Аннотация: Извините, что так долго разбирались с продой - лето, сами понимаете. Глава не проверена и не вычитана вообще, чуть позже заменим текст на более читабельный.
Глава 14
У Бела, и верно, была неплохая память - он хорошо запомнил то, что было изображено на карте в кабинете настоятеля, да и на незнакомой местности ориентировался неплохо, в отличие от Олеи, которая вообще не могла определить, в какой стороне находится монастырь. Для Бела не составило особого труда пройти почти незаметными тропками и выйти на широкую дорогу, где хватало и людей, и повозок. При этом Бел совершенно непонятным для Олеи образом сумел обогнуть не только сам монастырь Святых Дел, но даже и широкую развилку дорог, расположенную не так далеко от этого монастыря.
На нужную им дорогу они выехали через несколько верст после той развилки - мужчина справедливо рассудил, что на развилке почти наверняка могут находиться наблюдатели из монастыря, разыскивающие удравших наглецов, так что лучше лишний раз не рисковать понапрасну.
Олея только и могла, что лишний раз вздыхать про себя: сейчас у них есть четыре лошади (две под седлами, и те две, которых они выпрягли из повозки), да и деньгами они сумели разжиться, но Бел серьезно ранен, и, что самое скверное - у обоих проказа. Правда, о последнем Олея старалась не вспоминать, и даже гнала от себя мысли об этом заболевании. И потом, ведь вполне может оказаться так, что лекарь ошибся, или же сказал об их заражении специально, чтоб лишний раз напугать пленников, сделать их более уступчивыми... Так он все же ошибся, или нет?! Пожалуй, не стоит понапрасну обманывать себя - в их случае лекарь вряд ли лгал. Ох, что же теперь будет? Да ничего хорошего... От этих тяжких дум просто жить не хочется, да и много ли у них с Белом останется ее - жизни?
Все, пока что об этом думать больше не стоит! Сейчас их двоих должно куда больше заботить другое: каким образом им незаметно проехать всю эту страну с ее немыслимо-ханжеской святостью? Пусть беглецы имеют представление, куда им ехать и какими дорогами пробираться, только вот раненый Бел вряд ли сумеет долго продержаться в седле, а рана у него, судя по всему, плохая. Даже очень плохая. Не повезло парню...
Тем не менее Бел, сжав зубы, ехал верхом чуть ли не до вечера, и Олея никак не могла понять, каким образом все это время этот человек умудрялся удерживаться в седле. Конечно, в самом начале, когда они только-только отъехали от повозки, мужчина выглядел спокойным и по-прежнему невозмутимым, однако постепенно ему становилось все хуже и хуже - это Олея видела и без долгих пояснений.
В начале своего пути, когда Белу еще не было так плохо, они проезжали небольшой поселок, и остановились подле единственной торговой лавки. Тогда Бел подозвал хозяина, и, стараясь говорить твердо и спокойно, купил у него кое-что из еды, а заодно и большой кусок недорогой ткани на бинты. Чуть позже, отыскав укромное место, Олея вновь сделала Беду перевязку, и увиденное ее ничуть не порадовало. Пусть рана с виду была небольшой, но зато она обильно кровоточила. Судя по всему, ранение было глубоким, или же оказался всерьез задет какой-то кровеносный сосуд... Конечно, сейчас Белу в первую очередь необходимо лежать, не шевелясь - это необходимо для того, чтоб зажила рана, только вот у него нет такой возможности. Поэтому какую бы умелую и тугую повязку Олея не накладывала на раны Бела, было понятно: пока он не будет вести постельный режим - до той поры кровь не остановится.
Олнако Бел сумел продержаться немало, едва ли не до того, как солнце собралось уходить за горизонт, но к тому времени даже он не мог сохранять свою обычную невозмутимость, и в седле держался с заметным трудом. К вечеру дошло до того, что парня мотало в седле из стороны в сторону - со стороны складывалось такое впечатление, что служитель Двуликого здорово набрался в ближайшей харчевне, а может, и не в одной. Некоторые из встречающихся на дороге крестьян провожали Бела ехидными улыбками, но куда более количество встреченных людей кидали на него осуждающие взгляды - мол, как недостойно, все же служитель церкви!.. Счастье, что на них были надеты самые простые одежды рядовых служителей Двуликого, то есть те, что Бел и Олея сняли с убитых возниц - будь надето что побогаче, это бы привлекло внимание, а так... Ну, набрался бедняга, так ему за это еще успеют надрать задницу!
Когда солнце стало больше клониться к закату, Олею стало охватывать самое настоящее отчаяние - куда им сейчас идти? Белу все хуже, так что надо принимать какое-то решение... А, была, не была...
- Бел, остановимся в первом же селении, где есть постоялый двор.
- Не стоит...
- Перестань, ты и так еле держишься!
- Я нормально держусь...
- Оно и заметно. Тебе надо отлежаться хоть немного, а не помрешь прямо на дороге.
- Останавливаться в поселке - опасно.
- Куда опасней другое, то, что у тебя все еще идет кровь, и ее пока что никак не остановить.
- Нам с тобой лучше держаться подальше от людей... - продолжал гнуть свое Бел. - Мало того, что за нами идет охота, так дело осложняется еще и тем, что мы с тобой заражены проказой. Об этом нам сказали в монастыре... А она очень заразна...
- Слушай, мы только вчера встретились с прокаженными. Даже если мы с тобой оба, и верно, заражены, то я сомневаюсь, что сегодня уже можем заражать других. Рановато.
- Все одно... - упрямо стоял на своем Бел. - Не стоит понапрасну рисковать чужими жизнями. Да и опасно останавливаться на постоялых дворах - нас наверняка ищут.
- Ты же сам сказал - в первую очередь нас будут искать на тех дорогах, что ведут к столице Вайзина, а мы двигаемся в совершенно ином направлении. Ты же, если не отдохнешь хотя бы несколько часов в более или менее нормальных условиях, то можешь не дотянуть до утра - полностью изойдешь кровью! Отлежаться тебе надо, понятно?
- А они у нас есть, эти часы? Надо постараться как можно ближе приблизиться к границе. Это сейчас о нас пока еще ничего не известно, но ближе к утру...
- За ночь до границы мы все одно не доберемся, а вот ты можешь не дотянуть до утра в прямом смысле этого слова. Отдых тебе необходим, а искать для этого неизвестно где одинокие хижины, или стоящие при дороге полуразрушенные дома у меня нет ни желания, ни возможности. Да и смысла тоже нет - посмотри, ветер поднимается. Нам все равно надо где-то переночевать, так почему бы не на постоялом дворе?
И верно - к вечеру задул сильный ветер. Вернее, вначале это был легкий ветерок, который постепенно становился все сильнее и сильнее, а к вечеру превратился едва ли не в ураган. Все бы ничего, но прохлады от него было немного, зато по воздуху неслись целые тучи пыли и песка. Тут даже Бел был вынужден признать, что этой ночью им не стоит оставаться без крепкой крыши над головой: в здешних местах такой ветер был первым и главным признаком приближающейся песчаной бури, а ее нужно пережидать за надежными стенами.
- Ладно. Отъедем подальше и там посмотрим...
- Нет! - отрезала Олея. - Хватит, послушайся меня хоть раз! Я уже сказала - мы с тобой переночуем на первом же постоялом дворе. Подумай сам: долго в седле ты не протянешь, а если (не приведи того Великие Боги!) ты упадешь с лошади, то что мне тогда делать? Я вряд ли сумею вновь усадить тебя на лошадь...
Тут даже Бел не стал спорить, а, может, все дело было в том, что у него не осталось сил даже на разговоры.
- Ладно... - махнул он рукой. - Согласен. К тому же чаще бывает так, что человек остается куда более незаметным в толпе...
Как Олея и рассчитывала, они остановились в первом же селении, которое встретилось на их пути. По счастью, оно было довольно большим, да и постоялый двор не из малых, и к тому же сейчас от был почти что полон, так что еще двое усталых путников вряд ли хоть кого-то заинтересовали, особенно если учесть, что поднимался все более и более сильный ветер. Именно по этой причине многие из тех, кто направлялся куда-то по своим делам, благоразумно решили переждать непогоду за крепкими стенами придорожной гостиницы.
Бел уже не возражал против остановки, тем более, что в то время, когда они въехали в селение, ветер окреп до того, что еще немного - и будет валить с ног. И без того во время резких порывов ветра вокруг были сплошные песок и пыль, которые забивали рот, глаза и нос, не давая возможности ни дышать нормально, ни говорить.
Сейчас около постоялого двора было немало лошадей, повозок, опрометью бегали слуги - в этот вечер гостей на постоялом дворе набилось, как селедок в бочку. Проезжающие, те, кто спешил куда-то по срочным делам, и кто хотел бы продолжать свой путь - даже они, скрепя сердце, вынуждены были признать, что, нравится это им, или нет, но непогоду лучше переждать здесь, людном и веселом месте, а те, кто все же выходил наружу - олни сразу же возвращались назад - хлещущие по лицу песок и мелкие камни ничуть не способствовали желанию покидать укромное место, и направляться невесть куда в такую жуткую погоду.
Олея соскочила со своего коня и помогла Белу сойти на землю - бедный парень с трудом держался на ногах. Кинув поводья лошадей подбежавшему слуге, Бел медленно направился внутрь дома.
Недолгий разговор с хозяином постоялого двора - и Бел, чуть покачиваясь и сжимая в руке ключ, побрел в отведенную им комнату. Несколько раз его заметно пошатывало, а пару раз споткнувшись на ровном месте, он едва не упал, и если бы не поддержка Олеи, то еще неизвестно, сумел бы он самостоятельно подняться, или нет. На счастье, со стороны все это выглядело так, будто менее трезвый человек поддерживает своего приятеля, которого здорово развезло от выпитого.
Вон, кто-то, проходя мимо, понимающе ухмыльнулся: похоже, этот только что приехавший святоша уже успел принять лишнего в дороге, и сейчас с трудом пробирается в отведенную ему комнату, чтоб там или проспаться, или продолжить начатое вливание. Никого не смущала серая одежда служителей Двуликого - а что, они тоже люди, и за пределами своей обители иногда могут позволить себе несколько смягчить как строгую монастырскую жизнь, так и суровый устав своего ордена. И потом, если уж на то пошло, то надо признать, что подобные небольшие отклонения от правил у служителей церкви происходят не так и редко, особенно когда рядом с ними нет укоряющего и вопрошающего взгляда настоятеля.
Стоит учесть и то, что те проезжие, кто сейчас собрался на этом постоялом дворе, тоже были не прочь по-полной использовать для отдыха то время, которое они вынуждены проводить здесь. Конечно, если бы не песчаная буря, то в это время они все еще были бы в дороге, но раз непогода спутала все их планы, то отчего бы не развлечься? К тому же завывающий на все голоса ветер за стенами этого дома очень способствовал тому, чтоб сидя за надежными стенами, люди чувствовали себя особенно спокойно и уютно.
В общем зале народу хватало, слуги едва ли не бегали, разнося постояльцам еду и вино, кто-то уже достал кости, к своему месту стали пробираться музыканты... Веселье обещало быть долгим. Шум, гам, чад, у слуг от забот голова уже начинала идти кругом... Так что на парочку вновь прибывших никто не обратил особого внимания, кроме, разве что, хозяина постоялого двора, который, выслушав заказ этого подвыпившего монаха, уже заранее стал прикидывать, можно ли внести что-то лишнее в тот счет за обслуживание, который он завтра предъявит этому выпивохе, и сколько именно туда можно безбоязненно вписать - все одно с утра этот служитель Двуликого вряд ли что вспомнит.
В отведенной им комнате Бел сразу же рухнул на широкую лежанку, и, кажется, мгновенно провалился то ли в сон, то ли в обморок. Олея же, заперев покрепче дверь, занялась раной Бела. Конечно, в комнате было достаточно темно, но, тем не менее, разобрать кое-что было можно даже в полутьме. Размотав насквозь окровавленные бинты, Олея едва не застонала- рана выглядела скверно, другого слова не подберешь.
В своей жизни и Олее не раз приходилось видеть самые разные ранения - на то она и жизнь со сложными поворотами, каждому из нас приходится сталкиваться с очень многим, в том числе и с самыми разными травмами. Ранее Олея насмотрелась предостаточно, так что с первого взгляда на ранение Бела Олея поняла: началось самое страшное - заражение, да и крови парень потерял столько, что остается только хвататься за голову. Края раны воспалились и покраснели, и, можно не сомневаться, есть и внутреннее кровотечение. Ой, беда...
- Что? - Бел потер ладонью лоб, прогоняя остатки сна. - Открывай, все одно это придется сделать. Только ты на всякий случай сразу же отойди в сторону, чтоб он тебя не разглядел. Мало ли что...
Быстро убрав окровавленные тряпки, Олея открыла дверь, и, как ей и было приказано, тут же шагнула в сторону. По счастью, за дверью стоял всего лишь слуга, который принес кувшин вина, блюдо с вареной бараниной и стопку лепешек. Пока он ставил все это на стол, Бел заплетающимся языком попросил слугу еще о чем-то, и тот, глянув на лежащего постояльца, лишь понимающе хмыкнул, кивнул головой и вышел из комнаты.
- Что ты ему сказал? - спросила Олея, запирая за слугой дверь.
- Попросил еще кувшин с водой, пару-тройку свечей и одеяло. Мол, тут темно, а я привык, чтоб по ночам горела свеча. А вода... Ну, выпивох по утрам обычно мучает жажда. Что касается одеяла - сказал, частенько по ночам мерзну.
- Тебе холодно?
- Да, очень. Трясет так, что зуб на зуб не попадает...
А вот это еще хуже. Раз Бел мерзнет на такой жаре, то, значит, кровопотеря у него куда больше, чем она думала. К этому надо приплюсовать еще и начинающееся воспаление... Великие Боги, это же смертельно опасно!
- Ты, вроде, мою рану смотрела? - затуманенным взором Бел посмотрел на Олею. - Что там? Очень плохо?
- Да уж, растрясло тебя в дороге... - вздохнула женщина.
- И это все? - недоверчиво протянул Бел. - Что-то сомнительно... Пить хочется...
- Воду сейчас принесут, а вино... Непонятно, зачем ты его заказал?
- Я специально самое крепкое попросил, что им рану обработать. Все одно больше нечем. Да и не заказать вино в такую погоду - это подозрительно, и хозяин, и слуга могут это запомнить.
- Поняла...
Немного позже, после очередного посещения слуги, когда он пришел вновь, и принес свечи, воду и одеяло - пот тогда Олея уже вплотную занялась ранением Бела. Зажгла свечи, чтоб было лучше видно, как можно тщательней промыла рану, перевязала чистой тканью. Надо же, только сегодня купили этот большой кусок полотна, и он уже кончается... А у Бела обезвоживание организма - вон, чуть ли не половину кувшина воды одним разом выпил!
Чуть позже парня стало трясти в прямом смысле этого слова - он мерз так, что не помогало никакое одеяло. Ой, как плохо! Великие Боги, ну чем же она ему может помочь?!
А, ладно, чего там ломаться, ведь не девочка на выданье! Легла рядом с Белом, прижалась к парню, пытаясь согреть его своим телом - говорят, в старину женщины Руславии лютыми зимами именно так отогревали своими телами замерзающих мужей, а бывало, и случайных путников, сбившихся с дороги, и едва ли не погибших в ледяную северную зиму... Вот и сейчас Бел, о чем-то бредивший в беспамятстве, тем не менее, инстинктивно прижался к женщине - так было куда теплей...
Время шло, и мужчина, кажется, заснул, или же провалился в забытье - задышал ровнее, и стонать перестал, а вот к Олее сон никак не шел, все мысли вертелись возле ранения Бела. Ей только и оставалось, как думать в страхе о том, что произойдет, если этот немногословный мужчина все же умрет. Не приведите того Боги, даже думать об этом не хочется! То, что в одиночку ей до Руславии не добраться, и артефакты не донести - это, как говорится, даже не обсуждается... Что же делать?
Артефакты... Она видела их всего один раз, и то издали, а потом перстень и манускрипт сразу же убрали в футляр. Позже Олея даже не заикалось о том, чтоб еще раз посмотреть на эти старинные предметы - и так было понятно, что Бел их не будет доставать из той жесткой трубочки, что теперь все время носил на своей шее. Так, может, посмотреть на них хоть сейчас? А что такого, сна все одно нет, так хоть рассмотреть, ради чего они с Белом жизнью рискуют!
Сказано - сделано. Олея сняла с шеи Бела (благо тот этого не видел) цепочку с футляром, плотно подоткнула одеяло под лежащего парня, и отошла к столу. Стоящее там блюдо с нетронутой вареной бараниной и лепешки сдвинула в сторону - на еду даже смотреть не хотелось. Раскрыла футляр, достала лежащие там предметы, положила их на стол. Вот они, те артефакты, за которыми сейчас, если можно так выразиться, гоняется не одна страна, и не просто гоняется, а, можно сказать, рыщет, круша и сбивая все на своем пути.
Развернула тугой свиток Договора. Красивый текст, плотный лист прекрасно выделанной кожи, совершенно не тронутый временем... Долго рассматривать его Олея не собиралась - с самого начала Договор казался ей чем-то холодным и неодушевленным, так что она вновь свернула его, и сунула назад, в футляр, а вот что касается перстня... Ну, это совсем другое дело!
Взяв его в руки, Олея чуть удивилась - надо же, какой тяжелый! Похоже, Сварг был крепким парнем с сильными руками - вон, золотой ободок просто болтается у Олеи на пальце, да и изготовлен этот перстень очень просто, без всяких завитушек, украшений и прочих излишеств. Самая простая форма, такие и сейчас вовсю изготавливают ювелиры Руславии. Единственное, что выделяло этот перстень из множества сходных по форме мужских украшений, которых до того Олея видела великое множество - это камень, огромный рубин темно-красного цвета. Таких больших рубинов Олея ранее никогда не видела, да и огранен он несколько необычно: ровная, гладкая площадка, а по краям - множество мелких граней, почти не видимых глазу, но, тем не менее, ярко переливающихся даже при неярком свете свечи. Просто, но для многих мужчин, любящих простоту - самое то.
Однако, стоило Олее взять в руки перстень, как в глубине камня что-то засветилось, а еще через какое-то время в камне появилась сияющая буква Р - Руславия. Перстень Сварга ясно давал понять, кому он принадлежит, и что относиться к нему, как к простой безделушке, ни в коем случае не стоит.
Вновь подумалось: как странно, что из-за этих двух предметов зависят судьбы целого мира. Так может, ей стоит попросить Богов о том, чтоб они сжалились над двумя усталыми людьми? Хм, а почему бы и нет? По слухам, Сварг все еще охраняет Руславию - свою страну, и хотя он уже не может вмешиваться в земные дела, но, тем не менее, некоторые просьбы он выполнял. Во всяком случае, так утверждали... Так может, он снизойдет до страстной мольбы жительницы своей страны?
Глупое и наивное решение, к которому могла придти, пожалуй, только женщина, но, тем не менее, Олея ухватилась за эту мысль, словно за ту последнюю спасительную соломинку, которая не дает утонуть, и без которой у людей не было бы надежды. Конечно, желание обратиться за помощью к Богам звучит несколько несерьезно, но сейчас Олея была на такой грани отчаяния, что готова была пойти на что угодно.
Правда, ни магических ритуалов, ни каких иных особых способов воззваний к Богам Олея не знала - это были дела и задачи для немногих посвященных в тайные науки, но ведь с Богами обычный человек может поговорить и сердцем...
Зажав перстень между ладонями, Олея долго согревала его своим дыханием, затем положила украшение на стол, причем так, чтоб перед ее глазами постоянно был яркий рубин, по-прежнему чуть переливающийся от света, исходящего откуда-то из середины камня. Потом Олея зажгла все три имеющиеся свечи, и опустилась на колени. Из памяти всплыли тексты всех молитв, каким ее учили с детства, и женщина начала негромко читать их, беспрерывно и безостановочно, не отрывая своих глаз от завораживающей глубины красного камня. Некоторые из молитв, сейчас особо близкие ей, Олея повторяла по нескольку раз - они снимали тяжесть с ее сердца.
Олея и сама не заметила тот момент, когда от молитв она перешла к простому разговору. Обращаясь к Сваргу, она рассказывала о том, что им с Белом необходимо вернуть похищенные артефакты назад, в Руславию, говорила про то, какой хороший человек может сейчас умереть, просила дать им только одно - здоровье, а все остальное будет зависеть только от них самих...
За крохотным оконцем по-прежнему завывала песчаная буря, неподалеку то и дело постанывал Бел, из общего зала доносился шум и веселые голоса посетителей, и звуки незнакомой музыки, исполняемой на непонятных инструментах, а женщина все говорила и говорила. Она рассказывала о Руславии, о том, как она красива, о прозрачных водах ее озер, о дремучих лесах, о людях Руславии, и о том, что все это может рухнуть в одночасье: ведь под чью бы чужую власть не попала ее родина, это будет уже не та страна, какой она была еще совсем недавно, и которую так любил Сварг в ту пору, когда еще жил на земле... Еще женщина вспоминала о том, какой белый покров покрывает зимой Руславию, о ледоходе по весне, о цветущих летних полях, покрытых ромашками и колокольчиками, о тяжелых хлебных нивах, а еще о том, как ей не хочется, чтоб мирный и привычный уклад жителей страны в корне поменялся...
Время шло, завывание ветра за оконцем становилось тише - как видно, буря пошла на убыль, а Олея все никак не могла остановиться. Ей казалось, что если она перестанет говорить, то произойдет что-то очень плохое, и поэтому ей было просто необходимо высказать все, что она знала о своей родной стране, и вместе с тем выплеснут наружу все, что скопилось в ее душе...
Вначале Олея не поняла, отчего в комнате становится светлее. Вначале ей показалось, что чуть красноватый свет стал разливаться по стенам комнаты, но потом к свету присоединились и солнечные блики, а спустя еще несколько мгновений яркий красно-золотистый свет залил всю невзрачную комнату придорожной гостиницы, окрашивая внутренность комнаты в необычные тона. С пронзительной ясностью стало видно все, вплоть до крохотных трещин в стенах и на неровном полу. Но самой необычное было то, что этот удивительный свет шел не откуда-нибудь, а именно из перстня, вернее из все того же красного камня.
- Что это? - раздался позади слабый голос Бела. Похоже, его разбудил этот необычный свет.
- Иди сюда! - обернувшись, Олея почти что сдернула Бела с лежанки. Парень невольно зашипел от боли - что ни говори, а ему было очень плохо. - Смотри, что творится! Ты это видишь?
- Погоди... - Бел потряс головой, пытаясь придти в себя. - Погоди... Ты что, забрала артефакты?
- Не забрала, а взяла, причем ненадолго...
- Как тебе такое в голову пришло?! - надо же, парень еще пытается возмущаться. - Неужели ты не понимаешь...
- Да подожди ругаться! Лучше посмотри, что творится вокруг!
Но Бел, кажется, уже и сам понял, что происходит что-то необычное. Он обвел растерянным взглядом комнату, а потом, как и Олея, в недоумении стал смотреть чуть затуманенным взором на сияющий камень в перстне. Свет, исходящий от камня, не был неприятным; скорей, в нем хотелось купаться, смотреть на него во все глаза. А затем...
Затем потрясенные люди увидели, как в камне появилось крохотное изображение мужского лица, чуть размытое, но которое, тем не менее, можно неплохо рассмотреть. Со стороны складывалось впечатление, будто человек, находящийся за тонкой коркой льда, смотрит на тех, кто стоит на воздухе. Довольно привлекательное мужское лицо, по типу очень похожее на лица жителей Руславии - высокий лоб, светло-русые волосы, голубые глаза, небольшая аккуратная бородка... Трудно сказать, сколько лет было этому человеку - легкая рябь не давала возможности точно определить возраст мужчины, но вот то, что он был не стар - это не вызывало никаких сомнений. Сейчас мужчина с улыбкой, и даже с легкой усмешкой смотрел на людей, стоящих перед ним на коленях, а те от растерянности и нереальности происходящего не могли произнести ни слова.
Прошло еще несколько мгновений - и из рубина высыпало самое настоящее сверкающее облако, состоящее из крохотных золотых пылинок. Золотая пыль, словно коконом, окутала людей, вошла в их тела, а еще через несколько ударов сердца Олея ощутила, как на ее коже выступает грязная черная слизь. Невероятно, но женщина поняла, что это такое - просто из ее организма выходит все то плохое, что скопилось за долгие годы. Сейчас Олею покидали болезни, горечь обид, разочарований - все то, что не дает радоваться жизни и убивает на корню мечты и стремления. Надо же, - отстраненно подумалось Олее, - надо же, сколько в ее теле, оказывается, собралось грязи! Сейчас она едва ли не вся покрыта тонкой темной коркой... Мерзость какая! Олея глянула на Бела, и, судя по ошарашенному лицу парня, он был потрясен не меньше Олеи. Все понятно, и у нее, и у него в организме идет то же самое - чистка от всего наносного, в том числе и от болезни... Еще пара ударов сердца - и грязь на телах беглецов стала сохнуть, растрескиваться, а потом и вовсе ссыпалась на пол невесомой пылью, а на душе появилась непонятная легкость. Надо же, такое впечатление, будто ты заново родился!
Олея в полной растерянности смотрела на Бела, а тот, в свою очередь, с не меньшим удивлением глядел на нее. Затем, будто вспомнив что-то, Бел с лихорадочной скоростью стал разматывать бинты на своем теле. Кажется, он боялся поверить в очевидное, но когда парень сдернул последний бинт, то у него поневоле вырвался вздох то ли облегчения, то ли восторга: на его теле не было никакой раны! Вернее, в месте ранения был небольшой шрам, причем давно зарубцевавшийся - такое впечатление, будто травма получена много лет назад...
Прошло еще несколько мгновений - и яркий красно-золотистый свет постепенно стал гаснуть, но мужчина, чье изображение беглецы видели в камне - он еще какое-то время наблюдал за Белом и Олеей, пока его свет у в камне не потух, и лицо мужчины не растаяло в глубине рубина.
Правда, перед тем еще одно удивило Олею, вернее, не столько удивило, сколько привело в некоторое замешательство. Перед тем, как исчезнуть из перстня, мужчина сложил три пальца своей правой руки в некий жест... Хм, этот жест был известен любому из жителей Руславии, вернее, был в ходу среди мужской части населения страны, и означал нечто вроде наивысшей оценки, которую та или иная женщина заслуживала в глазах мужчины. А том кивке, который мужчина послал в сторону Бела, явно читалось: ты, парень, к девке-то приглядись, не зевай и не теряйся! Я, окажись на твоем месте, ушами б не хлопал!..
- Блин! - невольно подумалось Олее. - Похоже, мужики всегда остаются мужиками, будь они хоть на этом свете, хоть на том!
Меж тем свет в камне потух, комната вновь погрузилась в полутьму. Такое впечатление, что все произошедшее им только что приснилось...
- Бел, что это было? - наконец произнесла Олея. Она говорила едва ли не шепотом, словно боялась спугнуть удачу.
- Ты о чем? - кажется, Бел пока тоже не мог собраться с мыслями.
- Обо всем. Эта золотистая пыль... И вообще... Ты как считаешь - мы с тобой здоровы? - с замиранием сердца спросила Олея.- Так?
- Думаю, из нас вышло все - и проказа, и болезни, и твоя порча...
- Добавь сюда еще и тот песок из почек, который, по словам брата-лекаря, в последнее время у тебя стал появляться... - Олея не удержалась, чтоб разок не подколоть парня.
- Ни его, родимого... - Бел неожиданно рассмеялся, и его лицо вновь стало много моложе и привлекательней. - Наверное, этой проблемы у мены больше нет... Какая же ты умница!
- Наконец-то хоть кто-то дурой не назвал!
- Перестань...
- Скажи честно - как ты себя чувствуешь?
- Не поверишь - здоровей здорового! Сил - просто через край!
- Кто это был? Ну, там, в перстне...
- А сама-то как считаешь?
- Мне кажется... Это Сварг, верно?
- Думаю, он и есть. Интересно, как ты все это умудрилась проделать?
- Что проделать?
- Ты же понимаешь, о чем я тебя спрашиваю. Вызвать к себе в помощь одного из Богов... Подобное далеко не всегда получается даже у великих магов! Лично у меня в голове все произошедшее пока что никак не укладывается.
- Не знаю, как получилось то, что к нам пришел сам Сварг... Просто мне очень хотелось, чтоб ты выздоровел.
- Да-а... - Бел потряс головой, все еще приходя в себя. - Я не раз слышал рассказы о том, что будто бы Сварг сходит к искренним просьбам и молитвам некоторых жителей Руславии, но одно дело - чьи-то россказни, и совсем другое - столкнуться с этим самому!.. Невероятно! Все же скажи, каким невероятным образом у тебя все это получилось?
- Не знаю! Все произошло как-то само собой... Я взяла перстень, и...
- Кстати, зачем ты перстень взяла?! - рявкнул Бел. - Это тебе что - игрушка? Одна такая уже поиграла, и чем дело кончилось?
- Не шуми! - Олея счастливо улыбалась, и ничего не могла с собой поделать. У нее было такое впечатление, что сейчас с ее плеч свалилась даже не гора, а целая скальная гряда. - Все хорошо, хорошо, хорошо!..
- Я и сам все еще не могу поверить в произошедшее... - покачал головой Бел. - Надо же такому произойти!.. Кстати, чтоб ты знала: те, кого Сварг оделяет своей милостью, не должны его разочаровывать. Он нам поверил, и не простит лжи, обмана или предательства. Особенно предательства.
- Так мы с тобой, кажется, ничего подобного делать и не собираемся!
- Сварг наверняка это понимает... О, перстень убрать надо! - и Бел, взяв со стола все еще лежащий там золотой ободок, положил его в футляр, который потом сразу же вновь надел себе на шею. Олея проводила перстень сожалеющим взглядом - жаль, ей хотелось еще немного подержать в руках эту удивительную вещь, но она понимала, что подобный артефакт не стоит тревожить просто так, без причины. Это не пустая безделушка, так что не стоит лишний раз прикасаться к тому, чья сила и мощь тебе неизвестны.
Итак, они оба здоровы. Ранее Олея не раз слыхивала о том, что Боги иногда вмешиваются в дела людей. Вот и сейчас в ответ на ее моленье Сварг вернул им здоровье, избавил от всего наносного, но все остальное должно зависеть уже от самих людей, и понятно, что обмануть его доверие никак нельзя.
- Есть хочется... - вздохнула Олея.
- А уж как у меня-то живот подвело!.. - едва ли не простонал Бел.
На обоих напал просто-таки зверский аппетит, и они враз умяли и давно остывшую вареную баранину, и сухие лепешки. Допили воду из кувшина, а понюхав вино во втором кувшине, Бел лишь покачал головой - жуткая кислятина, но очень крепкое...
А потом обоих сморил сон - как видно, сказалась усталость последних дней. Лежанка в комнате была одна, так что выбирать не приходилось, да и после всего того, что произошло всего лишь за один день, было не до глупостей. Обоих разом сморил сон - сказалась усталость тяжелого дня. Прижавшись друг к другу оба разом заснули, словно провалились в темноту. Конечно, надо было бы дежурить по очереди, но и без того было понятно, что в такую погоду вряд ли кто рискнет отправляться в погоню - летящие по воздуху песок и мелкие камешки могли любому ненароком и глаза выхлестнуть.
Проснувшись утром, Олея поняла, что ее голова лежит на плече Бела, да и сама она чуть ли не обнимает парня. Сколько же времени она проспала? В окно пробивались солнечные лучи, и завываний ветра за окном тоже было не слышно. Хотя Олея и раньше слышала, что такие вот песчаные бури долго не длятся. Значит, непогода закончилась, и можно вновь отправляться в путь.
- Бел! - испуганно позвала она. - Бел, уже утро!
- Да не сплю я, не сплю! - отозвался тот. - Наверное, уже с час, как проснулся. Веришь - все еще от счастья в себя придти не могу! Я ведь уже начинал прикидывать, каким образом тебе одной можно попытаться добраться до Руславии.
- Ой, лучше и не говори! Кстати, мы не проспали?
- Нет. Конечно, уже светает, и некоторые из постояльцев уже выходят из сворив комнат, но еще немного можно и полежать. Если честно, то мне даже шевелиться не хочется.
- Не тебе одному...
Олея покосилась на Бела. Парень лежал, чуть улыбаясь, и лицо у него было таким светлым, а улыбка такой счастливой, что внешне Бел совсем поменялся. Такое впечатление, с лица парня кто-то убрал стягивающие его крючки, и Бел выглядел совсем по-иному. Конечно, он враз не стал писаным красавцем, но резкие черты его лица сгладились, а легкая улыбка сделала его куда более привлекательным. На такого мужчину нельзя не обратить внимание.
- Бел, знаешь, ты вроде даже симпатичней стал.
- Кто, я? Ну, ты просто хочешь сказать мне хоть что-то приятное. К сожалению, особой красотой я никогда не отличался. Более того - моя внешность относится к числу тех образин, что никогда не пользуются успехом у противоположного пола.
- Ну, в этом ты не совсем прав...
В этот момент в дверь постучали, и сонная расслабленность враз исчезла. Бел соскочил с лежанки, и, подойдя к дверям, о чем-то спросил полусонным голосом, а потом и вовсе разразился недовольной тирадой. Слуга из-за двери отозвался вежливо, но, судя по всему, уходить не собирался. Буркнув что-то очень раздраженным тоном, Бел отошел от двери и стал быстро натягивать сапоги.
- Собирайся! - шепотом скомандовал он Олее. - И без задержек!
- Что стряслось? - так же шепотом спросила женщина, и без понуканий одеваясь ничуть не медленнее Бела. За последнее время Олея уже привыкла к тому, что иногда им приходится собираться с просто-таки невероятной скоростью. Моментально оделась, обулась, сунула в мешок окровавленные бинты. - Надеюсь, это не посланники из монвстыря Святых Дел заявились по наши души?
- Пока еще нет, но мы все же умудрились наследить. Вернее, не совсем мы... А, да тут уж все равно ничего не поделаешь! В общем, нам надо быстро исправлять ситуацию.
- Да в чем дело?
- Какой-то местный пьяница ночью заметил странный свет - то ли пожар, то ли что-то очень похожее. По его словам, необычный свет просто-таки лился из какого-то окна постоялого двора, правда из какого именно - он не помнит. Вот хозяин и послал слуг посмотреть, все ли в порядке в комнатах постояльцев.
- Этот пьяница - он что, ночью ходил по улице?! Там же творилось невесть что!
- Ну, если тебе приспичило выпить... Знаешь ведь, как говорят в Руславии: бешеному кобелю семь верст - не крюк.
- Бли-ин...
- Полностью согласен. Ты собралась? Головной убор пониже отпусти... Ага, вот так. Ну, можно открывать. Кажется, все в порядке.
Изобразив на лице недовольство и раздражении, Бел отпер дверь. Вежливо поклонившись на входе, слуга вошел в дверь. Кланяясь, он огляделся по сторонам, заглянул во все углы, и, не обнаружив ничего подозрительного, он еще раз поклонился и убрался вон из комнаты. Почти сразу же после его ухода беглецы услышали, как все тот же слуга стучится в дверь соседней комнаты.
Взяв в руки почти полный кувшин с дешевым вином, Бел еще раз оглядел комнату - все в порядке, ничего не забыли, не обронили, не оставили.
- Пошли.
- А зачем тебе вино?
- Не оставлять же его здесь! Слишком расточительно, подобного хозяин точно не забудет. Вылить эту бурду тоже негде, так что придется взять кувшин с собой - если тот пьяница все еще сидит на постоялом дворе, то надо сделать все, чтоб превратить его слова насчет света из окон в бред похмельного мужика. Вот для этого вино и нужно. А хозяину я скажу, что вчера свалился с одного-единственного стакана этого пойла. Не думаю, что подобное его удивит. Ты, главное, помалкивай - я тебе потом все расскажу.
Войдя в общий зал, Бел что-то просил у хозяина, стоящего на своем месте - этот, судя по его виду, тоже не спал всю ночь. Олея догадывалась, что именно Бел высказывает хозяину - дескать, уморился я вчера с дороги, от одного стакана вина уснул, а утром, ни свет, ни заря, меня ваш слуга разбудил - не дал отдохнуть, как положено, и у меня сейчас голова трещит после вчерашнего! А вино у вас, хозяин, между прочим, такое, что вечером я с одного стакана свалился. Ничего не помню!
Недолгий разговор с хозяином (который и не обратил особого внимания на не очень связную и логичную речь очередного постояльца - сколько их, таких вот не совсем протрезвевших проходит перед ним чуть ли не каждый день!) - и Бел с Олеей направились к одному из столов - надо перекусить перед дорогой. Олея сразу поняла, почему ее спутник выбрал именно этот стол - там с краешка примостился мужичок пропитого вида в не очень чистой одежде, судя по всему, именно тот, что и заметил ночью необычный свет в одном из окон постоялого двора. Н-да, судя по виду этого человека, слово "вода" он не воспринимает ни как предмет для умывания, ни как средство для утоления жажды. Сейчас пьянчужка с тоской поглядывал по сторонам, но, похоже, никто особо не стремился предложить ему хоть глоток вина. Оно и верно - если наливать каждому, кто отирается по постоялым дворам, то на пропой этих пьяниц никаких денег не хватит!
Бел едва ли не затолкал Олею в угол, зато сам весьма вольготно расположился за столом, заказал всю ту же вареную баранину и лепешки, а заодно и небольшой кувшинчик хорошего вина. Понятно - постояльцы решили перекусить перед тем, как направиться в путь.
Налив себе дорогого вина в глиняную кружку, Бел с таким удовольствием пробовал его, что сидящий неподалеку пьянчужка был не в силах оторвать от него свой страдающий взгляд, а чуть позже и вовсе не вытерпел: не отрывая заплывших глаз от вожделенных кувшинов, он направился к Белу. Возможно, этому способствовало и то, что перед Белом стояли сразу аж два кувшина с вином, и пьянчужка верно рассудил, что хотя бы из одного ему могут и налить...
Именно на это Бел и рассчитывал, так что долго ждать не пришлось: похмельный мужичок подошел к Белу, и тоской глядя на кувшины, стоящие на столе, что-то заговорил, на что Бел, чуть покосившись на него, процедил тому ответ сквозь зубы. Мужичок встрепенулся, стал что-то горячо рассказывать, и к нему невольно стали прислушиваться те, кто сидел неподалеку, а Бел, вздохнув, налил мужичку полную кружку крепкого вина, той самой кислятины, которую будет пить далеко не каждый.
Ну, а дальше все пошло по накатанной: мужичонка уже сам наливал себе вина, и при том что-то беспрерывно рассказывал, а Бел время от времени вставлял в его рассказ ехидные замечания, но потом все же послал еще за одним кувшином кислого пойла. Меж тем на лицах соседей, слушавших рассказ мужичка, стали появляться ехидные улыбки, а потом и вовсе раздались смешки, причем люди смеялись даже не скрывая этого. Да, - поняла Олея, - сейчас повествование мужичка о необычном свете из окон постоялого двора будет так высмеяно, что отныне его россказни об увиденном им необычном свечении будут считаться ночным бредом запойного пьянчужки.
Когда же Бел и Олея покидали постоялый двор, то мужичок был, как говорится, уже пьян в дупель, и находился в совершенно невменяемом состоянии. Крепкое дешевое вино, принятое им на голодный желудок, дало именно тот эффект, на который и рассчитывал Бел. Теперь на то, что мужичок пытался всем доказать и рассказать, уже никто не обращал внимания: на то он и запойный пьяница, чтоб нести всякую чушь, а слушать его пьяные фантазии ни у кого не было особого желания. А мужичка здорово развезло! Как в таких случаях говорят в Руславии, "сегодняшняя закваска да на вчерашние дрожжи"... Понятно, что сейчас он может утверждать что угодно, только вот серьез его слова больше никто воспринимать не станет.
Чтоб закрепить достигнутый эффект, Бел умудрился влить в пропойцу два кувшина крепкого вина, да и третий еще не допит до конца - это вино, хоть и дрянное, но сбивает с ног очень даже неплохо. Что же касается рассказов мужичка о непонятном свете из окон, то Бел своими ехидными замечаниями, вставляемыми в повествование мужичка, сумел изобразить дело таким образом, будто тому по пьяной лавочке что-то приснилось, и теперь забулдыга твердо уверен в том, что его сон - это то, что было на самом деле. Ну, с пьющими людьми подобное происходит не так уж редко. Постепенно к этой мысли склонились и все присутствующие, и каждый, глядя на пьянчужку, который сейчас уже был не в состоянии связать и двух слов, думал об одном и том же: с чего это я вздумал слушать слова этого пропойцы, который и сам не знает, что несет?! Сейчас этот насквозь проспиртованный тип проспит весь день, а потом, проснувшись, уже и сам будет считать, что ему в бурю привиделось неизвестно что.
Позже, на первом же привале, Бел рассказал Олее о том, что же именно произошло ночью, и отчего утром к ним в комнату заглянул с проверкой слуга.
Оказывается, этот местный пьянчужка проспал весь вчерашний день после обильных возлияний, и проснулся лишь тогда, когда за стенами его хибары уже вовсю бушевала песчаная буря. Как обычно и происходит в таких случаях, у мужичка в доме не оказалось ни глотка живительной влаги, чтоб хоть чем-то промочить иссохшее горло и распухший язык. Ну, сколько мог - столько пьянчужка и вытерпел, а потом, стоило буре чуть поутихнуть, как мужичок, не обращая внимания на хлещущий песок и летящие по воздуху мелкие камешки, побрел к своему главному источнику - к постоялому двору. Денег у пропойцы, естественно, не было, но для таких типов подобные мелочи не имеют особого значения: как говорят в Руславии - свинья грязь всегда найдет.
Конечно, идти было трудно, но, по счастью для выпивохи, не особенно далеко, да и дорогу до постоялого двора он мог найти даже в кромешной тьме, так что жаждущий брел, благоразумно закрыв глаза - даже своим проспиртованным умом мужичок понимал, насколько может быть опасна для зрения песчаная буря. Недаром пьянчужка плелся едва ли не на ощупь, да еще и прикрыв глаза руками. Конечно, в такую погоду даже бродячие собаки попрятались от песчаной бури куда подальше, но когда жажда зовет и душа горит, то решишься еще и не на такое!
Лишь дойдя до постоялого двора, мужичок все же рискнул открыть глаза, и тут увидел, как из одного окна льется такой ярко-красный свет, что в нем можно было разглядеть даже мелкие песчинки, пролетающие мимо того окна. Более того: по уверениям пьянчужки, от этого света шли золотистые волны, растворяющиеся в воздухе! Подобное зрелище выпивоха увидел впервые в жизни, причем на обычный огонь тот удивительный свет совсем не походил. Потрясенный пьяница даже своим пропитым умом сообразил - перед ним было нечто иное, то, чему нет места на этой земле. Мужичок был твердо уверен: сейчас в той комнате некто творит самую черную магию! Без сомнений, заколдованы уже все, кто сейчас находится на том постоялом дворе!.. Сообразив подобное, мужичок от страха припустил куда подальше, стремясь избежать того, чтоб черное колдовство захватило в свои жуткие сети и его бедную исстрадавшуюся душу.
Несколько часов перепуганный мужчина просидел в полуразрушенной пристройке, находящейся едва ли не на окраине поселка, но ближе к утру, когда буря стихла, все же набрался смелости, и заявился на постоялый двор в полной уверенности, что все находящиеся там люди или убиты, или заколдованы, а может, уже превращены невесть во что. А может, его жажда к тому времени уже дошла до такого состояния, что мужчине уже было все равно, какую магию там творили ночью - черную, белую, или же новую, доселе никому не ведомую. Возможно, беспримерная храбрость пропойцы была вызвана мечтой о винном погребе, который был на постоялом дворе: можно не сомневаться, что мужичок рассчитывал оказаться там еще и для того, чтоб успеть как следует принять на грудь для храбрости! Зачем? Так ведь понятно, что колдун, невесть откуда взявшийся на постоялом дворе, сразу же примется за свое очередное черное дело - за душу вновь подошедшего человека, так нужно будет дать тому злодею достойный отпор...
Позже, потрясенный тем, что на постоялом дворе все живы и здоровы, и никакого пожара не было, мужичок рассказал рассеянно слушающим его посетителям о том, что он увидел этой ночью. Надо сказать, что его повествование было встречено весьма прохладно, слушали его вполуха, а уверения мужичка о том, что он говорит истинную правду - это не вызвало ничего, кроме смеха и раздражения. Судя по словам хозяина постоялого двора и его слуг, с этим пьяницей уже не раз происходило то, что в Руславии называется белой горячкой, а при ней вокруг себя можно увидеть еще и не то! На благоразумный совет хозяина "Пить надо меньше!" мужик разразился громким воплем, что, дескать, это вы не видите того, что творится у вас под носом! Неужели непонятно, что ночью тут был или пожар, или кто-то у вас под носом занимался самой черной магией! Да я, мол, сейчас к стражникам пойду, или жрецов кликну - пусть они разберутся, что тут по ночам делается, и отчего вы это дело покрываете!..
Мужик был настроен так решительно, что хозяин постоялого двора, хотя и разозлился, но, чтоб хоть немного сгладить неприятное впечатление от слов пьянчужки, все же вынужден был направить слуг по комнатам постояльцев - пусть поглядят, может, и впрямь заметят что подозрительное. Пусть никто всерьез не воспринял слова похмельного мужичка, но на всякий случай проверить все же не помешает. Вот и проверил... По счастью, Бел сумел повернуть дело таким образом, что если сейчас на том постоялом дворе и будут вспоминать о словах пьянчужки, то с насмешкой и ехидством. Хочется надеяться, что здесь беглецы вряд ли оставили за собой заметный след.
Сейчас Олея и Бел вновь были в дороге. Так и подумаешь: хорошо то, что хорошо кончается. Отдохнувшие кони, яркое солнце, хорошая погода, и настроение у обоих было такое, что хоть песни пой. Неудивительно - этой ночью беглецы испытали на себе, что это такое - освобождении от тяжкой болезни, а то и от смерти.
Правда, дорога, по которой они ехали, кое-где была засыпана песком и мелкими камнями, а заодно и совершенно непонятным мусором, который невесть откуда принес ветер. Однако можно не сомневаться - уже к концу дня проезжающие вновь укатают дорогу до ее обычного состояния, а заодно и сметут с пути все то, что принесла ночная буря.
- Бел, а куда мы сейчас?
- Это, конечно, вопрос... В любое другое время я бы предпочел вернуться назад той дорогой, которой мы ехали первоначально, добираясь из Руславии до Берена - это самый спокойный и сравнительно безопасный путь. Кстати, и самый короткий. Но, боюсь, там нас уже будут поджидать - все же перспектива заграбастать очень хорошие денежки многих заставляет выйти на охоту за сокровищами. В общем, придется выбирать иной путь.
- Какой?
- Видишь ли, сейчас для нас самое удобное - это пересечь границу Вайзина и Закары, а из Закары до Руславии все же добираться куда ближе. К тому же таким путем мы хоть немного, но сократим себе дорогу до дома, срежем часть пути, а это очень важно, особенно если у тебя на хвосте кто только не болтается! Так что для нас идти через Закару - самый лучший выход.
- А что это за страна такая - Закара?
- Сама по себе она не очень большая, правда, расположена не очень удобно - несколько в стороне от основных торговых путей, да и никаких ценных ископаемых там не водится, так что Закара особо никому не интересна, и как бы несколько закрыта от чужого влияния. Оттого, наверное, и нравы там довольно суровые и даже в чем-то патриархальные. И еще там очень придерживаются старины.
- В каком смысле?
- В разных. Например, там не выносят никаких современных веяний, с неприязнью относятся к разным новинкам, во многом предпочитают старинный уклад. Доходит до того, что многие отказываются даже учиться писать и считать - дескать, в старину этими мудрствованиями не занимались, и ничего, хорошо жили, во всяком случае, не хуже, чем сейчас! Во всех вопросах командуют мужчины, а женщины обязаны им полностью подчиняться. Как правило, в тамошних семьях у жен нет права голоса, как муж решит, так и будет.
- Хм...
- Кстати, церковь Двуликого там на дух не переносят. Для нас с тобой главная беда состоит в том, что граница Вайзина и Закары находится довольно далеко отсюда. Как минимум, два дня пути верхом на лошади, причем коней нам с тобой надо будет гнать если не во весь опор, то довольно быстро. Думаю, у нас с тобой в запасе всего несколько часов, в течение которых мы можем без опаски передвигаться по Вайзину.
- Почему ты так считаешь?
- Потому что к этому времени нас так и не нашли на дороге, ведущей в столицу, а ведь я сказал, что мы направляемся туда. И в самой столице нас тоже нет, так что поиски должны переместиться в иное место. Скорей всего, искать будут по всей стране. Для нас с тобой сейчас главный вопрос - как быстро добраться до нужного места, до границы с Закарой? Если мне не изменяет память, то их общая граница не такая и большая...
- Но ведь те, кто пойдут вслед за нами - они рассуждают примерно так же.
- Верно. Однако, считаю, если нас не успеют перехватить по дороге, то постараются взять на границе. Самое неприятное состоит в том, что нам, кроме как в Закару, больше и идти некуда. У Вайзина, конечно, есть граница с еще парой стран, но направляться туда нет смысла - так мы очень здорово отклонимся в сторону, и растянем сроки возвращения домой, а нам надо поторапливаться, чтоб успеть доставить артефакты в Руславию. Мы и так идем кружным путем, и не стоит затягивать возвращение на еще больший срок.
- То есть кроме Закары нам пойти некуда?
- А куда еще? Назад, в Ойдар, тем более соваться не стоит - не для того мы оттуда уходили, чтоб вновь возвращаться туда, да и границы там наверняка все еще плотно перекрыты. В общем, остается только Закара... Ну что, погнали?
- Конечно!
Вновь перед беглецами простиралась дорога. Когда людей на ней было немного - тогда лошадей гнали, не жалея, а когда проезжали мимо селений, то поневоле приходилось сдерживать бег лошадей, чтоб только не привлечь к себе излишнее внимание.
Сейчас Олея куда более внимательно оглядывалась по сторонам, рассматривая страну, по которой они сейчас проезжали. Прежде всего бросалось в глаза то, что на всех дорогах страны было полно изображения Двуликого. По дорогам, на всех перекрестках, около селений, да и во всех селениях и городах - везде было изображение этого Бога, и вдобавок, почти перед каждым из этих образов стояли живые цветы. Похоже, что отсутствие свежих цветов перед изображением Двуликого является признаком самого дурного тона, и грозит обвинением в безбожии.
Похоже, Бел не ошибался насчет того, что вера в Двуликого тут очень сильна. Недаром даже одежда простых служителей храма Двуликого словно бы оберегала беглецов от возможной проверки на дорогах. Наверное, если бы даже у стражников и возникли некоторые вопросы у проезжающим мимо них людям, то служителей храма они все одно вряд ли рискнули бы остановить их.
К полудню подъехали к довольно большому городу. Ну, стражников и монастырей хватало и здесь, но главное - в городе находился базар, шумный, богатый и многолюдный. Там купили себе новую одежду, простую, но подходящую как небогатым торговцам, так и состоятельным крестьянам, переделись в первом же укромном уголке. Старую одежду служителей Двуликого бросили в мусорную кучу, и, уже отойдя на какое-то расстояние, Олея оглянулась и увидела, что из-за этой брошенной одежды уже едва ли не дерутся несколько нищих. Что ж, неплохо...
И вот еще что - Бел считал, что надо сделать нечто, способное хоть на какое-то время сбить со следа возможную погоню, так сказать, организовать подобие небольшого отвлекающего маневра. Особо заморачиваться парень не стал: он пришел на один из постоялых дворов, снял там комнату на три дня, и велел поставить двух своих лошадей в конюшню. Все же у беглецов с собой было четыре лошади, так что две из них, те, что Олея выпрягла из повозки - они должны были сыграть роль прикрытия: раз человек оставил своих лошадей на постоялом дворе, значит, он просто отошел куда-то по делам, и вскоре должен вернуться - ведь не может же он бросить тут своих лошадей, и дальше отправиться пешком! Бел и слугу предупредил - дескать, в свою комнату вернусь ночью, а то и вовсе у друзей задержусь, но на всякий случай я уже внес плату и за комнату, и за обслуживание, и за овес для своих лошадей. Вряд ли кто из обслуги хорошо запомнил посетителя - сколько таких вот проезжающих каждый день останавливается на постоялом дворе! Главное - деньги уплачены, так что если постоялец придет вечером - хорошо, а нет - еще лучше, хоть убирать за ним не надо.
Бел понимал: если их начнут дотошно искать, то обязательно вычислят, кто именно снял комнатку на этом постоялом дворе. Кто знает, вдруг беглецам повезет, и погоня дальше не пойдет, а будет ждать их здесь, или же преследователи начнут прочесывать город и окрестности в поисках заветной парочки? В любом случае, это может задержать погоню на какое-то время. Конечно, шанс мал, но попробовать стоит...
Вновь скачки на дороге до ночи, пыль, жара и стремление как можно быстрей преодолеть немалое расстояние до границы. Тут уж не до того, чтоб жалеть себя или лошадей. Сейчас главное - успеть до границы с Закарой раньше, чем ее перекроют.
На ночевку беглецы остановились не на постоялом дворе, а неподалеку от дороги, там, где было что-то вроде небольшой рощицы. Вряд ли хоть кто-то видел, как пара путников свернула в сторону: к тому времени почти совсем стемнело, да и дорога стала пустынной, и, кроме беглецов, на ней никого не было - оно и понятно, к ночи все добропорядочные люди стараются оказаться под надежной крышей своего дома.
Олея и Бел расположились на отдых прямо на земле, правда, постелив что-то вроде накидки, которую приобрели вместе со своей новой одеждой. Нехотя достали нехитрую еду, купленную все на том же базаре, только вот ни у кого не было особого аппетита, да и тот торговец, что ее продал, явно не имел кристально-чистую душу праведного торговца: проданное им вареное мясо было с заметным душком, а есть купленный у него хлеб было почти невозможно. К тому же баранину Олея и раньше особо не любила, а на юге именно это мясо считалось самым лучшим, так что любой обед в этих местах готовился именно из баранины. За последнее время проклятая баранина так надоела Олее, что женщина предпочитала есть одни лепешки. Увы, на этот раз им не повезло: купленные у того же торговца лепешки, на вид красивые и белоснежные, оказались не только сухими и безвкусными - к этому беглецы уже привыкли, но еще и приготовленными из старой, прогоркшей муки, да еще и с затхлым привкусом. Есть подобное творение здешних хлебопеков можно было с великим трудом, и Олея смогла одолеть всего лишь несколько кусочков. Больше никак не лезло, как бы женщина не уговаривала себя поесть хоть еще немного.
- Пожалуй, в этот раз нам с едой не повезло! - вздохнул Бел, который тоже жевал без особого вдохновения. - Но поесть все одно надо...
- Ох, не надо нам было у того типа еду покупать! - вздохнула женщина. - Уж слишком физиономия у него была благостная, а уж глаза такие честные!..
- Да кто же знал?! - Бел выглядел раздосадованным, что неудивительно - ведь это именно он покупал это так называемое пропитание. - Этот торговец клялся Двуликим, что все свежее и приготовлено из самых лучших продуктов!
- Ага, ты больше доверяй словам таких вот людей!
- Я, вообще-то, еды мало покупал. Готовить не умею, и не люблю. Все ходил по харчевням и постоялым дворам.
- Оно и заметно...
- Что-что?
- Я так просто сказала... Пирога бы сейчас!.. - мечтательно произнесла Олея. - Прямо из печки, горячего, с капустой...
- Чего? - похоже, Бел даже растерялся от таких слов.
- Или с ягодами... - продолжала Олея. - А еще я люблю пироги с творогом. Можно с грибами, сметаной, сыром...
- Хватит, не трави душу! - шутливо хмыкнул Бел. - А не то мне тоже захочется своих любимых пирогов. С рыбой...
- С какой рыбой?
- Да с любой! Главное, чтоб костей было поменьше, и начинки побольше... А еще у меня мать делает потрясающе вкусные пирожки с черемухой! Вкус детства... Раньше она их пекла каждое воскресенье и на все праздники. У нас возле дома росла огромная черемуха, а уж ягод на ней к осени было столько!.. Обычными словами описать просто невозможно! И ягоды на ней были сладкие, крупные, и не очень терпкие. В детстве мы с братом по этой черемухе каждый год ползали, у нас с ним было что-то вроде игры - собрать ягоды, причем все, до последней. Отец, помню, все ругался, хотел срубить дерево...
- Почему?
- Тени много давала, и вообще, говорил: черемуха - червивое дерево. Ну, ты и сама знаешь, что всякой мошкары на ней хватает... Правда, мать так и не позволила отцу взяться за топор. Они даже ссорились из-за этого... Помнишь, брат-лекарь говорил о том, что у меня в детстве была сломана нога?
- Как же, помню!
- Так вот, это я тогда с той самой черемухи свалился. Ох, и попало же мне потом от отца! А мать меня после того не один месяц всякими вкусностями закармливала - надо же побаловать больного!
- У тебя родители живы?
- Мать жива, а отец погиб. На службе.
- А брат где?
- Тоже погиб. Я у матери один остался, бестолковое великовозрастное чадо, которое уже много лет не было дома.
- Бел, если мы выберемся отсюда, и доберемся до дома, то приглашаю тебя к себе в гости. Я тебе такой пирог с рыбой испеку!..
- Не зазывай, а то и в самом деле приду! - даже в темноте чувствовалось, что Бел улыбается. - Только вот что ты тогда делать будешь? Скажешь родителям, что с этим страшным на рожу мужиком ты бродила по дорогам дальних стран, да еще и спала бок о бок?
- Ох, Бел! - вздохнула Олея, не зная, сердиться ей, или не обращать внимания на неловкие слова мужчины. - Ну когда же ты научишься говорить женщинам хоть что-то приятное, а? Неужели так трудно произнести хоть несколько хороших, или просто шутливых слов?
- За приятными шутками - это не ко мне! - а голос у Бела опять стал холодным, и даже чуть отрешенным. - Говорю же: женщинам со мной неинтересно.
- Кстати, а почему ты считаешь себя таким некрасивым? Подобное мнения я слышу от тебя уже не в первый раз.
- Потому что так оно и есть. Все, ложись спать. Я дежурю первым, а тебя разбужу ближе к утру.
- Хорошо.
Уже засыпая, Олея подумала: интересно, с чего это Бел считает свою внешность чуть ли не уродливой? Конечно, красавцем он не был - слишком резкие черты лица, то, тем не менее, относить этого парня к числу непривлекательных людей было никак нельзя. Наоборот, его внешность притягивала своеобразием, которое иногда ценилось выше красоты. Кто, интересно, внушил Белу такое низкое мнение о себе? Похоже, без женщины тут дело не обошлось...
Ночь прошла спокойно, и весь следующий день беглецы провели в седле, причем вновь погоняли лошадей без всякой жалости. Когда на их пути попадались селения и небольшие города, то беглецы ненадолго останавливались возле постоялых дворов, Бел заходил внутрь этих придорожных гостиниц, коротко и как бы между делом разговаривал с хозяевами и посетителями. Речь шла словно бы ни о чем, а на самом деле Бел выяснял, по верной ли дороге и в нужном ли направлении беглецы держат свой путь. Дорог в Вайзине хватало, можно сказать, вся страна была прокрыта настоящей паутиной дорог, так что в этом бесконечном переплетении самых разных путей сбиться с нужной дороги было легче легкого.
Им повезло - к концу второго дня пути они оказались недалеко от нужного им места. А может, дело тут не только в везении, но и в том, что Бел при помощи своих умелых расспросов все же умудрился добраться чуть ли не до границы Вайзина и Закары. Добраться-то беглецы добрались, и вот тут начались сложности.
Прежде всего та деревенька, которая находилась неподалеку от границы, оказалась заполненной людьми: что-то очень много народу собралось в этой небольшом селе, и все недовольны! Ясно, что у выезжающих из страны возникли какие-то проблемы на таможне, раз они все еще не могут покинуть это место, расположенное совсем рядом с границей. Вон, даже узкие пыльные улочки кое-где заставлены повозками. Надо же так задержаться! Что же такое произошло, раз тут такое столпотворение? Досадно, особенно если учесть, что отсюда до границы по прямой не больше пары верст, а то и меньше.
Бел, оставив Олею приглядывать за лошадьми, направился, было, на постоялый двор, но тот оказался забит постояльцами, как говорится, по завязку, причем места не хватило уже для тех, кто прибыл в эту деревеньку еще днем, так что Бел, верно оценив обстановку, даже не стал подходить к хозяину постоялого двора, которого к тому времени уже едва ли не раздирали на части недовольные постояльцы. Понятно, что маленькая деревенская гостиница была никак не рассчитана на такое количество гостей. Раздражение просто-таки витало в воздухе - еще бы, раньше эту занюханную деревушку большинство людей проезжало, не задерживаясь ни на минуту, а сейчас им говорят, что тут придется задержаться на какое-то время. Что ж, людей можно понять: кто-то опаздывает по своим личным делам, у многих дела торговые, строго определенные сроки поставки товара, и задержка в пути грозит им немалыми денежными штрафами - партнерам нет никакого дела до того, что кого-то задержали на таможне.
Так что Бел, немного потолкавшись на улице среди недовольных людей, а заодно и послушав разговоры в общем зале гостиницы, все же сумел выяснить, что же произошло, раз столько людей вынуждены ожидать в этой деревеньке высочайшего разрешения на переход границы.
Оказывается, еще днем по голубиной почте таможенникам пришел приказ: закрыть границу, и никого не пропускать до особого распоряжения, или до прибытия на пункт перехода человека с особыми полномочиями. Что касается всего отрезка пути меж Вайзином и Закарой, то в самое ближайшее время прибудет пара отрядов военных, и полностью перекроет этот небольшой участок. Все объяснения таможенникам и пограничникам будут даны по прибытию к ним человека с особыми полномочиями. В общем, с полудня сегодняшнего дня через границу никого не пропускают. Говоря проще: граница закрыта, и возмущаться или что-то доказывать не имеет смысла - приказ есть приказ, тем более, что, возможно, уже завтра таможню вновь откроют, и людям разрешат пройти через нее. Правда, при том будет производиться усиленный досмотр всех, кто собирается пройти в соседнюю страну...
А вот что касается причины... По слухам, всех выезжающих из страны велено проверять потому, что ищут опасных преступников, причем не просто опасных, а очень опасных! Недаром за помощь в их поимке обещана большая награда - сто золотых. И эти преступники, дескать, в самое ближайшее время постараются уйти в другую страну. Так вот, предпринятые строгие меры и тщательный досмотр на границе будут длится ровно до тех пор, пока не будут схвачены эти опасные типы.
- Ты как думаешь, это не о нас речь? - поинтересовалась Олея, выслушав новости.
- С высокой долей вероятности - именно о нас... - чуть устало вздохнул Бел. - Я, если честно, рассчитывал, что у нас в запасе будет еще хоть один день форы.
- Я тоже надеялась, что наши преследователи прежде всего бросятся в столицу. Ты еще тогда, получив ранение, сказал, что мы пойдем именно туда...
- Как видно, люди из монастыря Святых Дел дали знать о нас своему начальству, а остальное приложилось само по себе. Местные стражники за сутки сумели каким-то непонятным образом просмотреть всю дорогу до столицы, а если нас там не нашли, то поиски, естественно, расширили, хотя, без сомнений, сейчас полностью просматриваются все дороги, ведущие в столицу - все же есть немалая возможность того, что беглецы, тот есть мы с тобой, сумели где-то укрыться на короткое время. Тем не менее, границы тоже решено перекрыть. На всякий случай. У них тоже нет никакой уверенности в том, что погоню не пустили по ложному следу. Ну, и награду за нашу голову объявили тоже неплохую.
- Я бы не сказала, что сто золотых - это уж так много за наши головы.
- По этому поводу не волнуйся - уже завтра цену могут поднять вдвое. Но меня сейчас куда больше волнует другое - как нам перейти через границу? Нужен проводник...
- Но ведь мы с тобой переходили границы и раньше...
- Сейчас несколько иные условия. Я совершенно не знаю здешней обстановки, не представляю, куда идти, да и... О, чтоб его! - и тут Бел, схватив за руку Олею, внезапно отпрянул в сторону, под густую тень нескольких деревьев. Сейчас, в наступающих сумерках, там можно было неплохо укрыться от стороннего взгляда.
В этот момент к постоялому двору на полном скаку подлетел небольшой отряд солдат, численностью где-то около трех десятков человек. Усталые люди, насквозь пропыленная одежда, измотанные лошади... Судя по внешнему виду приехавших, они едва ли не весь день провели в седле. Но не это привлекло внимание Бела - среди приехавших был тот самый улыбчивый жрец, которого они оставили связанным в кабинете настоятеля монастыря Святых Дел. Правда, сейчас от его располагающей улыбки не осталось и следа - на покрытом потом коне сидел усталый и раздраженный человек.
Стоя в отдалении, беглецы следили за приехавшим человеком. Вон, он что-то скомандовал, один из солдат сошел с коня и куда-то отправился, и вскоре перед солдатами появился военный - судя по всему, здешний командир, а рядом с ним чуть растерянно топтался хорошо одетый мужичок - похоже, это был здешний староста. Недолгий разговор - и военный, вскочив на подведенного ему коня, куда-то помчался вместе с отрядом, а староста куда-то кинулся едва ли не со всех ног - как видно, выполнять данное ему поручение.
- Интересно, куда они направляются? - Олея проводила взглядом уезжающий отряд.
- Тут и думать нечего, все ясно. В паре верст отсюда наводится таможенный пункт на границе Вайзина и Закары, вот туда дни и едут. А что касается этого типа, нашего общего знакомого... Ну, думаю, тех, кто позавчера был в комнате настоятеля и видел нас в лицо - их всех направили в места нашего возможного появления. Лишняя пара глаз, и все это для того, чтоб нас с тобой не упустить.
- Значит, нечего и думать о том, что мы можем попасть в Закару через пропускной пункт.
- Очень ценное замечание! - не удержавшись, съехидничал Бел. - А то я б не догадался!
- Я еще кое-что заметила... - Олея покосилась на Бела. - Если ты начинаешь проявлять недовольство, то это означает только одно - ты не знаешь, как поступить.
- Интересно, что ты еще заметила? - мужчина явно был чем-то раздражен, и слова Олеи рассердили его еще больше. Вообще-то его можно понять - беглецы рассчитывали, что на какое-то время им удалось оторваться от погони - и вот на тебе!
- А еще я замечаю, что ты стал чаще улыбаться, и твоя извечная невозмутимость стала куда-то пропадать!
- Ну, знаешь ли!.. - кажется, Бел меньше всего ожидал услышать подобное. - Я с тобой говорю о серьезных делах, а ты... Даже не знаю, как в такой сложный момент в женской голове может появиться подобная мысль! Нет, вашу логику мне никогда не понять!.. Ладно, оставим это. Значит так: сейчас я пройдусь, кое-что посмотрю, а ты пока побудь с лошадьми, никуда от них не уходи.
- А куда ты направился?
- Видишь ли, в таких вот деревушках вдоль границы жители, как правило, частенько грешат контрабандой, да и границу переходят не по одному разу на неделе. Надо бы поискать тех, у кого есть желание заработать себе пару золотых монет. Если, конечно, сейчас получиться найти таких людей.
Бел куда-то ушел, а Олея, как ей и было велено, занялась лошадьми. Их надо было хотя бы вытереть после долгой дороги, и хоть немного напоить, благо вода тут была бесплатная.
А поселок сейчас больше напоминает разворошенный муравейник, все куда-то идут, что-то тащат... Сейчас уже темнеет, скоро солнце зайдет... Народу вокруг было немало, причем многие из приехавших решили спать прямо на улице, возле своих повозок, а кто и прямо на них. А что такого, на улице ночью почти так же тепло, как и днем. Конечно, каждый из этих людей предпочел бы переночевать под крышей, но на постоялом дворе не было свободных мест, а местные жители (Олея об этом уже знала) стремясь заработать побольше, заломили такие цены за ночевку, что почти никому из приехавших подобные суммы были никак не по карману. Вон, жители поселка ходят, переночевать зазывают, только вот приезжий народ вовсе не горит желанием отдать такие деньжищи за короткий отдых под крышей. Ничего на улице тепло, можно и тут перекантоваться... Конечно, люди недовольны, но шумом делу не поможешь, а с утра людей все же начнут пропускать через таможню, так уж лучше перетерпеть несколько часов.
Бел пришел не скоро, и при том он был весьма раздосадован, и на безмолвный вопрос Олеи он лишь покачал головой - ничего... В другое время найти нужного человека, который перевел бы их через границу не составило бы ни малейшего труда, но в нынешних условиях никто не желал рисковать. Сейчас в деревушке слишком много охраны и слишком много чужаков, от которых не знаешь, что можно ожидать...
Еще староста только что объявил: пропускать людей и повозки через таможенный пункт начнут прямо с утра, а к тому времени сюда подойдет и несколько военных отрядов, перекроют всю границу. Как сказали: те преступники, которых ищут, уж очень опасные типы, так что вы, господа хорошие, и сами должны понимать, что все происходящее сейчас - это самые необходимые меря безопасности, в том числе и для вас.
- Так что перейти через границу нам необходимо сегодня... - Бел устало потер лоб ладонью. - И чем скорее, тем лучше. Если завтра к границам начнут подтягиваться военные отряды... Я тут переговорил кое с кем. В любое другое время местные нам бы не отказали, провели бы через границу, но сейчас вряд ли кто решится на подобное. Пришел слишком строгий приказ о временном закрытии границы, а местные нос по ветру держат хорошо, знают, когда можно рисковать, а когда нет. Тем не менее кое-что о дороге до границы тот человек мне поведал - но и только!
- Интересно, сколько с тебя тот человек взял за это кое-что?
- Да уж немало! Считай, что одного кошелька с деньгами у нас нет.
- Однако... А это не очень дорого?
- За то, что он мне поведал - нет.
- Что же он сказал такое, стоящее целого кошелька? Там ведь, насколько мне помнится, серебра и золота было пополам...
- Поверь, он мне сообщил кое-что действительно важное. Иногда на нужную информацию денег жалеть не стоит.
- А как ты его нашел, этого человека?
- Просто я имею представление, к кому можно обращаться. Не сомневаюсь, что сегодня к тому человеку подходили многие с просьбой перевести их через границу, но в данный момент заниматься своим привычным делом никто из местных не рискует. А со мной мужик решил сыграть по своим правилам...