспот, ни одной юбки не пропустит, и у супруги не было больше никаких сил терпеть его грубость и измены. Чтоб баба, да мужика выставила!.. Такое случается крайне редко. Развод - дело само по себе скандальное, а тут еще и его бывшая жена при дележе имущества была признана пострадавшей стороной... Непорядок. По сути, у жениха в кармане почти ничего нет - по решению суда чуть ли не все имущество было оставлено бывшей жене. На счастье, Серио сумел занять денег и купить себе маленький домишко, но до сей поры этот долг еще выплачивает, да и на содержание бывшей жены с детьми у него уходит немало денег. Кто знает - не из-за приданого ли он вновь жениться хочет?
Не понравилось родителям и то, что Серио старше Олеи почти на четырнадцать лет. Все же большая разница в возрасте скажется на отношениях не лучшим образом. Что ни говори, со сверстниками и характерами легче притереться друг к другу, да и общие интересы проще найти.
Кроме того, у Серио уже было двое детей-подростков от первого брака, и неизвестно, как они встретят известие о том, что у их отца появится новая жена. Как бы в будущем неприятностей из-за этого не было - дети ревнивы... Кроме того, сам новоиспеченный жених приехал из чужой страны (пусть даже та страна была расположена по соседству). Ну и о его вздорном характере все наслышаны.
Но уверения Иваяна, который, к тому времени, стал считать Серио чуть ли не лучшим другом ("Да зачем вы сплетни слушаете?! Это же такой прекрасный человек, каких еще поискать надо!.. И друг замечательный! И сестру он очень любит - как только ее увидел, как сразу же стал выспрашивать, отчего, мол, такая красавица все еще не замужем!") и слезы Олеи сделали свое дело - повздыхали родители, но согласились. Ладно, сказали, пусть выходит, лишь бы счастлива была, а все остальное приложится... Во всяком случае, они на это надеются.
Согласие родителей было получено, и вскоре сыграли веселую, шумную свадьбу. Единственное, что немного огорчало Олею, так это слова старой гадалки, к которой она ходила незадолго до свадьбы. Многие невесты к ней обращались, и эта женщина, как правило, в своих предсказаниях не ошибалась. Что касается Олеи...
Пошептав что-то над миской с водой, а потом бросив в нее какие-то камешки, гадалка головой покачала:
- Не твой это мужчина, беги от него без оглядки, а не то горя хватишь через край! Брось его сама, пока он тебя не бросил. Слыхала, небось, что люди говорят: выйти замуж - не напасть, замужем бы не пропасть... Конечно, девонька, надо признать: он тебя и вправду любит - тут и сомнений нет, только вот любовь-то у него плохая, тяжелая, требует полного подчинения. Жених твой хочет, чтоб все было или по его воле, или никак! Он живет по тем правилам, которые сам установил, и менять в них хоть что-то не собирается, и даже более того - по ним же заставит и тебя жить. Так что пока не поздно - отменяй свадьбу, и серьезно подумай над тем, что я тебе сказала! И не считай, что я тебя пугаю понапрасну - просто так подобных слов невесте никто говорить не будет...
Только вот что до дурных предзнаменований влюбленной девушке!.. Олея, конечно, расстроилась, но успокаивала себя тем, что и предсказательницы иногда ошибаются. И потом, эта женщина совсем не знает Серио, иначе бы она такого никогда не сказала!..
Первое время после свадьбы Олея была невероятно счастлива, и жизнь казалась ей волшебной сказкой. Она делала все, чтоб превратить маленький дом Серио в уютное гнездышко, тем более, что это было несложно - там и всего-то было три комнаты, горница, кухня да помещение для прислуги. Ее муж жил небогато, но Олея на это не обращала внимание - главное, что рядом он, ее Серио, самый любимый, самый лучший... Тогда она поняла, что это такое - пить счастье полной кружкой.
Правда, в семье часто не хватало денег на даже самое необходимое, и в глубине души Олея не раз удивлялась: непонятно, куда же уходит то, что зарабатывает ее муж? К тому же и приданое за ней было получено неплохое. Но частенько Серио ей вообще не давал денег даже на то, чтобы купить на рынке кусок мяса. Говорил - в делах нелады, только что за товары деньги отдал и сейчас за душой нет ни медяшки, так ты уж придумай что-нибудь!.. И Олея каждый раз придумывала. Недаром Серио в шутку не раз говорил, что если он и дальше будет так вкусно есть, то придется каждый год покупать новую одежду - в старую он уже не сможет влезть! И без того приятели подшучивают, что от хорошей жизни он скоро лосниться начнет!
Было и еще одно: характер у ее мужа действительно оказался весьма крутым. Вместе с нежностью и добротой в нем жило нечто, приводящее Олею в настоящее отчаяние. Если молодая жена делала то, что было не по нему, то Серио мог накричать, что-то разбить, или же разломать под горячую руку. Да и в выражениях он не стеснялся, мог унизить даже при посторонних. Правда, потом, остыв, он извинялся перед женой. К сожалению, далеко не всегда... Постепенно Олея стала привыкать к тому, что с мужем ей лучше не спорить, терпеть его взрывной характер и не возражать ни в чем - так жить спокойнее.
Когда же в ее светлой жизни стали появляться первые тучки? Наверное, в тот день, когда Серио привел в их дом двух своих дочерей. Вообще-то девочки после развода родителей жили с матерью, однако постоянно заглядывали в дом отца, а то и оставались у него на день-два: все же тут живет их отец, а они - его милые дочки!
"Ты с ними подружишься, и полюбишь. Одной одиннадцать лет, а второй девять... Они замечательные, умницы и такие красавицы!.." - твердил муж.
Увы, все оказалось далеко не так просто. Обе девочки уже при первой встрече сделали вид, что приняли Олею за прислугу, нанятую их отцом, и демонстративно прошли мимо. Более того: юные гостьи даже не смотрели в ее сторону все то время, пока были в их доме. Олея ждала, что муж одернет дочерей, или хотя бы даст понять, что перед ними находится новая его новая жена. Но Серио не сказал своим дочерям ни слова. Более того, он не видел в их вызывающем поведении ничего зазорного.
"Они еще дети, и им надо к тебе привыкнуть!" - говорил муж, и Олея с ним соглашалась, однако все ее попытки достучаться до сердец дочерей Серио оказались напрасны.
А со временем Олею все больше и больше стала раздражать бесцеремонность девиц, которые не считали зазорным совать повсюду свои носы, и даже копаться в ее вещах! Но на просьбу жены приструнить дочерей Серио отрезал: в этом доме все принадлежит как мне, так и тебе, а заодно и моим девочкам! Запомни - они у себя дома, и могут делать все, что захотят!
Время шло, но ничего не менялось: каждый раз, появляясь в их маленьком доме, дочери Серио или не разговаривали с ней или дерзили. А позже и вовсе начали в открытую грубить. Самое плохое состояло в том, что муж во всем обвинял Олею - дескать, любила бы моих детей всем сердцем, и они бы к тебе лучше относились, а сейчас они на тебя вовсю жалуются - обижаешь ты их... Чем? Сама подумай... Моих красавиц обижать нельзя!
Вообще-то, на взгляд Олеи, об особой красоте его дочерей говорить было сложно. Старшая Ламита внешностью уродилась в свою мать, которая была родом из этих мест - белобрысая и довольно бесцветная, а вот младшая походила на отца: темноволосая и довольно милая внешне, только уж очень полная, что, учитывая ее непреходящую любовь к пирогам и конфетам, было вполне объяснимо.
И еще одно омрачало жизнь молодой женщины - отсутствие своих детей. Серио с самого начала их совместной жизни просил одно - роди мне сына! Однако шло время, месяц за месяцем, а у Олей не было даже намека на то, что она ждет ребенка. Через полгода хмурый Серио повел свою молодую жену к знахарке - дескать, скажи, почему у нее нет детей, и можно ли помочь в нашей беде?
Однако старушка, осмотрев Олею, сказала одно: баба крепкая и здоровая - всем бы такими быть! И дети у нее должны появиться, а раз их до сих пор нет, то причину в другом ищите... На раздраженные слова Серио о том, что в предыдущем браке у него есть дети, так что он тут не при чем, знахарка ответила: повторяю - причину отсутствия ваших общих детей ищите в ином месте, а на жену тебе грех пенять! С тем они и ушли от бабки.
Дальше была та проклятая поездка на родину Серио, к родственникам мужа - ведь оттуда на свадьбу никто из них не приехал. Почему? Как пояснил Серио, у его родни не было никакой возможности хоть на время оставить свои дела, и появиться на торжестве, так что они с молодой женой поедут на родину мужа сами - надо же представить всем новую родственницу! Олея, ранее редко выезжавшая из родного дома, была невероятно счастлива отправиться куда-то с мужем - пусть эта поездка состоится чуть ли не через год после свадьбы, тем не менее, это, считай, свадебное путешествие! К тому же, Серио пообещал ей сюрприз во время поездки...
О ней, о той поездке, даже сейчас вспоминать тошно, особенно если учесть, что сюрпризом (если это можно так назвать) оказалось то, что вместе с ними поехали обе дочери Серио. Вот такого... подарка Олея точно не ожидала. Как сказал муж, приятная неожиданность для его молодой жены состоит в том, что, дескать, назад вы все должны будете вернуться закадычными подругами... На растерянный вопрос Олеи: "Как же так? В свадебное путешествие обычно ездят вдвоем...", - муж отрезал: "Я и мои дочки - одно целое! Я или с ними, или никак. Так что если ты желаешь, чтоб у нас с тобой в дальнейшем все было хорошо, то налаживай отношения с моими детьми! К тому же, бабушка и дедушка давно не видели внучек".
Олея выдержала в карете всего пару дней путешествия - больше у нее не хватило сил ни ехать вместе с наглыми и насмешливыми девчонками, ни общаться с ними. За эти дни они довели ее до такого состояния, что весь оставшийся путь молодая женщина проехала верхом на лошади Серио, а сам он занял место Олеи в карете. И хорошо: лучше путешествовать верхом, чем, сидя в карете, вытаскивать иголки из сидений, слушать вежливо-хамские издевки, пачкать одежду невесть откуда бравшимися шариками со смолой, или же обнаруживать во взятой из дома еде песок и камешки... И это были далеко не все мелкие пакости, которые девчонки проделывали с нелюбимой мачехой.
Беда еще и в том, что Олея по натуре была довольно робким человеком. Она отнюдь не считала себя глупой, но от неприкрытой грубости или открытого хамства сразу же терялась, лихорадочно искала, и не могла найти нужных слов для достойного ответа, и оттого предпочитала отмалчиваться. Увы, но подобное поведение на очень многих производило впечатление недалекой девицы. Вот и сейчас, не получив должного отпора, дети Серио решили, что в отношениях с мачехой им все дозволено, тем более что отец, замечая поступки дочерей, лишь улыбался - дети, что с них взять!..
Но это было только началом. Еще хуже оказалось на родине мужа. Встретили их хорошо, хотя и без особой сердечности, причем родню Серио куда больше интересовал размер приданого, полученного им за невестой, чем сама молодая жена. К тому же потрясенная Олея узнала, что здесь у Серио имеется еще двое сыновей, рожденных вне брака, но которых он, однако, признал, и оттого содержит как их, так и мать этих детей. Олея поняла, что именно из-за того Серио и уехал из своей страны - его первой жене надоело жить на две семьи, и она поставила мужу условие: или они, или мы... На растерянный вопрос жены о том, почему он промолчал о другой семье, Серио отрезал: это не твое дело, а мои заботы, и ты в них не лезь, я сам разберусь! Единственное, что Олея могла поделать в этой ситуации - в одиночестве проливать слезы.
Отец Серио с неподдельной симпатией отнесся к новой невестке - она ему очень понравилась, но зато мать мужа... Вот ее Олея откровенно побаивалась. Пожилая хмурая женщина, одетая во все черное, в первый же день громко и без околичностей заявила Олее, что пока не желает иметь от новоявленной невестки никаких детей. Мол, внуков у нее и так хватает, и новых забот ей пока не требуется. Дескать, против тебя, дорогая, я ничего не имею, но вырастите вначале тех четверых, что уже имеются у Серио, да на ноги их поставьте, а уж дальше видно будет. У тебя есть муж, вот за ним и ухаживай, под его детей подстраивайся. И нечего реветь и слезы лить - надо головой думать, когда выходишь замуж за разведенного человека, а уж если выскочила за такого, то, будь добра, живи по его правилам. Четверых детей ее сыну хватит за глаза, нечего и дальше нищету плодить...
Это еще не все: так получилось, что с момента приезда Олея почти не видела мужа. Он постоянно где-то пропадал - то навещал детей, то родственников, то встречался со старыми друзьями, причем молодую жену он с собой никогда не брал. К тому же Серио ночевал дома далеко не всегда, а то и вообще по нескольку дней подряд не показывался - засиделся, мол, со старыми друзьями... "Чем ты недовольна? Я на родине, так что должен провести хоть какое-то время с родней или со старыми друзьями, а на мужских посиделках ты будешь лишней, да и делать там тебе нечего! С тобой мы и дома успеем наглядеться друг на друга... Неужели это непонятно? А если тебе скучно, или нечем заняться, то пойди к моим девочкам, поговори с ними, пообщайся!..". Олея и верила его словам насчет причины его постоянных задержек, и сомневалась в них - у нее для этого появились кое-какие серьезные основания...
Сама она все эти дни сидела дома, в четырех стенах - у каждого из здешних хозяев были свои дела, им было не до того, чтоб развлекать новую родственницу, а идти куда-то одной... В здешних местах к подобным прогулкам чужестранок относятся с недовольством.
Если б не жена старшего брата Серио Амила, то Олее в тех гостях было бы совсем худо. Эта худощавая темноволосая женщина искренне сочувствовала новой родственнице, и вот к ней Олея тянулась, как к единственному другу. Как видно, Амиле тоже понравилась хорошенькая молодая чужестранка, к которой она испытывала подлинную симпатию, и оттого поведала гостье немало интересного. Именно от нее Олея и узнала, почему у них с Серио в семье постоянная нехватка денег: часть заработка он относил бывшей жене, часть отсылал родителям, а еще часть денег шла на вторую семью ее мужа, на ту, в которой подрастали сыновья Серио. Туда же пошло и ее приданое - надо же было рассчитаться с долгами, помочь родителям, а заодно и обеим своим бывшим семьям.
"Двум семьям", - думала тогда Олея. - "Значит, я у него третья. Ох, как тошно..."
Перед самым отъездом домой новая подруга, поколебавшись, прошептала на ухо молодой женщине:
"Будь осторожна с дочками Серио, особо с Ламитой - она тебя настолько сильно ненавидит, аж оторопь берет! Девка характером удалась в отца, такая же упертая, как и он, и если что себе в голову вобьет, то ее уже не остановишь, любыми путями, но добьется своего. На все пойдет, лишь бы довести начатое до конца и победить, да при всем том еще и будет считать себя правой, а заодно и гордиться собой, что, мол, все вышло именно так, как она и хотела!.. Серио такой же - привык, что последнее слово всегда остается за ним, и тут уже не важно, прав он, или неправ. Так что ты учти на будущее..."
Олея и сама однажды услышала обрывок разговора дочек Серио с его матерью. Эти нахалки в открытую сказали бабушке, что сделают все, лишь бы отец вернулся домой, в свою семью, а для этого надо избавиться от глупой девки, то есть от Олеи. И бабушка, кажется, в этом вопросе полностью поддерживала внучек. Но больше всего молодую женщину перепугали и расстроили слова матери Серио. Внучкам она сказала так: в одном можете быть спокойны - от вашего отца детей у этой девки не будет, уж я об этом позабочусь... Вернее, уже позаботилась. И греха, мол, в этом никакого нет - просто надо сделать все, чтоб у вас, внученьки, была нормальная семья, ведь сиротить детей при живом отце нельзя ни в коем случае!..
Обратный путь был ничуть не лучше. Хотя Серио настаивал на том, чтоб Олея в этот раз всю дорогу ехала в карете, уже на второй день пути молодая женщина вновь наотрез отказалась от подобной чести: девчонки без остановки показывали друг другу все те обновки, что им купил отец, рассказывали, чем Серио занимался, когда не ночевал дома, а то и намекали на кое-что похуже... Одним словом - кошмар! Олее было горько - Серио потратил почти все скопленные деньги на детей и родственников, всем привез подарки, дочкам приобрел чуть ли не все, что они просили, а своей молодой жене не купил даже линялой тряпки. Олея не была жадной, но должен же муж проявить к жене хоть немного внимания!
В общем, это было не свадебное путешествие, а одна досада со слезами... Кажется, это понял даже Серио. Позже, вернувшись домой, он купил ей в подарок дорогое украшение, но оно не порадовало Олею. Раньше бы муж ей эти серьги подарил...
А вот дочери Серио... Вернувшись домой, они явно приступили к выполнению своего плана по изгнанию новой жены их отца. Бесконечные жалобы на мачеху, мелкие пакости, грубость... Доходило до того, что девчонки рвали на себе одежду, и со слезами бежали к отцу - она нас бьет! Серио безоговорочно доверял дочерям, и каждый раз в подобных случаях начинал кричать на жену. Ну, а на жалобы Олеи муж раздраженно отвечал: неужели для тебя так сложно подружиться с моими девочками?! На все просьбы обуздать дочерей, Серио отвечал одно и то же: "Они еще дети! Ты старше их, и оттого должна быть умней, терпимей...". Медленно, но верно, отношения в семье становились все более и более невыносимыми.
... В тот день Олея, заглянув в их с Серио комнату, увидела там Ламиту. Девица спокойно копалась в шкатулке с драгоценностями Олеи, и уже отложила для себя в сторону несколько блестящих вещиц.
- Ты что тут делаешь? - с трудом сдержалась Олея.
Девчонка, не отвечая, и даже не посмотрев в сторону мачехи, продолжала свое увлекательное занятие. Вот она отложила в сторону еще одну вещь...
Ладно...
Уже привычно приглушив раздражение, Олея подошла и молча закрыла шкатулку, а Ламита, цапнув отложенные украшения, сунула их себе в карман.
- Положи на место то, что вынула из шкатулки, - ровным голосом сказала Олея.
- Да пошла ты... - девица удобно уселась на лавку. - Что хочу, то и беру. Это дом моего отца, а значит, и мой тоже. И все, что тут есть, это тоже мое. Мне и отец так сказал - в этом доме можешь брать все, что хочешь. Вот я это и делаю. А если не нравится, то тебя здесь никто за юбку не держит.
- Это мои вещи, - Олея все еще старалась не повышать голос. - Не твоего отца, а именно мои.
- Твои-и? Да кто ты такая? Старая девка, подобранная отцом в трудный момент его жизни. Батя всегда жалел тех, кто никому не нужен. И нечего тебе загребать под себя все подряд! Если захочу, он мне и так всю эту шкатулку отдаст, вместе со всем содержимым.
- Я сказала - вынимай из карманов все, что только что у меня украла!
- Это ты у нас отца украла!
- Чтоб ты знала: к тому времени, когда мы с ним познакомились, он уже был в разводе больше года!
- Ну и что? Если б не ты, то батя, может, еще бы вернулся к нам. Он и так домой постоянно заглядывает, и я-то вижу, что у них с матерью дело еще далеко не кончено. Что, не знала? Теперь знаешь! Так что в доме моего отца я могу делать все, что хочу, и брать все, что пожелаю, а ты... В общем, пошла вон отсюда!.. Ох, я еще кое-что забыла! - и девица направилась к шкафу, где лежала одежда Олеи. Распахнув створки, она сдернула оттуда соболиную шубу, которую родители подарили дочери на свадьбу. - Вот теперь все. Мне ее перешьют...
- Что!?
- А ты что думала? В этом доме мне, в отличие от тебя, принадлежит все. Так что уйди с дороги! Ну, долго еще на месте топтаться будешь?
Олея, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающей обиды, шагнула к девице, и влепила ей оглушительную пощечину. Рука у женщины была тяжелая, и отпора девчонка не ожидала, так что Ламита в полной растерянности грохнулась на пол, ошалело хлопая глазами и схватившись за щеку. Не привыкла к такому, и уж тем более не ожидала подобного от прежде молча глотающей обиды мачехи...
Олея, не говоря ни слова, вытащила из кармана девицы свои украшения, подняла с пола шубу...
- Ну, ну... - дочка Серио наконец-то обрела возможность говорить, вскочила на ноги. - Ну... Ты навек запомнишь сегодняшний день! И я сделаю все, чтоб батя выгнал тебя с позором!
- Пока что я тебя выгоняю! - Распахнула дверь комнаты Олея.
- Попомнишь еще меня, ох, попомнишь!.. - выскакивая, девчонка не смогла найти других слов от переполнявших ее эмоций. - Попомнишь!..
Мужу Олея ничего говорить не стала - знала, что он ей ответит. Однако девица в тот же день пожаловалась отцу, и Серио вновь устроил жене выволочку: Ламита - она еще ребенок, прояви такт и терпение. И вообще: могла бы дать девочке поносить шубу - с тебя не убудет, а малышку можно и побаловать, ей это принесет такую радость! С чего ты такая жадная - не понимаю: тебе уже не раз было сказано - мы одна семья, и девочка имеет право брать в этом доме все, что пожелает! Вот не была бы ты такой скаредной - тогда б и дети мои к тебе лучше относились! И вообще, никто, кроме тебя, на моих дочерей не жаловался! Неужели так сложно найти с ними общий язык?
Свою угрозу "попомнишь меня, ох, попомнишь!" белобрысая девица воплотила в жизнь не просто быстро, а очень быстро. Через день Серио с женой были приглашены на свадьбу одного из купцов. Как обычно в таких случаях, Серио прихватил с собой и обеих дочерей - дескать, девочки растут, так пусть на моих красавиц сейчас люди посмотрят, все же через несколько лет обе заневестятся, может, кто уже сейчас начнет приглядывать будущую жену для своего сына.
Как и положено, отгуляли на свадьбе, а поздним вечером ушли. Ночью в дом Серио постучались стражники. Дескать, в том праздничном доме, где вы были, пропажа случилась - украли дорогое ожерелье, и будто бы кто-то видел, что это сделала Олея, так что вы уж извините нас, господа хорошие, но нам надо обыск у вас учинить... Просим понять и не обижаться. Как только открыли стражники шкатулку с драгоценностями, так сразу и увидели ожерелье - оно сверху лежало, на самом виду.
Уж позже Олея вспомнила, как видела, что в их комнату, сразу же после приезда со свадьбы, прошмыгнула Ламита.
Вот тогда-то и был первый арест, тюрьма и суд. Нашелся даже свидетель, молодой парень, который нагло утверждал, будто видел своими глазами, как подсудимая прятала ожерелье в свой карман. Серио, потратив немалые деньги, сумел замять дело, но с той поры отношения между мужем и женой стали портиться не по дням, а по часам. Он не желал слушать слов Олеи насчет ее невиновности, а одно лишь предположение о том, что в этой истории могла быть замешана его дочь, вызывало у Серио настоящее бешенство. Стоило Олее только заикнуться на эту тему, как муж уходил из дома, и не возвращался по нескольку дней.
Более года Олея безвылазно просидела дома, не решаясь выйти за порог, однако клеймо "воровка" уже прочно приросло к ней. Для бедняжки это была не жизнь, а сплошные мучения. Да и муж обращался с Олеей, как с настоящей преступницей, только что не бил. Кажется, он уже начал раскаиваться, что женился на ней - мол, взял за себя воровку, а не честную девушку!.. Верно говорят, что внешность обманчива! Дескать, имея такую жену, в глаза людям глядеть стыдно! Опозорила и себя, и мужа, и родителей...
Весь этот год Олея прожила с чувством непонятной вины, и оттого вынуждена была молча проглотить очередную обиду, когда в один далеко не прекрасный день Серио сообщил ей, как бы между делом, что у него на родине не так давно появился еще один сын, третий по счету. Самое неприятное было в тои, что ни малейшего раскаяния у мужа Олея не заметила. Так вот, - растерянно подумала Олея, - так вот, значит, у каких старых друзей он дневал и ночевал, когда они ездили проведать его родителей... Впрочем, о чем-то подобном она и сама ранее догадывалась, только вот ей и в голову не могло придти, что Серио не видит ничего необычного в том, что чуть ли не в открытую изменяет своей жене.
Пока потрясенная до глубины души женщина не могла подыскать нужных слов для ответа, муж спокойно заявил ей, что криков от дорогой супруги по этому поводу он слышать не желает. Раз его женушка не в состоянии родить ребенка, то ему не остается ничего другого, как подарить своим двоим сыновьям еще одного братика. Дети - это радость, а если его жене что-то не нравится, то пусть сама, наконец, осчастливит его законным сыном. Что, не можешь этого сделать? Тогда помалкивай, и не лезь со своим мнением, оно никому не интересно.
После того Олея проплакала не один день. Все это время ее обуревали самые разные чувства: любовь к мужу и в то же время обида на него, тоска, душевная боль, острая неприязнь к его дочкам, и все то же непонятное чувство собственной вины... Конечно, женщине пришлось смириться с неизбежным, но на душе появилась еще одна саднящая зарубка.
Но время шло, и постепенно все вновь стало сглаживаться, налаживаться... Правда, видеть эту белобрысую девицу - Ламиту, Олее было очень тяжело, только вот деться некуда - отец любил, когда дочери приходили к нему домой. Зато Ламита ходила весьма довольная, и, приходя в дом к отцу, с ехидной улыбкой глядела на мачеху, как бы говоря - погоди, это еще не все, наше с тобой дело еще далеко не кончено!
И вот однажды ранней весной Олея с мужем и все с той же старшей дочерью Серио (отец старался всюду возить с собой дочь, несмотря на возражения молодой жены) посетили несколько богатых лавок и магазинов, а вечером к ним вновь постучались стражники - в одном из магазинов пропала дорогая брошь. Как и следовало ожидать, брошь вновь отыскалась в шкатулке Олеи, и опять она лежала сверху, на всеобщем обозрении.
Вновь тюрьма... Однако в этот раз у белобрысой девицы все прошло далеко не так гладко, как в первый раз. Со слов брата, посетившего ее в тюрьме, Олея знала, что отыскался свидетель, который видел, у кого именно оказались столь шустрые и шаловливые ручонки. Правда, за то, чтоб подтвердить это в суде, мужчина просил деньги, но тут со стороны родителей Олеи не было никаких возражений - лучше заплатить, но отыскать настоящего вора и очистить от клеветы имя дочери. Факты были столь серьезны, что к ним был вынужден прислушаться даже Серио. Затем брат Олеи хорошенько тряхнул и первого свидетеля - того молодого парня, что свидетельствовал против Олеи на первом суде. Тут и выяснилось, что обе истории с кражами - дело рук старшей дочери Серио, которая мечтала таким образом избавиться от мачехи, а заодно потрясенный до глубины души муж Олеи узнал, каким именно образом Ламита расплачивалась с этим так называемым свидетелем...
Тут уже Серио примчался в тюрьму с просьбой к жене: возьми всю вину на себя! Признайся перед судом, что кражи - твоих рук дело! Зачем моему ребенку такая дурная слава? Ей же еще жениха искать, а если узнают о том, что она подстроила, то хорошего мужа ей точно не найти, да и на вторую дочурку тень упадет! Неужели тебе самой это не ясно?! И вообще, его дочка по большому счету ни в чем не виновата - девочка, мол, совсем еще глупенькая, думала, что таким образом вернет меня в первую семью, вот и выдумала невесть что, проказница этакая! Так что, милая Олеюшка, если ты меня действительно любишь, то должна пойди навстречу мольбе своего мужа - скажи, что драгоценности, и верно, оба раза похищала именно ты, а не моя дочь! Надо, чтобы даже имени ее в суде не упоминалось, а уж потом я свою девочку должным образом накажу! Тебе-то, мол, уже все равно, у тебя есть муж, то есть я, и бросать тебя не намерен, несмотря на все разговоры, а вот если же ты, милая, не выполнишь мою просьбу, и дочке жизнь испортишь... Вот этого-то я тебе уже никогда не прощу! И вообще, это ведь ты во всем виновата - не сумела стать Ламите настоящей матерью, вот ребенок, и вынужден был пойти невесть на что! Это же ты довела ее до такого! Была бы хорошей женой и нормальной бабой, сумела б наладить взаимоотношение с моими малышками - и никогда бы не прошло того, что случилось! А раз ты виновата, то тебе и исправлять! Так что признай перед всеми свою вину, и мы позабудем об этом... Если же нет...
- Запомни! - твердил муж. - Хорошо запомни: жен у мужчины может быть сколько угодно, а вот дети всегда останутся с ним. Или ты делаешь то, что я тебе велю, или же... Думаю, ты меня поняла, а я слов на ветер не бросаю.
У Олеи на этот счет было совсем иное мнение - за свои поступки каждый должен отвечать сам, и именно это она высказала мужу. Тюрьма, грубость соседок по камере, скудная еда, а также безоглядная поддержка Серио своих любимых дочек в ущерб жены - все это довело прежде молчащую и постоянно соглашающуюся с мужем Олею до крайности, и женщина категорически отказалась выполнять просьбу Серио. Мужу она ответила так: можно простить ошибку, но не подлость, а Ламита все одно на этом не остановится, так и будет дальше делать гадости. Так что, мил-друг, извини, но по вине твоего так называемого ребенка на меня уже вылито столько помоев, что неизвестно, сумею ли я их смыть до конца своей жизни. Короче, на все твои просьбы ответ может быть только один - нет, и еще раз нет!
От резкого отказа жены Серио пришел в ярость, и дело едва не закончилось рукоприкладством - такого ответа своей прежде покорной и услужливой жены он никак не ожидал.
В тюрьму муж приезжал еще трижды, и каждый раз уезжал бледным от гнева - ранее всегда уступчивая Олея в этот раз наотрез отказалась выполнить просьбу мужа. Серио ей даже разводом грозил - не помогло. Молодая женщина прекрасно понимала, что для нее есть только одна-единственная возможность обелить себя - твердо держаться правды, чего бы это ей не стоило.
Увы, за несколько дней до суда пропали оба свидетеля. Как не искали, но найти их не могли. Ну, что скажешь - оба мужика были одинокие, мало ли куда могли уехать... Но Олея поняла, что к их исчезновению приложил руку ее муж - видно, заплатил этим людям столько, что оба согласились на какое-то время исчезнуть из города...
Вот и получилось, что на суде свидетелями выступали Серио и его белобрысая дочь. Одна поведала, как мачеха на ее глазах прятала ту брошь в свою шкатулку, а второй чуть ли не со слезами на глазах рассказал, что жена просила купить ей эту так понравившуюся ей брошь (о чем в действительности Олея и не думала просить: все одно бесполезно, не станет тратиться... К тому же она в лавке не обратила никакого внимания на эту брошь - подобные украшения были не в ее вкусе...). А Серио продолжал говорить о том, каким потрясением для него было вновь увидеть эту вещь уже у себя дома, в руках стражников.
...Сейчас, лежа в темноте и борясь с постоянными волнами то и дело накатывающей головной боли, Олея пыталась разобраться в том, что же все-таки произошло. Хотя, что тут неясного: теперь она живет с клеймом преступницы, а муж только что выгнал ее за то, что она высказала ему все то, что накопилось в ее душе за время их брака. Судя по всему, у Серио тоже много накипело, и он решил таким способом разрешить все семейные проблемы... Только вот что теперь ей делать, как жить дальше?
Наутро, после бессонной ночи, Олея, несмотря ни на что, даже на продолжающуюся головную боль, все же решила отправиться домой, к мужу. Вчера они оба вспылили, наговорили друг другу много лишнего, но сейчас, на холодную голову, все можно решить куда спокойней и разумней.
- Езжай, доченька, езжай! - захлопотала мать вокруг Олеи. Она поддерживала решение дочери - ведь если кто узнает, что муж дочери выгнал ее сразу после суда, то... О возможных последствиях страшно подумать! - Правильно, ступай к мужу, моя хорошая! Я тебя даже провожу, причем прямо до порога вашего дома - так мне спокойнее будет! Поговори с Серио, может, у вас еще все и наладится!
Олея понимала мать - жалеет дочку, у которой все в жизни идет не так, как надо. К тому же (не допустите того Боги!) если Серио решится на развод... Тогда о последствиях страшно даже подумать! Это для мужчины развод не так страшен, а вот для женщины... Обычно подобные истории пачкают имя женщины несмываемой грязью, ведь, по общему мнению, мужья хороших жен не бросают. А уж если учесть ту дурную славу, которую сейчас навешали на ее дочь, и ( не приведи того Боги!) если вдобавок ко всему при разводе она будет признана виновной стороной... Тогда Олее только и останется, что в монастырь уйти, грехи замаливать, но на родителях все одно позор останется - как они такую дочь воспитали?!
Отец Олеи ничего не сказал, однако, судя по выражению его лица, у Стара было огромное желание задать зятю хорошую трепку. Если бы не опасения за последствия этого поступка... Его очень беспокоила судьба дочери, и оставалось только надеяться на то, что молодые люди сумеют договориться промеж собой.
Пока карета ехала по улицам города, Олея перебирала слова, какие она скажет мужу при встрече. Они оба, конечно, хватили через край при вчерашнем разговоре, но должны же взрослые люди найти меж собой общий язык! К тому же за плечами у них уже почти три года совместной жизни!
Однако когда она вышла из кареты, то увидела, что возле ворот стоит их слуга, тот пожилой мужчина, что выполнял в их доме роль и конюха, и сторожа, и садовника. А вот того крепкого парня, который сидел на скамеечке рядом с домом, женщина ранее никогда не видела. Тем не менее, при виде Олеи этот парень поднялся со скамейки и встал у ворот рядом с пожилым слугой, перекрывая ей дорогу.
- Прости, хозяйка! - вздохнул старший из слуг, когда Олея встала напротив него. - Прости, но тебя пускать не велено.
- Что?! - Олея не поверила своим ушам.
- Хозяин сказал, чтоб в дом мы тебя не пускали ни в коем случае. Дескать, нечего тебе тут делать... Хозяйка, извини, но если я тебя впущу, то хозяин меня выгонит!
- А это кто? - растерянно спросила Олея, глядя на высокого парня, стоявшего возле ворот, и с насмешкой глядевшего на нее.
- Это... Его хозяин вчера нанял. Мне в помощь...
Так, значит, Серио уже все продумал, в том числе и то, как не пускать жену в дом. Как видно, нежный супруг боялся, что старый слуга не сумеет справиться с молодой женщиной, оттого и нанял этого крепкого парня. Такого Олея не ожидала...
- Мой муж дома?
- Нет его. Ушел. А нам велел тут стоять...
Женщина в растерянности перевела взгляд на дом, и тут заметила, что одно из окон раскрыто, и из него с довольной улыбкой выглядывала старшая дочь Серио. Белобрысая девица высунулась из окошка чуть ли не по пояс, стараясь как можно лучше рассмотреть мачеху, которая в растерянности топталась у ворот. Похоже, она с утра отсюда не отходила, дожидалась появления Олеи, чтоб только увидеть своими глазами, как мачехе дают от ворот поворот. Наверное, это был один из моментов ее торжества - отец все же изгнал эту ненавистную ей бабу из своего дома!
- Отойди с дороги! - вновь приказала, было, Олея слуге, но тот лишь беспомощно посмотрел на нее - не могу, мол, тебя пустить! Вместо него ответил тот парень, что едва ли не перекрывал ворота своими широкими плечами.
- Ты, это, шла бы отсюда куда подальше! Хозяин сказал, что если вздумаешь рваться в дом, то... В общем, тогда нам разрешено и силу применить... Нравится это, или нет, порог ты переступать не должна!
- Доченька, садись в карету, поехали домой! - раздался сзади голос матери. - Не стоит тут стоять...
- Да, конечно... - на негнущихся ногах Олея шагнула к карете - Конечно, поехали отсюда. И поскорей...
Уже забираясь в карету, Олея вновь краем глаза увидела мужчину с лицом, напоминающим лисью морду. Этот человек вчера видел, как муж выкинул ее из кареты... Сейчас он стоял неподалеку, и делал вид, что в здешних местах оказался случайно. Что этот незнакомец тут делает? Неужто следит за ней? А впрочем, ей-то какое дело до этого? Не хватало еще всякой чушью голову себе забивать!